Книга: Волки траву не едят
Назад: Глава 16 «Битва с морскими чудовищами»
Дальше: Глава 18 «Последнее пристанище фюрера»
Глава 17
«Хайль, Кремень!»
Четверо путешественников, соприкоснувшись с историей в лице главного злодея ХХ века, а может быть, и целого тысячелетия, стояли в полной растерянности.
– Неужели это… он? – голос Анабель дрожал, девушка сделала шаг вперед. – Я думала, что это сказки…
– Как это возможно?! – произнес Осинский, как бы глотая свой выкрик.
На минуту в пещере воцарилась полнейшая тишина. «Гостям» нацистского злодея нужно было немного успокоиться и свыкнуться с открывшейся их взгляду картиной.
– Да, господа хорошие, – первым заговорил Лавров. – В 1938 году немцы установили радиосвязь с буддийскими ламами Лхасы. Через пять лет британцы нашли их пещерную радиоточку в Тибете, но все было заминировано и взлетело на воздух, а потом еще и сошла лавина с горы Канченджанга и британцы погибли. Любой крик может похоронить нас заживо.
– Давайте-ка, братцы, горячиться не будем, – предложил Осинский. – Вернемся ко входу, присядем на ящик и спокойно поговорим, расскажем, кто что знает.
С этими словами он внимательно посмотрел на Кремня.
– Здесь могут быть датчики движения, света, звука, но ничего пока не сработало. Однако не будем расслабляться. Может, здесь вход рубль, а выход – десять!
Олег уселся на деревянный ящик и подергал Виктора за рукав. Тот сел рядом.
– Да, главное сейчас не загоняться.
Рядом с Лавровым пристроилась Анабель, Кремню места не хватило, и он присел на краешек другого ящика и выключил свой фонарь. Все смолкли, было слышно лишь их дыхание, чуть усиленное эхом сухой и глухой пещеры.
– А кто такие эти «Аненербе»? – спросила Анабель, сама не зная, к кому обращаясь, пододвигаясь поближе к Лаврову. – Откуда у них все эти сокровища?
– «Аненербе», деточка, это нацистское общество изучения «наследия предков», – подал голос со своего ящика Сергей Кремень. – Они искали древние знания «сверхцивилизаций».
– Никакая я вам не деточка! – возмутилась аргентинка, раздув ноздри, но любопытство все-таки взяло верх над эмоциями, и она тут же задала следующий вопрос: – А что это за знания такие?
– Забытые магические руны, библейские и всякие другие мифические артефакты, особенно те, которые представляли собой мощнейшие виды оружия древних богов. В поисках этих знаний «Аненербе» организовывало экспедиции в самые труднодоступные уголки нашего мира: в Антарктиду, Тибет, Южную Америку. Вот такая история, деточка…
– Перестаньте называть меня деточкой! – опять разозлилась Анабель и возмущенно вскочила со своего места.
– Хорошо, деточка… – включился в игру Олег.
– Вы что, издеваетесь?! – крикнула рассерженная девушка и топнула ногой.
Как по мановению волшебной палочки пещера вздрогнула, и откуда-то из темноты, с предполагаемого потолка, посыпался мелкий гравий. Анабель вскрикнула от ужаса, закрыла уши и присела на корточки.
Неожиданно к ней подскочил Осинский и взял девушку за плечи.
– Что ж ты буянишь, дуреха? Так же и убиться можно, и нас всех заодно здесь похоронить, – обнимая дрожащую Анабель, сдавленным голосом, чтобы не вызвать эхо, пробормотал Олег.
Он провел аргентинку к ящику, где сидел Кремень.
– Серега, кыш отсюда. Уступи девушке место.
Сергей встал и перебрался к Виктору, который с интересом наблюдал за заботой Осинского. «Ага. Так вот где собака порылась…».
– Анабель, ты ведь знала, что в твоем городе живут нацисты? – стараясь отвлечь девушку от случившегося, спросил Виктор.
– Ну да, Эрих Прибке, например, гауптштурмфюрер СС, в Италии расстрелял триста с лишним человек. Под суд не пошел и, судя по всему, не пойдет: ему сто лет в обед… Да перестаньте меня обнимать!
