Глава 18
Лондон, 1820 год.
– Пора вставать, – усмехнулся, стягивая с Мадлен одеяло – уже шесть.
– Ещё немного… – жалостно простонала, беспомощно хватаясь за самый край.
Сонная. Томные глаза и набухшие губы. Растрёпанные волосы, выбивались из косы, падая капризными прядями на затуманенное ото сна лицо. Удивительно красивая девочка. Милая и нежная. А, самое главное, что сейчас она была моя и только моя. И, с каждым днём, мне всё больше и больше нравилось жить с ней. После моего возвращения из Франции прошло чуть больше двух месяцев, и всё это время Мадлен проводила вместе со мной. А в последний, не просто поднималась в особняк на время моих приездов, а уже жила в нём в качестве полноправной хозяйки.
– Ты ведь сама просила взять тебя на прогулку, – присев на край кровати, я наклонился к ней, поцеловав в мягкую щеку, щекотливо опускаясь губами к шее. – Так что хватит баловаться. Вставай, а то вода стынет.
– Ну, Виктор.… Ещё чуть-чуть…
– Если не встанешь сама, то я окачу тебя прямо в постели.
– Нет. Ты не посмеешь.
– Думаешь? – может я и не собирался вытворять ничего подобного, но она так испугано перевела взгляд на кувшин, что было сложно перестать её подразнить.
– Хорошо! – победно поднялась, спрыгивая с кровати.
– Вот и умница. И не забудь надеть свободную юбку, чтобы было легче скакать по-мужски.
– Серое подойдёт?
– Вполне.
– Тогда иди к столу, а я постараюсь собраться как можно быстрее.
Спустившись в обеденную, принимаясь за лёгкий завтрак, я терпеливо ждал свою прекрасную спутницу. Должен признать, что после того как начал жить с Мадлен, меня крайне обеспокоил вопрос нашей, крайне большой, разницы в возрасте. Всё же я был тридцатишестилетним мужчиной. Да ещё и замужним, мужчиной. А она продолжала быть девятнадцатилетним ребёнком, которому в нашем обществе никто бы не позволил выйти замуж.
Когда мы сошлись с Кэролайн, той было уже двадцать пять, но даже тогда возник вопрос о том, что нам следует подождать с помолвкой. И теперь, смотря на свою маленькую Мадлен, мне становилось не по себе. С одной стороны ничего не изменилось, и я продолжал хотеть её так же сильно, как и раньше, но с другой же.… Каждый раз, занимаясь с ней сексом, начинал чувствовать себя самым настоящим животным, что так бесчестно овладело наивным ребёнком.
– Приятного аппетита, – улыбнулась, присаживаясь, справа от меня. – О, бриош. И когда только Кристин всё успевает?
– Когда кто-то так долго спит.
– Ну, прости. Не могу я так легко просыпаться в такую рань!
– Интересно и как же ты тогда умудрялась работать прислугой?
– Не без труда.
Это замечание заставило рассмеяться. Мадлен всегда умудрялась меня позабавить своей непосредственностью и детской наивностью. Покончив с завтраком, мы направились к конюшне. Бреско уже давно подготовил для нас лошадей и сейчас, мне было несколько непривычно видеть её верхом на Наяде. Что не говори, но я не ожидал что та примет Мадлен в свои наездники.
– Готова? – потянул за удила, направляя Эвра в нужную сторону.
– Не переживай, сам же знаешь, что я уже куда лучше держусь в седле.
– Знаю. Но это впервые когда ты будешь скакать на открытой местности. И я могу не успеть помочь, если вдруг ты не справишься.
– Всё хорошо, – улыбнулась, потихоньку ускоряясь. – Тем более сидеть по-мужски гораздо удобнее для подобных скачек.
– И всё же…
– Пошла!
Даже не дослушав, Мадлен пустила Наяде рысью, оставляя имение. Скача следом, улавливая разносившиеся по ветру обрывки её звонкого смеха, я нагонял свою прекрасную спутницу. Лошади мчались по лесной дороге, унося нас всё глубже в лес. Деревья непрерывно мелькали перед глазами, сливаясь в сплошную разноцветную неразбериху. Прохладный ветер бил в лицо, трепал нас за волосы. Мир стал другим. Ярким и светлым. Наполненным красками и музыкой. Казалось, что ещё немного, и мы полетим.
– Не нужно было так делать! – помог ей опуститься на землю, стоило нам спешить. – Ты могла…
Крепкий поцелуй заставил замолкнуть. Обвивая меня за шею, с каждым следующим искушающим движением губ, Мадлен прижималась ко мне всё крепче и крепче. Приподняв её, запуская пальцы в растрепавшуюся причёску, я с сущим удовольствием принимал этот неожиданный порыв.
