Глава пятая
Сити
Момент, когда Болота заканчиваются и начинаются Пустоши, пропустить нельзя, потому что воздух меняется на вкус.
Ветер, дующий с востока, мгновенно высасывает из него отдающую тухлятиной сырость, терпкий, с гнильцой, запах ряски и застойной воды. Воздух становится сначала теплым, а потом почти горячим и шершавым, наверное, из-за цветочной пыльцы, от которой невыносимо чешется в носу.
Бегун чихнул, высморкался в пальцы и стряхнул сопли на землю.
Перед ними простиралось море из колышущихся трав, низкого кустарника и одиноких деревьев. А еще из этого моря торчали огрызки столбов и их цепочка уходила к горизонту.
– Вот и шоссе, – сказал Облом, разглядывая окрестности в потрепанный бинокль. – Можем двигаться по нему. Будет на пару миль дальше, но идти удобнее.
– И безопаснее, – кивнул Свин.
– Возле Тауна тебе будет удобнее, долбон! Особенно если растяжку зацепишь! – ухмыльнулся Бегун. – Ну что там, Облом?
– Ничего.
– Как ты думаешь, она нас намного опережает?
– На день, – уверенно сказал Облом и тоже чихнул. – Как тут живут, Беспощадный помоги! Я же сейчас сдохну от этого зуда!
– Пройдет! – Бегун взмахнул рукой, давая сигнал охотникам двигаться. – Не бзди, бро! Сейчас привыкнем… День – это фигня. Догоним. Через Сити ей сходу не проскочить…
– Через Сити она как раз пройдет. Мост, вот где мы ее накроем!
– А как мы сами пройдем через Сити, чувак? – спросил Свин. – Мне в последний раз там чуть жопу не отстрелили…
– Раз всех убить нельзя, – пожал плечами Бегун, – то придется договариваться…
– Если они захотят с нами договариваться, – сказал Облом. – Ты же знаешь, между нами любви нет.
Ограждение шоссе практически сгнило, а что не сгнило, растащили кузнецы, поэтому то, что они уже вышли на дорогу, почувствовалось только тогда, когда Бегун нащупал в травяном ковре кусок бетона.
Он поднял его. Бетон крошился в руке и сыпался сквозь пальцы колючей песчаной крошкой.
– Разведчики, вперед, – приказал Бегун, и те послушно возглавили группу.
В принципе, пока можно было и не пускать их вперед, так далеко от Сити дорогу никогда не минировали, но предосторожности не помешают. Тем более, что началось все не слишком удачно.
Бегун вспомнил вкус гари вчерашнего погребального костра и поморщился. Он ненавидел все эти церемонии, воющих шаманов и то, что в такие минуты думал о собственном костре.
О собственной смерти. И думал в последнее время все чаще и чаще.
Облом шагал справа от него, Свин – слева, идущие сзади закрывали Вождям спину полукольцом.
– Где ты видел ракеты? – спросил Облом.
Бегун ткнул пальцем вправо.
– Вот там.
– Это фармеры? – поинтересовался Свин.
– А кто еще? – кивнул Бегун. – Тревога. На одной из ферм что-то случилось. Не дай нам Беспощадный попасть на их отряд…
– Срать я на них хотел, – хохотнул Свин и похлопал по автомату, лежащему на круглом животе. – Тоже мне вояки! Овце. бы! Пусть только сунутся!
Он хлюпнул носом и скривился, словно хлебнул прокисшей браги.
– Вот, бл…ь, бро, чем это так воняет? Я через сопли чую – тухлятиной несет!
– Эй! – негромко сказал Облом. – Бегун, смотри! Свин! Голову поверни!
Отряд остановился.
Слева от них над тропой возвышались остатки железной конструкции, так и не проржавевшей в пыль за все эти годы. На самом верху решетчатой фермы висели три тела. Вернее, тела в этих мешках уже едва угадывались, так как подвесили их минимум пару недель назад, а то и больше. Но недостаточно давно, чтобы плоть сгнила окончательно и те упали на землю.
Со своего ужина нехотя снялись два крупных ворона и стая мелких птичек, похожих на синиц.
– Опа-жопа! – сказал Свин и чмокнул пухлыми губами. – Пацаны из Сити висят! Точно говорю!
– Или из Тауна, – возразил Облом.
– Не, Таун – это фигня! – покачал головой Свин. – Смотри. Видишь клок кожи на плече у того, что ниже висит? Зеленое тату! У пацанов из Тауна зеленым зашквариться можно! Только синий или красный! Или – вместе!
Когда дело касалось наблюдательности и распутывания следов, Свин вовсе не выглядел дураком. Бегун не переставал удивляться тому, насколько толстяк быстро соображает в таких ситуациях.
– Вот это, Свин, фармеры, – пояснил Облом. – Их работа. А челы из Сити считали себя крутыми. Сечешь?
– Лохи, – презрительно фыркнул Свин и сплюнул под ноги.
– Точно, лохи, – хмыкнул Бегун. – Ты, Свин, круче, не вопрос… Просто ты с фармерами не воевал, и не надо нам с ними воевать. Где мы, а где фармеры? С ними лучше торговать…
– Как ты думаешь, – обратился он к Облому. – Это граница?
– Не-а, эт точно не граница. До границы миль двадцать топать.
– Так какого они здесь их повесили?
– Где поймали, там и повесили. Слушай, давай-ка отсюда быстрее… Ежели у них тут чо случилось…
Отряд ускорил шаг, уходя от повешенных челов.
– Может, – сказал Облом через некоторое время, – это она?
– Что она? – переспросил Бегун.
Такой быстрый ритм движения нравился ему куда больше размеренного походного шага. Он ровно дышал, натренированные ноги легко несли его над старым шоссе. А вот Свин явно не любил такого ровного бега и с недовольной физиономией утирал со лба обильный пот.
Облом легко держал темп, но Бегун знал, что это ненадолго – слишком крупным челом был Облом, слишком тяжелым. Значит, через полмили надо будет перейти на шаг, чтобы все отдохнули, а потом снова милю бегом.
– Может, это она что-то сделала фармерам? – предположил Облом. – Ты же знаешь, она отмороженная. И по времени подходит. Ракеты мы видели утром, а она опережает нас точно день пути!
– Ну, тогда проблемы с фармерами будут не у нее, – сказал Бегун мрачно. – А у нас. Она из нашего племени…
– Гонишь! – выдохнул Свин. – Она давно не наша!
– Она из нашего племени, – повторил Бегун, не сбиваясь с шага. – И если у нее проблемы с фармерами, то нам нужно срочно убраться с их земли!
Дорога повернула, выкручиваясь широкой дугой из-за двух пологих холмов, и отряд миновал дорожный столбик с проржавевшей и облезлой табличкой. На ней можно было различить цифры 32.
* * *
– Где-то здесь граница, – сообщила Белка, оглядываясь по сторонам.
Книжник молчал.
Он практически не проронил ни звука с того момента, как они тронулись в путь. Ехал молча, приспосабливаясь под ритм конного шага, и даже умудрился вздремнуть в седле, правда, чудом не свалился.
Несмотря на то, что вечера уже радовали прохладой, днем солнце светило совсем по-летнему. Белка от жары не страдала, она даже любила солнцепек, но из-за него над бескрайним морем зелени, залившем Пустоши от горизонта и до горизонта, летали тысячи насекомых и лошадям пришлось несладко. Кое-где на боках и в паху животных от укусов многочисленных хорсфлай появились кровавые потеки. Лошади нервничали, отмахивались хвостами, но насекомые жалили и жалили, иногда попутно пытаясь попробовать и человеческую плоть. Спасала одежда: от лица хорсфлай Белке приходилось гонять вручную. А вот Книжника кусачие твари почти не трогали, вокруг вились, но почему-то не грызли.
Конечно, гораздо безопасней было бы ехать только по старой дороге, но разрушенный хайвэй петлял, следуя рельефу, и тогда Белка срезала путь, пуская лошадей напрямую, через пологие возвышенности.
Несколько раз по пути попадались желтые проплешины мертвой травы, и тогда Белка направляла свою кобылку в обход.
Это были нехорошие места, на которые недавно выпал смертоносный дождь. Такие дожди приносил иногда южный ветер, пусть заберет его Беспощадный, и хорошо, что этот ветер дул нечасто. От падающей с неба смерти становились желтыми и опадали деревья, а с челов, попавших под такой ливень, слазила кожа.
Зато возле таких проплешин насекомых было меньше, чем везде, и можно было вздохнуть свободно, без риска проглотить какого-нибудь летающего жучка.
Днем они сделали короткий привал в небольшой рощице, которую Белка помнила с прошлых своих набегов. Тут из земли сочилась вода, собираясь между перекрученных корней старого низкорослого деревца. Вода чистая и прохладная – можно было и попить самим, и набрать фляги, и напоить лошадей.
