Глава 2
Назло любой логике первым мы потеряли Шамана.
В конце зимы я нанял в помощь профессору сразу четырех хорошеньких ассистенток, мотивируя подготовкой к докладу и предстоящим выходом в свет его научных работ. Девушки были как на подбор (хотя почему как? – именно что на подбор!) – из достойных, но небогатых семей, а биография их была проверена до пеленок, чтобы никаких сюрпризов не содержала. Еще и постарался, чтобы с источниками все были, из-за этого даже от одной претендентки отказался – уж очень мне хотелось бушаринские гены как-то понадежнее пристроить.
Парням на этом огороде я строго-настрого пастись запретил. Ну-ну…
– Сердцу не прикажешь! – виновато провозгласил Алексей, ставя меня в известность о предстоящем бракосочетании.
Ага! Судя по скорости событий, еще кое-чему – тоже. Едва удержал эту реплику при себе.
Глядя на то, какими коровьими глазами Леха смотрит на свою избранницу, мысленно фыркнул: конец котенку, минус один! Личные дела четырех барышень я изучил вдоль и поперек, пока тасовал папки на столе, потом и на своем «детекторе лжи» не постеснялся всех прогнать. Ничего криминального или подспудного не нашел кроме вполне нормального желания как-то устроить свою судьбу, что, собственно, мне и требовалось. Зато теперь точно знал, что за фасадом милого Викиного личика скрывается стальной стержень характера. С такой женой не забалуешь. Профессору она стала бы верной подругой, помощницей и – я бы даже сказал – соратницей. Кем она станет пилоту – поглядим.
Хотя это я тут молодой и зеленый для семейной жизни, а Леха недавно тридцать три разменял, не мальчик уже, да и с тех пор, как ему вернули звание и награды, стал серьезнее и собраннее. Вроде бы тот же раздолбай, но… уже не тот. Бумаги на собственные рода они с Земелей чуть ли не на следующий день, как нас наградили, наперегонки в канцелярию отнесли. Бок в их забеге был третьим. Ордена, что нам всем вручили, давали такое право. И печатки свои они без лишних проволочек одновременно получили, так что проспоренный ящик коньяка занял положенное место в моем винном погребе (а у меня теперь был такой!). С фамилиями только поизгалялись: Ведов-Васин, Земелин-Васин и Боков-Васин, кто есть кто, надеюсь, объяснять не надо. Сказали, что мы теперь будем маленьким, но гордым кланом. Наверное, мне должно было польстить, но меня гораздо больше обрадовало, что ни один из них в армию не вернулся, хотя предлагали, и даже настойчиво. А эти заморочки с фамилиями… как тут бедная полиция с такими обычаями работает – вообще не представляю. Почему-то все время вспоминается знаменитое жегловское: «Она же Анна Ефидоренко, она же Элла Кацнельбоген, она же Людмила Огуренкова, она же Изольда Меньшова, она же Валентина Панеяд».
Но я отвлекся, а парочка уже нервничает.
– Рад за вас! – одобрил предстоящее действо, чем вызвал заметное облегчение у волновавшихся до этого голубков. – Мальчишник, надеюсь, не зажмешь?
А вот этот вопрос невесте не понравился.
– Если ты не против, я бы у Бушарина поляну накрыл. Посидим, как в старые времена?.. – В отличие от Лехи я стоял лицом к ним обоим, так что заметил многообещающий взгляд на профиль пилота от его подруги. Ну точно, конец парню!
– Нормальная идея! – Что бы ни думала о нас Вика, но никакого непотребства на этих междусобойчиках мы не устраивали. – Когда теперь соберемся!
– Ну я же не на войну ухожу! – продолжил оправдываться неделей позже счастливый жених, развалившись на любимом продавленном диване бушаринского ангара, из которого профессор собирался в скором времени съезжать. Новый корпус для лаборатории ударными темпами достраивался на участке неподалеку. Здание будет замечательное: светлое, просторное, но почему-то сомневаюсь, что в нем можно будет так же душевно посидеть.
– Хуже, брат, все значительно хуже! С войны есть хотя бы шанс живым вернуться. По ранению там или по инвалидности. Отпуск получить! – измывался над Лехой Олег. – А ты? Сгинешь в пучине семейного быта! А ведь таким парнем был! Помянем!
– Помянем! – подхватили мы, чокнувшись кто чем.
– Да ну вас! – ничуть не обидевшись, отмахнулся Шаман от наших подначек. – Посмотрю, как вы сами потом жениться будете!
– Э нет, Алексей! – неожиданно для всех возразил ему Александр Леонидович. – Пусть сами вы дезертируете с нашего холостяцкого фронта, но нас этими упадническими настроениями не заражайте! Мы сильны в единстве!!! – гордо окончил он свою речь под наши поощряющие выкрики и аплодисменты.
– Что значит дезертирую?! Я заманиваю врага в ловушку! Чтобы изучить и победить!
– Ты сдался в плен, слабак! И вот-вот капитулируешь! У твоей невесты даже имя говорящее – Виктория!
Чем полагается заниматься на мальчишнике? Повеселиться за счет жениха и напомнить ему напоследок все прелести холостой жизни, которой он лишается. Самым трудным делом при подготовке для меня было найти стриптизершу, согласную выпрыгнуть из торта, – идея оказалась новаторской. Потому что нашествия проституток в святая святых нашей базы, как предложил поначалу Метла, я в непечатных выражениях не согласовал. Да и сам Ваня, уверен, не стал бы пользоваться услугами местных путан – с Ириной у него по-прежнему было все серьезно, а свадьба планировалась по окончании учебы.
– А ведь я, Александр Леонидович, угодил в капкан, расставленный на вас! – выдал меня Леха с потрохами спустя добрый десяток тостов.
– Читайте, Алексей! – порывшись на стеллаже, протянул ему Бушарин папку с газетными вырезками, посвященными его выступлению в Академии наук.
– Проф! Вы что?! Человек, который собрался жениться, резко глупеет! Я не уверен, что алфавит ему теперь под силу! – перехватил Земеля бумаги у Шамана. – А что читать? «Величайший ум нашего века…»
– Вот! Достаточно! – прервал его тот самый величайший ум. – Все слышали?! И вы, Алексей, почему-то думаете, что такая простейшая задачка была мне не по силам? Я отдаю должное деликатности нашего главы, – насмешливый поклон в мою сторону, – но, заметьте, в капкан попал все же не я!
От стыда мне захотелось провалиться сквозь землю, не думал, что вечно витающий в эмпиреях профессор так легко разгадает мой план.
– Не смущайтесь, Егор, я оценил вашу заботу, – добил меня проф. – Просто эти барышни оказались не в моем вкусе. Но я с нетерпением жду нового набора, у нас же теперь Олег на очереди!
Земеля, хихикавший до этого над моим неловким положением, раскашлялся и отчаянно замахал руками под наш дружный хохот.
Немного успокоившись, я решил, что есть в этой идее рациональное зерно: медовые ловушки далеко не сегодня изобрели, а мой ближний круг, ведущий несколько свободный образ жизни, в этом плане доставлял беспокойство. Так что женить не только Бушарина на заранее проверенной и лояльной девушке весьма заманчиво. Вот только сам себе усмехнулся: все-таки я тоже Потемкин – планировал свести одних, а результат получил с другими, и дальше наверняка пойдет так же.
Но все равно профессор – тролль!
А почти под конец вечера сюрприз преподнес Саша, вырвавшийся в столицу специально ради этого сборища:
– Я, наверное, тоже женюсь…
– О-о-о! – раздался хор нетрезвых голосов. Захмелеть нам было вообще-то сложно, но поскольку мы уже несколько часов хоть и не старательно, но прикладывали к этому усилия, то результат к полуночи появился.