– Это… – взволновано прощебетала, отрываясь от меня – Это потрясающе! Я ещё никогда прежде не испытывала такого невероятного чувства свободы…! У меня ноги дрожат, и колени сводит! – задыхалась, срываясь на приятный смех.
Раскрасневшаяся. Взбудораженная. Живая. Наполненная любовью. В этот момент Мадлен перестала быть человеком и превратилась в самый настоящий ураган. Да я и сам помню, какого это когда ты вот так вот скажешь наравне с ветром, словно самое настоящее животное.
– Попробуй, как бьется сердце, – положила мою руку к себе на грудь. – Чувствуешь? Мне кажется, ещё немного и оно остановится!
– Я знаю. Первый раз всегда так.
– Только первый? То есть больше я уже этого не почувствую?
– Ну, конечно же, почувствуешь, – обнял, целуя в пылающий лоб. – Просто потом начинаешь привыкать к подобному, и оно перестаёт пробуждать в тебе столько эмоций.
– Тогда я буду делать, так как можно реже.
– Не стоит. Наслаждайся скачкой именно тогда, когда тебе это больше всего хочется. И не переживай о том, что будет дальше.
– И как далеко мы ускакали? – вскинула голову, продолжая одаривать меня своей привычно-обворожительной улыбкой.
– Недалеко. Думаю всего на пару миль.
– Всего?
– Всего. Не забывай, что мы скакали в гору. К тому же лошади не могут долго продвигаться в таком бешеном темпе.
– И что теперь?
– А теперь мы можем прогуляться, пока они не отдохнут, – взял её за руку, принуждая пойти следом.
– Холодно.
– Скоро зима. Ещё немного и придётся покупать тебе пальто.
– Снова будешь выбирать наугад? – сжала мою руку, прижимаясь к плечу. – Неужели до сих пор не веришь что я не сбегу? Или боишься, что тебя могут увидеть в компании другой женщины?
– Мне всё равно в компании, каких женщин меня видят.
– Видят? – кажется, что Мадлен куда больше зацепило то, что я могу встречаться с другими женщинами, а уж никак не то, что я продолжаю остерегаться её возможного побега.
–Извини, неправильно выразился. Мне всегда было всё равно, с кем меня могли увидеть.
– И много ли было тех, с кем тебя могли увидеть?
– Много Мадлен, – рассмеялся, забавляясь видом её насупленного лица. Мне нравилось видеть, как сильно она ревнует. И как сильно не хочет делить меня с другими женщинами. – А вот после тебя, уже никого.
– Честно?
– Я не имею привычки давать обещаний, которые не смогу выполнить.
– А как на счёт меня? Скажи, если бы я захотела уйти, ты меня отпустил?
– Смотря, для чего ты бы захотела уйти.
– Ну, допустим, к другому мужчине.
Интересное замечание. Интересное и глупое. Спросите у любого из нас, сможем ли мы отпустить любимую женщину? И думаю, что большинство ответит, что нет. Не спорю, есть, конечно, и такие оригиналы, которые готовы сказать «Конечно, если с ним ты будешь счастлива». Но на самом-то деле всё это лож и обман. Таких мужчин нет. Не было и не будет! Все люди по своей природе эгоисты и хотят держать возле себя то – что делает их счастливыми. И, будь на то их собственная воля, то никто бы из нас не отдал другому свою женщину. А те, которые отдают – просто сдаются без боя. Искренне веря в то, что если твоя любимая пожелала уйти, то уже и нет абсолютно никакого смысла за неё бороться.
– Нет.
– Почему?
– Ты и сама прекрасно знаешь.
– Потому что ты меня режешь?
– Потому что я тебя люблю. Люблю и уже не отдам никому другому.
– Неужели так сильно?
– Очень сильно. Сильнее всех на свете.
– Понятно.
Было ясно, что Мадлен не верит. И не удивительно. Ведь даже и мне самому было непривычно испытывать подобные чувства к женщине. Да ещё и не простой женщине, а к той, которой я постоянно причиняю боль. В этот момент мне и самому с трудом верилось в то, что после всего через что ей приходится проходить, она может любить меня на самом деле.
– Виктор! – расхохоталась, чувствуя, что я поднимаю её на руки. – Что ты делаешь?
– Думаю, что лошади уже успели отдохнуть, и мы можем возвращаться домой. А там мне придется, как следует тебя наказать.
– За что? – взволнованно взглянула на меня, размахивая замурованными в юбку ногами.
