Глава шестая
Пожар
– И что это? – спросила Белка, разглядывая лежащую на полу конструкцию.
– Плот, – пояснил Книжник.
– Это плот? – с недоверием переспросила она.
– Ну да… Надувной плот.
– Ты хочешь на этой штуке переплыть на другой берег? Книжник, ты рехнулся! Он же дырявый!
– Не дырявый, рассохся немного.
– Хм… Это ты называешь немного?
– Это я смогу починить.
– Нас уже ищут, – предупредила Белка. – А пока ты будешь чинить, так и найдут.
– Нам повезло, что Сити большой.
– Повезло, – согласилась она.
– Помогай, – попросил Книжник.
Он сел на корточки перед кипящим в железной посудине варевом и принялся его помешивать.
– Мне нужно кусков пять или шесть того же материала. Вот такого размера, – он показал размер. – Вырежи, пожалуйста…
Белка кивнула и потащила из ножен свой бритвенной остроты тесак.
– За час успеешь?
Тим покачал головой.
– Не знаю. Постараюсь. Как закончишь, проверь, откисла ли лебедка.
– Лебедка?
– Та штука, которую я смазывал. Нам же нужно будет спустить плот на воду.
– Лошадей ты тоже собираешься лебедкой спускать?
– Лошадей надо лаской, – сказал Тим, принюхиваясь к вареву. – Я пока не придумал, как мы их загоним в реку. Но мы их загоним.
Он снова помешал густую субстанцию, образовавшуюся в котелке, и удовлетворенно кивнул головой.
– Годится! Давай-ка сюда кусок!
Он смазал заплату своим вонючим варевом с одной стороны и прилепил ее на трещину на боковом баллоне плота.
Следующая заплата легла рядом с первой.
Книжник сейчас напоминал шамана, врачующего рану – та же сосредоточенность на своих внутренних ощущениях, быстрые точные движения…
– Поторопись, – попросил он Белку. – Клей густеет.
Заплата за заплатой, заплата за заплатой – больше десятка. Когда последняя латка легла на днище, Книжник не остановился – он заново разогрел клей на углях и принялся обмазывать края заплат снаружи.
– Скоро высохнет? – поинтересовалась Белка.
– Не знаю. Ты лебедку проверь!
– Уже иду…
Ручку на лебедке можно было прокрутить, хотя с трудом.
– Работает.
– Теперь ворота…
Белка попыталась распахнуть створки ворот, ведущих к реке, и не смогла – они словно срослись между собой… Хотя почему словно? Низ ворот ушел в землю сантиметров на пять, петли превратились в сплошную ржавчину, таким же рыжим налетом сковало и сами створки по всей длине соприкосновения и, если бы не механический домкрат, их было бы не открыть.
Вода давно разрушила бетонную площадку за воротами, выгребла из-под нее грунт, обрушила часть и продолжала подмывать берег.
– Скоро упадет, – Книжник попрыгал на бетонном козырьке, пробуя его на прочность. – Вовремя же мы пришли, Белка.
Река бурлила на остатках пирса, облизывая глыбы рухнувших вниз береговых подпорных блоков.
– И как мы спустим на воду твое творение? – спросила она. – Тут прыгать – дело дурное…
– Вон там, – ткнул рукой Книжник, показывая на место, где старый, заросший высокой гибкой травой проезд нырял в коричневатую воду. – Тележка здесь есть, лошади тоже. Докатим туда, погрузим продукты, загоним лошадей в воду…
– А дальше?
– Пройдем мосты, пристанем к берегу и…
Он улыбнулся.
– Только нас и видели!
– Хороший план, – отозвалась Белка с иронией. – Мы будем плыть, а в нас и в лошадей будут стрелять. Поверь мне на слово – стрелять они умеют неплохо. Я бы и дохлой мыши не дала за то, что мы выживем. До Мэйн-Бридж мы, возможно, доплывем, а дальше… Дальше поплывут наши трупы.
– Ну, на такой случай есть ночь, – возразил Книжник рассудительно. – Это – раз. Два – я думаю, что для успешного побега мы должны сделать отвлекающий маневр. И три – у нас все равно нет другого плана.
– И какой отвлекающий маневр мы сделаем?
– Как тебе небольшой пожар? – спросил Тим. – Интересно, любят ли в Сити пожары?
* * *
Отряд из пяти бегунов, посланный Додо на север, находился в шести кварталах от «Воздушного и водного аттракциона братьев Буковски» и уверенно шел по следу. Лошади Белки и Книжника оставляли за собой хорошо различимый след, который тянулся от места ночевки и до самой промзоны.
Старшего из преследователей все называли Грызуном и он не возражал. Сложно было возражать, если что в фас, что в профиль он походил на большую, ставшую на задние ноги крысу: неровные, выступающие вперед зубы, узкое лицо, широко посаженные глазки…
Грызуна красавцем не назвал бы даже слепой, но он был умен, жесток и быстр на расправу. Его уважали, побаивались и ценили – он прекрасно читал следы, наверное, лучше всех следопытов. Читал, как вынюхивал – склонив к земле покрытую редкой рыжей шерсткой головенку. Да у девятилетки в паху росло гуще, чем у него на макушке, но когда он становился на след, то его уродливая внешность уже ни у кого не вызывала ухмылок.
Грызун огляделся, потрогал мох, обильно затянувший стену, зачем-то размял зелень между пальцами, сморщил нос и сказал Несмеяну, стоявшему за его спиной.
– Они ищут какой-то дом.
Несмеян разменял уже семнадцать зим, но не годился младшему по возрасту Грызуну даже в подметки. Он был вечным вторым номером и, что делало его действительно ценным, прекрасно понимал, что он именно второй номер.
– Уверен? – спросил он.
Грызун кивнул.
– Они все время подходят ближе к зданиям на перекрестках, стараются рассмотреть таблички. Они умеют читать, это точно. Во всяком случае, кто-то из них…
– А их сколько?
– Двое. На лошадях. Лошади подкованные, фармерские.
Он говорил короткими предложениями, как рубил.
– Может, это и есть фармеры?
Грызун покачал головой.
– Нет.
– Что они ищут?
– Не знаю я, – раздраженно пролаял Грызун. – Сказал же… Дом какой-то ищут. Идут к реке. С хера ли мне знать? Тут домов тыщи!
– Ты же не умеешь считать до тыщи, Грызун!
– С хера ли мне уметь считать? Мне и так зашибись!
– Ладно, забили…
Несмеян знал, что злить Грызуна небезопасно, тот и характером походил на крысу – такой же злобный и мстительный. Беспощадный его забери, никто не удивится, если у Грызуна на заднице обнаружится тонкий лысый хвост!
– Далеко ушли? – спросил Несмеян, отводя взгляд.
