Глава 11
Джибута лепилась к склону неприступной скалы. С одной стороны, очень удачная позиция для обороны. С другой – настоящая ловушка для оборонявшихся, дорога к селению была только одна, а ее рота лейтенанта Магу перекрыла в первую очередь. Отдельные смельчаки могли попытаться проскочить в темноте через горы, поэтому Алекс планировал закончить операцию засветло.
Внезапности достигнуть не удалось, да никто на нее и не рассчитывал. За идущей в глубину горного массива ротой, похоже, присматривали с самой переправы через Темерюк. Трижды солдат обстреливали на марше. Но каждый раз огонь велся с очень большой дистанции. Сделав несколько выстрелов, стрелки тут же уходили, не давая солдатам возможности сблизиться с ними и поквитаться. Впрочем, и потери от их действий были невелики, всего двое легкораненых.
Почти всю прошлую ночь рота провела буквально в полутора верстах от выхода из ущелья, Алекс хотел дать солдатам возможность отдохнуть после двухдневного марша по горной дороге. Марш этот дался роте нелегко, все-таки каменистая горная дорога, то тянущаяся вверх, то вдруг ныряющая вниз, не чета пыльной равнинной дороге левобережья. К концу пути несколько солдат пришлось везти на двуколках, но отставших не было. Сейчас же, все дорожные трудности остались позади, роте предстояло выполнить основную задачу.
Противник успел подготовить горячую встречу. Едва только рота попыталась развернуться на выходе из ущелья, как тут же была обстреляна. Возвышавшиеся по склону скалы плоские крыши домов, позволяли оборонявшимся вести анфиладный огонь по солдатам. Мало того, огонь велся еще и из своеобразного природного тет-де-пона, ставившего роту в два огня.
– Отходим! Назад в ущелье!
Двух убитых и шестерых раненых удалось унести с собой.
– Где проводник, сволочь! – бушевал капитан Ноздяев, назначенный штабом полка надзирать за операцией. – Повешу скотину!
Капитан был в последний момент приставлен к роте «для связи». На самом деле эта штабная крыса должна была приглядывать за не в меру ретивым ротным командиром.
– Прекратите истерику, капитан, – прошипел Алекс, – солдаты смотрят.
Причем здесь проводник? Ему заплатили, чтобы он роту довел до Джибуты. Он ее и довел, а про систему обороны селения его никто и не спрашивал. А зря, раньше думать надо было, понадеялись на превосходство в силах и артиллерию.
– Фелонов, берешь свой взвод и лезешь вон на ту скалу. Всех наверх не тащи, только тех, кто по горам хорошо лазить умеет.
– Понял, господин лейтенант!
– Действуй.
Остальные попытались завязать с противником дежурную перестрелку, но те не ответили, видимо, с патронами у них было туго. Стрельба затихла сама собой, операция затягивалась. С поставленной задачей охотники Фелонова справился неожиданно быстро. Не прошло и четверти часа, как первые солдаты достигли вершины скалы и застучали оттуда из своих винтовок. Вершина окрасилась пороховым дымом. Алекс отметил, что тренировки не прошли даром, еще год назад никто из солдат просто не рискнул бы взобраться на такую высоту по почти отвесной скале. А теперь укрывшиеся в тет-де-поне оказались ниже руоссийцев и сами начали нести потери от ружейного огня. Несколько человек попытались покинуть свое, ставшее таким неуютным, убежище, но до самого селения добрались не все – трое упали замертво, четвертый, раненый, пытался доползти до перекрывавшей въезд баррикады, но был добит метким выстрелом.
– Рота, вперед!
Взводы второй раз вышли из ущелья, разворачиваясь в две цепи. Вторая цепь вышла куцей – взвод Фелонова еще не успел спуститься со скалы. Взводный унтер-офицер Хрустин же, не дожидаясь команды, послал несколько человек занять очищенный противником тет-де-пон.
– Выводите орудия на позицию!
Вслед за пехотинцами начали движение артиллеристы со своими пушками. Серые цепи двинулись вперед, солдаты перебегали от одного укрытия до другого, падали, стреляли, поднимались и снова бежали вперед. Но не все, некоторые оставались лежать серыми неприметными бугорками.
Ках! Ках! От внешней стены Джибута в двух местах полетела каменная крошка – в дело, наконец, вступила руосийская артиллерия. Ках! Ках! И опять только каменные брызги. Четырехфунтовые пушки не оправдали возлагавшихся на них надежд. Их снаряд не смог разрушить внешнюю каменную стену, сложенную из грубо отесанных валунов, а четвертьфунтовый заряд черного пороха был откровенно слабым. Похоже, все затраты времени и сил на перевозку двух орудий и снарядов к ним оказались неоправданными. Однако артиллерийский лейтенант быстро нашел выход.
– Шрапнелью, прицел два двадцать, трубка пятнадцать. Огонь!
Уже на четвертом выстреле артиллерист подобрал правильный прицел и установки взрывателя. Белые облачка разрывов расцвели над крышами, с которых велась стрельба. Оборонявшимся это сразу не понравилось, огонь противника начал слабеть, воспользовавшись этим, серые шинели вплотную подобрались к стенам, где вражеские пули уже не могли достать их. Горцы пытались удержаться за баррикаду на въезде, но по команде Алекса, солдаты подтащили «гартинг» и буквально смели оборонявшихся огнем. Оборонявшиеся вынуждены были отступить вглубь селения, оставив на куче камней двоих убитых и целые лужи крови. Своих раненых они все-таки успели забрать.