Ели молча.
Приготовленная Эвой в дорогу снедь была вкусна, хотя вызывала не самые лучшие воспоминания.
Лошади довольно сильно пострадали от насекомых, но дали девушке осмотреть болезненные места.
– Они пойдут за нами, – сказала Белка Тиму негромко, смазывая укусы лечебной мазью. – Ты видел сигнальные ракеты?
Книжник не ответил.
– Ну как хочешь… Придется ехать быстрее, так что не спи в седле. К вечеру мы должны пересечь границу. Даже если они организуют погоню, то на земли Сити вряд ли пойдут.
Книжник молча полез в седло.
– Ты так и собираешься молчать?
– Я не хочу с тобой говорить.
– Ты дурак? – спросила Белка, глядя на него снизу вверх. – Ты понимаешь, что без лошадей мы бы не прошли и трети этого расстояния? Тебе не терпится подохнуть?
Книжник похлопал лошадь по шее и, прищурившись, посмотрел в небо.
– Поехали, Белка. Не о чем спорить.
Девушка взлетела в седло одним прыжком, не коснувшись стремян.
– Может быть, правильно тебя называл Облом? – процедила она сквозь зубы. – Может, ты действительно Червь? Этот мир так устроен, Книжник. Если не убьешь ты – убьют тебя. Если ты не умеешь убивать – станешь рабом того, кто умеет. Рабом, Книжник! Видишь, какому новому слову ты меня научил! Ты давно уже чел, а не тин – должен знать: мирных Беспощадный прибирает первыми!
– Я знаю. Но это ничего не меняет.
– Тогда ты дурак, потому что это меняет все. Сдохни первым, Книжник.
Он ухмыльнулся.
– Как повезет…
Белка ударила лошадь пятками, и та нехотя пошла неторопливой рысью. Книжник тронулся за ней, стараясь не отставать.
И вот теперь они стояли у разрушенной временем автозаправочной станции на обочине хайвэя, и Белка, положив локти на капот проржавевшего до дыр автомобиля, рассматривала в бинокль появившиеся вдалеке контуры домов.
Издали они казались целыми, но Книжник знал, что это не так. Город был разрушен, не до основания, но достаточно сильно. И сделали это растения, дожди, ветра, температура и время.
Дома рушились, засыпая обломками улицы, и по камням со скоростью пожара полз вездесущий плющ. Деревья росли на карнизах и крышах, их корни рвали бетон на части. Обезлюдевший город превращался в лес, в каменные джунгли, в странное место, где упирались в небо завитые зеленью от фундамента и до крыши небоскребы, и дикий виноград заползал под искореженные рамы зелеными усами, разрушая камень и бетон, открывая дорогу ветрам и влаге.
Сити и Таун были концом жизненного пространства Паркового племени, и что находится дальше, Книжник точно не знал. За границами города простирался мир, о котором он только читал, дороги, которые он видел только в своем драгоценном атласе, да реки, отмеченные голубыми линиями на старых картах.
Но для того, чтобы попасть туда, нужно было выбраться из Сити, перейти мост, ведущий в Таун, пересечь Таун так, чтобы добраться до его южных окраин…
А вот потом…
Потом должно было начаться самое интересное.
Он спешился, достал из заплечного рюкзачка атлас и уселся на траву.
Хотел он или не хотел, а без общения с Белкой дальше было не обойтись. Какой бы она не была – она союзник. Только вот теперь при ее приближении у него в животе образовывался липкий холодный ком. И Книжник был не уверен, что это страх.
– Посмотри, – позвал Тим, и девушка подошла, ведя коня за повод.
– Мы сейчас здесь, – сказал Книжник показывая пальцем место, где на карте хайвэй, подойдя вплотную к Сити, соприкасался с белтвэем – кольцевой дорогой, некогда охватывающей и Сити, и Таун. – Вот заправочная станция…
Он подбородком показал на развалины заправки, возле которой они расположились.
– Вот там была электростанция – это остатки трубы.
– Раньше мостов было три.
– Я знаю, – кивнула Белка. – Видела развалины.
– Давно была в Сити?
Она быстро глянула на него.
– Не очень. Этой весной.
– Мост, который в центре? Что с ним?
– Тогда стоял целехонек. Ты около реки никогда не был?
– Нет. Нас в тот раз обнаружили еще на окраинах, едва ноги унесли.
– Тогда слушай… Реку тут вброд не перейдешь – глубоко и широко. Течение быстрое. После дождей прет так, что аж страшно рядом стоять. Возле рухнувших мостов охраны нет, да она там и не нужна. Зато в центре мост берегут как зеницу ока. Со стороны Тауна его держат под прицелом снайперы. Не все время, но достаточно часто. По жителям Сити они не стреляют, если те не пытаются зайти за середину моста. Но если заступить за черту – бьют метко. Со стороны Сити мост забаррикадирован. Думаю, что не заминирован – на их месте я бы с минами там не баловалась, уж очень все ветхое… но они могут…
– Задачка, – задумчиво произнес Книжник. – А ведь нам нужно сюда…
Он постучал пальцем по карте.
– На юг?
– Ну да… И я пока не представляю, как это сделать. Ты побывала в Тауне?
– Этой зимой. Перешла по льду… И тоже едва унесла ноги.
– Ну, мы с тобой холодов не дождемся… Какие мысли?
– Никаких, – честно призналась Белка. – Дорога одна – через мост. А там – снайперы с той стороны, снайперы с этой… А у тебя какие?
– Нам на юг, – сказал Книжник. – И река течет с севера на юг.
– Ну? – переспросила Белка.
– Это пока все.
– Почему все?
– Потому, что для этого плана нужны лодка или плот.
– Их у нас нет.
– Тогда стать птицей и перелететь на ту сторону по воздуху.
– И как ты собираешься стать птицей?
Книжник развел руками.
– Не знаю.
– Ну что ж… – констатировала Белка. – Хороший у нас план. Дельный.
– Другого нет.
Книжник упаковал атлас в рюкзак и встал.
– Я понимаю, что это звучит глупо, но придется действовать по обстоятельствам. Как ты думаешь, мы сможем найти союзников в Сити?
Белка невольно фыркнула.
– Понял, – кивнул Тим. – Давай-ка зайдем в Сити так, чтобы по течению быть выше моста.
– Хорошо, – сказала Белка, запрыгивая в седло. – Теперь ты держишься за мной и выполняешь любые команды. «Любые» – означает любые. Иначе пеняй на себя. Не хочу тебя пугать, но челы из Сити – малоприятные типы.
Тим тоже забрался на лошадь и подобрал поводья.
– Зато мы с тобой приятные, – буркнул он. – Приятнее уж некуда!
– Ближе пока не подъезжаем, – скомандовала Белка, помрачнев лицом. – Обходим Сити с севера на расстоянии. Как только стемнеет, пойдем вовнутрь.
* * *
Сначала по ним ударил пулемет, а уже потом Бегун заметил всадников. Стреляли над головами, но как только пули засвистели вокруг, отряд залег в высокую траву. Можно было ползти, но от лошадей далеко не уползешь, поэтому Бегун демонстративно встал во весь рост, а вслед за ним встали Облом, Свин, а потом и остальные охотники.
Всадников было немного, десятка полтора, но с ними в одном строю двигались две легких повозки с пулеметами – ган-кары, и каждая из них стоила двух десятков бойцов.
– Фармеры, – негромко сказал Облом ему в затылок.
Но это Бегун и сам видел. Отряд приближался, охватывая охотников Парка полукольцом.
– Не стрелять, – на всякий случай предупредил Бегун остальных. Но дураков не было.
Возницы развернули ган-кары, стрелки за пулеметами взяли охотников на прицел, и только тогда из строя конных выехал всадник – темноволосый и загорелый до черноты чел с длинным хвостом волос на затылке. Его лицо было бы благообразным, но дело портил шрам – рубец от правого виска почти до левого уха.
Бегун облегченно вздохнул – Резаного он знал. Виделись пару раз и даже договаривались о торговле.
Вождь ткнул автомат в руки Облома и тоже шагнул вперед, показывая руки.
– Живи вечно, Резаный!
Резаный промолчал.
Рядом с ним в седле сидела герла – небольшая, темненькая и беременная. Под глазами у нее разбежались темные круги, а сами глаза…
Нехорошие у нее были глаза. Бегун обладал интуицией зверя и редко ошибался. Очень нехорошие.
– Ее здесь нет, – сказала герла сдавленным голосом.
– Что стряслось, бро? – спросил Бегун, обнажая в улыбке верхние зубы, мелкие, как у хорька. – Может, мы ищем одну и ту же тварь?
Резаный медленно повернул голову в его сторону.
– А… – протянул он. – Бегун… Живи вечно!
