Глава 3
Все грани обмана
Катя была рада, что неожиданно оказалась кому-то нужна. Она уже подумывала вернуться домой и смириться с семейными скандалами. Что, если компьютер ошибся на ее счет? Она чувствовала, что выглядит лишней среди этих людей.
Но вот теперь в кабинете тату-салона выяснилось, что и она на что-то способна. Арсений Шубин, здоровенный мужик, чуть ли не сплошь покрытый татуировками, в первые минуты внушал ей только страх. Катя боялась, что он ее просто на кусочки порвет, — и все, не вспомнит о ней никто.
А Шубин ее не тронул, не выгнал даже. Он задумчиво рассматривал нежданную гостью, словно решал, стоит с ней откровенничать или нет.
— Что-то покойным Дорониным все начали интересоваться, — наконец вздохнул он. — Вот так бы при жизни интересовались…
— А при жизни он исчез, — напомнила Катя. — Скрывался ото всех… Мне и в голову не пришло бы преследовать его, он же взрослый человек. Но я не могла предположить, что он живет так. А вы?
— Я тоже, — кивнул Шубин.
Он больше не отрицал, что знаком с профессором, и это можно было считать прорывом.
Конечно, самостоятельно Катя никогда бы не додумалась приехать в этот тату-салон. Идея принадлежала ее недавнему сопернику, а теперь союзнику Денису Карпатову. Сам он настаивал, чтобы его иначе как Денни никто не называл.
Он подошел к ней в гостинице, объяснил, как вышел на Шубина. Катя была восхищена его сообразительностью — сама-то она не придумала ничего более путного, чем искать информацию в Интернете.
Но разговорить татуировщика Денни не сумел и надеялся, что это удастся Кате. Она в принципе легко находила общий язык с людьми. А еще Денни уверял, что она похожа на сестру Шубина. Все вместе это должно было сработать.
Первый испуг прошел, Катя уже вжилась в роль. Она теперь не думала ни о муже, ни о сестре с ребенком. Забыть прошлое и окунуться в игру оказалось совсем не сложно.
— Так зачем он приходил к вам? — Катя повторила вопрос, с которого началась беседа. — Зачем ему нужна была эта татуировка?
— Да я не знаю… Я и сам его не понял!
Беседа постепенно налаживалась. Татуировщик ничего не отрицал, не пытался отмолчаться и наконец начал говорить по существу.
— И все же татуировку вы ему сделали.
— Не сразу. Сначала я решил, что он сошел с ума. Нет, в самом начале я его вообще не узнал. Я же его не таким помнил — подтянутым, моложавым. А тут ко мне подваливает какой-то дед с потухшим взглядом. Самое обидное, что лет-то, если я правильно помню, ему было не так уж много, что-то около пятидесяти пяти. Не пенсионер даже. Но взял и превратился в развалину. Не знаю, как это произошло…
— Лет пять назад началось, — услужливо подсказала Катя. — Он тогда бросил все и исчез.
— Да, я слышал, но так, поверхностно, мы же с ним не друзьями были. Не хватало еще жизнь всех бывших преподов знать. Я был в шоке, когда он пришел сюда.
— А он сам что сказал?
Несмотря на потрепанный вид, соображал Доронин нормально. Странной была только просьба о татуировке, но здесь он ничего объяснять не стал.
Шубин отказался, но бывший преподаватель не собирался оставлять его в покое. Он облюбовал аллею неподалеку от салона, приставал к Шубину на улице, умолял и плакал. Доронин, надо полагать, вполне отдавал себе отчет, что оказывает психологическое давление, и делал это осознанно.
— И я согласился, — вздохнул Шубин, — не мог дальше это терпеть. Он и домой за мной бы поперся, а у меня дети мелкие совсем, им это не надо видеть. Да и потом, я Доронина еще студентом уважал. Честный мужик был, всегда по справедливости поступал, таких мало было.