От въезда прямая дорога шла всего шагов тридцать-тридцать пять. Она выводила к небольшой площади, от которой расходилось несколько узких щелей между каменными стенами. Сунулись в одну – нарвались на выстрел из какой-то дыры. Передний солдат упал с пробитой грудью. Вытащить его не успели, тело вздрогнуло от второй попавшей в него пули.
– Отходим! – принял решение лейтенант.
Он не собирался терять своих солдат в абсолютно незнакомых каменных мешках, где многое решал первый выстрел и солдаты утрачивали преимущество в численности и скорострельности своих «шапсо». Магу решил продолжить штурм по верху, там могла помочь артиллерия.
– Лестницы давай!
Взять с собой штурмовые лестницы Алекс догадался еще до выхода роты, и сейчас похвалил сам себя за предусмотрительность. Он уже взялся за перекладину одной из них, приставленной к внешней стене, но кто-то его придержал.
– Погодь, лейтенант.
Магу обернулся. Придержал его Хрустин, его взвод уже добрался до стен Джибуты. Воспользовавшись задержкой начальства, по лестнице начал взбираться кто-то из молодых солдат. Винтовка с примкнутым штыком в правой руке сильно мешала ему.
– Отпусти!
Унтер повиновался приказу начальства, не посмел ослушаться. За одно применение силы к офицеру его уже могли отдать под трибунал, но он же из лучших побуждений действовал.
Сунув револьвер в кобуру, Алекс подождал, пока солдатские сапоги поднимутся выше его головы, и полез за солдатом. Сверху что-то брызнуло, труп солдата, едва не сбив лейтенанта, полетел вниз. Лейтенант стер с лица капли солдатской крови и решительно добрался до крыши. Правой рукой он достал револьвер и осторожно выглянул. Стрелка он не увидел, только ствол старой винтовки, торчащий с верхнего яруса крыш. Он уже начал поднимать руку с «грандом»… Бах! Шрапнель забарабанила по крыше, с головы сорвало фуражку. До Алекса не сразу дошло, что он чудом остался цел, наводчик одного из орудий взял неверный прицел.
– Никого не задело? Тогда вперед!
Система обороны Джибуты не строилась исходя из применения огнестрельного оружия и артиллерии, она была слишком древней. Попав под шрапнельный обстрел сверху, оборонявшиеся были вынуждены очистить крыши, позволив руосийцам обойти их поверху. Солдаты по звуку или одним им ведомым чутьем определяли, где внизу притаились защитники селения и вниз летели чугунные шары фитильных гранат. Многие солдаты открывали огонь прямо через кровлю, благо патроны экономить не приходилось, патронные двуколки подогнали прямо к внешним стенам и они смогли быстро пополнить опустевшие подсумки. А вот у их противников уже через час после начала боя наметился кризис людей и боеприпасов. В ответ на взрывы гранат и винтовочную трескотню сверху, снизу хлопали только редкие одиночные выстрелы.
Посчитав, что сопротивление практически подавлено, лейтенант отдал приказ перейти к завершающей фазе операции. Очень не хотелось, но приходилось посылать солдат в лабиринты каменных мешков Джибуты. Многие солдаты спускались вниз не очень охотно. До сих пор они имели дело только с вооруженными мужчинами, внизу их ждали женщины, дети и старики.
В узких проходах от винтовок мало толку, в ход пошли штыки, тесаки и револьверы унтер-офицеров, несколько раз доходило до рукопашных. Лейтенант двигался вместе с взводом Фелонова, все равно руководить дальнейшими действиями роты было невозможно. Несколько небольших групп под командованием унтер-офицеров очищали Джибуту от ее жителей, добивая уцелевших.
– Вы бы побереглись, господин лейтенант, – негромко, чтобы не услышали солдаты, посоветовал взводный. – Зачем вам вперед лезть? Еще подстрелят ненароком. Мы уж как-нибудь сами справимся.
– Слева!
Лейтенант дернулся, разворачиваясь влево. Мальчишка лет десяти с обеих рук целился в него из древнего кремневого пистоля. Он с трудом удерживал тяжеленное оружие, ствол которого ходил ходуном и никак не мог найти цель. Бах, бах, бах, торопливо дергая спусковой крючок, лейтенант успел выстрелить трижды. Одна из трех пуль попала пацану в грудь. Бах! Еще одну пулю успел выпустить из своего «дефоше» Фелонов. Бах! Уже падая, мальчишка все-таки успел нажать на спуск. Рывок! Пуля сорвала погон с левого плеча. Помещение заволокло вонючим пороховым дымом.
– Не задело, господин лейтенант? – поинтересовался солдат.
– Нет, – Алекс ощупал разорванный пулей погон. – Спасибо, что предупредил.
– Рад стараться!
Ничем, кроме предупреждения, солдат помочь ротному не мог. С его полутораметровой «шапсо» в узком проходе быстро не развернуться. На всякий случай рядовой ткнул тело пацана извлеченным из ножен штыком, вытер окровавленный клинок об одежду убитого и вернул оружие обратно. Лейтенант, с трудом удерживая дрожь в руках, запихивал патроны в гнезда барабана, не всегда попадая с первого раза.
– Вперед! В оба смотреть, – напутствовал подчиненных унтер, – чуть господина лейтенанта не про…, не потеряли.
