Книга: Русская фантастика – 2018. Том 2 (сборник)

Назад: Русская фантастика – 2018. Том 2 (сборник)

Дальше: Андрей Ангелов Дама пик Из цикла «Рассказы о дьяволе»

Безумные сказки
Андрея Ангелова

Андрей Ангелов
Неразменный рубль

ПРЕДИСЛОВИЕ

В стародавние времена воин по имени Теофилус, желая получить власть и деньги, вступил в сделку с дьяволом: отдал душу в обмен на исполнение желаний. Дьявол подарил Теофилусу магическую Книгу, за которой присматривал Демон-хранитель.

Вскоре Теофилус получил всё, чего жаждала его душа гладиатора. После смерти «первого клиента» Книга соблазнила Нерона. Затем отдалась рабу, пронзившему императора мечом, а после много людей владело Ею, если пролистать века.

Книга могла переживать эмоции и сама выбирала жертв, независимо от географии Она прельщала только мужчин и только симпатичных Ей.

На протяжении веков Книга обольстила многих и многих. Хранитель выполнял все желания околдованных самцов, а потом жрал их души в угоду дьяволу и утоляя голод своей плоти.

1. ЭТЮД ИЗ XVIII ВЕКА

– Проклятая блудница! – зло бросил дворянин.

Он вскочил со скамеечки перед пылающим камином и подбежал к столу, опирающемуся на изогнутые ножки. Схватил небольшую чёрную книжку в мягком потертом переплёте и пристально уставился на неё.

– Слышишь, чёрт возьми!

Книжка завибрировала в нетвердых руках аристократа и рассмеялась. По обложке побежали изумрудные искорки.

– Слышу, слышу. Вижу, вижу, – послышался от порога насмешливый голос, и в залу ступил маленький демон, внешним обликом похожий на человека. В плаще с капюшоном. Без лица. Под капюшоном, на месте глаз, ярко горели два зелёных огня, а полноценный рот заменяли два ряда гнилых неровных зубов без губ. Ни носа, ни щёк в отблесках пламени из камина не отображалось.

– Аха-ха-ха… – ехидно хохотала книга прямо в глаза человеку. Тот болезненно кривился, тиская эту издевающуюся мегеру.

Действие развернулось на первом этаже деревенского дворца местного помещика. Звали его Артём Барин. Он был человеком компанейским, часто устраивал у себя приемы, куда съезжались окружные баре. Закалывали живность, сгоняли крепостных девок, открывали ящики с шампанским – веселье пело и плясало сутками. Барину было шестьдесят три года, он являлся обладателем неплохого чувства юмора и длинной бороды. В столицах борода давно стала пережитком, но дворянину было на это начхать, как в силу природного пофигизма, так и в силу отсутствия столичной прописки. Прописку в XVIII веке ещё не изобрели, но на это Барину тоже было начхать.

Сегодня за окном хлестал осенний дождь, в доме присутствовали только Барин и гость из ада. Ну, и книга.

– Я тебя уничтожу, развратница! – прокричал помещик в гневе. В глазах его отраились страдание и боль. Он распахнул книгу и стал рвать её на части, торопливо приговаривая:

– Никого ты больше не прельстишь, сука, как прельстила меня! И не очаруешь, не снасильничаешь!

Стоявшего на пороге гостя хозяин явно не замечал. Разорванные листы летели в огонь камина. Обугливались там, противно треща. Кабинет постепенно наполнялся изумрудным дымком. На смену книжному смеху пришёл испуганный писк.

– Слышь, мурло! Оставь мою девочку в покое, – вдруг громко и яростно крикнул демон.

Барин побыстрее бросил остатки книги в огонь, помедлил и нехотя повернулся к гостю.

– Ты! – мрачно сказал помещик. Во взгляде лишь ненависть. – Ты со своей долбанной подружкой просрали мою жизнь. Нахрен!

– Да ладно, – лишь усмехнулся демон, стоя на пороге. – А где же твоё чувство юмора?

– Вы мне дали много денег, – согласно кивнул Барин. – Подарили две сотни красивых девок, десяток крепостных деревень с уймой крестьян, скота, полей…

– И речку с русалкой, – напомнил гость.

Дрова прогорали в камине, обнимаясь с книгой. Демон щурил зеленые гляделки.

– Но взамен ты взял у меня нечто большее, чем эти драные материальные блага, – с горечью подытожил аристократ. – Так что, пошёл ты… – он сплюнул в огонь, потом цыкнул слюной в сторону демона, три раза перекрестился и удалился из залы.

– Я как раз собрался валить, – пробормотал гость. – На обед…

Демон споро поймал Барина в другой комнате. Схватил его за грудь. Рука резко удлинилась и толстой змеёй влезла в горло аристократа. Помещик попытался возмутиться. Не получилось: даже хрипеть и кашлять он не мог, только беззвучно бился в судорогах.

– Опять, чёрт возьми, намазался раствором! – недовольно зашипел демон, ворочая рукой в горле дворянина. – Чесноком от тебя несёт, как от охотника за вампирами… Дьявол тебя забери. – Он ощутимо встряхнул жертву, насаженную шеей на руку, и потянул. Изо рта Барина показалась белесая борода, потом белесая голова и руки, ноги, тело… Стук – рухнуло на пол физическое тело дворянина.

– Вот так-то, – подытожил демон, крепко держа за бороду полупрозрачную копию Барина. Душа в оторопи моргала белесыми глазками.

Пришелец из ада покрепче перехватил добычу и отправился восвояси. Душа волочилась за ним по паркету, суча белесыми ножками в полной тишине.

– Сегодня я отлично поужинаю, – пробормотал демон, проходя мимо камина, и щелкнул пальцами. С мерцающих углей тотчас стали подниматься книжные листки.

Восставая из пепла, они взлетали и опускались в демоновскую ладонь. Дождавшись последнего листа, гость из преисподней растворился в темноте за порогом. В одной руке он крепко держал обед, в другой – книгу-подружку.

2. ИССЛЕДОВАТЕЛЬ ЖЕНСКОГО НАЧАЛА

Как известно, люди делятся на самцов и самок. Они встречаются, влюбляются и женятся. Не всегда, но иногда такое происходит. Затем у парочек могут родиться дети. В появлении детей самец играет чисто номинальную роль. Главная тут – самка, она носит ребёнка в животе, даёт ему жизнь, потом растит и воспитывает. Зачастую одна.

Самец, если не женат, в большинстве случаев исполняет возложенную природой детородную миссию и исчезает в неизвестном направлении. Но не будем о грустном.

Защитой и охраной женского здоровья занимается множество специалистов, не последнее значение среди которых имеют врачи-гинекологи. Наш главный герой, Андрей Васильевич Бутербродов, был как раз таким доктором.

Андрею Васильевичу намедни стукнуло тридцать лет. Он обладал высоким ростом, хорошим сложением, симпатичным лицом, бархатным голосом и большим половым членом. Любил тратить деньги в непомерных количествах, однако «капуста» у него в огороде особо не росла, поэтому любовь оставалась невзаимной. Врач жил в скромном домике из двух комнат, выращивал картошку и помидоры, днём занимался своей не пыльной работёнкой, а по вечерам мечтал. В свободные дни смотрел науч-поп и собирал редкие книжки. Завистью не страдал, мозг себе не выносил, был ровен и лёгок нравом. Женщинам нравился, но дальше случайных половых связей доктор сознательно не шёл, несмотря на дикое желание провинциальных любовниц заполучить его в мужья. А ещё была у него Юлька-соседка и два верных друга, заместитель прокурора и бизнесмен.

На работе, в городской поликлинике Андрея Васильевича ценили, как классного врача без признаков маньяка и сексуального неудовлетворенца. Копаться в женских гениталиях, конечно, не очень приятно, однако многие мужчины считают наоборот. Время от времени Бутербродов брал мелкие взятки или подрабатывал «левыми» абортами. Так вот и жил.

* * *

В одну из сентябрьских пятниц Андрей Васильевич находился на рабочем месте в своём кабинете. Он только что заработал очередную взятку, помыл руки с мылом, и сел за стол. Взяткодатель, толстая баба с торчащими грудями, белокурая, с пышной причёской и при густом макияже, одевалась за ширмой.

Доктор ковырялся в карточке не менее тщательно, чем пять минут назад ковырялся между ног пациентки. Когда баба оделась, врач заверил, что её женские органы здоровы и вкусно пахнут, и предупредил, что не нужно давать директору местного супермаркета по причине его природного сволочизма. Мол, от сволочей появляются сами-знаете-какие дети. Получил от дамы конвертик с баблом, вежливо улыбнулся, нежно пожал пухлую ручку.

– До свидания, Жаннетта Петровна! Через три месяца с удовольствием вас опять осмотрю.

– Ах, Андрей Васильевич! – закатила дамочка маленькие карие глазки. – Вы такой толковый доктор! Просто феерия… Ах!

Пациентка величаво удалилась.

Гинеколог открыл окно и закурил, рассеянно вглядываясь вдаль. Там, на горизонте, сияющий дворец весело тянул вверх острые башенки. Во дворце сидел обаятельный плотный человек. Звали его Артём Барин, и был он прямым потомком того самого аристократа из XVIII века, к тому же человеком не бедным и прекрасной души. Чувство юмора, в отличие от предка, у него было так себе, бороду не носил. Миллионер, сделавший большие деньги сам, с нуля. Трудоголик. Честный муж. Намедни бизнесмен закончил дело жизни, и теперь звонил своему верному другу Бутербродову, дабы поделиться радостной новостью.

– Бу, я сегодня завершил реставрацию усадьбы, – бойко говорил Барин, держа у уха телефонную трубку. – Наследие мрачных веков… Оказывается, домику двести пятьдесят лет, был построен при Екатерине Великой. Даже библиотека сохранилась, представляешь.

– Очень рад! – искренне ответил врач в мобильник. – Я могу тебе чем-то помочь, кроме морального восторга?..

– Да, – усмехнулся бизнесмен. – Завтра к десяти утра жду тебя здесь. Отметим событие. Для узкого круга лиц. Шашлыки сделаю. Коньяк, вино, пиво… Кстати, у меня для тебя сюрприз.

– Нашёл мне снова жену? Или всё же решился купить мне клинику? – с любопытством спросил Бутербродов.

– Слушай, какого хрена ты меня достаёшь?.. – вспылил верный друг.

– Проехали, – беззаботно зевнул доктор. Он выкинул окурок, прикрыл окно, вернулся к столу. Сел, закинув ногу за ногу. – Так что за сюрприз?

– Узнаешь, – осклабился бизнесмен. – На месте. Завтра, в десять утра.

* * *

Следующей пациенткой стала согбенная девушка лет семидесяти пяти. С клюкой. Пациентка проковыляла к столу, села. Насуплено глянула на симпатичного врача, повела бровями. От взгляда стало не по себе. Повисла пауза.

– Мне нужно стелать аборт, – наконец, просипела старуха, сверля специалиста чёрными очами. – Вы можете помочь?..

Бутербродов для приличия моргнул. Чуть улыбнулся. Правила игры диктуют пациентки, и в ступор впадать нехорошо.

– Да, могу, – наклонил голову в согласии Андрей Васильевич.

Старуха не отводила пристального взгляда, а здравомыслие врача лихорадочно искало выход из ситуации:

– Скажите… какой срок?..

– Ась?.. – бабка выставила морщинистое ухо. Отвела прядь седых волос, чтобы лучше слышать.

– Как же вы умудрились в столь почтенном возрасте?.. – напел врач себе под нос. Риторически.

Еле слышную риторику восприняли. В отличие от явно сказанной конкретики. Иногда так бывает у старух с клюками.

– Внучка у меня, за тверью жтёт, – виновато улыбнулась бабка. – Пош-шупаете?.. Она у меня стеснительная. – Старушенция резво проковыляла к дверям кабинета. – Эй, Любаня, захоти!

В кабинете появилась девушка. Приятная такая. С косами и веснушками.

– Сто шестьдесят рост, вес шестьдесят-шестьдесят два… Бёдра несколько широковаты, живот чуть-чуть округлён, залетела недели три назад… судя по комплекции и внутренней интуиции… влагалище глубокое… – машинально отмечал доктор.

– Не буту мешать процэссу, – по-деловому заметила бабка. – Эй, Любаня, не боись.

Она ушла прочь, прикрыв дверную створку, а стеснительная девушка без лишних слов сняла платье, лифчик, трусики, носки и покорно замерла посреди комнаты. Руки по швам, на врача не смотрит. Грудки «яблоком», свежие… треугольник с тёмной полоской, у вершины виден край щелочки… Бутербродов пожалел, что он врач и сейчас при исполнении. Проглотил генетическую слюну, показал на ширму и молвил сухо:

– Проходите на кресло.

3. ЗАНУДА ЮЛЬКА

Наступило завтра. Утром к дому Андрея Васильевича Бутербродова подъехала синяя легковая машинка. За рулём сидел невзрачный очкарик лет тридцати, заместитель прокурора города Халюкин А. В., второй верный друг доктора и обладатель самой красивой жены в округе, Алисы.

Халюкин, на удивление, не совершал должностных преступлений, пользуясь служебным положением. Несмотря на серьезный вид, был он душкой и хохотунчиком.

Бутербродов жил в коттедже, построенном на двух хозяев. Откликаясь на звук клаксона, он вышел из квартиры и похлопал по капоту автомобиля.

– Минуту!

Врач нёс пакет с тесёмочными ручками. Он проследовал ко второй половине коттеджа, позвонил в дверь. На пороге возникла сухонькая старушка с седым пучком волос на голове и живыми серыми глазами на лице.

– Доброе утро, Елена Сергеевна, – поздоровался доктор.

– Здравствуй, Андрюша.

Бутербродов подал ключи:

– Позаботьтесь о Кысе, как договаривались.

– У меня там рыбки немного есть, – ответила старушка и взяла связку, – не беспокойся.

– Вы его не балуйте, Елена Сергеевна. И так скоро в дверь не пролезет, – попросил врач. – Я молоко в холодильнике оставил. До вечера!

– Счастливо…

Андрей Васильевич направился к синей машинке, но калитке столкнулся с девицей в очках и с двумя косичками. Хрупкая. Маленькая попа, костлявые плечи, грудь почти не видна. В платье из ситца, до колен. В кедах. В руках хозяйственная сумка, в синих глазах – манера. В целом, модельный облик, если не брать во внимание «колхозный» вид.

– Здравствуйте, Андрей Васильевич.

Девица, несмотря на рост в метр семьдесят, смотрела на врача снизу вверх.

– Привет, Юлька, – улыбнулся Бутербродов. – Куда носила свои прелести в выходной день, да ещё с утра пораньше?

– За хлебом посылала бабушка, – девица не подхватила игривый тон, смотрела строго. – Это за Вами? – мотнула она головой на машинку.

– За мной, Юлька, за мной.

– И куда Вы? – безапелляционно спросила особа в очках.

– На шашлыки, Барин пригласил.

– Точно, Барин? – Юлька дырявила врача взглядом. – Я ему позвоню.

– Я человек свободный, – подмигнул доктор. – Или ты беспокоишься о моей целомудренности?

– Я беспокоюсь о себе, – просто ответила девица. – Вы должны быть чисты, когда станете моим мужем. В последующем у нас должны появиться здоровые дети.

Андрея Васильевича не обижали претензии соседки, он к ним привык и относился с юмором.

– Ты же знаешь моё отношение к браку… – усмехнулся Бутербродов. – Ни за что и никогда. Не женюсь даже на тебе – будущей звезде лучших китайских подиумов, без сомнения.