– На ком? Мы ее знаем? – азартно накинулись мы на нашего москвича.
– На Аленке… – Бок так прятал глаза, что я заподозрил худшее и не ошибся. – На бывшей своей.
– Э-э-э… А как же «никогда-никогда» и «чтоб я еще раз!»? – Метла, как всегда, что думал, то и говорил, но и остальным было не менее любопытно.
– Ну-у-у, – сконфуженно протянул пилот, – так случилось! – Это реально гениальная отмазка!!! – Они с Туськой летом должны ко мне приехать. Туське в старшую школу нынче идти, а чему ее в нашем городишке толком научат? Это ж дыра дырой, и школы там соответствующие! Меня самого в тринадцать родители в Благовещенск учиться отправили, но я-то парнем был, да и мамина сестра тогда еще там жила – все не один! Пусть уж лучше в Москву перебираются.
– Насчет дыры категорически не согласен! – громко возразил Шаман, бывший родом из тех же краев. – Места у нас красивейшие, а охота вообще лучшая в империи! Медведи сами под ружье выскакивают!
– Охотничек! – упрекнул его бывший сослуживец. – Тебе явно хватит! Где охота, и где Туська?!
– Да, это я не подумавши…
– А жениться-то снова зачем? – непосредственный Ваня никак не мог успокоиться.
– Молодые вы еще… не поймете… – вздохнул «аксакал», взмахом руки закрывая тему.
Мы не сговариваясь переглянулись, включая профессора, который так-то был на год старше Бока, и молча согласились: молодые, не поймем. А как целитель в категории мастера от себя добавлю: идиотизм не лечится, но кто ему доктор?
– Бок! Фрекен Бок тебе в жены! – надо же! Проклял, похоже! – Так теперь и ты нам мальчишник должен! Зажмешь – уроем! – разрядил я обстановку. – А сейчас внимание! Торт для жениха! – По моему сигналу Ван и Ли, то садившиеся со всеми за стол, то порывавшиеся нас обслуживать, унеслись за подарком для Шамана. Только бы стриптизерша не уснула, пока ждала!
Наблюдая за потрясенными поначалу от развернувшегося представления лицами товарищей, подвел итог: мальчишник удался. Но танцовщицу, между прочим, увел с собой Бушарин, не дав жениху даже шанса на последний загул. Однозначно, тролль!
Пока мы весело издевались над Шаманом, наперебой выдавая ему все более бестолковые напутствия на грядущую семейную жизнь, в Москве зверски убивали успешного предпринимателя Гавриленкова Ивана Ивановича. Проломленный череп, восемь ножевых ранений, из которых половина смертельных, и все это – из-за жалких пяти сотен рублей и часов. Грабителям не повезло: практически из той самой подворотни они выскочили на патруль, оказали сопротивление и были перебиты. Но остывающему телу купца было уже все равно.
Наташка…
Недолгим было ее счастье, а с мужем, как я знал, они жили нормально. Не сказать, чтобы так уж тщательно следил за ее судьбой, но раз в пару месяцев сжатые доклады получал.
Первым порывом было бросить все и сорваться в Первопрестольную, но получил жесткий отпор от Земели:
– И в качестве кого ты собираешься появиться на похоронах?
– Ну, она же вроде как тетка мне…
– Тетка она, причем неблизкая, позволь тебе напомнить, провинциальному мальчику Гене Иванову! Который, если ты забыл, вдрызг с ней разругался и съехал домой как раз из-за свадьбы с Иваном! – Эту историю мы с Наташкой выдумали тогда, чтобы заткнуть рты всем любопытным кумушкам. Иначе началось бы: «а что-то давно Геночку не видно?», «а почему он больше Гавриленкову не помогает?» и прочая. А так поскандалил и получил указание на дверь, скатертью дорога. Дело житейское. – Вдобавок на похороны может и настоящая ее семья приехать. Им ты тоже в родственники набиваться будешь?
– Нет уж, спасибо! У меня и так родня за последние годы в геометрической прогрессии прибывает. То ли дело в детстве – только мама с братом да дед, не то что теперь… А если под собственным именем?
– Ты сам-то как себе это представляешь? Граф Васин, любимчик императора…
– Достали уже подкалывать этим!
– Столичный светский щеголь… – ничуть не обратил внимания Олег на мое возмущение.
– Еще скажи – щегол! – буркнул я, уже понимая, что никуда не поеду.
– …на похоронах мелкого дворянчика, где десятки людей опознают его как…
– Да понял я уже! Не надо нотаций! – Иногда Олег становился занудой почище Бориса. – Не сердись! Я сглупил, но теперь понял. Жалко Наташку…
– Наталью и мне жаль, она хорошая женщина. Боялась нас до чертиков, но все-таки помогла тогда. Я, наверное, с Алексеем и Ваней договорюсь: попросим Сашу, чтобы передал ей наши соболезнования. Венок еще закажем. Гавриленков, при всей своей неотесанности, все же неплохим человеком был.
– Наталья?! Боялась?! – Моему удивлению не было предела, из всей фразы я вычленил только этот момент.
– До дрожи! – подтвердил он. – А ты разве не замечал, что простые люди нас чаще всего опасаются?
– Нет…
– Тогда обрати внимание как-нибудь хотя бы на своего Рогова – он в этом отношении очень показателен. Как он ведет себя с обычными людьми и как с нами – очень много нового узнаешь. И, Василь, кстати, больше недолюбливает темных вроде меня, на Шамана с Боком он не так реагирует.
– Честно, не обращал… Но логика же есть, типа огненные вспыльчивы сами по себе!
Земеля так выразительно посмотрел на меня, что я сразу вспомнил, кто в нашей компании является истинным флегматиком.
– Да… – признал заблуждение. – Но знаешь, это иногда даже забавно.
– Что?
– Что от меня никто в страхе не разбегается только потому, что мне не так много лет и я выбрал профессию целителя. А ведь я, в отличие от вас, могу убить кого угодно абсолютно незаметно. И Наташка об этом если не знала, то догадывалась. А уж Рогов-то знает гораздо лучше любого. Но при этом меня почти не опасается.
Скептической миной Олег изобразил все свое отношение к моему заявлению:
– Почему не боялась Наталья – сказать не могу, вероятно, ваши совместные приключения давали ей такое право. А вот как раз Василий-то тебя боится больше всех, просто хорошо скрывает. И еще азартен, нравится ему тигра за усы дергать. Но ты прав, остальные этого парадокса не замечают. Наверное, тоже стереотипы.
– Ладно, стереотипы стереотипами, а что с Наташкой делать?
– Ничего. Соболезнования Бок передаст и присмотрит заодно, если надо – поможет. А сам не порть ни себе, ни вдове репутацию, ей и без тебя несладко теперь.
Как ни рвалась моя душа в Москву утешить хорошенькую вдову купца (и честно скажу: не знаю, чего больше было в этом порыве), но Олег был прав – мне там не место. А вскоре и собственная круговерть захлестнула. Май, приближающаяся сессия, предстоящая свадьба Алексея с Викой и бал выпускников гимназии, на который я когда-то пригласил княжну Задунайскую. Кто кого тогда ангажировал – еще неизвестно, но сейчас мне это было на руку. Отдавать свое я пока был не готов!
– Шер, скотина, ты линяешь! – попытка отделаться от персонального почитателя вышла безуспешной – скотине было пофиг. Весом мы сравнялись, но четыре опорных лапы против двух давали преимущество – пришлось чесать подставленную спину от ушей до хвоста.
