Книга: Конфедерат. Ветер с Юга
Назад: Глава 2
Дальше: Глава 4

Глава 3

КША, штат Виргиния, Ричмонд, октябрь 1861 года

 

Иногда в сети, предназначенные для мелкой рыбёшки, заплывает куда более ценная и зубастая добыча. Это называется фарт! Буквально через несколько дней после состоявшегося с Борегаром и Пикенсом разговора в Ричмонд прислали очередную «партию» пойманных членов «подземки». Их было немного, всего восемь, но на одного из них просили обратить особо пристальное внимание. Почему? Этого второй лейтенант ди Ченто не знал, но в прилагающемся к пленникам письме всё же черкнул несколько строк, объясняющих его подозрения.
Арестованный по подозрению к причастности к «подземке» Грегори Мюррей был слишком… податлив. Признал свою причастность к попытке освобождения рабов и переправке их на Север, но и только. Более того, даже привёл доказательства своей причастности, изображая не то чтобы раскаяние, но готовность сотрудничать.
Почему Мюррей не отпирался? Доказательства его причастности к аболиционистам были железные, при нем имелись немалая сумма денег и рекомендательные письма к видным квакерам штата Южная Каролина. Тем самым, которых пока нельзя было взять за шиворот, но чья причастность к аболиционистам была очевидна для умеющих думать.
Подозрения же, возникшие у лейтенанта ди Ченто… По его словам, Грегори Мюррей был слишком «чистым и лощёным» для простого члена «подземки», занимающегося исключительно содействием беглым рабам. И манера держаться, она была свойственна лишь имеющим привычку отдавать приказы. Не военный, но обладающий властью. Именно такое впечатление он произвёл на лейтенанта. Ди Ченто изложил свое мнение довольно сумбурно, со свойственными итальянцам живописными оборотами, но суть я ухватил. Мюррей не соответствовал взятой на себя роли. Той роли, которую он мог разыгрывать, попавшись, дабы избежать куда более крупных неприятностей. И это значило одно – с ним требовалось побеседовать. Лично, без проволочек.
Дом на окраине Ричмонда. Ничем особо не примечательный, но именно такой и требовался для того, чтобы послужить в качестве базы для тайной полиции. Довольно обширный, плюс подвалы, в которых можно было как хранить некоторые нужные вещи и особенно документацию, так и использовать в качестве небольшой тюрьмы для особо важных или в настоящий момент жёстко допрашиваемых персон. Окна… с решетками. Пусть они выглядели как элемент декора, но прочность была очень даже приличная. Через них не выбраться, никак. Да и ограда вокруг дома тоже не способствовала попыткам как проникнуть на территорию, так и выбраться оттуда.
И охрана. Сейчас – да и в любой момент времени – в особняке и поблизости находилось не менее двух десятков до зубов вооруженных «диких». Вооружённых не напоказ, конечно. Так что при себе имелись лишь пара револьверов или же пистолетов «вулканик», это уж исходя из предпочтений того или иного бойца. Что же до более серьезного оружия, так и оно имелось. Честно сказать, в доме находился мини-арсенал из полусотни «спенсеров» и даже одного пулемёта на совсем уж маловероятный случай попытки штурма превосходящими силами. Безумие? Отнюдь. Просто желание с самого начала приучить «диких» быть готовыми к нападению с любой стороны.
Мы с Джонни прибыли на «базу» не совсем ранним, но всё же утром. А чего время-то тянуть? Есть интересный объект, имеется желание вдумчиво с ним поговорить.
Разумеется, оказавшись внутри дома, я не собирался спускаться в подвальные помещения, где сейчас находились присутствующие тут пленники. К чему? Есть специальная комната для особо интересных «гостей». Там и интерьер приличный, и в то же время можно проводить допросы сколь угодно высокого уровня. Обстановка, так сказать, не пострадает. В отличие от объекта допроса. Ну а на случай форс-мажора имелась и квалифицированная медицина в лице врача, не слишком связанного клятвой Гиппократа. Ага, я про Маркуса Шмидта, который в настоящее время занимался не только передачей опыта наиболее способным бойцам из числа «диких», но и помогал в работе с вразумлением аболиционистов. Вот и сейчас он вполне мог понадобиться.
– О’Рурк, – устроившись в специально подобранном под себя кресле, обратился я к сержанту, который окончательно стал кем-то вроде телохранителя и порученца – проследи, чтобы сюда из подвала доставили Грегори Мюррея. И доктор Шмидт пусть будет готов появиться.