– Я тоже пока не собираюсь связывать себя с вами узами брака. Через два года я закончу Медакадемию, вы к этому времени дослужитесь до заместителя главного врача, финансово окрепнете, а я стану работать. Тогда мы и создадим полноценную семью.

– В любовь не верю. Верю только в секс, именно он спасёт наш милый мир, – подмигнул доктор. – Привет, Юлька!

Андрей заспешил в машинке.

– Вот увидите, будет так, как я сказала, – с убеждением произнесла соседка ему вслед.

* * *

– Ты когда женишься, исследователь женского начала? – встретили врача Халюкины, наблюдавшие сценку через лобовое стекло.

– Очкарику привет, – проигнорировал вопрос Бутербродов, залезая на заднее сиденье авто. – Алисе персонально.

– Привет, привет!..

Машинка тронулась.

– Мужчина без женщины всё равно, что танцор без причинного места, – не отставал прокурорский. – Вроде всё на месте, а ничего не мешает, – сострил он и сам же коротко заржал.

Несмотря на то, что смех никто не поддержал, обстановка осталась ровной. Как всегда, когда в обществе «все свои».

– Я понял. Вы меня хотите поймать на совращении малолеток, – заявил доктор. – Антохе палок не хватает для раскрываемости, да?

Риторические вопросы принято не замечать, особенно кругу друзей. Машинка неспешно катилась по городку. Андрей Васильевич закурил, открыл форточку.

– Она тебя любит, это видно, – серьёзно молвила Алиса.

Муж согласно кивнул.

4. КНИГА ПРОСНУЛАСЬ

Половину кабинета Барина занимали диван, четыре кожаных стула и письменный стол. Шкаф с книгами облюбовал другую половину. Мебель отсвечивала современной лакировкой и отделочными стразами. Из стены хмуро торчал камин образца восемнадцатого века. Сквозь стрельчатые окна осеннее солнышко посылало искренние улыбки.

– Ну их, этих баб! – сказал Барин, разливая алкоголь. – Взяли, парни!

– Поздравляем! – вразнобой ответили Халюкин и Бутербродов, чинно беря рюмки.

Трое верных друзей стояли вокруг стола и пили коньяк. Незадолго до попойки они встретились у ворот отреставрированного особняка и совершили экскурсию по дому. Заглянули и на кухню, где занимались резкой-чисткой-жаркой Ириша и Алиса. Чуть поболтали о насущной ерунде, а потом Барин заговорщицки подмигнул друьям и потянул их на выход.

– Шуруйте в сад и делайте шашлык! – тут же среагировала Ириша. – С коньяком успеете.

– Эй, Халюкин!.. – многозначительно поддержала Алиса, указав ухоженным перстом на большой железный бачок в углу, сто процентов, с маринованным мясом.

– Да мы… – смущенно протянули двое верных друзей.

– Барин, ты мне обещал библиотеку показать, – пришел на помощь третий верный друг.

– Тоже мне, библиотека, три полки рухляди, – фыркнула Ириша.

– Дед их всю жизнь собирал! – горячо, но без особого энтузиазма воразил Барин. – Некоторые книжки – ровесники этого домика, между прочим!

– Я лишь повторила твои собственные слова, – усмехнулась Ириша мужу.

Девочки ещё немного «повыносили мозг», но смилостивились и отпустили друзей «на стопочку». Впрочем, врачу на минутку пришлось задержаться.

– Андрюх, – окликнула Ириша. – Ты знаешь…

– …что твоё половое достоинство должно ублажать законную жену, а не шалав, – согласно кивнула Алиса.

– Хоть кто-то думает о моём достоинстве, – подмигнул врач и удалился.

– Сегодня двоюродная сестра приезжает в гости, познакомлю, – закончила мысль Ириша. Услышал Бутербродов последнюю фразу, или нет, для девочек так и осталось загадкой.

Доктор поднял стопку, понюхал алкоголь. Поразмыслил, пить или не пить, и услышал:

– Эй, Бу, вон твой сюрприз. Как ты уже догадался, но тем не менее…

Друзья уже накатили. Прокурорский задумчиво жевал лимон, а бизнесмен показывал врачу на книжный шкаф. Андрей Васильевич отставил стопку. Три полки были заставлены книжками разного размера и вида. Бутербродов наугад вытащил одну, «Сказание о земле Сибирской». Открыл, удивлённо присвистнул:

– Тысяча девятьсот первый год выпуска!

– Обещаю подарить любую книгу. Как библиофилу.

– Библиофил – это ценитель и собиратель редких книг, – ни к кому не обращаясь, как бы разговаривая сам с собой, вымолвил прокурорский.

– Выбирай, друг.

Барин от души хлопнул Андрея Васильевича по спине и отошёл к столу, чтобы налить по второй.

Ценитель редких книг в раздумье провёл пальцами по ряду корешков, выбирая, какой томик взять. Один из корешков завибрировал под пальцами, переливаясь зелёными полосами. Бутербродов озадаченно нахмурился и аккуратно вытащил книжицу с полки. Чёрная обложка замерцала изумрудным переливом ещё ярче.

– Чёрт возьми! – удивился библиофил и открыл книжицу. Так-так-так… Страницы испещрены непонятными значками.

– Ни буквы, и не иероглифы, – пробормотал Андрей Васильевич, вовсю глядя на изумрудное мерцание. – Ну и фейерверк!

По чреслам разлилось нетерпеливое волнение. Такое чувство возникает, когда видишь и хочешь девушку на первом же свидании. В ушах вдруг зазвучали сладострастные женские стоны… Но тут на плечо врача легла рука Барина.

– Нашёл эксклюзив? – спросил он.

Фейерверк испарился вместе со стонами.

– Что за книга?!

Андрей Васильевич показал томик.

– А я хрен ведаю! – изрёк Барин. – Я тут грамотно всё расставил, но не изучал… Библиотека эта для престижа, статуса… Ну, знаешь.

– Книга не имеет ни начала, ни конца… – возбужденно говорил Бутербродов, листая томик. – И даже названия нет. Сплошные ровные ряды тарабарских значков. Видишь?

– Вижу! – покивал Барин без особого интереса. – Берёшь её?

– Похоже на зашифрованные записи, – не унимался ценитель редких книг, ощупывая страницы. – Чем-то похожим писали древние алхимики и члены масонских лож. Заметь, книга рукописная, а обложка и листы – будто из магазина.

– Возможно, грамотная самоделка, – зевнул Барин. – Кто-то купил бумаги, исписал её абракадаброй, понятной лишь посвящённым, взял обложку и всё аккуратно склеил. Быть может, дед сам… – Хозяин дома замялся и интимно шепнул: – Знаешь, мой дед был чокнутым!

– Не знаю, но верю, – машинально ответил библиофил.

– Ребята, коньяк стынет! – раздался голос прокурорского, который разливал по третьей.

По законам жанра, на пороге кабинета возникла Ириша с большим разделочным ножом в руке.

– Листья кленовые падают с ясеня… – проворчала она. Забрала бутылку со стола, подумав, выпила из рюмки. – Эй, Барин, быстро в сад! – добавила и удалилась с независимым видом.

– Пошли делать шашлык! – призвал Барин и тоже осушил рюмку.

– Бу, женщина выпила твой коньяк, – усмехнулся прокурорский, глотая свою порцию.

Андрей Васильевич созерцал книгу и ничего не слышал.

– Э-гей, Андрюха! – позвали верные друзья.

Библиофил нехотя выпустил книгу из рук и пошел к порогу, немного напоминая зомби. На полпути обернулся: томик в чёрной обложке манил, подмигивая с полки изумрудным светом.

– Как-нибудь в другой раз тебя выберу… – пробормотал ему доктор.

* * *

– Значит, ты и есть двоюродная сестра Ириши? – спросил Бутербродов у русоволосой девушки в зелёной кофточке.

– Да, – односложно ответила Маргарита.

Парочка сидела в саду, за неплохо сервированным столиком. Помимо них, пировали штук десять гостей, впрочем, сейчас все болтали, разбившись на группки. Чуть в стороне Барин и Халюкин возились с мангалом. По окрестностям плыл запах жареной баранины. Атмосферу пропитал крепкий алкоголь, спутник пьяного глубокомыслия.

– Чем занимаешься?

– Учусь на историческом.

– Нравится?

– Ничего.

Девушки с односложными ответами встречались Андрею Васильевичу гораздо чаще, чем болтушки, поэтому схема съёма была отлажена. Мелкие детали легко корректировались благодаря большому опыту обольстителя. Как доктору удавалось клеить трезвых девушек, будучи трезвым, оставалось его тайной, и совсем немаленькой: его половой орган читался через любые брюки. Но это к слову.

Бутербродов хотел ненавязчиво приобнять Риту, но через стол наткнулся на взгляд Ириши, жены Барина. В нём не было ничего такого, но это был взгляд Ириши, которая знала Бутербродова лучше, чем он сам. Доктор с чего-то засмущался и шаловливую руку убрал. Потом опять протянул, отдёрнул и вальяжно молвил, скосив хитрые глаза на соседку:

– Женщины от меня на восьмом небе.

Дурацкая фраза и прозвучала дурацки. Казалось, Рита мучительно выбирает, какую эмоцию родить и надо ли её вообще рожать.

– Продайте мне душу, и я брошу мир к вашим ногам, – предложил лукаво доктор. Разведка боем – неплохой метод заманить в койку скромняжку. Жизнь этому не учит, она это настоятельно советует.

Девушка впервые открыто глянула на соседа по столу. Бутербродов обаятельно улыбался.

– Ты интересный, но странный, – прямо ответила Рита.

«Женщины очень много времени тратят на то, чтобы мыслить, думать о том, чего нет. Вот когда я тебя трахну, тогда и будешь думать. Зачем создавать сложности ещё до их появления?» – подумал Андрей Васильевич, а вслух сказал:

– Хочешь со мной погулять по тенистой роще? Тут классная роща неподалёку. Честно говоря, не люблю шумные компании… Вижу, что ты тоже.

Если мужчина клеит девушку, цель у него одна. Если каким-то образом цель всё же окажется другой, то это не мужчина. Но оставим чудесам общаться с чудесами.

– А мне не будет с тобой скучно? – спросила Марго. Незатейливый тест, на самом-то деле, но незатейливые ответы тут не принимаются, об этом знает и анкета, и анкетируемый.

– Мир, конечно, прост, но не настолько, – отреагировал Андрей Васильевич. – Минуту назад я хотел тебя обнять, но помешала твоя сестра. А в тенистой роще сестры не будет…

– Угу, – согласилась Рита в раздумье. – Один нюанс: я честная девушка. Поэтому ты не будешь пытаться меня обнять, поцеловать и всё такое… – Она строго посмотрела на ловеласа. – Если обещаешь, я пойду с тобой в рощу.

Для мужчины «игра в обещалки» – неизбежная рутина. Это как два пальца, безусловно.

– Не вопрос, – тонко улыбнулся доктор. – Ты погоди минуту. – Он встал. – Возьму куртку, в роще может быть прохладно.

Как только врач отошёл, к сеструхе подсела Ириша. Губки бантиком, бровки домиком – от любопытства.

– Ну, Ритка, о чём болтали?

– Да так… – задумалась Маргарита. – Ты мне хоть скажи, кто такой Андрей Бутербродов? Вижу, что симпатичный и обаятельный, но… кто он по жизни?

Женщину всегда интересует твердое мужское плечо. В отличие от искусственного члена, его ещё не изобрели. А кто тебе более откровенно расскажет о моральных качествах самца, чем сестра? Ну, если только мама, но её сейчас рядом нет.

– Андрюха – первый в городе доктор по женским болезням! – торжественно изрекла сеструха. – Рекомендую его, Ритка, крайне рекомендую… Классный мужик, и член большой!

– Ты что, пробовала?! – удивленно перебила Марго.

– Я мужу не изменяю! – гордо ответила Ириша. – Посмотри на его ширинку, и сама всё поймёшь.

– Не имею привычки смотреть на мужские ноги, – усмехнулась сестра.

– Чего, чего?! – удивилась Ириша, и её осенило: – Эй, Ритка, ты что, запала на Андрюху?! Точно, запала, глазки блестят!

Очевидная правда. Есть такое понятие, его никуда не деть, с ним надо просто жить. Если правду скрыть не получается, надо смириться.

– Забавный парень, – сухо улыбнулась Маргарита.

* * *

Пока веселье в саду шло своим ходом, в пустом хозяйском кабинете, погруженном в полумрак, висела тишина. А также стояла, лежала и плавала. Вдруг дверцы книжного шкафа сами по себе распахнулись. С верхней полки на паркет вывалилась чёрная книжица, интриговавшая Бутербродова необычной иллюминацией.

– Кх-х-х… – послышалось кряхтенье.

У книжки отросли толстенькие ручки и ножки. Она отжалась на пальцах, вскочила и, подобно заядлому бегуну, припустила по комнате.

Книга миновала кабинет, быстренько одолела гостиную с круглым столом посредине и оказалась в прихожей. Как гимнаст со стажем, вскарабкалась она на полку для обуви, на которой лежал пакет с тесемочными ручками, и прислушалась.

– Стук… тук… тук… – топали по крыльцу ботинки сорок пятого размера. Распахнутая дверь явила Бутербродова. Книжка тут же скользнула в пакет и прикорнула там, тихо посапывая. Андрей Васильевич не спеша взял пакет, достал синюю ветровку. Чуть постоял, размышляя вслух:

– Даст или не даст?

Заморачиваться, впрочем, не стал. Небрежно бросил пустой пакет обратно. С сухим треском он опустился на полку, колыхнув тесемочными ручками.

– Слышь, полегче с нежной девушкой! – услышал врач истеричный женский крик. Это книжку основательно ударило о полку. Она охнула, проорала гневную фразу и испуганно зажала ротик рукой.

Андрей Васильевич повел в недоумении головой, потёр висок и ушел прочь.

Книжка выдохнула и зло сплюнула, улеглась на дне пакета, закинув ножку на ножку. Подперла толстой ручкой щёку.

* * *

– Не дала, – констатировал Андрей Васильевич, как-то поневоле произнеся это вслух.

– Секс без любви – деньги на ветер, – улыбнулась Маргарита уже не так сухо, как днём.

Парочка стояла посреди двора особняка Барина и держалась за ручки. Смеркалось. Почти все гости разъехались. Изрядно пьяненький Халюкин пытался сесть за руль своей машинки, открывая капот. Жена методичными толчками отговаривала его от сего действия. Барин чуть свысока, со ступенек, иронично наблюдал сценку.

– Рит, может, поедем ко мне? – сжал сильнее девичью руку Андрей Васильевич.

– Надежды юношей питают, – отозвалась девушка, чуть отстраняясь.

Одиночество – это когда тебя некому забрать из морга. Всё остальное – временные трудности. Кому, как не медику этого не знать… Доктор кисло улыбнулся. Окей, если гора не идет к Магомету, то это трудности совсем не Магомета.

– Я не расстраиваюсь, что был сегодня послан, – весело сообщил Андрей Васильевич. – Даже рад. Честно-распречестно!

– Почему?! – искренне поразилась девушка.

– Дамы, прыгающие в койку в первый день знакомства, не в моём вкусе! – пафосно соврал доктор.

– А если у такой дамы любовь? С первого взгляда? – огорошила Маргарита.

– Это признание? – хищно осклабился Андрей Васильевич.