– Шер, фу! – раздался окрик Маши, вышедшей меня встречать.
Пес укоризненно посмотрел на нее, всем видом изображая: «Хозяйка, это не то, что ты думаешь!» Но все же отошел в сторонку, адресуя мне взглядом: «Извини, брат, служба!»
– Рад видеть вас, Мария Кирилловна! – поприветствовал я княжну.
С недавних пор наши отношения снова переродились в нарочито официальные.
– Здравствуйте, Егор Николаевич! Отец вас ждет, – даже излишне равнодушно произнесла княжна, поворачиваясь, чтобы сопроводить меня в кабинет. И это показное безразличие говорило больше тысячи слов и жестов.
Пользуясь случаем, пока мы наедине, поторопился спросить:
– Ваше согласие быть моей партнершей на балу все еще в силе?
– Вы сомневаетесь в моем слове?! – Вот теперь стало заметно, что в предках у нее сплошь аристократы – настолько яростно блеснули ее глаза.
– Я приглашал на бал маленькую симпатичную девочку, а теперь вижу перед собой чудесную красавицу! – Произнося эту фразу, я развел руки в беспомощном жесте.
Прогиб был засчитан, княжна смягчилась:
– Слово от возраста не зависит, уж вы-то это должны знать!
– Благодарю, я заеду за вами в два.
Поднимаясь за Марией по их роскошной лестнице, прокручивал про себя всю историю своих взаимоотношений с Задунайскими в свете нового интереса. И выводы получались… неоднозначные.
Помимо той самой пресловутой «дружбы», что существовала между мной и этой семьей, гораздо прочнее нас связал совместный проект – строительство промежуточного терминала для кораблей торгового флота клана. Специально или нет – а я все же думаю, что с умыслом, – в качестве родовых земель император подарил мне почти идеально подходящий для этой цели остров. Я до сих пор плохо разбираюсь в морской навигации – это за гранью моих интересов, а уж два года назад был откровенно дуб дубом, поэтому долгое время даже не рассматривал ничего подобного, предполагая устроить на Багряном базу каких-нибудь орнитологов и метеостанцию. Хорошо, что успел договориться только с синоптиками: устав ждать от тупоумного графа предложений, князь Кирилл Александрович сам вышел на меня со своим проектом. По-дружески.
Соблазн просто сдать остров в аренду на девяносто девять лет был велик. Основной плюс – никаких тебе забот! Зато на счет будут ежегодно приходить денежки. Из которых, правда, львиная доля уйдет на те самые налоги за родовые земли. Остатка вместе с потемкинскими отчислениями мне вполне хватило бы на безбедную жизнь, но…
Во-первых, в моем окружении имелся такой полезный человек, как Борис, у которого был калькулятор вместо мозга и нюх на прибыль. И я никак не мог принять подобное решение, не посоветовавшись с ним.
Ведь это именно Черный тогда, в две тысячи девятнадцатом, увидев накорябанный мной вариант контракта с Потемкиными, высказал много разных слов, мало вяжущихся с его строгим воспитанием, но, окончив свою эмоциональную речь уже ставшей классикой фразой: «Ты безнадежен!» – перечеркал бумагу и составил практически с чистого листа новое соглашение. И именно Борис не давал залежаться капающим по договору процентам. Он, по-моему, особый кайф ловил от всех этих сделок, еще и заставляя отца им гордиться и немного досадовать при встречах – не того сына он наследником объявил. Артем Ярцев, закончив учебу, честно впрягся в управление семейной империей, но звезд с неба не хватал.
А во-вторых, в полный рост встал на дыбы личный хомяк – бессмысленный и беспощадный. Я сам удивился, когда осознал, что скорее совсем оставлю остров в покое, чем дам на нем наживаться чужим людям. Пусть и «друзьям».
Торговались и утрясали формальности мы долго, почти три месяца. И это была ошибка Задунайских – чем больше времени проходило, тем лучше я узнавал, что за сокровище попало мне в руки. На своих землях я мог все! Нет, одно-единственное исключение имелось: необходимо было полностью обеспечивать и соблюдать права граждан империи, постоянно проживающих на моей территории. Но их-то на Багряном и не было! Не подходил он для постоянного проживания!
А это – всего-навсего! – означало, что строительство порта ни с кем согласовывать не надо. Просто оцените масштаб:
Порт, огромный терминал – представили себе, все же видели хотя бы по телеку?!
Ни с кем – ни с имперскими службами, а бюрократия и здесь наше все, ни с экологами, ни с пожарными, ни с архитектурой, ни с единым человеком, кроме меня любимого, но уж с собой-то я как-нибудь договорюсь!
Согласовывать – тонны бумажек в ста экземплярах, потраченных нервов, взяток, откатов, да просто убитого времени, в конце концов!
Не надо! Совсем!!! Ни сейчас, когда строится, ни потом, когда будет работать!
Так что циферки в окончательном договоре с кланом хозяев морей волшебным образом подросли, так же как и изменились формулировки. Особо зверствовать я все же не стал: в конечном итоге взял ровно пятьдесят один процент. Чисто по-дружески. Пришлось, правда, и часть обязательств на себя принять, но тут уж у меня за три-то месяца фантазия сработала.
Самыми страшными по цене встали бы услуги одаренных земли, которых требовалось нанять для выравнивания площадки, – работы должен был выполнить я как владелец. Эти примы задешево не работали. Еще и комфорт себе запрашивали чуть ли не на уровне пятизвездочного отеля. И все равно выходило дешевле, чем доставка на остров тяжелой техники. Недолго думая, я пригласил на «пострелушки» около двух сотен отставных пилотов из клуба, где состояли мои орлы. За возможность полетать на современных машинках, которые все равно большую часть времени без дела пылились в нашем ангаре, ветераны чуть было вообще не сравняли мой остров с уровнем моря. А то, что к этому веселому пикничку прилагалась еще и небольшая премия, только добавило им энтузиазма. Закончив дело, впервые удостоился восхищенного цыканья с Борькиной стороны: махинации такого размаха даже он не мог себе вообразить. И главное, все остались довольны: старички налетались и снова продемонстрировали свои таланты, потом еще и благодарили, Земеля за хорошие деньги выровнял за ними огрехи, а я сэкономил почти три четверти суммы.
После, конечно, все равно потребовались настоящие специалисты, но в это я уже не лез – как я уже где-то упоминал, одаренные обычно только разрушать горазды. Так что приходилось раскошеливаться и периодически опустошать счет до минусовых значений. Собственную учебу за второй курс и Ванину за третий, как сейчас помню, оплачивал зарядкой нескольких сотен «лечилок», но ничего, справился.
И теперь вопрос: отдадут ли Задунайские свою дочь за такого человека? Будь я согласен войти в клан – отдали бы как миленькие. Собственно, они уже пару раз почву прощупывали. А вот так?
Как обычно, убедился в полном отсутствии у себя провидческого дара, потому что был уверен, что внеплановое приглашение от князя подразумевает какие-то проблемы на Багряном, и, соответственно, настроился их решать. Поскольку кошелек мой наполниться с прошлого раза еще не успел, а тут еще на подготовку Лехиной свадьбы угрохать кучу денег пришлось, всю дорогу мучительно соображал, с какого конца придется урезать осетра личных хотелок. Не угадал в который раз! Встретиться со мной в приватной обстановке возжелал еще один герой детства – Владимир Лопухин-Задунайский. По крайней мере, именно так я интерпретировал его присутствие в кабинете хозяина.