– И ты, и ты, Резаный… – кивнул Бегун. – Мы ищем герлу, которая нарушила Закон Парка. Ее зовут Белка. Маленькая худая тварь, опасная, как болотный снейк. Рыжая сука, которую мы выгнали из племени.
Глаза у беременной вспыхнули темным кровавым светом.
– И где она, Бегун? – спросил Резаный.
– Мы думаем, что идет в Таун.
– Одна? – продолжил фармер.
– С ней еще один ублюдок, – сказал Облом за спиной Бегуна. – Книжный червь! Но он мой.
– А… Облом… – снова лениво протянул Резаный, склоняясь к шее лошади. – Живи вечно, Облом. Но я уже говорю со старшим, так что ты можешь заткнуть пасть…
Облом пошел пятнами, открыл было рот, но промолчал.
– Она не одна, – спокойно сказал Бегун, не вступая в перепалку. У него не было никакого желания вступать в перепалку под стволами двух крупнокалиберных пулеметов. – У нее есть сообщник…
Резаный склонился к герле с бешеными глазами, и та что-то прошептала ему на ухо.
– Ваша соплеменница с сообщником убили мужа этой женщины, – Резаный положил ладонь на приклад автомата в седельной кобуре. – Я думаю, вы должны заплатить за это…
Бегун почувствовал, как за его спиной напряглись охотники.
– Она не наша соплеменница…
– Да? Они оба из вашего племени, что бы ты сейчас не рассказывал. И ты отвечаешь за то, что они сделали.
Стволы пулеметов едва заметно опустились ниже.
– Мы тоже хотим их наказать…
– Убит фармер, один из наших… – процедил Резаный, поджав губы. – Все племена в округе знают, что бывает после этого. Или вы, парковые, забыли, что мы ничего не прощаем и ничего не забываем? Наверное, давно никто из ваших не висел на столбах справедливости! Пора напомнить!
– Не торопись, Резаный, – выговорил Бегун с трудом. Он сам удивился тому, как пересохло во рту – слова царапали ему горло, как куски черствой лепешки. – Ты успеешь наказать виновных, а твоя герла получит выкуп за убитого мужа. Мы как раз собирались предложить тебе дело…
– Дело? – удивился фармер. – Мне? Какое дело мне может предложить парковый?
– Я бы хотел поговорить с тобой с глазу на глаз.
Некоторое время Резаный размышлял, меряя Бегуна взглядом, но потом все-таки кивнул:
– Подойди.
Бегун подошел, стараясь глядеть гордо, но этому очень мешали следящие за ним стволы пулеметов. Он был небольшого роста, и конь Резаного нависал над ним, как скала.
Фармер достал свой автомат из кобуры, и ствол уткнулся Бегуну под ключицу. Мушка царапала кожу, от металла несло смазкой и пороховой гарью.
– Говори.
Бегун сглотнул, как можно более незаметно, и посмотрел на Резаного снизу вверх.
– Сколько зим у тебя на плече, Резаный? – спросил он.
– Шестнадцать, – ответил тот, не снимая пальца с курка.
– Хотел бы ты обмануть Беспощадного, бро?
Ствол автомата врезался ему в плоть, но Бегун даже не изменился в лице.
– Беспощадного нельзя обмануть.
– Книжный Червь говорит, что можно.
– И ты хочешь, чтобы я поверил в эту чушь, парковый?
– Я хочу, чтобы ты пошел с нами и убедился сам.
Резаный смотрел на него сверху вниз неприятным холодным взглядом.
– Ты зовешь меня ловить твоих беглецов?
– Это не беглецы, бро. Это шанс жить вечно.
Резаный неприязненно ухмыльнулся.
– Нельзя жить вечно.
– Но можно жить очень долго. Три жизни. Четыре. Это почти вечно, Резаный. Для нас это вечность.
Резаный подумал, а потом кивнул.
– Тебе нужны бойцы.
– Ну конечно, – согласился Бегун. – Я зову тебя не потому, что тебя люблю. Просто с твоими челами, лошадьми и ган-карами мы сможем сделать больше, чем без них.
– И я смогу обмануть Беспощадного?
– Или мы оба сможем, или оба проиграем – как повезет.
– Если это подстава, парковый, то я отберу у тебя не оружие, не людей, я отберу у тебя жизнь…
– Договорились, – кивнул Бегун. – У меня на плече отмечено семнадцать зим, Резаный. И если я промахнусь, то меня накажешь не ты – Беспощадный. Сам подумай, кто из вас страшнее?
* * *
Дома нависали над улицами в прямом и переносном смысле. Оплетенные зеленью огромные кубы, покосившиеся параллелепипеды, странные ржавые конструкции, словно построенные специально, чтобы дать опору лозе и побегам плюща и винограда.
На некоторых улицах уже поднялся лес, причем немолодой – густой, с подлеском, такие улицы они объезжали.
Вокруг было настоящее птичье царство, воздух буквально дрожал от криков пернатой живности, но это не радовало, потому что если хоть с одного из небоскребов в Даунтауне за окрестностями следил наблюдатель, то взлетающие в воздух стаи птиц четко обозначали их путь.
Утешало одно – темнело, а темнело в Сити совсем не так, как на Пустошах.
Небо над бывшими домами было еще светлым, голубым с добавлением розового, а на улицах уже сгущалась тьма, и, по мере того, как она наступала, птичий гомон становился тише, пернатые ныряли в зелень – за нею прятались пустые проемы окон – и исчезали.
– Надо будет убраться отсюда до утра, – сказала Белка, глядя на мелькающие над ними длиннокрылые силуэты. – Только ленивый не понял, что тут кто-то есть…
Книжник молча крутил головой, разглядывая то, что когда-то называлось Сити. Сейчас они были на северной окраине города. Тут не строили высотных зданий, максимум три-четыре этажа. Часть домов явно никогда не была жилой – район, переходящий в одноэтажную застройку, оставался левее. Они ехали по самой границе промзоны. Правее иногда возникали развалины заводских корпусов, полусгнившие, с проваленными крышами верхаузы, остатки длинных, на несколько блоков, заборов.
– Скоро придется искать место для ночлега, – предупредила Белка. – Еще чуток, и тут будет хоть глаз выколи…
– Ну так давай искать… – согласился Книжник, который темноту не любил.
– Смотри, где будет много сухой лозы. И для костра рубить легче, и плесени внутри меньше.
Такой дом нашелся в начале следующего блока.
Первый этаж, наверное, когда-то был магазином. Белка чуток поработала тесаком, расчищая широкий проем, двери рухнули со сгнивших петель при первом же нажатии, и они ввели лошадей вовнутрь.
Книжник полез в карман рюкзака, достал отреставрированный собственноручно механический фонарик, несколько раз нажал на клавишу, разгоняя генератор. Диод вспыхнул, заливая голубым светом угол помещения.
– Ух ты… – сказала Белка с искренним удивлением. – Я такого и не видела. Ты прямо шаман, Книжник.
Тим фыркнул.
– Посвети…
Она быстро приволокла в дом несколько футов сухой лозы, порубила тесаком, сложила в «шалашик» и ловко подожгла.
– Ты расседлай лошадей, а я пока найду еще веток.
Книжник кивнул и принялся снимать с лошадей сбрую. Те испуганно косили глазами на костерок, но стояли смирно.
Белка принесла хворост, соорудила треножник и залила водой из канистры несколько кусков солонины. Друг выбрался из капюшона, получил сухарик и отправился путешествовать по своим делам.
– Я проверю дом, пока вскипит, – сообщила девушка. – Наружу не ходи пока, там растяжка, на всякий случай.
– Понял, – отозвался Книжник.
– Ну-ка, дай свою жужжалку…
Он протянул ей фонарик.
– Сюда жать.
– Вижу.
Белка боком взлетела по бетонной лестнице на второй этаж и через несколько минут спустилась.
– Пусто, – сообщила она, заглядывая в закипающий котелок. – Даже мертвых нет. Удивительно, но, кажется дом не грабили. Первый этаж обчистили, а остальное нетронуто. Надо будет пошарить по комнатам и пересмотреть подвал. Как ты думаешь, что тут было до…?
– Магазин.
– Что продавали?
– Посвети, – попросил он, и Белка с удовольствием принялась нажимать на ручку.
– Бакалея, – пояснил Тим, разглядывая едва заметные надписи.
– Что?
– Овощи, фрукты, разная еда, мелочи по хозяйству. Если у них был склад внизу, то стоит пошарить… Видишь, это – холодильники, в них хранили то, что быстро портится. А там, где привязаны лошади – платили за покупки…
– Интересно, что же случилось? – спросила она. – Вот был мир – и его не стало. Я в курсе, что пришел Беспощадный и все Старшие умерли. И я понимаю, что Беспощадный – это болезнь, странная, но болезнь. Как лихорадка или понос… Но я не понимаю, откуда и как он пришел. Ты читал об этом в своих книгах?