Вокруг них возвышались дома. Много домов. Несмеян тоже умел считать, но максимум до двух полных рук, да и то с помощью пальцев на руках и ногах, но был уверен, что домов тут много больше тысячи и, кстати, был прав.
Здесь, на окраине, строения сохранились лучше, чем в Даунтауне. Высотки хуже двух-трехэтажек переносили испытание временем и погодой, так что развалин в центре было гораздо больше, чем на отшибе.
Грызун стал на колени возле примятой копытами травы, потрогал руками след, снова пошевелил ноздрями, словно притягивая к себе запахи, покрутил крысиной головенкой и выдал:
– Свежие следы. Часа три-четыре назад здесь прошли.
– Хорошо, – ответил Несмеян и покивал в подтверждение того, что все действительно идет неплохо. – Хорошо, что они выбрали эту дорогу и прижались к реке. Мы их возьмем, если они не умеют летать.
– Или плавать, – фыркнул Грызун.
– Плавать в быстрой воде? – ухмыльнулся Несмеян, но улыбкой эту гримасу мог назвать только тот, кто улыбок не видел никогда. – Это верная смерть.
Грызун повернул к Несмеяну свою острую мордочку и смешно хрюкнул, что должно было означать «во, прикол!».
– Лучше убить их до того, как они утонут.
Он махнул рукой, приказывая троим рядовым бегунам приблизиться.
– Выходим к реке, – приказал он, – и топаем по берегу. Глаз с друг друга не сводим. Что-то подозрительное – стреляем. Шуршит – стреляем. Двигается – стреляем. Наших тут нет. Нам пленные не нужны…
Бегуны молчали и смотрели на что-то за его спиной. У одного из них от удивления приоткрылся рот.
Грызун бросил взгляд через плечо и тут же стремительно повернулся.
В стороне реки клубился черный дым, взлетали вверх искры. Внезапный порыв ветра принес вонь пожара, мгновенно перекрывшую все остальные запахи.
Через несколько секунд Грызун уже смотрел на пламя с крыши – он взлетел по щербатым ступеням, не чувствуя под собой ног. Дом был невысок и полного обзора у Грызуна не получилось, но и первого взгляда было достаточно, чтобы понять – ветер гонит огонь в их сторону, в сторону Даунтауна.
Зря в племени радовались нынешней сухой и теплой осени – прогретые летним солнцем дома горели как спички, а хуже всего было то, что горела трава, а от нее и молодая поросль деревьев, и низкорослые кусты, заполнявшие переулки. Это было хуже пожара в лесу. Гораздо хуже. Сгоревший лес вырастет вновь, а вот сгоревшие дома…
– Вот дерьмо… – выдохнул Грызун, и трижды повторил: – Дерьмо, дерьмо, дерьмо!
– Лучше не скажешь, – кивнул Несмеян, и поправил на плече автоматный ремень. – Но мы же не побежим?
– С х. ра ли нам бежать? – фыркнул Грызун и осклабился. – Пусть другие бегают.
* * *
Бутылка, описав дугу, упала в оконный проем и за ним тут же полыхнуло багровое пламя.
Книжник поднял обслюнявленный палец вверх, проверяя направление ветра.
– И в этот! – приказал он, показывая на дом с проваленной крышей. – Зажги его сверху, Белка!
Зазвенело стекло и по старой заросшей крыше побежали языки пламени.
Упфф!
Огонь вздохнул, облизывая долгожданную трапезу, весело затрещал, перемалывая высохшее дерево, и заплясал на трухлявых балках свой боевой танец.
– И траву поджигай! – крикнул Книжник.
Бутылка, заполненная смесью вонючих едких жидкостей из стеклянных бутылей, стоявших внутри ангара, и загустевшего старого топлива из цистерны, покатилась по земле, разбрызгивая быстрое пламя.
Трава занялась мгновенно.
Белка смотрела на дело их рук с восхищением.
Огонь, пущенный хитрым челом Книжником, не только отсекал от них погоню. Поднявшийся осенний ветер гнал пожар в сторону Даунтауна.
– Хороший план, Книжник, – с одобрением произнесла Белка.
Огонь, разгоравшийся в одном из подожженных ими домов, нашел себе добрую еду: что-то пыхнуло и пламя внезапно взлетело к небесам, окруженное густыми клубами серо-черного дыма.
– Десять домов, – Тим с довольной улыбкой почесал нос. – Десять пожаров. И каждый из них может уничтожить Сити. Что бы ты спасала в первую очередь? Какой бы тушила? Учитывая, что через несколько часов, как раз к ночи, тут будет гореть все…
– О! Теперь я вижу, что это действительно хороший план!
– Можешь поверить, – сказал Книжник спокойно, – им станет не до нас.
– Уходим, – скомандовала Белка.
Рыжая мордочка Друга высунулась из ее капюшона. Бельчонок, словно заядлый курильщик, глубоко втянул едко пахнущий воздух, сухо, с отвращением, кашлянул и тут же шмыгнул обратно.
* * *
Айша заметила дым над городом, только когда ее отряд въехал на Баттерфляй – многоуровневую эстакаду, по которой когда-то авто попадали на мост.
Парковые, впервые увидевшие такую громадину, явно почувствовали себя не в своей тарелке. Они вообще начали паниковать, едва войдя в Даунтаун Сити. Что с них взять? Дикари! Вот поглядев вблизи на настоящий Даунтаун, который начинался в нескольких милях к юго-востоку по тут сторону Мэйн-Бридж, можно было действительно тронуться умом! Там до сих пор остались стоять несколько настоящих башен высотою в полсотни этажей – рай для смотрецов, дающий обзор на много миль вокруг.
Жрица усмехнулась.
На ту сторону еще предстояло попасть. Желательно живыми.
Бабах выскочил навстречу отряду из-за бетонного парапета, словно кролик из зарослей.
Айша не вздрогнула, сумела сохранить спокойствие, подобающее положению, хотя это было нелегко, а вот Додо отреагировал, да так, как и положено телохранителю Первой жрицы: не успел Бабах сделать еще один прыжок, как ствол обреза уже смотрел ему в грудь, а Додо своим огромным крупом уже загораживал Айшу от не в меру шустрого минера.
Краем глаза жрица засекла и то, как встретили появление Бабаха Бегун со товарищи – вполне достойно, надо сказать. Автоматы в один миг развернулись в сторону опасного гостя, стрелки прикрыли Бегуна с боков и спины, защищая от возможного выстрела. В общем, охотники оказались слажены не хуже группы разведчиков из Сити, и Айша подумала про себя, что никогда нельзя недооценивать противника. Или союзника.
Она невольно ухмыльнулась.
Это уж как получится…
Бабах уперся взглядом в наставленные на него стволы, замер и поднял руки вверх, показывая, что безоружен.