– Не-а. Пища для размышлений. Нельзя ведь каждую ситуацию оценивать одним принципом.

Девушка, знающая слово «принцип» – это интересная особа, а девушка, живущая по принципам – это уже почти жена. Потенциально.

– Кота покажу! Кысю! – воззвал к святому Бутербродов.

Возглас его прервало появление Ириши, медленно спустившейся с крылечка.

– Андрюх, держи свою сумку! – позвала она и подала пакет с тесемочными ручками.

– Оставь, он пуст, – отказался доктор.

– Уже нет. Я Кысе кое-что положила.

Пакет ответил благодарным, еле слышным книжным писком. Но такого рода аккорды человек не слышит. Если бы было наоборот, мир был бы совсем другим…

Доктор не смог отказать Кысе и пакетик взял. Поблагодарил всех присутствующих за чудный вечер. Пообещал позвонить Рите. Затолкал очкарика на заднее сиденье его машинки, сам сел за руль и уехал прочь.

5. ПОБЕГ КОТА

Андрей Васильевич отвез очкарика с женой и на такси добрался до своего дома. Было совсем темно. Близилось полнолуние, но сегодня луна пряталась за облаками. В окне горел свет.

– Кто бы сомневался, – иронично усмехнулся доктор. – Хорошо, что Рита не поехала ко мне.

Он открыл калитку и взбежал на крылечко. Дверь отворилась перед его носом. Тут же! На пороге в ореоле электрического света показалась долговязая фигурка с косичками. Сквозь тонкую ткань сарафана аппетитно выпирали соски. Лифчиков Юлька не носила, и соски почти уперлись доктору в лицо.

– Приве-е-ет! – протянул доктор, вдыхая запах юных свежих грудок, что чуть не ткнулись ему в нос.

– Проходите, Андрей Васильевич.

Соседка чуть посторонилась.

* * *

– Что ты у меня делаешь? – спросил доктор, входя в кухню, служившую одновременно прихожей в его однокомнатной квартирке, и облокачиваясь на русскую печь, по-летнему прохладную.

– Жду будущего мужа, – недоуменно дернула Юлька плечиком. Взгляд синих глаз сквозь очки был традиционно строг.

Обидно, когда ты что-то забыл, особенно когда ты этого не знал. Андрей Васильевич вновь усмехнулся. Так и проходит вся наша жизнь: один бегает, а другой догоняет…

– Мяу!

Навстречу хозяину выбежал здоровенный дымчатый кот. Весом килограммов пятнадцать, с большим пушистым хвостом!

– Кыся! Здравствуй, мой герой!

Бутербродов поставил пакет с тесемочными ручками на подоконник и заграбастал кота в охапку.

Юлька завистливо вздохнула. Блаженный кот, которого ласкает Он! Эх, жаль, что нельзя отдаться своему Андрюшеньке сейчас. Конечно, ещё два года быть девственницей – это пытка, но… всё кончается, даже вечность. Кроме любви, а Юлька доктора любит, и поэтому пытка оправданна. Особа в очках сжала бедра посильней и прошла за доктором в гостиную (она же и спальня).

– Тебя кормили, маленький? – ласково ворковал пушистику доктор, забыв про всё на свете. Котяра самозабвенно мурлыкал.

– Мы с Кысей завтракали, обедали и ужинали! – встряла Юлька. – Скажите, Андрей Васильевич, вы пили алкоголь?

– Я же не пью, – машинально ответил врач.

– Да, знаю. Спросила на всякий случай, – кивнула Юлька. – Мойте руки и садитесь за стол. Чай заварю.

Доктор отпустил кота:

– Кысь, я тебе там вкусненького принес… Чуть позже, Окей?.. – он взял соседку за худенькие плечи, чуть прижал к себе. Облизнулся буквально, призывно глядя в синие-синие глаза. Юлька почувствовала, как нечто твердое и большое уперлось в ее пах. Соседка почти вслух охнула, а её узкая девочка так заныла от вожделения, что живот свело судорогой. В девятнадцать лет это совсем не удивительно.

– Мяу, – недовольно высказался кот и потерся о ноги хозяина.

Бутербродов склонился к лицу девушки и прошептал на ушко:

– Юль, я уверен, что тебя бабушка уже заждалась!

Выпрямился, ухарски улыбаясь. Отстранился. Сел на диван, вновь подхватил кота.

Юлька сообразила, что как-то нечаянно проиграла ситуацию, но вида не подала. Каждое твоё поражение в настоящем – это твоя победа в будущем. Через пять минут настоящее станет уже прошлым и забудется, ну а бой-то продолжается…

– Чай необходим на ночь, он способствует спокойному и здоровому сну, – менторским тоном доложила девица, как ни в чем не бывало. – Лучше с малиновым вареньем. Вы же врач и должны знать.

Бутербродов понял, что выигрывать он способен только на расстоянии «ближнего боя». С Юлькой малейшая дистанция выводит его в разряд аутсайдеров.

– Один-один, – мысленно произнесли оба практически синхронно.

Юлька смерила доктора взглядом, поправила косичку, величаво повернулась и пошла прочь. Ручкой не помахала и не попрощалась. Бутербродов с Кысей на руках кинулся следом.

– Эй, Юль, тебя проводить, быть может?

Соседка задержалась на крыльце, сказала надменно:

– Спокойной ночи, Андрей Васильевич. Я завтра к вам приду. Целоваться на прощание не будем.

Она чинно удалилась за ограду и пошла к своей половине коттеджа.

* * *

На следующий день, в воскресенье, Бутербродов проснулся в обед.

– Вау! – доктор глубоко зевнул. Кот, лежавший поверх одеяла, недовольно заворочался.

– Кысь, пора вставать.

Андрей Васильевич быстренько привел себя в норму, позволяющую человеку после сна существовать без комплексов. Он помылся, побрился, оделся, выкурил сигаретку и приготовил завтрак.

– Мяв! – голодно сверкнув зелеными очами, подал голос традиционно тёршийся у ног кот.

– Прости, Кысь, – повинился доктор. – Сейчас предоставлю тебе Иришкин гостинец.

Бутербродов взял с подоконника пакет с тесемочными ручками, сунул руку на дно и вытащил бумажный свёрток.

– Мяу! – взвыл кот в томлении.

Через секунду сверток был развернут на обеденном столе.

– Ау, мясо! А запах, черт возьми!

Кот и человек одновременно втянули носами воздух.

– Мяу-у-у!

Кот вспрыгнул на стул и вознамерился перелезть на стол.

– Я тебя понимаю, малыш.

Доктор погладил котика и повернулся, дабы повесить пакет на стенной гвоздь. Пакет ощутимо дернулся в руке, и ещё раз.

– Давай, давай! – шептала книга и яростно пинала толстенькой ножкой в бумажную стенку.

– Что за?..

Доктор в смятении заглянул в пакетик. Как полагается, ошалело моргнул и вытащил черный томик. Книжка благодарно завибрировала.

Когда ты видишь то, чего не ожидал увидеть в это время и в этом месте, твой мозг охреневает, и ничего, кроме охренения, производить не способен. Впрочем, дьявольской любовнице под силу вывести «клиента» из любого ступора. Книга мгновенно «навела марафет» – окуталась изумрудным цветом и ангельски запела. Бутербродов вновь испытал волнение первой встречи с незнакомой девушкой. В груди щемит, яйца сводит…

– Мяфф! – зафыркал кот. – Мяфф?..

Доктор решился открыть книжку. Вдумчиво вгляделся в строки, выведенные тарабарским языком. Непонятные значки вдруг задрожали и трансформировались в русские буквы.

– Заклинание, как приворожить женщину, – прочёл Андрей Васильевич вслух. Нахмурился. По инерции перевернул страничку. – Как сбежать из-под стражи… Заговор на возвращение молодости… Обряд на получение неразменного рубля…

Недоумение на лице доктора сменилось очевидным интересом.

– Мяу! – негодующе вскричал Кыся и выбежал прочь из дома, забыв про мясо.

По крылечку поднималась занудливая соседка с косичками. Её чуть не сшиб здоровенный кот, проскочивший между её ног, как смерч. Кыся выскочил на улицу через специальный лаз для котов, выпиленный во входной двери, и поскакал по улице дальше и дальше. Юлька дернула манерно плечиком и нажала кнопку дверного звонка. Немного постояла, помялась, приложила ухо к двери и надавила кнопку ещё раз. Звонок точно работал, но никто не спешил открывать.

Доктор сидел на табурете и с обожанием на лице читал вслух, тщательно проговаривая каждое слово:

– Чтобы получить неразменный рубль, нужно пойти на базар. Там купить у первого попавшегося торговца живого гуся…

Книжка откровенно нежилась в чувствительных руках доктора, чуть подрагивала от удовольствия.

– …Заплатить за гуся, не торгуясь. По дороге домой с рынка, ни с кем не разговаривать…

Дверной звонок все пиликал и пиликал, впадая в отчаяние.

6. НЕОБЫЧНОЕ ПОВЕДЕНИЕ В ОБЫЧНОЙ ЖИЗНИ

В понедельник Андрей Васильевич сидел за своим рабочим столом с отрешенным взглядом и заспанным лицом. Зазвонил городской аппарат, он вяло взял трубку.

– Слушаю… Хорошо, сейчас зайду.

В дверь постучали.

– Можно? – в кабинет просунулась средней полноты особа.

– Заходите, – равнодушно пригласил гинеколог.

Пациентка, скрипя длинной кожаной юбкой, присела за столик. Любезно улыбаясь, подала медицинскую карту.

– Я скоро приду, – молвил врач и, не обращая внимания на протянутую руку с карточкой, и вышел, ничего не объясняя.

– А?! – сказала дамочка.

Через три минуты, Андрей Васильевич без стука ворвался в кабинет с табличкой «Главный врач Репнин А. И.» и без приглашения опустился на гостевой стул.

Главврач, толстый седой мужчина в очках, повел удивленно бровью. Конечно, врач врачу «свой» человек, но без стука входить к Аниките Ивановичу могли только жена и дочка, и все в поликлинике об этом прекрасно знали.

Бутербродов глядел на начальника, не видя, точнее, смотрел сквозь него.

– Вот что, Андрей Васильевич… – Репнин поднял и тут же опустил трубку зазвонившего стационарного телефона. – Из области спустили распоряжение. Необходимо от нашего города выделить одного врача для делегации, которая поедет в Германию для обмена опытом.

Доктор слушал с застывшим лицом. Его мысли явно блуждали далеко от Германии.

– Ты здоров? – на всякий случай спросил Репнин.

– Да, – успокоил Бутербродов ровным голосом.

– Видок у тебя неважнецкий! – не поверил начальник. – Не выспался, что ль?

Бутербродов неопределённо мотнул головой, всей «мимикой тела» натурально крича: «Отвали!», но Репнин по квалификации был педиатром и не въехал.

– Ну вот, парень… Я наметил для обмена опытом тебя, как лучшего в нашем городке специалиста. Немецкий знаешь?

– Нет, – тем же ровным тоном ответил гинеколог. В глазах его отразилась почти случайная мысль, вынудив добавить: – Я в школе английский изучал.

– Надо выучить, хотя бы на бытовом уровне, – распорядился Аникита Иванович. – Айн, цвайн, гебен зе битте… Да что с тобой, Андрей?!

Заграничная поездка «на халяву» – это мечта любого нормального человека. Не всем же повезло родиться красивыми девушками с блядским образом мышления! Репнин не столько недоумевал, сколько негодовал: он думал, его будут обнимать в благодарность за широкий жест, а его посылают…

– Аникита Иванович, а что такое неразменный рубль? – вдруг спросил Бутербродов.

– Ч-что, твою мать?!

– Понятно… – проворчал гинеколог и поднялся. – Ну, тогда я пойду.

И ушёл.

Заскучавшая пациентка при виде специалиста оживилась.

– Что случилось? – апатично спросил врач, вновь усаживаясь на рабочее место.

– Доктор, родной мой, внизу живота появились тянущие боли, – прерывающимся от волнения голосом сообщила дамочка.

– Раздевайтесь! – рубанул врач, даже не взглянув на пациентку.

– Прямо здесь?! – ужаснулась дамочка.

– Ну, не в коридоре же, – задумчиво напел доктор, барабаня пальцами по столу.

Особа с опаской посмотрела на его лицо: Бутербродов блаженно улыбался.

– Я, наверное, в другой раз зайду… – прошептала дамочка и медленно попятилась из кабинета.

– Как хотите, – проводил её безмятежный голос гинеколога.

* * *

Инстинкт самосохранения подсказал врачу, что свою смену надо досидеть до конца. Но как только часы показали 15.00, Бутербродов галопом поскакал к дому. Правда, не к своему, а к соседскому. Дверь открыла бабушка Юльки.

– Добрый день, Елена Сергеевна.

– Здравствуй, Андрюша, – поклонилась старушка. – Проходи.

Доктор прошел и расположил задницу на мягком креслице в гостиной. Бабулька примостилась на стуле. Внучки не наблюдалось.

Бутербродов тупо молчал, блуждая глазами по комнате. Спустя пять минут соседка не выдержала напряженного молчания.

– У тебя что-то случилось?

– Нет… то есть, да… не знаю… – невнятно ответил Бутербродов. Он, как мог, сосредоточился и быстро выпалил:

– Елена Сергеевна, помните, вы рассказывали про женщину, которая лечит, снимает порчу, заговаривает?

– Помню, конечно. Ты тогда ещё посмеялся над старухой.

– Беру свой смех назад! – отчеканил доктор. – Мне необходим её адрес. Срочно!

– Ты захворал? – проявила заботу Юлькина бабка.

Жизнь слишком коротка, чтобы лгать. Но правда наполовину – это не совсем ложь.

– Мне надо проконсультироваться по одному вопросу, – небрежно ответил Андрей Васильевич. – По очень… личному.

– Влюбился, – вынесла приговор старушка. – Я тебе помогу.

Она с усмешкой отошла к буфету, принялась рыться в шелестящих бумагах.

Глупо отрицать то, что в принципе неотрицуемо по мнению старушек, а иногда и полезно играть с ними «в поддавки».

– Вы угадали, я влюбился! – обрадовано вскричал Андрей, и постарался сделать томное лицо.

– Вот адрес ворожеи, – бабушка протянула клочок бумажки. – Доедешь до предпоследней остановки девятого автобуса, там спросишь.

Андрей Васильевич схватил бумажку, протанцевал с нею до порога и зачем-то задал глупый вопрос:

– А она дорого берёт?

– Кто сколько даст. С каждого по возможности.

* * *

– Кысь-кысь-кысь, – звал Бутербродов, заглядывая под кровать. – Куда же ты пропал, мохнатик?

Пропиликал нетерпеливый дверной звонок. Чертыхнувшись, Андрей пошел открывать. На пороге стояла Юлька.

– Добрый вечер, Андрей Васильевич, – чинно поздоровалась соседка и впорхнула в его квартирку, невзирая на попытку загородить дорогу.

Мокрый плащ поверх секси-халатика, через ткань которого проглядывали аппетитные шарики. В руке – зонтик, в глазах – нахальный вызов. На худющих ножках босоножки.

– Мне надо поговорить с вами, как женщине с мужчиной! – заявила девица.

– Может, в другой раз? – робко предложил доктор. – Мне надо идти.

– Двенадцать минут вас не задержат, – с угрозой возразила Юлька. – Итак… меня интересуют четыре вещи. А ещё я вам хочу сделать важное предупреждение!

– Ну.

