Глава девятая
За прошедшее от моей операции время до сегодняшнего дня от рака умерло двое моих френдов в фейсбуке. Осенью 2015 года от мелкоклеточного рака легких скончался Игорь Пронин. Перед постановкой диагноза он писал, что у него что-то с глазом. Просил посоветовать хорошего окулиста. Или невропатолога. Оказалось — рак. Пронина не лечили, последние дни он провел в московском хосписе. Помню, как меня это бесило: почему все так быстро сдались? Почему не пытаются? К сожалению, болезнь Игоря дошла до такой стадии, когда шансы минимальны, но почему все-таки не попробовали? Вдруг бы вытянули. Я повторял Яне: я бы все равно рискнул. Химия, облучение, операция — что угодно. Пусть бы лучше меня убила химия, чем рак. Лучше умереть в борьбе. Может, написать им? Как же так — сразу в хоспис? Почему не попытались? Яна сказала: не надо. Наверно, она что-то понимала, чего не мог понять я. Я хотел действовать. Делать хоть что-то. Дочь Игоря писала в фейсбуке: мы надеемся на чудо. А потом он умер. Это произошло очень быстро: когда он узнал диагноз, мне давали лучи; когда он умер, я только-только закончил последний курс химии. Друзья перед смертью навещали его, выкладывали фото: вот Пронин с трубкой. Вот гуляет среди деревьев. Друзья писали: это очень хороший хоспис. Лучший в Москве. Игорю здесь хорошо. Я тогда подумал, что сойду с ума, если прочитаю, как про меня пишут друзья в фейсбуке: вот Данихнов. Володя. Мы поместили его в лучший хоспис страны. Ему здесь очень уютно. Хорошо. Вот он гуляет в парке. Вот мы катим его на коляске, его ноги укрыты пледом. Он улыбается. Смотрите, какой он отважный. Настоящий мужчина.
Никто не говорит: Володя не может ходить, потому что у него в костях метастазы. Все говорят: смотрите, какой он сильный, как ему хорошо, тут лучшие медсестры, о нем заботятся. Может быть, он успеет написать свой новый роман. Все понимают: никакого нового романа не будет. Какой к черту роман? Может, проживет неделю. Если повезет, месяц. Я подумал, что такого не случится. Лучше пусть откажут органы от ударной дозы химии. Пусть лучше я буду бороться. Пусть откажут почки, отключится печень. Но я буду понимать: я сделал все, чтобы выжить. И если мне предстоит сорваться с обрыва в пропасть — пусть я сделаю это на своих условиях.
О смерти Пронина мне сказала Яна. Она села за компьютер, открыла фейсбук и через несколько минут поднялась: Вова, ты только не волнуйся. Игорь Пронин умер. Мы обнялись. Было очень грустно. Мы не были с ним друзьями. Мы общались в основном только в фейсбуке; виделись очень давно в Москве. Мы не знали друг друга. По сути у нас не было с ним ничего общего, кроме рака.
Летом 2017 года от рака шейки матки умерла Светлана Прокопчик. В отличие от Игоря, она много писала о своей болезни после постановки диагноза. Она описывала почти каждый свой день. Она была одинокой женщиной; думаю, фейсбук стал ее окном к людям. Не представляю, как она жила в этом аду. Ей приходилось делать многое самой: ходить за продуктами, когда после химии нет сил подняться; устраивать собаку в питомник; решать кучу бытовых вопросов. Все это она делала сама. Не знаю, смог бы я справиться без Яны, которая не отходила от меня ни на шаг, звонила, помогала, целыми днями сидела со мной в палате после операции, осматривала и чистила опустевшую полость глаза; к сожалению, у Светланы своей Яны не оказалось. Ей успели сделать, если не ошибаюсь, три курса химии. Появилась надежда: метастазы уменьшились, опухоль откликнулась на лечение. Она искренне радовалась, когда ложилась на лечение в больницу: там были люди, которые о ней заботились — пусть и по работе. Думаю, там ей не было одиноко. Она писала о соседях по блоку, рассказывала какие-то смешные случаи, иногда жаловалась на медперсонал. У нее был такой диагноз, который в принципе давал надежду на излечение; правда, стадия уже четвертая. Однако она верила, что победит. Думаю, многие в это поверили вместе с ней: ее уверенность передалась френдам. А потом она умерла. Как это обычно бывает — внезапно.
Ты знаешь, что человек серьезно болен. Что скоро он умрет. Что он умрет, может быть, в этом месяце. Но вот он умирает — и это всегда внезапно.