Айша махнула рукой – свои, не стрелять! Додо отступил, открывая дорогу, и Бабах, едва ли не взвизгнув от радости, подскочил поцеловать стремя.
– Живи вечно, Айша! – проворковал он, нежно глядя на жрицу снизу вверх и снова поцеловал стремя.
Минер был низкорослым, кудлатым, его широко расставленные глаза глядели на жрицу с искренней любовью и восхищением.
Айше нравилось, когда на нее так смотрели. Она любила видеть в глазах подданных собачью преданность, смешанную с откровенным желанием.
Бабаху недавно исполнилось тринадцать зим и он уже два года как был минером – талантливый чел, что говорить. Больше он ничего не умел – ни охотиться, ни строить, ни готовить, но ставить растяжки да придумывать разные хитрые ловушки со взрывчаткой или гранатами был мастер. Он считался старшим по охране Мэйн-Бридж и никто из племени даже в дурном сне не сунулся бы на мост без его сопровождения. Если, конечно, не желал раньше времени встретиться с Беспощадным.
Айша наклонилась в седле, потрепала Бабаха по кудлатой, давно не мытой голове и тот немедленно расцвел широкой улыбкой.
Как все минеры, Бабах носил на лице и теле множество шрамов, но пальцы и глаза у него были на месте, а значит, он был хорош в своем деле. Правда, когда-то шальной осколок рассек ему щеку, выбив зубы с одной стороны, и лицо сделалось ассиметричным и в придачу рябым от въевшихся в кожу крупинок сгоревшего пороха, но, и до этого минер красавцем не был, так что ранение общей картины не меняло.
– Живи вечно! – повторил Бабах, держа Айшу за лодыжку.
Пальцы у него были горячие и липкие от пота, но жрица продолжала улыбаться и ногу не убрала.
– И ты живи вечно, Бабах, – ответила она, добавив в голос нежности. Это действовало безотказно. – Что там смотрецы?
– Смотрецы говорят, что на той стороне сегодня трое стрелков, – отрапортовал минер. – Ты хочешь, чтобы я поговорил с ними?
Айша кивнула.
– Да. Попроси их… Нам нужен кто-то из их Вождей…
– Самый главный из Вождей, – вмешался Бегун. – Не кто-то, жрица, а тот, кто всем командует…
Минер скользнул по нему взглядом, словно по пустому месту.
– Кто это, Айша? – спросил он. – Я его не знаю. У него есть право говорить при тебе?
– Это наш новый союзник, Бабах, – Айша привстала на стременах, стараясь разглядеть странно помутневшее небо слева. – Мы договорились действовать вместе…
– А… – протянул минер, сморщив нос. – А я-то думаю, что тут делает живой парковый? И эта фармерская деревенщина…
Как все жители Сити, он с презрением относился к чужакам.
– Полегче, – оскалился Резаный.
В глазах у фармера начала закипать ярость. Рядом с ним тут же как из-под земли вырос такой же злой Облом.
– Ты кого назвал деревенщиной, ублюдок? – прошипел он, хлопая ладонью по кобуре. – Ты кого назвал? Меня?
– Тихо!
Бегун поднял вверх руку.
Говорил он негромко, но по интонации было понятно, что он имеет право приказывать. Даже Резаный это понял и отступил на шаг, демонстрируя смирение и покорность приказам, только верхняя губа у него подергивалась, обнажая крупные желтые зубы и желание вцепиться обидчику в горло.
– Ты, кудрявый, осторожнее, – процедил Бегун, не повышая голоса, и сплюнул с презрением. – Мы договорились о мире со жрицей, а не с тобой, чувак…
– Я – чел, а не какой-нибудь тин, – Бабах облизнул узкие пересохшие губы. – Я минер, который открывает и закрывает дороги. И ты не проживешь и минуты на этом мосту без моей помощи. Поэтому не говори со мной так, чувак, а то я немного ошибусь, когда буду проводить тебя на ту сторону.
Он шмыгнул носом и обвел взглядом вновь прибывших, и по тому, как он смотрел, было понятно, что никого из приезжих он не боится.
– Приказывай, Айша, – сказал он, отпуская стремя. – Скажи мне, что тебе нужно, и я скажу, как это сделать.
– Нам нужно на ту сторону, Бабах.
Минер кивнул и отступил на шаг, чтобы уйти.
– Погоди, Бабах…
– Да, жрица…
– Нам не просто нужно перейти через мост. Нам понадобится помощь. Попроси, чтобы ко мне на встречу пришел Косолапый. Скажи, что я хочу говорить с ним.
По лицу Бабаха пробежала странная тень, край рта дернулся, словно от тика, но он совладал с собой.
– Да, жрица…
– Бабах… – снова позвала Айша и добавила негромко: – Я помню, что было в последний раз, если ты об этом…
– Я тоже помню, – ответил Бабах так же вполголоса, и посмотрел Айше в глаза. – В этот раз, жрица, все может быть хуже худшего. Косолапый никогда ничего и никому не забывает.
Он отступил, достал из-под груды мусора спрятанную палку с привязанной рваной белой тряпкой и зашагал прочь, размахивая импровизированным флагом над головой. Шел он странно, можно сказать, смешно – подпрыгивая без всякой видимой причины, делая странные боковые шаги, но уверенно продвигался к баррикаде из разного мусора, преграждавшей путь где-то посередине моста.
– Гы… – расплылся в улыбке Облом. – Чё это он прыгает, как кузнечик? Головой поехал?
– Мост заминирован, – отозвался Бегун. – И с этой стороны, и с той… Так что кончай ржать… Скоро сам так прыгать будешь!
Резаный посмотрел на Облома и едва заметно покачал головой.
– Вам прыгать не придется, – вмешалась Айша. – Если Бабах договорится о встрече с Косолапым, то на нее поедем мы с Додо.
– Еще чего, – возмутился Бегун. – Ты нам не доверяешь?
– Я вам не доверяю, – кивнула Айша. – Но это ничего не значит. Вот то, что вам не доверяет Бабах – это гораздо хуже… Как бы мне не пришлось соскребать вас, союзнички, совком с бетона.
Она улыбнулась, представив себе описанный процесс.
– И еще… Весь мост пристрелян, в меня снайперы точно палить зря не станут, а вот в тех, кого Косолапый впервые видит… В общем, челы, я лично гарантий вам не дам, но можете попробовать. Беспощадный всегда ждет неподалеку!
– Спасибо, – улыбнулся Бегун, но глаза у него стали недобрые. – Я пока воздержусь.
Несколько минут они стояли молча, наблюдая, как Бабах говорит с кем-то по ту сторону баррикады, а потом минер запрыгал обратно.
– Ну? – встретила его вопросом жрица.
– Ему передадут.