— Он мог измениться, одна просьба с татуировкой чего стоит.
— Не думаю, что он так уж изменился. Я по глазам видел: нужна ему эта татуировка. Что-то беспокоило его сильно. Не знаю что.
— Вы не спросили? — изумилась Катя.
— Он не ответил. Мы всего один раз этой темы коснулись, он предупредил, что ничего не скажет, и на этом все. Я людям в душу не лезу. Я сделал ему татуировку бесплатно, потому что стыдно мне было за то, что он до такого состояния дошел. Вроде как лично я ни в чем не виноват, а стыдно.
Катя подозревала, что именно поэтому Шубин и согласился говорить с ней. То, что она похожа на его сестру, и прочая лирика решающего значения иметь не могло. Он просто устал держать это в себе, хотел выговориться, а такую тему с кем попало не обсудишь.
— Мы встречались неделю: татуировка большая, да и время у меня было только после работы. Материалы я оплачивал сам. Он предлагал, у него были деньги. Не знаю, откуда, я в любом случае отказался. Совесть свою, наверное, надеялся так выкупить… Потом он ушел и больше на связь не выходил. О том, что он мертв, я узнал только от того хмыря, который вчера сюда приходил.
— Для вас его смерть стала неожиданностью?
— Еще бы! У меня и в мыслях не было, что ему угрожает какая-то опасность. Тайна, связанная с татуировкой… Черт, я уже вообще ничего не понимаю. Я думал, у него какая-нибудь возлюбленная умерла, он ее память почтить хочет — все дела. А у него вон что на душе творилось… Но раз он не сразу умер, значит, месяц обдумывал все это.
— Если он потерял любимую женщину, зачем это скрывать? Мог бы сразу все вам объяснить.
— Нет, не в его это характере. Ильич, сколько я его помню, всегда со всеми дистанцию держал. С одной стороны, он был из тех, кого ты хрен из себя выведешь. С другой, — у него не было не то что семьи — друзей даже. Так что если бы и появилась у него какая бабенка на склоне лет, свести с ума она его могла однозначно.
— До такой степени, чтобы он все ради нее бросил?
— До такой, что он бы и с жизнью ради нее покончил!
Шубину эта версия, похоже, казалась логичной, Кате — нет. Зачем писать, что «она все еще жива» об умершем человеке? Нет, здесь должно быть что-то другое.
— Так что ты собираешься делать? — напомнил о себе татуировщик.
Ему она сказала, что была ученицей Доронина и его смерть не дает ей покоя. Шубин в начале вроде как поверил, а теперь насторожился.
— Пока не знаю, — отозвалась Катя. — Мы с нашей группой собираем материалы и попробуем следователю передать. Скинемся, проплатим, если что, лишь бы дело без внимания не осталось.
— Мысль толковая. Держи меня в курсе, если деньги понадобятся — помогу.
— Конечно.
Попрощавшись с Шубиным, она направилась к выходу. Пусть она справилась отлично, но в этом месте ей было не по себе. Хотелось на воздух.
С Денни они договорились встретиться в квартале отсюда: он не хотел, чтобы татуировщик его заметил.
— Получилось?
Она кивнула и обстоятельно рассказала все, что узнала от Шубина. Денни слушал, кое-что записывал, только почему-то ни словом на услышанное не отреагировал. Хвалить ее он тоже не собирался, и это немного обижало, хотя Катя тут же одернула себя: у нее какие-то детские запросы.
Закончив, она вопросительно посмотрела на своего собеседника. Его она воспринимала как генератор идей, главного в их дуэте. Да Денни и выглядел уверенным, такому можно доверять.
— Хорошо, все идет по моему плану, — кивнул он.
— И что дальше?
— О, дальше — самое интересное. Но для начала нам нужно туда вернуться. Кстати, ты не могла бы осмотреть мой багажник?
— Багажник? — смутилась Катя. — А при чем тут багажник?