Ирландец лишь кивнул и утопал в нужном направлении. Молчалив, зато верен и исполнителен. Главное, не требовать от него ничего сверх того, на что тот способен. Иными словами, не нужно излишне напрягать его мозг. А вот Джонни, тот, наоборот, с каждым месяцем всё сильнее качает «мозговую мышцу». Понимает, что в нынешних условиях ум становится наиболее важным качеством, поважнее хитрости и изворотливости, на которые он раньше опирался в несколько большей степени. Хотя и про них тоже забывать не намеревался. Понимал, что в игре против агентов янки все средства нужны и важны.
Вон он, стоит, к стене прислонившись, пепел прямо на пол стряхивая. Учи его, не учи его, а эта привычка, как я понял, воистину неискоренима. Хорошо ещё, что в жевании табака не замечен, право слово! Эти «жевуны» просто удручают. Меня так точно, порой доводя до приступов с трудом подавляемой злобы. Слава богам, что среди ирландцев таковых как-то нет, сия привычка им не свойственна. Откуда столь сильное раздражение? Так ведь они плюются, как стадо верблюдов! Табак сильное слюноотделение вызывает, вот они и следуют «зову природы», порой прямо в помещениях. Мрак, да и только. Конечно же это больше у простых людей, но неприятно же. Ладно, не суть. К тому же Джонни явно хочет чем-то у меня поинтересоваться, но почему-то не решается.
– Говори уже давай.
– А не зря ли мы сюда приехали. Вик?
– Не зря, Джонни. Чутьё подсказывает, что такие вот «мюрреи» могут быть оч-чень интересными. Это не мелочь, как ты думаешь, да и узнанное нашими людьми в Южной Каролине кое-что подтверждает. Телеграфировали уже. О, вот и шаги.
Я не ошибся, шаги были как раз теми самыми. Уже через несколько секунд дверь открылась, и вошёл сначала О’Рурк, а за ним ещё двое «диких», конвоирующих арестованного аболициониста. Связанные за спиной руки, общая потрёпанность, но цел, здоров и даже не исхудал от нервов. Именно от нервов, а не от недокорма, потому как голодом морить тут точно никого не собирались.
– Сержант, останешься здесь. Остальные – свободны. Только руки арестованному развяжите.
Сказано – сделано. Каких-либо резких действий со стороны Мюррея я не опасался. Не потому что не учитывал их возможности, а по причине отсутствия серьёзной угрозы. На окнах решётки. Предметов, которые могут быть использованы в качестве оружия, практически нет. Да и не ниндзя же он какой-нибудь, право слово! В случае же попытки дёрнуться его тот же О’Рурк своим пудовым кулачищем быстро в ум-разум приведёт.
– Присаживайтесь, Мюррей, – указал я аболиционисту на стоящий буквально посреди комнаты стул. Простенький, из разряда тех, который и сломать не жалко. – И побеседуем о делах ваших скорбных. Только не надо пытаться меня обманывать. Не люблю!
Молчит. С определённым достоинством присел на указанный предмет мебели, положил руки на колени. И смотрит… На меня, на Джонни, затем скользнул взглядом по комнате, задержавшись сначала на решётках, затем на стопке документов на моем столе. Интересный такой взгляд. Подобный встречается у людей, не просто уверенных в собственных силах, но и привыкших в любую дырку без мыла вкручиваться. Нет, не зря я сюда приехал, совсем не зря.
– Поговорим, мистер Мюррей?
– О чём, мистер «не знаю как вас зовут»? – изобразил долю наивности «подземщик». – Я уже признался во всём, в чём была моя вина. Да, я считаю рабство заслуживающим уничтожения как явление. И не скрываю этого. Да, я хотел помочь беглым рабам пробраться к нам, в США. Именно потому у меня нашли деньги и рекомендательные письма к уважаемым людям штата Южная Каролина. Если я виноват, пусть меня судят. Честно, открыто, как и положено в цивилизованной стране.
– Суд от вас не убежит, мистер Мюррей, – слегка улыбаюсь, глядя на матёрого зверя, сидящего передо мной. – Вот только ваши дела мало общего имеют с беглыми рабами. Для начала посмотрим на список изъятого у вас имущества. Итак, начнём. Деньги, а именно двадцать три тысячи долларов золотом и серебром. Майор Смит, только мне одному кажется, что данная сумма сама по себе навевает на грустные мысли?
– Не только вам, полковник. Это большие деньги. А ведь были не только они.
– Все верно, майор. Ещё у этого благообразного господина имелся счёт… точнее, счета в банках, имеющих представительства как в Колумбии, так и в столицах иных штатов. И там у нас было…
– Более шестидесяти тысяч.
– Итого восемьдесят с лишком. Немало!