– Отлично.
– Не то, чтобы очень хорошо, – поморщился Бабах. – Косолапого нет поблизости. За ним пошлют.
– И?
– Не раньше завтрашнего утра. Или позже.
За спиной у Бегуна в полголоса выругался Облом.
– И ты не спросил кого-нибудь другого? – В голосе Айши звучали озабоченность и раздражение.
– Почему же? Спросил, – пожал плечами минер. – Но там тоже помнят твой последний приход, Айша, так что среди челов из Тауна дураков нет. Они боятся тебя, жрица!
Он осклабился, облизывая Айшу взглядом так, что она буквально ощутила на своей коже его шершавый мокрый язык.
– Что, забери вас всех Беспощадный, тут было в последний раз? – не выдержал Бегун.
– Разговор по душам, – Айша погладила лошадь между ушами и та тихонько заржала в ответ на ласку. – Мы с вождем Тауна по душам поговорили, но Косолапому повезло.
– И нам повезло, – сказал Додо серьезно. Ему явно было не до улыбок. – Повезло, что тебя не разорвало на части! Прошу тебя уйти с моста, жрица. Нам скажут, когда Косолапый появится.
Айша привстала на стременах, разглядывая дым, который теперь был ясно видим слева.
– Это у нас что? – спросила она. – Пожар?
– И не один, – Резаный прикрыл глаза ладонью. – Горит в трех-четырех местах.
– И сильно горит, – добавил Бегун. – Вижу руку пожаров. Может, руку и два пальца.
– Далеко, – махнул рукой Додо.
– Это вверх по реке, – вмешался Облом. – И ветер дует на город.
Он был серьезен и сосредоточен, причем стал таким только что.
– Когда мы сюда пришли, – добавил он, – пожаров было вдвое меньше… Так что это недалеко. Огонь идет на наш старый лагерь.
Облом покрутил в воздухе обслюнявленным пальцем.
– И сюда он тоже идет.
– Это Белка, – процедил Бегун сквозь зубы. – Это все устроила она! Она и эта тварь – Книжный Червь.
– Хороший план, – Айша снова пересчитала очаги пожаров и рассмеялась. Смех получился несколько натужным, лицо жрицы достаточно красноречиво говорило о том, что она в бешенстве. – Просто отличный план для лесной дурочки. Заставить нас тушить пожар, а самой хозяйничать под носом. Послушай, Парковый, я начинаю любить ее все больше и больше!
Бегун ухмыльнулся углом рта и негромко сказал так, чтобы его слышал только Резаный:
– Ты давно ее любишь, Айша… Я знаю…
– Что ты сказал, Парковый? – спросил Додо, поворачиваясь к ним.
– Хорошо, что у нас общие враги, Додо, – ответил Бегун, ни на секунду не задумавшись, изобразив энтузиазм не только голосом, но и мимикой. – Я рад, что у меня в союзниках Великая Жрица Сити!
Додо глядел на Бегуна и Резаного без тени симпатии, как дикий кот глядит на крысу до того, как проголодался. Потом он кивнул и отвернулся.
Айша скомандовала и двое ее гонцов сорвались с места и скрылись в переулке.
Додо подошел к жрице и взял ее мерина под уздцы.
– Стремный чел, – едва слышно сказал Резаный. – Я его не боюсь, просто хочу убить.
– Ага, – кивнул Бегун. – Что-то мне кажется, что он тоже хочет тебя убить. И меня заодно.
– Нам надо держаться вместе, Бегун. Я им не доверяю…
– Да уж… – прошептал Бегун. – Тут ты прав! Я болотному снейку доверяю больше, чем этой паре.
– Нужно составить план… – начал Резаный.
– Есть одна проблема, – перебил его Бегун.
– Какая? – спросил Резаный с недоумением.
– Я не доверяю никому, фармер. Никому, означает в том числе и тебе.
* * *
Полуспущенный на воду плот энтузиазма не вызывал.
Заплат было многовато, а места за высокими бортами не столько, сколько хотелось бы. Хорошо, что груз теперь состоял из нескольких железных ящиков, к которым Книжник привязал пластиковые шары со смешным названием «буй». Конечно, пришлось повозиться и с упаковкой, и с плотом, и с железными листами, которые Книжник разместил вдоль бортов.
– Это только от дроби, – резюмировала Белка, осмотрев «броню». – И от мелкого калибра.
– Смотря с какого расстояния, – возразил Книжник.
– Для стрелков – без разницы. Я сама видела, как они с полумили убили человека, который в это время прятался за старым каром.
– Через полчаса будет темно и в нас станет трудно целиться.
Он закашлялся.
– Смотри-ка… Как горит!
Огонь бушевал в пяти блоках от них и становился сильнее с каждой секундой. Горело полукругом, как они и рассчитывали, и вечерний ветерок гнал пламя от них в сторону Мэйн-Бридж и Даунтауна. Старые дома весело пылали, огонь полз по лианам, по шершавым стволам дикого винограда, прыгал с балки на балку…
– Сильнее, чем я хотел, – прошептал Книжник. – Это не потушить ведрами. Мы можем сжечь город…
Белка пожала плечами.
– И какая тебе разница?
– Тут живут люди, Белка…
– Если эти люди тебя поймают, то сожгут живьем. Так что переживай о ком-то другом, а не о них. Кончай болтать, я пошла за лошадьми…
Книжник посмотрел на огонь, который уже лизал стремительно темнеющее небо, потом перевел взгляд на закат цвета крови, на клубы черного дыма, на кружащие повсюду хлопья серого пепла и искры, взлетающие столбом от очередной рухнувшей крыши…
Пожар был слышен, несмотря на расстояние – пламя ревело, с грохотом падали балки и с треском выстрелов лопалась пережившая десятки безлюдных лет черепица.
Борта плота держали воздух, Книжник в очередной раз проверил свою работу, погрузив одну из заплат под воду на несколько минут – на короткое плавание (а длинное им не светило при любом раскладе) хватит с головой. Черная вода в реке вскипала пеной у берегов, отражения пламени бродили по ней, как солнечные зайчики по пепелищу, и Книжник, не удержавшись, сунул в воду кисть. Пальцам стало холодно, но кожа не немела.
Книжник поднялся, отряхивая с рук влагу, вытер ладонь о штаны, повернулся и замер.
В десятке футов от него, на бетонном моле, стоял чел с грустным, как морда усталого фармерского мула, лицом, и его автомат смотрел в сторону Книжника. Оружие грустный мул держал с небрежностью чела, который умеет с ним обращаться, такие вещи Книжник замечал сразу.
– Мне поднять руки? – спросил Книжник.
Страшно почему-то не было, было очень обидно.
Грустный кивнул головой и Тим поднял руки.