— Ни при чем, расслабься. Просто пока я ждал тебя тут, один дятел припарковался слишком близко. Мне показалось, что он машину поцарапал. Глянь, будь другом.
— Ой, мне так жаль!
— Да пустое, — отмахнулся Денни. — Ты только посмотри, что там.
Никакого подвоха Катя не почувствовала, просьба казалась ей логичной: она все-таки сидела возле тротуара, а Денни, чтобы пройти к багажнику, пришлось бы выходить на проезжую часть.
Как только за ней захлопнулась дверца, автомобиль сорвался с места и полетел вперед по пустой вечерней улице. Ошеломленная Катя только и успела, что сделать шаг в сторону.
Никаких вещей она с собой не брала — Денни говорил, что они едут в Москву и обратно. Теперь она стояла одна, остолбеневшая, с одним телефоном в руках, и поверить не могла, что он ее просто использовал.
С неба начал накрапывать мелкий летний дождик.
* * *
— С помощью фотографий с места преступления мне удалось установить, что там, на свалке, могла находиться важная улика. Мне показалось, что необходимо поехать туда и проверить.
Тоня держала камеру слишком близко к лицу, поэтому ее и без того крупные черты искажались, делая ее похожей на рыбу. Судя по фону записи, она находилась в машине, причем в движущейся, но не за рулем. Это заставило Тронова улыбнуться.
— Что смешного? — полюбопытствовал Степан. — Считаете, она делает глупость?
Его ассистент ненадолго вернулся в Москву, чтобы доставить записи и получить дополнительные инструкции. Участники пока большой активности не проявляли, и ни один не попросил денег. Степана это смущало, а Тронов считал это естественной адаптацией. Скоро освоятся и попросят — вопрос времени.
— О нет, вполне вероятно, что она действительно что-то обнаружила. Тоня из тех людей, перед которыми можно положить тысячу одинаковых иголок, и она найдет одну с искривленным ушком за минуту — это природный дар.
— Никогда бы не сказал, глядя на нее, — покачал головой Степан. — А глядя в ее досье — тем более.
Тронов понимал, о чем речь. В определенных кругах Тоня Меланж, титулованная фитнес-модель, была личностью довольно известной. Она относилась к тем светским львицам, которые не только щеголяют в длинных платьях на премьерах фильмов, но и обрастают десятком компрометирующих видео в Сети.
Впрочем, Тронова она интересовала не в этой роли, а как Антонина Буряк, девушка со спорным интеллектом и редкими способностями. Ее модельное прошлое он рассматривал лишь как шанс повлиять на нее.
— Я до сих пор не понимаю, почему она согласилась на это, — добавил ассистент. — Азарт, что ли?
— Нет, азарт движет номером четыре. А номером шесть — нужда.
Он осознанно не называл участников по именам — это помогало соблюдать чистоту эксперимента.
— Нужда? — удивленно переспросил Степан. — Никогда бы не подумал.
— Потому что ты судишь о Тоне по фотографиям светской хроники. Но собственных денег у нее не было никогда, она роскошно жила за счет сожителей, которых довольно часто меняла. Очередной спонсор оказался личностью злопамятной — подставил ее и обеспечил ей такую репутацию, что найти очередного покровителя будет непросто.
— Вот слушаю вас и не понимаю, как такая деваха в нашем проекте очутилась.
— Трудности открывают способности, — усмехнулся Тронов. — Пока ее единственный доход — алименты, которые платит отец ее незаконнорожденной дочери. Этот ручеек тоже может иссякнуть: отец делает все возможное, чтобы отобрать у нее ребенка. В прошлом Тоня достаточно компрометировала себя, чтобы дать ему такой шанс. Вот она и ухватилась за игру. Если она получит эти деньги, жизнь, как ей кажется, выйдет на новый круг.
— Вы в это не верите, так?