– В книгах об этом ничего не написано, – отозвался Книжник, помешивая варево в котелке. – Не успели об этом написать. Я не знаю точно, как быстро все произошло, но, думаю, речь шла о нескольких неделях. Когда за такое короткое время умирает несколько миллиардов людей, не до книг.
– Тогда откуда ты знаешь, что Беспощадного можно обмануть.
– А я не знаю, что его можно обмануть, – сказал Книжник, снимая ложкой коричневатую пену с супа. – Я догадываюсь, что это можно сделать.
Белка посмотрела на него с недоумением.
– Только догадываешься?
Тим вздохнул.
– Да. И если бы не дневник, – он похлопал по лежащему рядом рюкзаку, – я бы никогда и не узнал бы, что у нас есть шанс.
– Кто написал его?
– Одна герла, которая по чистой случайности оказалась в Парке во время прихода Беспощадного. Она приехала туда с родителями и наутро они умерли. Все родители умерли, а дети остались. Так образовалось Парковое племя. Она все подробно описала, а дневник успела спрятать в Библиотеке. Я нашел его год назад, сначала хотел выбросить – это же не книга – а потом прочитал.
– И чем нам помогут ее записи?
– Ее записи – наш путеводитель, Белка. Они приехали в Парк из маленького городка Маунт-хилл, и рядом с этим городком находится место, где родился Беспощадный. Ты на всякий случай запоминай, мало ли что со мной может произойти. Это место называется Лаба.
– Странное название…
– Странное место. Оно располагалось на территории большой военной базы, и никто не должен был знать, что оно там находится, даже семьи тех, кто там работал.
– Откуда же она знала?
– Слышала разговор матери и отца. Отец переживал, потому, что все люди на планете договорились не делать ничего, похожего на Беспощадного, но делали все равно. И в Лабе занимались именно этим.
Белка достала из рюкзака пакет с сушеными травами и бросила их в варево, потом туда же полетела горсть крупы и бульон превратился в густую ароматную похлебку.
– Помешивай, – приказала Белка, и Тим послушно начал работать ложкой.
– И далеко нам до этой Лабы? – спросила она спустя минуту.
Он кивнул.
– Сто миль с небольшим к югу от Тауна.
– Сто миль!
Белка присвистнула.
– И для этого надо пройти Сити, перейти мост, а потом еще и выбраться из Тауна. Сто миль по землям, которые мы не знаем. Это не просто далеко, Книжник, это очень далеко.
– Я знаю, – сказал Тим. – Но единственный Маунт-хилл, о котором может идти речь в дневниковых записях, находится там, Белка.
– Ну, значит, надо к нему дойти, – резюмировала она, глядя на то, как варево становится все более и более густым. – Да, кстати… Ты обещал научить меня читать?
Некоторое время Книжник молчал, глядя Белке в глаза. Взгляда она не отводила. В свете костерка ее волосы казались темными, а тени возле скул и в уголках рта – глубокими, словно порезы.
– Хорошо, – наконец-то согласился Книжник.
Видно было, что согласие далось ему нелегко.
– Отлично. После ужина и займемся.
* * *
Не все в племени, живущем в Сити, понимали, насколько им повезло. Сити располагался настолько удачно, что только полный дурак мог не пользоваться открывающимися возможностями. С запада к городу подходили Пустоши, населенные фармерами. Те производили овощи, фрукты, молоко и мясо – гораздо больше, чем могли съесть или запасти. Им нужны были ништяки и оружие, а это все было в Сити.
На левом берегу реки располагался Таун, в котором хозяйничало другое племя, которому тоже были нужны продукты за ништяки. Но между ними и фармерами стояло племя Сити и единственный уцелевший мост. Поэтому племя Сити получало ништяки из Тауна по разумным ценам, а те получали продукты фармеров, правда, по ценам в несколько раз больше.
Поэтому племя Сити было богатым, лучше всех вооруженным и крайне болезненно относилось к любым попыткам чужаков пробраться на их территорию. Поэтому, когда жрице Сити – Айше – доложили, что смотрецы видели на севере стаи потревоженных птиц, она не стала колебаться и вызвала к себе командира охранной сотни, несмотря на поздний час.
Додо явно робел рядом с ней.
Он был на две головы выше Айши и втрое тяжелее и, вполне возможно, мог убить ее одним ударом лапы, похожей на медвежью, хотя и был на два года моложе, но при виде жрицы краснел, смущался и терял командный голос.
Айша знала, что имеет над ним власть не только потому, что вся полнота ее принадлежит жрице и ее помощникам по Закону Сити, а еще потому, что очень ему нравится. Додо был хорош – от него пахло грубой силой, что всегда заводило жрицу, но Додо был для нее табу. Она хорошо знала этот тип челов: заполучив ее хотя бы раз, он начал бы считать Айшу своим приобретением, не стал бы подчиняться приказам, так что для утех у нее были другие челы и герлы, а Додо…
Додо же должен был безнадежно и сильно ее хотеть, что он и делал.
– Додо, милый, – проворковала Айша, глядя на спину командира, согнутую в ритуальном поклоне. – Похоже, что у нас на севере появились гости…
Додо медленно выпрямился. Его плечи могли бы загородить ей солнце, если бы оно уже не село в Пустоши.
– Живи вечно, Айша! Ты хочешь, чтобы мы вышли сейчас? – спросил он неожиданно высоким, юношеским голосом.
– Утром, Додо, – ответила Айша. – Выйдете на рассвете. Смотрец покажет тебе сектор, где летали птицы.
– Их много?
– Не знаю. Ты мне расскажешь!
– Хорошо, Айша. Ты хочешь их живыми?
Жрица улыбнулась.
– Необязательно.
Додо улыбнулся в ответ. Улыбка делала его лицо совершенно детским.
– Я постараюсь тебя порадовать.
– Спасибо, Додо. Беспощадный так давно не пил свежей крови…
– Я понял, жрица.
– Иди, отдохни.
– Живи вечно, Айша.
– И ты живи вечно, Додо.
Он снова поклонился и пошел к дверям, но те распахнулись и ему навстречу шагнул встревоженный смотрец. Айша знала его по имени – Глазастый – так как он был одним из лучших смотрецов в племени, действительно глазастым, тут с прозвищем не ошиблись.
– Айша! Воин Додо! – произнес он. – Прости меня, жрица, за плохие вести, но только что на западе сработали сигнальные ракеты.
– Это могут быть звери? – спросил Додо.
Он насторожился, подобрался и теперь еще больше напоминал Айше кугуара – такой же сильный, быстрый и опасный!
Звери жили на заросших улицах Сити как в лесу, и с каждым годом их становилось все больше и больше, но сигнальные ракеты на границах были установлены на совершенно другого зверя.
– Нет, – покачал головой смотрец.
Додо кивнул, и повернулся к Айше.
– Не волнуйся, жрица. Утром я все сделаю.
Она взмахнула рукой, отпуская их, и подошла к окну.
За стеклом простирался Сити. Ее Сити. Ночь уже окутала его улицы, и соседние дома казались темными замшелыми глыбами. Но Айша знала, что за стенами мерцают очаги, женщины готовят ужин своим челам, укладывают спать детей. На крышах самых высоких домов сидят смотрецы и стерегут границы, а внизу бесшумно скользят по улицам тройки и пятерки стражей, охраняющие ночной покой от незваных гостей-мародеров. Сити жил своей жизнью, а Айша всего лишь помогала ему свободно дышать.
Она сняла туфли и стала еще меньше ростом.
Стройная, ладно сложенная, невысокая, смуглая, с явной примесью крови нигроу или лати, с хвостом тяжелых густых волос, достающим до ягодиц, она, возможно, не была красива, но казалась такой, особенно в сравнении с высосанными ранними родами и постоянными беременностями женщинами племени.
Традиционно главная жрица не имела постоянного чела, но один раз выносила и родила ребенка. По Закону она должна была рожать до тех пор, пока не родит девочку-наследницу, но Айше повезло – нужное случилось с первого раза. Закон также говорил, что воспитанием девочки жрица не занимается, у нее хватает других забот – и дочку воспитывала другая семья.
Айша достала из буфета открытую бутылку вина и налила себе бокал. Красное, терпкое, пахнущее солнцем и виноградом. Она сделала несколько небольших глотков, а потом с наслаждением облизала губы.
Иногда она видела дочь, но особого чувства к ребенку не испытывала. Девочка была необходимостью, требованием закона, и Айша не считала ее совсем своей, несмотря на то, что та была похожа на нее как две капли воды.
Глядя на маленькую темноволосую бэйбу, Айша прислушивалась – не защемит ли в груди? Но в груди ничего не щемило. Красивая бэйба, миленькая, но не более. Свои привилегии и обязанности жрица любила больше, чем ребенка, и это было правильно. Закон мудр: жрица должна любить свое племя, а не свое семя.