Его дробовик лежал у парапета, там где пандус, по которому они с Белкой вытащили лодку, заканчивался. С таким же успехом он мог лежать на другом берегу реки. Сзади, за поясом, был пистолет, но Книжник прекрасно понимал, что у него нет ни одного шанса воспользоваться оружием.
На берег уже наваливались сумерки, мерцал и наливался красным горизонт и отчетливо виделись искры, которые ветер поднимал над пожарищем. Тим не слышал Белку, а ведь лошади стояли совсем рядом. Он не видел ее, а ведь она должна была уже вернуться. И это было здорово! Значит, ее еще не достали те, кто пришел с этим грустным челом. Значит, она жива и прячется!
Рядом с грустным как из-под земли нарисовался невысокий, тщедушный чел с острым, вытянутым вперед личиком и редкими волосенками на черепе.
– Привет! – сказал он, скользнув по Книжнику холодным равнодушным взглядом, и сел на корточки на краю пирса, положив автомат на колени. Грустный остался стоять. – И где твой друг, чел?
– Какой друг? – спросил Книжник.
– Тот, кто был с тобой…
– Я один…
– С хрена ли ты один? – скривился тщедушный и странно повел головой вперед-назад. – Когда вас двое!
Вылитая крыса, которая принюхивается. Книжник понял, кого напоминает этот чел – именно крысу.
– Заканчивай трындеть, – продолжил чел. – Я по следам вижу, что вас двое. Куда пошел второй?
– Отлить, – ответил Тим, немного подумав.
– Ага, – кивнул Крыс. – Чё-то долго он у тебя отливает.
– Ну, это как получится… – резонно заметил Тим. – Можно я руки опущу? Чего стою, как дурак? Дробовик все равно там валяется.
– Постоишь… – сказал Крыс. – Что-то ты смелый сильно… Может, колено тебе прострелить?
– Зачем мне в колено стрелять? – переспросил Книжник. – Я ж идти не смогу!
– А с хера тебе ходить? – осклабился Крыс. – Сейчас Несмеян в тебя шмальнет и тут же в воду кинем, чтоб не вонял тут.
Книжник стоял и прислушивался, делая вид, что спокоен, на самом деле он изо всех сил старался скрыть дрожь в коленях, которые вдруг стали гибкими и так и норовили подломиться. Было очень страшно. Страшно, потому что он не понимал, что делать, он не знал, где Белка, которая должна прийти и спасти его от этих челов. Больше всего на свете ему хотелось исчезнуть, испариться, провалиться под землю…
Пистолет за спиной обжигал ему крестец и ужасно хотелось помочиться, просто до боли. Даже когда его изгнали из племени, даже когда они с Белкой бежали по вонючим трубам в Парке, он не чувствовал себя таким беспомощным. Оказывается, бояться и действовать вовсе не одно и то же, что просто бояться.
– Слышь, Грызун, – сказал чел с грустным лицом. – Мы его здесь кончим или к жрице отведем?
«Грызун, – подумал Книжник. – Здорово я угадал, вылитая крыса».
Грызун задумался, не сводя с Тима неприятного голодного взгляда.
– Возьмем с собой, – решил он. – Эй! На колени стал! Руки за голову!
Ноги у Книжника подогнулись сами собой, так что команду он выполнил споро. Прямо за его спиной располагался плот, загруженный, готовый к отплытию, шумела вода. В сумерках от нее тянуло сыростью и холодом. В голове Книжника один план чудесного спасения сменял другой, но все они неизменно заканчивались его агонией под громогласный аккомпанемент автоматных очередей. Вот он бросается назад и прыгает в плот, прячась за ящиками, меткими выстрелами кладет и Грызуна, и Грустного…
– Несмеян, вяжи его! – приказал Грызун.
Что-то негромко хлопнуло, потом раздался странный чихающий звук и громко, очень громко заржали испуганные кони.
И Грызун, и Несмеян повернули головы на шум, а Книжник на миг замер от привалившего счастья, а потом так быстро, как только мог, вытащил из-за спины здоровую пушку, которая уже прожгла ему зад.
В сумерках Тим, как все близорукие, видел неважно, но расстояние было невелико, вот только ствол ходил ходуном – страшно дрожали руки. Краем глаза Книжник увидел скачущих лошадей, между которыми втиснулась Белка, немыслимым образом зацепившись за седло ногами, в руках у нее был автомат.
Несмеян навел на лошадей свое оружие, но притаившаяся между крупами Белка была ему невидна, и он замер в раскорячку, не решаясь палить по ценным животным, каждое из которых стоило здесь, в Сити, целое состояние.
А Грызун заметил движение Книжника, когда было уже поздно, Книжник нажал на спусковой крючок, но пистолет не выстрелил…
Тим нащупал предохранитель, инстинктивно заваливаясь на бок, потому что Грызун такой ошибки не сделал. Ствол его автомата плюнул огнем, и пули прошли в сантиметрах от падающего Тима, под углом ударили в железный лист импровизированной брони и с визгом срикошетили.
Пистолет в руках Тима дернулся, выбрасывая кусок свинца – раз, второй, третий…
Стрелок из Книжника был такой же, как и драчун, но один раз он все-таки попал, правда не в Грызуна, а в Несмеяна. Пуля снесла тому затылок, он рухнул лицо вниз, прямо на своего некрупного командира, сбивая ему прицел. Вторая очередь Грызуна ушла выше цели и Книжник резво, словно всю жизнь так бегал, помчался на четвереньках к пандусу, где лежало его оружие.
Лошади уже выскочили на пирс, сбились с шага, и Белка вылетела из своего убежища, едва не угодив под копыта и, как выяснилось, вовремя выпала. Сбоку по лошадям ударили в два ствола и пули смертоносным бичом хлестнули по бедным животным. Кобыла, на которой всю дорогу ехала Белка, полетела кубарем через голову, а второй лошади очередью перебило заднюю ногу, и она завалилась на бок, потеряв равновесие.
Лошади кричали умирая, как олени, которых парковые загоняли в лесу – это был жуткий звук, смесь ржания и стона.
Книжник схватил свой дробовик и шмыгнул под пирс, словно испуганный кот, только куда менее ловкий. Он зацепился за торчащую ржавую проволоку и загремел по битым камням головой вперед, едва не потеряв пистолет и не лишившись передних зубов. Прямо за ним загрохотало, пули выбили пыль из старого бетона, зацокали рикошеты.
Стреляли слева, значит их четверо…
– Трое, – поправил он себя.
К горлу подкатило, когда он вспомнил, как брызнул в стороны мозгами затылок грустного чела. Но блевать было некогда. Стараясь слиться с густыми тенями, Книжник прополз несколько метров, ободрав колени об острую крошку, и залег между двумя кусками рухнувшей опоры, выставив ствол дробовика в сторону врага.
