Глава 1
«Непринятый рейс»

– Ну, наконец-то! – воскликнул Лавров и утопил до упора педаль в пол своего «гелика».

Вырвавшись из дорожных заторов Харьковского массива, «мерседес» дизайнерского ателье AMG выехал на Бориспольскую трассу и привычно набрал разрешенные 130 км/ч.

Виктор любил скорость, но никогда ею не злоупотреблял, считая, что дорожные знаки для того и придуманы, чтобы не позволять спидометру «наглеть». Тем более что после часовой тянучки от самой Дарницы до Красного Хутора кажется, что летишь по автостраде на крыльях.

До аэропорта «Борисполь» было не более сорока километров, но если сложить все выезды журналиста, фотографа и криминолога Виктора Лаврова в командировки и обратно, то по этому небольшому отрезку трассы он уже давно объехал вокруг земного шара… Ездить действительно приходилось много, подчас решая задачи, совершенно несвойственные журналисту. Вот и сегодня он, казалось бы, просто ехал на встречу со старым другом. Однако Лавров даже представить себе не мог, во что это все выльется…

Итак, Бориспольская трасса, обычное сизое осеннее утро в предзимье и вечно зевающие водители маршруток, черт бы их побрал…

«Пора «грачей» брать, а то и поговорить не с кем», – иронизировал про себя журналист, когда на пластиковом держателе на приборной панели автомобиля зазвонил его телефон.

«Артем Боровин» – высветилось на сенсорном экране.

«Не понял?! – удивился Лавров. – Он что, уже прилетел?»

Виктор сбросил скорость и перестроился в крайний правый ряд.

– Да, Тема!

– Витя, привет! Еще не вылетели, представляешь? – послышался взволнованный голос в трубке.

– Да не переживай, старик. Как говаривал мой старшина, самолеты – это невыгодно, летайте поездами.

– Да как тут не переживать. Столько дел в Киеве. Успеть бы.

– Так, может, мне не ехать?..

– …Нет-нет, что ты! Обязательно дождись меня! – испуганно перебил Виктора друг. – Я в основном ради нашего с тобой разговора и лечу, просто параллельно куча дел нарисовалась…

Артем Боровин – известный российский журналист и старый друг Виктора Лаврова, с которым они еще на заре своей репортерской деятельности не раз пересекались в «горячих» точках и нередко помогали друг другу, обмениваясь информацией. Бывало, экономя на командировочных, даже брали в гостиницах один номер на двоих. Со временем пути по работе стали пересекаться все реже и реже, но дружба не прекратилась. Виктор и Артем регулярно переписывались в соцсетях, а иногда и созванивались. Виктор очень любил этого парня – простого, надежного и очень эмоционального, вспыльчивого, но доброго.

Теперь же Боровин попросил о встрече, причем на нейтральной территории – в аэропорту. Значит, у него было о чем рассказать.

– Чартер, сам понимаешь, – продолжал тараторить Артем в трубке. – Расписания нет, все приблизительно-точно…Ну, хоть на посадку пригласили. Да еще Як-40. Я на машине быстрее езжу…

– Ну-ну, – как бы предостерегая, воскликнул Виктор. – Быстро поедешь, тихо понесут… Не торопись. Я подожду. Прессу почитаю.

– Кстати! Обязательно возьми наш последний выпуск «Особо секретно»! – почти кричал Артем. – Там есть моя статья про немецкую колонию Дигнидад в Чили. И хотя там далеко не все, что можно было рассказать, но очень интересно.

Виктор, как всегда, не мог удержаться от иронии.

– Ты знаешь, Тема, у нас тут задержан таксист-мошенник. Он говорил пассажирам: «А вот была интересная история…», – а потом брал и рассказывал неинтересную!

– …Витя. Все более чем серьезно, – с легкой обидой в голосе ответил Артем. – За эти сведения не задержат, за них сразу убьют. Ты это должен знать… это связано с твоей поездкой в Непал…

– Ох, е… – от неожиданности Лавров чуть не въехал в задок какого-то плохо помытого рейсового «Богдана» без габаритов.