Со Степаном Тронов работал не один год, знал, что тот неплохо его изучил.
— Она не изменит свою жизнь, пока не сменит приоритеты. Но до этого ей далеко.
— Откуда вы знаете?
— Да хоть бы эту запись взять. Она все время говорит «я сделала», хотя она определенно не одна в машине. Она с кем-то сотрудничает, но не хочет это афишировать. Это означает, что в решающий момент она попытается перетянуть одеяло на себя, чтобы получить награду одной.
— Не слишком честно.
— Это вопрос порядочности, а не честности. А насколько успешным будет ее замысел?.. Здесь многое зависит от партнера, которого она выбрала.
В следующий раз Тоня включила камеру, когда машина остановилась. Объектив отражал уже знакомое место — свалку у дороги, недавно ставшую местом преступления. Труп и веревку оттуда убрали, но все прочее оставалось без изменений.
— Итак, я на том месте, где погиб профессор Доронин, — вещал голос Тони за кадром. — Сейчас я постараюсь найти улику, которая привлекла меня.
Тронов пытался рассмотреть ее спутника, но Тоня внимательно следила за тем, чтобы он не попал в кадр. Потом она и вовсе выключила камеру, а включила, уже когда обнаружила то, что хотела найти.
В руке она держала металлическую пластинку, новую, блестящую, как зеркало, — и ничем не примечательную.
О том, что предмет не содержал тайного послания, можно было догадаться по ее расстроенному голосу.
— Вот что мы отыскали. Какая-то железяка, которую засунули в центр мусорной кучи. Не думаю, что это связано с делом, просто дурацкое совпадение, чья-то шутка. Жаль, что этот след оказался ложным. Но мы продолжим поиски.
— Вот, посмотри! — Тронов хлопнул в ладоши, указывая на экран. — Посмотри, как она меняет стратегию! Когда она надеялась на успех, она говорила о себе в единственном числе. Но теперь, когда стало очевидно, что их постигла неудача, она спешит разделить провал со своим спутником.
— Неприятная личность, — поморщился Степан.
— Неоднозначная, я бы сказал, и тем интереснее. Я считаю, что личностные качества могут повлиять на успех в расследовании. Но какие это качества? Я жду ответа от них.
Хотелось увидеть, кого Тоня взяла с собой в эту вылазку, да не вышло. Ее молчаливый спутник в кадр так и не попал. Запись оборвалась.
— Кто это мог быть? — задумчиво произнес Тронов.
— Номера один, пять или семь, они пока не проявили никакой заметной активности. Номер четыре мутит что-то самостоятельно, но, судя по кратким отчетам, его дело движется.
— Да, идея использовать татуировку как улику была удачной, — кивнул Тронов. — Номер четыре — тоже спорная личность, но гораздо более успешная, чем номер шесть. А вот номера два и три, если я не ошибаюсь, нашли общий язык.
— Вы ведь сами говорили, что они заслуживают особого внимания…
— Говорил, но я мог и ошибиться. Тем важнее наблюдать за их прогрессом.
Он включил один из самых коротких роликов. Здесь чувствовалось, что запись была сделана небрежно: автор ролика в отличие от Тони не искал ракурс, ему было наплевать, как он выглядит на пленке. Было очевидно, что и дневник он ведет только для того, чтобы от него отвязались.
— Короче, я изучил карту местности, сосновых лесов поблизости от шоссе хватает, — отрапортовал он, не глядя в камеру. — Они есть и возле и города, и вокруг близлежащих деревень. Ах да, забыл сказать: я предполагаю, что он был в хвойном лесу накануне смерти. Вот с этого начинать надо было. Мне нужно найти именно тот лес, потому что это может оказаться важным. Пока я слабо представляю, как это сделать. Нужно что-то еще, дополнительный ключ к личности Доронина. Здесь многое зависит от фактов, которые соберет Алиса. Мне больше нечего сказать.