В поле зрения виднелась умирающая лошадь – она лежала на боку, дергая ногами и выгибая под немыслимым углом шею в бесплодных попытках подняться. Он видел плот – и плот был целым, борта сохраняли форму. Значит, Грызун в баллон не попал – взял выше.
Что происходило вверху, над ним, Книжник не видел, покосившийся пирс накрывал его как крышкой, но на фоне все еще светлого, подсвеченного пожаром неба с края погрузочной площадки что-то капало.
Что-то густое и тягучее, как растопленная на костре смола.
За спиной что-то зашуршало, Книжник в тревоге закрутился, как горящий волос в языке пламени, но тут же выдохнул с облегчением – это был всего лишь рыжий Друг, пробиравшийся к нему через нанесенный рекой мусор, сухие водоросли и гнилые палые листья, заброшенные сюда ветром. Зверек был мокрым, взъерошенным, грязным и, судя по раздраженному пощелкиванию, злым. Наверное, падать с лошади вместе с хозяйкой ему не понравилось.
К Книжнику на плечо он не пошел, устроился рядом, скаля желтые передние зубы. Тим развернулся, стараясь понять, с какой стороны теперь может прийти опасность, но обзора не было – единственный участок, который он мог контролировать, располагался прямо перед ним. Утешало одно – если не мог видеть он, то, скорее всего, не могли видеть и его. Идеальная лежка. Только вот отлеживаться Книжник не собирался.
Книжник подобрался поближе к краю пирса, держа дробовик наготове. Отсюда можно было разглядеть приоткрытые ворота ангара, растрескавшуюся под напором травы и сырости бетонную площадку и… тело, лежащее поперек вросших в землю рельс для тележки.
На спине у покойника виднелся камуфляжный ранец, вывернутые ступни были одеты в совсем новые ботинки на пружинящей подошве, рядом валялся короткоствольный автомат. Сумерки были настолько густыми, что Книжник мог и не рассмотреть покойника, но свет от горящих домов наполнял все вокруг мерцающим алым свечением и желтые подошвы ботинок буквально бросались в глаза.
Слева прогремели выстрелы, Тим сжался, а потом понял, что стреляют не в него. Над головой забухали шаги, снова ударил по ушам грохот и послышался стон. Книжник досчитал про себя до трех и выскочил из укрытия. Что-то шевельнулось на границе видимости и Тим пальнул в ту сторону наугад. Картечь с чавканьем вошла в чью-то плоть, раздалось фырканье, хрип и Книжник понял, что добил одну из лошадей.
Три молнии блеснули справа – три выстрела подряд, один за другим, и с крыши ангара полетела вниз черная тень, рухнула на прогнивший жестяной козырек над входом, и вся проржавевшая конструкция обрушилась.
Тим метнулся было к телу, но, когда раненый заверещал, сообразил, что это не Белка, а еще один чел из группы Грызуна, и порскнул прочь со всей возможной резвостью. Невидимый для него стрелок всадил очередь в то место, где он должен был находиться, если бы продолжал бежать к упавшему, и тут же перенес огонь на улепетывающего со всех ног Книжника.
Тима спас сгнивший остов пикапа, вросший в землю неподалеку от остатков лебедки. Книжник рыбкой сиганул за перекошенный кузов и залег, прикрывая голову руками. Пули простучали по железу, поднимая в воздух чешуйки старой краски. Деревянная внутренняя обшивка кузова треснула, полетели щепки, но второй борт стал для свинца непреодолимой преградой. Книжник выдохнул и осторожно поднял голову. Прямо перед ним торчали желтые подошвы ботинок – еще один труп. Тим привстал на локтях – местный, на этот раз с перерезанным горлом. Значит, их было пятеро. На подошве правого ботинка покойника блестела смазка, которой Книжник мазал направляющие в воротах ангара два часа назад. Похоже, Белка вспорола ему глотку, когда он выходил из склада. Мертвый чел был немаленьким, раза в два крупнее Белки, а также выше, шире и плотнее Книжника.
Однако…
Книжник сунул дробовик в щель между бетонными плитами и подтянул к себе автомат мертвеца. Проверил магазин и патрон в стволе, потом выглянул из-за кузова и тут же спрятался обратно, как испуганная болотная черепаха в панцирь.
Упавший с крыши раненый больше не шевелился и не стонал. Было тихо, но это была обманчивая тишина – кто кого перехитрит. Книжник снова пересчитал убитых. Один на его счету. Еще один лежит тут. Третий, тот что летел с крыши, сбитый точным выстрелом, только что умер или потерял сознание. Грызун был жив, но в него палил не Грызун – кто-то, кто заходил другой стороны. Двое живы. Если он останется здесь, то эти двое против одной Белки…
Очень не хотелось выползать из убежища, но придется.
После пережитого несколько минут назад ужаса Книжник чувствовал себя спокойным. Ну почти спокойным! Руки все-таки дрожали…
Он перевел дыхание. Теоретически он знал, что надо делать – для начала оценить обстановку. Тим отполз подальше от покойника, припал к земле и окинул взглядом поле боя, не поднимая голову над краем старого кузова.
Слишком много теней, а тень – надежное убежище для засады. Можно спрятаться, стать невидимкой, сидеть тихо и выстрелить в спину при первой возможности. Но если это понимает он, то понимают и все остальные. Вот все и сидят в своих норах, ждут ошибки противника. Нужно заставить врага раскрыться… Например, открыть огонь.
Книжник сглотнул загустевшую слюну.
Если бежать достаточно быстро…
Он снова сглотнул и слюна едва прошла через сузившееся горло.
Если бежать достаточно быстро, то, наверное, можно… остаться в живых.
А Белка – он не сомневался, что она притаилась где-то поблизости – засечет этих двоих по вспышкам и…
План был так себе. Проблема заключалась в том, что никакого другого плана у Тима не было. Он лег на спину и прижал трофейный автомат к груди.
Болели сбитые колени и локти, ныла спина и саднила рука, которую он ободрал при падении.
Жаль, он так и не научил Белку читать. Без дневника она никогда не найдет путь в Лабу.
Тим перевернулся на живот, потихоньку стал на четвереньки, стараясь делать это осторожно, чтобы зад не торчал над укрытием… Пора.
Небольшой, но увесистый камень попал ему в плечо, и Книжник с перепугу распластался на земле, крутя стволом во все стороны, а спустя несколько секунд увидел Белку. Она на миг показалась в проеме ворот так, чтобы он ее заметил. Тим встретился с ней взглядом и Белка, перед тем, как снова нырнуть в тень, покачала головой – не вздумай!
