Глава 4. После огня
Такой ситуации в его жизни, пожалуй, еще не было. И не должно быть! Поэтому Север злился – на нее, на себя и на весь мир.
Он понятия не имел, почему его так сильно задела именно эта девушка. Раньше он никогда не встречал Веронику Аргос, даже не слышал о ней, она существовала в мире, параллельном его собственному. Нельзя сказать, что она относилась к какому-то любимому им типажу, потому что у него вообще «избранного» типажа не было. И среди его любовниц, и среди объектов флирта были обладательницы разного типа внешности.
Не было причин испытывать к ней вообще какие-либо чувства. Более того, Север не знал, что именно он чувствует: это состояние было непонятным и неизвестным. Если бы он взялся обсуждать это с любой романтичной барышней, она бы наверняка сделала ставку на любовь с первого взгляда. На то она и романтичная барышня. Но подвох заключался в том, что Север любил раньше, знал, что это такое. Здесь не любовь, а нечто… сродни одержимости, наверно. Или помешательству.
Почему она? К этому вопросу он возвращался снова и снова.
Конечно, можно было бы предположить, что виной всему ее показательное безразличие к нему. Но эту версию Север всерьез не рассматривал. Да, он привык к тому, что женщины разных возрастов не оставались к нему равнодушны, умел находить к ним подход.
Вот только имеется одно очень большое «но»: он не нуждался в их любви для самореализации. Нравится он кому-то – нормально. Не нравится – ничего страшного, он же не бриллиант, чтобы дамам сразу в сердце западать! Всегда найдется та, что будет сговорчивой и заменит собой снежную королеву.
Тем более что никакого интереса к его персоне не демонстрировала не только Вероника, но и Алиса. Эта, вторая, тоже девушка интересная – не такая классическая красавица, но с удивительно теплыми искристыми глазами, это тоже большой плюс. Вот только к ней Север был взаимно равнодушен, она вызывала у него те же чувства, что и среднестатистическая прохожая на улице.
А с Вероникой история сразу была странная… Он долго не мог оторвать от нее глаз, все пытался вспомнить, где они пересекались. Возможно, что на какой-то вечеринке, только вряд ли это было так важно, раз он не запомнил. Север усилием воли заставил себя отвернуться от нее, но время от времени все равно поглядывал.
Она же оставалась невозмутимой и дружелюбной, причем всегда. Если и видела его косые взгляды, то виду не подавала. Ее нейтралитет злил его еще больше.
То, что не испытывали к нему Вероника и Алиса, с лихвой компенсировала Сандра. Она кружила над ним, как августовская оса над арбузом, привлекала внимание и изо всех сил старалась скрыть стервозную сущность. Он таких, как она, прекрасно знал, а об Александре Армейцевой еще и слышал. В мире избалованных светских кисяу сложно выделиться дурным характером, но она сумела. Она, дочь богатого бизнесмена, вела себя как наследная принцесса и свято верила, что любой ее каприз должен выполняться незамедлительно. Почему? Да просто потому, что она – Александра Армейцева. Разве что-то еще нужно?
Так что ее обожание, которое по сути своей было охотой за трофеем, не успокаивало его, а лишь усложняло жизнь.
Первую ночь в Китае он промучился, вообще уснуть не мог, все пытался разобраться в себе. Не вышло. Утром он пребывал в весьма дурном расположении духа и не хотел пересекаться ни с Сандрой, ни с Вероникой.
Значит, нужно было продумать свой маршрут. Вероника будет участвовать в расследовании, она либо поедет в больницу, где хранится труп, либо пойдет осматривать комнату Инны. Сандра начнет путаться у него под ногами. Ему нужно место, которое не касается расследования и слишком некомфортно для Сандры.
Карта указывала, что дальше за городом, ближе к пещерам и холмам, находится совсем маленькая деревушка. Формально дорога на ней не заканчивалась, и, если поколесить по лесам, можно было снова вернуться на шоссе. Но фактически, как объяснили им вчера, на этот участок дороги сворачивают, только чтобы попасть в город и деревню. Дальше никто не едет: нормального асфальта нет, зимой слишком высока угроза затопления и грязевых сходов. Зачем идти на такой риск, на такие сложности, если можно этот же путь преодолеть, не сворачивая с шоссе?