Промельк не страха, но тревоги в глазах Мюррея. Понимаю. Про то, что мы успели добраться до счетов, он узнал только сейчас. Неприятная для него новость, но раздавленным он не выглядит. И явно собирается выкручиваться.
– Это не преступление – иметь деньги. Я обеспеченный человек, разве это плохо?
– Нет-нет, это просто замечательно, – выставляю руки в как бы защитном жесте. – Не нервничайте. Ведь деньги в руках добропорядочного человека никогда не являлись преступлением. Да, не хотите ли закурить?
– Я не курю.
– Жаль. Успокаивает нервы. Тогда, может быть, глоток виски, немного вина или чашечку кофе?
– Кофе. Если вас не затруднит.
– О чём вы…
Протягиваю руку к стоящему на столе серебряному колокольчику и встряхиваю его три раза. Мелодичный перезвон сообщает о том, что это не тревога, а всего лишь требование появиться ради какой-то будничной услуги.
– Кофе, чай без сахара и виски, – посмотрев на Джонни, жестом показавшего, как он держит в руке стакан, приказываю появившемуся на пороге «дикому». – Ну а мы покамест продолжим. Знаете ли вы, достопочтенный мистер Мюррей, что банки просто и банки в воюющей стране – это две очень большие разницы? Вижу по глазам, что не знаете. Тогда разрешите прояснить вам сей любопытный нюанс. Конфедерация находится в состоянии войны с США, а потому банки, которые обслуживают интересы нашего врага, могут быть поставлены перед рядом очень неприятных процедур. Штрафы, ограничение деятельности, в крайних случаях даже конфискация. О, я вижу, что вы начинаете понимать!
– Конечно, понимает, – насмешливо хмыкнул Смит. – И беспокоится, потому что не лично деньги вносил, а переводили ему их с другого счёта. Из банка в Нью-Йорке. Того, который очень тесно связан с финансированием нынешнего президента, его избирательной кампании.
– Но ведь и это ещё не преступление, да, майор?
– Точно, командир. Только была одна ошибка. Маленькая, простительная. Зато интересная! Из того же Нью-Йоркского банка, с того же счёта шли деньги в поддержку Республиканской партии. Достаточно было лишь спросить у тех, кто пытался агитировать за Линкольна в Южной Каролине. Простой был вопрос: «Кто деньги давал?» И они ответили, понимая, что сейчас для них открытость – лучшая защита.
– Вот-вот. Ну что, мистер Мюррей, сами назовёте имя своего покровителя, или мне его произносить придется? Молчите? Понимаю.
Аболиционист, продолжающий держать на лице маску мелкой сошки, лишь пожал плечами и вновь попытался соскочить с опасной для себя темы.
– Есть филантропы, которые готовы давать деньги на благие дела. Иногда они любят известность, иногда остаются в тени.
– Тут можно было бы поспорить, но я не стану. О, а вот и напитки. Угощайтесь, мистер Мюррей, кофе тут варят хороший. – Дождавшись, пока принесший заказанное «дикий» вручит каждому из нас троих заказанное, равно как и того, что «подземщик» сделает первый глоток, я резко и четко произнес имя: – Джеррит Смит!
Ай как прелестно. Блюдце, которое он держал в правой руке, осталось недвижимым… почти. Зато чашка с кофе в левой заметно дрогнула. В результате чего часть горячей жидкости выплеснулась наружу, попав ему на колени. Самообладание хорошее для этого времени, но всё же недостаточное.
– Понимаю, не ожидали вы услышать имя вашего, хм, «филантропа». Но реакция показывает, что именно он причастен к этим самым счетам.
– Может, это был и он, полковник… – сделанная пауза намекала, что Мюррей как бы не знает моего имени. Ну да, конечно, верю, аж слов нет. – Каждый человек имеет право перечислить деньги на счёт, помогая нам.
– Нам?
– Людям, которые хотят помочь находящимся в рабстве.
– Ну да, конечно. Особенно Джеррит Смит. Он вообще очень щедр в некоторых ситуациях. К примеру, именно он финансировал наверняка известного вам Джона Брауна, устроившего резню в Харперс-Ферри, в том самом штате, где вы сейчас находитесь. И в этой связи любые его «жесты филантропа» вызывают вполне обоснованные подозрения. Печальные для того, на кого они падут. Понимаете, мистер Мюррей?
Молчит. Выжидает. В этой ситуации всё верно, тут лучше молчать, нежели говорить.
– И вот что, прекращайте изображать, будто вы не знаете, кто я такой.
– Знаю лишь, что вы полковник, к вам так обращаются.