Слова друга резанули Лаврову слух. Поездка двухлетней давности в Непал была чем-то средним между путешествием Джеки Чана за Доспехами Бога и всеми сразу приключениями Индианы Джонса. Отличие было лишь в том, что и тот и другой в Непале погибли бы в первые же дни экспедиции, а Виктор выжил. Поэтому вспоминать о Королевстве Ло хотелось меньше всего. Полгода назад Боровин уже звонил Лаврову по поводу секретной экспедиции, но украинец отказался обсуждать ее как по телефону, так и по электронной почте. И вот теперь этот разговор все-таки состоится с глазу на глаз. Но что же накопал сам Боровин в Южной Америке?

– Заинтриговал, Тема. Жду, – нервно засмеялся Виктор и вырулил на среднюю полосу движения.

Торопиться не было смысла, поэтому Лавров «добрал» 110 км/ч и включил магнитофон – старенькую запись питерской рок-группы Tequilajazzz «Зимнее солнце». Когда-то, в конце 90-х, под эту мелодию они с Артемом возвращались после жаркой переделки на Ближнем Востоке. Накатили воспоминания…

Тогда Виктор, в очередной командировке готовя репортаж о военной операции одной из западных стран, без суда и следствия был заключен в местную тюрьму. Никаких связей с Консульством Украины ему, понятное дело, не предоставили. Конечно, как у любого «тертого калача», у Лаврова был план побега, но… Реальность гораздо прозаичнее и безысходнее, чем кино. Украинец прекрасно понимал, что рисковать нужно тогда, когда есть шанс победить. В остальных случаях риск – это элементарная глупость. Приходилось стараться не подцепить заразу, терпеть вшей, голод и косые взгляды настоящих уголовников… Казалось, надежды на спасение уже не было. Тогда-то Виктору и помог Артем Боровин, подключив свои связи в элитных кругах и дипломатических представительствах. Уже через неделю украинский журналист был на свободе. Да, чего только не было в жизни Лаврова…

«…Кто оденет зимнее солнце…?» – закончилась песенка Tequilajazzz, но послевкусие тех давних лет – воздух неожиданно полученной свободы и бутылка джина, выпитая в самолете «из горла» на двоих, как клятва двух товарищей, – остались с Виктором, да, наверное, и с Артемом, по сей день.

…«Эх, Тема! Такой же, как и я. Еще не угомонился – отвязанный искатель приключений, – с внутренней теплотой думал Виктор. – Ничего. Чем смогу – помогу. Еще порулим вместе, старик…»

В аэропорту было немноголюдно. Самолеты давно превратились из средства передвижения в роскошь. Но на социальную полемику у Виктора времени не было. Часа через полтора должен прилететь Артем, и к беседе с ним нужно было подготовиться.

В свежем номере газеты «Особо секретно» Лавров быстро нашел статью главного редактора Артема Боровина – «“ODESSA” – мама для эсэса…». Нет, в материале Артема говорилось отнюдь не о Южной Пальмире независимой Украины. Речь шла об организации с одноименным названием. Почему Одесса? Это аббревиатура Organisation der ehemaligen SS-Angehörigen (Организацьон дер еемалиген СС – Ангехериген), организации ветеранов СС. В своей статье Боровин излагал версию о том, что немецкое поселение Дигнидад, основанное в Чили в 1961 году бывшим фронтовым медиком вермахта Паулем Шеффером, было базой организации ветеранов СС – «ODESSA». В 30-е годы прошлого века Германия была одной из самых могущественных держав мира. Вторая мировая война разнесла это могущество в пух и прах.