Айша допила содержимое бокала и, на мгновение задумавшись, решила, что сегодняшнюю ночь она проведет одна. Утро обещало быть интересным – она буквально ощутила ноздрями запах горелого пороха и разогретой оружейной смазки – она обожала эти ароматы боя и смерти. На Сити давно не делали набегов, а одиночки, польстившиеся на наживу, скудное приношение Беспощадному. Погребальные костры горели все чаще, значит, он не получает достаточного внимания и гневается.
Жрица насмешливо хмыкнула, но невольно потерла плечо, где в ряд было вытатуировано семнадцать магических капель. Она не верила в жертвоприношения, в молитвы и знала, что сколько живых не жги в одном огне с мертвыми, настанет час… И никто не в силах отсрочить приход Беспощадного. Но люди верили.
Айша сбросила с себя одежду и с наслаждением легла на чистые простыни.
Сколько бы дней или часов (или даже минут) ей не осталось, это будут хорошие часы. Она проживет их, как хочет. А когда придет ее время…
Ну, значит, оно придет.
* * *
Подвал оказался разграбленным, Белка с Книжником увидели это сразу, как открыли приросшую к косяку дверь.
– Зря мы встали раньше времени, – констатировал Книжник, зевая. – Смотри, тут и кузнецы побывали, все железо ободрано.
– Ничего, – бодро сказала Белка, и тут же зевнула сама, – чем дальше от этого места мы будем, тем лучше. Птицы еще спят, и это хорошо.
Фонарик в ее руках бодро жужжал, световой круг шарил по грудам мусора, обломкам стеллажей, каким-то непонятным пластмассовым остаткам, кускам пыльного полиэтилена.
– Пошли, – предложила Белка. – Чего рассиживаться?
Пятно света скользнуло по засыпанному пылью и трухой полу, пробежалось по стене…
– А ну-ка подсвети… – попросил Тим.
На большом плакате когда-то была напечатана реклама. Основа была не бумажной, поэтому и сохранилась, краски просматривались плохо – подвал отсырел, но изображение угадывалось – где контурами, а где тенью…
– Так, – сказал Книжник серьезным голосом. – От телефонного номера, конечно, толку мало. А вот адрес… Адрес нам может и пригодиться.
– Что это? – с недоумением спросила Белка из темноты.
– Наш шанс перебраться на ту сторону, – ответил Тим. – Без всякого моста.
* * *
Додо поднял по тревоге два отряда стражей.
Пятеро хороших бегунов должны были отправиться на север, туда, где смотрецы засекли стаи потревоженных птиц. Им предстояло в случае чего вызвать помощь ракетами. А полный десяток чистильщиков с двумя пулеметчиками для прикрытия предназначался для рейда на запад.
Третий отряд стражей в полной боевой готовности оставался на месте, ожидая сигнала от смотрецов, чтобы выдвинуться или на север, или на запад, в зависимости от обстоятельств.
Сам Додо собирался возглавить тяжеловооруженный десяток, он нюхом чуял на западе серьезную заварушку.
Когда отряды выдвинулись к воротам, появилась Айша. Она была одета по-походному, с автоматом через плечо, и вела под уздцы одного из меринов. Лошадей фармеры в Сити не продавали, купить можно было лишь мерина или мула, да и то невероятно дорого, за оружие или взрывчатку. Взрывчатку приходилось выменивать в Тауне, там ее вытапливали из снарядов, оставшихся на артиллеристских складах. В общем, каждый мерин или мул обходился Сити в такое количество ништяков, что и подсчитать было страшно. Но у Айши был свой мерин, ей полагалось иметь самое лучшее.
– Живи вечно, Айша! – сказал Додо, склоняясь перед жрицей.
– И тебе долгой жизни, Додо!
Айша ободряюще коснулась его руки и гигант покраснел от смущения.
«Надо будет пригласить его к себе, – подумала она, пряча насмешливую улыбку, – не то он скоро начнет в обморок падать при моем появлении».
Додо был хорош. Очень хорош. Может быть, поэтому Айше нравилось мучить его, то приближая к себе, то отдаляя.
– Я решила развеяться с утра, – сообщила жрица, легко, почти не коснувшись стремени, вскакивая в седло. – Ты не возражаешь?
Как будто он мог возражать!
– Там может быть опасно, Айша, – пробубнил Додо.
Бронежилет был слегка ему маловат.
– Я знаю, – отозвалась жрица. – Именно поэтому и еду с тобой, Додо! Ты же защитишь меня в случае чего?
Додо едва слышно зарычал, прикладывая руку к сердцу.
– Вот и отлично, – улыбнулась Айша, трогая мерина с места. – Веди нас, отважный Додо, веди нас!
* * *
Найти дом по адресу в городе, где восемьдесят пять лет нет адресов – задача непростая. Помог атлас Книжника, в котором была схематическая карта Сити. Искомая улица Ривер-роад на ней была, а вот дома с номером 1448 не было.
– Мы вот здесь, – сказал Книжник, ткнув пальцем в карту. – Нам вот сюда. Тут промзона, склады… В любом случае это близко к реке, так что по дороге.
Лошади шли шагом, небо становилось все розовее и на нем рассвет уже рисовал облака.
– Будет жарко, – Белка посмотрела вверх и Друг, воспользовавшись моментом, выскочил из капюшона и тоже уставился на небо, сидя на ее плече.
Над ними уже кружили вышедшие на утреннюю охоту мартлеты, скользили на кривых крыльях в потоках воздуха, разыскивая добычу.
Некоторое время они ехали молча, поглядывая по сторонам. Трава и мох, которыми обильно поросли здешние мостовые, скрадывали звук копыт, так что передвигались всадники практически бесшумно и достаточно быстро. В момент, когда солнце появилось из-за обросших плющом домов прямо перед ними, Белка и Книжник находились более чем в трех милях от места, где ночевали.
Жилые дома кончились, они въехали в промзону.
Тут тянулись к реке длинные кишки бывших верхаузов, остатки каких-то небольших заводов, по которым уже невозможно было определить, что именно здесь производилось, непонятные рваные трубопроводы из потемневшего тонкого металла висели кусками на виадуках из старого камня – остатки труб кузнецов не интересовали: этот металл не ковался, в тиглях – горел.
Птичьей мелочи стало в разы меньше, зато шум реки теперь слышался отчетливо, и в воздухе появились грациозные игреты, заходящие на посадку в сторону солнца. На нескольких чудом устоявших столбах виднелись мохнатые шапки гнезд сторков.
Еще через пять минут ходьбы они наконец-то оказались на берегу.
Река текла перед ними – широкая, спокойная у берегов и стремительная, вскипающая пеной посередине. Вода в ней была чистой, прозрачной, лошади сразу начали фыркать – им хотелось пить.
Когда-то река была гораздо шире, но плотины давно рухнули и теперь поток вернулся в первоначальное русло, как было до человека. По берегам высились остатки пирсов, часть которых давно осыпалась по разным причинам, лежали остовы огромных речных лодок, служивших для перевозки грузов…
Книжник попытался вспомнить слово, которым эти лодки некогда назывались, но не вспомнил.
Ривер-роад, если смотреть по карте, здесь не заканчивалась, а изгибалась и бежала дальше вдоль реки, и беглецы поехали по ней на север.
– Бесполезно, – сказала Белка через полчаса поисков. – Я и помочь тебе не могу толком. Что искать-то? Как это должно выглядеть…
– Как склад на берегу… Ангар. Вроде этого… – Книжник ткнул рукой в покосившееся здание, похожее на половинку трубы и стоявшее поодаль справа. – Может быть, больше.
– И все? – удивилась Белка.
– Рядом должен быть пирс… Что-то вроде этого. У них был вход на реку.
Он снова показал рукой – на этот раз Белка рассмотрела среди густых зарослей прибрежного кустарника длинную бетонную площадку, тянувшуюся от берега к воде. Площадка опиралась на сваи. Их часть уже превратилась в рассыпающиеся куски, из которых торчала ржавая толстая проволока. Вся конструкция напоминала огромную мертвую мокрицу или многоножку.
– Хреновое место, – сказала Белка, отчего-то поеживаясь. Ей стало неуютно, словно кто-то смотрел на них через этот частокол полуразрушенных свай. Кто-то очень злой и кровожадный. – Удобно для засады.
– Вряд ли здесь кто живет, – покачал головой Книжник. – Зверья должно быть полно, это да… А для людей… Тут все заброшено, Белка, и свежих следов не видно. Представляешь, в Сити жили почти двести тысяч челов. А сейчас?
Девушка пожала плечами.
– Не знаю. Тысяча. Может две. В Тауне, если верить Шаману, три раза постольку.
– В Тауне, – в голосе Книжника была откровенная грусть, – жил почти миллион челов, Белка.
