Глава 3
Неподрессоренная телега со скрипом тряслась по каменистой дороге. Ну, хоть сена подложить догадались, но все равно время от времени, раненую ногу дергало болью. Жесткий ранец под головой. Сосед с замотанной бинтами головой иногда стонет. Молодой лейтенант, года не прошло, как из училища был выпущен. Шел в первых рядах штурмующих, а когда руоссийцы добрались до перевала, получил прикладом по голове. Вторые сутки без сознания, выживет ли – неизвестно.
Тогда, на перевале, Алексу, как офицеру, перевязку сделали первому, только потом занялись остальными пограничниками. Затем он до полудня лежал вместе с остальными ранеными у дороги, глядя на проходящие мимо роты. Солдаты шли свежие, здоровые, упитанные, на свое возможное будущее старались не смотреть. А они лежали, перебинтованные, окровавленные, стонущие и молчаливые, шевелящиеся и неподвижные. Лежали и ждали, когда их, наконец, погрузят на телеги и отвезут в госпиталь. Дождались не все.
– Эй, как тебя там, когда в Текуле будем?
– Завтра к вечеру, – буркнул возница.
Алекс хотел было одернуть мерзавца, да передумал, что с этой нестроевщины возьмешь? Санитарный транспорт только что разминулся с батальонной колонной. Между прочим, третьей за сегодняшний день. Это означало, что на Гатуни выдвигается целая пехотная бригада, что вселяло уверенность в успешном исходе всей операции. Что ни говори, а план генерала Новославского удался, хоть и с задержкой на одни сутки. Оставалось только взять город и выйти к морю.
Где-то далеко впереди, транспорт растянулся версты на две, захлопали выстрелы. Алекс нащупал кобуру и потянул из нее револьвер.
– Что там случилось?
– Да хрен его знает.
Возница извлек откуда-то короткий кавалерийский штуцер, снятый с вооружения где-то в год рождения Алекса Магу, сноровисто забил в ствол патрон и сейчас возился с капсюлем. Выбивая из дороги пыль, к месту перестрелки проскакали несколько кавалеристов из охраны транспорта. Только торопились они зря, перестрелка была короткой, всего по несколько выстрелов с обеих сторон, после чего, все стихло.
Минут десять спустя, кавалеристы вернулись обратно неспешным шагом.
– Что там случилось?
Разглядев на плече раненого офицерский погон, передний всадник остановился.
– Все в порядке, господин капитан. Пальнули какие-то дураки издалека. Потерь нет. Сейчас двинемся дальше.
– Свободны, унтер-офицер.
– Слушаюсь, господин капитан!
Унтер тронул свою лошадь, за ним проехали остальные. Алекс вернул «голд» в кобуру. «Нападение и в самом деле было нелепым. Взять с раненых нечего, а эскорт у санитарного транспорта очень приличный. Зачем тогда было стрелять без всякой надежды на попадание куда-либо. Странная история».
Возница, тем временем, снял капсюль с запальной трубки и спрятал штуцер на дне телеги. Вообще-то, огнестрельное оружие нестроевым иметь не положено, но этот раздобыл где-то.
– Откуда он у тебя?
– Горы. Н-но, пошла!
Телега, скрипнув, поползла дальше.
В Текуль транспорт прибыл уже в сумерках. Вместо добрейшего Золича-Феоба, раненых принимал незнакомый молодой лекарь, усталый и решительный.
– Здесь у нас кто?
– Капитан Магу, – представился Алекс.
Так и не пришедший в сознание лейтенант, естественно, промолчал.
– Та-ак.
Врач зарылся в какие-то свои бумаги.
– Вот, есть такой. Ранение левого бедра холодным оружием.
– Штыком.
Но лекаря такие подробности не интересовали. Откинув укрывавшую Алекса шинель, он принюхался к ране, затем тронул лоб капитана.
– Этого – к Сетниковой, лейтенанта в пятую палату.
И также решительно двинулся к следующей телеге. Санитары перегрузили лейтенанта на носилки и унесли в лазарет. Возница тронул лошадей, и те повлекли повозку с полкового двора.
– А что, в лазарете мест не хватает?
– Какое там! Только самых тяжелых в лазарет кладут, остальных по обывателям распихивают. Господ офицеров, обычно, к Сетниковой. Там чисто и кормят хорошо.
До заведения госпожи Сетниковой добрались, когда уже стемнело. На стук вышли сама хозяйка и медицинская сестра в сером платье с белым передником. Аврелия Архиловна признала Алекса с первого взгляда.
– Лейтенант Магу, вы ли это?! К нам-то какими судьбами? Мы слышали вы где-то в столице, чуть ли не в гвардии. Надеюсь, рана не очень серьезная?
Пришлось удовлетворять любопытство хозяйки пансиона прямо в процессе выгрузки из телеги.
– С вашего разрешения, Аврелия Архиловна, уже капитан. Как всякий честный офицер не мог не принять участия в нынешней кампании. А рана пустяковая, так, царапина, поэтому, долго у вас не задержусь.
Опираясь на возницу, капитан заскакал ко входу, хозяйка гостеприимно распахнула дверь. Сестра забрала из телеги ранец и шинель капитана. На этот раз Алексу досталась крохотная комнатка на первом этаже, зато на одного. При свете свечи, женщины раздели раненого офицера, уложили его в кровать и накрыли одеялом. Затем медсестра ушла, а Аврелия Архиловна буквально вцепилась в Алекса.
– В субботу будет баня, мы вас помоем. А теперь рассказывайте, рассказывайте капитан, я все хочу знать.
Допрос с пристрастием продолжался до поздней ночи. Зато хозяйка принесла пару свечей и бутылочку сливовой наливки из своих личных запасов, которую они прикончили на пару. Заодно Алекс попросил хозяйку с утра отбить телеграмму отцу.
С утра голова была свежей и ясной, никаких последствий вчерашней выпивки, но ощущалось серьезное давление внизу живота. Вчерашняя наливка настойчиво требовала выхода. Алекс огляделся в поисках колокольчика, чтобы кого-нибудь позвать, когда дверь отворилась сама. Вошла вчерашняя медсестра.
– Доброе утро, господин капитан.
– Капитан Магу, – представился Алекс. – Доброе утро, госпожа…
– Алисия, – подсказала девушка.