У Севера не было причин ехать туда, но лучшего способа убить время он не находил.
Получить машину оказалось не так просто. Михаил Миронов, представитель инвесторов, сначала долго возмущался, рассуждая, что это не входило в их планы. Север умел ставить таких канцелярских крыс на место. Через час ему нашли автомобиль – старый, но вполне добротный внедорожник.
Естественно, камеру пришлось взять с собой, но это не злило его. Будет чем развлечься!
Природа успокаивала его. Раньше еще и вдохновляла, однако на это Север уже и не надеялся. Прошли времена, когда, увидев нечто естественно красивое, он мог в один подход написать картину, которой потом гордился бы. Теперь он был вполне счастлив, если хотя бы умиротворение ощутить удавалось.
Нет, он не потерял интерес к живописи полностью, и все же что-то внутри у него изменилось. Север не был в достаточной степени ни психологом, ни философом, чтобы точно определить причины. Он просто принимал это как данность.
То, что он писал на продажу, он даже картинами не считал. Север знал, что это мазня. Иногда – дизайнерски продуманная, грамотная в плане сочетания цветов. Иногда – случайный набор оттенков и форм. Глядя, как зрители восхищаются, а критики придумывают его каракулям глубокий смысл, он ощущал странную смесь веселья и горечи.
Были люди, которые имели свое мнение. Но им он показывал совсем другие картины. Те, которыми он жил, которые прямо из души вырывал. Такие картины, в отличие от выставочных образцов, он писал месяцами, а порой и годами. Когда заканчивал, чувствовал себя бесконечно усталым и даже уезжал на неделю из города, подальше от людей.
Последние картины, которыми он гордился, получались мрачными. Север не видел в этом ничего плохого. Время и жизненный опыт берут свое, что здесь изменишь? Хуже было бы, если бы он вообще ничего по зову сердца писать не мог.
То, что он чувствует к Веронике, может помочь… хотя нет, вряд ли.
Мысль о том, что, может, это все-таки влюбленность, в какой-то момент мелькнула. Он так отчаянно искал причину своего состояния, что она не могла не появиться, но долго она не продержалась.
Он слишком хорошо знал, что любовь к женщине, любой женщине, его проблемы не решит. Усугубит даже! Все это уже было, и он хватался за соломинку, а в итоге только сделал хуже себе. Так что больше не надо!
Впереди показались первые дома. И если раньше ему казалось, что городок, где их поселили, мал и не слишком цивилизован, то теперь он понял, что там еще мегаполис по сравнению с этим поселением.
Деревня была совсем небольшая, в пару улиц. Местные, судя по подворьям, занимались преимущественно сельским хозяйством. Здесь не было вообще ничего рассчитанного на туристов, потому что туристы сюда и не добирались.
Естественно, никто не бросался на машину и не кидал в Севера камнями. Но на автомобиль, за рулем которого сидел европеец, смотрели с интересом. Далеко не всегда этот интерес был положительным.
Чтобы его поездка не была совсем уж напрасной, Север включил камеру и закрепил ее на панели так, чтобы было видно и его, и пейзаж за окном.
– Итак, я прибыл на край цивилизации. Там, где планета заканчивается и видно слонов, которые ее держат. Слоны мне не рады. Тут у зрителей возникнет резонный вопрос: а чего я вообще сюда приперся? Ответ нехитрый – просто так. Это место не имеет никакой связи с погибшей девушкой, и я просто хочу начать расследование не как все. То есть бесполезно. Это я называю нонконформизмом.
Деревня была совершенно непримечательной. Даже если бы Инна каким-то образом сюда попала, например, свернув не туда, она бы бодрым шагом направилась обратно. Находиться среди людей, которые тебя открыто опасаются и на языке которых ты не говоришь, не слишком весело.
Север уже и сам подумывал разворачиваться, когда на очередном повороте увидел нечто выбивающееся из общей пасторали.