В отличие от многих людей, фигурировавших в дедовых историях, живьем Владимира Антоновича я до сего дня не видел ни разу, хотя, казалось бы, должен был. Но вот как-то не доводилось нам пока пересечься. Хорошо еще, что опознать его не требовалось усилий: если Милославский отдаленно напоминал Мюллера в исполнении Броневого, то глава СБ императорской фамилии был вылитым Штирлицем-Тихоновым из того же фильма. С поправкой на возраст, разумеется, потому что с Тихоном Сергеевичем они были одногодками.
– Мне не нравится, Володя, что ты собираешься втянуть ребенка в какие-то свои… – При виде меня князь резко замолчал.
А Владимир Антонович, пристально меня разглядывая, сыронизировал:
– Эк ребеночек-то вымахал!
– Володя! Не путай рост и возраст!
– Не за того волнуешься! Это дитятко, к твоему сведению, Кирилл, в тринадцать лет одним звонком, походя, запустило процесс уничтожения двух крупных кланов. Потом он три года водил за нос Тихона и между делом подгадил мне! Ты хоть в курсе, герой, сколько мне нервов и здоровья должен?
Усевшись в кресле напротив главы императорской охраны, вынул из кармана визитницу, а из нее карточку своей зарядной мастерской. В отличие от клановых мне было не западло зарабатывать таким образом, хотя теперь, с получением звания мастера, вряд ли буду размениваться на подобные мелочи – новый статус автоматически давал разрешение на свободную практику, что ценилось на порядок дороже. И вот уж не ожидал, но я внезапно стал чертовски модным целителем! От предложений пока отбоя не было.
– Что это? – прочитал надпись Лопухин-Задунайский.
– Приходите по этому адресу, по ней вам сделают хорошую скидку на «лечилки». Разовую. – Больших сил мне стоило сохранять спокойствие.
– Нахал! – Но карточку Владимир Антонович, между прочим, прибрал. – Заметь, Кирилл, он даже не спросил, кто я такой!
– Ах да, я же вас не представил… – запоздало спохватился хозяин.
– Не стоит! Господину графу это явно не нужно, а мне и подавно! Не так ли, Егор Николаевич?
– Вы правы, Владимир Антонович. От человека вашей профессии ничто не укроется.
– Если вы так хорошо знакомы, зачем тебе я? – возмутился князь.
– Кирилл, я, по-моему, тебе уже объяснил! – С полминуты Задунайские пободались взглядами, пока гость не сдался.
– Егор! – хмуро проговорил Кирилл Александрович. – Как вы, наверное, уже поняли, я пригласил вас по просьбе моего родственника. Я сожалею, что не предупредил вас заранее, но на таком формате встречи настоял Владимир Антонович. Некоторые вопросы мне неподвластны. Но я вам обоим… – князь с намеком посмотрел в сторону главохранника всея Руси, – обоим напоминаю, что Владимир Антонович здесь такой же гость, как и вы, Егор, и вам не обязательно соглашаться на его предложение. И я буду очень благодарен, если вы найдете меня, как только закончите. Раз уж так получилось, то нам есть что обсудить и по нашим с вами делам. Кабинет в вашем распоряжении, господа. – С этими словами князь покинул помещение.
– Да, крепко ты Кирилла зацепил, даже не ожидал от него! – Откинувшись на спинку, собеседник продолжил детальное изучение моей персоны, но тишина на меня не давила, я сам занимался тем же.
Что я помнил об этом человеке? Умен, нахрапист, честолюбив. В паре Милославский – Лопухин, которая реально была в свое время легендой Тайной канцелярии, шел ведомым, что его тяготило. Очевидно поэтому их дуэт так легко распался, стоило им получить разные назначения. Но в жесткой конкуренции за внимание императора Тихон Сергеевич по-прежнему лидировал с разгромным счетом. Что бы я ни думал о правителе, но он их крайне удачно распределил по местам. Глава ПГБ был… гибче, что ли, в отличие от сидящего напротив мужчины. Но сравнение ни в коем случае не значило, что этот глупее. Просто другой.
Что знал о нем я сам? Звезда его закатывалась. Телохранитель – пусть сам лично он уже за плечом подопечного не стоял – профессия для людей помоложе. Хотя на их службу были навешаны еще кое-какие обязанности вроде той же проверки «миллионщиков» для императорской канцелярии, но основной функцией была именно защита тел монаршей семьи. Но пока речь о его отставке не шла, а значит, он был весьма влиятельным и опасным.
Первым не выдержал все-таки он:
– Знаешь, как нас с Тихоном в свое время называли?
– Как вас только не называли! Мне перечислить все прозвища?
– Все, пожалуй, не надо, есть среди них и обидные.
– «Жаба»? – вспомнил я кличку своего визави в академии.
– И это в том числе. Но я не о своем говорил, а о прозвище нашей связки. Нас звали «крестниками Елизара», и, поверь, этим мы гордились не меньше, чем званиями и наградами. – Держите меня семеро, сейчас слезу пущу! – Каково же было мое удивление, когда я узнал, что у старика была еще одна пара учеников!
И опять же молчу.
– Как он уходил?
– Тяжело. Боролся до конца, – нехотя выдал я. Несмотря на все узнанные насчет себя планы, я продолжал уважать деда. – Вы меня на вечер воспоминаний пригласили?
– Нет, помянуть Елизара Андреевича мы сможем как-нибудь потом. Мне нужна твоя помощь, Егор. Ничего, что я сразу на «ты»? Просто с дедом твоим меня связывает не один год совместной работы.
– Нет проблем! – Глупо было бы требовать от этого человека обращения по полному этикету – помимо более высокого положения он был банально старше меня на много лет.
– Ты, наверно, знаешь, что творится сейчас в столице?
– Вы о слете женихов?
– О нем самом, будь он неладен!
А в Питере и впрямь наступил дурдом – с тех пор как родилась пятая подряд великая княжна, аристократия всполошилась и город постепенно заполнили неженатые мужчины от двадцати пяти до пятидесяти (я в восторге от самомнения последних! – императору самому пятьдесят четыре!), всеми силами пытающиеся пробраться ко двору. Что творилось среди тех, кто в этот круг был допущен, вообще страшно: молодые и не очень люди спускали целые состояния в попытках привлечь внимание великой княжны, хотя, чисто на мой взгляд, стоило в первую очередь постараться понравиться ее папе. И вроде понять можно – второго такого шанса никогда не выпадет, но со стороны этот парад павлинов смотрелся дико. А уж что происходило за пределами двора – отдельная песня: на кандидатов заключались пари, проворачивались целые интриги, чтобы протолкнуть своего ставленника поближе к объекту вожделения, а чужого, наоборот, опорочить, одного потенциального жениха даже убили. Правда, потом выяснилось, что вовсе не жениха и совсем не поэтому – это мне Рус пробил по своим каналам, но слухи уже пошли гулять, один чудовищней другого.
– Да уж, работенки вам прибавилось! – посочувствовал я Лопухину-Задунайскому. – Просветите варвара. Я, конечно, читал про царские смотрины, когда в старину невест свозили со всех углов страны, а монарх шел мимо шеренги и тыкал пальцем чуть ли не наобум, но в современных условиях мне как-то слабо верится в подобное. А нынешняя свистопляска именно тот балаган и напоминает.
– Хех, Егор! Не заставляй меня думать о тебе хуже, чем ты есть!
– То есть я все-таки правильно понимаю – будущий принц-консорт уже определен?
– Вот в этом-то и вся соль, что кандидатов до сих пор несколько! А именно трое. Попробуешь угадать?
– Даже не буду пытаться!