— Нам очень повезло с ним, — кивнул Степан. — Чтобы такой человек согласился участвовать в проекте… Это только воля случая.
— Случай вершит историю, — едва заметно улыбнулся Тронов. — Что же до нашего везения — посмотрим. Наш номер три был чрезвычайно талантлив в своей области, а как он проявит себя в расследованиях — по-прежнему вопрос времени. Что там номер семь? Номер один?
— Пока по нулям — записи не сдали. Не знаю, чем они занимаются.
— Денег просили?
— Нет, никто не просил. Мне поговорить с ними?
— Пока не нужно. Проект только стартовал, и будет лучше, если он некоторое время будет набирать ход самостоятельно. Можешь возвращаться, не нужно надолго оставлять их одних.
— Как скажете, Алексей Петрович.
Провожать ассистента Тронов не стал. Дождавшись, пока Степан уйдет, он перевел взгляд на белую пластиковую доску, закрепленную на стене. Маркером на доске была нарисована таблица с достижениями, на которой он перемещал магниты с цифрами, обозначавшие участников.
Тронов передвинул вперед магниты с номерами два, три и четыре. Немного подумав, дописал на доске: «сосновый лес», «кусок железа на свалке», «татуировщик».
Пока ему нравилось то, что он видел. Степан беспокоится, но это напрасно. События и факты, которые сейчас кажутся не связанными друг с другом, могут выстроиться в единую цепочку очень скоро.
Он не сказал участникам проекта, что их достижения будут основанием не только научной работы, но и коммерческого предложения. Идея о том, что он собирается продать плоды их труда, не слишком бы их вдохновила.
Эти сведения предназначались для тех, кто сумеет дойти до конца.
* * *
В университете царила круговая порука.
Алиса нутром чувствовала: они что-то знают. Доронин работал здесь всего пять лет назад, был видной фигурой, они должны были наблюдать за ним, интересоваться им… В коллективе, преимущественно состоящем из женщин, в сплетнях обычно недостатка нет.
Оно, может, так и было. Но подпускать к своим тайнам постороннего преподаватели не хотели.
Ей сразу не указали на дверь только потому, что она в некотором смысле была коллегой. Алиса сказала, где работает, они позвонили в ее университет и все проверили. Да, сейчас в отпуске — собирает материалы для исследования. Коллегам Доронина она объяснила, что интересуется выдающимися представителями профессии.
Нет, конечно, на ее вопросы отвечали, вернее от нее отделывались дежурными фразами. В молчании и то больше информации. Между тем она чувствовала, что не все так просто. Некоторым, может, и хотелось сказать правду, но они не решались. Что, если большинство, а тем более начальство не одобрит?
Наконец ее попросили подождать в библиотеке — они, мол, пока поищут документы и фотографии прошлых лет. Алиса прекрасно понимала, что повод надуманный. Наверняка они собирались обсудить, что делать с незваной гостьей и что можно ей говорить.
Она хотела услышать этот разговор. Вот только подслушать его будет не так просто: преподаватели старой закалки — народ бдительный, наверняка кто-то будет с независимым видом прогуливаться по коридору и следить, чтобы она не вышла из библиотеки. Услышать что-то через стену было нереально, хотя собрание доронинских коллег проходило в соседней комнате.
Зря они думают, что ее хоть что-то остановит. Выждав на всякий случай пять минут, Алиса направилась к окну.
Она не зря хотела отправиться на беседу одна, без Дамира. Его она слишком плохо знала, и были основания полагать, что он попытается ей помешать. Алиса и сама прекрасно понимала, что совершает глупость. Но так и выигрывают в большой игре!
За окном она быстро нашла то, что искала, — выступ в стене. Здание кирпичное, должно выдержать. Вряд ли архитектор предполагал, что кому-то взбредет в голову ходить здесь, на высоте четвертого этажа… Но Алису уже ничто не могло остановить, она думала только о своей цели.