Это было пожарище, и притом большое. Судя по периметру черного пятна, здесь сгорел немаленький дом, больше, чем те, которые его окружали. Состояние растений рядом с остатками здания указывало, что произошло это совсем недавно, считаные дни назад.
Вроде ничего шокирующего, но странно. Воздух в этих местах влажный, дожди идут часто и подолгу. Дома сделаны из камней и добротного дерева, соломы и сухой травы мало. Что это за пожар такой был, что большую и, возможно, самую богатую в поселке постройку он сжег дотла?
Северу не было до этого дела, однако он все равно остановил машину.
– Я, конечно, не пожарный со стажем, – заявил он в объектив камеры, – но что-то тут нечисто. От чего мог загореться дом? Молния попала? Быстро потушили бы, да и не похоже, что в этих местах бушуют такие грозы. Вероятно, любезные селяне склонны к поджогу домов. А деревня, напоминаю, не так уж далеко от города, где умерла Инна… Это пока не детективная версия, просто мысли вслух.
После этого он отключил камеру и с собой брать не стал.
Дворы рядом с пожарищем пустовали. В одном из окон дрогнула занавеска, и стало понятно, что за ним наблюдают. Севера это не слишком беспокоило: пусть смотрят сколько угодно, лишь бы не мешали.
Он миновал чудом уцелевший забор и почти сразу пошел по золе. Пожар был такой силы, что головешки летели во все стороны. Уцелевшие каменные стены дома напоминали обглоданные кости, а само место, где кто-то был счастлив в прошлом, – одну большую могилу.
Неподалеку от калитки среди пепла возвышалась керамическая фигурка – маленькое уродливое чудовище. Север знал, что японцы так отпугивают злых духов с места массовой гибели; насчет китайцев он не был уверен.
Зола и пепел были тяжелыми после недавнего дождя, сбивались в неопрятные комки, и все равно отдельные хлопья взлетали под его шагами. Светлые ботинки очень скоро покрылись слоем черной грязи и, скорее всего, были безнадежно испорчены. Это Севера не волновало. Он вообще мало значения придавал вещам, помнил о том, как их легко заменить.
Все его внимание сейчас было сосредоточено на том, что могло здесь произойти. Огонь пылал так сильно, что даже камни оплавились! Это не может быть естественным ходом событий. Жаль, что нельзя у местных спросить…
Он был близко к центру пожарища, когда заметил нечто странное. Оно привлекло его не блеском даже, а просто тем, что цветом выделялось на общем фоне. Возможно, раньше оно было скрыто, но прошел дождь, подул сильный утренний ветер, и самый легкий пепел был унесен; обнажилось то, что скрывалось под ним.
Север сразу понял, что это пуля. Узнавание оказалось настолько шокирующим, что он заставил себя сомневаться. Нет, не может быть! Откуда здесь пуля? Должно быть, это оплавившаяся деталь чего-то, металлический мусор, не более.
Но если небо назвать зеленым, оно от этого менее голубым не станет. Ни одна придуманная версия не внушала доверия, он ведь не школьник малолетний, в самом деле, чтобы пулю не узнать!
Не думая об одежде, Север опустился на одно колено и стал руками прощупывать золу, чтобы понять, что находится под ней. Он надеялся, что это позволит ему разобраться, на что же он наткнулся.
Так он нашел еще две пули. Они были совершенно одинаковыми, и сомнений у него не осталось: стреляли из одного оружия.
Неестественно грандиозный пожар, эти пули, запуганные соседи… Какая-то неприятная картина получается!
«Инну не застрелили, – напомнил себе Север. – На нее вообще не нападали, она поскользнулась в ванной! Она не имеет отношения к этой деревне».
Однако, даже если преступление не связано с их проектом, это все равно преступление. Инне уже все равно, а они могут пострадать.
Север направился обратно к машине, но уезжать он пока не собирался. Он хотел снять все, что обнаружил здесь, потому что не был уверен, что это ему не понадобится в будущем.
++++++
После обеда тучи разошлись, уступая место сонному золотистому солнцу. Значительно теплее от этого не стало, но вид за окном заиграл новыми красками.