Неприступная аргентинка отодвинулась от сидящего рядом с ней Осинского.
– Да я что? Я ничего. Пожалуйста, – спокойно ответил блондин и без эмоций поднялся с ящика.
– Ну-у-у, я же вас не прогоняла, – извиняющимся тоном промямлила девушка. – Садитесь, пожалуйста, только не обнимайтесь.
На самом деле ей были приятны проявления симпатии этого «богатыря». Ей вдруг захотелось утонуть в его могучих объятьях и почувствовать себя защищенной от всех опасностей, которые за последние дни свалились на ее чернявую головку. Анабель еще никогда не ощущала в мужчине столько надежности и силы. Ей так этого не хватало…
Осинский тем временем осторожно сел рядом с ней, и аргентинка, чтобы не выдать себя, нарочито деловым голосом продолжила свой рассказ:
– Еще у нас в Барилоче жил Вальтер Рауфф, человек, придумавший душегубки, тоже очень старый, но чувствовал себя неплохо, – сообщила Анабель. Дрожа всем телом от тщательно скрываемых эмоций, она не заметила, как Олег накинул ей на плечи свою куртку. – …На кладбище много могил с нацистской символикой, – почти перестав дрожать, говорила девушка. – Это нацисты, жившие в Барилоче, умирали, и их там хоронили. Дядя рассказывал, что иногда устраивались очень пышные похороны с шествиями по всему городу, флагами со свастиками, речами над гробом… Я только сейчас понимаю, кого покрывало наше правительство. Как же они перебрались к нам в таком количестве?
– Все просто, дето… Анабель, – начал говорить и тут же поправился Кремень. – Капитаны подводных лодок с лета 1944-го по май 1945-го перевезли в Южную Америку двести шестьдесят пассажиров и тысячи ящиков секретного груза, – Сергей говорил так, будто цитировал текст, который когда-то выучил на память. – Всего в конвое было триста пятьдесят подводных лодок. Три таких лодки мы нашли в аргентинской бухте Калета-де-лос-Лорос. На этих лодках из Германии были эвакуированы видные немецкие ученые с их семьями и почти все главные нацисты. Мы искали подводную лодку U530, на которой перевезли личные вещи Адольфа Гитлера и полтораста ящиков с драгоценностями.
– Не нашли? – поинтересовалась Анабель.
Олег эту историю слышал уже с десяток раз, а Виктор два года назад видел эти подлодки собственными глазами.
– Нет, это были подводные лодки типа IIB, они метров на тридцать поменьше.
– Зачем врешь, Серега? – поймал товарища за язык Виктор. – Нашли же!
– А толку? Все равно все взорвалось. Считай, что как нашли, так и потеряли, – сокрушаясь ответил Кремень. – А там столько денег, что хватило бы всем… А ты, Лавров, бессребреник хренов. Если бы не ты…
– Так, не начинай опять, Серега, хорошо?
– А что такое? – поинтересовалась аргентинка.
– Понимаешь, Анабель, – вздохнул Виктор, глядя на Кремня. – Есть такая сказка про жадного короля…
– Так. Кто начинает? Ты и начинаешь! – вспылил Кремень, и с потолка опять посыпались камешки и пыль.
Анабель опять сжалась в комок, а Осинский уже без спросу обнял ее рукой, прижимая к себе.
– Так, мужики! Ну что вы как дети малые, честное слово?! Сейчас же завалит всех, и тем дело кончится, – зашипел Осинский.
– Ладно. Забыли, – снисходительно произнес Лавров, искоса глядя на Кремня. – Мир?
Виктор протянул «краба» Сергею. Тот с полминуты смотрел на протянутую руку журналиста и наконец протянул руку в ответ.
– Да, мир…
– Это такая форма договора? – шепотом спросила Олега Анабель.
– Крепкое мужское рукопожатие бывает дороже и ценнее любой договоренности на бумаге. У нас так и говорят: уговор дороже денег.
– Теперь я понимаю, почему вы выиграли ту страшную войну, – задумчиво сказала аргентинка.
– Да, выиграть-то выиграли, но почему-то проигравшие живут лучше нас, – ответил Олег. – И яркий пример – колония Дигнидад.