Бутербродов обречённо сложил руки на животе.

Когда человек лжет, ему приходится затрачивать уйму энергии на поддержание вымышленных образов. Кроме того, искривляется поток между чакрой горла и чакрой сердца. Потому и говорят «кривить душой»: от лжи она действительно искривляется. Будем надеяться, что обожаемый доктор об этом знает. Юлька встала в воинственную позу и начала допрос:

– Где вы вчера были целый день?

– Дома валялся…

– С кем?

– Один. Даже кот меня покинул.

Бутербродов театрально провел рукой по глазам и понял, что они действительно «чешутся»: ах, мой Кыся…

– А почему тогда не открывали? Я звонила-звонила утром. И вечером приходила.

Юлька в своей манере строго глядела сквозь очки.

– Я приболел, – не нашел ничего лучшего ответить врач. Другой бы на его месте давно выгнал прилипчивую девчонку, но Бутербродов не мог, мешало воспитание. И ещё – он был добрый.

– Имейте в виду, Андрей Васильевич, по планете гуляет СПИД, в нашем городе уже есть случаи, – наседала девица.

– При чём здесь СПИД? – нахмурился врач.

– При том! Говорят, вы влюбились.

– Кто говорит?! – искренне удивился доктор.

«Конь в пальто!» – шепнул внутренний голос, причём обоим сразу.

– Елена Сергеевна… – усмехнулся Бутербродов. – Юлька, ты, никак, ревнуешь? – в тоне проскользнули насмешливые нотки. Не специально, так получилось.

– Отнюдь! – девица гордо вскинула голову. – Просто охраняю своё будущее семейное счастье.

Бутербродов нарочито глянул на наручные часы:

– Двенадцать минут истекли, – безжалостно отрезал он, натянул туфли и взял зонтик.

Девица поджала губы, смерила Андрея уничтожающим взглядом и вышла с гордо поднятой головой.

– Юль, кстати, ты Кысю не видела? Второй день не появляется, – крикнул вслед Бутербродов.

Босоножки шлепали где-то в районе калитки. Андрей Васильевич вышел на крылечко.

– Эй, Юль, я тебя вовсе не выгоняю, а я просто спешу! – проорал доктор. – Не обижайся, пожалуйста.

Он закрыл дверь на английский замок, спустился по ступенькам крыльца и поспешил на автобусную остановку.

7. БОМЖ И ОЧКАРИК

Вечерело, но было ещё светло. Смеркалось, проще говоря. Бутербродов задремал, покачиваясь на мягком сиденье автобуса номер девять. Снилось ему, что он совокупляет мир, в разных позах. Как именно это выглядело, доктор и сам не смог бы сказать, люди редко запоминают детали своих снов. Но ощущения были приятными.

– Молодой человек, предпоследняя станция, – потрясла его за плечо сухонькая старушка с бойкими глазами.

– А! – врач встряхнулся. Старушка погрозила ему пальцем и ретировалась.

Бутербродов мотнул головой, окончательно приходя в себя, и вышел из транспортного средства. Автобус бибикнул и уехал. Моросил дождик. Доктор открыл зонтик и осмотрелся.

Прямо – автобусная остановка (три стенки с лавочкой), слева – магазин с аляповатой вывеской «Продукты от Зины», справа лепятся небольшие домишки. В сторону домиков и удалялась старушка из автобуса, больше не было видно никого, вроде. По счастью, в глубине остановки Андрей Васильевич приметил человеческую фигуру и споро достал бумажку с адресом. Подошёл. На лавке сидел мужичок в драном пиджаке, на сизый нос которого опиралась кепка.

Местный алкаш, к Ванге не ходи, но выбирать не из кого.

– Скажи-ка, друг, где находится улица Набережная? – вежливо попросил доктор.

– Мужик, дай сотенку, тогда и скажу, – произнес алкаш сиплым голосом, сдвигая кепку на затылок.

– Чёрт.

Врач вновь осмотрелся, но округа была безлюдна. Делать нечего, он достал купюрку. Оборванец жадно выхватил деньги из докторских пальцев и попрыгал к магазину.

– Э-эй, стой, сволочь! – негодующе проорал вслед Бутербродов.

– Тётка Агафья здесь не живёт, – крикнул мужичок на ходу. – Не трать время.

Доктор недоуменно гмыкнул и закурил. Повернулся и… вздрогнул. Прямо перед ним стоял длинный субъект в пенсне и в шляпе, с меланхоличным лицом.

– Дом тётки Агафьи сразу за магазином, – грустным голосом сказал субъект.

– Так, – вымолвил Бутербродов. Непонятные ситуации утомляют. И раздражают, и заставляют злиться…

– С чего ты взял, что я приехал к ней?! – заорал врач в лицо субъекту. – У меня на роже написано? Вот прямо читается, да?!

– Я догадался, – просто ответил странный субъект, отходя в сторону.

Когда нельзя пустить в ход кулаки, мужчина становится безоружным. Он может даже вспомнить, что приехал к колдунье по делу, явно отдающему чертовщиной.

– Эй, ты ангел или демон? – прозрел врач, сбавив тон.

– Туда, – субъект показал направление. – Зелёный дом, не ошибешься.

8. ТЁТКА АГАФЬЯ

– Кажется, здесь.

Бутербродов стоял перед небольшим зеленым домиком. Калитка на одной петле, двор зарос сухостойным бурьяном, рыхлая земля в лужах.

Дождик иссяк, кстати. Доктор сложил зонт и постучал в некрашеную дверь. Она тотчас же отворилась. На пороге показалась высокая девушка лет шестидесяти пяти. Каштановые волосы завёрнуты на голове тугим жгутом, на щеках ямочки. Большая родинка под нижней губой. Синее платье, ожерелье из черного турмалина… Гость попал под прицел живых серых глаз.

– Мне нужна тётка Агафья. По важному делу, – пробормотал он, смущаясь.

Гадалка пристально разглядывала гостя. Андрей краснел и бледнел, но глаз не опускал.

– Ну, проходи, – молвила хозяйка и посторонилась. Голос ее не лишён был приятности.

Миновали сени, оказались в избе. Кухня с русской печью, пара деревянных табуретов, на покрытом клеёнкой столе лежат очки и тетрадка.

– Садись, – повинуясь персту хозяйки, доктор сел и принялся тискать в ладонях зонтик. Тётка Агафья пристроилась напротив.

– Слушаю, – молвила ворожея. Она смотрела на доктора с лёгким любопытством, а глаза улыбались. Как позже понял Бутербродов, глаза улыбались всегда, такова была у Агафьи эмоциональная манера поведения.

Доктор покрепче сжал зонтик. Фух, поехали!

– Я хотел у вас кое-что узнать… скажите, если… человек… займётся чёрной магией – это опасно?

– Очень опасно, – серьёзно отозвалась ведунья.

– А в чём выражается опасность? – через паузу спросил Бутербродов.

– Во всём. С дьяволом шутить нельзя.

– Но вы же сами колдуете! – вскричал доктор.

– Я не колдую, молодой человек, а помогаю людям. Это разные вещи. – Женщина говорила напористо и уверенно. – Кроме того, в каждом деле есть свои навыки и знания. Магии надо учиться.

«Я знаю то, что ничего не знаю», – сказал то ли Платон, то ли Архимед. В мозгу доктора разлилось мощной волной такое вполне себе охреневание.

– Так вы учились?! Разве существует специальность «ведунья»?

– Подобные знания нельзя получить в институте. Мне они достались от матери, её обучала бабушка.

Ворожея рассказывала степенно, почти выпевая слова.

Беседа получалась занятной, но малосодержательной. Однако прямо озвучить цель своего визита Бутербродов не мог. Точней, не смог. Смущаться он уже перестал, но не более. Впрочем, природная смелость упорно рвалась в атаку… и вырвалась.

– У вас целая династия, красавчики! – польстил Бутербродов. – А вот скажите… если у тебя на руках тексты заклинаний, можно попробовать? Ничего ведь сложного. Прочитал слова, исполнил особый обряд… А?

Сделать статую очень просто, надо лишь взять кусок мрамора и отколоть всё лишнее. Колдунья искренне рассмеялась.

– Если ты купил в киоске книгу с заклинаниями, то в добрый путь, мой друг. Знаешь, ко мне иногда забегают… молодые влюбленные девочки. Показывают заговоры из бульварных газет, мол, Агафья, оцени приворот. Я всегда говорю, что не выйдет.

– Почему?

– Только маг по рождению сможет заставить работать заклинание. А тексты из «Роспечати» – это просто лол, выражаясь языком молодёжи.

Томительная грусть, экстаз души и немного льда, взболтать, но не смешивать – это оригинальный коктейль эмоций. Наверняка в будущем его научатся создавать искусственно. Бутербродов искренне кайфовал: посиделки с колдуньей оказались приятным занятием.

– Вы каждому клиенту так открыто всё рассказываете? – решил он поиграть в кокетку.

– Я женщина прямая и бесхитростная, – разъяснила тётка Агафья. – И одинокая.

Мыслящий человек обречен преодолевать фобии, и особенно грустно становится, когда фобия конкретно намекает, а в её руках спрятано колдовство. Бутербродов как-то скис, неловко оглянулся на дверь.

– Я имела в виду, поболтать мне не с кем, – подмигнула Агафья. – Я не сексуально озабоченная тётка, на тебя не претендую. Уверяю.

Вся наша жизнь – сплошной фарс и лицемерие. И приятно, что на свете есть люди, которым чужда маскировка во имя «общественных ценностей».

– Супер, – выдохнул Бутербродов.

– Обожаю прямоту, она душу греет, – усмехнулась ворожея.

– Скажите… – спросил, чуть помедлив, доктор. – А если ты книгу не покупал в «Роспечати», а… нашёл?.. Ну, такую… реально старинную книжку. И решил «запилить» обряд, а?

– Не выйдет, – категорически ответила тётка Агафья. – Ворожба – это устное ремесло и любую письменность отрицает в принципе. Тексты заклинаний передаются из уст в уста, из поколения в поколение.

Андрей Васильевич сам не понял, то ли обрадовали его слова Агафьи, то ли огорчили. Пока он разбирался в себе, ворожея добавила вскользь:

– Ты всё-таки не связывайся с магией. Даже просто попытка колдовства может дурно обернуться.

– Ай, всё равно ведь ничего не выйдет! – усмехнулся доктор.

– Ну и что. Не нужно ни искушать себя, ни пробуждать тёмные силы.

Вроде бы, зря пёрся на другой конец города, а в то же время и не зря. В целом, всё ясно, понятно и так далее. Врач встал, чуть помялся и спросил:

– Последний вопрос. Что такое неразменный рубль?

Гадалка натурально подпрыгнула. Благодушие слетело. Глянула остренько:

– Откуда знаешь про неразменный рупь?!

– Прочитал…

Бутербродов изумленно рассматривал заострившиеся черты собеседницы.

– Где?! – мученически вскрикнула Агафья.

– Так. В книжке одной…

– А ну-ка, сядь! – попросила тётка тоном приказа. – Живо!

Ворожея переставила свой табурет поближе к гостю, сжала его рукий горячими ладошками. Заглянула глубоко в глаза.

– Где взял книгу, отвечай?! Тебя как зовут?

– Андрей…

– Послушай меня, Андрей. Надо уничтожить эту книгу! Это изобретение Сатаны! То, о чём мы болтали, всё пустяки. Тебе грозит большая опасность!

– Так серьёзно? – промямлил Бутербродов. Страх предательски щекотал тело.

– Да! Сам ты не сможешь книгу убить. Принеси её сюда, и я тебе помогу. Намажь ладони раствором чеснока, базилика и сушёного укропа, прежде купив их после захода солнца на рынке. Книгу заверни в газету, так не прикасайся. Газета абсолютно сухая, ни капли воды не должно попасть на неё. Всё понял?

– Что же это за книга такая?

Любопытство врача пересилило страх.

Ведунья зачем-то огляделась и задёрнула занавеску. Сказала тихо:

– Книга живая, её имени я не знаю!.. Любовница дьявола она.

Иметь любовницу самого дьявола – это круто. Однако, если этот дьявол ревнив, то прощайся со своей жизнью, как минимум, а как максимум – с душой. Бутербродову стало не хватать воздуха, затошнило. Сосуды головного мозга, не иначе… В уши полз тревожный шепот ворожеи:

– Книга обольстила множество мужчин!.. Утречком я поговорю со своей бабушкой Тарасией. Она много лет назад встречалась с человеком, играющим с этой шлюхой… Андрей, ты приходи ко мне завтра днём, вместе с ней. Андрей?!..

– Понёс меня чёрт к Барину на пикник! – апатично произнес Бутербродов. Он проглотил тошноту, вдохнул и выдохнул. Чуть полегчало.

– Ты сказал, к Барину? – заинтересовалась тётка Агафья.

– Мой друг. А что?

Сей резонный вопрос был резонно проигнорирован. Гадалка вдруг вышла в соседнюю комнату и вернулась оттуда со стаканом тёмно-зелёного зелья.

– Выпей. Это на сутки сконцентрирует твою волю.

Доктор с опаской понюхал, отпил глоток.

– Фу, ну и горечь!

Усилием воли допил. Отёр губы. Вымолвил возбужденно:

– Книга вообще необычная. Читать могу только я. Берёшь её в руки и… как будто в раю. Так и тянет ею насладиться… совершить обряд во имя Её, чёрт возьми! Такое чувство возникает… – Андрей щёлкнул пальцами. – Будто книга – лучший друг!

– Иди. Не забудь про сухую газету и раствор чеснока, базилика, укропа.

– В каких пропорциях?

– Два к одному чеснока.

Андрей Васильевич вновь поднялся, подошел к выходу. Замявшись, выпалил:

– А всё-таки, что такое неразменный рубль?.. Чисто из любопытства спрашиваю. Не смогу уснуть, буду думать…

Каждое мгновение жизни уникально, не похоже ни на какое иное. Как нельзя повторить свою же улыбку точь-в-точь, так нельзя и клонировать мгновение. Неразменный рубль из той же оперы… Тётка усмехнулась:

– Деньга такая. На неё хоть весь мир можно купить.

– Да ладно! Один рубль?

– Один-то один, да непростой… – Ворожея отдёрнула занавеску, мельком глянула в окно. – Даёшь этот рупь продавцу, а тому кажется, что ты заплатил кучу денег. Хоть что продаст тебе, да ещё сдачу отсчитает, сколько скажешь. А потом человек отходит, хлоп по карману, а рупь опять там. И так до бесконечности.

– Класс! – не удержался Бутербродов. – А вы сами его видели?

– Неразменный рупь никто не видел. А кто видел, тот не скажет.

Тётка Агафья шлёпнула ладонью по столу, подняла мёртвого таракана. Кинула тельце в огонь русской печи. Раздался пронзительный вопль, запахло горелой человеческой кожей.

– Лазутчик, – ответила Агафья на невысказанный вопрос, не уточнив, правда, чей. – Прошу, Андрей, будь осторожнее. С Богом!

– До свидания…

9. ЭТО БЫЛО ВЧЕРА

Ночь – самое вкусное время суток. И самое опасное. Врач быстренько шёл по узкой пустынной улочке, возвращаясь от тётки Агафьи. Над головой раскрытый зонтик, опять моросил дождь. До родного домика осталось полсотни метров, когда впереди засверкали фары, приближаясь с хорошей скоростью. Бутербродов попытался прыгнуть в сторонку, на обочину, но ступню мёртвой хваткой засосала липкая грязь.

