Как-то раз гончар Игнат возвращался домой. Шел он из соседней деревни, где был по случаю крестин дочери Ванюшки Боровицкого. По законам жанра светила полная луна и чуть погромыхивал гром. Дождя пока не ощущалось. Гончар слегка покачивался от выпитого вина, усмехаясь своим незатейливым думам.

Вдруг невдалеке от дороги он приметил огонек.

– Странно, – размыслил гончар. – Откуды ж тут взяться огню.

Он даже остановился, но сколько ни размышлял – не мог понять, что за такой огонь. Место то находилось посредине между деревней Ванюшки и хутором Игната и исстари было не заселено. Болтали, правда, что в незапамятные времена где-то здесь жила распутная девица, в гости коей захаживал дьявол в образе красавца барина, но сейчас на сем месте была сыра земля, и всё. Никого и ничего.

Огонек мерцал ярко, маня. Игнат поёжился, и ноги сами понесли его на свет. Так и есть: изба, по виду типичный шинок.

– Эвона! – произнес гончар вслух. – Вполне, что Сенька Удалой поставил сруб под кабак. Он ж давныть хотел.

Опрокинуть лишнюю чарку никогда не грех, и гончар уверенно ступил на ладное крыльцо. Миновал полутемные сени и очутился в собственно избе. Обычный шинок: добрый целовальник протирает стаканы, группа мужичков за дальним столиком играет в карты, на одинокой лавке жеманно гылится девица в соку. Сценку освещает сотня свечек.

Игнат взял кувшин вина и сел невдалеке от компашки игроков. Осушив чарку, он тоже захотел сыграть. Да так, что хучь плачь! И тут один из игроков, по виду барин, встал. Смёл кучу выигранных монет в дорогую шапку и сказал весело:

– Бывайте, гопота! Повезет в другой раз…

Барин подмигнул Игнату и пошел прочь. За ним тотчас же кинулась девица, потрясывая жирком.

– Эй, хлопец!.. – зазвенел её голос. – Погодь меня…

Барин был красивым и ладным, он остановился, схватил девицу в объятия, громко и смачно поцеловал взасос. Обнявшись, парочка вышла вон.

Гончар перехватил свой кувшин и пересел за стол игроков, на место барина. Картежники одобрительно загудели, кто-то хлопнул гончара по плечу, кто-то подлил в стакан.

– Бар, однако, не осталось, – сказал, осмотревшись, гончар. – Одни мужланы…

Играли в подкидного дурака. Каждый кон – пятак.

Игнату необыкновенно везло, три раза подряд он выиграл.

– Ладное место занял! – шушукались игроки. – После везунчика барина…

Вдали церковный колокол начал отбивать полночь. Как только звон утих, гончару перестало везти. Он проиграл три раза подряд, спустив всё то, что намедни выиграл.

– Однако! – размыслил гончар, ставя на кон последний пятак. – Судьба-судьбинушка коварна.

За окошком полыхали зарницей молнии. Возвернулись барин и девица, зашушукались с целовальником, кивая на Игната. А игра была в разгаре! Гончар заглотил очередную чарку, убрал карточную сдачу в отбой, пьяная рука неловко двинула колоду, и одна карта упала на пол.

– Чёрт! Простите, браты…

Гончар полез под стол, накрытый (к слову) длинной скатертью. Он чертыхался, в темноте нашаривая карту, даже приподнял скатерть, дабы пустить под стол свечной свет. Ярко полыхнула очередная молния. Гончар увидел карту, схватил ее и… замер как пень. Следующая молния позволила явно увидеть то, что сподвигло Игната застыть. Под скатеркой располагались ноги игроков. Точней, не ноги, а копыта. Вполне себе такие лошадиные копыта.

– Чур меня, – перекрестился Игнат, тотчас же трезвея. – Пора валить наверняка!

Сжимая карту, он медленно вылез из-под стола, побледневший и растерянный. Черти подозрительно смотрели. Гончар резко обернулся – девица и её кавалер улыбались ему, обнажив длинные клыки. Глаза нечистой силы заволокла мертвенная поволока.

Игнат понял, что жить ему осталось не более минуты. Он вскочил и бросился к порогу. Целовальник преградил дорогу, гончар быстренько осенил его крестом. С визгом, будто его обожгло, целовальник исчез. Черти настороженно следили за гостем, не трогаясь с места. Барин с девицей насмешливо усмехались.

– Чур, твою маму! – бормотал гончар, минуя сени.

– Держи вора!.. – полетело ему в спину адское многоголосье.

Игнат безоглядно попрыгал прочь, сопровождаемый зарницей. Полил крупный дождь, промочил до самых помидоров. Никто вроде не преследовал. Три километра – не расстояние для перепуганного беглеца. Ай, наконец-то околица родного хутора…

– А вот и моя изба, – вскричал гончар и ввалился в калитку.

Ноги расслабились и перестали держать. Игнат присел на крылечке. Машинально глянул на ладонь, всё ещё сжимающую карту. Это была дама пик.

Гончар куковал на крыльце до рассвета, не в силах встать.

А когда вошел в дом, жена не сразу признала мужа – Игнат полностью поседел.