Вчера, в темноте он ее не разглядел. Она и в самом деле была совсем молоденькая, хотя обычно на такие места идут женщины постарше, чаще всего, вдовы. И ведь хорошенькая какая! В какой-то момент она даже напомнила Алексу недоброй памяти Гелену Кавелину. А девушка приступила к своим профессиональным обязанностям.
– Как вы себя чувствуете? Рана не беспокоит?
– Все в порядке, госпожа Алисия. Только мне бы…
Пока капитан соображал, как сообщить девушке о своей потребности, она догадалась сама. Нагнувшись, достала из-под кровати утку.
– Вот, возьмите. Я вернусь через десять минут.
И деликатно вышла из комнаты. Когда она вернулась, смущенный Алекс вручил ей посудину. Нет, с дядьками-санитарами было намного проще.
– Сейчас будет завтрак, потом вас осмотрит врач.
Когда она выходила, капитан невольно засмотрелся на покачивающиеся под бесформенным серым платьем бедра. И взгляд отвел, только когда дверь закрылась.
Завтрак принесла кухарка, хорошо помнившая молодого лейтенанта, жившего у них пару лет назад. Каша рисовая на молоке, яйцо вкрутую, белый хлеб, в фарфоровой чашке – черный чай, на блюдечке серебряная ложечка и пара кусочков сахара. Вкусно, но сейчас Алекс предпочел бы большой кусок сочной свинины с картошечкой и маринованными огурчиками. Спустя полчаса посуду унесли, а потом пришел обещанный врач, и началась настоящая пытка. Моральная и физическая.
– Возьмите в зубы.
Алексу всучили деревянную палку. Он с сомнением покрутил ее в руках.
– Зажми в зубах, а то язык откусишь.
– Доктор, может, лучше водки?
– Водка только тяжелым.
Капитан послушно взял палку в рот. Под зад ему подсунули какую-то тряпку. Тут до него дошло, что рана расположена приблизительно в середине бедра, и чтобы до нее добраться… А тут присутствует молодая девушка, которой на все это придется смотреть. Алекс хотел было заявить протест, но палка в зубах помешала. Положение спас лекарь.
– Держите его.
На плечи капитана легли тонкие девичьи руки. От нее пахло какой-то медицинской гадостью и совсем чуть-чуть духами. Сначала кожи на бедре коснулась неприятно холодная сталь. Пока лекарь срезал старую повязку, было больно, но терпимо. А потом…
– М-м-м!!!
Ручки у сестры Алисии оказались неожиданно сильными. А тут еще и врач добавил укоризненным тоном.
– Терпите, капитан! Вы же офицер, а не кисейная барышня.
Алекс сжал зубы. Пот стекал со лба по вискам, но все время, пока шла обработка раны он ни разу даже не пикнул. Наконец, лекарь закончил пытать капитана и вынес вердикт.
– Ну что же, все не так плохо. Рана чистая, воспаления нет. Не вставать, ногу не беспокоить. Через три дня посмотрим еще раз. Если осложнений не будет, то через два месяца будете, как новенький.
Капитан хотел поблагодарить врача, опять подвела зажатая во рту палка. Медсестра помогла офицеру избавиться от нее, вытащила из-под Алекса тряпку и укрыла одеялом.
– Если вам что-нибудь потребуется, Алекс, звоните в колокольчик.
Девушка направилась к выходу.
– Подождите. Откуда вы знаете мое имя?
– Неужели, вы меня не узнали?
Алисия сделала шутливый книксен. Алекс лихорадочно перерыл содержимое своей памяти.
– Простите, но не припоминаю.
– Два года тому назад. Новогодний бал в Благородном собрании…
– Алисия? Алисия Кавелина?!
– Извините, Алекс, я должна сопровождать врача.
И ушла. Откинувшись на подушку, капитан попытался привести в порядок свои мысли. В голове был настоящий сумбур. Подумать только, Алисия Кавелина! Но как? Откуда она здесь? По здешним порядкам ей уже пора быть замужем и нянчить первенца, а она занимается занятием абсолютно не подобающем приличной девушке из хорошей семьи – ухаживает за ранеными и смотрит на голых мужиков. Почти голых, каким и был сейчас сам Алекс. Но кто знает, что ей приходилось видеть до этого. Нет, занятие, безусловно, патриотичное, даже благородное, но кто ее после этого замуж возьмет? Да, на приличную партию ее родители могут уже не рассчитывать. Кстати, а как такое допустили ее родители? Ответов на эти вопросы пока не было.
А она изменилась за эти два года. Округлилась в самых интересных местах, а талию сохранила. И если сорвать с нее это бесформенное сестринское платье, и одеть такое, подчеркивающее талию и с открытыми плечами по нынешней моде, сделать красивую прическу, носик припудрить, губки подвести, в ушки и на шейку повесить бриллиантики… Нет, она не станет такой же яркой и эффектной, как мать, но от представленной картины Алекс вдруг ощутил, что кровопотеря при ранении не была такой уж большой. Уши невольно вспыхнули, и капитан поспешно постарался переключить свои мысли на что-нибудь другое, пока кто-нибудь не вошел и не увидел его позор под тонким одеялом.
В течение дня Алисия заходила к нему дважды, после обеда и перед ужином. Пока она выносила утку, они перекинулись буквально парой слов. Кухарка еще дважды еду приносила, да один раз заходила хозяйка. Из раненых офицеров к нему никто не заходил, а сам он выйти не мог.
После ужина, когда стемнело, Алекс остался лежать почти в полной темноте и полном одиночестве. Ему было скучно, и он уже подумывал о том, чтобы проситься в другую палату, где есть хотя бы сосед, с которым можно поговорить. В коридоре прошелестели чьи-то шаги, остановились, чуть скрипнула дверь. На пороге женский силуэт со свечой в руке. Сердце ухнуло куда-то в пропасть. Она!
– Я принесла вам свечу, Алекс.
– Спасибо, Алисия. Можно я вас буду так называть?
– Вам – можно.
Она поставила свечу на столик.
– Подождите, не уходите, – поспешно выпалил Алекс, опасаясь, что она сейчас повернется и уйдет, – я уже скоро волком выть начну от одиночества. Посидите со мной хоть немного.
– Хорошо, только не очень долго, завтра мне рано вставать.
Девушка опустилась на табуретку, стоявшую от кровати офицера на расстоянии, превышавшем вытянутую руку. На ее лицо падала тень, но Алексу почему-то казалось, что она улыбается. Он никак не мог придумать, с чего начать разговор. В комнате повисла неловкая пауза.