Потом из ворот ангара выкатилась бутылка. Пущенная уверенной рукой, она преодолела пятнадцать футов, отделявших Книжника от ворот, и он легко поймал послание от спутницы. За старым стеклом плескалась густая жижа, из горлышка свисала жгутом мокрая остро пахнущая тряпка – все как он учил.
Снова мелькнула тень, и Книжник остановил еще одну бутылку поцарапанной рукой, а по воротам и стене ангара хлестнула короткая очередь – кто-то все-таки держал здание под прицелом.
Возможно, план Белки и хорош, только вот куда кидать бутылки с жидким огнем? Книжник не видел противника – он мог только определить направление, откуда стреляли, а этого явно недостаточно…
И тут до него дошло.
Белке не нужно было, чтобы он достал стрелков зажигательными бомбами, ей нужно было, чтобы пламя закрыло ворота от посторонних глаз, хотя бы ненадолго. Тогда он сможет добежать до ангара, а там они уж что-нибудь придумают…
Книжник пошарил по карманам и, холодея от мысли, что мог выронить, пока бегал и прыгал, извлек из куртки камень-огневик и железное кресало.
Пропитанная скисшим топливом тряпка не хотела загораться, тогда Книжник поджег трут, раздул малиновый жаркий огонек и поднес к нему фитиль. Тряпка занялась, жидкое пламя полыхнуло на поверхности стекла и Книжник, обжигая ладони, кинул бутылку на землю между ангаром и пирсом. Стекло звякнуло о старый бетон, но не разбилось.
Книжник ждал чего-то подобного, он навел ствол на пламя и потянул спуск.
Ду-ду-ду! Три пули ушли в молоко, как в белый свет. Тим снова прицелился.
Ду-ду-ду! На этот раз он даже рассмотрел, куда попали пули. Недалеко, но явно не в бутылку!
Книжник помянул Беспощадного, прижался щекой к прикладу, стараясь вспомнить, чему его учили…
Ду-ду..
Блямб! Третья пуля угодила в бутылку, огонь плеснул во все стороны и алая жаркая клякса вспухла, разбросав щупальца во все стороны.
Тим поджег второй фитиль и засадил бутылкой в край кузова в нескольких футах от себя. Для этого пришлось привстать и невидимый стрелок мгновенно открыл по нему огонь, но вставшее на пути пуль пламя закрыло Книжника от врага.
Пятнадцать футов от убежища до ангара. Книжник вскочил, но тут же рухнул обратно под градом пуль. Били в два ствола. Кучно, надо сказать, били. Пуля оцарапала Тиму плечо, вспоров ткань куртки.
Пламя горело ярко, но топливо выгорало очень быстро – стало жарко, деревянная часть кузова запылала, несмотря на сырость. Времени не было. Выгорит железное корыто от пикапа, погаснет разлитый по земле бензин – и все: они не дадут даже головы поднять. Тим лежал, уткнувшись носом в желтые подошвы убитого…
Убитого. Убитого!
Книжник перевалил тело себе на спину. Труп оказался тяжелым, и подниматься с телом на плечах было дико неудобно, но ему помогал страх смерти, разлившийся по жилам волной – обжигающий, как огонь, а, может быть, даже более жаркий!
Весил убитый фунтов на сорок больше Книжника и бежать с таким грузом было очень тяжело, но Тиму казалось, что он летит к воротам, как тот самый злополучный олень в день роковой охоты.
Книжник едва сделал первые три шага, как в труп попала пуля. Тиму показалось, что ему в спину врезали кулаком. Он едва не сбился с шага, путаясь в заплетающихся коленях, но удержался на ногах – цель была близка. В проеме ворот появился автомат Белки, на конце ствола полыхнуло и очередь пронеслась правее Книжника. Он подумал, что стрельба Белки сбивает прицел противнику, но тут же убедился, что неправ – в тело мертвеца влетела очередь, а Тим таки упал на колени, заорав от боли. Одна из пуль пробила защищавшую Книжника мертвую плоть и впилась под правую лопатку.
Книжник снова встал и преодолел последние пять шагов до ангара, качаясь из стороны в сторону, как лоза под ветром. Он поскользнулся на обильно смазанных направляющих и полетел носом вперед, и вовремя – пуля, вылетевшая из алой тьмы, попала его мертвому защитнику в голову и содержимое черепа хлюпнуло Тиму за воротник. Он не успел рухнуть на бетонный пол – Белка поймала его за рукав и рванула в сторону, уводя из-под огня. Покойник слетел с плеч Книжника и замер посреди проема, а Тим с Белкой упали на мешки с каким-то полусгнившим мусором, складированные под стеной.
– Живой? – спросила Белка.
Она вскочила мгновенно, а Книжник все еще пытался понять, где у него ноги, а где голова. Под лопаткой было мокро и кололо нещадно.
– Спина, – выдавил он. – Зацепило.
– Покажи.
– Да, не видно ж ни хрена…
Белка молча задрала ему куртку вместе с рубахой.
– Ты смотри, везучий…
Он услышал шорох стали о ножны и понял, что в руках у Белки нож, потом стало больно так, что он застонал.
– Держи.
На ее грязной ладони лежала пуля – смятый окровавленный кусок свинца.
– Погоди. Можешь орать, если хочешь!
Книжник взвыл.
Судя по запаху, Белка вылила на рану какой-то самогон.
– Все. Перевяжу потом. Патроны есть? А, стрелок?
– Есть.
– Смотри, твоя задача не попасть в одного из этих, а вести себя так, чтобы в тебя не попали. Понял?
Он кивнул. Теперь рану пекло так, словно на кожу попал расплавленный свинец.
– Выстрелил – спрятался. Присел. Выстрелил – спрятался. Повторил. Серии по три. Запомнил? Попадать не обязательно. Ты просто отвлекаешь внимание.
– А ты?
– Я собираюсь попадать.
– Белка!
– Что?
– Будь осторожна. Живи вечно.
Она ухмыльнулась. Он рассмотрел усмешку в красном отблеске пожара.
– Их только двое, Книжник. Брось, все получится.
– Если ты не вернешься – нет.
– Ну, значит, я вернусь. Смотри, один из них, тот который главный, вроде, он там, где ты прятался, под пирсом. Выкурить его оттуда сложно, но есть варианты. Ты гранаты кидать умеешь?
– Не знаю. Никогда не кидал. Теоретически умею.
– Значит, не умеешь.
– А что там уметь? Дергай кольцо и кидай.
– Ну, что-то вроде того. Держи, – у него в руках оказалось круглое металлическое яйцо. – Кольцо не дергай, не получится, разогни эти усики, тогда вынимай чеку и крепко держи, прижимаешь планку. Я крикну «давай!» – и ты ее кидаешь. Постарайся попасть вот туда!
– Куда?
– Сможешь добросить до пирса?
Тим взвесил в руках тяжелую рубчатую штуковину.
