Глава 10. Мирон рассказывает все, а Брок сетует на свою любовь к справедливости
Мирон стал рассказывать. Местами спотыкаясь, временами краснея, но он поведал хозяйке квартиры, как и обещал, всю правду. По крайней мере то, что он ею считал. А именно – ту самую историю, что слышали уже из его уст Брок и Сашенька.
Сыщик, выслушивая исповедь парня, несколько раз вскакивал, порывался протестовать, вставить что-то, пояснить или оспорить, но всякий раз, натыкаясь на суровый взгляд супруги, вновь опускался на диван.
Сашенька тоже слушала юношу нервно, трясла головой, фыркала, закатывала синие глазки, но перебивать не пыталась, понимая, чем это чревато. Уж слишком серьезно была сегодня настроена мама.
А Ирина Геннадьевна и впрямь выглядела строго. Даже сурово. И когда Мирон замолчал, спросила таким тоном, что у присутствующих появилось желание вскочить, вытянуться в струнку и выпалить что-нибудь вроде «Никак нет!», «Не могу знать!», «Не вели казнить!» или нечто подобное:
– Это все очень интересно, молодой человек. Но меня интересует совсем другое. Вы являетесь женихом Александры?
– Не могу знать, – все-таки вырвалось у Мирона. Правда, тихо и не очень уверенно.
– А кто может? – удивилась Ирина Геннадьевна.
– Я, – затряс вытянутой рукой Брок, – я могу!
– Ну, ладно, давай ты, – смилостивилась супруга.
– Видишь ли, Иринушка, – обрадованно подскочил сыщик, – все, что ты сейчас услышала – лучшая иллюстрация душевного, так сказать, состояния несчастного юноши. Я не собирался тебя травмировать и попросил его не рассказывать тебе того, что он рассказал… Увы, но так уж вышло. Может, оно и к лучшему. Во всяком случае, теперь стало ясно, кто останется без ужина.
– Олег, – нахмурилась Ирина Геннадьевна. – Во-первых, это вовсе не ответ на заданный мною вопрос. Во-вторых, не понимаю, на чем основывается твой вывод?
– Ну… как же? – растерялся Брок. – Ведь это такое вранье, что сильнее у нас с Сашенькой не получится. Как бы мы ни старались.
– Лично мне это враньем не показалось, – посмотрела на сыщика жена. – Но ты опять увиливаешь от ответа! Так является ли этот юноша женихом нашей дочери?!
– Боже мой, Ирусик, да откуда же? – взмолился Брок. – Какой еще жених, если у него с головой не в порядке? Или с порядочностью. Ну, сострил я, каюсь, назвал его так пару раз… Так то ж исключительно смеха, так сказать, ради. – И сыщик попробовал хихикнуть. Но поддержки со стороны жены не получил. Напротив, та лишь раздраженно поморщилась. И посмотрела на дочь:
– Давай, теперь твоя очередь.
– Не врать? – покраснела вдруг Сашенька и словно закаменела.
Броку отчего-то стало очень страшно. Он вскочил и замахал руками:
– Врать-врать-врать!..
– Все!.. – поднялась внезапно Ирина Геннадьевна. – Идемте ужинать. Одиннадцатый час уже, а вам все бы трепаться. – И она решительным шагом проследовала на кухню.
Остальные же просто-напросто впали в ступор.
Первым из него, как и подобает настоящему хладнокровному сыщику, выпал Брок.
– Чего это она? – спросил он.
– Пошла ужин греть, – ответила Саша.
– А-аа! – протянул Брок.
– Она мне поверила… – прошептал все еще находящийся в некой прострации Мирон.
– Коне-е-ечно! – закивал сыщик. – Ну, разуме-е-еется!.. Чему же тут не поверить? Типичный, знаешь ли, случай.
– А и хорошо, что все так вышло, – тряхнула белыми прядями Сашенька. – Никому не пришлось врать. И мама оказалась умницей. Очень-очень понятливой. Как всегда, впрочем. – Девушка загадочно улыбнулась и бросила взгляд на Мирона. Тот вспыхнул ярче лампочки. Но промолчал.
– Почему понятливой? Чего понятливой? – завертел головой Брок. – Чего вы переглядываетесь и краснеете как барышни перед женихами? Ой, тьфу!.. – сыщик высунул язык и шлепнул по нему краем ладони. – Что-то я и впрямь того… заговариваюсь сегодня.