– Тогда и я промолчу. Окончательное решение до сих пор не принято, так что с точки зрения всей этой «пены» шанс у них есть. И не такой уж и призрачный, как мне кажется. Вот только некоторые не понимают, что брак с ее высочеством не их возвысит, а наоборот, вычеркнет великую княжну из наследниц. Что сам император, что верхушка империи не каждого потерпят на месте супруга Ольги Константиновны. – Владимир Антонович замолчал, давая мне время переварить услышанное.
Ничего нового на самом деле я не узнал. И раньше подозревал, что весь этот шум по выбору жениха – фикция чистой воды. Так и пустят туда какого-нибудь Васю Пупкина из деревни Грязи! Даже будь он дворянином из самых первых бархатных книг Ивана Грозного. И то, что будущий муж должен соответствовать какому-то перечню требований, тоже догадывался. Были же прецеденты, что за рубежом, что у нас, когда из-за неподходящей партии наследник был вынужден отказываться от притязаний на престол. Навскидку штук пять случаев припомнить могу.
– И?
– Что и?
– Это, я так понимаю, была преамбула. Зачем вам я?
– Преамбула еще не завершена. Ольгу Константиновну никто силком к алтарю не потащит, ее мнение будет если не решающим, то очень весомым, все же ей с человеком не только совместно править, но и…
«Но и спать», – мысленно закончил я деликатно опущенное. Владимир Антонович тем временем решил сделать паузу в разговоре, дошел до бара князя и по-хозяйски достал оттуда вино с бокалами. От предложения выпить я отказался, на что он невозмутимо пожал плечами, налил только себе и продолжил:
– Со всеми кандидатами ее высочество знакома, неприязни они не вызывают. А уж к мысли о династическом браке ее подготавливали с детства. И буде понравится ей один из наводнивших двор кавалеров, его кандидатуру тоже рассмотрят и объективно оценят. Все же император не только правитель, но еще и любящий отец. И вот тут-то начинается странное. Уже несколько недель Ольга Константиновна благосклонно принимает знаки внимания совершенно неподходящего со всех точек зрения мужчины. Пока это не выходит за рамки абсолютно невинного флирта и не стало проблемой, но есть некоторые моменты, которые меня настораживают. Назвать их я по определенным причинам не могу, но, поверь, они есть. От моих осторожных предостережений и его величество, и сама Ольга Константиновна насмешливо отмахиваются. Однако отслеживать и пресекать подобные провокации – тоже часть моей работы. Поэтому я не могу так же весело игнорировать детали, от которых моя интуиция просто вопит благим матом! Академия Приказа готовит кадры не только для ведомства Тихона Сергеевича, оттуда и мы берем пополнение, все же одно дело делаем. Для проверки собственных выводов я искал там молодого человека, которого мог бы быстро, безболезненно и не вызывая вопросов ввести в окружение великой княжны, дабы окончательно убедиться или разубедиться в своих сомнениях. Кого я нашел, надеюсь, ты уже догадываешься, – Дмитрий Васильев, твой брат. Почти идеальная кандидатура: молодой граф, хорош собой, за словом в карман не лезет, а взгляд незамылен. Вдобавок с детства натаскан лучшим учителем. Но на собеседовании со мной он предложил тебя. Чтобы не быть голословным – вот письмо от него. По правилам, я не мог тебе его передать в обход цензуры, но есть и в моем положении прелести. На, читай!
Казенный конверт с Митькиной печатью на склейке вскрывать в присутствии постороннего не хотелось, хоть и пришлось. Брат, как всегда, был лаконичен.
«Большой Змей!
Ты с этим справишься лучше. Наш дед хотел, чтобы твои способности служили родине. Не подведи его, помоги.
Орлиное Перо».
Шикарная Митькина завитушка в конце письма не давала усомниться в подлинности – так мы метили свои записки в детстве, играя в разведчиков. В училище тоже часто баловались.
– Слушаю, – поднял я взгляд на собеседника.
– Чтобы не было недоразумений, сразу предупрежу: о тебе я знаю все. Видящий… легенда, сказка. Никогда не думал, что встречусь с ней наяву. И вот ты сидишь передо мной и на первый взгляд ничем не отличаешься… Кирилл Александрович сказал, что ты не обязан соглашаться на мое предложение. Но я объясню, почему это в твоих интересах. Пока я на вершине – я прикрываю многие делишки Кирилла, а их немало. Все же смена власти у Задунайских не могла пройти так безболезненно, не поддержи я тогда князя, накладки со старым главой отбросим, Кирилл и сам знал, что тот просто так не сдастся. Ваша авантюра с островом во многом тоже моя заслуга. Чтоб ты знал, мы уже много лет всеми правдами и неправдами пытались заполучить его себе. Но больше чем аренду на несколько лет нам не предлагали, а это слишком большие риски. И ты можешь сколько угодно строить невинность перед их семьей, но я-то вижу насквозь твое желание войти в клан на своих условиях. Сам таким был. Кто бы знал мелкого помещика Лопухина, если бы я в свое время удачно не женился на Светлане Задунайской! Поможешь мне – я похлопочу за тебя перед Кириллом. Мария – слишком лакомый кусок, как-никак третья в списке наследников. А может, уже и вторая, Михаил недавно изъявил желание перейти в другую семью. У Вениамина работа опасная, а он до сих пор не женат, ждет, когда его невеста окончит университет. Так что все может измениться в любой момент.
– И какая роль отводится мне в вашем плане? – не стал я ничего отрицать.
– Мне кажется, что на великую княжну оказывается воздействие со стороны того мужчины, что неподобающе ведет себя в присутствии ее высочества. Ты вхож в ее круг, хотя и нечасто там мелькаешь. Тебе надо всего лишь посмотреть и оценить. И если ты заметишь что-то подозрительное… Техники ведь тебе тоже видны?
Я кивнул.
– Так вот, если ты что-то заметишь, то тебе надо всего лишь сообщить, кто в окружении ее высочества балуется подобным. Лучше даже не мне, а Тихону Сергеевичу или самому императору. Если мы будем действовать с двух сторон, они должны прислушаться, все-таки я уже не раз высказывал свои подозрения насчет этого человека.
– Кто он? За кем наблюдать?
– Не скажу. Не потому что не доверяю, а исключительно чтобы ты был объективным и смотрел на всех. По-моему, я не прошу невозможного, всего лишь применить свои способности на благо императорского дома. Я даже не настаиваю, чтобы ты называл меня инициатором. Верный сын Отечества заметил преступление и доложил, чего проще? Мне высочайшая благодарность ни к чему, я и так достаточно ею наделен. Так как, поможешь?
– Я бываю далеко не на всех приемах. Сами понимаете, посещать их все нереально. К тому же у меня сессия на носу.
– Все и не надо. Ближайший, где появится этот человек, – через четыре дня. Завершающий бал весеннего сезона. На нем ведь ты будешь?
– Буду.
– Так я могу на тебя рассчитывать?
– Я помогу.
Свое соглашение мы скрепили рукопожатием. Редко я вкладывал столько чувств в этот простой жест. Интриги, секреты двора… Запах тайн!
Да гори оно все синим пламенем!
Свои дела с князем обсуждал на автомате. Обычные мелочи, даже раскошеливаться не пришлось, зря волновался. Кирилл Александрович попытался аккуратно выведать подробности нашего разговора с его родственником, но я уклонился от ответов – помочь в этом деле он мне ничем не мог. И даже не факт, что поверил бы на слово.
А тот, кто мог и помочь, и поверить, – тоже не факт, но мог! – временно отсутствовал в Петербурге. И где его носило – бог знает! Это доложил посланный на разведку Ли. С тех пор как получил графа, с Милославским я почти не встречался, разве что изредка на больших приемах виделись, но и там мы всего лишь учтиво раскланивались.