Для нее сейчас важнее было, чтобы ее не заметили на оживленной улице или из соседнего здания. А высоты она не боялась, и не такие трюки доводилось проделывать.
Она уверенно ступила на выступ, придерживаясь рукой за оконную раму. Проверенные кеды соскользнуть не могли, а идти до другого окна ей и не нужно — там ее точно заметят. Ей достаточно было оставаться здесь, поближе к приоткрытой форточке, чтобы слышать их разговор.
А страсти между тем кипели.
— Может, пора привлечь к этому внимание? Я понимаю, что речь идет всего лишь о статье, но ведь с камушка начинается лавина! Если Антон стал бездомным, все мы в этом виноваты, все!
Женскому голосу ответил абсолютно спокойный мужской.
— Нашей вины в этом никакой, мы это уже сто раз обсуждали. Поступок Антона был следствием быстро развившегося помешательства, без предпосылок!
— Да как же их не было, Семен Яковлевич, родненький? — вмешалась еще одна дама. — Если Антон уже лет двадцать нелюдимым был.
— Он всегда нелюдимым был, при чем здесь перемены?
— Не всегда. Когда пришел — просто прелесть что за человек, душа компании. Сколько друзей у него было, сколько застолий он организовал! Но потом все прекратилось. То ли в девяносто шестом году, то ли в девяносто седьмом, я уже и не помню.
— Перемены времен очаковских и покоренья Крыма, — с наигранным драматизмом произнес невидимый Семен Яковлевич. — Сколько лет назад это было! Люди меняются, это нормально.
— Но не так же резко!
— А вы вспомните, какие времена были. Девяностые многих подточили, Антон не стал исключением.
— Так ведь странности продолжались! Вы вспомните: он в своей квартире жил один, без семьи, с хорошей зарплатой, а денег ему все равно не хватало. Он то у меня одалживал, то у Валечки. На что, скажите на милость? Человек в отпуск никогда не ездил, машину много лет не менял…
— Он вам долги возвращал, не так ли?
— Так.
— Вот и прекрасно. Остальное не касается ни нас, ни этой девицы, о которой, кстати, в ее институте отзываются с осторожностью!
Алиса едва не хмыкнула, удержалась только потому, что ее могли услышать. Еще бы они не с осторожностью отзывались! Если бы волю дали отдельным личностям, ее бы сразу уволили.
— А тот случай лет двенадцать назад помните? — не сдавалась эмоциональная преподавательница. — Когда он руку где-то сильно поранил?
— Да мало ли где!
— Мало ли где такое не случается! У него воспаление началось, я ему по знакомству антибиотики доставала, потому что к врачу он идти не хотел. И руку никому не показывал. Спрашивается: это почему? Что он, враг себе?
Становилось все интереснее. Значит, Дамир правильно подметил, — за этим шрамом скрывалась непонятная история.
Она готова была слушать сколько угодно, и это при том, что со своими коллегами Доронин был не слишком откровенен. Но как много они знали! Алиса полностью сосредоточилась на слухе, она уже наловчилась удерживаться на карнизе и даже не думала, в каком опасном положении находится.
А зря. Потому что к звонку телефона в заднем кармане джинсов она оказалась совершенно не готова. Звук она убрала, сработал вибровызов — внимания преподавателей она привлечь не могла. Но Алисе и не до них было.
Она дернулась, оступилась и полетела вниз. Точнее, почти полетела: в последний момент ей каким-то чудом удалось зацепиться за раму. Ладонь обожгло болью, она содрала кожу о штукатурку…
Чертовски не вовремя! Алиса чувствовала, как бешено колотится сердце, а тело покрывается холодным потом. Телефон все это время продолжал звонить, и того, кому приспичило с ней пообщаться, Алиса готова была сейчас убить.