Судьбы ученых, работавших на Рейх, сложились по-разному. Например, оружейник-конструктор Хуго Шмайссер работал в советском плену, а конструктор ракетно-космической техники Вернер фон Браун сдался в плен американцам вместе со всеми сотрудниками своего конструкторского бюро и впоследствии успешно работал на ядерную программу США. Но самые удачливые были вывезены организацией ветеранов СС – «ODESSA» в государства Латинской Америки на заранее подготовленные базы. Мексика, Коста-Рика, Боливия, Бразилия, Аргентина. Одним из самых уютных и притягательных прибежищ стала Чили. Главным образом по причине великолепных условий, заранее созданных для нацистской эмиграции…

Виктор ненадолго отвлекся от чтения: «Да уж… Чем отличается немецкий ветеран от нашего? Немецкий пенсионер после выхода на пенсию отправляется по ми́ру, а наш – пó миру… Но при чем тут Непал?… Нацистский преступник Отто Ран, мир его праху? Да, в Непале пришлось с ним побороться, но в Мексике его покарало провидение. Но ведь этот выживший из ума эсэсовец действовал сам от себя… А может, не сам от себя?… Ладно, Артем, выясним, прилетай скорее…».

Лавров опять углубился в статью старого друга.

«Весь XX век система нацистов-ветеранов действовала как идеально отлаженный механизм. Со своим центром, своими руководителями. Именно поэтому без проблем вошла и в век XXI. Она существует и сегодня. Существует и действует. Редакция журнала «Особо секретно» обладает неопровержимыми доказательствами преступлений нацистов Третьего рейха в наши дни».

Последняя фраза звучала как прямое обвинение.

«Смело, Тема! – взволнованно подумал Виктор. – Смело, даже для такого гвардейца, как ты. Так вот почему ты волновался!..»

«Если где-нибудь в любой стране мира произойдет всплеск национализма, – читал Лавров, – …можно не сомневаться: наследники Гитлера будут тут как тут и помогут основать новый, четвертый рейх, еще более опасный, чем третий… Этой статьей редакция нашей газеты открывает новую рубрику “По следам Третьего рейха”»…

«Хм… – Виктор сидел за столиком кафе и даже оглянулся посмотреть, не следит ли кто за ним. – А вот это напрасно. Эти ребята обычно бьют по всем фронтам сразу…»

Статья заканчивалась драматичным предупреждением главного редактора газеты «Особо секретно» о том, что его ждет физическая расправа в случае публикации этих материалов – так пригрозил голос неизвестного, позвонившего в редакцию.

«Ну, это ты решил страху на читателей нагнать, старик. Обычно эти люди не звонят, а сразу делают…»

Виктор не верил в реальность этих угроз. Да и если бы журналисты останавливались после каждого подобного звонка, то в газетах печатали бы только курс валют и прогноз погоды. И то – не факт. Кому-то они ведь тоже не нравятся? Но в журналистике так: чем чаще пробуешь и оступаешься, тем больше шансов наткнуться на что-нибудь стоящее.

«Значит, будем ловить нацистов, – думал Виктор, сворачивая газету. – Дедушка, вы видели Гитлера? – Иногда, когда хорошо выпью…»

Лавров объездил весь мир, и его трудно было чем-то удивить, но вот заинтересовать… Открытие новой рубрики, да еще такой – это всегда событие. Каждая последующая статья Боровина должна быть еще более яростной и обличительной, чем предыдущая – это залог успеха. Значит, у Артема накопилось достаточное количество информации на тему Третьего рейха и у старого друга было чем поделиться с украинцем. Виктор терпеливо ждал.

…Прошло два часа. Лавров прочитал все свежие выпуски украинских и российских газет, выпил несколько чашек кофе и перепробовал в буфете все виды бутербродов – с семгой, с сыром, с красной икрой и даже с сервелатом, который обычно не жаловал. Наконец он не выдержал и подошел к стойке информации, чтобы узнать хоть что-то о чартерном рейсе из Москвы. Девушка в униформе вдруг засуетилась, вызвала офицера. Тот, пытаясь изображать спокойствие, коего в глазах не наблюдалось, доложил:

– Самолет Як-40, совершавший чартерный рейс Москва−Киев, упал сразу после взлета, все девять человек, включая пятерых членов экипажа, погибли.