– Сложно с вами, но я привык. Ладно, представлюсь, а то и впрямь не совсем вежливо получается. Полковник Станич, командир подразделения «Дикая стая», а по совместительству ещё и ответственный за ловлю шпионов, работающих на США.
– Я не шпион, я лишь…
– Знаю-знаю, – небрежно отмахнулся я от «подземщика». – Наизусть успел выучить, хоть и знакомы мы всего ничего. А теперь перестаньте прятаться за свою маску и подумайте, что известного мне о вас и вашей связи с тем, кого можно считать давним и последовательным врагом Конфедерации – то есть Джерритом Смитом, если что непонятно – вполне достаточно.
– Для суда? – ухмыльнулся Мюррей. – Даже у вас на Юге засмеют.
– О чём вы, Грегори? – мягко произнёс я. – Какой к чёрту суд над шпионом янки, с которым я только начал общаться? Это было бы неразумно для любой структуры, занимающейся отловом шпионов. Вы привлекли к себе наше внимание, против вас говорят определенные улики. Не прямые, конечно, а косвенные. Так и мы не в суде. Косвенных улик вполне достаточно для того, чтобы перейти от разговоров к более жестким методам. Или вам кто-то сказал, что полковник Станич свято чтит законы и права человека? Так это вас кто-то сильно обманул, мистер Мюррей, – говоря это, я скидывал с себя маску «джентльмена с Юга», которую старался поддерживать почти всё время. На его место приходил истинный «я», то есть человек XXI века с привычкой не заморачиваться разными там гуманизмами по отношению к явному врагу. Ненавидящий все эти толерантности и политкорректности, даже в их зародыше. – Да вы пейте кофеёк, пейте, когда ещё придётся.
– Вы не посмеете.
– Это я-то? Эй, там, – позвонил я в колокольчик. – Доктора сюда, быстро!
* * *
Непонимание на лице Мюррея. Что ж, естественное удивление. Ведь зачем нужен доктор, если все присутствующие хорошо себя чувствуют? Зато Джонни хорошо понимал, что доктор доктору рознь. Особенно тот, который уже давно ничем не гнушается, тем более какой-то там клятвой Гиппократа.
– Доктор, давненько мы с вами не виделись, – поприветствовал я вошедшего Маркуса Шмидта с саквояжем, предназначенным как раз для таких случаев. – Вы готовы к работе?
– Как и всегда, полковник, – улыбнулся тот, ставя саквояж на стол и открывая его. – Моя цель вот этот потрёпанный джентльмен? Он у нас кем будет?
– Грегори Мюррей. Аболиционист, связан с «подземкой». Посланник Джеррита Смита.
– Того, который восстание Джона Брауна деньгами поддержал? – хмыкнул «добрый доктор». – Крупная рыба попалась! Мне как, постараться, чтобы он в целости был, или это не так важно?
– Важно, док. Он нужен не просто живой, но и без видимых повреждений.
– Как прикажете, полковник. Тогда… Иглы и вода. Ведро воды.
– Пожалуй, – согласился я. – Раз уж мистер Мюррей не хочет по-хорошему, придётся применить жёсткие меры.
Взгляд Мюррея перескакивал с доктора на меня, порой в сторону двери. Правда, дёргаться он пока не пытался, не то будучи в этом плане трусоватым, не то просто не до конца понимая ситуацию. Впрочем, определённые догадки в его голове точно ворочались, куда без этого.
– Зачем вам иглы и ведро воды, полковник Станич?
А голос-то трево-ожный!
– Это не мне, Мюррей, это вам. Видите ли, вонзая иглы в суставы, можно добиться дикой боли, а следов почти никаких. То же самое и с ведром воды. Самый простой вариант – опустить туда вашу голову и держать до двух минут. Волна панического ужаса поневоле возникает, когда мозг лишается притока кислорода. Правда, тут есть определенный риск. Чуть передержишь – и либо придется откачивать вас, выталкивая воду из лёгких, либо и вовсе… Иногда от этого умирают. Поэтому куда лучше китайская пытка водой. Она длится дольше, но результат на загляденье. Хотите послушать? Ну, прежде чем испытать на себе.
– Здесь вам не Мексика, полковник Станич, – яростно сверкнув глазами, прошипел Мюррей. – Это вы лишитесь звания и пойдёте под суд! Даже если вас не выдадут собственные люди, я расскажу на суде всё об угрозах пытками.