Так, проверяя один дом за другим, остатки двух отделений двигались вперед. Труп, еще один труп. Этот, вроде, еще дышит. Возле бородатого мужика лет сорока лежит древняя фитильная фузея явно руосийского происхождения.
– Ей же лет двести, – удивляется Алекс, – и чем, только воюют!
– Да, пожалуй, побольше будет.
Фелонов подбирает древний огнестрел, идущий следом солдат втыкает штык в его бывшего хозяина. Однако трупов было на удивление мало и одни только мужчины.
– Фелонов, где они могут быть?
– Селение старое, наверняка тайные укрытия есть, там и попрятались.
– Ищите! Они никуда не могли уйти.
Несмотря на прекращение сопротивления, доклада об обнаружении трупа Рыжего Даграма еще не поступало. И это очень заботило Алекса. Откуда-то вывернулся солдатик в мундире, прожженном на рукаве.
– Яму нашли, господин лейтенант!
Вход в яму располагался в углу одного дворов из Джибуты. К их приходу солдаты уже успели обследовать каменный мешок. Алекс заглянул в черный провал. К застарелой вони человеческих испражнений примешивался запах смерти и крови, совсем свежий запах.
– Живые есть?
Выбравшийся из ямы мрачный ефрейтор отрицательно покачал головой – местные жители гуманизмом не страдали. Или боялись, что освобожденные рабы укажут места укрытия их хозяев.
– Продолжайте искать!
Нашли еще две ямы – только трупы рабов, но никаких указаний на то, куда исчезли хозяева. Сопротивления уже не было, все, кто рискнул защищать свое селение, погибли, пленных в этом бою не брали. Своих раненых и убитых солдаты уже эвакуировали.
– Есть, нашли живого!
Алекс быстро двинулся на голос, навстречу ему вытолкнули вонючего, заросшего деда в грязных лохмотьях.
– В темном углу в щель между камнями забился, еле нашли, – пояснил Хрустин, – по виду, вроде наш, руоссиец, только говорить не может.
– Почему не может?
– Они ему язык отрезали.
Лейтенант взял деда за плечи, повернул лицом к себе.
– Все закончилось, мы пришли, чтобы освободить тебя. Ты – свободен! Ты понимаешь меня?
«Дед» промычал что-то невнятное, закивал головой и Алекс понял, что ему от силы лет тридцать.
– Даграм. Рыжий Даграм. Ты его знаешь?
Немой загыкал и энергично начал кивать головой.
– Где он укрылся? Можешь показать, где он прячется?
Бывший раб неожиданно развернулся, скидывая руки лейтенанта, и, расталкивая солдат, устремился вглубь каменного лабиринта.
– За ним!
Буквально через пару десятков аршин «дед» вцепился в ни чем не примечательную каменную глыбу, чуть выступавшую из каменной кладки, и попытался сдвинуть ее с места.
– Помогите ему!
Два солдата отложили винтовки и присоединились к усилиям немого. Поддавшись, камень с грохотом отвалился в сторону, лейтенант едва успел отскочить. Открылась узкая, разве что ребенку впору протиснуться, щель в скале. Мысль о том, что туда придется лезть, ни у кого энтузиазма не вызвала.
– Он там?
«Дед» энергично закивал головой.
– Другой выход есть?
Отрицательное мычание.
– Ивасов!
– Здесь я!
– Взрывай скалу.
Сапер засуетился у входа в укрытие, солдаты отошли от него подальше. Алекс повернулся к немому.
– Еще укрытия знаешь? Показывай!
В течение следующего часа нашли еще шесть подобных укрытий. Если бы не бывший раб, то вряд ли обнаружили бы хоть одно, уж очень хорошо они были замаскированы. Когда грохнул первый взрыв, немой вздрогнул, потом, видимо, сообразил, что именно происходит, в глазах его появился злобный огонек. Подобно гончей он выискивал каменные норы, где укрывались его бывшие хозяева. Пару раз ошибался, но потом все-таки находил, радостно взвизгивая в случае удачи, скалился безъязыким ртом с редкими гнилыми зубами при очередном взрыве.
Когда вскрывали очередной схрон, появился Ноздяев. Стрельба уже с час, как закончилась и он рискнул сунуть свой нос внутрь каменного лабиринта. С ним же был и артиллерийский лейтенант. Пробравшись ближе к Магу, капитан поинтересовался.
– Что здесь происходит?
– Убежище нашли, сейчас взорвем.
– Как можно? – изумился штабной офицер. – Есть же приказ, надо предложить им сдаться.
– Вот вы им и предложите.
Алекс сделал шаг в сторону, открывая дорогу капитану. Ноздяев осторожно приблизился к черному провалу в камне. Рта не успел открыть, из тьмы полыхнуло пламя, грохнул выстрел и капитан схватился за пробитое пулей плечо.
– Унесите капитана!
Зашипел фитиль. Выждав несколько секунд, Хрустин бросил в дыру чугунный шар ручной гранаты. Бухнул взрыв, дыра дыхнула жаром и клубами вонючего порохового дыма.
– Ивасов, взрывай!
Пока сапер закладывал заряд пороха, Алекс выслушал доклад артиллериста. Потерь у них не было, шрапнель расстреляли полностью, осталось по два десятка осколочно-фугасных гранат на орудие. Когда цели закончились, лейтенант приказал артиллеристам принять участие в эвакуации раненых, а потом и убитых.