Дома пришлось засесть за документы, освежая в уме состав клана Задунайских. Паршиво без Интернета, но нужное нашел почти сразу, все-таки картотека в нашем доме велась на совесть. До сих пор, правда, больше для Бориса, но и мне сейчас помогла. Потом еще и кое-что из законодательства прошерстил. А когда отыскал, взвыл, проклиная всех и вся.
Любое, абсолютно любое мое действие приводило к результату, выгодному одному хитроумному деятелю. Выход был только один – не идти на этот чертов бал, но, уверен, и на этот шаг у него был заранее продуманный ответ.
Тварь!
Самое гадостное – никаких доказательств!
Не пришьешь же к делу Митькины слова: «И кто бы ни пришел от меня, что бы ни передал, ни попросил…»
Кому, кроме меня, это будет уликой?..
Что ж, сами напросились!
То, что на балу выпускников я не напоминал упыря, исключительно заслуга молодости и правильно выбранных родителей, подаривших источник с сильной жизнью. Сценарий праздника почти ничем не отличался от моего: те же выступления и овации, такие же растроганные учителя и смешные от чувства собственной значимости школьники, даже репертуар модных танцевальных мелодий не сильно изменился за два года. Разве что заключительную речь для выпускников произносил вместо Константина Второго его дядя – убеленный сединами и немного согнутый под тяжестью лет великий князь Алексей. Последняя надежда спихнуть проблему на тех, кого она касалась в первую очередь, растаяла как дым.
– Странно, что император ваш выпускной не почтил, – тихонько проговорил я княжне.
– Он же в Европе! – удивилась моему невежеству Маша. – Ты что, совсем за дворцовой жизнью не следишь? У тебя же Берген в наставниках, сам говорил… – как-то незаметно мы снова перешли на «ты», отбросив церемонии.
– Где бы еще лишний час в сутках взять, чтобы за всем уследить! Вообще-то ты права, обычно Максим Иосифович с нами сплетнями между делом делится, только он сейчас в отъезде… Блин, идиот!
– Кто?
– Да я, кто еще!
– Самокритично! – прыснула княжна.
– Серьезно! Я умудрился не связать между собой отъезд Бергена и поездку императора, как будто не знал, чей он врач! Не знаешь, когда они вернутся?
– Мне-то откуда знать?! Но я слышала, что даже на Большом весеннем их не ждут – Ольга Константиновна будет бал открывать с кем-то в паре. Папа с мамой обсуждали недавно.
– Мне все ясно, мне все понятно… – закруглил я тему, примеряя новые обстоятельства к уже узнанным фактам.
Пока что все складывалось одно к одному.
Выпускной прошел по накатанной. Не буду вдаваться в подробности, сделать вечер незабываемым для девушки, влюбленной в тебя уже несколько лет, – не такая уж и непосильная задача. Капелька лести, внимание и комплименты – взболтать, но не смешивать. Но, боже мой, какой же она еще ребенок! Рядом с ней я чувствовал себя обыкновенной сволочью. А хотелось хотя бы необыкновенной. И пусть в ней стали проглядывать зачатки той шикарной женщины, которой она станет со временем, но…
Что ж, я готов набраться терпения и подождать еще несколько лет. Я сам знаю о себе многое, но совращение несовершеннолетних не входило и, надеюсь, не войдет в список моих грехов.
Вот только сам я в конце вечера получил крепкую плюху, спустившую меня с пьедестала благородного Казановы.
– Прощай! – весело проговорила мне Маша, готовясь сойти с палубы «Касатки» на причал возле их дома. Неизменная Матильда Генриховна и охрана уже стояли на бетонном уступе, деликатно давая нам поговорить напоследок.
– Почему «прощай»? Может быть, до свидания? Мы же еще увидимся?.. – Держа Машу за руку, я весь был в недоумении от нетривиального прощания.
– Нет, все правильно. Это не столько тебе, сколько детству, хотя… тебе тоже. Я так долго пыталась привлечь твое внимание, так старалась! А теперь… Сдам экзамены, и начнется другая жизнь, более свободная! И я не хочу тащить в нее старый надоевший груз! Так что прощай! – Приложив пальцы к моим губам, княжна пресекла все мои попытки что-то сказать. – Это был чудесный вечер, спасибо тебе, но он уже кончился! – и Маша, улыбаясь, сбежала с катера на причал, звонко цокая каблучками по металлу трапа.
В нарушение всех норм этикета спускаться и догонять не стал, оставив на сегодня последнее слово за ней. Встав у леера, скомандовал Михалычу отплытие, взглядом провожая небольшую процессию за ворота особняка. Неожиданный ход.
Если кто-то кому-то рассказывал, что на балу или приеме было весело, то он, скорее всего, имел в виду не один из четырех (по количеству времен года) больших императорских балов. Эти мероприятия отличались жестким регламентом, скукой и… статусом. Сюда приходили не радоваться жизни – здесь демонстрировали себя. Четыре главных сезонных раута давали возможность верхушке империи, не прячась, обговорить многомиллионные сделки, которые потом доведут до ума юристы сторон, вступить в союз или, наоборот, разорвать договоры, встретиться непримиримым врагам – перечислять долго. В общем, для тех, у кого был пропуск, посещать их считалось обязательным. А у меня он был, все же любимчиком императора я числился не просто так.
И это только поначалу мне казалось, что среди нескольких сотен гостей отсутствие некоего графа пройдет незаметным, – один-единственный пропущенный мною бал аукнулся мне стократно, так что больше подобной ошибки я повторить не рискнул бы.
Владимир Антонович все правильно рассчитал – не пойти я не мог.
Слабым утешением служило то, что конечной целью интриги был не я – меня лишь «удачно вписали» в уже сложившийся план. А мишеней могло быть несколько: во-первых, дочь императора от первого брака должна была как кость в горле стоять второй императрице и ее родне, так что в их интересах было скомпрометировать еще необъявленную наследницу в пользу великой княжны Анны – старшей дочери Лилии Федоровны.
Во-вторых, под ударом мог оказаться один из предполагаемых женихов. Тройку потенциальных консортов мне обрисовала Полина Зиновьевна при нашей внеплановой встрече, и силы за ними стояли весьма внушительные.
В-третьих, имелся спешно вычеркнутый из порядка наследования племянник императора, который, по намекам Лины, оказался не той ориентации. Такие слухи уже и до меня дошли, а парень, возрастом всего лишь на пять лет меня постарше, резко исчез из придворной жизни, уехав в большое европейское турне, но ведь наверняка и у него были свои сторонники!
В-четвертых, я мог тупо упускать какие-то детали из виду, и выгода неизвестных провокаторов была в чем-то еще.
И вот теперь мне предстояло встать на пути у какой-то из перечисленных коалиций.
Мне было совершенно пофиг, кому и за что продался глава телохранителей, по большому счету меня и грызня у трона пока волновала мало – Ольга, конечно, была девушкой разумной, но это отнюдь не гарантировало, что она станет в будущем хорошей правительницей. Меня до зубовного скрежета злило, что я пойду свидетелем. Скорее всего, это было личной инициативой Лопухина-Задунайского, стремившегося расчистить своему все еще неженатому сыну место рядом с дочерью Кирилла Александровича, а именно Сергея Лопухина какое-то время назад прочили в мужья Машке. Ведь после дачи показаний в думской комиссии, где не соврешь, на всех моих перспективах можно будет ставить жирный крест – участия в таком скандале мне вряд ли простят все стороны конфликта.