– Так вы не первый наивный шпион. И не последний. Многие угрожали, да что толку? Поймите вы, что шпионы – явление особенное. Они живут вне закона, но и когда их ловят, на этот самый закон рассчитывать не приходится. Так поступали в Тайной канцелярии Российской империи во времена Ромодановских, Ушакова, Шувалова и Шешковского. Фуше и Савари в империи Наполеона I превращали якобинцев и агентов династии Бурбонов в куски воющего от боли мяса. А я вам не американец, а русский аристократ, поэтому все вопли о демократии мне абсолютно чужеродны. И декабристская зараза, которую чуть было не подхватила Россия, меня также стороной обошла. Поэтому… О’Рурк! Взять!
Громилу сержанта два раза просить не стоило, да и команда знакомая. Взять – это значит схватить цель так, чтобы та и двинуться не могла. Вот он и ухватил Мюррея должным образом, в то время как доктор вернул «объект» в исходное состояние, то есть спутал болезного по рукам и ногам.
Кажется, именно в этот момент до Мюррея дошло, что сказанное мной не просто угрозы, а суровая правда жизни. Но попытки вырваться были обречены на провал, а вопли… Тут ими никого не впечатлить, все находящиеся в доме уже успели наслушаться, а посторонних здесь сроду не водилось.
– Иглы, док. Проба пера, так сказать.
– В локоть?
– Сначала да, потом запястье. Делай.
Шмидт к этому моменту уже успел потренироваться на предыдущих, столь же несговорчивых аболиционистах. Сначала у него получалось плохо, ведь искусство иглоукалывания тут совсем не развито. Однако тренировки на то и тренировки, чтобы постепенно совершенствовать своё мастерство. Да и требовалось не лечить уколами игл – вот это действительно сложно, – а всего лишь вызывать болевые спазмы, не причиняя телу видимого ущерба. В общем, док справился.
Вот и сейчас одна из игл вонзилась в локтевой сустав, сразу же вызвав истошный вопль и очередную попытку шпиона янкесов порвать путы, каким угодно образом вырваться… Нет уж, шалишь! Тут тебе не там, раньше надо было думать. Шпион, как я уже говорил – профессия рискованная, ставящая человека вне закона по определению.
– Запястье.
И новая игла, в ту же руку. Вопль не сказать что стал громче, но приобрёл иную интонацию, а там и сменился сложноразличимыми, но всё-таки словами. Смысл был понятен. Просьба прекратить и готовность начать говорить по делу. Что ж, большего мне и не надобно, именно этого и добивались. Шмидт сразу же извлёк иглы, поскольку надобность в них, я надеюсь, отпала. Не люблю этот процесс, отвратен он до глубины души. А что поделать? Добром шпионы никогда говорить не станут, а исключительно словесные угрозы редко когда действуют. Так было всегда и всегда так будет.
– О’Рурк, развяжи, дай водички или там виски, чего мистер Мюррей пожелает. – Кивок, и сержант начинает исполнять приказ. – Ну а вы не забывайте, что верёвки можно вернуть, равно как и иглы. К тому же у нас с вами ещё вариант с водичкой поразвлечься имеется. Ну так как, будем говорить?
Будем… Вон как головой мотает, показывая, что его желание к конструктивному сотрудничеству просто зашкаливает. Ну-ну, будем посмотреть.
– Итак, начнём сначала, – спокойно, без лишних эмоций произнёс я, когда Мюррей привёл себя в порядок, выхлебал полстакана виски и малость пришёл в себя. – Кто вас послал на территорию Конфедерации и с какой целью или целями?
– Мистер Джеррит Смит, – выдохнул склонённый к сотрудничеству аболиционист. – Я должен был контролировать участников «подземной железной дороги», чтобы они занимались важными делами, а не разной ерундой.
– Ерундой?
– Да кому нужны эти беглые негры, – от избытка эмоций махнул рукой Мюррей. – Их у нас на севере и без того огромное число. Ленивые, ни к чему не пригодные, крикливые. Только деньги выпрашивают у филантропов.
– Это они умеют, – усмехнулся я, вспомнив родное время. – Так в чём состояли важные дела?
– Наблюдение за перемещениями ваших войск, за отправляемыми и принимаемыми грузами в портах. По возможности найти тех, кто будет информировать о происходящем в доме губернатора и других влиятельных людей штата.
Типичный набор заданий для резидента. Не удивил, скорее подтвердил предполагаемое.
– Кто должен был всё это делать.
– Негры, конечно! Рабы есть везде: в порту, близ железной дороги, они же обслуживают военные лагеря, дерьмо вывозят, например. И слушают. У губернатора и крупных плантаторов – много слуг, которым достаточно хорошо заплатить. Вы что думаете, они откажутся от денег?
– Никогда не откажутся, – согласился я, не кривя душой. – Умные люди не питают иллюзий насчёт того, что раб всегда предаст, стоит лишь правильно его об этом попросить и мотивировать. Это с глубокой древности известно. Хорошо. Конечно же вы перечислите всех своих людей, как из числа аболиционистов, так и негров. При свидетелях, после чего напишете и заверите подписью. Понятно?