Самому Алексу стало стыдно – сам он вместо того, чтобы командовать ротой, он как пацан носился по Джибуте, выискивая укрытия местных жителей. Спасением раненых занимались артиллеристы, хотя это в их обязанности не входило, и взводные унтеры, а командир роты до сих пор даже потери уточнить не удосужился.
– Благодарю за помощь раненым, лейтенант.
Отослав артиллериста, Магу приказал взводным унтер-офицерам выяснить количество выбывших из строя. Потери оказались ожидаемо велики. Только убитыми выбыло шестнадцать человек. Еще тридцать один был ранен, половина – тяжело.
Бухнул последний взрыв, над крышами Джибуты поднялись клубы пыли и порохового дыма. Красный диск солнца уже коснулся горных вершин, когда последний солдат покинул прилепившееся к горе селение. Ветер выдувал из каменных лабиринтов остатки пороховой гари и запаха крови. Отягощенная многочисленными ранеными рота провела ночь у разоренной ею Джибуты, и только утром двинулась прочь. Отныне здесь поселились запустение и тлен.
Видя мрачное настроение командира, Фелонов поинтересовался.
– Ну и чем ты недоволен?
– А чему радоваться? Народу положили – жуть. Свои потери – сорок процентов. Считай, роту надо формировать заново. Пороху спалили массу. А что в итоге? Ни-че-го, – по слогам проговорил Алекс.
Такого ответа от ротного командира унтер явно не ожидал.
– Раньше ты такого не говорил.
– Раньше… Жить очень хотелось. Да и сейчас хочется. Думал, силу свою покажем, горцев заодно припугнем. Ни черта не вышло, как шастали банды через реку, так и продолжают шастать, только еще злее стали. А ты можешь сказать, чего мы добились?
– Местные гончары нам спасибо должны сказать. А что чаще лезть стали, так мы тут не при чем. Урожай в этом году неважный, да еще и скотина какую-то заразу подцепила, большой падеж был. Вот и лезут.
Про угрозу голода в горах Алекс и раньше слышал, но занятый подготовкой вылазки в Джибуту большого значения этому не придал. Сейчас, выслушав Фелонова, лейтенант заинтересовался.
– Значит, говоришь, будет в горах голод. Большой?
– Думаю, да.
– А что на счет зимы? Суровая будет?
– Прошедшая довольно мягкой была, эта всяко морознее будет. Но нам-то с этого что?
– Что с этого? Смотри сюда.
Алекс вытащил из ящика в углу рулон крупномасштабной карты и расстелил ее на столе. Один край норовившего свернуться листа бумаги придавил «грандом», второй придержал рукой.
– Дельта Темерюка сейчас наша, – палец лейтенанта уперся в пучок синих прожилок на бумаге, – здесь они продовольствие не повезут. С верховьев крюк вчетверо получается, к тому же, вот здесь, – палец лейтенанта уперся в карту, – дорогу можно перекрыть. Один батальон справится. Остаются перевалы. Точнее, только Харешский, остальные зима сама закроет. И тогда…
– Тогда с нашего берега продовольствие потащат, – вставил свое мнение унтер.
– Закрыть реку! Расставить пикеты и стрелять по любой лодке. Да и так тайком много не перетащишь. Если же Харешский перевал закрыть, то все, они в блокаде!
Фелонов поскреб затылок.
– Их же там тысяч триста. А может, и больше, кто считал. Если вся эта толпа…
– Правильно мыслишь, – хлопнул унтера по спине Алекс, – им надо оставить выход. Вот здесь, – Алекс ткнул пальцем в морское побережье, – организовать лагерь, там их и собирать, а потом погрузить на суда и подальше морем в султанат.
– А зачем такие сложности? Пусть своим ходом сюда уходят.
Фелонов указал на верховья Темерюка.
– Не годится, – не согласился Магу, – опять осядут у нашей границы и нам же гадить начнут. А при первой же возможности, постараются обратно вернуться. Поэтому только морем, и как можно дальше. Пусть там султан с ними разбирается.
– А ему это надо? – усомнился унтер.
– Надо, не надо… Куда он денется? Под ним и так трон шатается, а если он еще и в помощи единоверцам откажет, то его дервиши точно в мешок зашьют и в море скинут.
– А если султан войну начнет?
– Ага, ему сейчас только войны с нами не хватает! Визга, конечно, будет много, но на боевые действия он сейчас не решится. Это даже я, армейский лейтенант, понимаю. К тому же, – Алекс понизил голос, как будто кто-то мог их подслушать, – газеты писали, что Эдипетский паша в последнее время много воли взял, у султаната даже пару провинций оттяпал, а тот только утерся. Надо подкинуть султану идею расселить горцев на границе с Эдипетским пашалыком, тогда у паши сразу головной боли прибавиться.
– Погоди, там же почти пустыня, а они к горам привыкли.
– Ничего, жить захотят, и к пустыне привыкнут. А то, что там жрать нечего, так даже лучше. Начнут пашалык грабить, пусть паша с ними и разбирается. Главное, что до нашей границы будет полторы тысячи верст.
На этот раз унтер скреб затылок еще дольше.
– Все так, может, и так, но если в горах голод начнется, то наших же рабов они в первую очередь и уморят. Как с этим быть?
К этому вопросу Алекс был готов заранее.
– Как ты думаешь, какое соотношение между горцами и рабами?
Фелонов задумался, потом выдал свои соображения.
– Где-то один наш на их десяток приходится.