Доктор дёрнул ногой и упал, изо всех сил потянул на себя колено обеими руками. Ступня стала вылезать из липких грязевых тисков, Джип надвигался с рёвом.

– Не успел, сука! – натужно крикнул Бутербродов. Джип резво промчался мимо, переехав левую голень. Доктор потерял сознание.

* * *

– Пришёл в себя, молодца! – услышал Бутербродов жизнерадостный голос.

Гинеколог открыл осовелые глаза и увидел вокруг незатейливый интерьер одноместной больничной палаты. Возле его кровати на табурете сидел человек в зелёной спецодежде врача.

– Как себя чувствуешь, Андрей Васильевич?

– Голова кружится, слабость… и ногу тянет, – гинеколог попытался подтянуться выше на кровати, чтобы сесть, и же скрипнул зубами от тянущей боли. – Чёрт!

Дежурный врач споро поправил подушку, заметил успокаивающе:

– Потише, Андрей Васильевич, у тебя связки разорваны на голени.

Разорванные мышцы – это не то же самое, что сломанная кость, об этом знают даже гинекологи. Впрочем, это и не сломанный каблук, что тоже верно.

– Когда операция? – спросила жертва аварии.

– Завтра. Из отпуска выходит Бумажкин, сошьёт в лучшем виде.

– А сам, Николай Николаевич?

– Я лишь анестезиолог, – замялся врач. – Могу, конечно, твою ногу заштопать, но… сложную операцию пусть лучше проводит хирург. Ты ведь не хочешь хромать?

– Завтра будет слишком поздно, – огорошил пациент. – Мне надо максимум утром из больницы свалить!

– Чего-о-о-о? – врач оторопел, а потом рассмеялся. – После операции тебе тут валяться неделю. А потом ещё неделю ходить с палочкой. Больничный тебе нарисую в лучшем виде, даже не сомневайся!

Жизнь невероятно мстительна. Самое прикольное, что зачастую она мстит без причины. Опять же, был бы повод, а статья найдется. Бессмертных людей нет. Как (однако) и безгрешных. Андрей Васильевич, разрываемый противоречивыми мыслями, глянул на наручные часы и увидел, что часов на руке нет.

– Сколько время, Николай Николаевич? – спросил он кротко.

– Шесть часов вечера.

– Шесть часов ве… Не может быть! – поразился Бутербродов. – Кретин переехал меня, когда время подходило к восьми.

– Верно. Но это было вчера. Ты почти сутки был в отключке.

– Сутки?!

– Ага. Я принесу твой мобильник. Ну, и часы… Атрибуты в моём сейфе. Могу предоставить и медсестру на выбор, чего они все в тебя так влюблены, а?..

Врач ухарски подмигнул.

Дружба – это тяжелый труд, как отдых или собственные дети. Тебе всегда нужно таскать куда-то своё тело, проявлять заботу вопреки настроению, поддерживать, опекать, оберегать… А ещё мчаться на помощь по собственной инициативе, без сторонних просьб. Халюкин и Барин нежданно проявились в палате, затоптались на порожке.

– Вы кто такие и как прошли? – встрепенулся анестезиолог. – Я же приказал, чтобы никого…

Халюкин официальным тоном заявил:

– Я, как заместитель прокурора, должен снять показания с потерпевшего. А как верный друг, принес Андрею Васильевичу гостинец.

Одной рукою он сунул врачу под нос «корочки», а другой тряхнул пакетиком с «продуктовым набором для больного».

Для врача при исполнении существует только пациент. Все остальные – это враги, которых надо безжалостно посылать подальше. Тупая полиция, надоедливые родственники, любимые домашние животные, ангелы жизни и смерти… – всё едино.

– Андрей Васильевич ещё слишком слаб, он потерял кровь. Необходим покой, чтобы набраться сил. – Врач воинственно надвинулся на пришельцев, расправил сутулые плечи. – Можете оставить свои апельсины и уходите.

Пока ты не настроил лыжи к Господу, ты можешь воздействовать на окружающий тебя мир, по-крайней мере, в лице особо ретивых коллег…

– Николай Николаевич, пусть ребята посидят со мной? – смиренно воззвал Бутербродов. – Ближе этих людей у меня нет, отвечаю.

Анестезиолог вспомнил, что воспаление яичников его тёща лечит у единственного в городке гинеколога. Весомый аргумент, чтобы нарушить регламент, ведь это не клятва Гиппократа, в конце-то концов.

– Пожалуйста, недолго, – бросил он и стремительно вышел из палаты. Дверь прикрыл за собой.

– Привет, Бу!

Друзья распаковали пакетик, достали яблоки и коньяк. Пропустили по рюмашке, по ходу дела. За здоровье и вообще.

– Как узнали, что я здесь? – наивно спросил Андрей.

– Юлька, – уронил бизнесмен с усмешкой.

– На самом деле, не смешно, – на удивление, очкарик не поддержал иронию. – Юлия Васильевна… ну, окей, Юлька, позвонила мне на мобилу. Во время инцидента она находилась у калитки дома. Всё видела. Ты же, Андрюха, всего десять метров не дошел… Юлька и «Скорую» вызвала.

– Мой мобильный Юлька тоже знает? – не удержался от ёрничанья Барин.

Бутербродов слушал хмуро. И хмуро же сказал:

– Она всё про меня знает. Включая рацион моего завтрака и когда хожу в сортир. Даже размер моего члена. А я её ни разу, если что…

– Да ладно?! – изумились друзья.

Андрей в ответ понуро ухмыльнулся, вспоминая случай полугодовой давности. Тогда Они вместе посмотрели праздничный концерт ко Дню кого-то-там. Сидя строго каждый в своём кресле перед телевизором, в доме доктора.

– Спокойной ночи, Андрей Васильевич. Не будем обниматься на прощание, – девица величаво удалилась. – Я завтра приду.

Бутербродов вышел к печке покурить и обнаружил на гостевом столе тетрадку.

– Конспект забыла, – констатировал доктор и машинально пролистал тетрадь.

– Ой, а это что?

На последней странице были схематично изображеные половые органы и аккуратная запись: «У него длина двадцать пять сантиметров, у меня глубина восемь сантиметров. Хм. Как совместить несовместимое?»

– Быть может, у Юльки это возрастное и пройдёт? – предположили друзья, посмеиваясь.

– Вы плохо знаете Юльку. У неё это никогда не пройдёт, – грустно усмехнулся Бутербродов. – Ладно, хорош сплетни гонять. Кто меня переехал, установили?

Друзья убрали улыбочки и застенчиво повинились.

– Юлька запомнила номер Джипа, но он фальшивый. Принадлежит тачке нашего мэра. Объявили в розыск чёрный «Ленд Ровер», будем надеяться.

* * *

Сладострастный женский голос шептал в уши: «Я – исполнительница твоих самых тайных желаний… Не верь Агафье, старой дуре… Я буду у твоих ног… подарю много мужского счастья… Возьми меня… Исполни обряд на получение неразменного рубля… Я твоя, милый… Только твоя…»

– А! – вскрикнул Бутербродов и проснулся.

Немножко поморгав, он уверенно откинул одеяло. Пошевелил ногой в бинтах, согнул и разогнул. Тянущая боль исчезла. Или её и не было?

– Супер! – Андрей вскочил и распахнул окно. Утреннее солнце ему задорно подмигнуло.

В палате возникла синеокая медсестра. Ахнула, прижав ручки к томной груди:

– Андрей Васильевич! Вам нельзя вставать, у вас разрыв связок!

– Э-гей! Нет разрыва, а есть растяжение! Но теперь и его нет! Видите?

Андрюха отбарабанил чечётку, напоследок ударив больной ногой по кровати.

– Не может быть, – заворожено вымолвила медсестра, нервно тиская левый сосок.

Всё великое свершили люди двух типов: гениальные, которые знали, что это выполнимо, и абсолютно тупые, которые не знали, что это невыполнимо. И, конечно же, красавчик-доктор не идиот… Неправильный диагноз – такое сплошь и рядом, тем паче с безнадежной техникой, которой оснащена больница.

– Принесите мою одежду, – распорядился Бутербродов. – Николаичу я сам после позвоню. У меня сейчас нет времени на долгоиграющую процедуру выписки.

Андрюха подошел к медсестре, легонько взял за правый сосок. Сжал. Игриво улыбнулся.

– Хорошо?

– Хорошо… – замлела медсестра.

* * *

– Кысь-кысь-кысь, – машинально звал доктор, взбегая на верандочку своего дома. Котяра не появился.

Бутербродов не стал грустить даже для приличия. Он пробежал в гостиную и схватил раскрытую книжку. Та послушно задрожала и заохала. Доктор приблизил страницы к глазам и медленно прочел:

– Обряд на получение неразменного рубля…

Деньги меня не волнуют, они меня успокаивают. Фух! Доктор выдохнул, глянул на наручные часы.

– Десять-тридцать. Рынок в самом разгаре.

* * *

– У него разрыв связок голени! Никакое, к хренам, не растяжение! – орал доктор Николай Николаевич на синеокую медсестру Вику, застывшую посреди ординаторской.

– Он станцевал передо мной, – оправдывалась девушка.

– Что ты несешь, твою маму, Вика!.. Я лично его осматривал, зафиксировал открытый, заметь, открытый! – разрыв. И наложил повязку.

Анестезиолог рванул из кармана пачку сигарет, ожесточенно закурил, хотя курить в больничных помещениях намедни запретили сказочные гномы.

– Может быть, вы его сами прооперировали, а потом забыли? – ляпнула Вика и тут же закрыла ротик испуганными пальчиками.

10. МУЖИК, КУПИ ГУСЯ!

Андрей Васильевич, помахивая большой клетчатой сумкой, шёл по базару. Откуда-то сбоку вынырнул мужик в драном пиджаке и с сизым носом, нагло взял врача под руку:

– Эй, парень, купи птицу.

– Какую птицу? – доктор резко притормозил.

– Гуся!

– Гуся?

– Ну да. Отличный гусь! – подтвердил мужик и залихватски показал большой палец.

– Ну… А сколько хочешь за него? – заколебался Бутербродов.

– Не дороже денег. На литру дашь?

– Ну… договорились. Где гусь?

– Там!

Парочка отошла к южной стене рынка. Через десять метров Бутербродов, опомнившись, придержал алкаша.

– Постой-ка! Гусь-то живой? Мне дохлый ни к чему…

– Не боись! Живее всех живых, как Ленин! – интимно подмигнул мужик.

Андрюха внимательней присмотрелся к продавцу. Ранее с алкашнёй он дела не имел и закономерно не приглядывался. Но «сейчас» от «раньше» отличалось больше, чем белое от чёрного.

– Слушай, мы раньше не встречались? – напряг память покупатель. – Больно рожа знакома.

– Может, бухали вместе, – невнятно буркнул мужик, отводя глазки.

– Вряд ли…

Бардак в голове. Так бывает, когда за два дня проживаешь массу событий, да таких, что мозг не может рационально объяснить. Кто хоть раз имел дело с нечистой силой, тот поймет. Кроме того, жажде богатства плевать на любые сомнения. Андрюха вслед за мужичком уверенно нырнул в неприметный закуток в углу рынка.

Алкаш толкнул дверцу хлипкого сарайчика.

– Вот он.

Привязанный за лапку к стене, в сараюшке прохаживался здоровенный гусак. При виде людей он загоготал и забил крыльями.

– Украл, поди? – полюбопытствовал Андрюха без «наезда», равнодушно.

На удивление, алкаш не стал горячо доказывать обратное. Он сплюнул и сказал спокойно:

– Какая тебе разница? Не хочешь – не бери. Найду другого покупателя, за пару-то бутылок, ха.

– Ладно, на тебе на литр. – Врач подал денежку. – Помоги только гусика в сумку затолкать.

Обладатель драного пиджака схватил купюры и поспешно удалился, бросив через плечо:

– Не было такого договора, чтоб грузить!

– Эй! Ну, хочешь, доплачу полтинник?

Мужик обернулся на ходу и хрипло рассмеялся.

– Найми грузчиков, купец!

– Сукин сын! – в сердцах сплюнул Андрюха и крикнул в удаляющуюся спину: – Я тебя вспомнил! Ты меня наколол позавчера на остановке! Мошенник!..

Самое умильное – это принимать наваждение за бардак в голове. Ну, да к чёрту всяческие мысли. То, что нас не убивает, делает нас сильнее, на том и остановимся.

– Гуси-гуси-гуси, – замурлыкал врач, сложив пальцы щепотью.

Гусь искоса посмотрел на человека и раздраженно гоготнул.

На загрузку гуся в сумку ушло полчаса. Только длинная шея не влезла, и птица наблюдала, куда её несут. Мимо сырных прилавков, колбасных отделов и закутков, испускающих аромат свежеиспеченного хлеба. Вот и фруктовые ларьки, дальше уже улица.

– Андрей Васильевич! Я-то думал, в больничке отлёживаешься. А ты уже бегаешь!

Дорогу Бутербродову преградил его начальник, Аникита Иванович Репнин. Наш герой замялся, неловко переступая с ноги на ногу. Программа обряда выдала ошибку, которую никоим образом нельзя нарушать. Убегать от ошибки правилами не запрещено, если что.

– Да я вот… – открыл рот Андрюха, и тут же его закрыл. Из-за ящиков с грушами выглянул продавец гуся и явственно подмигнул.

– Эвон, какую птицу приобрёл! Ты что, собираешься гусятину разводить? – главврач недоуменно вертел мощной шеей.

Бутербродов криво заулыбался, пожал застенчивым плечиком, изобразил на лице умиление и попятился от начальника.

– Что за твою мать?! – охренел Репнин.

«После покупки гуся, по дороге домой – нельзя ни с кем разговаривать…» – стучало в голове доктора.

– Эй, ты ослеп, чёрт возьми! – визгливо крикнула случайная торговка, попавшая под ноги пятящемуся доктору.

Бутербродов извинительно осклабился, прижал руку к груди, отвесил женщине земной поклон и быстрым шагом, почти бегом, припустил прочь.

– Га-га-га! – недовольно загоготал гусь на весь рынок.

– Вот так твою мать! – воскликнул Аникита Иванович.

11. ПОДГОТОВКА К ПЕРВОМУ ОБРЯДУ

Ехидное солнце клонилось к западу.

– Пора! – провозгласил Бутербродов и поёжился.

Он затопил печку, покурил в неё. Подбросил дровишек, достал мобилу, потыкал кнопки. Сделал слащавое лицо.

– Ал-лё, привет, Рита!.. Да, Андрей… Вот решил тебе набрать, – нежненько пел в трубку доктор. – Вы знаете, Риточка, ведь любовь – очень дурацкое изобретение Господа. Впрочем, некоторые считают, что он ничего не изобретал. А ты как думаешь?..

Мужчины покупают женщин словами. Если, конечно, денег нет. Я – нищеброд, и могу себе это позволить. Ну-ну, пой, душка, сердечко честной девушки стерпит всё, и даже чуть больше.

– Я не сильна в катехизисе чувств, – сдержанно ответила Маргарита.

– Узнаю свою Риту, узнаю… – не смутился Андрюха. – То есть, вы не моя, конечно, пока не моя, но… вы ведь поняли мысль. Кстати, о ваших чудных глазах…

Доктор разливался соловьем минут пять, девушка откровенно таяла. Когда у женщины нет постоянного партнера, мужское слово эквивалентно мужской фрикции. Не всегда, но такое случается чаще, чем не случается.

