– Спасибо, что нашли время для встречи со мной, – сказал Джар.

– Меня заинтриговало ваше послание.

Джар зашел в светлый, полный воздуха офис Макса Иди, из окон которого открывался вид на Доклендс в сторону Гринвича. Он провел много часов на балконе своей квартиры, разглядывая этот небоскреб и свет, мерцавший на них в течение всей ночи и высветлявший своими зарничными всполохами низкие облака.

Джар впервые оказался внутри «Уан Кэнада Сквер». Но после нескольких напряженных минут на входе подумал, что никогда бы не смог освоиться и чувствовать себя в нем комфортно.

– Ваше удостоверение личности? – спросил охранник у турникетов.

Джар достал водительские права. Уж не собирается ли охрана придраться к нему по какому-нибудь надуманному поводу? Может, его опять хотят арестовать? И доставить в полицейском фургоне на допрос к Майлзу Като? Но нет, охранники пропустили Джара, хоть и не спускали с него пристальных взглядов, пока он пересекал фойе и ждал лифта, чтобы подняться на двенадцатый этаж.

Получасом ранее, только выйдя из дома, Джар почувствовал, что за ним наблюдают. У него опять появилось ощущение внутренней тревоги – точно такое же, как он испытывал в Кромере. И это ощущение усилилось на станции Доклендского легкого метро, когда в его вагон в самый последний момент вскочил мужчина, очень подозрительный на вид. Джар понимал, что превратился в законченного параноика, но всю дорогу, пока он ехал к Максу Фиди, напряжение его не отпускало.

– Кофе? Чай? – предложил Макс.

– Спасибо, – сказал Джар.

При встрече с новым человеком он привык давать себе секунд тридцать форы – достаточных для того, чтобы получить и осмыслить первые впечатления о другом человеке и определить свое инстинктивное отношение к нему. Макс был очень тучным (Джар непроизвольно поправил свою рубашку), а его нездорово красные щеки выдавали пристрастие хозяина к выпивке для увеселения или снятия стресса. А может быть, и для того, и для другого.

На шее Макса висели очки для чтения, а угол его кабинета подпирал комплект клюшек для гольфа. Комплект старый и простой, без всяких вычурностей. Над клюшками на книжной полке лежало несколько пособий по ведению бизнеса и потрепанный томик «Индийского лета» Джеймса Кэмерона. Льняной костюм на Максе был весь мятый, да и сидел мешковато. А посередине его цветистого галстука красовалось жирное пятно от еды.

– Я пришел к вам не как клиент. Вы меня понимаете? – начал разговор Джар.

– Догадываюсь, – протирая очки о галстук, спокойно ответил Макс и тут же с чувством воскликнул, заметив пятно: – Что за дерьмо? – Плюнув на галстук Макс попытался затереть пятно пальцами. – У вас есть дети?

– Насколько мне известно, нет.

– Когда будут, не давайте им виснуть на вашем костюме, если завтрак приправлялся кетчупом. В нашем доме без кетчупа не едят.

– Постараюсь запомнить ваш совет.

– Я знаю, что вы думаете: такой старпер и маленькие дети.

– Да нет, я так не думаю.

– И они не от второй жены.

Джар поднял руки в притворном протесте: «У меня и в мыслях не было вас судить!»

– У меня уже третья жена, – засмеялся Макс. – Так кофе или чай?

– Спасибо, ничего не надо.

«Как это Макс умудрился стать кризис-менеджером, коль у него такая беспорядочная жизнь?» – удивлялся про себя Джар. А вслух спросил, горя нетерпением перевести разговор на интересующую его тему:

– Вы ведь писали статью о Джиме Сэндхоу?

– Увы, она никогда не была опубликована. Ее вообще нет в печатном виде.

– Но ее можно как-нибудь прочитать?

– Это было так давно. В другой жизни. – Макс оглядел свой дорогой офис, словно бы намекая Джару на свои переменившиеся обстоятельства.

– Я встречался с Розой Сэндхоу, дочерью Джима, в университете. В летний триместр, перед тем, как она умерла.

При упоминании имени Розы лицо Макса изменилось, а нижняя губа сморщилась, как носик у пакетика молочного йогурта.