– Тогда к моменту начала блокады надо их оповестить, что для получения десятка мест на корабле, идущем в султанат, надо одного руоссийца привести. Они не только никого не уморят, они их еще и беречь будут.
– Действительно, может получится, – согласился унтер. – Тогда последний вопрос остался. Как перевал закрыть? До него же верст двести, и все по горам. Не дойдем, только кровью умоемся.
– Вот! – торжествующе воскликнул Алекс. – Не надо никуда идти. Есть другой план, только пока никому, даже тебе.
– Да-а-а, – махнул рукой Фелонов, – толку-то от этих планов? Пока наши генералы развернуться, весна настанет, а в следующем году урожай может хорошим быть, тогда в горы соваться бессмысленно.
– Вот тут ты прав, – кивнул лейтенант. Сейчас все на бумаге изложу, а завтра еду в Текуль к Новославскому, без его поддержки даже и начинать ничего не стоит. Авось, уговорю господина полковника.
На этот раз унтер промолчал, но его физиономия выражала полнейший скептицизм.
На этот раз застать Новославского в штабе не удалось, полковник проверял строевую подготовку первого батальона. Алекс нашел его среди группы штабных офицеров, наблюдавших за прохождением батальона по политому водой, чтобы не пылил, полковому плацу. После прохождения, батальон замер в ротных колоннах на противоположном конце плата. Новославский сорвался с места, что-то выговаривая комбату и ротным командирам. Магу осторожно подобрался сзади и поинтересовался у одного из штабных.
– В честь чего парад?
Все, кто услышал вопрос, изумленно обернулись к Алексу, как будто он ляпнул что-то непристойное. Наконец, капитан, к которому лейтенант обратился, ответил.
– Именины государя на следующей неделе.
Алекс физически ощутил, как он краснеет. От его ушей, наверно, можно было прикуривать сигары. Не найдя, как можно выкрутиться из такой неловкой ситуации, лейтенант только промолчал и постарался спрятаться за чужими спинами, что, впрочем, плохо ему удалось. Но можно было не сомневаться, уже к обеду очередной перл лейтенанта Магу станет известен всему полковому сообществу.
К счастью, командир полка закончил давать указания офицерам и вернулся к группе штабных. Алекс перестал быть центром всеобщего внимания.
– К церемониальному маршу!
Комбат и ротные командиры вышли из строя.
– По ротно! На одного линейного дистанция! Первая рота прямо, остальные на пра-во!
Поворот у солдат вышел слаженно, похоже, проблемы начинались дальше.
– Шаго-ом марш!
Полковой оркестр грянул церемониальный марш, заглушая дружный топот сотен сапог по утрамбованному до каменной твердости плацу. Само прохождение из-за штабных спин Алекс видел плохо, но по донесшимся до его ушей восклицаниям полковника понял, что тому никак не удается добиться идеальной ровности линии штыков в шеренгах. Ничего удивительного, Текуль – не столица, а сто четырнадцатый пехотный – не гвардия, те круглый год, каждую неделю такие прохождения отрабатывают. Делать, однако, было нечего, пришлось ждать, когда все закончится. Новославский еще трижды прогнал батальон по плацу, результатом все равно остался недоволен, но солдаты и офицеры уже порядком устали и требовать от них большего стало бесполезно.
Прежде, чем штабные во главе с командиром полка успели направиться к зданию штаба, Алекс сбоку подобрался к полковнику.
– Господин полковник, разрешите обратиться?!
Новославский повернулся к Алексу.
– Что у вас, лейтенант?
– Прошу прощения, господин полковник, но дело секретное и отлагательства не терпящее.
Покосившись на папку, которую Магу прижимал к левому бедру, командир полка недовольно поморщился.
– Хорошо, пройдем ко мне в кабинет.
В кабинете полковник отцепил саблю, устроился в кресле и взял протянутую Алексом заветную папку.
– Что здесь у вас? Надеюсь, не план полного и окончательного разгрома горцев?
Магу почувствовал, что опять краснеет. Второй раз за день. Тем не менее, вопрос был задан, пришлось отвечать.
– Так точно, господин полковник, план по разгрому горцев!
Не успев открыть папку, Новославский изумленно уставился на Алекса.
– Вы это серьезно?
Получив подтверждение, что это никакая не шутка, командир полка только головой покачал.
– Каждый лейтенант мнит себя стратегом и считает, что все генералы дураки, а полковникам приходится за все отдуваться.
– Тем не менее, прошу чтобы вы ознакомились немедленно, – продолжил настаивать Алекс.
Новославский даже не нашелся, что ответить на такую наглость. Потом решил все-таки взглянуть на лейтенантскую писанину и, скептически хмыкнув, раскрыл папку. Стоявший напротив Алекс, хорошо мог видеть всю гамму чувств, последовательно возникавшую на полковничьем лице. Пренебрежительный скептицизм сменился удивлением, удивление – откровенным изумлением, изумление – заинтересованностью. Новославский глазами пробежал исписанные листы еще раз, затем аккуратно разложил их на столе.
– Нет, на план это никак не похоже, так, некий общий замысел. Но предположим… Предположим, что какое-то рациональное зерно здесь, – ладонь полковника легла на бумагу, – все-таки есть. Но вы понимаете, что вас никто даже слушать не будет?
– Так точно, господин полковник, понимаю! Поэтому замысел данной операции должен называться планом Быстраго-Новославского. Причем, именно в таком порядке. Уж их-то точно хотя бы выслушают.