– А где сейчас ваш отец?
– Там же где все офицеры полка, в корпусе генерала Трындецкого.
– А почему так печально? Наши, если еще не взяли Гатуни, то сегодня-завтра возьмут. Блокада будет снята. Я к этому делу тоже руку приложил, некоторым образом.
– Знаю. Аврелия Архиловна нам про ваши подвиги все рассказала. И про перевал, и про пустыню.
Капитан почувствовал, как температура его ушей начала быстро повышаться. Вчера он слил в уши хозяйки немало небылиц, лишь слегка имевшим отношение к реальным событиям. И байки эти представляли капитана Магу эдаким сказочным героем одним своим видом, повергавшим врагов в уныние. Ну не рассказывать же ка все было на самом деле, и как он сам едва не заорал от страха, когда идущий за ним пограничник сорвался в пропасть. И кто мог подумать, что среди слушателей окажется Алисия Кавелина. Капитан поймал себя на мысли, что мнение этой девушки об Алексе Магу ему не совсем безразлично. Пришлось срочно менять тему.
– А как маменька ваша, здорова ли?
– Да, с ней все в порядке.
Алекс сразу почувствовал, что зря затронул эту тему. В голосе Алисии появился холодок. Пришлось как-то выкручиваться.
– А вы как оказались здесь?
– Это не очень интересная история.
– Прошу вас, расскажите. Хотя бы в двух словах. Очень вас прошу, мне интересно.
– Ну, хорошо, – сдалась девушка, – слушайте, если вам так интересно. Меня хотели выдать замуж. Родители хотели выдать меня замуж, уже обо всем договорились с женихом, даже дата свадьбы была назначена.
– А вы?
– А я отказалась. Точнее, я буквально сбежала из-под венца. Был жуткий скандал. Я ушла из дома, местное общество от меня отвернулось, даже мои лучшие подруги. Только Аврелия Архиловна отважилась приютить меня. Платить за комнату мне было нечем, я стала помогать ей по хозяйству. Потом началась война, в Текуль повезли раненых, наш пансион превратился в госпиталь, так я и стала медицинской сестрой.
– Понятно. А почему вы…?
– Почему сбежала? Старый он и противный. Как только представлю, что он… Бр-р-р. А что это мы все время обо мне, расскажите, как вы попали из столицы в наши края?
Именно этот момент Алекс деликатно обошел в разговоре с хозяйкой дома, так как гордится там особо не чем. Точнее, совсем нечем. В тот вечер офицеры отмечали именины супруги командира батальона. Капитан Магу позволил себе лишнюю рюмку и был слегка пьян. Ну как слегка, на стуле с высокой спинкой сидел вполне самостоятельно, но о том, чтобы встать на ноги, речи уже не шло. Скотина Староплесский ловко подначивал Алекса, заведя разговор о том, что настоящий боевой офицер должен сейчас находится в действующей армии, а не в тылу сидеть. Слово за слово капитан Магу не на шутку завелся и обозвал всех присутствующих господ офицеров тыловыми крысами. Нет, он тут же спохватился, и даже извинился, но было уже поздно – оскорбление слышало достаточно много народа.
На следующий день капитан Магу на службу не пошел, сказавшись больным. К обеду ему принесли письмо, где офицеры батальона уведомляли его о своем нежелании продолжать совместную службу. Алекс понял, что скандал замять не удастся. Более того, слухи о произошедшем выплеснулись за ограду воинской части и растеклись по всей столице. Не иначе, сволочь Староплесский постарался, хотя и без него доброхотов нашлось бы немало. На следующий день капитан подал рапорт о переводе в действующую армию. Резолюция на рапорт была наложена на удивление быстро, в кадровом управлении тоже затягивать не стали, и капитан Магу был направлен в корпус генерала Трындецкого для употребления по назначению. До штаба корпуса он не доехал.
– И вот я здесь, – завершил свой рассказ Алекс.
Разумеется, его версия была намного приличнее и благороднее, нечего юную девушку в такие неприглядные обстоятельства посвящать.
– Ой, заболталась я тут с вами, – вспомнила о позднем времени девушка. – Спокойной ночи, Алекс.
– Спокойной ночи, Алисия.
Девушка упорхнула, а капитан остался размышлять о случившемся. Информации было немного, но тем не менее. Положение у Алисии незавидное. Закончится война, что она будет делать? В лучшем случае останется приживалкой у Аврелии Архиловны. В худшем – ей прямая дорога в содержанки. Да и сейчас жизнь ее далеко не сахар – кровь, гной у утки из-под мужиков выносить. А еще, наверняка господа офицеры руки распускают. Раны только затянулись, кровь бурлит от того, что живой остался, а тут рядом такая стройненькая и хорошенькая каждый вертится. И ни отца, ни жениха, ни еще кого, кто бы мог заступиться. Вот как тут удержаться? Недаром ведь села так, чтобы до нее было не дотянуться. Не доверяет. Даже ему, хотя по имени себя называть дозволила.
А в девочке есть стержень! Есть, что ни говори. Далеко не каждая отважится пойти против родителей и общества, уйти из дома и все прежние связи оборвать. Такую можно сломать, но не согнуть. На этом Алекс решил остановиться, задул принесенную Алисией свечу и закрыл глаза.
На следующий день она принесла ему утку.
– Доброе утро, Алекс.
– Доброе утро, Алисия. Я вдруг заметил, что наши имена созвучны, Алекс и Алисия.
Она подарила ему улыбку и, оставив посудину вышла. Когда она вернулась, капитан отважился спросить.
– А сегодня вечером вы придете? Приходите, прошу, здесь так скучно.
– Приду, – пообещала девушка, скрываясь за дверью.
Весь день Алекс лежал как на иголках, ждал вечера. И она пришла, не обманула. Поставила на стол свечу, опустилась на табуретку, расправив складки широкого платья. На этот раз они говорили долго, обо всем. Алекс даже не ожидал от провинциальной девушки такого кругозора и живости ума. Ведь никакого систематического образования, кроме местной женской гимназии она не получила. А там известно, чему учат – паре давно мертвых языков и как удачно выскочить замуж.
– Мама выписывала много столичных журналов, но интересовалась в них только разделом моды. А я после нее зачитывала их до дыр. Ой, как мы заболтались, наверно, полночь уже миновала. Спокойной ночи, Алекс.