– Не только сегодня, но… Пойдем-ка ужинать, папочка, – вновь стала обычной Сашенька, чем несказанно порадовала Брока. И он, довольный, кивнул и поднялся с дивана. А затем посмотрел на Мирона взглядом, полным снисходительного прощения: – Ну что, клиент, пошли ужинать?
– С удовольствием, Олег Константинович, – неожиданно улыбнулся юноша. Чем стал вдруг очень симпатичен сыщику.
– Эх, фантазий бы тебе поменьше, – положил ему ладонь на плечо Брок, – цены б тебе не было! Точно бы взял в помощники. Может, одумаешься?
– Папа, хватит! – притопнула Сашенька. – Даже мама ему поверила, а ты все упираешься. Пошли ужинать, а то я умру сейчас от голода. И ты, между прочим, будешь виноват.
– А кто же еще? – развел сыщик руками и философски вздохнул.
Ужинали молча – услышанное-пережитое обдумывали, да и есть очень хотелось. Все-таки ужин выдался поздним.
Лишь когда Ирина Геннадьевна подала чай, она же первой и нарушила затянувшееся молчание.
– Так вы, Мирон, по батюшке Игоревич?
– Да зачем же? – смутился юноша. – Можно просто Мирон.
Брок крякнул, но ничего не сказал. И впрямь, молод еще очкарик для отчества.
– Да я не к тому, – махнула ложечкой хозяйка. – Просто папу вашего, стало быть, Игорем зовут.
Сыщик опять крякнул. Очень уж ему хотелось поддеть супругу. Дескать, тоже в сыщики пора, с такой-то неженской логикой. Но воздержался. Да и Мирон опередил.
– Звали, – печально произнес парень. – Игорем Мироновичем. Да-да, меня в честь деда…
– Погодите, – зазвенела о чашку ложечкой Ирина Геннадьевна. – Вы простите меня, Мироша, но почему «звали»? Разве он…
– Папа с мамой погибли, – опустил Мирон голову. – В автомобильной аварии. Я чудом уцелел… Мне всего четыре года было, но я их хорошо помню.
– В аварии? – закусила губу жена сыщика. Броку показалось, что супруга чем-то напугана. Ну, не упоминанием же о несчастье? Печально, конечно, но ДТП, увы, сплошь и рядом случаются. Да и лет уже сколько прошло! Если не врет парень, конечно. Хотя… Сыщик мысленно постучал себя по лбу. Разве такими вещами шутят?
Но Ирина Геннадьевна испугалась не рассказа об аварии. Что-то другое взволновало ее в словах Мирона.
– Значит, вы тоже ехали в той машине?
– Ирина Геннадьевна, зовите меня на «ты»! – взмолился Мирон. – Не могу я так, не привык…
– Ты ведь меня Ирой не зовешь, хоть я и просила, – усмехнулась в ответ Брокова супруга, глянув при этом на мужа и наткнувшись на его осуждающий взгляд. Тут же отбросила игривый тон и вернулась к прежней теме: – Прости, Мирон. Пусть будет, как тебе удобно. Но ты не ответил на мой вопрос.
– Да, я тоже был с ними. Мы с дачи вроде бы возвращались. Это я плохо помню. Но тот грузовик, который из-за поворота, по встречной, никогда не забуду!..
– Разве грузовик? Автобус… – начала Ирина Геннадьевна, но быстро зажала рот ладошкой. Мирон, да и Брок с Сашенькой замерли, разинув рты, но женщина сконфуженно замотала головой: – Нет-нет, не обращайте внимания. Просто я все так живо представила… И в моем воображении это был автобус.
– Грузовик, – вздохнул удовлетворенный объяснением Мирон.
– Мироша, а как твою матушку звали? Не Валентиной?
– А вы откуда?.. – подскочил юноша. – Откуда знаете?! Разве вы тоже… от нас?
– Ты от них? – нахмурился Брок.
– Мама?.. – заморгала на мать Саша.
– Да что это вы?.. – посуровела вновь Ирина Геннадьевна. – Одна дура чушь всякую мелет, а еще три дурака сидят и слушают.
– Ты не дура, – сказала Сашенька.
– И дураков не три, – добавил Брок. – Он хотел пояснить, что даже не два, но влезла дочка:
– Ты хочешь сказать, папочка, что я не дурак, потому что дура?
– Это сказал не я! – возмущенно затряс пальцем сыщик.
И только Мирон не принимал участия в перепалке. Он странным затуманенным взором смотрел на непонятно сердитую Ирину Геннадьевну, а потом очень тихо попросил: – Расскажите, что вы знаете.