– Он-то здесь причем? – поморщился полковник. – Думаете, одного Новославского будет недостаточно?
– Не могу знать, господин полковник! Но самое слабое место в этом плане – время. Решение нужно принимать быстро. Еще месяц, много – полтора, и можно будет не суетится, а времени на подготовку совсем нет. Поэтому для разработки плана и его утверждения в верхах придется приложить все силы. А у командира дивизии в верхах большие связи.
– И еще он очень хочет получить перевод в столицу, – добавил полковник.
«А еще кто-то очень хочет побыстрее получить генеральские лампасы», подумал Алекс, но благоразумно не стал произносить этого вслух. Высказал он совсем другое.
– Я думаю, усилия клана Магу тоже лишними не будут. Тут ведь дело не столько военное, сколько политическое и дипломатическое. А в этом деле мой отец мог бы здорово помочь.
– Да, – согласился полковник, – ваш отец мог бы. Вот только зачем ему все это надо? Он ведь не в курсе всего этого?
– Нет. Но я постараюсь его убедить. Освободится приличная территория…
– На которой ничего нет, кроме камня.
– Так ведь никто ничего и не искал. А если поискать, то, может, чего и найдется. Червонодарский край перестанет быть приграничным, Темерюк в нижнем течении станет судоходным…
– Прямо скажем, слабенькие аргументы. Ну хорошо, – полковник убрал бумаги обратно в папку, а затем прицельно-подозрительно уставился на лейтенанта, – а что с этого дела хотите получить лично вы?
– Егория, – не моргнув глазом отрубил Алекс.
– И только-то?
– Еще бы я хотел возглавить операцию по занятию Харешского перевала.
– Имеете на это право, – согласился Новославский, – после этого Егорий вам гарантирован. Если в живых останетесь. А план по захвату перевала у вас…
Полковник начал подыскивать нужное слово.
– Дерзкий, – подсказал Алекс.
– Я бы сказал наглый и беспардонный. Никакого уважения к суверенитету и дипломатии! Но лихо, этого тоже не отнимешь, как раз в вашем духе.
– Что, простите, в моем духе? – заинтересовался лейтенант. – Наглость или лихость?
– И то, и другое. Теперь к делу. Через три дня я постараюсь превратить ваши размышления в более или менее реальный план, сделав расчет потребных для него сил и средств, а самое главное, сроков. Вы, лейтенант, также будьте готовы к этому сроку, поедем убеждать нашего начальника дивизии.
Ехать к Быстраго Алексу не хотелось, и он предпринял слабенькую попытку отбрыкаться.
– Мое присутствие обязательно?
– Необходимо, – отрезал Новославский. – Свободны, лейтенант.
– Слушаюсь, господин полковник!
После ухода лейтенанта Магу, полковник кликнул адъютанта.
– Начальника штаба ко мне. Срочно!
Начальник штаба пришел минут через пять. Новославский протянул ему папку.
– Вот ознакомьтесь.
После того, как подполковник прочитал бумаги, он осведомился.
– И чье это творчество?
– Лейтенанта Магу.
– Того самого?
– Другого у нас в полку нет. Необходимо срочно сделать расчет сил, средств и сроков по этому замыслу. Сколько вам потребуется времени?
– Если срочно, то три недели. Но этот план никогда не будет принят.
– А вот это уже не ваша забота, полковник. На все даю три дня.
Заметив, что начальник штаба хочет что-то возразить, Новославский жестко пресек попытку подчиненного.
– Три дня, и ни минутой больше. Да, и предупредите своих штабистов, если кто-то не удержит язык за зубами, погонами не отделается! Под трибунал отдам!
Полковник Новославский не мог допустить утечки сведений о предстоящей операции, особенно, когда дело шло к генеральским погонам.
Генерал-майор Быстраго с утра пребывал в отличнейшем расположении духа. Вот именно, пребывал. До тех самых пор, пока к нему эта парочка – самый молодой полковник и самый молодой ротный командир. И не просто так пришли, принесли с собой толстенную папку и два рулона карт. Теперь, вместо подготовки к именинам, приходилось во все это вникать.
– Только короче, без всей этой бюрократии.
Пухлая генеральская рука отодвинула все бумаги в сторону. Однако, без карты обойтись не удалось, уже минут через опять она заняла большую часть генеральского стола. При всех своих недостатках, дураком генерал Быстраго не был и суть предлагаемого ухватил быстро. И пока полковник Новославский излагал свои предложения, начальник дивизии прислушивался к ним только краем уха, а сам взвешивал аргументы за и против.
С одной стороны, предстоящая операция обещала быть резонансной, и если правильно все обставить, то получить с нее можно ой, как немало. С другой стороны, и дипломатический скандал будет громким в любом случае, хотя это уже не его забота. С третьей, весь успех, а тут предстояло задействовать целый корпус плюс многочисленные части обеспечения, зависел от действий одной только роты, которой предстояло взять и удержать в течение двух месяцев Харешский перевал. Рискованно. Тем более, что сам Быстраго привык к неспешному, размеренному течению гарнизонной жизни на далекой окраине огромной империи. А тут предстояло принять решение, которое должно было определить всю его дальнейшую жизнь. И карьеру. Ошибаться в данном случае никак нельзя. И решение нужно принять очень быстро.
Генерал еще раз пригляделся к невысокому, крепенькому лейтенанту. Чем-то он напоминал ему готового вцепиться в противника бульдога.