Постепенно эти их встречи стали традиционными. С другими обитателями дома госпожи Сетниковой он так и не познакомился и эти визиты для него были единственной отрадой за весь скучнейший день, он с нетерпением ждал их. Иногда она засиживалась надолго, чаще уходила быстро – сильно уставала за день. Рана уже меньше беспокоила капитана, близился тот день, когда он сможет перемещаться самостоятельно, хотя бы и на костылях. Надо было что-то решать.
Его решительно влекло к этой девушке. Совсем не так, как в свое время к ее матери, чувство было сильным и каким-то нежным, что ли одновременно. Да, Алисия Кавелина это тебе не белошвейка какая-нибудь, здесь мимолетной интрижкой не отделаешься. Мысленно Алекс представил Алисию в роли мадам Магу. Получившаяся картинка ему понравилась, за исключением мизерной разницы в росте, на каблуках она будет выше него, особенно, если он будет без фуражки. Осталось только поинтересоваться мнением Алисии о количестве их будущих детей. Но только осторожно, чтобы не спугнуть. Второго шанса не будет.
Не в традициях капитана Магу было откладывать принятые решения в долгий ящик. Тем же вечером, воспользовавшись тем, что девушка потеряла бдительность и сидела ближе к нему, чем обычно, Алекс дотянулся до ее руки. Почувствовав прикосновение мужской руки, Алисия замолчала. «Уберет руку или не уберет?». Не убрала.
– Алисия, я…
– Тс-с. Слышите?
В коридоре шла какая-то возня, затем кто-то глухо замычал, будто ему зажимали рот. Алекс шепотом попросил.
– Алисия, там, в шкафу моя портупея, дайте мне ее, пожалуйста.
Девушка выполнила просьбу.
– Не волнуйтесь, Алекс, не думаю, чтобы в этом доме нам грозила опасность. Я сейчас все выясню.
– Стойте!
Но было уже поздно. Алисия двух шагов не успела дойти до дверей, дверь приоткрылась, на пороге возникла черная фигура. Девушка почти полностью закрывала видимость, а рука уже рвала клапан кобуры и тянула из нее револьвер. «Господи, там же две стреляные гильзы в барабане».
– А-а!
Коротко вскрикнув, Алисия начала оседать на пол, открывая цель. Щелкнул взведенный курок. Гах! Гах! Пороховой дым заполнил комнату.
– Алисия! Алисия!
Капитан сполз с кровати и добрался до тела девушки. Рука была теплой, Алекс попытался нащупать пульс сначала на запястье, потом на шее.
– Эй, кто-нибудь, на помощь! Да проснитесь же!
Дом наконец-то начал просыпаться, в коридоре зашлепали чьи-то шаги. На пороге появился мужчина в одном только нательном белье, один из раненых, находившихся в заведении Аврелии Архиловны.
– Что здесь…
Не дожидаясь ответа, офицер перешагнул через лежавший у порога труп, присел возле лежавшей на полу девушки, прикоснулся к шее и вынес вердикт.
– Мертва.
– Нет, этого не может быть! Как же так?!
В дверях уже торчало еще несколько заинтересованных рож. Офицер убрал руку от шеи девушки.
– Прекратите истерику! Вы офицер или гимназистка? Что здесь произошло?
Ответить Алекс не успел, из коридора раздался истошный крик.
– Пожар! Пожар!
Первым пришел в себя все тот же офицер.
– Всем покинуть дом! Кто может, выносите раненых! Берите его!
Его – это капитана Магу. Алекса подхватили, вытащили в коридор, задев раненым бедром дверной косяк, потащили на улицу. В коридоре уже плавали клубы дыма. Пожар начался в кухне, поблизости от входа. Капитана вытащить успели прежде, чем огонь отрезал людей в доме от входной двери. Раненых начали выносить через окна.
Капитан лежал на траве, по-прежнему сжимая в левой руке «голд», и невидящим взглядом наблюдал за происходящим. Вот набежали соседи, пытаются тушить пожар, передавая от колодца ведра по цепочке. Загорелся второй этаж. А вот и лестницы принесли. Когда рухнула крыша, с колокольным звоном приехали пожарные, раскатали рукава, начали тушить.
Кто-то вытащил револьвер из руки капитана. Алекс не препятствовал, ему было все равно. Его положили на носилки, куда-то понесли, положили на что-то жесткое, чем-то укрыли. Сколько он так лежал, когда уснул и, что ему снилось в эту ночь, он не помнил.
– Капитан! Капитан Магу! Проснитесь!
Алекс распахнул глаза, скачком перейдя от сна к бодрствованию. Жестокая память обрушила на него страшный удар воспоминаний о вчерашних событиях. Капитан закрыл глаза, через секунду открыл их вновь.
– Ротмистр, она умерла?
– Кто умерла? – не понял Крыжопуло.
– Сестра Кавелина.
– По крайней мере, среди спасшихся из огня ее нет. А кроме нее, еще нет госпожи Сетниковой и четырех господ офицеров. Собственно, обстоятельства вчерашнего происшествия мы сейчас и выясняем. А потому, у нас есть к вам ряд вопросов, господин капитан.
– Не надо вопросов, господин ротмистр, я все расскажу сам.
– С вашего разрешения, подполковник. А это – мой заместитель ротмистр Грозневецкий, он и будет вести следствие по этому делу.
– Простите, мне отсюда не видны ваши погоны. Впрочем, давайте к делу…
Крыжопуло внимательно слушал, а ротмистр что-то быстро строчил примостившись на табуретке, и держа на коленях папку с бумагами. Сам рассказ был довольно коротким и длился не более пяти минут. Когда Алекс остановился, Грозневецкий оторвался от своих бумаг и спросил.
– Вы сказали, что стреляли дважды, а в барабане вашего револьвера мы нашли четыре стреляные гильзы?
– Дважды я стрелял во время боя на Харешском перевале еще две недели назад.
Крыжопуло жестом фокусника извлек откуда-то весьма немаленький револьвер, выбил из барабана гильзы и, тщательно обнюхав их, кивнул ротмистру. Тот сделал какие-то пометки в своих бумагах и продолжил допрос.
– А что сестра Кавелина делала в вашей комнате в столь позднее время?
– Мы разговаривали.
