13

— Никогда бы не подумал, что у тебя аж двое детей! Какие мальчишки! Супер!

За столом в саду сидели Зоя и Феликс, Катя увела детей в дом, укладывать спать.

— Я очень виновата перед ними. Во-первых, я сама приняла решение воспитывать их без отца, причем сделала это исключительно из-за своей гордыни, не знаю, как еще назвать это унизительное чувство, когда ты понимаешь, что любимый мужчина обращает на тебя внимание лишь потому, что ты родила ему ребенка. Я бы хотела, чтобы меня любили просто потому, что я есть. Глупо, да?

— Наверное, у вас, у женщин, какие-то свои представления о любви и ответственности. Но вот сейчас, когда я увидел твоих детей, понимаю, что, прежде чем рожать, надо было, конечно, подумать о том, на какие средства ты будешь их воспитывать, на что содержать.

Зоя вспыхнула. При всей очарованности Феликсом его слова больно задели ее.

— Ты всегда говоришь вот так прямо в лицо?..

— Нет, не всегда. Только в том случае, если человек мне небезразличен. Нет-нет, ты не подумай, я не в том смысле… Я же понимаю, что у тебя своя личная жизнь, любовь и все такое… Я чисто по-человечески.

— Не хочу оправдываться, но с тех пор как я забеременела, я думала только о ребенке, потом о двоих детях… Я же работала. Будучи беременной…

Как же она упадет в глазах своего нового друга, когда расскажет ему о своей работе в стрип-клубе! Что бы она ни говорила, какими бы красивыми словами об искусстве танца ни прикрывалась, стрип-клуб — это не место для порядочной девушки. И стоит ей сейчас только признаться в том, что работала стриптизершей (причем будучи беременной!), как отношение Феликса к ней изменится. А уж если потом он узнает и всю остальную правду, то…

— Давай поговорим о нашем проекте, — предложила она, стараясь не думать о прошлом. — Чтобы ты не подумал, что все это как-то несерьезно, что это лишь слова, я предлагаю тебе хоть завтра отправиться в ту деревню, где я видела этих людей. Надо действовать, понимаешь?

— Я-то понимаю, но вот как практически подойти к этой идее, с чего начать, на самом деле представляю довольно смутно. Ну, приедем мы в деревню, увидим этих людей, и что дальше? Ты подойдешь к ним и предложишь поехать с нами в Москву? Скажешь, что они будут пробоваться на главные роли в масштабном проекте?

— Да, прямо так и скажу. Но только обставлю это таким образом, чтобы они нам поверили.

— Зоя, но для этого нужны деньги! Они должны поверить нам, понимаешь? Если в деревню приедут обыкновенные люди и предложат вот такую странную работу, пробы, а потом, если они подойдут, и учебу, то надо произвести на них впечатление, ну, чтобы они поверили, что ли… К примеру, назвать имя режиссера… А мы его еще не выбрали, не говорили, все действительно висит в воздухе…

— Ты говори прямо уже, как привык. С чего мы должны начать работу, как ты считаешь?

— Понимаешь, чтобы идти к известному режиссеру, мы должны заручиться поддержкой продюсера, спонсора, короче, найти деньги.

— Продюсером фильма буду я, — решительно сказала Зоя. — И деньги найду. Но чтобы выбить их, мне надо заинтересовать человека, изложить идею, показать какой-то материал, назвать имя режиссера… Замкнутый круг получается!

— Тоже правильно. К денежному мешку надо идти действительно не с пустыми руками. Хорошо, мы поедем в деревню, сделаем фотографии и видеоролики с нашими будущими актерами, потом ты напишешь заявку на сценарий, который будет писать сценарист, с которым привык работать режиссер… Но за сценарий, который ты, скажем, предложишь прочесть своему банкиру, надо же будет заплатить… Если это известный сценарист, то это будут немалые деньги. И где мы их возьмем?

— Пусть будет пока что синопсис плюс фотографии. Потом надо будет заинтересовать проектом какого-нибудь банкира, пообещать, что фильм будет снимать известный режиссер… Вот как-то так.

— Хочешь честно?

— Валяй.

— Идея хорошая, но деньги мы не найдем.

— С таким настроением лучше вообще ничем не заниматься.

Но сказала она это вовсе не расстроенным голосом, а даже как-то весело, чем сбила с толку Феликса.