– Как я понимаю, этот план – ваша инициатива, лейтенант?
– Только общий замысел, господин генерал-майор. План разработан под руководством господина полковника.
– Это уже детали, – отмахнулся начальник дивизии. И вы хотите возглавить роту, которой придется пойти к черту в зубы?
– Хочу, господин генерал-майор!
– Уверены в успехе?
– Так точно, господин генерал-майор!
Сам Быстраго ни в чем уверен не был, но этот лейтенант – везунчик. Другого бы на его месте давно убили, а этому пуля попала в висевший на груди бинокль. А если бы не его лопающийся от денег папаша, то не миновать ему трибунала. Но папаша-то есть и с этим тоже приходилось считаться, Виктор Магу не та фигура, на которую можно плюнуть. Так ничего и не решив, генерал решил довериться судьбе.
– Подождите пять минут в приемной.
Когда дверь за посетителями закрылась, начальник дивизии достал из кармана кошелек и выудил из него золотой червонец. Желтый кругляш глухо стукнулся о покрытую картой поверхность стола и тут же был накрыт генеральской ладонью. «Орел – соглашусь, решка – откажу. Нет, пусть будет наоборот, решка – соглашусь, орел – откажу». Придя к окончательному решению Быстраго убрал с монеты ладонь, взгляд его встретился с отштампованной на червонце десяткой. «Судьбу не обманешь», генерал подошел к двери и распахнул ее.
– Проходите, господа офицеры, у нас очень мало времени.
К счастью для всех, план Быстраго-Новославского не предусматривал встречи руоссийских соединений с горцами в открытом бою, все задачи в нем решались частями и подразделениями уровня полк-батальон. Причем руоссийцы должны были осуществлять только блокадные действия, а не идти вперед. И если в искусстве оперативного управления дивизией на поле боя генерал-майор Быстраго был откровенно слаб, то в искусстве штабных интриг он был просто асом. Именно благодаря ему встречи с военным министром авторам плана удалось добиться в рекордные сроки, всего через четыре дня после приезда в столицу. И это несмотря на то, что у него сразу нашлось немало противников.
Поскольку Алекс Магу в авторах не значился, то и к министру, соответственно, Алекс не попал. Ему предстояло решить не менее сложную и ответственную задачу.
– И ты хочешь, чтобы я профинансировал поход собственного сына на верную смерть?
– Папа, я все равно пойду туда, это не обсуждается. А эти деньги помогут сделать мою смерть не такой уж и верной. Голод и холод, а вовсе не пули и кинжалы будут главной опасностью на перевале. Если же у нас будет в достатке продовольствие и теплая одежда, то смерти придется меня подождать еще лет пятьдесят.
Виктор Магу хорошо знал характер своего младшего сына, он понимал, что спорить бесполезно – Алекс для себя уже все решил. При его поддержке или без, с деньгами или пустыми карманами, он все равно пойдет на этот проклятый перевал. Тем не менее, как отец, он предпринял еще одну попытку. Подойдя вплотную, банкир положил руку на плечо сына. Ладонь легла на жесткий пехотный эполет с двумя звездочками.
– Подумай еще раз, сын, зачем тебе это нужно? Ты и так можешь иметь все, что захочешь. Ну почти все. Стоит ли рисковать своей жизнью?
Алекс задумался.
– Ты знаешь, я и сам не могу точно сказать зачем. Я только знаю, что должен пойти туда и сделать свое дело. Должен, и все. И никто не сделает это лучше меня. Поэтому я пойду, возьму этот проклятый перевал, и буду держать его столько, сколько потребуется, и ни секундой меньше.
Банкирская ладонь сползла с лейтенантского эполета.
– Хорошо, иди. Деньги я тебе дам. И даже обеспечу поддержку твоему плану наверху, но ты должен дать мне обещание, что сразу после этого переведешься куда-нибудь в спокойное место. Самое лучшее – в столичный гарнизон. Если хочешь, место в гвардии я тебе обеспечу.
– Не получится, мне запрещено появляться в столице.
– По этому поводу можешь не волноваться, прощение у императора я тебе выхлопочу. Сейчас идет рефинансирование государственного долга, и я им очень нужен.
– Хорошо, допустим, переведусь я в гвардию. И что дальше? Волочиться за юбками, отплясывать на балах и лошадей шампанским поить? Первое время в Текуле я даже скучал по такой жизни, но, к счастью, у меня быстро появились другие интересы.
Видя, что отец хочет что-то возразить, Алекс торопливо продолжил.
– У меня есть другой вариант. Летом начнутся экзамены в академию генерального штаба. Два года выслуги у меня к тому времени будет, все формальности соблюдены, могу попытаться. Если поступлю, то два года спокойной жизни вам будут гарантированы, а дальше посмотрим.
– А если, не поступишь?
– Этот вариант я даже не рассматриваю.
– Хорошо, – согласился Виктор, – пусть будет так. А сейчас иди к матери, и не вздумай проболтаться о том, куда ты сейчас собрался!
– Я уже не маленький, папа.
Когда сын вышел из кабинета, банкир подошел к столу и медленно опустился в массивное кресло. Несколько минут он сидел неподвижно с тенью тяжелых раздумий на лице. Потом, приняв решение, он протянул руку к стоявшему на столе колокольчику. Секретарь, за долгие годы службы изучивший малейшие оттенки звона колокольчика, которым его вызывали в кабинет, понял, что дело предстоит серьезное, а хозяин не в духе. Когда он бесшумно, с блокнотом и карандашом, возник перед столом, энергичный и решительный банкир Виктор Магу только махнул рукой.