Ротмистр уже начал открывать рот для следующего вопроса, но поймав предупреждающий взгляд начальника, захлопнул его обратно. Воспользовавшись паузой, Алекс поинтересовался.
– Я арестован?
– Ни в коем случае, – заверил капитана Крыжопуло. – Определенные подозрения в отношении вас имеются, но то, что вы рассказали, показаниям других участников происшествия не противоречит. К тому же, вы не могли устроить поджог, находясь у всех на виду в другом конце дома. Поэтому, нам осталось осмотреть место происшествия, собрать улики и начать искать истинных виновников. Вот с вашей бывшей комнаты, пожалуй, и начнем.
Жандармы уже собирались уходить, когда капитан остановил их.
– Подождите! У меня под кроватью лежал ранец, в котором было сто червонцев золотом.
Сумма не оставила жандармов равнодушными.
– Даже с учетом вашей фамилии, капитан, сумма довольна значительна. Откуда у вас это золото?
– Получено мной в казначействе Аллерта. В ранце были все расписки.
– Если они сгорели, то у вас могут быть трудности, – покачал головой подполковник.
– К черту трудности, как-нибудь вывернусь. Золото сгореть не могло.
– Конечно. О результатах поисков мы вас непременно проинформируем.
Когда жандармы все-таки ушли, Алекс несколько минут лежал неподвижно, и с каждой секундой все лучше понимал, что лежать просто так и ждать он больше не может, надо как-то действовать. Но как?! А вот так! Голова, это все, что было в распоряжении капитана Магу на данный момент. Придется действовать ей.
Итак, злоумышленников было двое, как минимум. Один был им убит, второй поджог дом. А зачем поджог? Хотел скрыть следы или была еще какая-то цель? И с какой целью они проникли в дом? Вопросов было много, но в целом картина преступления в голове Алекса сложилась.
Входная дверь запирается изнутри на засов, взломать ее бесшумно невозможно, кто-то из постоянных обитателей дома впустил их. Скорее всего, это была сама хозяйка. Так, Аврелия Архиловна видит перед собой не того, кого она ожидала, пытается поднять шум, они ее убивают. Затем один из них идет к моей комнате… Нет, не так. Алисию бандит убил одним точным ударом ножа, а с Сетниковой возился довольно долго, что-то здесь не так. После убийства Аврелии бандит направился прямо ко мне. Значит, ему был нужен именно я. А откуда он знал, в какой комнате меня надо искать? Выходит, ему это сказала хозяйка!
Тогда дело было так. Бандиты обманом вынуждают Аврелию Архиловну открыть им дверь, зажимают рот, приставляют нож к горлу и требуют указать комнату капитана Магу. Она сопротивляется, отказывается говорить, они ей угрожают. Эту возню в коридоре мы и слышали. В конце концов, хозяйка ломается, указывает им нужную комнату, ее тут же убивают. Бандиты идут к нужной двери, первый открывает ее, заходит, сталкивается с Алисией, убивает ее и тут же получает две пули. Второй бандит понимает, что покушение сорвалось, но вместо того, чтобы просто сбежать, задерживается на кухне, где устраивает поджог, используя сложенные там дрова и щепки для растопки. Боялся, что его найдут опознав первого или надеялся завершить дело, зная, что капитан Магу прикован к кровати и самостоятельно дом покинуть не сможет.
Да, так картина выглядит более правдоподобной. А из этого следуют три вывода, и все неутешительные для капитана Магу. Во-первых, покушались именно на него. Во-вторых, один, как минимум, участник покушения жив и находится на свободе. А значит, вполне может повторить попытку. И третье, если бы Алисия не задержалась у него в комнате, то, скорее всего, осталась жива. Это он, Алекс Магу является виновником ее гибели, пусть даже косвенным. Ценой своей жизни девушка спасла его.
– Найду. Найду и убью. Медленно.
Если бы кто-нибудь имел сейчас возможность взглянуть в глаза капитана Магу, то ему очень бы не захотелось оказаться на месте убийц. Спасти не сумел, оставалось только отмстить.
Вечером капитана повторно навестили оба жандарма. Грозневецкий принес с собой потертый саквояж. Первым разговор начал Крыжопуло.
– Ранец мы ваш нашли. На вашу удачу он почти не пострадал и все содержимое его уцелело. И деньги, и расписки, и вещи кое-какие. Вахмистр!
Третий жандарм втащил ранец с виду вполне целый, но в палате ощутимо запахло гарью.
– Сверху на кровать балки потолочные и перекрытия упали, а потом их еще и водой полили. Так что еле откопали. И в связи с этой находкой у меня к вам вопрос: не за этим ли золотом к вам приходили? Сумма по здешним меркам огромная.
– Абсолютно исключено, – отверг версию капитан, – кроме меня об этом золоте никто не знал, ни госпожа Сетникова, ни сестра Кавелина.
– Какая версия пропала, – огорчился Крыжопуло.
– Простите, господин подполковник, – прервал подполковника Алекс, – но у меня есть своя версия произошедшего.
– Ну, давайте, излагайте, господин капитан, а мы послушаем.
Когда Алекс закончил, оба жандарма переглянулись, первым заговорил ротмистр.
– В общем-то, мы пришли к тем же выводам и кое в чем можем вашу версию дополнить. Труп хозяйки был найден у входной двери. Убита она была таким же ударом, что и сестра Кавелина, под левую грудь точно в сердце. И орудие убийства было найдено рядом со злоумышленником. Извольте взглянуть, капитан.
Грозневецкий достал из саквояжа сверток и развернул его. В свертке оказался сильно пострадавший от огня кинжал и детали прибора ножен. Сами ножны сгорели.
– Никогда раньше не видели, капитан? Кинжал приметный.
Алекс внимательно рассмотрел кинжал. Клинок был покрыт узором, затейливым гарда и рукоятка чеканкой. Ого, а накладки-то из слоновой кости! Действительно, приметная вещь, вот только раньше ее Алекс никогда не видел.
– Жаль, что не видели, – огорчился ротмистр, – я на вас, признаться рассчитывал.
– А что еще установили по убитому?
– Еще…
Жандарм достал из своего саквояжа папку, отыскал в ней нужную бумагу.
– Росту он был среднего, телосложения крепкого, возраст около сорока, при жизни носил бороду, а голову брил. Убит двумя пулями в грудь, пули будут извлечены завтра. Больше особых примет не имеется, труп сильно обгорел.
– Горец!