– Да. Но что будет со мной?
– Потом вас станут судить. Но поскольку вы всячески и по доброй воле помогали нам, глубоко раскаявшись в своих заблуждениях, то приговор будет не таким суровым, каким мог бы стать. Разумеется, лишь в том случае, если и на суде не станете делать глупостей. Иначе…
– Я понял, – тяжко вздохнул Мюррей. – У вас хватит отсутствия совести, чтобы меня нашли повесившимся на собственной рубашке.
– Это не «отсутствие совести», а всего лишь здравый смысл в шпионских играх, куда вы влезли давно и абсолютно сознательно, – парировал я. – Впрочем, мы отвлеклись. Зная особенности мышления вашего патрона, Джеррита Смита, я осмелюсь предположить, что он не ограничился бы простым сбором информации. Что ещё он вам поручил?
Замялся мистер Мюррей. И раскалываться до донышка не хочется, и в то же время понимает – попытка уйти от ответа или соврать однозначно повлечёт за собой продолжение знакомства с добрым доктором, который не только лечит, но и калечит.
– Можно ещё… виски.
– Конечно. – После полученного от меня разрешения, сержант, набулькав полный стакан, передал его допрашиваемому. – Пейте на здоровье. В вашей ситуации для нервов полезно. Но и про разговор не забывайте.
– Конечно, тут как забыть. Как бы это сказать…
– Да вы говорите, любезный, я уж как-нибудь пойму. Много чего слышать доводилось. Главное, не стесняйтесь и не опасайтесь моей реакции. Она будет печальная для вас лишь в одном случае – при попытке врать или недоговаривать.
– Вы умеете убеждать, полковник Станич. – Губы Мюррея искривились в жалком подобии улыбки. Опрокинув в себя ещё с половину стакана, он, уставившись взглядом в никуда, вымолвил: – Мистер Джеррит Смит влиятельный политик, он любит, чтобы всё происходило согласно его желаниям. Он не зря давал деньги Джону Брауну и другим. Кровь его не страшит. Вот и сейчас тоже.
– Неужто попытка создать нового «Джона Брауна»?
– Нет. Мне было поручено найти тех, кто сможет поднять восстание, когда войска США перейдут в наступление и достигнут границ штата. Купить оружие, патроны, найти командиров, понимающих в военном деле. Деньги нужны были и для этого тоже.
Джонни аж присвистнул от изумления. Мой друг не предполагал, что всё настолько запущено. Я же продолжил допрос.
– Что уже удалось сделать?
– Немного. Никто не рассчитывал, что вы начнёте аресты и убийства участников «подземной железной дороги». Это многих напугало. Мало кто хочет подвергать себя постоянной опасности, даже за деньги. Большие деньги. Но удалось купить оружие. Пока немного. Баптистские и квакерские проповедники давно работают с неграми, они всегда нам помогали.
– Значит, с рабами у вас дела шли хорошо.
– Да.
– Кто с ними связывается? Вы, аболиционисты-«подземщики» или проповедники?
– Проповедники, – ожидаемо для меня ответил Мюррей. – Их не подозревают, они обычны. Хозяева считают, что религия делает рабов более спокойными, податливыми. Они ошибаются.
– Последний важный вопрос. Что в других штатах?
– Я не знаю. Я отвечал только за Южную Каролину.
– Но подобные тебе там есть?
– Конечно, – кивнул явно смирившийся с полным крахом аболиционист. – Как же иначе?
– И то верно. Теперь перейдём к бумажной работе. Сейчас вам дадут перо, бумагу и чернила. Будете писать большой труд на тему «Как я работал на США и чего добился на этом поприще». Писать будете с чувством, с толком, с расстановкой, ничего не утаивая. Затем вас снова допросят, уже сверяясь с изложенным на бумаге. Всё ясно? Тогда начали.
Да уж… Допрос резидента, отвечающего за подрывную работу в штате – это вам не допрос мелкого функционера. Из резидентов информацию выкачивают не один день, даже не одну неделю. Тут нужно сменять один допрос другим, причём допрашивающие должны меняться, сменяя друг друга, задавая вроде бы и одни вопросы, но с разными уточнениями и нюансами.
Однако это был успех! Основанный на первоначальной удаче, спору нет, но ведь известно, что удача улыбается тем, кто приложил к этому определённые усилия. Мы – приложили! Постоянный отлов членов «подземки» и иных агентов Севера принёс, наряду с обычными плодами, ещё и вот этот подарок в лице резидента. Закон больших чисел сработал в нашу пользу – среди мелочи в ловушку заплыла крупная рыба, которую сейчас и «потрошим» в меру сил и возможностей.
