50
Кромер, 2012 г.
Сегодня вечером Э. проводила свой урок по рисованию с живой натуры. Она снова рисует – думает, что это ей заменит лекарства. Я опять пытался уклониться от присутствия на этом уроке, но она настояла. До чего же упорным может быть человек!
– Я неважно себя чувствую, – пробовал возражать я, но она разгадала мою уловку.
По правде говоря, я чувствовал себя лучше, чем когда-либо; мои чувства обострились под действием усилителя когнитивных функций, который я принял за двадцать минут до этого. И я очень хотел посмотреть, как этот препарат подействует на мои рисовальные способности. Ведь он отлично помогал мне в сочинительстве.
– Ну же, давай, малыш, ты же не можешь все время сидеть в своем сарае.
Э. знает, что мне нравится, когда она называет меня «малышом»: я ощущаю себя тогда более молодым, а не стареющим ученым. И Роза тоже называет так Джара.
Я взял себя в руки, поправил манжеты на рукавах рубашки и вышел из кухни. Гостиная была полна народа. Компания собралась чудесная (Э. любила веселые вечеринки в молодости). Но мне ужасно хотелось сбежать оттуда – и подальше от молоденькой студентки Саши, которая сидела голой на столе прямо передо мной.
– На прошлой неделе натурой был мужчина, – шепнул мне на ухо единственный гость мужского пола, спутник одной из подружек Э., когда мы доставали свои альбомы и карандаши. – Примостилась на обеденном столе, как чудная ваза с фруктами.
По выражению лица нашей модели ясно читалось, что она предпочла бы быть где угодно, только бы не сидеть обнаженной на столе в доме в Кромере, в окружении незнакомых людей, сосущих свои карандаши. Я не мог винить ее за это. Я решил, что Саша – актриса. Похоже, что актрисами были и многие другие гостьи Э.
В чем-то Саша мне напоминала Розу. Такие же пышные, начесанные волосы, такие же полные губы, такое же угрюмое и неприветливое выражение лица. И хорошая фигура: скорее, яблоко, чем груша. Плечи пловчихи, стройные бедра.
Через сорок пять минут я прервался, чтобы подать гостям южно-африканский «Сира». Э. тоже вышла в кухню, где я разливал вино по бокалам, заранее поставленным ею на поднос.
– Ну, как у тебя получается? – спросила она, наклонившись ко мне и положив на мою руку свою.
Она до сих пор думает, будто я не заметил, что она сократила дозу своих препаратов. И теперь больше пьет, чтобы компенсировать это.
– Некоторые люди посланы на Землю, чтобы рисовать. Я не из их числа.
– Не знаю, не знаю, – сказала Э., листая мой альбом, который я положил на буфет.
– Не смотри, – сказал я, резко захлопывая альбом.
Э. решила, будто я смущаюсь. Выхватив у меня альбом, она крепко стиснула его обеими руками и прижала к груди, покачиваясь всем телом.
– Не будь таким застенчивым, – сказала она, улыбаясь.
Я больше не мог возражать. С неохотой я принялся снова разливать вино, пытаясь представить себе, что сейчас будет.
Прислонившись к буфету, Э. открыла ту самую страницу альбома: «Хорошо. Совсем не плохо». А затем всмотрелась в изображение более внимательно. В груди у меня все обмерло.
– Не припомню, чтобы она носила колье, – пробормотала Э.
– Творческая вольность, – сказал я и понес вино в гостиную.