– Да откуда я могу знать?! – внезапно вспылила хозяйка. – Ляпнула просто. Наугад. Говорю ж – дура.
– Угадать трудно… – не сдавался парень.
– Да чего уж тут трудного? – насупилась Ирина Геннадьевна. – Тоже мне, теорема Ферма! Очень редкое имя – Валентина!.. А ну-ка, – разошлась вдруг она не на шутку, – поели, чай попили? Марш тогда отсюда! Чего расселись? Я посуду мыть буду, поздно уже.
Муж, дочь и гость быстро вскочили и направились с кухни восвояси, но Ирина Геннадьевна произнесла вдруг знаменитую «мюллеровскую» фразу (адаптированную, разумеется, к реалиям):
– А тебя, милый, я попрошу остаться.
– Зачем? – словно разоблаченный шпион, испугался Брок.
– Поможешь мне с посудой, – так улыбнулась в ответ супруга, что сыщику стало еще страшнее.
Но боялся он зря. По крайней мере, он боялся совсем не того, что сказала ему жена, едва они остались наедине. А сказала она следующее:
– Олег, все гораздо серьезней и хуже, чем тебе кажется.
– А что мне кажется? – попытался развить дискуссию воспрянувший духом Брок.
– Не надо, Олежа, – супруга положила вдруг ладонь на его плечо. – Я ведь твои мысли читать давно научилась. За столько-то лет.
– Чтение мыслей – антинаучно! – вздернул Брок палец, на что Ирина Геннадьевна ответила со смешком:
– Ой, только не твои. И не мне. Ты думаешь, что Мирон – пройдоха. А может, и вовсе не Мирон, а Матвей какой-нибудь. И что он клеится к Сашеньке, молодой неопытной дурочке, а еще втирается в доверие ко мне, старой дуре. А в итоге совратит и ее, и меня, да еще и квартиру обворует. Так ведь?
– А вот и нет! – взвился красный как рак сыщик. – Ни про какого Матвея я вовсе не думал!
– Ага, – криво усмехнулась жена. – Что и требовалось доказать.
– Да чего доказывать-то? – заметался по кухне вконец деморализованный Брок. – Чего?! Может, ты еще скажешь, что поверила в эти бредни про параллельные миры?..
– Во-первых, дорогой, не кажется ли тебе, что любой нормальный жулик придумал бы историю поправдоподобней?
– А я и не утверждал, что он нормальный! Наоборот даже. Я чуть санитаров не вызвал, знаешь ли, когда он…
– Олег, погоди, – остановила сыщика жена. – Я еще не сказала, что во-вторых.
– И что же?
– А во-вторых, Мирон говорит правду. Он из иного измерения. Или как это называется по научному?
– По научному?.. – опешил Брок. – Да ты что, Ирусик? Ты переволновалась из-за нас, да? Переутомилась?..
– Олег, прекрати! – рявкнула супруга. – Или ты и мне санитаров вызовешь?
– Н-нет… н-но…
– И безо всяких «но», – смягчила тон Ирина Геннадьевна. – Скажи, Олежа, ты мне веришь?
– Да конечно, Иришечка, о чем разговор? – залебезил сыщик.
– Вот и поверь тогда мне на слово: Мирон из параллельного мира. Только не спрашивай пока, откуда я это знаю.
– А откуда?
– Я ж просила: не спрашивай!
– А почему?
– Олег, может, это ты переутомился?
– Ну, есть маленько… – не стал кривить душой сыщик.
– Вот сядь тогда на табуреточку, отдохни. И послушай меня, умную женщину.
– Но ты ведь недавно говорила другое, – возразил любящий справедливость и точность Брок.
– То, что я дура? Так я и не спорю. Только женщина я все-таки умная.
– А-аа, ну тогда конечно, – закивал сыщик. – Сразу бы так и сказала.
– Вот и говорю. А ты слушай внимательно. Так вот, то, что Мирон из другого мира – бесспорно…
– А вот я все-таки поспорю, – запротестовал Брок. – Хоть и верю тебе, – поспешил добавить он. – Но видишь ли, Ирусик, параллельные миры – это фантастика, сказка, чудеса. А чудес не бывает. Ты ведь знаешь мое кредо?
– Знаю. Но ведь научные объяснения так называемым чудесам ты принимаешь?
– Конечно.
– Ну, вот. И у параллельных измерений оно есть. Просто ученые до него еще не додумались.