— Я раздобуду деньги, но ты для этого должен будешь отснять хотя бы немного материала, понимаешь? Найдем костюмы, переоденем наших артистов, и ты отснимешь несколько простых сцен…

Он посмотрел на нее с недоверием.

— Я знаю, что говорю.

— Авантюрой попахивает, — снова в лоб, правда, на этот раз улыбаясь, сказал Феликс. По сути, он прочел ее мысли. Но кто сказал, что авантюра — это плохо? Авантюра — это смелость, решительность даже при самых малых шансах на победу. Это надежда, наконец! Разве не авантюрой был в ее жизни стрип-клуб, где она неплохо зарабатывала, где поближе познакомилась с Захаровым, который потом устроил ее в ресторан? Правда, через какое-то время ему пришлось уступить, но уж слишком крепко взяли за горло долги…

— Так, постой… Вот подумай, зачем нам какой-то новый сценарий, когда можно использовать, скажем, сценарий к фильму шестьдесят первого года, там сценарист… дай-ка вспомнить, я же читала… Август фон Шлегель, немец. Мы можем обратиться к его наследникам и попросить продать нам сценарий.

— Постой, я тоже читал кое-что о фильмах, снятых по «Гамлету», и мне тоже встречалось это имя. Но, насколько я понял, Шлегель был не сценаристом, а переводчиком Шекспира, типа шекспироведа, понимаешь? Думаю, что в титрах его указали из уважения к его прекрасным переводам, так что и нам можно будет попробовать написать сценарий, исходя исключительно из самого текста, понимаешь?

— Но я не умею писать сценарии, — развела руками Зоя. — И никогда не смогу. Шекспировский текст, это, конечно, здорово, но сценарий — это все же что-то другое.

— Да я понимаю… Просто хотел сэкономить.

— Феликс, я думаю, ты не совсем понимаешь масштаб нашего проекта. Речь идет о грандиозном проекте, понимаешь? И деньги нам понадобятся тоже очень большие. Да и снимать, возможно, мы будем в Англии.

— Зоя! — нахмурился Феликс. — Я же с тобой серьезно говорю… Какая Англия?! Откуда такие деньжищи?

— А ты думал, что этот проект оригинален лишь своей идеей, чтобы вместо красавца Гамлета был урод? Фильм при всех этих условиях, я имею в виду внешность наших артистов, должен получиться красивым! Роскошные декорации, костюмы.

— И игра деревенских актеров?

— Курсы! Мы оплатим актерские курсы, понимаешь? У нас в Москве много хороших театральных студий. Думаю, я сумею договориться, и с нашими актерами будут заниматься отдельно, чтобы их никто не видел, понимаешь? А с самих актеров возьмем слово, что они будут молчать об этом проекте.

Зоя, произнося эти слова, наблюдала за Феликсом. Конечно, он не верил ни единому ее слову. И все потому, что, во-первых, недостаточно знал ее, во-вторых, не верил, что она может раздобыть большие деньги на проект, в-третьих, и в сам проект не верил и поддерживал этот разговор, лишь желая ей помочь.

— Ты оператором-то хоть готов работать? — вырвалось у нее, и Феликс понял, откуда этот ее тон и легкая усмешка, тронувшая ее губы. Она все поняла. А что ему еще оставалось делать? Если поначалу ее идея показалась ему привлекательной и он восхитился ею, то потом, когда дело дошло до конкретики, он понял, что не готов участвовать, что ничего не знает и не понимает. Да, он может снять малобюджетный фильм, привлечь к работе друзей-сценаристов и режиссеров, молодых ребят, которые ухватились бы за эту идею, но фильм получился бы в лучшем случае просто авторским, для «закрытого показа». Зоя же хотела найти большие деньги и снять большое кино с привлечением знаменитостей.

Зоя — закрытая девушка. Что он о ней знает? Что она влипла в какую-то историю, что ее за что-то там наказали и увезли из Москвы. Теперь вот выяснилось, что у нее двое детей. Скорее всего, этим фильмом она хочет кому-то что-то доказать. Но кому и что? Может, она актриса? Или просто танцовщица?

Судя по всему, раньше она явно ни в чем не нуждалась, но вот чем конкретно занималась, он так пока и не узнал.

— Ты, наверное, слушаешь меня и думаешь, что я, типа, сумасшедшая. Что несу какой-то бред про большие деньги и все такое… А ты просто верь мне, и все!