– Я все равно не умею считать до таких чисел. Полруки – это пять. Рука – десять. Сто – это десять рук. Тысяча – это сто рук. Я это понимаю. Что такое миллион?
– Это тысяча тысяч.
– Столько не бывает…
– Теперь не бывает, – согласился Тим. – Теперь многого не бывает и уже не будет.
– Пошли отсюда, – Белка снова поежилась. – Плохое место. У меня неприятное предчувствие.
– Понимаешь, Белка, тут глупо ждать засады: враги не могут быть везде – их слишком мало на такой громадный город, нельзя контролировать все окраины таким количеством людей. А Таун еще больше! Сколько охотников понадобится, чтобы его прочесать? А сделать облаву? Так что о засадах не думай: они могут выследить нас, и то, сначала надо нас найти…
– Найти нас несложно, мы идем к мосту – это единственный путь на ту сторону.
– Он не единственный, – твердо сказал Книжник, трогаясь с места. – Мы найдем другой способ добраться до Тауна, а там поймать нас станет еще сложнее. Давай-ка свернем сюда…
Узкий переулок между двумя верхаузами основательно зарос, но не деревьями, а тонкой молодой лозой. Чуть дальше река разлилась, берег подмыло и остатки сломанных бетонных плит козырьком нависали над катящейся на юг водой.
– К краю не подходи, – предупредила Белка. – Место открытое. Засекут.
Книжник покачал головой, но на всякий случай пригнулся.
– Не засекут, камыш мешает.
– Ближе не получится.
– А ближе нам и не надо… Смотри!
Он показал рукой на низкий, загаженный птицами с крыши и до фундамента ангар в трехстах футах от них.
– Узнаешь?
Белка вгляделась.
– Слушай, ты же вроде жаловался на то, что плохо видишь?
– Я вижу достаточно. Смотри на рисунок на стене. Номера у дома здесь нет, скорее всего, но это явно то, что мы ищем. Там надпись… читай!
– Тим, ты вчера показал мне десяток букв, и хочешь чтобы я прочла?
– Назови мне те буквы которые запомнила…
Белка выхватила среди выцветших теней знакомые по вечернему уроку значки и назвала их. Ей была интересна эта игра – из пересечения палочек появлялись звуки, и эти звуки могли сложиться в слова.
– Прекрасно, – похвалил Тим и неожиданно улыбнулся, и Белка увидела, что у него не хватает клыка справа, но улыбка все равно была хорошей. – Всего две ошибки. Ты перепутала «b» и «d». А вот эта буква – «эф». Запомнила?
Она кивнула.
– Так что же там написано?
– Там написано, – произнес Тим торжественно, – «Воздушный и водный аттракцион братьев Буковски». Та же реклама, что и на стене в подвале, где мы ночевали. Мы его нашли! А теперь… – он взобрался на спину своей лошадки и потрепал ее между ушей. – А теперь – поехали, поглядим, что там у нас интересного внутри…
* * *
Чтобы попасть в ангар, им пришлось немало потрудиться. Хоть ворота не были на замке – они оказались сдвижными, и направляющая, по которой ездила массивная створка, давно ушла в грунт. В общем, чтобы открыть метровый проход, пришлось потратить почти двадцать минут времени. Двадцать минут – это очень много, когда за тобой спешит погоня, а Белка была уверена, что их разыскивают и найдут обязательно – это не то, что может случиться, а может и не случиться, это вопрос времени.
Лошади вовнутрь идти отказались. Белка выругалась, но тащить их в ангар силком не стала – привязала у входа.
– Приглядывай! – приказала она Книжнику, а сама скользнула в пахнущую прелым темноту за воротами.
Как только она исчезла из виду, Тиму тоже стало неуютно – по спине побежал холодок, ладони повлажнели, и он поймал себя на том, что учащенно дышит.
Незнакомый пейзаж давил, из камышовых зарослей у самой воды доносились странные хлюпающие звуки и гудело под порывами ветра старое дырявое железо стен. Он перехватил оружие поудобнее, повел стволом, выискивая невидимую цель, и постарался принять максимально грозный вид, но бояться от этого не перестал.
Тогда Книжник начал считать про себя – это был верный способ отвлечься.
Он досчитал до шестидесяти, когда девушка появилась у ворот.
– Ну? – спросил Тим с нетерпением. – Что там?
– Темно. Без твоего фонарика не обойтись. Но, похоже, тут никого не было…
– С чего ты взяла?
– У входа лежит тело, – сказала Белка. – Чуть дальше – второе. Вернее, не тело, а то, что осталось. Но ты же знаешь… Мертвые тела положено сжигать. Их не трогали. Они лежат там, где к ним пришел Беспощадный. Значит, тут никого не было…
– Отлично! – обрадовался Книжник и Белка посмотрела на него с недоумением.
– Что отлично?
– Заходим! – он шагнул к ангару, доставая из рюкзака фонарик. – По дороге все объясню!
Но в огромном ангаре фонарик на ручном приводе оказался немногим эффективней банки со светлячками, которую Книжник использовал в глубоком детстве, чтобы летней ночью дойти до туалетов. Пришлось из подсобных средств и гнилой ветоши соорудить что-то вроде факелов, которые ужасно чадили, но давали возможность видеть на десяток метров вперед.
Ангар выходил к реке вторым торцом, тут тоже были ворота, Огромные закрытые стеллажи, заросший бледной плесенью и еще чем-то нитевидным, генератор, больше сотни ржавых канистр и заправочная колонка – пыльная, шелушащаяся, вся в пятнах коррозии, но совершенно целая.
– Под ней должна быть бочка с топливом, – сказал Тим.
– Только топливо скисло…
– В любом случае, не до конца. – Книжник говорил уверенно, продолжая осматриваться. – То, что осталось от топлива, хорошо горит, а это факелы. Это можно взорвать, в конце концов. Этим можно что-то поджечь, а потушить будет трудно! В общем, крайне полезная штука это твоя скисшая горючка. В наших краях такое сокровище не сыщешь днем с огнем – давно все разобрали. Нас с тобой закидывали зажигалками из запаса, а новых взять негде!
– Слушай, Книжник… Я не пойму, зачем Вожди тебя выгнали. Ты же крайне полезный чел… Все эти премудрости откуда?
Он криво ухмыльнулся.
– Шутишь! Я бесполезный дармоед! Я не умею охотиться! Я плохо бегаю и стреляю. Разве может быть полезен чел, который читает и не умеет тихо перерезать глотку…
Книжник стал возле стеллажей и задрал голову вверх. Обросший длинными белесыми нитями железный скелет высоких полок в свете факела производил жуткое впечатление. Отчетливо пахнуло пометом летучих мышей, какой-то гнилью, прелыми тряпками и сладковатым, едва ощутимым запахом тления.
– Будем смотреть здесь, – сообщил он.
– Что?
– Плот. Знаешь, что такое плот из бревен?
Белка фыркнула и сразу же из ее капюшона раздалось возмущенное пощелкивание Друга.
– Ну и отлично… А этот не из бревен, но тоже плот. Даже лучше.
– Книжник, да тут все сгнило!
– Здесь? – спросил он, сметая паутину с края полки. – Вряд ли. Да и плоты, вроде, были не резиновые – ни сгнить, ни пересохнуть не могли. Только швы проверим – и все.
Белка сморщила нос.
– Ну, положим, – процедила она, оценивающе разглядывая стеллажи. – Положим плот мы найдем. А что с лошадьми делать? Лошадей придется бросить?
– Не обязательно. Лошади плавают.
– Ага. Плавают. Мы будем не просто мишенью! Мы будем о-о-о-очень большой мишенью! Тим, да нас расстреляют с моста, чихнуть не успеем. Это не выход, это самоубийство!
– А другого варианта все равно нет, – ответил Книжник спокойно, но Белка видела, что он совсем-совсем не спокоен, просто старается показать ей свою крутизну. – Плот поможет нам переправиться на ту сторону без моста – это раз. Ночью нас будет плохо видно – это два, значит, стрелять будет трудно и у нас появится шанс. Ага! Ну-ка, помоги мне!
Они с трудом стащили с одной из нижних полок тяжеленную сумку. Сверху посыпался мусор, стеллажи качнулись, под потолком, зашуршало, заклекотало, Белка схватилась за автомат, в капюшоне встревоженно застрекотал Друг, но тут в густой тьме звездной россыпью блеснули сотни приоткрывшихся глаз.
– Кожаны, – фыркнула девушка. – Тьфу! Гадость!
– А в-третьих… – сказал Книжник подрагивающим голосом, – мы подумаем над тем, чтобы у жителей Сити и наших друзей из Парка было другое занятие на момент переправы.
– Ты испугался? – спросила Белка.
– Ерунда… – ответил Книжник. – Мыши, хоть и с крыльями! Чего их бояться?