– Романтика – это ключ жизни. В жизни есть двери, вот их и открывают ключами, – вдохновенно вещал Бутербродов. Если женщине интересно, это вдохновляет мужчину.

– Хорошо, когда есть двери, которые ты хочешь для себя открыть, – поддержала Марго с полуулыбкой.

– Не для себя, а для нас, – умилился доктор. – Если ты не против… Кстати, а на втором свидании честной девушке Рите допустимо мне отдаться?..

– Мне надо посоветоваться с сестрой, – серьезно ответила Маргарита.

Обольститель уловил перемену тона и тут же воспользовался этим в своих целях. Мало девушку танцевать, надо ей ещё и бриллианты покупать. Добычей денег сегодня ночью и займемся, но прежде…

– Рит, подскажи, пожалуйста, что такое «крестовая». Как историк, – огорошил сердцеед.

Мужчины – странные люди, для них сорт картошки и её прополка – это идентичные вещи. Но не единой картохой жив мыслящий человек, что тоже верно, и в данном смысле обаяшка эскулап прав.

– Кажется, в старину на Руси так называли перекрёсток дорог, – подыграла Рита.

– Я тебя люблю. В данный конкретный момент! – без церемоний вскричал врач. – Ну всё, был рад слышать, целую и так далее.

– А зачем тебе значение «крестовой»? – попыталась не дать диалогу увять Марго. Однако, её уже не слышали: то ли доктор бросил трубку, то ли связь прервалась. Спокойней, конечно, думать второе…

В гостиной, где сидела девушка, нарисовалась сеструха Ириша. Подсела на диванчик. Спросила с любопытством:

– Я с кухни голос слышала. С кем это ты трепалась? Расскажешь?

– Андрей с большим членом, – чуть растерянно ответила девушка. – Почти замуж звал…

– Но это же чудесно! – одобрила Ириша. – Я думаю, что ему надо отдаться. Тогда точно женится.

* * *

– Перекрёсток!

Бутербродов предвкушающе потёр ладошки.

Он дождался, когда печные дрова превратятся в золу. Следуя обряду, жестоко свернул птице шею. Гусь явно не хотел отправляться в свой персональный рай, бил крыльями и гоготал. Однако, пока существует смерть, гуси будут умирать.

– Давай, чувак, поработай на мой обряд! – бормотал доктор, пихая в печку гусиную тушку целиком. Без разносов и тарелок, с пухом, крыльями и когтями.

Спустя час Андрюха вынул из печи гусиную прожарку и бросил в клетчатую сумку. Молвил воодушевленно:

– Половина дела сделана!

12. ЮНАЯ И ПЬЯНАЯ ОСОБА

Светила полная луна. К перекрёстку на окраине городка, подлетело такси. Машинка выплюнула Бутербродова и умчалась восвояси. Андрюха внимательно повел глазом.

На юге – одинокая пятиэтажка.

На севере – огни фабрики.

Восток – дорожка в густой лес.

Запад – кресты и надгробия кладбища.

– Привет, крестовая!

Диск луны закрыло облачко, стало темно. Доктор топтался в нерешительности, помахивая клетчатой сумкой.

«У-у-у-у-у!» – то не волки завыли, а фабричный гудок, означающий окончание смены.

– Двенадцать часов ночи, – процедил Бутербродов, чуть помялся и выкрикнул негромко:

– А вот кому гуся? Продаю гуся за неразменный рубль.

Тотчас же из мрака на юге появился темный силуэт. Он явно направлялся к продавцу. Тело Андрея обуял озноб, ладошки вспотели, а алчный мозг замер в предвкушении.

Луна спихнула с себя облако и вновь засияла на всю округу. Силуэт обрел черты девушки. Смазливое юное личико, ножки в мини, два синих томных глаза.

– Угости сигареткой, кавалер, – произнёс пухлый ротик.

Звук голоса немного успокоил. Бутербродов прикурил себе и девушке. Недолго постояли, исподтишка друг друга изучая.

– Который час? – манерно спросила эротическая фантазия и без перехода добавила: – Впрочем, забей на время.

Она откинула окурок. Качнувшись, приблизилась вплотную, и предложила, дыхнув перегаром:

– Хочешь меня?

Бутербродов посмотрел в призывные глаза и окончательно уверовал, что это никакой не покупатель гуся, а пьяная девка, ищущая съём. Первый блин… Андрюха философски усмехнулся и сказал, что пришло на ум:

– У меня на тебя встал. Только денег нет.

Женщина – странное существо! Даже ключ от её сердца находится совершенно в другом месте. Речь о кошельке, разумеется. Бабочка вздохнула с укором, отодвинулась от доктора и вымолвила убежденно:

– Гораздо хуже, если всё наоборот. Деньги есть, а Он не стоит… падла такая! – она зацокала назад к пятиэтажке, уронив на прощание: – Спасибо за никотин.

13. СТРОГИЙ И СЕРДИТЫЙ ГОЛОС

Если ты можешь справиться с собой, то ты сможешь справиться и с окружающим тебя миром. Андрюха выждал, пока юная шалава укатит с поля видимости, и уже посмелее стал покрикивать:

– Эй, а вот кому гуся? Продаю гуся за неразменный рубль.

Прокричал десяток раз и почуял, что стали мерзнуть ноги. Немножко поплясал, отдышался, и снова, было, начал:

– Э-эй, а вот кому…

– Какого хрена ты тут орёшь?! – раздался над ухом строгий сердитый голос.

– Ох! – не сдержался Андрюха. Сердце упало, застряло в левом носке и затихло, вяло трепыхаясь. Облака немедленно (и как нарочно) закрыли глазки луне.

Доктор на полной «измене» развернулся к северу. Перед ним стоял, кажется, мужик. Фонарик в руке, запах машинного масла, скрип кожи от сапог… Точно, мужик!

– Что за хрень, мать твою так, ты здесь несёшь?! Кому и чего, млять, продаёшь в час ночи?! – заорал гость и направил фонарик прямо на доктора.

Бог взятки не берет. Особенно если они предназначены дьяволу. Бутербродов мысленно перекрестился и молча протянул мужику клетчатую сумку. Фонарик пошарил по доктору изучающим лучом, и уткнулся в выбоинку на грунтовке.

– Э, да ты, похоже, пьяный, – строгий голос немного смягчился. – Где нажрался, в Ивановке?

Потусторонняя сущность не станет задавать идиотские вопросы такими словами. Доктор, конечно же, не был в этом до конца уверен, но ему все равно полегчало.

– А я иду со смены, слышу, кто-то орёт, мать твою, – обстоятельно пояснил мужик. – Думаю, что за хреновина? Типа, эти ребятки веселятся, чёрт их задери? – гость мотнул головой на кресты.

Облакам надоели обнимашки с луной, они отлетели в сторонку. Бутербродов увидел мужика при свете и понял, что его логика имеет право на существование. Фабричный работяга похож на фабричного работягу, его не спутаешь ни с кем.

– Смешал водку с шампанским, – повинился Андрюха. – Ну, понимаешь…

– Ни хрена не понимаю! – не согласился мужик. – Но мне похрен… не люблю, когда непонятный, кипеш, а так – мне похрен…

14. КУПИДОН

– Ходят тут всякие! – в гневе бормотал Андрюха, прыгая от холода подобно длинному пингвину. – Где же покупатель гусака, чёрт его возьми?!

Дело шло к трем часам ночи. Луна с облачками традиционно игрались, то сходясь, то расходясь. Бутербродов отбросил мысль о костре и пытался сосредоточиться.

– Подходите, налетайте! Продаю гуся недорого, всего за неразменный рубль, – разносился над перекрестком его одинокий голос.

Вдруг упал с небес, посвистев в воздухе, белый сгусток, покачался и завис перед полуночником, вея и реясь на уровне глаз в безлунном мраке.

– Мама! – прошептал продавец. От неожиданности он оступился и сел на задницу.

Задорный голосок деловито спросил:

– Уй, Андлюх, ты Афлодиту, случаем, не узлел?

Небесный пришелец забавно картавил.

Облачко поцеловало на прощание луну и уплыло восвояси. В голубоватом свете взору предстал ребёнок лет пяти, сотканный из серебряных нитей. Золотые кудри, два огромных зеленых глаза. На теле отчётливо виден пупок, а в сильной ручке зажат лук.

– Оглох, что ли? – проказник дрыгал от нетерпения ножкой, смотрел с любопытством.

– Ты к-кто?

– Глек в манто! Не видишь что ли, Купидон! – весело защебетал воздушный мальчишка и добавил игриво: – Пущу сейчас стлелу в глудь, мигом в Юльку влюбишься. – В пальчиках проказника возникла тонкая палочка. – Хочешь?.. А-ха-ха!..

Андрюхе надоело бояться, и он встал. Степенно отряхнул задницу, подобрал сумку. Где ты учился, там я преподавал, малыш… Доктор ласково улыбнулся, сложил щепотью пальцы и пощекотал гостю животик.

– У-тю-тю.

Подушечки пальцев охватила нега, словно Андрей засунул пальцы в растаявший шоколад. Он помлел немного и спросил с подмигушкой:

– Эй, а кто такая Афродита?

– Моя любовница! – гордо ответил сорванец и задрыгался всем телом. – Ой-ёй, щекотно, – пискнул и отлетел на метр, вымолвил с насмешкой: – Ты чего, Андлюха, не историк?

История ничему не учит, но сурово наказывает за незнание уроков. Доктор решил обидеться: не для того он здесь торчит, чтобы терпеть колкости от гребаного привидения. Он упёр руки в бока и заорал:

– Вали отсюда, хренов Карлсон! И немедленно!..

Обида купидонов гораздо болезненней, чем человеческая. Для человека – так уж точно. Ну, каждому своё. Небесный гость отбросил оружие любви и показал издалека записочку в виде сердечка.

– Видишь, Ломео недоделанный? Это посланьице от Литочки. Она хочет тебе отдаться, но… – сердечко разлетелось на мелкие кусочки, разорванное в клочья. – Будем считать, что я её желание потелял…

Амур резво подлетел и нежно шепнул в оторопевшее ухо доктора:

– Кули бамбук, чувак! И площай!

Небесный сорванец взмыл вверх, полетел на восток и вскоре исчез в небесах.

15. ГАРЕМОВЛАДЕЛЕЦ

Андрюха искренне расстроился, даже магический обряд поблек в сознании.

– Стой, сволочь! – запоздало спохватился сердцеед, но было поздно. Проштрафившийся обольститель, грустя, полез в карман за сигаретами.

– Молодой человек, мне кажется, вы продаёте, – прозвучал от крестов глухой голос.

Если тебе кажется, то крестись, подонок! Или, наоборот, прячься, пока не закрестили нахрен. Задрали мистические нескладухи и тупорылые прохожие. Если ни черта не получается, значит, и не получится. Сумку с гусаком в помойку, а тело в койку…

Бутербродов, реагируя на голос, повернулся к кладбищу, что на западе. Нервы дрожат от гнева, мысли – тоже.

Перед ним стоял маленький хрен с бугра, одетый в чёрный плащ с капюшоном. Луна мутно оттеняла сморщенное лицо и прядь седых волос. Глубоко запавшие, близко посаженные зеленые глаза рассматривали доктора с мрачным интересом.

– Вы продаёте?! – настойчиво повторил старик. Жёлтым металлом блеснули зубы.

Звёзды сошлись, теперь важно не дать им разойтись. Интуиция подсказала Андрюхе, что это и есть долгожданный покупатель. Риточка мгновенно была забыта, и доктор приготовился к сделке. Насколько, конечно, позволяли дрожь души и коленок.

– Да, продаю гуся за неразменный рубль, – ответил Бутербродов, насколько смог равнодушно.

– А гусь-то добрый? – осведомился старикан.

– Шикарный! – с превосходством ответил врач.

– Покажи товар, – попросил незнакомец.

– Смотри.

Андрюха развел полы сумки, не выпуская, однако, её из рук.

– Опля! Ну-к, ну-к…

Покупатель попытался всунуть ручки внутрь, дабы пощупать товар.

– Касаться товара обрядом запрещено! – выкрикнул доктор, поспешно захлопнул сумку и на всякий случай даже застегнул на ней замок.

– Э, – протянул золотозубый старик, – и так видно, неплохой гусь. А чего просишь за него?

– Рубль неразменный.

– Всего рубль? – посетовал дед. – Не верю, что товарец хорош! Или плох сам купец, не ведающий цены, а?

– Моя цена – неразменный рубль, – твёрдо молвил продавец. – Если ты чему-то там не веришь, то проблема не моя, как понимаешь.

Судьбу нельзя обмануть, с ней можно договориться. Доктор совсем изгнал страх. Процесс сделки увлекал, мысль о богатстве грела порочную душу. Ум стал холоден и расчётлив. Странным образом Андрюха чувствовал в себе силы обыграть старого хитреца.

– Хочешь тыщу баксов? – открыл торги дедуля.

– Не-а.

– Мало, што ли?

– Што ли, да, – нагло передразнил доктор.

– Нравишься ты мне, – наигранно вздохнул чёрт. – Так и быть, дам две тысячи.

– Слушай, отвали, – совсем распоясался Бутербродов. – Я сказал цену, а ты услышал.

– У меня в кошельке только крупняк, – сообщил дедок. – А разменять негде.

Если доверяешь человеку на сто процентов, то он обманет тебя на двести. С нечистой силой пропорции примерно те же, с поправкой на то, что демонам вообще не надо доверять. Андрюха непроницаемо молчал, катая хмурые желваки. Сработало.

– Неразменный рубль у меня дома, – нехотя признался золотозубый хрен. – Если сбегаю, подождёшь?

– Без проблем, – усмехнулся продавец.

– Уж больно товарец добрый, – плотоядно облизнулся старичок. – Пока дойду… уведёт кто-нить.

Чёрт залез в ноздрю, достал соплю и растёр её о плащ. Немного подумал. Потом щёлкнул пальцами.

– Смотри!

Тут же, по щелчку, на небе проявилась большая фотография. С нее строго смотрел человек с генеральскими погонами и лицом Бутербродова.

– А так?

Фотка мигнула, и на месте генерала возник космонавт Бутербродов. Он пафосно улыбался на фоне космического корабля, стоя посреди красных песков.

– Ещё!

Самая знаменитая в мире аллея. Именная звезда с набитым именем: «Andrew Buterbrodov». За правым звездным лучом культовая надпись: «Holliwood».

– Ну-к, а так?

Мигание явило новую картинку. Шестирукий гуманоид с лицом доктора. На плоской голове два половых члена. Две ноги и две задницы.

– А ещё вот так?

Лицо Бутербродова, как приложение к нежному телу брюнетки. Можно чуть увеличить грудь и исключить из интерфейса щетину, а так вполне годная поделка дьявольского производства.

– И, наконец! – тоном ярмарочного зазывалы подытожил старик.

Строгий костюм. Узнаваемая прическа. Президентский штандарт. Рука на Конституции. Серьёзное лицо Андрюхи, осознающего важность государственной миссии.

– Выбирай, кем хочешь быть, – развязным тоном предложил купец.

Живые закрывают глаза мёртвым, а мёртвые открывают глаза живым. Иногда бывает наоборот, но только иногда. К чёрту драную софистику, игра по-крупному не терпит теории. Доктор насмешливо сказал:

– Это всё, что ты можешь предложить?

– Ну-к, хочешь, сделаю тебя миллионером? – подыграл дед, не замечая иронии. – Учти, долларовым миллионером! Накупишь яхт и дворцов. Заведёшь кучу девочек…

– Чего же мелочишься, старый? Предлагал бы сразу миллиард.