– Вы вроде бы виделись с ней один раз, – продолжил Джар. – На похоронах ее отца.

Макс вздрогнул:

– Я помню ее лицо: красивая девушка.

– О чем была ваша статья?

Макс сел и, достав откуда-то зубочистку, начал сосредоточенно ковыряться в коренном зубе. Прошло несколько секунд прежде, чем он выдавил из себя:

– У меня очень пылкое воображение, Джар. Сейчас я использую его, чтобы прогнозировать самые неблагоприятные варианты развития событий и предугадывать, чем они могут закончиться для моих клиентов. И клиенты ведутся, полагая, что мне можно доверять: ведь я выгляжу в точности так, как они себе представляют наемных писак с Флит-стрит.

Макс взмахнул одной ногой в воздухе, подтягивая брючину:

– А я все подошвы стер на прежней работе. И мог вообще без штанов остаться. Теперешняя журналистика – это только айпады и цифровое поколение двадцатилетних. Когда я был репортером, мой новостной редактор требовал только факты. Однажды мне выпал шанс написать стоящую статью – историю об отце Розы, но я не смог ее раскрутить. Не было доказательств.

– Доказательств чего?

Макс некоторое время молчал. А потом произнес:

– Я сожалею о Розе. Правда. Я бы не заявился на похороны ее отца, если бы не… А насколько хорошо вы знали Джима Сэндхоу?

– Мы никогда не встречались с отцом Розы. Он умер за месяц до начала ее учебы в Кембридже. Но думаю, что он работал в МИДе, в Политическом отделе.

Джар послал Максу хитрую, многозначительную улыбку – как журналист журналисту. Макс в ответ не улыбался, но его глаза сузились, словно он только сейчас начал воспринимать Джара всерьез.

– Розин отец был шпионом? Или даже еще более важной персоной? – спросил Джар. И стал пристально наблюдать за реакцией Макса, ища в ней хотя бы намек в подтверждение своих слов. Задавали ли ему когда-нибудь такие же вопросы? Если да, то Макс мастерски умеет притворяется, будто ему ничего не известно.

– Я отвечу вам коротко. Длинная версия моей истории, возможно, и застряла где-нибудь в пучинах даркнета, но я в этом сомневаюсь. Сайт, разместивший мою статью, был закрыт.

– Закрыт? Кем?

Макс поднял брови, как будто ответ на этот вопрос был слишком очевиден.

– Я учился в краснокирпичном Уорике. Оксбридж был не для меня. И, как мне думается, не для многих людей, учившихся там. Вы когда-нибудь просматривали статистику самоубийств в Оксбридже?

– Увы, не доводилось.

Макс яростно ковырял пальцем в ухе:

– Я считаю, что многие самые одаренные студенты страны – одновременно и самые несчастные.

«Роза в своем дневнике использовала точно такие же слова, когда цитировала Карен», – мелькнуло в голове у Джара.

– Мое внимание привлекли несколько конкретных случаев, – продолжал между тем Макс. – Когда тела самоубийц так и не были найдены.

«Жаль, что я не разыскал Макса раньше», – досадовал Джар. Но как он мог его разыскать? Он же не знал его имени. И ему никогда не попадалась на глаза статья Макса. Во время своего расследования Джар даже не помышлял заглядывать в даркнет: темная сеть всегда была для него запретной зоной, «исчадием» аморальности и порочности. Ему следует быть смелее.

– Там просматривались кое-какие совпадения – связи между самоубийствами и Розиным отцом. Не слишком значимые, но достаточные для того, чтобы их проверить. Свидетельства о том, что эти несчастные студенты встречались с ним за пару месяцев до своей «смерти». Я был уверен, что им дали шанс зажить другой жизнью. Только не мог этого доказать. Тело Розы ведь не нашли, так?

– Не нашли.

– У меня нет ключа к разгадке, Джар, если вы пришли ко мне за этим. Мои конспирологические теории только все усложняют и путают. Да и стоит ли бередить прошлое, которое лучше не трогать?

– Я готов рискнуть. Вы поможете мне найти Розу? – Джар выдержал паузу, глядя Максу прямо в глаза. – И возможно, у меня есть те доказательства, которые вы искали и не нашли.