– То есть как?… Как… это? – Виктору показалось, будто он получил мощный удар в нос. В глазах запрыгали искры…

Журналист пристально взглянул на сотрудника аэропорта в ожидании объяснений.

– Мы сожалеем, – продолжал офицер. – Больше нам ничего не известно.

Виктор не мог поверить в трагедию. Чартерный рейс – полет без расписания, и на табло аэропорта такая информация не высвечивалась. Он еще раз подошел к стойке информации. Девушка в униформе с виноватым видом пожала плечами, не зная, что сказать этому большому и беспомощному от ужасного известия мужчине.

Виктор вынул телефон и машинально набрал Артема. Безразличный робот сообщил, что абонент вне зоны доступа, усугубляя чувство, что голос друга Лавров не услышит больше никогда.

Журналист еще раз окинул взглядом администраторов, посмотрел, как аккуратные молоденькие сотрудницы бойко отвечают на вопросы дотошных пассажиров, и медленно пошел… Куда? Он пока еще не решил.

За его плечами были десятки опасных приключений, тяжелых командировок в «горячие точки», суровые милицейские будни прошлых лет и даже та страшная, никому не нужная война в Афганистане, где он был, по сути, еще совсем мальчишкой. Все это время он терял друзей. Но к этому нельзя привыкнуть. Просто невозможно.

В ушах стояли слова Артема: «…за эти сведения не задержат, за них сразу убьют… Ты должен это знать…»… Широколицый, всегда улыбчивый Артем в этот раз был предельно серьезен. Как оказалось, последний раз в своей недолгой жизни.

«Достали сволочи. Дотянулись… – думал Виктор. – Эх, Темка, Темка…» Он остановился у самого выхода из вестибюля, на миг задумавшись. Затем, тряхнув головой, быстро вернулся в кафетерий, где еще десять минут назад пил кофе. К счастью, его столик еще не успели убрать. Виктор отыскал в ворохе прочитанных газет последний выпуск «Особо секретно». Со страницы газеты на него, улыбаясь, смотрел Артем Боровин.

– Ладно, Тема. Повоюем…

Виктор аккуратно свернул газету и отправился в терминал D, откуда вылетали регулярные рейсы на Москву. До ближайшего самолета было три часа, и журналист набрал Максима Радуцкого.

– Алло, Макс… Артем погиб… Вот так… Только что самолет разбился… Не знаю, пока ничего… Я лечу в Москву… Да, деньги, документы и дома сумка с вещами, девчонки мои знают где… Ты же знаешь, я всегда готов… Да, и вот еще что… скажи ребятам, пусть мой «гелик» домой отгонят… ключи передам… До связи…

Так начиналась новая командировка Лаврова. Опасное путешествие по следам Третьего, а может быть, и Четвертого рейха.

Вечером того же дня самолет с украинским журналистом приземлился в Шереметьево. Ездить по Москве в час пик на такси – дело неблагодарное. Аэроэкспресс из аэропорта, и через 35 минут Лавров был у Белорусского вокзала.

Опыт подсказывал Виктору, что времени терять нельзя. Он был уверен, что гибель Артема – не несчастный случай. А если это так, то информация, хранившаяся в профайлах редакции «Особо секретно», могла быть как полезной для следствия, так и опасной для сотрудников издания. Виктор быстро свернул на знакомую улицу.

…Участок тротуара и проезжей части перед домом, где находилась редакция, был оцеплен и огорожен пестрой полицейской лентой. Здесь же стояли пожарные и полицейские автомобили, а также карета «скорой помощи». Из окон на втором этаже валил густой дым. Внутри работала пожарная команда, а по периметру ограждения курсировала толпа зевак, которых отгонял сотрудник полиции.