– Но это же несправедливо! – возмутилась Анабель. – Как вы вообще упустили этих нацистов?
– …У Гитлера были определенные договоренности с президентом Аргентины Хуаном Доминго Пероном, и они не раз встречались после войны, – пояснил Лавров. – Гитлер провел последние годы своей жизни в доме в окрестностях Берилоче. Это жилище – копия того дома в долине Пуэрто-Монт, куда вы нас привезли из индейского плена.
– Почему ты так решил? Один дом в Аргентине – другой в Чили… – удивилась девушка.
– Потому что знаю одного летчика. Сын нациста… и хороший парень.
Сергей, Олег и Анабель недоумевающе посмотрели на Лаврова.
– Так бывает, – не стал вдаваться в подробности Виктор и продолжил свою тему: – По всей видимости, эти два дома были связаны авиационным сообщением на гидропланах. Оба находятся на берегу озера достаточной величины, чтобы мог сесть и взлететь гидроплан Dornier Do 16, который может перевезти до четырех человек. Вот они и летали…
– Теперь твоя очередь, Олег, – продолжил Виктор после паузы. – Каким образом «Аль-Каида» связана с немцами колонии Дигнидад?
Осинский со вздохом вытряс из пачки сигарету и вынул из пистона брюк зажигалку.
– Даже не вздумай! – остановил его Лавров. – Здесь могут быть датчики.
Олег с таким же вздохом спрятал все назад.
– Разрабатывая психотропное оружие, ученые колонии Дигнидад открыли, что эффект мантр или молитв, произносимых в трансе, достигается акустическим резонансом. Звуки определенных частот способны настроить психику человека на нужный лад.
– Нужный для чего? – не поняла Анабель.
– Монахи религии Бон, с которыми тесно общались Гитлер и его окружение, настраивались на общение с духами и потусторонним миром, – ответил ей Осинский. – Но как выяснилось, можно настроить любого человека на любое действие, облачив акустический резонанс в наиболее подходящее ему звучание. Это может быть крик «азана» муэдзина, который пророк Мухаммед ввел по аналогии с колокольным звоном у христиан и звуком трубы у иудеев.
– Я знаю, как трубят в морскую раковину колдуны Новой Гвинеи. Они вводят в транс своих соплеменников и могут даже остановить работу сердца, – подтвердил Лавров.
– Это может быть даже модная музыка в клубах, – мрачно кивнул Осинский. – Али Фазрат и его команда, да и вся «Аль-Каида», «Имарат Кавказ» и другие исламистские группировки – все они продукт применения религиозно-мистических практик, разработанных нацистами после войны.
– Но ведь они арабы, то есть семиты, как и евреи! – воскликнула Анабель и зажала себе рот рукой, испугавшись собственного громкого возгласа.
– Адольф Гитлер как-то сказал: «Тот, кто видит в национал-социализме всего лишь политическое движение, мало что знает о нем», – Осинский поднял с земли упавший с потолка круглый камешек и принялся перекатывать его в ладонях. – Как большевики использовали русских крестьян и пролетариат в качестве топлива для разжигания костра мировой революции, так вожди Четвертого рейха используют мусульман Ближнего Востока для раскачивания и разрушения послевоенного Ялтинского мира.
Все его внимание было сосредоточено на камешке в его огромных руках, он явно не хотел натыкаться взглядом на фигуру в центре зала.
– А еще Гитлер говорил: «Борьба – мать всех вещей», вот почему между «Аль-Каидой» и нацистами столь много общего: стремление к завоеванию не только умов, но и территорий, а также готовность легко применить насилие и жестокость во имя идеологических целей.
– А мы, стало быть, сейчас в мавзолее Четвертого рейха? – поинтересовался Кремень. Он сделал два глотка из индейской фляжки и сложил руки на коленях. В глазах у него было что-то зловещее.
«Опять началось? – подумал Виктор, видя в глазах Кремня какой-то нездоровый блеск. – Только этого мне не хватало».
– В принципе да. Считай, что это мавзолей, – отозвался Лавров.
– А это мумия Гитлера? – уточнила Анабель.
– А я о чем толкую уже второй час, Анабель?! Вот только не думаю, что мумия, – покачал головой Виктор. – Судя по одежде, этот человек – адепт религии Бон и находится в состоянии «самадхи».