Алиса сидела в зале кафе совершенно одна. У нее складывалось впечатление, что это она распугала всех местных и даже хозяева с некоторой нервозностью ждут, когда она уйдет. Но она не была уверена, что эта подозрительность – не последствия ее недавнего общения с Белых. Жуткий тип! Ничего, скоро Дамир выяснит, кто этот фермер, и тогда находиться рядом с ним будет легче.
Ее радовало то, что им с Дамиром не пришлось выяснять отношения. По большому счету они оба были не правы. И сделать вид, что ничего не случилось, гораздо проще, чем скандалить и обвинять друг друга. Хотя она все равно жалела, что его нет рядом. Во многом это был вопрос безопасности: он в их тандеме обеспечивал грубую физическую силу, которой у Алисы не было. Но во время самого расследования с ним было проще. Он предлагал решения, до которых она бы не додумалась. Даже рассказывая ему о чем-то, она в собственных словах могла найти зацепку. А теперь нет никого, с кем можно обсудить ситуацию, и мысли текут как-то вяло, словно испуганно. Это точно не добавляет энтузиазма!
Дверь в кафе скрипнула, оповещая о приходе еще одного гостя. Пожилой китаец, владелец заведения, не только не кинулся навстречу, но и, казалось, забаррикадировался в подсобке. Приход этих гостей он пережидал как нашествие варваров, потому что в зал вновь вошла не местная.
Столиков здесь хватало, и Вероника могла бы устроиться где угодно. Однако вместо этого она уверенно направилась к Алисе.
– Я вас искала, – улыбнулась она. – Это оказалось нелегко, хорошо, что сейчас вот в окне увидела!
– Мы договаривались о встрече? Я что-то не припомню…
– Мы не договаривались, это спонтанное решение с моей стороны. Дело в том, что Ланфен упомянула о вашем сотрудничестве с другим участником на предыдущих этапах. Я бы хотела предложить то же самое.
Казалось, это судьба. Ведь Алиса как раз думала о том, что ей не хватает надежного собеседника, а тут предложение о сотрудничестве поступает! Однако она не спешила радоваться.
На прошлых этапах проекта тоже хватало тех, кто старательно в друзья лез. Но оказывалось, что у большинства из них были свои планы на проект. Каждый рад воспользоваться плодами чужих трудов, не каждый готов работать. В этом плане ей очень повезло с Дамиром именно из-за его честности. Даже до того, как они сблизились, он ни разу не пытался ее обмануть, а это редкая удача, которая обычно не повторяется.
С другой стороны, Вероника не походила на интриганок из прошлых этапов проекта. У нее был спокойный открытый взгляд и приятная улыбка. Это не гарантия порядочности, и все же видеть в ней врага по умолчанию не получалось.
– Что именно вы имеете в виду и зачем вам это? – поинтересовалась Алиса. – Кстати, можно на ты, так будет проще.
– Действительно, проще… Я много думала, нужно мне это или нет. Сперва я такого не планировала, мне было интересно проверить свои силы. Но сейчас я взвесила все за и против и понимаю, что иметь союзника здесь выгодно. У меня нет комплексов по поводу того, что я все обязана сделать сама. Мне важно получать удовольствие от того, что я делаю, а не жить в страхе. Поэтому работа с напарником для меня выгодна. Это хорошая поддержка и интеллектуальное подспорье.
У Вероники был мягкий, ровный голос. Она обо всем рассуждала взвешенно, и чувствовалось, что она действительно думала об этом. Она относилась к тем людям, которые на подсознательном уровне внушают симпатию. Вот вроде не знаешь ты ее, но понимаешь, что она неплохой человек.
Алиса слишком часто обжигалась раньше, чтобы верить так быстро.
– А как же негативные моменты?
– Для меня их нет, – покачала головой Вероника.
– Многие тут сразу бы вспомнили выигрыш…
– Его я готова полностью отдать тебе. Пожалуйста, не прими это за хвастовство, но мне хватает того, что я зарабатываю. Сейчас нет вещей и целей, которые требовали бы от меня сразу большой суммы. Даже если бы я получила эти деньги, они бы просто зависли у меня на счете, потому что тратить бездумно я не люблю. Я в этом проекте из-за того, что такого я раньше не делала и мне это интересно. Вообще, жить так, как тебе хочется, и получать удовольствие от того, что ты делаешь, – самая большая роскошь для меня.
