– Джар, ты в своем уме? На дворе два часа ночи!

– Знаю. Извини. Можно я зайду к тебе?

– Что? Сейчас???

Джар понимал, что просил от Карла слишком многого, но ему было необходимо поговорить с ним о последних отрывках из дневника Розы. А кроме того, он вопреки своей воле не мог отделаться от одной навязчивой мысли: Карл гораздо теснее связан с Кирстен, чем делает вид. Почему он позвал ее присоединиться к ним тогда, в пабе?

Через полчаса Джар уже сидел на полу в квартире Карла. И без того компактная, она казалась еще меньше из-за огромного количества старых пластинок, занимающих в ней каждый дюйм свободного пространства: пластинки громоздились на икеевских полках, поднимаясь от пола до потолка, как виниловые сталагмиты. А еще в квартире Карла чувствался слабый запах табака.

– А ты помнишь, чтобы Роза когда-нибудь упоминала о приюте в Херефордшире? – протягивая Джару кружку с чаем, спросил Карл в футболке с портретом Конго Натти и боксерских шортах.

– Возможно. Я помню, как она обмолвилась однажды, что уезжала из колледжа на несколько дней, чтобы отдохнуть и собраться с мыслями. Думаю, это были какие-то курсы по медитативной практике осознанности. Да и слово Херефордшир вроде бы прозвучало в каком-то нашем разговоре. Роза ездила туда до того, как мы познакомились, во время ее второго триместра.

– Ты не догадывался, насколько сильной была ее депрессия?

Джар украдкой покосился на Карла. Этот вопрос терзал его все последние пять лет: как он мог не заметить этого, ошибочно принимая Розину депрессию за обычную скорбь по погибшему отцу?

– Иногда она действительно была сама не своя. Ее настроение быстро менялось: то улучшалось, то ухудшалось, это точно.

– Но ты никогда не подозревал в ней склонности к суициду?

– Мне казалось, что это не в ее характере.

– Но такая склонность была у ее матери.

– Она пошла в отца.

Джар отвернулся, снова раздумывая о самом последнем отрывке из Розиного дневника. Роза защищала их обоих от чего-то еще – от чего-то нового, что ждало ее впереди. Это перекликалось по смыслу с электронным посланием, которое она оставила ему: «Мне очень жаль, что пришлось оставить тебя, малыш, первая и последняя любовь всей моей жизни!» И это менее болезненный довод, чем самоубийство. Поддавшись порыву, Роза ринулась и угодила во что-то, откуда теперь не могла никак выбраться.

– Психотерапевт заставила Розу подписать Закон о неразглашении государственных тайн, Карл. Ты не находишь в этом ничего странного?

– А что тут странного? Врачебная тайна.

Джар вскинул на Карла глаза, но увидя его детскую улыбку, быстро опустил взгляд, пристыженный тем, что сомневался в своем друге.

– Не знаю, что тут и думать, приятель, – проговорил Карл, сидя за столом. Он начал читать Розин дневник в своем лэптопе. До прихода к Карлу, Джар скинул ему по электронной почте несколько последних отрывков – о приюте в Хередфордшире. – Разве это действительно что-то меняет? Розе предложили работу. Обычно такие предложения поступают на последнем курсе. Но в этом случае они поспешили на два года раньше. Роза была талантливой, способной студенткой, одной из лучших. А разведслужбы всегда пополняли свои кадры за счет студентов Оксфорда. Но Роза не стала у них работать, потому что она умерла, Джар. Потому что она предпочла жить своей собственной жизнью и умереть, так трагически. Вероятность ее вербовки ничего не меняет.

«А может, Карл прав?» – мелькнула у Джара мысль, но он отогнал ее от себя.

– Я встречался сегодня с одним человеком, который интересовался деятельностью Розиного отца еще при его жизни. Этот парень работал тогда журналистом, а сейчас занимается кризис-менеджментом.

– И?

– Он написал статью, которую не захотели напечатать ни в одной из газет. В статье шла речь о нескольких студентах Оксфорда и других ведущих университетов, покончивших жизнь самоубийством. Роза была не единственной, чье тело так и не нашли. Были и другие похожие случаи.

– А почему никто не захотел напечатать эту статью?

– Он не мог подкрепить свою версию надежными доказательствами.

– А может, потому что она была чушью?

И снова Джар осознал: возможно, Карл прав. Он понимал, куда клонит его друг, и не винил его за скептицизм.

– Этот парень решил, что самоубийства студентов были связаны как-то с отцом Розы, что все эти ребята встречались с ним за несколько месяцев до своей смерти.

– Зачем им надо было это делать?

– За тем, что им давалась возможность начать все с белого листа, заново стартовать, зажить новой жизнью. Об этом и Роза пишет в своем дневнике.