– Не подходите, граждане, не толпитесь. Завтра все прочтете в утренних газетах и в интернете…

Виктор воспринимал происходящее как в тумане. Слишком много впечатлений и эмоций за один день. Он опять вспомнил, как много лет назад летел с Артемом из Багдада, вместе слушая Tequilajazzz…

– Думаю издавать газету, Вить, – хвастался Артем. – Инвестор уже есть.

– «Потемки Артемки»?

Друзья расхохотались во весь голос, отчего старушка, мирно дремавшая в переднем кресле, проснулась и испуганно оглянулась.

– Почти, – сквозь смех ответил Боровин. – Думаю назвать ее «Зимнее солнце».

…«Зимнего солнца» не получилось, зато вот уже пятнадцать лет из печати выходило популярнейшее издание «Особо секретно». Пожар в редакции и гибель главного редактора в один день, несомненно, вызовут широкий общественный резонанс. Неподалеку ходила группа представителей Следственного комитета с папками. Они тихо переговаривались и быстро что-то записывали.

«Думаю, это все уже не поможет. Улик нет, – подумал Виктор. – Говорить с ними не имеет смысла». Действительно, ничего полезного Лавров им сообщить не мог. Одни ничем не подтвержденные догадки.

Продолжая размышлять, журналист явственно почувствовал, как кто-то смотрит ему в затылок. «Шестое чувство» посещает время от времени любого, а Лавров умел включать его почти всегда – этому его научили в школе разведки еще в молодости. Чтобы не спугнуть смотрящего, Виктор медленно повернулся под сорок пять градусов, делая вид, что смотрит куда-то в сторону. Боковым зрением он увидел девушку в пуховике и вязаной шапке с большим помпоном.

Девушка словно почувствовала, что ее обнаружили, и моментально затерялась в толпе. Добежав до ближайшей подворотни, она нырнула в глубину двора. Он оказался проходным, и через несколько минут беглянка уже пыталась поймать такси за два квартала от редакции. Вдруг ее взяла за локоть чья-то «железная» рука.

– Вы хотели со мной о чем-то поговорить?

Перед ней стоял высоченный Виктор Лавров, и от его пронзительного взгляда укрыться было невозможно…

…Они сидели в маленьком уютном кафе уже второй час, а девушка все никак не могла успокоиться, дрожа всем телом от пережитых событий. Это была секретарша Артема Боровина Маша Безродная. Она с перерывами рассказывала о том, что произошло.

Сначала «упал» сервер. Кто-то прислал одному из сотрудников «троянскую программу», используя для этого обычную электронную почту. Тот, не посмотрев, открыл письмо и тем самым запустил «следящий» вирус, который вскрыл систему паролей и дал хакерам полный доступ к информации редакции. Погибли все файлы архива, касающиеся новой рубрики, связанной с поездкой главреда в Южную Америку. Затем, почти сразу, пришло сообщение о гибели Артема Боровина.

Маша сжалась в комок. Она не могла говорить. Не помогал даже сладкий чай, и Виктор взял для девушки немного рома. Наконец секретарша немного успокоилась и продолжила рассказ.

Весь состав редакции был убит горем – внезапной гибелью главного редактора, которого, что бывает крайне редко, любили и уважали все сотрудники. Коллеги Боровина собрались внизу, в комнате для конференций. В это время в кабинете главреда начался пожар. Пока почуяли запах, обнаружили, где и что, пока вызвали пожарных, кабинет выгорел практически дотла и огонь перекинулся на соседние комнаты редакции.

– Позавчера, когда заканчивалась верстка свежего номера, Артему Рудольфовичу позвонил по телефону странный человек и потребовал снять с печати какую-то статью, – вспоминала Маша. – Они долго ругались, и шеф наконец отбился от него. Он вышел весь напряженный и уехал домой, даже не попрощавшись.

«Значит, не обманул. Ему действительно угрожали», – мелькнуло у Виктора в голове.