– За то, что ты мне не веришь.
Помогая взобраться в седло, пуская Наяде рысью, я быстро взобрался на Эвра, начиная очередную скачку.
– Держись крепче! – указал, куда нужно скакать.
– Хорошо! – потянула за поводья, снова стараясь обогнать меня.
На этот раз лошади мчали куда быстрее прежнего. И хорошо, что у нас на пути не было преград, иначе Мадлен точно бы перелетела через голову своей лошади.
– Пр-р-р… – как вовремя Бреско остановил Наяде, позволяя соскочить её наезднице.
– Ты опять меня не послушала! Мадлен, ну что за баловство! А если бы она тебя скинула?
– Ты слишком сильно меня опекаешь, – усмехнулась, подходя ближе.
– Наверное, потому, что ты слишком беспечна! Это лошади Мад! И ты даже не представляешь, как легко они могут покалечить! Что ж, шутки шутками, а кажется, что мне и впрямь придётся тебя наказать!
– Нет! – взвизгнула, когда я снова взял её на руки, направляясь в особняк. – Что о нас подумают?
– Что я сейчас же хочу отнести тебя в спальню и заняться любовью.
– Не нужно Виктор, мне стыдно!
– Прости, но я не вижу в этом абсолютно ничего, за что бы тебе действительно могло быть стыдно.
– Я!..
– Кристин, вода готова? – взглянул на горничную, продолжая держать Мад, что то и дело прятала своё смущённое лицо.
– Практически, мистер Олдридж.
– Хорошо, надеюсь, за полчаса ванная уже будет готова.
– Очень постараюсь.
– Полчаса? – нерешительно прощебетала Мад, пока я поднимался по ступенькам.
– Ты хочешь дольше?
– Я хочу, чтобы наша личная жизнь оставалась личной.
– Ну что за глупости? – рассмеялся, практически занося её в спальню – Наша личная жизнь всегда будет личной. Так что не стоит смущаться, словно мы единственные кто позволяет себе подобное удовольствие, – опустил её, тут же сбрасывая с себя пиджак. – Почему ты не раздеваешься? Если не хочешь, то я не стану настаивать.
– Не в этом дело, – отвернулась, поправляя платье.
– А в чём?
– А ты бы мог…? Нет, ничего… – отрицательно покачала головой, снимая шляпку.
– Мад, если у тебя есть какие-то определённые предпочтения, то не стоит молчать. Скажи, чего ты хочешь, и я постараюсь их выполнить.
– Правда?
– Правда.
– Тогда раздень меня. Ты так давно этого не делал, что я уже практически и забыло о том, как это было.
– Я, конечно, не очень хорошо разбираюсь во всех ваших шнуровках, но если ты будешь подсказывать, то я непротив, – сняв сапоги, я приблизился к своей нерешительной даме, накрывая поцелуем её побагровевшие губы. – Это всё?
– Не совсем…
– Что ещё? Думаю, нам будет гораздо легче, если ты озвучишь всё до того, как я потеряю голову.
Не знаю, что именно это было, то ли кризис среднего возраста. То ли самая настоящая любовь, но одно я знал точно. Каждый раз рядом с ней, всё вокруг прекращало иметь хоть какое-либо значение. Казалось, что в это момент мы оставались совершенно одни во всём мире.
– Я хочу, чтобы ты был нежен настолько, насколько это только возможно.
– Хорошо.
Потянув за шнурок, освобождая Мадлен от крепко-стянутого платья, я скинул мешающую ткань с её белоснежного плеча. Тёплая, бархатная кожа, мгновенно обожгла мне губы, заставляя мучительно простонать от накатившего дурмана. Ну почему эта женщина такая удивительно-пьянящая? Почему рядом с ней всё иначе? По-животному неукротимо.… По непривычному чувственно…
Укладывая её в кровать, я старался запомнить каково это – быть с той, рядом с которой ты сходишь с ума. Каково это, растворяться в аромате её тела. Горячего. Нежного. Трепещущего тела. Блуждая по нему, ненасытными губами, я старался запомнить каждую его ямочку.… Каждый изгиб… И каждый потаённый уголок… Я хотел целовать Мадлен везде, где только можно. Хотел, чтобы её божественный аромат навсегда запечатлился в моей памяти. Даже и ни пытаясь ничего для этого делать, она всегда пахла пионами, и я был готов на всё, чтобы так было всегда.
Хотел, чтобы для меня уже не существовало ничего кроме её тонких рук и, обвивающих поясницу, ног. Сжимая хрупкие запястья, всё больше и больше вдавливая их в простыни, я старался выполнить её просьбу.… Старался подавить желание, что так жестоко терзало мою вскипевшую плоть.