Он сел на корточки, вытер ладонью густой слой пыли, присыпавшей баул, прочел надпись мелкими буквами и удовлетворенно кивнул.
– Терпеть их не могу, – призналась Белка, стоя за его спиной. – Мерзость. И еще кусаются…
– Ну, если их не трогать… – сообщил Книжник, подбирая факел. – Судя по количеству дерьма на полу, их много и живут они тут много лет… Это мы у них в гостях.
– Не люблю мышей.
– Ну и ладно… – несмотря на полумрак, Белка рассмотрела, что он ухмыльнулся. – Я их тоже… гм, гм… недолюбливаю.
– Скажи уж честно, тоже боишься!
– Да ладно… – отмахнулся он. – Пусть боюсь, но не так сильно. Тут другое…
– Что – другое?
– Я тут подумал… Знаешь, а ведь ты моя первая ученица.
– Это в каком смысле?
– Я так никого и не научил читать, хотя давал слово.
– Кому давал?
– Своему учителю – Сухорукому. Может, помнишь его? Такой смешной, ходил кособоко и прихрамывал.
– Помню. Мы его все время дразнили.
– Его все дразнили. Он упал с лестницы еще кидом, что-то там сломал в спине, но выжил, только рука усохла. Мне было четыре зимы, ему четырнадцать, когда он уговорил меня учиться.
– Сомневаюсь, что тебя пришлось уговаривать…
– Зря сомневаешься. Я согласился не сразу. Хотелось есть, знаешь ли… Я все время хотел есть. А за чтение мясо не давали…
– И долго он тебя учил?
Тим покачал головой.
– Недолго. Я был хорошим учеником – три луны, и я уже сам мог научить кого-то буквам.
– И не нашел кого научить?
Он кивнул.
– Не нашел.
– Мне ты не предлагал.
– А ты бы согласилась?
– Нет. Не было смысла. За чтение мяса не давали…
– А сейчас? – спросил он, прищуриваясь.
Она задумалась на несколько секунд.
– Не знаю. Мне интересно, но… – она нахмурилась. – Это никому не нужно, Тим. Сколько бы мне не осталось, я уже не научусь пользоваться своим знанием.
– Открою тебе тайну, Белка – никогда не знаешь, что может пригодиться…
– Автомат всегда полезнее книги, – отрезала она.
– Не уверен, – улыбнулся Тим кривовато. – Например, автомат не поможет нам переправиться на тот берег. А я – помогу.
– Ты не книга.
– Ну, как сказать… Я много книг, Белка, много и сразу. Когда никто не хочет с тобой дружить, когда ты не способен охотиться и не получаешь удовольствия от того, чтобы убивать, остается много времени на чтение.
– Тут мне тебя не понять…
– Может, когда-нибудь поймешь, – сказал Книжник. – Так. И это берем! – Он осветил факелом еще одну сумку, такую же большую, как первая и ухватился за лямки с одной стороны. – Лишних знаний не бывает, Белка. Иногда это лучше, чем автомат. Это даже лучше, чем целый отряд фармерской конницы. Надеюсь, я успею тебе это доказать…
Книжник даже закряхтел от натуги.
Огромная сумка тяжело упала на пол.
Он нагнулся, рассматривая что-то, лежащее в глубине стеллажа. Потом выпрямился, довольно ухмыляясь.
– Ну вот… Еще одно решение задачи, – сказал он удовлетворенно. – Если я, конечно, сумею его собрать… И это берем. Потом открываем вторые ворота.
– Что ты нашел? – спросила Белка, с интересом разглядывая находку – связку тонких металлических трубок и большой рюкзак.
– Настоящий ништяк, Белка! Тебе понравится!
* * *
После того как в сумерках один из охотников зацепил сторожок и прямо перед разведчиками в воздух взвились сигнальные ракеты, Бегун знал, что столкновения не избежать – смотрецы уже определили место срабатывания ловушки и доложили жрецам о вторжении.
Двойной хлопок – и в воздухе расцвели два огненных шара, заливая всю округу ярким химическим светом.
От неожиданности отряд бросился врассыпную, а кто-то с перепугу даже выпалил в белый свет.
– Не стрелять! – крикнул Бегун. – Тихо!
Ракеты с шипением падали, оставляя в сиреневом небе дрожащие дымные следы. На улицу вновь спустился сумрак.
– Тварь криворукая!
Звук удара прозвучал глухо, кто-то застонал сквозь зубы – Облом явно приложился к неуклюжему сплеча.
– Вот здесь мы и заночуем, – сказал Бегун, оглядываясь. – Да не трогай ты его, Облом! Покалечишь – на себе будешь тащить!
– Еще чего, – огрызнулся Облом. – Тут и закопаю!
Но жертву отпустил.
Место, выбранное Бегуном для ночлега, оказалось не хуже и не лучше любого другого. Короткая улица, заканчивающаяся бетонным завалом. Покосившиеся фасады домов, затянутые плющом, неровные дыры оконных проемов, из которых уже кое-где торчали ветки выросших внутри деревьев.
В принципе, для того, чтобы держать осаду, не годится, больно уж хлипко все выглядит, но Бегун не собирался держать осаду.
– Херовое место, – Свин шмыгнул носом и сплюнул в сторону. – Нас тут сразу найдут…
– А нам и надо, чтобы нас сразу нашли… – Бегун заглянул в дверной проем более-менее целого двухэтажного дома.
– Сейчас нашли? – спросил Свин.
Бегун вздохнул.
– Утром. Облом!
– Что?
– Пусть разведчики посмотрят вокруг. Могут быть еще растяжки…
– Уже. Будем убираться отсюда?
Бегун покачал головой.
– Будем ждать.
Резаный остановил рядом с ним коня, подобрал поводья и, чуть развернувшись в седле, с подозрением поглядел на нового союзника.
– Ты собрался делать здесь привал?
– Да.
– Я не оставлю здесь своих людей.
– И не надо. Отойди чуть назад, найди укрытие, только такое, чтобы эта улица простреливалась из твоих машин-ганов, и держи разведчиков рядом с нами. Пусть слушают в оба уха. Если я договорюсь – покажешься. Если не договорюсь…
Бегун ухмыльнулся.
– Если я не договорюсь – будет по-настоящему весело. О нас с тобой герлы будут слагать песни и петь их бэбикам… Но мы этих песен не услышим. Такие дела, бро.
– Это утешает, – сказал Резаный без тени улыбки на изуродованном лице. – Отличный план. И песни я люблю… Но вот умирать в мои планы не входит. Я лучше подожду Беспощадного…
– Твое дело, бро… Главное, чтобы вовремя заговорили твои пулеметы…
Резаный двинул коленями, разворачивая лошадь, и поехал прочь, к своим воинам, стоящим поодаль.
Бегун отошел на пару шагов, и пока фармерские ган-кары разворачивались в узком промежутке между зданиями, сел, наблюдая, как его охотники готовят место для ночлега. Свин немедля устроился рядом, набил трубку конопляной смолкой с мятными листьями и медленно, с удовольствием раскурил. Запахло тяжелой сладкой дурью. Облом тут же возник рядом, посмотрел неодобрительно – запах травки мог разноситься на квартал – но от затяжки не отказался. Пыхнул пару раз – и снова исчез.
Бегун тоже потянул дурманного дыма – переход был длинный, болели ноги, да и недосып сказывался, нужно было расслабиться хотя бы на час. Завтрашний день обещал быть нелегким, времени на сон оставалось мало. На рассвете гости будут здесь, и как все пойдет дальше, Бегун не знал.
– Предупредите всех, – сказал он негромко, – без моей команды не стрелять. Никому. Голову оторву, если что…
– Думаешь, что договоримся? – Свин с наслаждением затянулся и выпустил струю густого дыма в темноту.
– Если не договоримся, то всех убьем…
– Или нас убьют, – предположил Облом, возникая из полумрака прямо перед Бегуном. Он, несмотря на габариты, мог передвигаться практически бесшумно и этот его талант был предметом зависти всех разведчиков. – Бегун, ты не облажаешься?
– Утром узнаешь, – сказал Бегун, и оскалился. – А если я облажаюсь, то и не узнаешь, бро…
Дурь уже потекла по его жилам, боль в мышцах ног отступила, тело наполнила легкость и свежесть, но он начисто перестал слышать запахи – как отрезало.
– Все, туши дурь… – приказал он. – Всем, кроме стражей, спать. Общий подъем за час до рассвета. Живите вечно, братья!
Он отцепил спальник от рюкзака и шагнул в сторону, растворившись в ночном сумраке. Не так лихо, как Облом, но все же…
– Живи вечно, бро! – отозвались оба Вождя. – Живи вечно!
Ориентируясь по памяти и серым теням, Бегун нашел вход в трехэтажный дом на правой стороне улицы – его он заприметил еще до того, как сработали сигнальные ракеты – осторожно поднялся на второй этаж, выбрал местечко в одной из небольших комнат, выходящих окнами во двор, и там устроился на ночлег.