Куда пойдут полученные сведения? В работу, млин! Однозначно можно сказать, что агентура янки в Южной Каролине приказала долго жить. Если кто и останется, то это уже ошмётки, непригодные для того, чтобы вести целенаправленную подрывную деятельность. Кто-то успеет сбежать, это надо осознавать. Но в этом состоянии они опять же куда менее опасны.
Есть ещё и сам Грегори Мюррей, чью ценность местные однозначно не смогут оценить должным образом. За единичными исключениями. Ведь он – идеальный материал для пропагандистской работы, с какой стороны ни посмотри. Видный шпион, отвечавший за направленную против Конфедерации деятельность в целом штате. Живое свидетельство того, что видные персоны США финансируют и вообще подготавливают всеми силами и средствами очередные мятежи наподобие того, что учинил давно уже померший Джон Браун. Причём опора – те самые негры, которые всюду и везде, в любых домах верхушки Конфедерации. Пусть термин «пятая колонна» здесь пока неизвестен, но саму суть люди не смогут не осознать. Конечно, лишь в том случае, если пресса подхватит те разоблачения, которые должны прозвучать. А она, пресса то есть, подхватит, особенно если ей как следует заплатить. Как-никак представители прессы – вторая древнейшая профессия. Только они куда более дорогие, чем представительницы первой.
И кстати, у меня возникла ещё одна идея, очень интересная и вполне себе своевременная. Для первого шага по её воплощению в жизнь и требовалось самая малость – взять да отправить одну коротенькую телеграмму. В Новый Орлеан, одному знакомому ирландцу, Стэнли О’Галлахану.
День пролетел незаметно, зато весьма продуктивно. И чувствовалось, что еще несколько дней также будут забиты под завязку. Не только и не столько самими допросами, сколько началом реализации полученных во время оных сведений. Аресты оставшихся аболиционистов Южной Каролины, подготовка к тому, чтобы окончательно придавить замешанных в этих делах баптистских и квакерских проповедников, ещё некоторые важные дела. И нельзя было забывать о приёме в честь официального присоединения к КША Миссури и Кентукки.
Да и кто бы мне дал это забыть? И дело тут было не только в моих личных делах, но ещё и в желании обеих сестёр блеснуть в высшем обществе. Обеих, что самое интересное. Насчёт Елены я не удивлялся, тут дело естественное, зато Мария удивила. Немного, но удивила. Ведь она практически никогда не была замечена в стремлении выглядеть «как королева на балу», а тут… Наравне с сестрой гоняет портних с целью пошива не просто платья, а такого, которое будет максимально выгодно оттенять ее наиболее примечательные черты, да к тому же показывать стиль. Плюс драгоценности.
В общем, я не мог не полюбопытствовать, как только в очередной раз увидел… всё это.
– Мари, краса писаная, вот уж от тебя столь живого интереса к предстоящему приёму я не ожидал.
– А чем я хуже Елены? – притворно надулась младшенькое чудовище, но тут же хитро подмигнула и добавила: – Лен, вот ты сама что думаешь?
Старшая, ненадолго отвлекшись от перебора серёжек и браслетов, аккуратно извлекаемых из шкатулки, протянула:
– Даже не знаю. Замуж ты пока не хочешь, интересуешься тем, что девушке из хорошей семьи вроде бы и не нужно. Оружие, война, теперь ещё и интриги Вика. Разве что хочешь ему помочь… без его ведома.
– Умная же, когда от нарядов отвлечёшься, – «укусила» Мари сестру, как это она частенько делала. – Но да, хочу! Это ты у нас принца на белом коне ищешь.
– А что, нельзя?
– Можно. Только больше кони встречаются… в сапогах и одежде от лучших портных столицы. И зазывающе «ржут» при виде такой красивой девушки в нарядном платье и с дорогими драгоценностями.
– Ах ты мелкая…
– Тише, девочки, тише, – прервал я привычную для этих двоих, но неуместную сейчас перепалку. – Уверен, что каждая из вас поразит собравшихся на приёме своей красотой, стилем и умением удерживать внимание. Однако… Мари, ты и впрямь хочешь чем-то помочь в столь необычной манере?
Младшая сестра посмотрела мне в глаза и твёрдо заявила, не отрывая взгляд:
– Да, хочу. Ты ведь от нас ничего почти не скрываешь, мы присутствуем при разговорах с твоими друзьями и союзниками. И многое понимаем, ведь не дуры. Догадываюсь, что ты добился приглашения на этот приём не просто так, у тебя есть планы. Скажи, какие именно эти планы, Виктор? Я знаю лишь часть, а чтобы помочь… лучше знать больше. Ты же мне… нам веришь?