Глаза демона торжествующе сверкнули. Он даже потер ладошки от удовольствия.

– Точняк, ты прав, Андрюха! Даю миллиард! Ну-к, по рукам?

– Где ты его принёс, в карманах? – заухмылялся Бутербродов.

Старый хмырь не смутился. Часто-часто покивал.

– Понимаю, всё не то… Ладно, есть у меня кое-что в запасе, для тебя и держал…

Вновь щелчок пальцами, и…

…Как в объективе камеры, увидел себя врач в дивном дворце. Халат, чалма, мягкие тапочки. Андрюха почесал яйцо и хлопнул в ладоши.

– Ко мне, гарем!

Пятнадцать девушек, абсолютно голых, тотчас же возникли перед султаном. Призывно улыбаясь своему господину, и только ему. Готовые по первому зову сделать всё.

Бутербродов сделал движение сладострастными пальцами. Девушки развернулись и нагнулись, выпятив ягодицы, расставили пошире ножки… А потом…

16. НЕРАЗМЕННЫЙ РУБЛЬ (ОДИН)

…Дворец растворился в утреннем полумраке крестовой. Адские глаза горели мрачной иронией. Старый пердун потирал ладошки и кудахтал:

– Какие девочки! Подумай, сул-та-ном будешь! Это тебе не хухры-мухры! Такая власть! Деньги! Сила! Удовлетворишь все свои низменные желания, воплотишь в жизнь самые грязные эротические фантазии!

Ноздри старой лисы раздулись, губы дрогнули в дьявольской ухмылке.

Гарем попал Андрюхе в самое чувствительное место. Армия мелких похотливых бесов наполнила мозговые клетки сомнением. Броня решимости распадалась. Доктор открыл рот, чтобы сказать «Да», но… взгляд уцепился за губы покупателя. С омерзением увидел он два ряда гнилых резцов, а за ними плотоядно шевелящийся острый язык. Подступила тошнота, а то что просится наружу, в себя принимать уж точно нельзя.

– Нет, нет и нет! – грубо рыкнул врач. – Короче, ты меня задрал, страшилище! Либо подгоняешь мне неразменный рубль, либо я пошёл! Продам гуся кому-нибудь другому.

– Да не вопрос! – легко согласился демон. – Держи, Андрюха!

В ладонь доктора шлёпнулась хрустящая бумажка размером со сторублевку. Кипенно-белый фон, на нём рукописные буквы, надпись – далеко не шедевр каллиграфии… проще говоря, написано было, как курица лапой: «НЕРАЗМЕННЫЙ РУБЛЬ (ОДИН)». На обратной стороне также коряво нарисован гусь.

– Вот, блин…

Бутербродов оторвался от (так сказать) банкноты. Огляделся. Старика рядом уже не было. Как и клетчатой сумки в руках.

– Ну… блин.

Слова исчезли из лексикона доктора, прихватив словарь. Он пожал молчаливо плечом и сунул неразменный рубль в карман.

– Эй!.. Пока, в общем.

Андрюха неопределенно помахал рукою, прощаясь с невидимым теперь покупателем, и шагнул к югу.

– Ах ты, плут! – вдруг ворвался в уши разъяренный голос барыги. – Продал мне дохлого гуся вместо живого! Ну-к вернись, сукин сын!

Мы не даем своего согласия на смерть, поэтому её надо обходить, и чем чаще, тем лучше. Магический обряд о таком варианте развития событий предупреждал. Бутербродов сжался и споренько поскакал вперед, бурча под нос:

– Только не обернуться, только не обернуться…

Вдруг доктору прямо в нос ткнулось пустое лицо под капюшоном. На месте глаз – зеленые огни, вместо рта – гнилые неровные зубы.

– Подсунул мне дохлятину! – заорал демон в своём истинном обличье. – Неразменный рубль мне сюда, быстро!

– В книге написано, что нужно дать покупателю люлей! – прошептал Бутербродов, превозмогая страх из последних сил. Он сжал кулак и ткнул им в призрак. Рука провалилась в пустоту.

– А-ха-ха! – заржал воин Сатаны на всю крестовую.

Доктор вздернул пальцы в жесте «Fuck», зарычал сквозь истерический смех и тяжело побежал на юг, к пятиэтажке. Навстречу ему из двора выехала машинка.

– Сто-о-о-ой!

Иномарка резко встала в метре от доктора.

– Ты придурок! – яростно крикнул невзрачный шофер, выскакивая из салона.

Бутербродов бросился водителю в ноги. Обхватил за бедра, взмолился:

– Шеф, довези до Центра, я тебе отлично заплачу!

* * *

Продавщица Даша дремала, склонив русокосую голову к прилавку. Охранник дрых в паре метров, расположив сухое тело на ящиках с консервами. Шёл седьмой час утра, то время, когда гуляки уже обнимаются с Морфеем, а работяги только-только продирают глаза. Ещё часик можно сладко кемарить, персонал спит – служба идёт, первое правило наёмных работников, особенно в мелких провинциальных магазинчиках, коим и являлся мини-ритейлер «Продукты от Зины».

– Эй, дамочка, дайте мне мороженое за сорок рублей! – ворвался в полусон Даши нахальный голос. Бутербродов выплясывал у прилавка: в глазах тревога, по телу нервный колотун, а в руках неразменный рубль.

Если ум не убавляется, то не прибавляется точно. Впрочем, нарушители спокойствия продавцов живут по особым законам дебилов. Даша, зевая, подала пломбир.

– Сорок рублей.

Взяла неразменный рубль, нахмурилась, повертела в мозолистых ручках.

– Что за хрень, – бросила бумажку назад. Бутербродов чуть не расплакался, больше от обиды, чем от страха.

– Доллары не принимаем, – заявила Даша. – Здесь не обменник, если что.

Отсутствие доказательств виновности – еще не доказательство невиновности. Андрюха мучительно соображал, что делать. Так и не сообразил.

– Эй, парень, если хочешь поменять, то обмен за углом, – вмешался в разговор охранник, поднимаясь с ночного ложа. Он подошел к прилавку, взял в руки неразменный рубль. Рассмотрел.

– Новенький грин, будто тока из-под станка, – протянул мечтательно и добавил грустно: – Правда, курс в нашем обмене не очень… Но другого тут нет.

– А… по…нял, – прошептал любитель мороженого. Он выдернул из кармана сторублевку, бросил на прилавок и быстренько ускакал.

– Мужчина, мороженое… – крикнула вслед Даша. – Сдача…

* * *

Ещё через пару часиков доктор вышел из банка «Около-Питерский капитал». В руках он держал кейс, в котором лежали десять его годовых зарплат в форме наличных иностранных денег.

– Да здравствует неразменный рубль! – ликующе заорал Андрюха на всю улицу. – Спасибо старому хрычу!

На богача никто не обратил внимания. Да и обращать было некому, в десять утра улочки провинциальных городов совсем не многолюдны. Однако, какой-то длинный субъект в пенсне и в шляпе всё же проходил мимо и шарахнулся от крика. Испуганно повёл меланхоличным носом.

– Жизнь начинается! – в эйфории крикнул доктор прямо ему в лицо. – Первым делом приобрету чёрный лимузин!

17. КУПЛЮ АФРИКУ. ДОРОГО

Чёрный лимузин выехал с огороженной территории. За забором виднелась масса белых зданий, а на автоматических воротах висела табличка:

ЧАСТНАЯ КЛИНИКА

женского здоровья

Доктор БУТЕРБРОДОВ А. В.

г. Санкт-Петербург

Сентябрьское солнце хмуро улыбалось лесу, окружавшему загородную резиденцию. Лимузин рванул по асфальту.

* * *

Спустя пятьдесят минут чёрный лимузин остановился у высокого крыльца банка «Питерский капитал». Невский проспект, где-то в районе «Елисеевского». Водитель Михаил чмокнул задней дверцей, и на тротуар ступил Бутербродов. Деловой костюм на слегка раздавшейся талии, снобская бородка, заматеревший взгляд. За два года доктор изрядно изменился. Впрочем, в банке его знали только таким.

– Добрый день, Андрей Васильевич, – улыбнулась симпатичная секретарша в начальственной приёмной.

– Привет, Мариша, – подмигнул врач и без стука вошёл в кабинет главного.

Даже в раю есть деньги, потому что только они делают по-настоящему свободным! Чем больше у тебя сумма – тем круче тебя принимают. На небе Бог, а на земле Его зам по финансовым вопросам – банкир… Вице-президент встретил Андрюху как сына: поступательно изобразил умиление, предложил выпить и трахнуть Маришу, порекомендовал «нужного человека» в аппарате губернаторши, обнял-поцеловал и усадил в мягкое кресло.

Бутербродов чинно вытерпел все этапы преклонения и без долгих прелюдий приступил к делу.

– Альберт Михайлович. Я желаю, чтобы вы перевели Сумму в один африканский банк. На моё имя.

Лицо вице-президента отразило готовность сделать это хоть сейчас.

– Окей, – благосклонно кивнул Андрюха и подал картонный прямоугольник: – Вот реквизиты банка и сумма перевода.

Совладелец кредитной организации благоговейно взял кусочек картона. Глянул мельком. Округлил от удивления хитрые глазки.

– Эм… Вы переводите в Африку свои капиталы?

– Нет, просто еду на отдых, – рассмеялся олигарх.

– Эм… Надолго?

Банкир не скрывал растерянности. Не каждый день твой бизнес теряет львиную долю активов.

– На месяц где-то, – рассеянно ответил доктор. – Давно хотел побывать на чёрном материке… Если мне там понравится, куплю его.

– Простите, что купите? – не въехал вице-президент.

– Африку, – просто ответил Бутербродов. – Дорого.

18. НУ-ВОРИШ

От банка до дома было пятнадцать минут пешком. Бутербродов отпустил водителя и прогулялся. По дороге по старой памяти съел шаурму и выпил «Пепси» – привычка вторая натура, и никакому богатству не под силу её искоренить. Потом зашёл в бутик и купил цветы.

Пятикомнатная квартирка доктора соответствовала его материальному положению. Такое положение не надо видеть, в нём надо плавать. Андрюха открыл входную дверь, миновал пару комнат и очутился в гостиной. Тут имели место быть две дорогие сердцу вещи.

Номер один: женщина в коротком халатике – та самая Маргарита, Риточка, Рита. Законная жена сидела на диванчике, уткнув в смартфончик прелестные синие глазки.

Номер два: наличные деньги, две тонны весом, на глазок. Бумажные пачки были сложены штабелем в углу, занимая четверть комнаты.

Денежный склад никак себя не проявил при виде хозяина, зато обрадовалась жена.

– Привет, мой хороший!

– Здравствуй, солнце.

Бутербродов всучил букетик и самодовольно улыбнулся.

– Спасибки.

Рита глубоко подышала в хризантемы. Цветы – отличный ингалятор, борющийся с плохими эмоциями и депрессией. Для женщин – точно.

* * *

Семейство Бутебродовых не держало экономку. Квартирой занималась жена. Она убирала и готовила сама, и ей это нравилось. Идеальная женщина, можно и так сказать. Иногда так бывает. Доктор поглощал ужин, а Марго обслуживала своего героя.

– Звонили Барин с Халюкиным, спрашивали, как ты? – сказала Рита как бы между прочим.

– А! – беспечно отмахнулся Андрюха. – Задрали они меня!

– Может, зря ты с ними порвал, Андрей? – осторожно спросила жена. – Вы с детства вместе, а дружбу не купишь…

Наличие в карманах больших денег доказывает, что дружбу всё-таки купить можно. Естественно, если ты становишься бедным, то покупные друзья перестают быть друзьями. Однако, всё в нашем мире покупается и продаётся. И какая разница, предали тебя за пачку денег, перед жалом паяльника, наставленного на яйца, или просто потому, что за двадцать лет ты другу изрядно надоел? Иными словами, дружбы, как таковой, нет в природе. Единственное исключение – это дружба между мужчиной и женщиной, если, конечно, им повезло.

– Ты пойми, солнце, у нас сейчас другой уровень, – пафосно ответил Андрюха. – Мы посещаем оперу, общаемся с богемой, знаем толк в крутых автомобилях, понимаем, чем отличается вилла на Гоа от хауса в Майами… У нас сегодня другой мир!.. С провинциалами мне просто не о чем говорить!

Параллели реальности, которые разводят знакомых в разные стороны бытия, явление не редкое. География, социальный статус, политические убеждения зачастую превращают во врагов не только друзей, но даже родственников, и деньги тут играют лишь одну из ролей, и не всегда главную. Тема не простая и скользкая, откровенно говоря.

– Ты отправил машину? – сменила Рита предмет разговора.

– Да, тачка уже в воздухе. – Доктор глянул на наручные часы. Закурил и добавил мягко: – Поехали со мной?

– Ты же знаешь, дорогой, у меня сессия.

– Зачем тебе вообще второе высшее? А на сессию плюнь, я тебе куплю любые отметки!

– Мне знания нужны, а их не купишь.

19. ЗДОРОВЕННЫЙ НЕГРИТОС

– Juice, sir, – сказал официант и поставил на столик запотевший стакан.

– Check, please, – вальяжно ответил доктор.

Он расположился в ресторане на крыше отеля, под большим зонтиком. Африку наглядно иллюстрировали белые гости и темнокожие официанты. Андрюха выпил сочку и закурил, в неге щурясь.

Официант подал счёт, а вместе с ним яркую открытку.

– What is? – произношение доктора «хромало», но в турпоездках все друг друга понимают и без слов, как известно.

– Рекляма, сэр! – на негритянском русском выпалил официант.

Бутербродов не стал хренеть, он с наслаждением питался чужеземным колоритом и эмоциями. Ведь ради этого мы и отправляемся в путешествия. Врач расплатился и принялся изучать буклет.

– Сколько языков, фиу!.. Английский, немецкий… кажется, итальянский… украинский? Ага, русский!.. Итак: «Уважаемый друг! Приглашаю на экскурсию в племя тепе-таев, которое целую тысячу лет живет по заветам отцов. На неделю Вы забудете о цивилизации, окунётесь в лоно девственной природы и в мир первобытных отношений».

Когда-то хомо сапиенс грелся у костра и мечтал об электрическом камине. С изобретением камина стал ностальгировать по костру. Не очень-то логично, но жизненно. Андрюха без промедления схватил телефон и набрал номер из буклета.

– Hello. I’m Russian tourist. I want… – он запнулся. – Как же сказать? Можно по-русски? Окей, то есть, хорошо… Я хочу заказать ваш тур, забыть о цивилизации… Да-да, о деньгах не беспокойтесь!.. Где мы можем встретиться?

* * *

В шесть часов вечера к столику ресторана на крыше отеля приблизился человек.

– Это вы мне звонили? – спросил он по-русски с едва заметным акцентом.

Бутербродов вдумчиво оглядел визитера. Перед ним стоял здоровенный негритос. Рост два метра, пропорции тела «семь на восемь, восемь на семь». Возраст чуть за тридцать. Курчавые волосы, полные губы, крупные зубы, в правом ухе – белая серёжка.

– Я, – кивнул Андрюха. – Ты присаживайся.

Африканец плотно уселся и сказал без обиняков:

– Меня зовут Уинстон. Напомню, сударь, что недельная поездка обойдётся вам в…

– Я заплачу любые деньги, – с превосходством перебил турист. – Но для начала хочу послушать о телепаях!