– Мы тоже так думаем, да и кинжал на то же самое указывает. Никто из ваших кровников на ум не приходит? У вас ведь их здесь немало осталось?
– Сожалею, но здесь ничем помочь не могу. А тело сестры Кавелиной тоже сильно обгорело?
Ротмистр утвердительно кивнул.
– Родителям ее уже сообщили?
– Отец узнает дня через три, а матери уже сообщили, убивается несчастная. А охрану мы к вам все-таки приставим, во избежание так сказать. Второй злоумышленник остался на свободе, и может попытку повторить.
На этом оба жандарма простились с капитаном Магу и убыли восвояси, опять оставив его в одиночестве. Это даже хорошо, что его не было сегодня на месте происшествия, пусть в его памяти Алисия навсегда останется молодой и красивой. Алекс сжал кулаки и застонал. Хотелось действовать, а не лежать колодой.
– Санитар! Санитар! Санитар, мать твою!
Наконец, заявился неряшливый дядька в некогда белом халате.
– Принесите мне костыли. И мне наплевать, где вы их найдете! Неси костыли, я сказал!!!
Санитар ушел, вместо него пришел врач. Пришлось капитану выдержать еще одну битву. В конце концов, лекарь махнул рукой.
– Найдите ему костыли. Но я предупреждаю, вам еще рано вставать.
– Я сам разберусь, что мне рано делать, а что поздно, – огрызнулся Алекс.
Когда капитану принесли чудовищно тяжелую конструкцию, грубо сколоченную конструкцию, он тут же взялся за ее освоение. В принципе, ничего сложного, с учетом одной здоровой ноги не было, но каждый шаг отдавался болью в ране. Тем не менее, Алекс вновь обрел подвижность, а вместе с ней возможность действовать. Осталось только решить, как именно. Нет, жандармы, конечно, будут искать, носом землю рыть, за четверых сгоревших заживо офицеров, за двух женщин, из опасения за собственные погоны, наконец. Но он должен найти их первым.
Первый раз вновь обретенную способность ходить капитан решил использовать для похода в туалет. За дверью замер солдат с винтовкой у ноги. Штык примкнут, значит, при исполнении.
– Я в туалет.
Солдат молча подхватил винтовку и последовал за Алексом. Раненые с удивлением взирали на своего собрата, пришедшего на толчок с таким сопровождением. Увы, на обратном пути капитан понял, что еще слишком слаб и далеко не ускачет. До палаты он добрался с большим трудом и рухнул на кровать. Оставалось, надеяться, что следующий день принесет новую информацию.
Следующий день принес благообразного господина с коричневым саквояжем хорошей кожи и золотым пенсне на носу.
– Алекс Магу?
После подтверждения капитана господин представился.
– Шлепанов. Управляющий отделением местного банка.
– Вас отец прислал?
– Точно так-с, господин Магу. Вот здесь и здесь расписаться извольте.
Алекс почти не глядя подмахнул подсунутые ему бумаги. Управляющий внимательно рассмотрел капитанский росчерк, убрал бумаги обратно в саквояж, а взамен извлек оттуда толстую пачку ассигнаций.
– Извольте пересчитать.
– А сколько здесь?
– Вы разве сумму не видели, когда расписывались? – изумился Шлепанов. – Пять тысяч.
– Зачем так много?
Управляющий только плечами пожал, не его дело. Ему было поручено вручить пять тысяч, он их вручил. С другой стороны, Из имущества у Алекса сейчас было только нательное белье. Придется все покупать заново, от подштанников до лошади. Эта кампания становилась для капитана Магу крайне убыточной.
Алексу очень хотелось просто убрать эти деньги с глаз, но под укоризненным взглядом Шлепанова он был вынужден тщательно пересчитать всю пачку. И только убедившись, что сумма совпала, управляющий откланялся.
Не успели шаги первого посетителя затихнуть в госпитальном коридоре, как в палату буквально вломился следующий.
– Ну, наконец-то, еле нашел! Я, как только узнал где ты, сразу…
Наткнувшись на взгляд Алекса, Фелонов запнулся на половине фразы, затем спросил.
– Что случилось?
– Садись, – капитан указал на табурет, – садись и слушай.
Когда Алекс изложил события последних дней, бывший унтер только затылок почесал.
– Мда-а, дела-а… Что делать-то?
Алекс не глядя отслюнявил от пачки несколько ассигнаций.
– Держи. Будешь моими ногами, глазами и ушами, пока я лежу здесь. Тебя здесь еще должны помнить. Подними старые связи, болтайся по кабакам, слушай, пей, дерись, пытай. Делай, что хочешь, но узнай, кто из местных может иметь отношение к поджогу. Приметы главаря ты знаешь. Найдешь?
– Постараюсь.
Фелонов отделил от врученных ему денег пару ассигнаций, остальные вернул.
– За такие деньги меня самого зарезать могут.
– А теперь расскажи, где ты был, когда мы расстались.
Приключения бывшего унтера не баловали. Сначала их долго не хотели пропускать к генералу. Записку отобрали, а самих заперли в холодную до выяснения. Потом выяснилось, что прорыв османийцев удался, и корпус оказался прижатым к морю. Ополченцев из кутузки выпустили и оставили для хозяйственных работ при штабе. Запасы таяли, раненых вывозить некуда, пополнения нет. Корпус пытались снабжать морем, но там господствовал османийский флот. Только самые отчаянные капитаны иногда ночью прорывали блокаду на небольших парусных судах, доставляя столь необходимое снабжение.
– А потом, как гром среди ясного неба, наши взяли Харешский перевал и штурмуют Гатуни! Как тут сразу все забегали!
– Дальше.
– Что дальше? Подождал я тебя пару дней, потом поехал искать. Сначала в Хоти, потом в Аллерте, оттуда вверх по Темерюку сюда. Вот собственно и все.
– Тогда иди, Влад, и возвращайся скорее.
Вернулся Фелонов через два дня, серый, опухший, воняющий перегаром и с пустыми руками.
– Местные сами в полном недоумении. Жандармы их шерстят жестко, в городе облавы каждый день, да не по одному разу, приметы того бандита каждая городская собака наизусть знает. И все впустую. Видать, эти залетные были.
– Плохо, если залетные. Значит, их кто-то послал по мою душу. А вскоре может послать еще кого-нибудь. Ну, говори, чего придумал! По роже вижу, что есть мысль.