Аргентинка пристально посмотрела на Лаврова и слегка покашляла в знак того, что тот говорит непонятными словами. Лавров взглянул на Осинского. Олег, переглянувшись с Виктором, улыбнулся девушке, как ребенку.
– Это сложно объяснить, малыш, но Лавров хочет сказать, что этот человек… – Осинский кивнул в сторону неподвижно сидящей «статуи» и через паузу добавил, – …жив.
– Он не мертвый? – удивлению Анабель не было предела.
– Нет, – ответил Виктор утвердительно.
– Он нас слышит?
– Вряд ли, в нашем понимании слова он и не живой и не мертвый. Он как бы между, – пожал плечами Виктор.
– А разве такое возможно? – Кремень гладил пальцем ободок фонаря и недоверчиво глядел на Лаврова.
– Я расскажу то, что понял из пояснений тибетских монахов и до чего додумался сам. Как говорится, в порядке бреда. Но я не ученый и не монах, отнеситесь с пониманием к ходу мыслей простого журналиста.
Кремень тем временем сидел, неестественно уставившись в одну точку и что-то нашептывая. Виктор, который немного умел читать по губам, вычислил, что Сергей бормочет слова старой моряцкой песенки: «В далекой солнечной и знойной Аргентине…».
Продолжая наблюдать за ныряльщиком, Лавров продолжил излагать свою гипотезу:
– Некоторые животные могут впадать в состояние, близкое к смерти. В таком состоянии они дожидаются более благоприятных времен для возвращения к полноценной жизни. Самый близкий пример – это медведь.
– Я слыхал от охотников на медведя, что когда с него сдираешь шкуру, он фигурой очень похож на человека. Медведь – на мужчину, медведица – на женщину соответственно, – задумчиво сказал Осинский.
– Так что, выходит, человек произошел от медведя? – Анабель с недоверием посмотрела сначала на Олега, а потом на Виктора, ища у него поддержки.
– Мужчина – от осла, женщина – от овцы, – пошутил Олег.
– Иди ты… – притворно разозлилась Анабель и ткнула Осинского локтем в бок.
«Есть контакт!» – подумал Виктор, глядя на зарождающиеся отношения Олега и Анабель.
– Ну, вы будете слушать или нет? – вслух рассердился украинец, и друзья затихли.
– Как нам известно, мир заселяли неандертальцы, – продолжил Виктор свою импровизированную лекцию. – Покуда из Африки не пришли кроманьонцы и не захватили всю тогдашнюю Ойкумену. Генетически чистые кроманьонцы – это африканские негры, а все остальное человечество – это метисы кроманьонцев с неандертальцами. Как смогли победить кроманьонцы неандертальцев – это другой вопрос, а вот как выживали неандертальцы на протяжении тысячелетий в условиях ледникового периода – это тема для размышлений. Не исключено, что они в неблагоприятный период могли впадать в спячку, как медведи.
Анабель сладко зевнула.
– Нет, не подумайте, я не медведь. Просто спать хочу.
Мужчины засмеялись. Кремень же был на своей волне. Он сидел молча, не меняя позы, и Виктор не упускал его из виду.
Лавров нагнулся и посветил маленьким фонариком под ящик, на котором они сидели. Анабель повернула к нему голову и произнесла очень серьезно, словно от того, что ответит украинец, зависели судьбы человечества:
– Так вот почему никак не могут поймать «снежного человека»?! Эти реликтовые неандертальцы сидят в окаменевшем положении где-нибудь в недоступных пещерах и лишь изредка выходят на поверхность подкормиться?
– Соображаешь! – похвалил Виктор.
– Но в какой степени это все относится к дохлому Гитлеру? – нетерпеливо спросил Олег.
– Слушай и не перебивай, – попросил Лавров. – Мы тоже в какой-то степени неандертальцы и можем входить в это состояние – ни жив ни мертв.
Виктор опять взглянул на Кремня, который, похоже, был примерно в таком состоянии.
– Буддийские монахи время от времени демонстрируют такую способность – Лама Итигилов, например. Слышали?