Обнаженная.… Обезоруженная.… Взятая в плен… И распятая на этой бесконечной постели… Моя Мадлен была оторвана от всего сущего и всего земного… Она хотела любви. Хотела знать, как сильно её желают. Как сильно по ней сходят с ума. И именно так всё и было.… Рядом с ней, я на самом деле, терял контроль.… Рядом с ней всё было иначе.… Ещё никогда прежде я не пытался наслаждаться женщиной так, как наслаждался ею… Её руками,… ногами,… губами,… стонами,… поцелуями…
Зарываясь пальцами в мягкие волосы, стараясь погасить в себе разгорающееся пламя, я снова и снова впивался у неё сдержанными поцелуями. Не хотелось думать о том какая она желанная. Какая податливая и трепетная. И, тем более, как сильно я её сейчас хочу. Неукротимое пламя поджигало мне кожу. Блуждало от бедра к груди. Скользило на кончиках пальцев. Клубилось в паху. Превращало меня в пылающий факел и тут же гасло, прячась в самых потаённых уголках напряженного тела.
– Мад… – простонал, понимая, что уже не в силах сдерживаться.
И она тут же всё поняла. Чувствуя у себя на члене её вспотевшие пальчики, я обессиленно впился зубами в нежную шею. Мадлен прохрапела, утоляя боль, и тут же направила меня вглубь своего пылающего тела. Я старался двигаться медленно. Сдержанно и неторопливо. Но она была слишком сладостной, чтобы продолжать эту беспощадную пытку.
– Я люблю тебя, – простонала, и я уже был не в силах остановиться. – А! – вскрикнула, срываясь на слёзы. – А…
Чувствуя, как об мою грудь трутся её напрягшиеся соски. Как, доведённое до экстаза, тело воспламеняется от каждого следующего движения. А её неугомонные бёдра выбивают нужный ритм, я погрузился в бездну, из которой уже не было спасения…
* * *
– Это было невероятно… – улыбнулась, целуя косточку у меня на плече.
– Действительно, ты как всегда великолепна.
– Я? – весело рассмеялась, уткнувшись в меня носом. – Я всего лишь покорно лежала на спине.
– Глупенькая, ты делала гораздо больше.
– Правда? Кажется, я это пропустил.
– Не пропустила, – поцеловал её в горячий лоб, – просто ещё не понимаешь, какое именно воздействие женщины могут оказывать на мужчин, просто лежа на спине.
– И какое же?
– Моя хитренькая, маленькая лиса. Неужели думаешь, что я так легко открою тебе все тайны? Пора в ванную, – приподнялся, подтягивая Мадлен к краю кровати, – а то вода остынет.
– Действительно, – печально вздохнула, прижимаясь ещё крепче.
– Что-то не так?
– Ничего.
– Не нужно меня обманывать. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы не понимать вот таких вот вздохов.
– Не хочу, чтобы нас кто-нибудь видел, – стыдливо поправила растрёпанные волосы, кутаясь в халат. – Не знаю почему, но в такие моменты я чувствую осуждение. Словно все вокруг меня презирают за то, что я делаю.
– За то, что занимаешься любовью? – кинул на неё косой взгляд. – Или за то, что ты занимаешься ею со мной?
– Сложно сказать, наверное, это именно то, чего я и сама до конца не понимаю. Ведь если не брать во внимание твоё увлечение, то ты бы стал идеальным мужчиной.
– Идеальных – нет. Разве только на страницах твоих романов. В каждом человеке живёт порок. Одни лгут. Другие воруют, Третьи избивают своих жен. Четвёртые бросают детей. Пятые завидуют. И так можно продолжать до бесконечности. А я люблю убивать.
– Да, но…
– Ясно, – открыв двери, я уверенно шагнул к лестнице.
– Виктор…! – испуганно кинулась за мной Мад, решив, что могла обидеть.
– Адлэй!
– Да мистер Олдридж. – показался старик.
– Будьте добры, побыть с Кристин в кухне до тех пор, пока мы снова не вернёмся в спальню.
– Как прикажете.
– Так лучше? – повернулся к стоящей в дверях Мад.
– Я не хотела тебя обидеть.
– Так ты и не обидела, – протянул ей руку, направляясь вниз. – Я не из тех людей, которые обижаются на правду. И прекрасно понимаю, кем являюсь для всех остальных людей. То, что ты, испытываясь вину – вполне естественно Мад. Ведь любая женщина с моральными устоями, чувствовала себя точно так же на этом месте.