– Есть, – признался бывший унтер. – А можно как-нибудь кинжальчик тот у жандармов одолжить? Есть один человечек, на рынке всякими железяками торгует и знает о них все. Может, подскажет чего.
Утопающему свойственно хвататься за соломинку.
– А он скажет?
– За деньги скажет. Жадный он. Только бы кинжал достать.
– Кто же тебе его даст? Придется самому. Деньги не все пропил? Возьми еще. Ступай в магазин общества офицерской взаимопомощи. Купишь полный комплект офицерской формы, погоны капитанские, кепи, сапоги, портупею с кобурой. Саблю не бери, завтра навестим твоего торгаша. И найми какую-нибудь коляску на целый день.
Но сначала пришлось заехать в жандармское управление. К счастью, Грозневецкий оказался на месте, а не на очередной облаве. Постукивая костылями, Алекс неловко протиснулся в кабинет ротмистра.
– Добрый день, господин ротмистр. Как движется следствие?
– Добрый день, капитан. Следствие движется, но сами понимаете, его ход разглашению не подлежит.
– Значит, результатов нет, – сделал вывод Алекс.
Жандарм только руками развел.
– А я, кстати, к вам по этому поводу. Не одолжите ли кинжал, тот, что у бандита нашли? Хочу показать его одному человечку. Вечером обещаю вернуть.
Ротмистр на секунду задумался.
– А я не могу поехать с вами к этому «человечку»?
– Можете, но боюсь, что в присутствии вашего мундира он ничего не скажет.
Грозневецкий побарабанил пальцами по крышке стола.
– Под ваше честное слово и только до вечера.
– Еще до захода солнца кинжал будет у вас, – заверил Алекс.
Ротмистр извлек из ящика стола сверток, развернул и продемонстрировал содержимое: закопченный кинжал и почерневший прибор ножен.
– Отлично. А револьвер мой вам больше не нужен?
– Не нужен.
На стол со стуком лег тяжелый «голд». Алекс взял револьвер, крутанул барабан. В каморах так и остались два последних патрона.
– Честь имею, господин ротмистр.
От управления поехали на рынок. Фелонов указал на неприметную дверь в ряду, где торговали изделиями местных кузнецов.
– Там он.
– Останься снаружи, – распорядился капитан, – я сам.
Торговец оказался низеньким пожилым горцем. Увидев входящего в лавку офицера на костылях, выбежал из-за прилавка, вынес стул, помог присесть.
– Что желает господин офицер? Кинжалы есть тонкой работы, за полцены отдам. Шашки, сабли булатные…
– Нужна сабля, офицерская, уставная.
Торговец сразу поскучнел, с такого товара большой прибыли не получить. На прилавок были выложены шесть сабель разной степени потертости. После недолгого торга капитан сторговал наименее изношенную за червонец. Судя по роже торговца, переплатил немало. Да и черт с ним, не за тем приходил.
Развернув сверток перед торговцем, Алекс спросил.
– Что ты можешь сказать об этом кинжале.
После беглого осмотра горец вынес вердикт.
– В таком виде он ничего не стоит.
– А я тебе его не продавать принес. Мне нужно знать имя его владельца.
Рядом с кинжалом на стол легла четвертная ассигнация. Торговец бросил на нее взгляд, но не прикоснулся. На этот раз кинжал был рассмотрен куда более тщательно. Горец даже использовал массивную, оправленную бронзой лупу.
– Не наша работа – османийская. Работа тонкая, кинжал дорогой. Мастер этот умер лет сто назад. По эту сторону хребта такие кинжалы – большая редкость.
– Дальше, – потребовал Алекс.
– Это ведь кинжал с того самого пожара?
– С того самого.
На стол лег еще один четвертной.
– Такие хранятся у старшего в роду и передаются от отца к сыну.
– Короче.
– Я знаю только двоих. Первый – Шайни-бей, его ваши жандармы уже года два ловят, никак поймать не могут. Второй – Массатих. Его род уехал в султанат, и два года о нем ничего не слышно.
– Ты знаешь описание убийцы, которого ищут?
Торговец кивнул.
– Кто из этих двоих подходит под него.
– Оба подходят
И на том спасибо, большего здесь уже не добиться. Алекс завернул кинжал, прихватил саблю. Торговец помог встать. Снаружи изнывал от любопытства Фелонов.
– Ну, что?
Капитан прицепил саблю к портупее.
– Есть ниточка, но очень тоненькая. Поехали к жандармам. Нет, сначала в оружейный магазин. Надо же, наконец, патронов для револьвера купить!
Узнав, что есть новости, кабинет Грозневецкого посетил подполковник Крыжопуло.
– Этот Шайни был мелкий бандит, в банде у него народу немного, так, по мелочи промышляют. Потому, и не ловили его особо. Да и хитер зараза. А с началом войны он и вовсе куда-то пропал. Уже пару месяцев его никто не видел.
– Если предположить, сам Шайни был убит, то его помощник наверняка ушел в горы, там его и надо искать, – высказал свое предложение Алекс.
Оба жандарма сразу же поскучнели, рыскать по горам им явно не хотелось.
– А у этого Шайни есть родовое селение?
– Конечно.
– И как далеко от Текуля?
– Полдня пути.
– Отлично.
Алекс потер руки.
– Господин подполковник, мой друг, отставной унтер офицер Фелонов, завтра намерен совершить прогулку по горам. Я прошу дать ему в сопровождение десяток конных жандармов, а то одному очень опасно, знаете ли.
– Бесполезно, – усмехнулся Грозневецкий, – селение было заброшено два года тому. Сейчас там никто не живет.
– А мне никто и не нужен, я хочу знать, что растет на их огородах.
– Зачем? – синхронно удивились Крыжопуло и Грозневецкий.
– Если там что-то растет, то они где-то рядом.
– И как вы их собираетесь ловить?
– Есть мысль как, но сначала надо убедиться, что они там.
– Хорошо, – кивнул подполковник, – поскольку других версий все равно нет, будут вам жандармы. Завтра на рассвете выезжайте.
После совещания Алекс и Фелонов вышли из жандармского управления. Возле ворот их ожидал наемный экипаж.
– Куда сейчас?
– На кладбище. Сегодня похоронили одну замечательную девушку, хочу ей последние почести воздать.