– Любишь острые ощущения?
– Нет, меня здесь манят не они. И не реалити-шоу, оно как раз стало причиной, по которой я долго сомневалась, соглашаться или нет. Но проект Алексея Петровича подразумевает особенный вид помощи людям и способ личностного развития. Я поняла, что здесь я получу знания, опыт и ощущения, каких нигде больше не будет.
– Допустим, я готова поверить в это. Но почему именно я из всех участников проекта?
– То, что ты победила в предыдущих этапах, сыграло свою роль, – признала Вероника. – Но есть и другое важное обстоятельство. Даже если бы не твой предыдущий опыт, я все равно обратилась бы к тебе, потому что из всех собравшихся ты мне наиболее симпатична.
В этот момент старичок-владелец понял, что, если он будет отсиживаться, гостьи все равно не уйдут, а он еще и потеряет деньги. С видом мученика, идущего на казнь, он выбрался в зал и протянул Веронике меню, которое кто-то с жуткими грамматическими ошибками перевел на английский.
– Я брала суп с какими-то непонятными зелеными клецками. Прошло уже сорок минут, а я еще жива, – усмехнулась Алиса.
– Я готова съесть все, что не будет пытаться от меня убежать.
– Что ж… добро пожаловать на русскую рулетку!
Она все-таки сделала заказ, и старичок оставил их одних. Разговор можно было продолжить.
– Чем тебе не милы остальные?
– Ну а с кем бы еще я могла работать? – удивилась Вероника. – Сандра исключается, потому что она не работает в принципе. Северов не подходит, потому что – Сандра. Арсений мне непонятен. Остальные двое джентльменов вряд ли поймут мое предложение правильно. Если мне человек не нравится, я с ним не общаюсь, все очень просто. Да и теперь, если мы решим работать вместе, это не накладывает каких-то строгих обязательств. Что нам мешает пойти разными дорогами, если это будет удобнее? Ничего. Жизнь вообще должна идти просто.
– Мне нравится этот подход. Думаю, можно попробовать. – Алиса уверенно протянула ей руку.
Сколько бы разум ни подкидывал ей воспоминаний о прошлых ошибках, Алиса просто не могла поверить, что ее нынешняя собеседница способна на подлость. Наверно, так могут мыслить только женщины – полагаться на интуицию в вопросах, от которых зависит их жизнь. Впрочем, если бы это сказал ей кто-то другой, Алиса тут же обвинила бы его в сексизме.
Но если обе стороны от сотрудничества выиграют, почему бы не попробовать? Ведь безопасность здесь, на третьем этапе проекта, действительно важна.
– Не знаю, известно тебе это или нет, но Инна умерла не из-за несчастного случая. Ее убили.
– Откуда ты знаешь? – поразилась Вероника. – Нас что, обманули?
– Нет, нам дали официальную версию, в которую все верят. Но я осматривала тело, и… Похоже, что все-таки убийство, как минимум по неосторожности. Это пока только версия, о которой знаем я и Белых, он тоже видел труп. Больше – никто.
– Теперь еще и я. Мне удалось вскрыть планшет, с которым работала Инна, это нечто вроде ее органайзера. Если я правильно поняла, она действительно завершала подготовку. Инна планировала сделать графическую карту сокровищ, которую она загрузила бы на карманные компьютеры, по одному для каждого участника.
План звучал разумно. Если в деле были задействованы пещеры – а они, скорее всего, были задействованы, иначе какой смысл ехать в Китай! – нужна была небольшая карта, которую можно посмотреть в темноте.
– Раз ты говоришь в сослагательном наклонении, ничего она не загрузила, – указала Алиса.
– Именно так. Планшеты я нашла, они пустые, Инна даже не зарядила их. Карту я тоже не обнаружила и предполагаю, что ее нет. Зато она привезла с собой ноутбук с мощным процессором, который подошел бы для сложной графической программы. На нем мне удалось обнаружить некоторые элементы, которые, скорее всего, были предназначены для карты. Я их пока запустила в программу обработки, надеюсь, компьютеру удастся вычислить некие общие черты, наложить все это на карту местности.