– Кому же ещё верить, как не вам.
Никаких шуток. Этим двум девушкам я верил. Как-никак именно они в этом мире были ближе всего к тому, что называется семьёй. Собственно, они меня по-настоящему любили, считая родным братом. И разубеждать их в этом я точно не собирался. Более того, по возможности делал и буду делать всё, чтобы их жизнь была яркой, насыщенной, наполненной множеством приятных событий.
Желание Марии помочь… Кто я такой, чтобы мешать человеку идти по собственному пути, а не спокойно плыть по течению? Подобные желания надо не просто уважать, но ещё и содействовать. Правда, не следует забывать и о страховке. Ведь пожелавшая помочь не абы кто, а совершенно своя, ценимая и дорогая мне личность. Именно поэтому придётся внимательно следить, чтобы избыток энтузиазма не помешал.
– Так чем я могу помочь, Виктор? – напомнила о себе и своих стремлениях Мари.
– Можешь многим, но не сейчас. Сейчас же придётся начать с малого.
– С малого? Хорошо, но с чего именно?
Энтузиазм налицо… на лице. Вся такая одухотворённая, аж смотреть ещё приятнее, чем обычно.
– Смотреть и слушать, Мари. Звучит просто, но на деле это не самое лёгкое занятие, – заранее предупредил я, предваряя возможные обиды. – На приёме в честь присоединения к Конфедерации Миссури, Кентукки и Индейской Территории будут многие из числа власть имущих, включая самого президента и часть его кабинета. Формальная часть, то есть речи – это одно дело. Неформальная, следующая за речами, – совсем другое. Люди немного расслабятся, выпьют вина или виски, закурят сигару, их взгляд поневоле зацепится за прекрасных дам. Из числа тех, которые из их же круга. Понимаешь?
– С ними можно поговорить. И не прямо, а как бы на посторонние, светские темы. Да, братик?
– Хватаешь на лету, сестра, – ободряюще улыбнулся я. – Что ты, что Елена на приёме будете вполне себе комильфо. Сёстры полковника Станича, оружейного фабриканта и военного, отметившегося в нескольких местах, вызовут не просто интерес, но и желание поговорить. Нужно лишь сделать это правильно, вплетая в обычный разговор нужные вопросы, заданные как бы между делом. Неявные, но важные. А какие именно…
– Это ты мне скажешь.
– Эй, а почему только ей? – возмутилась Елена. – Может, я тоже хочу!
– Да хоти, Лен, я же не против. Но тут брату решать. – И тут же Мари не удержалась от ещё одной шпильки: – А может, он и эту, которая в библиотеке порой спать повадилась, на бал выведет.
– Индианку в штанах? – заливисто рассмеялась Елена. – Вот общество удивится-то! Хотя я бы не прочь попробовать её в платье обрядить. Мы две, такие красивые, а рядом она.
– Да. Но эта Вайнона забавная. Да и привыкла уже к этому библиотечному привидению.
Это да, привыкли. Обе. Порой и сами поговорить не против, хотя упорного желания носить исключительно мужскую одежду обеим моим сёстрам не понять. Хотя Мария может и догадываться, с неё станется. Главное, что неприятия не вызывает.
А ещё в разговоре всплыло соперничество между сёстрами во всей своей красе. До сего момента Елене было не слишком интересно, но как только она услышала о далеко идущих планах Марии, так сразу и сама захотела ей не уступить. Забавная она и милая. Разочаровывать её не собираюсь, но придётся поручить что-то совсем-совсем лёгкое. Хитрости и изворотливости у неё куда меньше в сравнении с Марией. Разные характеры, разный психотип.
– Если хочешь, то будешь. Работы на всех хватит, ещё и останется, – обнадёжил я Елену. – Сейчас вы окончательно разберётесь, как именно будете блистать среди других леди. Я же меж тем расскажу, у кого и что хотелось бы узнать. А потом вместе подумаем, с какой стороны и какими словами лучше будет этих людей подвести к нужной теме. Согласны?
Ну ещё бы! Согласны. Мари изначально горела энтузиазмом. Ну а Елена готова из платья выпрыгнуть, только бы не уступить младшей сестре. Вот она, нездоровая конкуренция. Пользоваться ею девушкам во вред я точно не собираюсь, потом даже объясню про эти психологические шуточки. Но не сейчас, а чуточку позже. К примеру, после того самого приёма.
Назад: Глава 2
Дальше: Глава 4