– Кое о чем, кстати, уже все-таки додумались, – вновь заговорила в сыщике любовь к справедливости. – Есть некоторые теории…
– Вот видишь! – обрадовалась Ирина Геннадьевна. – Тем более! Это ведь не какие-нибудь инопланетяне, зеленые человечки! Такие же люди, почти такой же мир…
– Инопланетян не бывает, – согласился Брок. – Но и параллельный мир, это, знаешь ли, слишком уж спорно. Чересчур, я бы сказал, смелая гипотеза. Мне бы доказательств побольше, фактов, так сказать, поувесистей…
– Вот этот сгодится? – супруга красноречиво покачала в руке большой чугунной сковородкой.
– Вполне, – слегка отодвинулся Брок. – Но все же…
– Олег, я сказала: поверь пока на слово. Доказательства будут. Позже. Если пригодятся… – непонятно добавила Ирина Геннадьевна. – Но самое плохое не это…
– А что же еще? Все-таки зеленые человечки – тоже правда? Вот тут уж я с тобой ну никак…
– Не паясничай, Олег! – вновь осерчала супруга. – Какие еще человечки? Дети любят друг друга, вот в чем беда-то.
– К-какие еще дети? – испугался Брок. – Ты про Костика, что ли? А кто второй? Или их несколько? Я правда не понял, Ирусь!.. – заторопился он, увидев, как лицо жены наливается краской.
– Наши дети! – затрясла кулаком Ирина Геннадьевна. – Вот те, – ткнула она тем же кулаком в сторону комнаты.
– А там… разве наши? – захлопал глазами сыщик. – Там ведь один только наш. Если я не ошибаюсь, конечно. Может, запамятовал чего-то?.. Ты не поверишь, такая запарка на работе последнее время! Надо бы штат увеличивать.
– Ты что, специально, да? – всхлипнула вдруг супруга, и Брок подскочил к ней, обнял, погладил по голове.
– Ну, ну, успокойся… Ты же знаешь, я рассеянный, так сказать, немножко. Невнимательный, несобранный. Просто, видишь ли, у меня в мозгу постоянно мыслительные процессы идут. То одну задачу решаю, то сразу несколько. А настоящая, как говорится, многозадачность моим вот этим вот компьютером, – постучал он себя по затылку, – поддерживается плохо. Хреново даже, не побоюсь этого слова. Так что прости уж меня, солнышко. Ага?
– Ага, – шмыгнула носом жена и уткнулась им в грудь супруга. – Хороший ты, Олежа, не наговаривай на себя. И умный очень. Только и правда… Рассеянный слегка. Но я уже почти привыкла.
– Вот и отлично! – искренне обрадовался Брок. – Так что там с нашими детьми? Неужели их все-таки не один? Вот уж сюрприз так сюрприз, должен тебе признаться!
– О-хо-хо, – вяло махнула рукой Ирина Геннадьевна. – Безнадежен…
– Что? Второй болен?! – вскинулся сыщик. – Почему безнадежен? Может, еще можно спасти? Давай вызовем скорую!
– Да успокойся ты! Горюшко мое… Один у нас ребенок, один. Александрой зовут. А второй – Мирон это, кто ж еще-то?
– Мирон безнадежно болен? Значит, я был все-таки прав? Но почему он наш ребенок? Он что, твой… внебрачный сын? – ахнул Брок и попятился, выпучив в страшной догадке глаза. – Так вот почему ты и «Мироша» ему, и ручку давала целовать…
– Олег, – простонала жена. – Ну, я уже злиться на тебя не могу, ну сил же нет больше! Давай я тебя все-таки сковородкой огрею, а? Ну, пожалуйста!
– Ты знаешь, я не вижу в этом особой необходимости, – перестал таращить глаза сыщик. – Мне кажется, я понял свою ошибку. Ты назвала Александру с Мироном нашими детьми фигурально? То есть, Сашеньку по-настоящему, конечно, а… молодого человека, так сказать, за компанию, до кучи. Так?
– Я смотрю, аргумент-то и впрямь весомый… – уважительно посмотрела на сковородку Ирина Геннадьевна. – Надо будет взять на вооружение.
– Нет-нет-нет! – запротестовал Брок. – Я против. Нарушение, так сказать, прав человека. Причем, отдельно взятого и беззащитного.
– Ладно, – рассмеялась супруга. – Пока повременю брать. Но ты понял, что я тебе сказала про детей?
– Что они, так сказать, наши?..
– Что они, так сказать, любят друг друга!