– Но это все безопасные действия. Раз ты захотела сотрудничать с кем-то, у тебя появились и более пугающие открытия.
– Нет, не пугающие, – покачала головой Вероника. – Но связанные с определенным риском. Инна работала в пещерах не одна, она наняла команду альпинистов из местных. Думаю, они не знали, что она делала. Риск с ее стороны не такой уж большой: она могла солгать им что угодно, а они бы никогда не догадались, что у нее с собой настоящие сокровища. В ее планшете сохранились контакты этих людей, и я считаю, что нам было бы неплохо поговорить с ними.
Идея на первый взгляд казалась сомнительной. Местные альпинисты, которые вряд ли знают русский, – не самые информативные свидетели. Но ведь как-то же Инна с ними общалась! В информации о ней было указано, что она знала китайский поверхностно, вряд ли этого достаточно для координации группы. Скорее всего, там был кто-то, кто работал для нее переводчиком.
– И что, все ее помощники из этого городка? – осведомилась Алиса.
– Если честно, из этого городка вообще никого нет. Но пара человек живет неподалеку. Я решила, что ехать туда вдвоем будет не так опасно.
Ход ее мыслей Алиса понимала, но в выводе была совсем не уверена.
++++++
Нужно просто думать так, как думала бы она. Вроде как несложно – в теории. А на практике переключиться на мышление юной девицы оказалось не так просто. Но, перебрав пару вариантов, Кадыченко справился.
Ему хотелось поскорее покончить с этим, потому что это место ему не нравилось. Дело тут было вовсе не в страхе перед смертью – он видел, что ему нечего бояться. Просто его категорически не устраивал климат: все эти дожди, влажный воздух, тяжелые теплые туманы. Кадыченко было трудно дышать здесь, он быстро уставал и постоянно потел. Уж лучше было на морозе остаться, честное слово! Тут он за один день ходил больше, чем в Москве за весь год.
Если бы не напоминание о призе, он бы давно бросил все и вернулся домой. Перспектива пиара почти сразу перестала быть заманчивой: не хотелось и представлять, как он, покрасневший и запыхавшийся, смотрелся в кадре. Еще раздражало, что он не мог найти здесь скрытые камеры, раздражало: он-то думал, что сделать это будет легко.
В комнате Инны он обнаружил помимо оборудования несколько чеков из местных магазинов. Надписи на китайском он не понял, но суммы были относительно крупные, значит, это не еда. Он хотел знать, что ей, полностью погруженной в свою работу, могло понадобиться от здешних сомнительных торговых точек.
Найти адрес самостоятельно он и не пытался, пришлось обратиться к Ланфен. Вынужденное решение напрягало Кадыченко, потому что он не был уверен, что она сохранит его тайну. Баба все-таки непонятная, и взгляд у нее хитрый. Но в беседе с ним она была привычно сдержанной, объяснила, как добраться до нужного магазина, и не стала задавать лишних вопросов.
Китайцы Кадыченко не нравились никогда, а теперь просто бесили. Они смотрели на него так, как лилипуты, должно быть, пялились на Гулливера. Некоторые, из молодых, беззастенчиво снимали его на мобильные телефоны, как уродца какого-то. Он так же беззастенчиво посылал их русским матом, который они все равно не могли понять. После таких страданий он просто обязан был получить эти пятьдесят тысяч!
Магазин, где закупалась Инна, оказался большим универсамом. Правда, большим только в рамках этого города, но все же.
Кадыченко почти сразу пожалел, что не попросил Ланфен перевести весь чек. Он надеялся сохранить максимальную секретность, а потому не показал ей перечень товаров. Он думал, что придет в магазин и по ценам поймет, что это было, но он-то ожидал попасть в маленькую деревенскую лавку! Теперь же выяснилось, что он по этим залам не один день ходить может и все равно пропустить то, что надо, ведь предмет, который дорого стоит, может быть совсем крохотным.