Весь следующий день Алекс не вставал с кровати. За бурную деятельность предыдущего дня наступила жестокая расплата – рана разболелась, не давая даже шевельнуться. К телесным мукам добавлялись душевные. Постоянно вспоминалась свежая могила с лежащими на ней букетами цветов и скромным деревянным крестом. К этому добавлялось волнение за миссию Фелонова. Горы сейчас не так опасны, как несколько лет назад, и десятка жандармов для этой экспедиции вполне достаточно, но вдруг…
Бывший унтер вернулся поздним вечером, когда за окном давно стемнело. Судя по довольной роже, вернулся с хорошими новостями.
– Огороды обработаны, там они!
– А скажи-ка мне, друг Фелонов, от дороги до этого селения далеко?
– Да, прилично. И все время в гору.
– Плохо, – огорчился Алекс. – А поблизости от дороги в этом районе никто не живет?
– Да был там один дом.
– Вот и отлично. Тогда попроси господ жандармских офицеров завтра пожаловать ко мне. Я сам, видишь, встать пока не могу. Будем Шайни-бея на живца ловить.
Небольшой четырехколесный крытый воз, в каких обычно перевозили письма и посылки не спеша поднимался вверх по горной дороге. На облучке примостились возница и чиновник почтового ведомства. Сопровождали повозку шестеро солдат, вооруженных винтовками. До вечера было еще далеко, почтовики вполне успевали проехать опасный участок дороги и добраться до укрепленного поста руоссийской армии, расположенного в ущелье.
– Надо было больше охраны брать, – сожалел чиновник.
– Больше нельзя, – возразил возница, – могут не клюнуть.
– Да они и так не клюнут, – горячился переодетый почтовиком Грозневецкий.
– Чего тогда волноваться, – резонно возразил правивший лошадьми Фелонов.
На некоторое время дискуссия на облучке стихла. Вдалеке показался прилепившийся к скале домик. Приподнявшись на облучке бывший унтер взглянул на левое заднее колесо.
– Ну что пора?
– Давай, – разрешил ротмистр.
Фелонов дал отмашку одному из кавалеристов, тот прямо на ходу выдернул колесную чеку. Проехав еще сотню саженей, колесо соскочило, возок завалился на бок, сидевшие на облучке плюхнулись в дорожную пыль. Со стороны все выглядело очень естественно.
Поднявшись на ноги, Грозневецкий прихрамывая подошел к возку, стукнул по крыше, теперь ставшей одной из стен.
– Никто не ушибся?
– Никто, господин ротмистр, все в порядке, – ответили изнутри.
Следующие два часа охранники и возница выпрягали лошадей и пытались вернуть повозку в вертикальное положение. Однако все усилия их были тщетны, усилий семи мужиков для этой цели было явно недостаточно. Убедившись в этом, одного из охранников отправили за помощью на руоссийский пост. Тем временем, вечерние сумерки медленно, но неуклонно сменялись ночной темнотой.
– Может, костер разведем?
– Ни в коем случае, господин ротмистр. Мы их тогда точно не увидим, а они нас перестреляют как куропаток.
– Быть бы еще уверенным, что этот…, как его…, Икобал, действительно, на Шайни работает, а то всю ночь зря просидим.
План капитана Магу ротмистру сразу не понравился. Посадить в воз почтового ведомства солдат и разыграть его поломку на виду у предполагаемого информатора бандитов. Дескать, Шайни от такого жирного куска буквально поднесенного к его носу не удержится и попытается его ухватить. Ведь в таких возах не только почту перевозили, но и деньги. Причем, суммы бывали немалые. Не боевая операция по захвату банды, а какая-то оперетта получается.
План этот был совершенно справедливо раскритикован ротмистром Грозневецким, но неожиданно его поддержал подполковник Крыжопуло.
– Одним махом и банду прихлопнем, и дело о пожаре в пансионе закроем.
Вот и пришлось ротмистру изображать из себя клоуна в мундире с чужого плеча. От этого он пребывал в крайнем раздражении. Но ничего иного не оставалось, кроме как всю ночь изображать из себя приманку для бандитов.
Приблизительно в то же самое время, в госпитале Текуля метался прикованный к госпитальной койке капитан Магу. Он переживал за успех своего плана, а еще больше за жизнь одного из его участников. Ему казалось, что те, с кем он близко сходился в своей жизни, быстро умирают. Лисово, Ивасов, Алисия Кавелина… Теперь, не дай бог, отставной унтер-офицер Фелонов.
Ночь тоже прошла беспокойно. Под утро кто-то пытался проникнуть на территорию полка, но кормившиеся при кухне собаки почуяли чужака и подняли лай. Один из часовых видел злоумышленника, и даже стрелял в него, но промахнулся, и тому удалось скрыться. Поиски беглеца продолжались до самого утра, будоража всех обитателей полкового двора и не давая никому уснуть.
Утро так же не принесло облегчения, теперь предстояло дождаться новостей от жандармов, а они ожидались не раньше второй половины дня. Капитан так нервничал, что у него полностью пропал аппетит, и даже поднялась температура. Лекарь настоял на том, чтобы он принял успокоительную настойку. Настойка эта была на спирту, она и послужила последней каплей, измотанный бессонной ночью организм провалился в сон.
Первое, что увидел Алекс, когда проснулся, пристроившегося на табуретке Фелонова.
– Я-то думал, он за нас переживает, а ты спишь, как младенец.
Не обращая внимания на боль в ране, капитан рывком сел.
– Как все прошло? По плану?
– Почти. Пришли под утро, когда самый сон. Думали тихо подобраться, пока мы спим. Некоторые и вправду спали. Их первыми и кончили. Потом ротмистр из револьвера палить начал, жандармы из воза полезли, как тараканы. Бандиты ответили.
– Короче, – потребовал капитан.
– Короче, у жандармов четверо убитых, пятеро раненых. Мне вот руку поцарапали.
– Серьезно?
– Царапина.
– А у них?
– Семеро убитых.
– Живым кого-нибудь взяли?
– Никого. Жандармы от потерь озверели, всех кончили. Потом, когда уже немного отошли, Икобала этого арестовали и в Текуль привезли.
– Плохо, – констатировал Алекс, – оборвалась цепочка. Теперь на организатора никак не выйти.
– Мы бы на него и так не вышли. Шайни-бея среди убитых опознали. И кинжал похожий при нем нашли.
– Выходит, мы с самого начала тянули пустышку.
– Выходит так, – согласился Фелонов.