– Лисово ко мне. Быстро! И пока он не выйдет, меня ни для кого нет.
Секретарь осторожно поинтересовался.
– Даже для…
– Я же сказал, ни для кого, – решительно оборвал его банкир.
Вот уж кого Алекс ожидал увидеть у себя в доме меньше всего, так это своего бывшего однокашника, а ныне гвардейского лейтенанта Червонозерского. Анатоль влетел в особняк Магу как все сметающий на своем пути ураган. Не взирая на все усилия прислуги убедить господина лейтенанта обождать в холле, пока молодому хозяину будет доложено о его приходе, он стремительно пронизал весь дом и добрался до комнаты Алекса.
– Я все жду, когда мой друг Алекс найдет время, чтобы навестить старину Анатоля и как следует отметить приезд, а он сидит у себя в доме и даже носа на улицу не кажет! И как прикажете это понимать, лейтенант Магу?
– Так и понимай, никаких гулянок в этот раз. Я тут инкогнито. Или ты уже забыл? Кстати, а как ты узнал, что я здесь?
– Один наш общий друг видел тебя на вокзале, причем в свите какого-то генерала. Неужто ты решил пойти по моему пути и податься в штабные?
– Не город, а деревня какая-то, – пробормотал Алекс. – Нет, в штабные не подался, по-прежнему ротой командую. Сюда прибыл по делу, а генерал этот – начальник нашей дивизии. Еще вопросы есть?
– Есть, конечно. И какие же у тебя дела с начальником дивизии?
Алекс уже открыл было рот, чтобы напустить тумана погуще, но и единого слова высказать не успел.
– Стой, ничего не говори. Фамилия этого генерала – Быстраго. Так?
– Так, – нехотя признался Алекс. – Похоже, наше дело становится всеобщим достоянием.
– Да наш штаб третий день только об этом и гудит! Только план летней кампании сверстали, со всеми согласовали и везде, где надо утвердили, как черт его знает откуда выскакивают Быстраго с Новославским и требуют резервный корпус, предполагавшийся отправить на завоевание Гохары, перебросить на Темерюкское направление. Генерал-квартирмейстер встал на дыбы и отказался их план даже рассматривать.
– Зато начальник штаба новый план поддержал!
– Так и есть, чует, что Скоблин метит на его кресло, вот и решил его уесть с помощью нового плана. Гвардия встала на сторону Скоблина, армия поддержала начальника штаба. Теперь все придется решать императору, а он пока колеблется.
– Надеюсь, его величество долго колебаться не будет.
– Так, так, – встрепенулся Анатоль, – кажется, я начинаю понимать, зачем тебя сюда притащили вопреки запрету! Давай, рассказывай, что они тебе пообещали за поддержку твоего папаши. Сразу чин полковника? Или полный Егорьевский бант одним махом?
– Ни то, и ни другое, – Алекс чуть помедлил, обдумывая продолжение. – Видишь ли, это не только, и даже не столько, их план, сколько мой.
Услышав такое, гвардии лейтенант Червонозерский несколько секунд мог издавать только нечленораздельные звуки. Наконец, он справился с речевыми затруднениями.
– Вот это да! Ты точно меня не разыгрываешь?
– Мне сейчас не до розыгрышей. Гораздо больше меня беспокоит то, что об этом плане знают все, даже самый последний лейтенант посвящен в подробности. Еще немного и наши генералы отправят его на согласование к какому-нибудь османийскому паше. Тогда все точно пойдет к черту.
– В выпуске из училища я был в начале второй сотни, – обиделся Анатоль, – к тому же я служу при штабе. А подробностей плана никто не знает, даже я. Спор идет только о том, куда отправят резервный корпус.
– Спасибо, успокоил, – усмехнулся Алекс. – На Темерюке сейчас сложилась благоприятная для нас обстановка, можно решить проблему быстро и без больших потерь. И неизвестно, когда такой случай представится в следующий раз. А на Гохарском направлении никакой спешки нет, можно начать наступление и следующей весной.
– Генерал-квартирмейстер считает иначе, – возразил гвардеец. Кстати, а ты сам не нашел в этом плане какой-нибудь гиблой дыры, куда собираешься сунуть свою буйную голову?
– Нет, что ты, – поспешил успокоить друга Алекс, – буду действовать исключительно в составе полка, и никакого отрыва от главных сил. Да и пора мне уже в дорогу, засиделся я что-то в столице.
Анатоль сделал вид будто поверил. Не один год зная Алекса, он понимал, что из того клещами больше ничего не вытянешь.
– В таком случае, ни пуха, ни пера тебе, – пожелал гвардеец.
– Иди к черту, – послал его в ответ Алекс.
На этом они и расстались. Проводив Анатоля, лейтенант вернулся к себе в комнату и подошел к окну. За стеклом царили серые и сырые сумерки раннего столичного вечера, кое-где подсвеченные уже зажженными газовыми фонарями. Ему и в самом деле захотелось поскорее уехать отсюда обратно в Текуль. Алекс прижался разгоряченным лбом к холодному стеклу, пытаясь остудить голову и привести мысли в порядок. «Пора, времени на подготовку операции осталось совсем мало, а сделать предстоит огромное количество дел». В том, что план Быстраго-Новославского будет в ближайшее время одобрен императором, он почему-то не сомневался.