– Вчера его не было весь день, – продолжала девушка. – А сегодня утром он сообщил по телефону, что вылетает в Киев, и вот… вот…

Маша не выдержала и разрыдалась. Артем, успокаивая, обнял ее за плечо и заставил выпить еще порцию рома.

– А что я скажу в полиции? – наивно спрашивала уже захмелевшая Маша.

– То же, что и мне, – просто ответил Виктор. – Слово в слово. Поняла?

Девушка, кивнув, грустно улыбнулась в ответ.

– А я вас сразу узнала, – вдруг сказала Виктору секретарша.

– Ну что ж, хорошо, – ответил журналист, пытаясь припомнить, когда он был в редакции друга в последний раз.

– Вы ведь актер Михаил Пореченков? – спросила Маша, с любопытством заглядывая Лаврову в глаза.

«Тыць-грыць! – ошарашило Виктора. – Еще скажи: ой нет, извините, вы – Вилли Хаапасало…»

У девушки были явные проблемы со зрительной памятью.

– Я угадала? – с надеждой спросила Маша.

– Совсем не туда, – раздраженно буркнул Виктор. – Мы даже не однофамильцы.

…Стылым ноябрьским утром к зданию Центрального дома литераторов в Москве шли люди с цветами и венками. Публика была настолько разная, что человеку со стороны было бы трудно определить, кого хоронят.

На гражданской панихиде мэр Москвы Сергей Собянин назвал авиакатастрофу, в которой погиб Артем Боровин, неимоверным трагическим случаем, который отразится болью в сердце не одного рассудительного читателя. «Ушел из жизни человек в расцвете сил, энергии и желаний, человек, решивший отдать себя журналистике и правде, лучший по своему таланту» – речь мэра была сбивчивой и, по всей видимости, искренней.

Бывший премьер-министр назвал Артема Боровина знаковой фигурой европейской журналистики. Пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков в прощальной речи патетически сообщил, что Артем очень любил Россию и делал все, чтобы отношения людей в этой стране были «чище, правдивее, честнее». Что-то подобающее случаю провозгласили певец Иосиф Кобзон и главный редактор газеты «Московский комсомолец» Павел Гусев, а также представители дипломатических корпусов Украины и Белоруссии.

Российский политик-оппозиционер из Львова и бывший депутат Государственной думы Григорий Явлинский отметил, что за последние четверть века произошло слишком много загадочных трагедий с известными людьми. Их тайны до сих пор не раскрыты.

В общем, все шло так, как это принято на мероприятиях такого рода. Но Виктору от этого было не легче. Почему-то вспомнил Высоцкого:

Нет, это не было смехом. Это была горькая ирония. Артему уже все равно. Он этого всего не видит…

– Да уж, – недовольно бурчал какой-то сосед, похожий на музыканта – в черном костюме и рубашке с жабо. – Сказали, самолет упал из-за обледенения корпуса. И стрелочников нашли. Дескать, техники, не обработавшие самолет противообледенительной жидкостью, командир экипажа, взлетавший «свечкой»… Отчитались…

Виктор молчал. Он, конечно, знал официальную версию крушения Як-40. Ее сообщили сразу же после катастрофы. Но у него были совершенно другие подозреваемые. Вернее, даже подозреваемая – целая организация.

«Подойти к Маркину?», – размышлял Лавров. Председатель Следственного комитета РФ был здесь же, среди официальных лиц.

«А толку? Мужик он, конечно, грамотный. Но что я ему скажу? Я, мол, думаю, что Артема убили фашисты Третьего рейха… Глупо… Эх, Лавров, опять сам. Думай, Витя, думай…»

Виктор, конечно, отстоял панихиду до конца, и проехал на Новодевичье кладбище, и кинул три последние горсти земли, как положено, хотя, если начистоту, он давно уже простился с Артемом по-своему. Он считал, что траурные речи на похоронах в основном произносят те, кто к покойному не имел никакого отношения. По-настоящему скорбят молча… или плача. Но поскольку Виктор не плакал никогда, ему оставалось молчать.