Сопоставив все, что нарыл на данный момент, пришел к выводу, что Ольгу вынудят совершить на публике что-то абсолютно неприемлемое, жестко проехавшись по психике. Это явно будут не тонкие ментальные закладки, а что-то простое и грубое, как топор. А там – как подать. Можно будет утопить одного из женихов, смотря чей человек засветится: незаметно такое провернуть почти нельзя, подавляющему большинству одаренных нужны руки, чтобы проводить силу. Это настолько вбивается с детства в подкорку, что невольно, но жестом себя выдашь. Так что даже просто по записям в конце концов вычислят, но меня, с подачи Владимира Антоновича, допросят обязательно. Более того – уж он-то постарается, чтобы все произошло именно на моих глазах – тут и пророком быть не надо! А можно и вывернуть все против самой Ольги – были в законодательстве зацепки, что наследник или наследница должны быть в ясном рассудке.
А, повторюсь, свидетель в таком деле – безоговорочный конец карьеры. Что ж, раз меня сюда приплели – придется впрягаться за Ольгу.
На Большой весенний бал я заявился впритык и без спутницы. Одиноким был не я один – те, кто пока еще питал надежду, тоже пришли без дам. Пожалуй, из всех виденных мною раутов на этом наблюдался самый большой перекос в соотношении полов. Лучшие места, расположенные вдоль прохода первой пары бала, были уже заняты, свободное пространство оставалось или почти вплотную к дверям, откуда появятся главные действующие лица, или наоборот, у самого входа. Для публики, пытавшейся привлечь внимание великой княжны, предпочтительнее было второе: угол в начале зала выпадал из поля зрения ВИП, мне же требовался именно он, но еще и алиби. Поэтому, сделав несколько неудачных попыток пристроиться, с наигранным сожалением направился в не пользующееся спросом начало очереди, провожаемый насмешливыми взглядами.
Встал на заранее выбранное место, мысленно накручивая собственное предвкушение. Черт возьми, это же будет весело! Не каждый день разрушаешь чью-то старательно подготовленную интригу!
Порядок движения всегда был один и тот же, так что гадать, кто где, не приходилось.
Зазвучали первые аккорды, сопровождающие торжественный выход первой пары.
Тяжелые створки сдвинулись на десяток сантиметров…
Сейчас!!!
Кавалер Ольги Константиновны от внезапного болевого прострела в ноге лбом помог двери открыться.
Упс! А парни все, как один, вбок заваливались… А, ладно, так даже лучше!
И зачем так уныло выть?.. А, ты еще нос разбил!.. Сорри…
Интересно, кого же я так? На сколько лет каторги?
Великий князь Алексей? Пятнашка, не меньше! Да пофиг, один раз живем! Или два? Блин, запутался!
Но вообще-то неудобно получилось… жаль старикана. Хотя… он позавчера так скучно говорил… поделом!
Охрана оцепила вход, мешая любопытствующим оценить мизансцену, к великому князю заспешил штатный целитель. Раздосадованную Ольгу Константиновну оттеснили от растянувшейся на полу фигуры. Музыка пока еще играла, но народ в зале начал волноваться и шушукаться.
Не спеша, выверяя каждое движение, приблизился к кольцу телохранителей.
Протянул руку великой княжне в приглашающем жесте.
Давай же, решайся! Мой злой кураж скоро можно будет потрогать, зря я, что ли, стоял готовился?! Я сегодня уже превзошел отца в этом умении и не собираюсь останавливаться!
Взгляд из-под ресниц задерживается на стонущем теле (слабак! – никто из моих, на ком тренировался, так не ныл!), на обстановке в зале, на моей предложенной руке…
Музыка по-прежнему играет…
Шаг, еще шаг…
Ну же! Уверенней! Тебе править этой толпой!
И под продолжающее звучать вступление я сопровождаю будущую императрицу в традиционном обходе зала перед первым танцем.
Теперь меня и мою даму окутывает шлейф удовлетворения и уверенности, в который постепенно попадает публика. Сегодня я ваш бог настроения! Великая княжна с истинно королевским достоинством улыбается собравшимся, отпуская некоторым персональные приветствия, я невозмутимо киваю поверх ее головы, внушая всем, что все идет как задумано.
Шествие окончено, мы вернулись в начальную точку, открывая бал.
– Зачем? – не двигая губами, спрашивает Ольга, кружась со мной в центре зала.
Умная девочка, быстро сложила два и два. Опять купаю ее в ироничном спокойствии, распространяя силу и на жадно рассматривающих нас зрителей.
Полутораминутную речь, объясняющую свое поведение, я репетировал несколько десятков раз, потому что заранее знал – только один танец на это оправдание у меня и будет. Артефакт, собранный Бушариным, аккуратно перекочевывает из моей руки в ладонь партнерши, а потом на крутом па ныряет за корсаж платья. С высоты роста пытаюсь оценить, надежно ли он спрятан, но, кажется, увлекаюсь, потому что получаю болезненный щипок.
– В глаза смотри!.. – Шипеть с закрытым ртом и ангельским выражением лица, оказывается, тоже можно при сноровке. В моем спокойствии проскакивают искры смеха.
Бал идет своим чередом. За его время трое, что пытались воспользоваться источником вблизи великой княжны (понятия не имею – зачем, может, всего лишь с усталостью справиться хотели), получили мое адресное неудовольствие. Ощущения, со слов Шамана, – а к себе я применить его никак не мог, так что знал об эффекте только понаслышке, – «как будто дьявол заглянул мне в душу». Вроде бы ерунда, а концентрацию сбивает на мах.
Еще один пытался что-то проделать во время танца с ее высочеством, но сработавший артефакт оставил его потуги безрезультатными. Поскольку этот партнер был еще и в числе первой троицы, я его запомнил. Впрочем, великая княжна – тоже, ведь это у нее резко заныли зубы.
Профессор – гений, не устаю это повторять! За три с половиной дня по моему невнятному техзаданию сварганить работающее и весьма компактное устройство – это надо суметь! Круглая блямба, что нашла пристанище в весьма интересном месте у великой княжны, активировалась исключительно от повышенного фона, характерного для техник, поглощая энергию в радиусе трех метров от себя. Допустим, от удара молнии или плазмы артефакт бы не спас, но уже от водяного лезвия – вполне, ведь именно сила придавала воде форму и скорость вращения. Конечно, не спорю, получить по шее или голове продолжавшей лететь по инерции массой воды все равно могло быть смертельным, но в большинстве случаев такая атака просто собьет с ног, причинив ушибы. Будет ли защита от земли – тоже не до конца уверен, потенциал этого направления был мало изучен, единой школы не существовало. Даже у нас с Олегом никак не получалось перенять друг у друга скудный опыт, поскольку вроде бы у него земля и у меня земля, а по сути – совершенно разные способности. Зато жизнь поглощалась артефактом при срабатывании полностью.
Были и минусы: защита перекрывала возможность контратаки, но я надеялся, что Ольге не придет в голову испепелить кого-то на этом балу. Также пропадали втуне и целебные техники, направленные на носителя устройства, но опять же на балу необходимости в этом не было. В крайнем случае артефакт отключить или откинуть недолго.
А мне работа Бушарина давала законное право на любом разбирательстве сказать, что никакого воздействия на великую княжну оказано не было. И ни разу не солгать при этом.
Плохая примета – покидая рано утром спальню девушки, наткнуться на ее папу. А если этот папа еще и императором в свободное от отдыха время подрабатывает – почти фатальная. Мне не повезло.
– В мой кабинет, немедленно!
Пришлось пристраиваться за спиной адъютанта и двигаться в обратном направлении.