– Но-но-но!.. – вскинул к потолку палец и затряс им в вышине сыщик. – Какая еще такая любовь? Сашенька же еще ребенок совсем!
– Этому ребенку скоро девятнадцать, Олег. Мне было столько же, когда я познакомилась с тобой. А ты еще моложе Мирона был. Тебе ж тогда только-только двадцать исполнилось. Забыл?
– Ничего я не забыл. Но то же мы! А это… так сказать… совсем большая разница.
– В чем же она заключается?
– Ну-у, – покрутил Брок в воздухе ладонью, – много чем. У нас, например, компьютеров не было.
– Это хорошо или плохо?
– Не знаю. Это я вообще, в принципе. В смысле, что разница есть.
– Давай закроем пока эту дискуссию, ладно? Сути она не меняет. Дети любят друг друга, и это очень плохо.
– Вот тут я с тобой абсолютно согласен!
– Но ты согласен совсем по-другому. А я потому, что им придется расстаться. Или… – Ирина Геннадьевна продолжила испуганным шепотом: – Или нам придется расстаться с Сашенькой. Навсегда…
– Э! Э-ээ! – затряс головой сыщик. – Ты что такое говоришь-то?! Как это – расстаться? Ты ведь меня почти убедила, что он не маньяк, не бандит, а нормальный, так сказать, парень! Что же он, убьет, что ли, Сашеньку? Сама ж говоришь – любит!
– Любит. В том-то и дело. И она его. Это я тебе точно говорю. Как и то, что он из другого мира. А значит…
– Ты имеешь в виду… – Брок почувствовал, как волосы зашевелились на голове, – …что он заберет ее туда?! В потусторонний мир?..
– В параллельный.
– Да по мне хоть в косоугольный! Я никуда Александру не пущу.
– Но они же любят!
– Пусть здесь тогда любят. Стоп!.. А что, это ведь выход! Ну, не гений ли я? Зачем Саше идти к нему? Пусть он лучше у нас остается. Я бы его и на работу взял. Толковый, кстати, парень, юрфак закончил. Гений я, да?
– Ты, конечно, очень умный, – грустно улыбнулась супруга, – но одного ты все же не учитываешь.
– Кого еще?
– Да не кого еще, а все того же! Мирона. Его мнения. Ведь его родина там. Друзья, родные, близкие, дом, работа…
– Но… у Сашеньки – здесь… – поник головой сыщик. – Друзья, так сказать, и эти… как их?.. родные. Да и работа. И дом… Постой! Она ж в университет поступила. Не-е-ет, пока не закончит – никаких параллельных миров! – обрадовался Брок. – Ишь!..
– Олег, я тебя прекрасно понимаю, – вновь прижалась к сыщику жена. – Думаешь, я то же самое не думала? Но решать все равно им, а не нам. Неужели ты любовь разрушить хочешь?
– Да не хочу я ничего рушить! Но все равно… Как-то это все так… Может, с ними поговорить сначала? Напрямую спросить? И вот еще что… – Брок ненадолго задумался. А потом шепотом, оглядываясь на дверь в комнату, заговорил: – Пусть ты права. Пусть этот параллельный мир существует. Пусть перпендикулярный даже, я согласен. Лишь бы не чудо это было, а научно обосновано, конечно. Но ведь как туда попасть – никто не знает! И Мирон – тоже. Они ведь с Сашенькой ходили к его дому, а там другие люди живут.
– И что?
– Да то, что деваться-то ему некуда! Вот пусть и живут у нас. Так уж и быть… – Сыщик сказал это и сам своему решению ужаснулся. Еще полчаса назад он и помыслить не мог, чтобы отдать собственную дочь замуж, да еще за кого – за сумасшедшего лохматого очкарика, утверждающего, что он свалился с того света! А вот сейчас он даже радуется, что Саша будет с этим очкариком жить. Но только у них! И он вновь решительно заявил: – Только у нас! Точка.
– Олег, – нахмурилась супруга. – А как же твоя профессиональная этика?
– В каком смысле? – ответно нахмурился Брок.
– Мирон ведь – твой клиент, если я не ошибаюсь? Ты ведь обещал разобраться, кто он и откуда. Помочь ему вернуться домой.
– Ну-у, – протянул сыщик, – буквально о том, чтобы помочь вернуться, речь не шла.
– Но это же подразумевалось само собой!
Сыщик лишь скрипнул зубами. Он любил справедливость. И та была сейчас полностью на стороне жены.