Он смотрел на нее и даже не знал, какое при этом у него лицо, что выражает. Он запутался. С одной стороны, ему, конечно, хотелось поверить ей, но, с другой, он был реалистом, а потому понимал, что на сегодняшний день в России мало кто даст большие деньги на сомнительный проект, основной оригинальностью которого является приглашение на роль главных героев людей некрасивых, даже уродливых (хотя и не отвратительных, то есть не физических уродов и не больных людей). Нет ни сценария, ни четкого плана действия и, главное, нет денег хотя бы для того, чтобы начать работу.

— Знаешь, у меня есть деньги, да-да, в банке. Да и у одного моего друга тоже есть. Но, поскольку я сейчас как бы пропала, понимаешь, меня наказали, вывезли из Москвы и отдали, что называется, на съедение диким зверям, прямо как в сказке, значит, я и вести должна себя соответственно. То есть прикинуться мертвой. Теперь понимаешь?

— Нет. Что тебе мешает прийти в банк и взять деньги?

— А ты представь, что это тебя двое зажравшихся идиотов, которым все сходит с рук, решили наказать за что-то там… К примеру (грубый пример, конечно), ты пролил кофе на брюки одного из этих господ. И они решили тебя наказать, отвезли тебя куда-нибудь в Мордовию и выбросили из машины на обочине. Без рубля, без куска хлеба. Вот как хочешь, так и выкручивайся. Ты выкрутился, вернулся домой. Скажи, только честно, ты захотел бы им отомстить?

— Конечно!

— Вот и я хочу. Они не хотели меня убивать, решили просто напугать, но сильно, доказать мне, что я — женщина, блондинка, полная дура, которая без их денег пропадет. Но, во-первых, они не знают, что у меня есть свой бизнес, во-вторых, что у меня есть дети, ради которых я живу, а это, поверь, придает сил. В-третьих, я не дура, как это могло показаться. И когда я согласилась жить с одним из них, у меня просто жизненные обстоятельства были очень сложные. Понимаешь?

— С трудом.

— Ты запомни главное — я мертвая. Они потеряли меня из виду, они волнуются и переживают. Повторяю: они не хотели моей смерти. Один из них, возможно, любит меня. Но случилось то, что случилось. И теперь им важно, чтобы я оставалась жива. А если я отправлюсь, как ты говоришь, в банк и сниму деньги, они поймут, что я в порядке. А я хочу, чтобы они помучились. Пусть думают, что со мной произошла настоящая беда. Конечно, у них связи и деньги, но не всегда можно отмазаться. К тому же степень катастрофы можно накрутить, увеличить, понимаешь? Но для этого нужно выждать время, нужна выдержка. Так что ты уж пока потерпи, покорми нас с мальчиками, я тебе потом все верну. В сущности, я могу тебе это доказать прямо сейчас… Мне надо было раньше это сделать. Я же могу открыть свою банковскую страницу по Интернету.

— Зоя! — перебил он ее. — Пожалуйста, не надо. И возвращать мне ничего не надо. Деньги у меня есть. Не унижай меня, пожалуйста…

— Еще и Лора пропала… Вот куда они ее дели?

Он чувствовал себя скверно. Да, безусловно, она нравилась ему, красивая, какая-то таинственная, интересная, которая притягивает его к себе как магнит, но что он может дать ей, простой оператор без имени? Это в самом начале их знакомства, там, у матери в доме, он сначала воспринял ее как жертву, как человека, нуждающегося в помощи, и ему доставляло удовольствие поддерживать ее, дать ей денег, помочь встретиться с детьми, поселить в своем загородном доме, он чувствовал себя героем. Но вот сейчас, когда он видел ее уже в новом качестве, когда она на его глазах плакала от счастья, увидев своих мальчишек, когда строила грандиозные планы, он вдруг почувствовал ее силу. Да, она была хрупкой блондинкой и никак внешне не походила на женщину сильную и волевую. Но что такое внешность? Лишь оболочка. И никто не может узнать, какая она внутри, насколько она умна или глупа и какими талантами обладает.

— Давай так. Ты говори мне, что нужно делать, я все сделаю, — сказал он, признавая тем самым за ней право быть главной в проекте. — Надо поехать в деревню — поедем. И костюмы раздобуду, и материал отсниму, чтобы показывать твоим толстосумам. Ведь ты их собираешься развести на бабки?

— Молодец, — она улыбнулась. — Умница.

— Что еще ты хочешь?

— Крови.