– Статья не была опубликована, Джар, потому что все это звучит надуманно, притянуто за уши. В арсенале разведслужб есть множество разных уловок и обманных трюков, но они не тратят времени на имитацию самоубийств простых студентов и превращение их в новых личностей.

– Отец Розы работал в МИДе, в Политическом отделе. Это обычное прикрытие для шпионов.

– И что из этого?

– Статья была опубликована.

– Ты же сказал, что не была, или мне показалось?

– Она была размещена в даркнете. И ты должен мне помочь ее найти.

– Ну, знаешь ли… Ты можешь и сам поискать в даркнете все, что тебя интересует, Джар. Раз все дело в этой статье.

– В ней может быть какая-нибудь зацепка. Ну, пожалуйста!

– Да, в темной сети публикуются всякие мусорные статейки, – продолжал бубнить Карл. – «Естественно, там полно наемных убийц и торговцев оружием, наркодельцов и растлителей детей, извращенцев и спекулянтов. Они все тусуются в даркнете. Но там есть и много хорошего. Арабская весна началась тоже в даркнете. А пекинские блогеры используют ее, чтобы обойти «Великий китайский файрвол»… «Нью-Йоркер» ведет там свой сайт – StrongBox – для активных правдолюбов. А почитатели Стравинского найдут там пятьдесят тысяч страничек, посвященных «эмансипированному диссонансу» – я писал об этом на прошлой неделе.

– Парень-журналист упомянул что-то о скрытом сайте с суффиксом .onion в адресе.

– Вот с этого и надо было начинать.

Джар наблюдал за тем, как Карл минимизирует окно своей электронной почты и, вздохнув, запустил браузер Тор.

– Добро пожаловать в «луковую страну», – сказал его друг, в предвкушении потирая руки о свои боксерские шорты.

– Луковая страна? – переспросил Джар.

Карл бросил на него испепеляющий взгляд:

– Это раздел даркнета, где название каждого домена заканчивается на onion.

Джар не сомневался, что его друг справится с задачей. Он немного слышал о Торе («луковом маршрутизаторе») и о том, что в нем скрываются IP-адреса пользователей, благодаря чему люди могут общаться в интернете анонимно, но сам никогда не прибегал к нему. Эдвард Сноуден использовал Тор, чтобы выдавать секреты. Вот ведь ирония – если учесть, что первичная разработка Тора в 1990 годы велась на средства ВМС США.

Через две минуты Карл уже рыскал в даркнете, просматривая индексные страницы скрытых сервисов Тора. Насколько Джар мог судить, эта сеть похожа на «поверхностный интернет», с которым он знаком.

– Секретные агенты, естественно, ненавидят Тор за его анонимность, – сказал Карл, скорее, самому себе, чем Джару. – Один из документов АНБ, обнародованных Сноуденом с помощью Тора, конечно, имел весьма красноречивое название: «Отвратительный Тор». Но Тор не слишком эффективен. Конечно, он может защитить сайт от перехвата трафика, но ни хрена не справится с корреляционными атаками, если кто-то вычислит оба конца канала связи.

Уже не в первый раз Джар не понимал ни слова из того, что говорил его друг. Но он был готов слушать его тарабарщину сколько угодно – лишь бы Карл нашел ему статью!

Но к тому времени, как Карл ее нашел – в начале пятого утра – Джар давно похрапывал на софе.

– Есть! – закричал Карл, хлопая его по ноге. – Эй, парень! Готово!

Джар вскочил и с затуманенными глазами пытался сфокусироваться на экране.

– Твоя статейка размещена на скрытом торовском сайте для любителей шпионских историй, – продолжал Карл. – Требовалось членство, там ограниченный доступ. Пришлось немного повозиться, но я откопал ее. Хочешь, чтобы я распечатал тебе эту статью?

– Да. Спасибо. – Джар встал рядом с Карлом, рассматривая на экране Розино фото паспортного размера. Роза – одна из шести человек, фигурирующих в статье под названием «Студенческие суициды». Рядом с ней – девушка-азиатка по имени Седжал Шах – такое же имя носила и Розина соседка по комнате в Херефордшире.

Джар не видел раньше этой фотографии Розы. «Интересно, где она была сделана?» Он еще некоторое время рассматривает снимок, а потом начал читать размещенный под ним текст:

Сама по себе статья выглядела действительно надуманной – «притянутой за уши чушью», как выражался Карл. И все-таки в ней было слишком много схожих моментов с Розиным дневником: упоминание о возможном вербовочном центре на военной базе в Херефордшире, задействование психоаналитиков и сотрудников различных социальных служб в ведущих британских университетах для выявления студентов с суицидальными наклонностями, предрасположенных к вербовке. И перечисление шести студентов, включая Розу и Седжал как, возможно, завербованных.