83
Северный Норфолк, 2012 г.
Я приезжал сюда всю неделю, каждый день. И вот, наконец, моя лаборатория готова. Болторез быстро разделался со старым замком на дверной панели в полу, и я заменил его новым замком, сломать который будет намного труднее. Я также задраил наглухо все окна, закрепив их винтами так, чтобы нельзя было открыть, и повесил новый замок на входную дверь ангара.
Общее состояние лаборатории довольно хорошее, учитывая, что ею не пользовались больше десяти лет. Белая краска, конечно, облезает. Но основная экспериментальная зона цела: рабочие столы по бокам и операционный стол в центре в полном порядке. Чуть дальше – секционная, где раньше мы производили препарирование подопытных животных и вскрытие трупов, а в самом конце лаборатории – маленькая печь для кремации, умывальник и туалет.
Сетевого электричества нет. Должно быть, его отрубили еще несколько лет назад. Зато имеется действующий солнечный трубопровод благодаря которому в помещение проникает мрачноватый бледный свет. Мы использовали его для поддержания циркадных ритмов у некоторых животных. Вентиляция в нашей лаборатории тоже лучше, чем была в бомбоубежище (мы сделали отдушины по всему потолку, опять же – для нормального выживания животных).
В основной зоне лаборатории я установил видеокамеру, потому что мои коллеги в даркнете проявляют большой интерес к феномену «приобретенной беспомощности», предполагая, что он использовался для оправдания агрессивных методов ведения допросов в Гуантанамо. Вчера я объявил им, что надеюсь в скором времени воспроизвести оригинальные опыты на собаках, которые проводил Мартин Селигман в Пенсильванском университете в 1967 г. Я буду стримить видео с низким разрешением только избранным коллегам. (Здесь нет Wi-Fi, но проходит мобильный сигнал 3G.) Даркнет ориентирован на нишевые предпочтения даже больше, чем поверхностный интернет: шестьдесят экспериментов над животными соответствуют жестким методам допросов ЦРУ, не говоря о БДСМ. Вот вам и «длинный хвост»!
Вот что я запостил сегодня на одном из безопасных торовских форумов, которому теперь полностью доверяю:
Приобретенная беспомощность – это абсолютно пассивная реакция животных (или людей) на любые болезненные или неприятные внешние раздражители, возникающая вследствие формирования у них стойкого убеждения в собственном бессилии перед происходящим вокруг и окружающим миром в целом. Усвоив на собственном опыте, что изменение условий и спасение невозможны, такие животные (или люди) теряют волю к борьбе и становятся совершенно апатичными, смиряясь с поражением. Из ложных «этических» соображений опыты, начало которым положил в 1960 годы Мартин Селигман, не получили продолжения в последние годы, несмотря на их очевидную эффективность при испытании антидепрессорных препаратов.
Вскоре на этот пост откликнулся один мой старый коллега – техник-лаборант, с которым я долгое время не общался. Его тоже «попросили уйти» – по тем же сфабрикованным причинам. И он также увлекся велосипедным спортом. Мы собираемся встретиться с ним и покататься вместе. В свое время мы оба проводили в Норвиче собственные эксперименты по развитию у подопытных животных «приобретенной беспомощности», адаптируя селигмановские опыты на собаках, грызунах и других зверьках. Но когда наши противники начали осложнять нам жизнь, мы перешли к более деликатной работе в этой самой лаборатории.
Очень странно возвращаться к прошлому. Но я чувствую себя здесь как дома. Что поделать: привычка – вторая натура. Чтобы никто не заметил меня на территории бывшего аэродрома, я ежедневно оставляю велосипед в лесочке и дальше следую пешком по заросшей травой тропке вдоль южного периметра. Эти меры предосторожности не сильно отличаются от тех, к которым мы прибегали, когда лаборатория функционировала (смена маршрутов на работу каждый день, черные ходы, обманные поездки на транспорте). А Э., если и относится с подозрением к моим продолжительным отъездам из дома, то виду не показывает.
Все, что мне нужно сейчас, – это животное, на котором я смог бы проводить свои опыты.