Другое дело – поминки. Они для того и существуют, чтобы поминать, говорить об усопшем. Поминки проходили в малоизвестном кафе, чтобы не привлекать особого внимания общественности. Здесь уже не было того пафоса, что у Дома литератора, потому что на поминки собрались самые близкие и те, кто окружали Артема каждый день – сотрудники редакции газеты «Особо секретно».

Наконец настала его очередь говорить, и Виктор, налив себе немного обязательной по такому случаю водки, поднялся с места.

– Друзья… да, я не оговорился. Сегодня мы все – друзья по несчастью. Артема нет… Нет с нами, но…

Виктор на какое-то мгновение запнулся. Выдохнул. Ему действительно было трудно говорить, и все же он продолжил.

– Вы знаете, лет пятнадцать назад Артем где-то услышал одну притчу, которая ему очень понравилась, и пересказал ее мне.

…Умер некий человек. Все, как показывают про смерть в кино: плавный отрыв от земли, прощальный взгляд на свое тело, которого ему было жаль не более волоса, упавшего с головы… Затем темный коридор и ослепительное сияние, от которого стало так хорошо и спокойно. Мгновение спустя он уже шел вдоль берега реки Леты вместе с Богом. Впереди возвышались Врата рая. Но прежде чем войти в них, человек пожелал бросить еще один, последний взгляд на дорогу своей жизни.

Оглянувшись назад, он увидел эту дорогу. И всю эту дорогу он отчетливо видел две пары следов. Одна принадлежала Богу. Вторая – ему. Но, к досаде своей, он отметил, что самым тяжелым и грустным дням его жизни соответствовала лишь одна пара следов. Второй же не было вообще. И тогда он спросил у Бога:

– Господи, Ты обещал, что если я решусь следовать за Тобой, Ты будешь со мной всегда и не оставишь ни на мгновение. Но я вижу, что в самые горькие дни моей жизни Тебя не было со мной. Где же Ты был, Господи? Почему Ты покидал меня, когда я нуждался в Тебе более всего?

В ответ Бог обнял человека и, улыбнувшись, сказал:

– Сын мой, знай, что я любил тебя всегда и никогда не оставлял. Там, где видна лишь одна пара следов, там, где дни твои были полны отчаяния, я нес тебя на руках…

Пронзительная речь Лаврова заставила замолчать даже самых болтливых, и теперь его голос отражался эхом.

– Сейчас Господь взял на руки нашего Артема, чтобы уже не опускать на эту землю никогда. Светлая ему память!

Они выпили горькую, не чокаясь. Артем с улыбкой смотрел с портрета с черной ленточкой, будто говорил Виктору: «Ну ты, Витя, и задвинул. Мне что, ожить?..» Виктор только печально улыбнулся в ответ…

У входа в кафе, куда вышли на перекур журналисты-криминологи, почти никого не было, улицу лишь изредка оживляли проезжающие машины. Было около девяти часов вечера, подмораживало и шел легкий снежок. Виктор вышел чуть позже. Свежий морозный воздух ударил ему в лицо.

«Север есть север. У нас в Киеве зимой еще и не пахнет».

Лавров намеренно вышел вслед за журналистами. Он хотел поговорить с людьми, бок о бок работавшими с его погибшим другом. Один из журналистов, худощавый парень лет тридцати, словно почувствовал желание Виктора пообщаться и подошел к нему ближе.

– Извините, Виктор…? – сказал он, удлиняя ударение на последнем слоге и ожидая услышать от украинца отчество.

– Можно просто Виктор, – протянул тот руку.

– Вадим, – ответил парень, пожимая руку украинцу.

– Понимаете, Виктор… Мы знаем, что вы дружили с Артемом Рудольфовичем… Мы… в общем, мы не верим, что это несчастный случай, – выпалил парень.

– Вот как? – Виктор изобразил удивление.

– Да-да. Не верим, – послышались голоса других ребят.