Негр не обратил внимания на хамоватый тон барчука, лишь мысленно увеличил сумму за тур. Богатые часто платят «двойную цену» именно за свою эмоциональную свободу.

– Тепетаи, – мягко поправил Уинстон. – Они дикари. Уже тысячу лет живут в джунглях. У них свой язык и свои обычаи. Тепетаи не признают современный мир и никого не допускают к себе извне. Питаются мясом убитых животных и рыбой. Таких диких племен почти не осталось.

Негр Андрею импонировал, располагал к себе и вызывал доверие. Человеку иногда надо кому-то «поплакаться», и обаятельный чернокожий перец в тмутараканской стране – хороший вариант.

– Знаешь, Уинстон, меня задрала цивилизация, – признался Бутербродов. – Надоели льстивые улыбки и замороженные взгляды холуёв. Что на родине, что здесь… Хочется настоящих чувств!.. Надеюсь, ты меня понимаешь.

Богачи с наличием сердца, как правило, платят на порядок больше, чем бездушные толстосумы. Таковы законы мироздания, и глупо их менять, если ты сам не являешься их автором. Негр радушно улыбнулся.

– Понимаю, белый брат. У вас типичный случай городской лихорадки.

– Что?

– Так я называю сильную тягу к природе. Данность миллионеров в возрасте двадцать семь плюс.

– Метко! – похвалил доктор и нахмурился. – Меня вот что интересует. Ты-то откуда знаешь тепетаев? Они ведь ни с кем не общаются вне племени. Неувязочка… Быть может, твой тур – это дешёвый обман для туристов? Возишь в театр… Скажи честно.

В Африке нет театров, а есть цирк. А в цирке нет игры и позерства, тут всё реально. Зритель идет именно на реализм, в противном случае представление прогорит, и цирк уедет, ни черта в кассу не собрав, ну а оставшиеся клоуны – это другая тема, мало имеющая отношения к кассовым сборам.

Африканец усмехнулся и непринужденно рассказал следующее:

– Десять лет назад я охотился на змей рядом с деревней тепетаев. Вдруг увидел вождя, который тоже охотился на змей. Правда, тогда он не был вождём, племенем управлял его отец. Тепал наступил на кобру, она укусила. Я спас охотника, отсосал яд и помог дойти до деревни. В награду отец Тепала пообещал исполнить любое моё желание. Я раскинул мозгами и решил зарабатывать на племени деньги. Теперь у меня там… как это сказать… эксклюзив.

Однозначно, экскурсоводу верить можно. Но вот одна деталь настораживает.

– В тех местах много змей? – обеспокоенно спросил турист.

– В Африке везде много змей, – не стал отпираться гид.

У Уинстона запиликал телефон. Он глянул на номер, произнес в трубку:

– Pronto, signora Francesca.

Последовал короткий разговор по-итальянски.

Не успел африканец отключиться, как явился новый звонок… потом ещё один… и ещё… Гид говорил по-французски и по-испански также свободно, как перед этим на русском и итальянском. Наконец, поток звонков иссяк.

– Реклама хорошо работает, – скупо улыбнулся негр. – Все сошли с ума, хотят заказать мой тур!

– Уинстон, ты сколько языков знаешь?! – не сдержался доктор, наплевав на клиентов-конкурентов.

– Точно не считал, я полиглот, – просто ответил африканец.

Андрей покачал головой, оценив презентацию негритоса. С ним не соскучишься, наверняка! Доктор внушительно молвил:

– Я заплачу тройную сумму за тур. И я готов выехать немедленно!

– С удовольствием, белый брат, но мне надо пару дней на сборы, – грусть африканца явно была неподдельной. – Надо купить подарки вождю, взять еды и воды, найти транспорт.

Выше пояса не прыгнешь, но своим неприятным «сегодня» мы моделируем себе комфортное «завтра». Старая, как тот самый мир истина.

– Что же теперь, – философски подытожил Бутербродов. – Собирай рюкзаки. Однако, не думай о транспорте, у меня тут своя машинка. Я её купил давно, всё не было случая…

Теперь изумился даже в принципе неизумляемый Уинстон:

– Ты из России привёз с собой авто?!

– Да. Я всё своё вожу с собой, – ухмыльнулся Андрюха.

20. БОЛЬШАЯ ЛЮБОВЬ

Перед отъездом в дикое племя Бутербродов танцевал у себя в номере «люкс». Абсолютно голым, прижимая к страстному телу треклятую книжку. Шлюшка в обложке стонала и охала, оргазмируя ежесекундно. Изумрудный фейерверк сопровождал танец, точней, сопутствовал ему чувственным приложением.

– I love you, – напевал доктор с умилительной улыбкой довольного хомяка.

Занятная пара: большой белый человек и маленькая чёрная книга, слитые в едином экстазе.

– Не влезай, убьет, – ухмыльнулся своим аллегориям ангел, случайно пролетавший мимо.

Время показывает то, что хочешь. Если хочешь. Ведь пульт у тебя в руках, типа как в телевизоре. Когда Андрюха смог разбогатеть, он это понял.

Кружась по номеру, турист понемногу переместился в ванную комнату. Обнял покрепче книжицу, баюкая, будто ребенка, опустился на колени перед ванной. Одним касанием, мягко отодрал третью верхнюю плитку со стороны зеркала, правую руку запустил в пустоту под плиткой. Нащупывал тайник, левой всё также нежно прижимая к сердцу книжку.

– Так-так-так, – доктор пошарил в тайнике и вытащил из-под ванной револьвер двадцать второго калибра. Взвесил в ладони, взвёл курок, заглянул в ствол. Лицо его приобрело сосредоточенность человека во власти замысла.

Андрей оружие на пол, осторожно перехватил книжку обеими руками и резко опустил её в тайник.

– А!.. – невеста дьявола смолкла, недоумённо скукожилась. Бутербродов припечатал керамику на место. С опаской, но осенил её крестным знамением. Сказал грустно:

– Любимая, ты ждешь меня тут. Ради твоей же безопасности!.. Джунгли – штука опасная. Ты только не обижайся.

Андрюха вскочил на ноги и скоренько ретировался прочь.

– Сука-а-а-а! – глухо доносилось из-под ванной, слова смешивались с рыданиями.

21. ЗДЕСЬ ТОЛЬКО ЗМЕИ

– Эх-х, класс! Настоящая африканская саванна! – восхищался Бутербродов, держась за руль.

Джип без крыши мчался по дороге, оставляя за собой пыльные километры. Повсюду расстилалась жаркая лесостепь, то тут, то там носились зебры, шмыгали суслики, величаво ступали слоны. В какой-то момент даже раздался мощный рык.

– Львы? – весело спросил Андрюха.

– Да. Но они нас боятся, – флегматично ответил гид. Он вольготно расположился рядом с туристом на переднем сиденье. Сзади подпрыгивали два тюка, набитые провиантом, водой, сигаретами, подарками.

Двести миль пролетели за пару часов. Путники поменялись местами, теперь за рулём сидел африканец. Доктору уже немного наскучил ландшафт, и он пристал к негру:

– Слушай, Уинстон, у тебя, случаем, фамилия не Черчилль?

– Моя фамилия Джонс.

– Ты англичанин?

– Наполовину, по маме. А отец – ямаец.

– А чего в Африку занесло? Потянуло на историческую родину?

– Я враг холода, – усмехнулся наполовину ямаец и ткнул пальцем в окно. – Джунгли.

Джип легко въехал в зеленые заросли, несколько раз повернул и остановился на маленькой полянке.

– Отсюда двинемся пешком. Здесь близко, мили полторы. Выйдем к реке, у меня там пирога.

Негр выключил мотор и стал возиться с вещами.

– А моя машинка? – обеспокоился турист.

– Оставим так, – хмыкнул африканец. – Ты не беспокойся, Эндрюс, здесь нет людей и зверей. Только змеи, правда, в огромном количестве.

Доктор с опаской взглянул под ноги. Спросил жалобно:

– Может, рядом есть парковка? Я согласен оплатить по любому тарифу!

…Спустя шесть часов изрядно понервничавший турист и его гид, наконец, вышли из тропического леса. Солнце как раз почти упало за горизонт. На большой вытоптанной поляне стояло два десятка соломенных хижин. Между ними мелькали тёмные фигуры людей в набедренных повязках.

– Ура! – с облегчением вымолвил Бутербродов.

22. ТЕПЕТАЙСКИЙ ДЕЛИКАТЕС

Утречком турист проснулся в хижине, отведённой им с гидом на двоих. Сбросил с лица москитную сетку, сел на циновке, служившей постелью. Циновка гида была пуста.

– Круто! – выдохнул Андрюха и поднял с земляного пола набедренную повязку.

Через минуту доктор вышел из хижины, щеголяя дикарским платьем. Осмотрелся.

Увидел старика, который выстругивал ножом длинную палку. Чуть поодаль двое мальчишек тащили хворост. Мимо прошествовали двое девушек с козой. Они хихикали, кивая на белого человека. Грудки свободно болтались в открытом доступе, без всяких маечек и прочих атрибутов цивилизации.

Прямо перед доктором стояла женщина. Наклонившись к нему спинкой, она мешала что-то в глиняном тазике. Набедренная повязка задралась, открыв похотливому взгляду нижнюю часть спинки.

– Ах! – томно пробормотал Бутербродов, пялясь на чёрный пирожок.

Мужчин вокруг не наблюдалось.

– Как спалось, Эндрюс? – спросил, появляясь словно из ниоткуда, проводник. Африканец был в своей обычной одежде, шортах и майке.

– Так сладко давно не дрых, – блаженно улыбнулся Бутербродов.

– Тебе идёт новый наряд, – поощрил Уинстон. – Пойдём-ка со мной, белый брат, вождь приглашает на завтрак.

– Подарки ему понравились?

– Вождь в восторге.

Экскурсовод и экскурсант неспешно двинулись по селению.

– Уинстон, а почему мужчин не видно?

– Мужчины на охоте.

– А почему меня не взяли?!

– Потому что они охотятся на змей.

* * *

Жилище местного босса было в два раза больше всех других хижин. У потухшего очага из камней на циновке сидел собственно вождь, сильно курчавый негр лет сорока. На шее – ожерелье из крокодильих зубов, в ушах кольца, руки и ноги в цветных браслетах, на волосатой груди замысловатые узоры. Рядом чинно расположила юные булочки девушка в меховом нижнем белье.

– ТАНТА БОНДА ТИ! – сказал главарь племени и церемонно нагнул голову, прижав руку к сердцу. Девушка молча скопировала церемониал.

– Вождь рад видеть нас у своего очага, – перевёл гид. – И приглашает разделить с ним трапезу.

– Передай вождю, я тоже рад и с удовольствием принимаю приглашение.

– ТАНТА ТИ МДЕНДА! – экскурсовод прижал руку к груди, показал на врача.

Двое гостей опустили телеса на циновки.

– БАНТА! – крикнул шеф тепетаев, повернув голову к хижине.

Из жилища появилась женщина с подносом в руках. На бедрах ее трепетал от каждого шага кокетливый кружевной передник из европейской ткани. Горничная расставила миски с завтраком и ретировалась. Ни вилок, ни ножей не подала.

Девушка в меховом белье исподтишка разглядывала белого гостя. Черный пальчик во рту, а во взгляде любопытство.

– Что за девка? – спросил турист у гида. – И почему она так одета? Местная мода?

– Это дочь вождя, Мапута, ей шестнадцать лет. По поверью, никто не должен видеть её голой, кроме мужа и родителей. Иначе Дух племени накажет её бесплодием.

Андрюха проводил глазами свободно висящие сиськи Банты и гмыкнул.

– АПЛА ПУТВА ТЕПА! – вскричал вождь, задирая голову вверх. Дочь же, наоборот, смиренно опустила глазки.

– Тепал славит Духа племени, – пояснил проводник.

Вождь и его дочь приступили к трапезе. Они ели голыми руками, громко чавкая и облизывая пальцы.

Турист холеными пальчиками осторожно вытащил из миски немного белого мяса. Понюхал, бросил пару кусочков в рот. Пожевал.

– Вкусно, – почти удивился доктор и отправил в желудок целую горсть мяса. – Да, суперски, точно!

Завтрак продолжался минут пять.

– А кофемашина у них тут есть? – спросил турист, выскребая ногтями миску.

– Нет, – усмехнулся Уинстон. – Но могут предложить стаканчик отличного местного самогона. Будешь?

– Не пью, – отказался Бутербродов. Отодвинул пустую миску, погладил надутый живот. – Передай вождю моё восхищение завтраком.

– МАДВПА ИЛА ТЕ! – возгласил гид. Он коснулся пальцами правой руки лба и плавно опустил её на землю перед собой.

Вернулась Банта, собрала грязную посуду. Вождь одобрительно наблюдал, изредка лукаво посматривая на туриста.

– Что за мясо? Змея, да? – спросил доктор. – Надо выведать рецепт. Буду сам готовить дома…

– Вряд ли получится, – остудил пыл Уинстон.

– Почему?

– Во-первых, блюдо готовится только на костре и в отдельной посуде. В условиях города технологию соблюсти трудно.

– А во-вторых?

– Вагину бегемотихи нелегко купить даже богачу.

– Ч-что?.. Вагину бегемотихи?!

– Да. Местный деликатес. Им питается только семья вождя, – произнёс афроангличанин, как ни в чём не бывало. – Честно скажу, Эндрюс, тебе сильно повезло. Поверь, не каждого туриста вождь угощает вагиной.

Назад: Русская фантастика – 2018. Том 2 (сборник)

Дальше: Андрей Ангелов Дама пик Из цикла «Рассказы о дьяволе»

Безумные сказки Андрея Ангелова

Андрей Ангелов Неразменный рубль

ПРЕДИСЛОВИЕ

1. ЭТЮД ИЗ XVIII ВЕКА

2. ИССЛЕДОВАТЕЛЬ ЖЕНСКОГО НАЧАЛА

* * *

* * *

3. ЗАНУДА ЮЛЬКА

* * *

4. КНИГА ПРОСНУЛАСЬ

* * *

* * *

* * *

5. ПОБЕГ КОТА

* * *

* * *

6. НЕОБЫЧНОЕ ПОВЕДЕНИЕ В ОБЫЧНОЙ ЖИЗНИ

* * *

* * *

7. БОМЖ И ОЧКАРИК

8. ТЁТКА АГАФЬЯ

9. ЭТО БЫЛО ВЧЕРА

* * *

* * *

* * *

* * *

10. МУЖИК, КУПИ ГУСЯ!

11. ПОДГОТОВКА К ПЕРВОМУ ОБРЯДУ

* * *

12. ЮНАЯ И ПЬЯНАЯ ОСОБА

13. СТРОГИЙ И СЕРДИТЫЙ ГОЛОС

14. КУПИДОН

15. ГАРЕМОВЛАДЕЛЕЦ

16. НЕРАЗМЕННЫЙ РУБЛЬ (ОДИН)

* * *

* * *

17. КУПЛЮ АФРИКУ. ДОРОГО

* * *

18. НУ-ВОРИШ

* * *

19. ЗДОРОВЕННЫЙ НЕГРИТОС

* * *

20. БОЛЬШАЯ ЛЮБОВЬ

21. ЗДЕСЬ ТОЛЬКО ЗМЕИ

22. ТЕПЕТАЙСКИЙ ДЕЛИКАТЕС

* * *

Безумные сказки
Андрея Ангелова

Андрей Ангелов
Неразменный рубль