– Попробую.
– Так от тебя больше и не надо. Понял?
– Понял.
– Все. Я пошла. Начинай их злить.
Она канула в темноту, как нож в осеннюю воду – мгновенно и без всплеска.
Книжник покрутил гранату в руках и сунул в карман, чтобы не мешала.
За воротами коптил горящий кузов старого пикапа. Черный вонючий дым стелился по земле и ветер от реки уносил его в заросший осокой проем между зданиями.
Книжник нашел глазами лес разрушенных колонн под пирсом и, быстро высунувшись, дал туда очередь. В ответ по нему ударил автомат – стрелок находился слева, где-то между зарослями камыша и разрушенным кирпичным сараем-подсобкой.
Книжник решил нарушить инструкцию и следующую очередь выпустил не под пирс, а в направлении засвеченной позиции противника – две пули из трех попали в металл и с визгом ушли рикошетом в ночное небо.
Если кто-то и прятался под пирсом, то вел он себя не в пример умнее второго стрелка – выжидал, не выдавая своего присутствия. К нему подкрадывалась Белка – невидимая, неслышимая, опасная, как голодный вольфодог, но Книжник понимал, что и противник ей под стать. Он хорошо помнил крысиную мордочку Грызуна и стремительность его движений. Покойный Нога, несмотря на свирепость и силу, в подметки не годился маленькому редковолосому Грызуну – Книжник достаточно натерпелся в жизни, чтобы разбираться в опасных челах.
Он снова полоснул из автомата по сваям под пирсом и вовремя убрался за створку от прилетевшего с другой стороны ответа.
Уже скоро.
Книжник достал из кармана гранату и положил ее на бетон.
Ничего сложного – разогнуть усики, выдернуть кольцо, кинуть.
Он снова обстрелял убежище Грызуна.
Ну? Где же Белка?
Тим выщелкнул магазин автомата и проверил, остались ли патроны. Будет обидно, если он подведет напарницу…
Еще очередь.
– Давай!
Ну наконец-то!
Книжник положил автомат и дрожащими руками разогнул усики. Теперь кольцо. Ничего не произошло. Он крепко держал гранату в руке. Давай! Она ждет! Книжник замер, прижимаясь к створке ворот, и понял, что не сможет разжать руку, в которой держал смерть. Вот, просто не сможет – и все! Металлическое яйцо приросло к ладони, словно кто-то облил его свежей сосновой смолой.
Книжник попробовал ослабить хватку, но ничего не получилось. Что-то мелькнуло совсем рядом с ним – легкая маленькая тень и он едва слышно охнул от испуга. У противоположной створки сидел Друг и что-то грыз, держа добычу двумя лапками. Сердце колотилось в груди Книжника, как бешеное, по вискам, несмотря на прохладу, побежали струйки горячего, как кипяток, пота. Зверек посмотрел на него с укоризной: мол, ну что же ты так?
«Что же я так? – подумал Тим. – Она же ждет, она рассчитывает…»
Книжник закрыл глаза, чтобы не видеть Друга и красного, словно освежеванный олений бок, неба, заорал, будто на него действительно плеснули кипящую воду, и выскочил на середину проема, занося руку для броска…
* * *
– Один ушел, – сказала Белка. – Тот, который мелкий… Держи. Неплохая добыча!
– Плохо, что ушел…
– Ничего хорошего, – согласилась она. – Но пока он доберется до своих, нас уже здесь не будет. Зато у нас три автомата, патроны, пистолеты, ножи. Патронов десять рук четыре раза…
– Главное достижение – мы живы.
– Это точно. Где твой дробовик?
– Тут, – спохватился Книжник, – сейчас принесу.
Белка вывернула трофейный рюкзак на землю и присела, рассматривая содержимое. Рядом с ней прыгал озабоченный Друг, пощелкивал, принюхивался…
– Перезарядись, – приказала она. – Заодно отдышишься. Ветер меняется, пожар до них не дойдет.
Тим кивнул.
– Он пойдет сюда.
Они оба – что Белка, что Книжник – выглядели как после драки со стаей одичалых котов, если не хуже. Исцарапанные, закопченные, оборванные. Лошади, на которых они так рассчитывали в своем путешествии, превратились в истекающие кровью мертвые туши. Книжник вспомнил, какой ценой они достались, и снова вытер выступивший пот со лба.
Вокруг них горели кварталы, кружил пепел и налитое алым небо нависало над Сити, словно брюшко напившегося крови москита. Трудно было представить, что все это устроили двое – чел и герла, появившиеся здесь прошлой ночью.
«Мы – как посланники Беспощадного, – подумал Книжник. – Мы идем, уничтожая всех и все вокруг, словно его шаманы или жрецы из Сити, готовящие жертву для умиротворения. Словно пытаемся оттянуть его приход для себя. Выиграть время для того, чтобы обмануть Беспощадного, уничтожить его… И становимся его слугами. Кровожадными, как Вожди. Лживыми, как Шаманы. Коварными, как Жрецы. Если бы Беспощадный действительно был беспощадным, он бы смотрел на нас с любовью и удовлетворением. Кровь и смерть – вот чем усеян наш путь. Кровь и смерть – больше ничего…»
Книжник оглянулся.
Плот? Плот был цел. Не сгорел, не был прострелен, так и стоял у воды, готовый к спуску и Белка грузила в него куски кровавого лошадиного мяса и вырезанную печень – чего добру пропадать? Она была права. Она всегда была права, когда дело касалось выживания. Она, конечно, не умела читать и не любила долгих рассуждений, но зато умела оставаться в живых. Книжник жил благодаря ей, и только она помогала ему надеяться, что Беспощадный подавится и перестанет жрать их мир.
«Глупость-то какая, – подумал Тим, – пытаться спасти мир. Зачем? Не мир, а полное говно, пусть сдохнет. Пусть этот мир сдохнет! Что в нем хорошего?»
Он попытался вспомнить хоть один день, когда он был счастлив, когда ему не приходилось бояться, но на ум пришли только те дни, когда был сыт и никто не мешал ему возиться с бумагами в полумраке Библиотеки.
– Ну что? – спросила Белка, отряхивая руки от воды – она смыла кровь с рук, а вот Тиму казалось, что его руки в крови по локоть. – Готов, умник?
Книжник вставил магазин на место и передернул затвор, досылая патрон в ствол.
– Готов. Отвернись, пожалуйста…
Белка посмотрела на него с недоумением.
– Странный ты, Книжник. Словно и не чел вовсе… Ладно, присядем на дорожку.
Она поставила автомат к стене и расстегнула джинсы.
Книжник быстро отвернулся и отошел в сторону, за ящики. Пережитый страх выходил из него вместе с мочой и струя необычайно остро и неприятно пахла.