– Хотелось бы и мне лишиться тех моральных устоев, что не позволяют в полной мере быть рядом с тобой без вины и смущения.
– На самом деле, – улыбнулся, развязывая пояс её мягкого халата, снова и снова наслаждаясь видом такого красивого женского тела, – это не так уж и сложно, как может показаться на первый взгляд. По сути, когда дело доходят до выживания, то все люди лишаются своих моральных устоев.
– Но ведь это плохо.
– Значит, убивать плохо? – скинул с себя халат, усаживаясь в горячую ванну.
– Да.
– А если война?
– Ну,… Я не… – опустилась в воду, прижимаясь спиной к моей груди. – Тогда у людей уже нет другого выхода. Наверное.
– То есть. Если человек убивает от безысходности, то это его оправдывает?
– Я не знаю.
– Думаю, что знаешь. Просто увиливаешь, чтобы в очередной раз не признать мою правоту. Мы привыкли оправдывать тех, кого нам приказывает оправдывать само Общество. Если убивают на войне, то человека не станут ни осуждать, ни преследовать, ни казнить. Но почему? Ведь во время войны убивают не только других мужчин, но ещё и женщин, и стариков, и детей. А если убивают комиссары, то это вообще называется оправданной мерой. Но почему? Потому что мы привыкли считать, что эти люди не могу совершить ничего плохого. Вот и получается, что нет конкретного запрета на то, что убивать априори нельзя. Можно, но только тем и только тогда, когда это позволит наше Общество.
– Ненавижу, когда ты на самом деле можешь оправдать то, что делаешь.
– Мадлен. Чтобы там ни было, но я никогда не опускался до того, чтобы по собственному желанию убивать женщин или детей.
– Я знаю, что ты отдаёшь предпочтение мужчинам. Это из-за твоего отца, верно?
– И когда Адлэй успевает рассказывать тебе всё это?
– Не злись. Он не хотел ничего дурного.
– Я не злюсь. Особенно на него. Старик стал для меня ближе родного отца. Всегда защищал от него мою мать, и я уже никогда не смогу на него разозлиться. Пусть тот даже сдаст меня в Скотланд-Ярд, но даже тогда, я продолжу любить его все, так же как и всегда.
– Виктор, можно я скажу тебе кое-что? – нерешительно прощебетала, словно собирается сказать мне что-то по-настоящему ужасное.
– Ну конечно можно. Ты можешь говорить мне всё что хочешь.
– Знаешь, тогда, когда всё только начиналось, я знала что люблю тебе, но не знала, что именно стало причиной моей любви, – говорила она так, словно я в любой момент могу рассвирепеть от услышанного, – и даже не была уверенная на самом ли деле это любовь или просто желание выжить…
– Я знаю, – перебил её, стараясь успокоить.
– Знаешь? – обернулась, с детским непониманием, всматриваясь в моё улыбающееся лицо.
– Мад, сколько мне, по-твоему, лет? Я уже взрослый мужчина и прекрасно понимаю людские чувства. Я знал, что ты меня не любила, но тогда для меня это не имело значения.
– Почему?
– Потому что я любил тебя. И знал, что со временем сделаю всё для того чтобы и твои чувства стали такими же.
– Терпеть не могу, когда ты так говоришь, – отвернулась, не позволяя взглянуть на себя.
– Мад? – но она лишь отстранилась, выпрямившись настолько, чтобы больше меня не касаться.
Наступила долгая пауза. Смотря на женский затылок, я терпеливо ждал, когда же Мадлен наконец-то заговорит, не имея ни малейшего преставления о том, что именно её сейчас может так беспокоить.
– Я должна тебя ненавидеть. Ненавидеть ужасной, лютой ненавистью. Ненавидеть вплоть до желания убить, убежать, сдать властям, но не могу.… Тогда я не знала, за что люблю, а сейчас понимаю, что не любить, уже невозможно. Ты затянул меня в свою крепкую паутину. Отравил своим ядом, заставляя прорости в тебе навеки вечные. И сделала это не силой и не принуждением, а лаской и нежностью. Так как же мне теперь жить без тебя? Сейчас, когда я вижу что ты совсем не то чудовище, которым казался. Когда я знаю, какой ты на самом деле хороший, какой бережный и заботливый. Видеть, как сильно ты можешь любить и оберегать. И не только меня, но и Адлэя, и смою маму, и… детей, которых у нас никогда не будет…
– Не плачь, – поцеловав Мадлен в мягкий висок, я снова прижал её к себе, прекрасно понимая, в какой безжалостной западне она сейчас находится. – Возможно, придёт время, когда для нас с тобой всё на самом деле станет иначе.