Он не любил спать там, где его могли застать врасплох, поэтому, перед тем как лечь, установил в коридорчике на растяжку светошумовую гранату. Не то чтобы он не доверял союзникам или соратникам, но зачем давать шанс тем, кто может им воспользоваться?
Бегун устроился в мешке, благо мох на полу был мягким, закрыл глаза и улыбнулся, уплывая в сладкое угарное небытие. Дурь всегда действовала на него всего два часа – он проверял это много раз. Ровно два часа – и он проснется бодрым и отдохнувшим. Пара часов – это достаточно, чтобы выспаться.
Он уснул, прижимая к груди пистолет.
* * *
– Аккуратнее, Додо! – приказала Айша.
– Они тут, – отозвался Додо, переходя на хриплый шепот. – И они не прятались.
Он улыбнулся.
– Сидят, как крысы, в домах… Прикажи, жрица, и мы вырежем всех!
– Погоди, мой отважный воин.
Айша тоже обратила внимание на то, что незваные гости не прятались, а словно специально обозначили свое присутствие в квартале. На траве были видны следы каких-то повозок, а самих повозок в поле зрения не наблюдалось. Значит, стоило ожидать неприятного сюрприза. Неужели с ними пришел кто-то из фармеров со своими ган-карами, иначе с чего бы они так оборзели? Впрочем, неповоротливая повозка на узкой улице – сомнительное преимущество.
– Похоже, нам понадобится подкрепление, Додо, – произнесла она вслух и добавила. – С тяжелым вооружением.
Обычно парковые, нарвавшись на сигналку, стремительно бросались наутек, ища убежище на других улицах Сити. Эти же никуда не бежали – вот гильзы от сработавших ракет, вот целая куча следов их пребывания… Что-то здесь не так, Беспощадный их забери! Что-то здесь не так!
Она подняла бинокль, рассматривая дом, куда вели следы, и замерла от неожиданности.
Прямо перед ней, приближенный линзами на расстояние вытянутой руки, в оконном проеме возник темноволосый чел с блестящими черными глазами и неприятной кривой улыбкой, словно примерзшей к лицу.
И этот чел помахал ей рукой.
Додо зарычал, и потянул с плеча автомат.
– Погоди… – приказала Айша, не опуская бинокль.
Чел снова взмахнул рукой, словно приглашая, и показал жрице пустые ладони.
Он был щупловат и низкоросл, но это не могло обмануть Айшу – во всем облике паркового чувствовалась нешуточная сила. Конечно же, это было всего лишь беглое впечатление, но жрица доверяла своей интуиции и очень редко в ней разочаровывалась.
– Не стрелять…
– Айша! – выдохнул Додо, бросаясь к ней, но опоздал: она уже вышла из укрытия и тоже взмахнула рукой в ответ.
Додо едва не задохнулся от ужаса. Жрица была в зоне поражения. Если бы на стороне парковых был снайпер, то…
Но то ли снайпера не было, то ли он получил команду не стрелять.
Айша шагнула вперед и крикнула (Додо в который раз удивился звучности и силе ее голоса):
– Что надо?
Парковый все так же стоял у окна, и снайперы из отряда жрицы держали его на прицеле.
– Поговорить.
– О чем?
– О долгой жизни.
Айша фыркнула.
– Что ты знаешь о долгой жизни, парковый?
– То, чего не знаешь ты, жрица…
– Мне не интересно говорить с тобой, парковый! Забирай своих людей и фармеров, если они не хотят, чтобы я пожгла их дома и поля. Уходите, пока я не приказала вас убить…
– Зачем тебе нас убивать, жрица? – спросил темноволосый спокойно. Он не паниковал, хотя не мог не понимать серьезность прозвучавшей угрозы. – Ты – могучая властительница и мы сейчас подчинены твоей воле… Но задай себе вопрос: почему я не попытался напасть на тебя из засады? У меня ведь был шанс, правда? Я пришел с миром. Мы не ищем ништяки, мы не собираемся трогать ваших герл или убивать челов твоего племени. Я пришел к тебе как союзник…
– Мне не нужны союзники.
– Давай перестанем кричать на весь Сити, жрица. Мне есть что сказать тебе на ушко. Или ты испугалась меня?
Айша осклабилась. На миг ее лицо из красивого превратилось в морду шипящей дикой кошки.
– И не думай, Айша! – выдохнул Додо, загораживая ей путь.
– Прочь! – рявкнула она, наступая, и Додо подался в сторону, освобождая проход.
– Ты можешь идти с оружием, если думаешь, что я хочу убить тебя! – крикнул Бегун, показывая узкие нечистые ладони. – Я пойду без.
И он действительно пошел, раскинув руки, как будто бы собирался ее обнять.
Они сошлись как раз посередине между отрядами.
Несмотря на малый рост, Бегун был выше Айши, но не мог смотреть на нее сверху вниз, как тот же Додо.
– Я не понимаю, почему до сих пор не убила тебя, – сказала она, разглядывая противника.
– Наверное потому, что тебе любопытно. И еще потому, что ты умная, Айша.
Он пожал плечами.
– Не стану тебя злить, жрица, – продолжил незваный гость, не повышая тона. – Начну с главного. Мы не единственные, кто пришел в Сити без приглашения…
Айша кивнула – мол, знаю.
– Мы хотим поймать этих людей до того, как они уйдут в Таун. Больше нам ничего не нужно.
– Зачем? Я сама их поймаю… Или это месть? Что они сделали тебе, Парковый?
Приклеенная улыбочка стала еще шире и противнее.
– Ты можешь называть меня Бегун. Меня все так называют.
– Я буду называть тебя так, как хочу, Парковый. Зачем мне твоя собачья кличка? Что они сделали, если ты рискуя, своей жизнью, пришел в Сити, чтобы до них добраться?
– Это трудно объяснить, жрица. Те, кого мы ищем – не мародеры, они не станут шариться по квартирам, разыскивая ништяки. Им просто нужно в Таун.
– Значит, их убьют в Тауне.
– Было бы по-настоящему жаль, если бы их убили в Тауне.
– Почему?
– Потому что они идут не в Таун. Они идут еще дальше.
– И что от этого тебе? – снова спросила Айша. – Пусть себе идут. Это их забота, где умереть.
Улыбка превратилась в гримасу. В том, как менялось его лицо, было что-то удивительно неприятное, но одновременно притягательное. Он был злом, но Айше нравилось это зло. Несмотря на рост, грязные ладони, кривые ноги и неприятный запах, который испускала его изгвазданная одежда, в этом дикаре чувствовалась воля и такая неистовая жажда власти, что невольно возникало уважение. Или опаска, что часто одно и то же.
– Мне надо знать, куда они направляются.
– И я должна помочь тебе поймать их, чтобы ты узнал? – Она рассмеялась. – Зачем? Зачем мне это делать? Зачем мне помогать наглым нарушителям наших границ? Мне проще убить вас…
– Мне трудно согласиться с тобой, жрица. Я нужен тебе, а беглецы нужны нам обоим. Они знают место, где есть лекарство от Беспощадного.
– От Беспощадного нет лекарств, ты – лжец! – отрезала Айша металлическим голосом. – Разговор закончен.
Она повернулась, чтобы уходить.
– Поступай как знаешь, – сказал темноволосый ей в спину. – Но зачем мне вызывать на себя твой гнев, жрица? Ты можешь проверить, сказал ли я правду. Ты можешь просто спросить у них сама.
– После того, как поймаю?
– Ну да… Этот чел… В племени, кстати, его зовут Книжным Червем… Он жил в Библиотеке, там, где хранят старый мусор и никому не нужные книги. Он всю жизнь там жил и с утра до вечера читал это дерьмо. Это он рассказал нам о лекарстве от Беспощадного. И на сумасшедшего он не похож. Ты же умеешь читать, жрица. Это мне трудно проверить, правду ли он говорит, а для тебя это легче легкого.
Айша медленно повернулась к собеседнику.
– Что будет, если мы его поймаем?
– Мы вместе узнаем, где лежит наша вечная жизнь, пойдем и заберем ее себе.
– А если он врет?
– Ты убьешь его, а мы уйдем. Нам незачем проливать кровь друг друга, жрица. В этот раз – незачем.
Айша задумалась на несколько секунд, но Бегун видел, что она уже приняла решение.
– Ты сказал, что он пришел не один?
– Да с ним герла из нашего племени. Рыжая тварь, с которой я очень хочу спустить живьем кожу. Ее зовут Белка.
Глаза Айши сверкнули. Нехорошо сверкнули.
– О… – протянула она с нарочитой ленцой в голосе. – Кажется, я ее знаю. Мы с ней как-то раз виделись… Это несколько меняет дело.