Его настроение стало только хуже. Получается, он зря шел сюда под взглядами этих макак, да еще и духоту терпел?! В последней попытке исправить ситуацию он подошел к одному из продавцов.
– Простите, милейший! Мне нужно знать, что было куплено по этим чекам!
Всеволоду казалось, что ситуация очевидная. Вот он, покупатель, показывает чек, и всем сразу ясно, чего он хочет! Но у китайцев, видно, мозг иначе устроен – к такому выводу пришел Кадыченко, когда продавец его не понял. Китайчонок забормотал что-то на своем языке, и только.
– Инглиш! – выдал Кадыченко. – Ду ю спик инглиш?
Его собственное знание английского основывалось на средней школе советских времен и забавных картинках из интернета. Но в себе он был уверен, не сомневался, что у него получится сказать что-нибудь путное.
Китайчонок почему-то обрадовался, зайцем рванул в подсобку, а вернулся уже с теткой средних лет. Та широко улыбалась и несла полную околесицу. Точнее, Кадыченко вообще не мог понять, что она говорит и на каком языке. Должно быть, в этом селе вот так говорили по-английски.
– Ай нид зис… чек! – выдал он, указывая на бумажку. Ланфен не позволила ему забрать оригинал, заставила сделать копию, но и этого должно быть достаточно. – Чек, гуд! Вэр из товар? Какие же вы тупые…
Его мучения ни к чему не привели. Китайцы продолжали улыбаться, но смотрели на него как на полного идиота.
– Простите, может, вам помочь?
Услышав родную речь, Кадыченко обрадовался. То, что голос незнакомый, его не смутило, он решил, что произошло чудо и тут вдруг оказался русский турист. Это намного лучше, чем один из участников проекта, потому что нет риска утечки информации.
Однако, когда он обернулся, его ждал большой сюрприз. Потому что напротив него стоял молодой китаец.
– Это вы только что сказали? – на всякий случай уточнил Кадыченко.
– Я. Я знаю русский, учился в России. Я могу вам помочь?
Китаец говорил великолепно – с акцентом, но чисто и понятно, а главное, бегло. Хоть в этом повезло…
– Вы им скажите, что мне нужно знать, что купили вот по этим чекам!
Проблема решилась очень быстро. Продавцы, видно, опасались, что иностранец хочет что-то вернуть. Но, узнав, что в отъеме у них денег он не заинтересован, они снова стали эталоном любезности.
Выяснилось, что покупки Инны были вполне ожидаемыми. Она приобрела несколько палаток, канаты, фонарики, портативную газовую горелку для приготовления пищи. Иными словами, здесь она купила то, что тяжело и финансово невыгодно тащить с собой из Москвы или даже Пекина.
Дублировать покупки Кадыченко не стал, но был весьма доволен собой. Он собрал новые важные данные, это хоть какой-то прогресс.
Все это время переводчик был рядом с ними. Когда продавцы показали все, что нужно, он собирался уходить, но Кадыченко остановил его:
– Погодите! Я вас отблагодарить хотел… Может, обед вам купить? Как тут благодарят?
Совсем недавно он и в страшном сне представить не мог, что будет предлагать обед взрослому мужику. Кадыченко претила сама мысль такой бездумной платы денег, он и за женщин-то платил, только если это сулило сотрудничество или секс. Но теперь – особая ситуация. Если он получит личного переводчика, это будет такая фора по сравнению с другими участниками!
Тем более что переводчик его обрадовал:
– Не нужно ничего покупать, что вы! Вашего «спасибо» мне вполне достаточно. Но я сочту за честь разделить с вами обед, если мы побеседуем на русском. У меня давно не было возможности попрактиковать этот язык, а я его люблю.
– Годится! А, ну и это… спасибо!
Его неожиданного помощника звали Гань Ийнгджи. Кадыченко понятия не имел, что из этого имя, а что фамилия, да и разбираться не хотел. Запомнить «Гань» было проще всего.
Учился Гань в Китае, потом два года повышал квалификацию в Москве. Думал работать в международной компании, где русский ему бы очень пригодился. Но судьба распорядилась иначе, более выгодные условия ему предложили в местной фирме.