А ведь я так хотел вчера откланяться, как только проводил Ольгу до ее покоев! Не успел! Забавно: весь вечер выкладывался, щедро угощая окружающих своим азартом и уверенностью, но к концу выдохся и не испытывал практически ничего, а вот публика вокруг завелась не по-детски. Не раз ловил перемигивания парочек на грани фола, сам взял на заметку несколько многообещающих взглядов. Только в час ночи, когда пришло время закрывать мероприятие, отпустил наконец «шарм». Стремления мои были вполне себе постельной направленности, но исключительно в смысле сна. Поэтому, когда неожиданно сильные руки увлекли меня за дверь, на несколько секунд впал в ступор.
Но не мог же подполковник Васин опозориться перед будущей императрицей! Откуда-то и скрытые резервы организма взялись! Поставленную задачу удалось решить лишь под утро, и, хоть меня сейчас немного качало, достигнутый успех грел душу. Теперь бы еще от «наблюдателей от ООН» отбрехаться.
– Я хочу услышать твои объяснения! – Правитель прибыл домой кем-то основательно накрученным, так что отвечать требовалось быстро и максимально сжато.
– Его высочеству великому князю Алексею Романовичу стало плохо прямо при входе в зал. Ее высочество Ольга Константиновна осталась без пары. Пока нашлась бы замена, прошло бы время, гости начали бы судачить. Не смертельно, но неприятно. Поскольку стоял совсем рядом, счел возможным предложить свои услуги. Это все, ваше императорское величество.
– Тимур?.. – обратился император к своему помощнику, так и не покинувшему кабинет.
– У великого князя случился прострел в колене, а вследствие падения – еще и травма головы. Примерно за полчаса его привели в порядок, но он сейчас на постельном режиме, – откликнулся императорский секретарь, найдя данные от дворцовых служб.
– Так-так-так, – пробарабанил Константин пальцами по столешнице, оставляя на ней дымящиеся следы. Во все глаза смотрел на это действо: слышать – слышал, но вот видеть не приходилось. Выглядело круто. – Твоих рук дело?
– Я сильный одаренный, но я не Мерлин, не верите – спросите у Бергена, возможно ли это, государь. – Я точно знал, что Максим Иосифович подтвердит: семь метров для целителей считалось пределом. А я стоял метрах в двенадцати от места падения, специально примеривался.
– Что еще произошло?
– Ничего необычного, государь. Я осознаю, что я не ровня Ольге Константиновне, но многие знают, что я ваш человек, так что урона ее чести не было. После очень короткой заминки вначале, которую мало кто не заметил, бал шел строго по регламенту, – вываливать свои подозрения насчет Лопухина-Задунайского я не стал, момент был неудачный. Ничего, Ольге все рассказал, пусть она сама с отцом разбирается.
– А в жилой части дворца вы, видимо, тоже следили, чтобы урона чести моей дочери не было?! – Император вернулся к официальному «вы», что было хорошим признаком, на «ты» с людьми, не входившими в его крайне ограниченный ближний круг, в основном состоящий из ровесников, он переходил только в минуты сильного гнева.
– Так точно, ваше императорское величество! – Ну должен же он знать, что я далеко не первый любовник у двадцатипятилетней великой княжны!
– Что с Ольгой?
– Спит, наверное. Пять, – посмотрел на часы, – почти полшестого утра, все нормальные люди спят, государь, – с намеком глянул на хозяина кабинета.
Император еще раз пробежался пальцами по столу, на сей раз без спецэффектов.
– До моего распоряжения я не желаю вас видеть при дворе!
Вот и чудненько!
– О том, чему стали свидетелем, – молчать!
Я склонил голову в согласном поклоне.
– Свободны!
От властного рыка меня буквально вынесло за пределы кабинета. За дверьми пришлось потратить несколько секунд на то, чтобы подавить довольную усмешку, надеюсь, на камерах это выглядело так, словно я приходил в себя после выволочки императора. Мелкая опала, которая наверняка в скором времени будет снята, была в данной ситуации наименьшим злом. А со своими недругами пускай царская семейка сама разбирается, я сделал все что мог.
Интерлюдия первая
– Тихон, ты когда-нибудь видел подобное? – спросил император, бросая советнику золотой кругляш.
– Нет. Что это?
– Это?! «Панцирь»!
– Э-э-э… тот самый?.. – Милославский озадаченно повертел в руках блестящую финтифлюшку. – Он же с конскую голову должен быть размером?.. И весом под пуд?.. Я же помню, как пришлось весь трон переделывать, чтобы только его туда запихать!
– Тот – не тот! Свойства те же самые! Проверяли. Как тебе?
– Феноменально! Кто отличился, государь? – подобрался глава ПГБ, делая заметку в пух и прах разнести собственное научное направление – о подобных новинках он должен был узнавать первым!
– Кто отличился… Протеже твой! Подарил Ольге на балу.
– После которого вы прервали свою поездку?
Константин недовольно скривился: бессмысленных вопросов он не любил, а Тихон и так прекрасно знал, зачем и почему император сорвался обратно в столицу при первой же возможности. Анонимное письмо, подброшенное прямо на стол гостевого крыла дворца германского кайзера, недвусмысленно намекало о готовящемся покушении на любимую дочь. Которое, к счастью, не произошло. Вот только выяснять, была ли записка «уткой», или же попытка навредить наследнице сорвалась благодаря действиям одного непомерно наглого юнца, приходилось осторожно, чтобы не вспугнуть вероятного недоброжелателя.
– Откуда у него?.. – начал Милославский, и тут же сам себе ответил: – Бушарин, кто же еще! Наша новая звезда на научном небосклоне! Мне кажется, Грушину надо внушительный пинок дать за то, что упустил такую голову!
– Не просто пинок, гнать пора! Уже второе изобретение подряд и снова – в частных руках! Напомни мне подумать потом, кем заменить Петра Ильича. Развел у себя семейственность! – Монарх отобрал обратно у главы ПГБ собственность дочери и принялся катать между пальцами.
– Слушаюсь, государь. После Дня империи?
– Да, где-то там. Сейчас у нас другие заботы. Что думаешь насчет своего приятеля?
– Выглядит все гладко: подозревал, никаких зацепок не было, решил проверить. Если судить с этой точки зрения, то он нашел и привлек идеального исполнителя. Даже на наше давнее соперничество не посмотрел.
– И?.. Твое мнение?
– Я… у меня нет мнения, государь, – впервые беспомощно опустил руки Милославский.
Выбор и впрямь был кошмарный: то ли давний напарник – кристально честный человек и сделал все возможное, чтобы предотвратить провокацию, причем надо признать – действовал успешно. То ли он по уши погряз в заговоре. Пусть не против императора, а против Ольги, но, случись что с ней, происшествие рикошетом ударит и по ее отцу, это Лопухин должен был понимать. Или – или. Оба варианта были равновероятными, а цена ошибки – слишком высока.
– Даю тебе две недели, чтобы мнение появилось! И еще… секрет этих штучек, – император подкинул на ладони артефакт, названный им «панцирем», – на сторону уйти не должен! Как ты это обеспечишь – сам думай, не мне тебя учить. В качестве компенсации отдай ему. – Константин бросил на стол конверт с бумагами. – Разберется!
– Так, может…
– Нет, я на него в гневе! – Тихон Сергеевич непонимающе уставился на ухмыляющегося босса, не проявляющего ни малейшего признака недовольства. – Не бери в голову, твой граф не удивится. Ей-богу, будь Оля помладше, выдал бы ее за него, и плевать на всех! Далеко пойдет! Понимаю – нет, знаю! – что врет мне в глаза, а поймать его не могу, все чувства молчат. Надо будет с Аней его попробовать свести, у них всего два года разницы. Потом посмотрим.