Она подтянулась с опорой на здоровую руку и не слишком грациозно втащила себя в комнату. Потом быстро закрыла окно и обмотала кровоточащую ладонь шейным платком. Спешить действительно стоило, потому что в следующую минуту дверь распахнулась и в библиотеку заглянула преподавательница, назначенная караульной в коридоре.
— Алиса, у вас все в порядке?
— Все замечательно! — Алиса выдала самую ослепительную улыбку, на какую была способна.
— Мне показалось, я слышала какой-то хлопок.
— О, это я виновата. Я попыталась открыть окно, а оно хлопнуло из-за сквозняка.
— Странно, — нахмурилась женщина. — Обычно у нас такого не бывает.
Алиса слегка сдвинулась, чтобы закрыть следы крови на подоконнике.
Обсуждение странностей в поведении оконной рамы пришлось прервать — в библиотеке появились остальные преподаватели. Женщины были мрачнее тучи, невозмутимый Семен Яковлевич вежливо улыбался. Несложно было догадаться, кто выиграл в споре.
— К сожалению, мы ничего не нашли, — развел руками он. — Вы знаете, так бывает, когда в одном месте собрано слишком много бумаг.
— Очень жаль, — сдержанно кивнула Алиса. — Мне любые документы могли бы помочь…
— Если что-то найдем, обязательно вам позвоним.
— Я вам очень благодарна.
Ни он, ни она и не пытались скрыть, что врут.
В университете Алиса не задержалась. Нужно было быстрее уйти на случай, если они все же обнаружат следы ее вылазки. Да и потом, ей было любопытно, кто додумался звонить в такой неподходящий момент.
Номер оказался незнакомым. Еще недавно она бы проигнорировала этот факт: студенты периодически выторговывали друг у друга ее телефон и названивали ей. Однако теперь ее жизнь проходила по иным правилам, и упускать такие мелочи она не имела права.
Женский голос ответил мгновенно.
— Как хорошо, что вы перезвонили! А то мне никто, совсем никто не отвечает! Я уже не знаю, что думать!
— Кто это? — прервала Алиса. Узнать собеседницу по голосу она не смогла.
— Это я, Катя…
— Какая еще Катя?
— Мы с вами в одном проекте. Да мы в одной гостинице живем. Как же вы меня не помните?
Вот теперь она вспомнила. Катя — это молоденькая блондинка, похожая на резинового пупса. Она казалась Алисе совершенно бесполезным существом, а ее участие в проекте вызывало много вопросов. Непонятно, что она вообще может сделать.
— Зачем ты мне звонишь?
— У меня проблемы.
— А я при чем?
— Вы, конечно, ни при чем. Но я пробовала дозвониться всем, и вы пока единственная, кто ответил. Вы тоже не ответили, но вы хоть перезвонили! Я понимаю, что мы конкуренты и все такое… Только мне правда очень-очень нужна помощь!
Алиса не чувствовала себя доброй самаритянкой и полагала, что выживает действительно сильнейший. Но просто взять и отключить телефон не позволяла совесть. Не похоже, что эта Катя притворяется, — она именно такая беспомощная, какой выглядит.
После недолгих колебаний она приняла решение.
— Рассказывай, что у тебя произошло.
Катя, обрадованная неожиданной поддержкой, ничего скрывать не стала.
Оказалось, что ее очень ловко обвел вокруг пальца пижон, которого Алиса приметила еще на общем собрании. Неприятный тип. Вроде всем улыбается, но чувствуется, что никого, кроме себя, по-настоящему не уважает. Он уже тогда смотрел на них как на марионеток.
Ему требовалось разговорить свидетеля, а сам он сделать этого не мог — видно, его самовлюбленная физиономия не произвела должного впечатления. Тогда он послал вместо себя Катю. На такую, как она, мужчины ведутся: она не агрессивно сексуальна, а мила, и этим завоевывает доверие. Глянет своими блестящими голубыми глазками — и мужик поплыл. Плюс там, судя по всему, какие-то факты биографии татуировщика сыграли в ее пользу.