– Вы, наверное, далеки от нашего рода работы, но мы – журналисты-криминологи и кое-что понимаем… – опять начал Вадим.

– Понимаете, Виктор, – вдруг вмешалась в разговор девушка лет двадцати пяти. – Як-40 ударился о землю, не будучи обесточен, из баков хлынул керосин, но почему-то не загорелся. Вам не кажется это странным?

Вадим стоял рядом и поддакивал, кивая головой.

– Да! Судя по кадрам, показанным по телевидению, пожара не было. А самолет, скорее всего, был заправлен в полет керосином «под завязку», чтобы не покупать его в Украине…

– …Ребята! – оборвал этот словесный поток Виктор. – Вам не кажется, что вы не с той стороны копаете? У вас сервер «упал» в тот же день, и редакцию чуть не сожгли, а вы о самолете говорите. Таких совпадений не бывает…

– Да-а! – удивился Вадим и посмотрел на переглядывающихся коллег. – А откуда вы знаете?

– Работа у меня такая – все знать! Я журналист-криминолог, уже лет двадцать…

– Я еще пешком под стол ходил… – смутился Вадим.

– …К тому же, Артему за два дня до этого угрожали по телефону… – продолжал украинец. – Сложим два и два? Угроза, вредительство, крушение самолета и гибель главреда, пожар в офисе… не слишком ли много бед для одной редакции?!

Журналисты молча смотрели на Виктора, который говорил в несвойственной ему эмоциональной манере.

– Не пугайтесь. Мне ваша Маша Безродная рассказала… Она, кстати, важный свидетель по делу, которое могут возбудить.

– Так она с вами? – удивился Вадим.

– Что значит со мной? – недоуменно воскликнул Виктор.

– Ну, ее не было на похоронах, и вообще: как пожар случился, она куда-то исчезла и не отвечает на звонки.

Виктор топнул ногой от досады.

– Твою дивизию… Где она живет? – вскрикнул он.

Журналисты начали шушукаться и спрашивать друг у друга, где живет Маша. Оказалось, что никто толком не знал ее адреса. Знали, что сама она из Вятки и жила на квартире где-то на юго-западе столицы.

– Все, приплыли, – Виктор, внезапно обессилев, присел на ступеньку.

Журналисты продолжали растерянно смотреть друг на друга, о чем-то перешептываясь.

– Дайте сигарету, – спокойно попросил украинец и снова встал, отряхивая мокрую куртку.

Закурив, Лавров первым нарушил паузу.

– Мы потеряли ее… Вы это понимаете? Она единственная, кто слышал разговор Боровина с угрожавшим и может это подтвердить.

У кого-то из журналисток зазвонил телефон.

– О! Машка! – радостно воскликнула девушка. – Алло, Маша… да…

Лица журналистов просветлели.

– Она едет к нам! – радостно сообщила журналистка.

– Скажи ей, пусть стоит на месте. Я сейчас! – подхватился Лавров. – Где она?

Виктор почти кричал, а сотрудники «Особо секретно» смотрели на него как на сумасшедшего.

– Да она уже рядом. Не беспокойтесь, Виктор. Она идет пешком, – успокаивала девушка. – О! Вон она!

Вдали показалась фигура Маши Безродной, она была в своем пуховике и шапке с громадным помпоном. Совсем как при встрече с Лавровым позавчера. Увидев друзей, она махнула рукой и ускорила шаг.

– Стой на месте! – заорал Лавров, но девушка не слышала его.

Маша подошла к проезжей части, осмотрелась и спокойно стала переходить на другую сторону по «зебре»… Мгновение. Откуда-то из-за поворота выскочил джип «Чероки». На огромной скорости он сбил секретаршу и, не останавливаясь, помчался дальше. Тоненькая, как тростинка, Маша от удара подлетела вверх и, опустившись на асфальт метрах в двадцати от места столкновения, ударилась головой о бордюр тротуара и замерла в неестественной позе…