Гань жил довольно далеко от этих мест, сюда приехал на неделю, в отпуск, чтобы повидаться с родней. Иными словами, он не был занят и не был ни к чему привязан. Для Кадыченко обстоятельства складывались просто сказочно. Настало время для финального шага, самого сложного и ответственного.
– Слушай… Ничего, что я так неформально? Это у нас, у русских, симпатия так выражается.
– Да, я помню. Я не возражаю.
– Отлично! Так вот… Я ведь сюда приехал по делу. Меня прислала моя компания, потому что у нас возникли трудности. Одна наша сотрудница должна была организовать здесь корпоративную игру – в лесу и пещерах. Вроде как спрятать сокровища. Но в последний момент девушка взбрыкнула!
– То есть как? – нахмурился Гань. – Как может взбрыкнуть человек?
– Ну не как лошадь! Это иносказание. Лошадь брыкается, когда не хочет везти всадника, тут почти то же самое было.
– Она не выполнила поручение руководителя?
– Именно так! – подтвердил Кадыченко. – Это очень плохая сотрудница. Она устроила истерику, бросила все и улетела в Москву.
– Но так ведь не делается!
– Конечно. Поэтому ее уже уволили, и кто-то должен исправить ее ошибки. Игра уже сорвалась, это ясно. Но всякие там ловушки и задания, которые она подготовила, могут стать угрозой для других людей. Мы этого допустить не можем! Компания послала меня, чтобы все исправить.
– А сокровища? Их она тоже успела оставить?
Было видно, что он спрашивает из любопытства: не было ни алчного блеска в глазах, ни других признаков угрозы. Но Кадыченко все равно насторожился.
– Да, успела. Сокровища сами по себе – ерунда, просто блестящий муляж для вида. Но хранится он в контейнере с логотипом нашей компании, и будет нехорошо, если он тут останется. Потом найдут – скандал будет! Я должен все убрать за ней, работа такая. Но есть загвоздка: у переводчика, который должен был помогать мне, что-то там в семье произошло, и он не прилетел. Получается, я все должен разыскивать совсем один!
– Зачем вообще разыскивать? Почему эта женщина вам не сказала, где что прятала?
– Потому что ее ведь уволили! А русские женщины очень обидчивы и мстительны. Ей только в радость, если мы ничего не найдем! Поэтому меня послали. Там, в России, меня очень ценят за профессионализм, но без переводчика тяжело даже мне. Поэтому вот о чем я хочу тебя попросить… Тебе несложно было бы поработать моим переводчиком? Если согласишься, я обговорю с руководством твою зарплату.
Платить из собственного кармана Кадыченко не собирался, но и не волновался по этому поводу. Тронов сказал ему, что участники имеют право просить деньги на непредвиденные расходы, если смогут аргументировать их. Так что придется китаянке раскошеливаться!
Гань вежливо улыбнулся:
– Я не буду торговаться с вами об оплате, хотя буду признателен. Мне интересна эта работа, и я с радостью вам помогу. Вы ведь делаете благое дело – исправляете чужие ошибки! Это очень хорошо. Мой визит сюда станет лучше, потому что я, если честно, заскучал.
– Вот и отлично! Кстати, можешь и ко мне на ты обращаться, что ты в самом деле!
– Не могу, простите, к старшему – не могу.
Вот ведь чудак! Но все эти его заморочки с вежливостью и благими делами Кадыченко только на руку.
Тут важно, чтобы другие участники проекта тоже не открыли эту золотую жилу. Поэтому Всеволод поспешил перестраховаться:
– Вот еще что сказать хотел… У меня в отеле много русских живет. Я нахожу это подозрительным, есть основания полагать, что их подослали конкуренты, чтобы побольше узнать о нашем провале. Не всех, но некоторых – очень вероятно. Поэтому, будь добр, никому ничего не говори о том, что мы с тобой будем делать.
– Конечно, как скажете, – кивнул китаец. – Если вам это неприятно, я вообще общаться с ними не буду.
Кадыченко торжествовал. Отправляясь сюда, он и подумать не мог, что поход в магазин может быть таким плодотворным! Судьба улыбается редко, но, видимо, самым достойным.