Кате удалось собрать данные, а когда она это сделала, Денни ее просто кинул. И это Алиса считала сущим свинством. И чего он этим достиг? Понятно, что из игры ее не вывел, она бы все равно добралась обратно. Он просто доставил ей мелкие неприятности в обмен на услугу, которую она ему оказала.
Бросить ее после такого Алиса не могла. Но и о деле не забывала ни на секунду.
— Значит, так. Я сейчас как раз еду из Москвы и возьму тебя, деньги у меня есть. Но ты в обмен на это расскажешь все, что узнала от татуировщика.
— Годится! — обрадовалась Катя. — Только вы не могли бы подъехать сюда? А то у меня даже на поездку в метро нет.
Подъехать Алисе было несложно, Денни бросил ее почти в центре. Правда, всю дорогу ей не давал покоя вопрос, который она задала сразу же, как только высмотрела на обочине грустного белокурого пупса.
— Слушай, а почему ты вообще взялась нам звонить? Мне казалось, ты из Москвы сама.
— Я из Москвы, — подтвердила Катя.
— И что, у тебя семьи здесь нет?
— Есть. Но они не слишком одобряют то, что я делаю сейчас. Если бы я призналась, в каком положении оказалась, они бы только посмеялись. Мол, мы так и говорили, куда только лезешь.
— А ты считаешь, что они не правы? — прищурилась Алиса.
— Конечно, не правы. Я ведь узнала у того татуировщика все, что нужно!
Критиковать ее действительно было не за что. Кате не хватало знания жизни и жесткости, зато с людьми она сходилась великолепно. Алиса подозревала, что, если бы послала в университет ее, та смогла бы вытянуть из коллег Доронина гораздо больше.
Но что сделано, то сделано. Остается только складывать кусочки головоломки, которых становилось все больше.
Алисе казалось все более вероятным, что Доронин спланировал самоубийство. Он знал о том, что должен сделать, за месяц до финального шага, так что эмоции здесь ни при чем. А воспоминания других преподавателей только подтверждают, что он много лет вел двойную жизнь.
И что-то сделало эту другую жизнь настолько засекреченной, что даже в минуту смерти он не смог открыто сообщить правду.
Самым любопытным для Алисы оставался вопрос, знал ли об этом Тронов, поручая им дело.
— А у тебя есть какой-нибудь план? — поинтересовалась Катя, когда они в маршрутке наконец выехали из Москвы.
— Ага. Машину в аренду взять.
— Чего?
— Что-то мне подсказывает, что в Москву и обратно еще не раз придется мотаться. Своей машины у меня нет, зато есть права. Вот и проверим, насколько щедрым будет Степан!
— Но почему ты уверена, что нужно так часто ездить в Москву?
— Есть подозрение, что Доронин стал готовиться к самоубийству уже тогда, пять лет назад. Это означает, что каждый его шаг нам нужно будет перепроверять и постоянно возвращаться к той его, московской, жизни.
— Но ведь Доронин был замечательным человеком, — смутилась Катя.
— Откуда ты знаешь?
— О нем столько хорошего пишут! Его ученики любили, в научном мире уважали. Неужели можно так притворяться?
— А ему и не нужно было притворяться, здесь как раз все сходится.
Алиса не боялась говорить все это — она не считала блондинку конкуренткой. Катя в этом проекте была определенно лишней. Зато разговор с ней помогал привести в порядок собственные мысли.
— Я тебя не понимаю, — покачала головой Катя.
— А ты подумай. Когда дурной человек совершает дурные поступки, он радуется и живет дальше. Когда замечательный, как ты говоришь, человек совершает что-то дурное, он расстраивается, хочет искупить вину или наказать себя. Иногда даже смертью.
— Ты думаешь, именно это сделал Доронин?
— Думаю, это очень даже возможно.