– Это который хорошо сохранился с 27-го года? – спросила Анабель.
– Да. А есть еще нетленное тело Луанг Пхо Даенга на тайском острове Самуи в храме Ват Кунарам. Он вошел в состояние «самадхи» в 1974 году, – Виктор говорил тихо, но четко, чтобы не вызвать эхо в пещере. – Тибетские монахи религии Бон научились входить в это состояние без многолетних духовных изысканий, только с помощью специальной диеты и чтения мантр… Гитлер сотрудничал с ними, и свастика – это знак религии Бон.
– Никогда раньше не сталкивалась с религией Бон, – призналась Анабель.
– Религия Бон – очень древняя магическая практика общения с духами. Может быть, она даже является связью современных тибетцев с теми, кто был цивилизацией до нас – «кроманьоно-неандертальцев». Само название «бон» означает «ритуальное речевое действие». Это действие может быть на любом языке.
– Важен акустический резонанс, – вдруг произнес Кремень с закрытыми глазами.
– Именно так! Вы помните, как Гитлер мог заворожить и доводить тысячи, десятки тысяч слушателей до патриотического психоза?
– Он был оратором гипнотической силы и харизмы, непревзойденной и по сей день! – горячо согласился с ним Осинский.
Виктор повернулся, чтобы видеть Осинского. Тот включил фонарь, настроив рассеивающий «палаточный» режим. Кристаллы горного хрусталя на стенах пещеры таинственно мерцали. Олег по привычке потянулся было снова за пачкой сигарет, но, поймав на себе взгляд Лаврова, быстро спрятал ее в карман.
Вдруг Сергей Кремень, сидя по-турецки с закрытыми глазами, начал несильно раскачиваться из стороны в сторону. Его губы тихо произносили какой-то текст по-немецки. Виктор, стоя рядом с Олегом и аргентинкой, взял их за плечи, давая понять, что нужно помолчать.
Кремень продолжал вещать очень знакомым голосом: громким, фанатичным, крикливым лаем. Сомнений не было: это был такой знакомый по документальным кадрам голос Адольфа Гитлера.
Все трое спутников Кремня оторопели. Хорошо зная немецкий язык, тот наделял каждое слово осмысленной интонацией. Уже никто не обращал внимания на сыпавшуюся сверху природную «штукатурку». Это действительно был гипноз. Каждому из присутствующих хотелось выкинуть руку вверх и крикнуть: «З-и-и-иг хайль! З-и-и-и-иг хайль!»
Речь Кремня-Гитлера заканчивалась. Он встал с закрытыми глазами, по-фюрерски взяв руки в замок чуть ниже пупка, как бы создавая энергетический кокон, защищающий его от влияния извне.
– …я сегодня решил снова вложить судьбу и будущее Германского рейха и нашего народа в руки наших солдат! Да поможет нам Господь Бог в этой борьбе! Зии-и-г хайль! – Кремень выкинул руку вверх.
Движение и возглас за ним тотчас повторили Осинский и Анабель, но только не Лавров. Он внимательно смотрел на вещающего фюрером Кремня.
Когда эхо, вызвавшее легкий каменный дождик, улеглось, Сергей Кремень неожиданно открыл глаза и, запустив пальцы одной руки за изгибы жилетки, а вторую спрятав под мышками, выдал спич, картавя, как Ленин:
– Товагищи! Великая Октябгьская Геволюция, о котогой так долго говогили большевики, свегшилась! Уга, товагищи! – и вытянул руку вперед совсем по-ильичевски.
Лавров уже понял суть грандиозного розыгрыша бывшего боевого пловца и бесшумно трясся в истерическом хохоте. Увидев это, Осинский все понял.
– Ах ты сво-о-олочь! – вопил Олег сквозь смех, кидаясь в Сергея мелкими камешками. Тот принял вызов и стал кидаться в ответ. К «перестрелке» камешками подключился и Лавров.
Только ничего не понимающая Анабель смотрела на них, растерянно разведя руки: трое взрослых мужиков играются, как пацаны.
– Или я сошла с ума, или они…
– Конечно они! – раздался властный голос Али Фазрата из темноты прохода с деревянными ящиками. Веселье трех товарищей прекратилось в ту же секунду.
