ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ СОН ИНИГО
Эдеард покинул кабинет мэра, стараясь не выдать своего раздражения.
Даже после многих десятилетий жизни в Маккатране он не научился скрывать свои мысли так хорошо, как уроженцы города. Спор возник по довольно незначительному вопросу, и от этого он чувствовал себя только еще хуже. Но мэр Трэвал остался непреклонным: сертификаты владельцев скота не будут учитывать поголовье овец и свиней. Документы вот уже много столетий выдавались только на крупный скот, и мэр настаивал, что такой обычай всех устраивает. Если в провинциях участились кражи овец, это не касается города, и не их дело — навязывать властям провинций лишнюю бумажную работу. Пусть губернаторы увеличивают численность шерифов, а надзирателей на рынках заставят работать внимательнее.
Эдеард закрыл за собой двери и вдохнул побольше воздуха, стараясь успокоиться. Чей–то мощный про–взгляд прошелся по нему, так что на руках зашевелились волосы. Как и всегда, это длилось одно мгновение, и наблюдатель не дал возможности Эдеарду воспользоваться своим провзглядом, чтобы выяснить, где он находится.
Кто бы это ни был, наблюдение за Эдеардом велось уже два года и с каждым разом становилось все смелее. А в последнее время он ощущал навязчивое внимание уже каждую неделю. Оно раздражало его тем сильнее, что он ничего не мог предпринять и не успевал хотя бы мельком увидеть наблюдателя в его или ее собственном доме. До сих пор это ему не удавалось, хотя он и подозревал, что какие–нибудь молодые негодники просто проверяют, нет ли его поблизости, чтобы без помех заняться своими каверзами. Аргиан от своих осведомителей ничего не слышал ни о подростках с необычайными способностями, ни о тех, кто стал свидетелем их проявления. Поэтому Эдеарду ничего не оставалось, как продолжать выжидать: когда–нибудь они допустят оплошность и вот тогда поймут, за что его называют Идущим–по–Воде.
На потолке Лилиала–холла яростный шторм сбивал тучи в плотные комки, полностью закрывая Браслет Гикона. «Три недели, и все. До следующих выборов осталось только три недели». Не то чтобы он надеялся на поражение Трэвала или хотя бы желал этого. Жизнь в Маккатране и провинциях шла неплохо, и в немалой степени благодаря именно Трэвалу, надежному и порядочному мэру, укрепляющему все, чего за свои беспрецедентные шесть сроков достиг Финитан. Ему недоставало только реального взгляда на мир. Отсюда и нежелание расширить учет скота. Фермеры годами жаловались на кражи, и число их продолжало расти. Закупщикам на городских скотобойнях недоставало разборчивости, чтобы смотреть, у кого они закупают животных, и такая удручающая «гибкость» была характерна для многих крупных городов и столиц провинций. А расширение зоны действия сертификатов могло помочь, но обсуждение проблемы давалось трудно. Как всегда, основная тяжесть ложилась на плечи констеблей и шерифов, которым приходилось разбираться с кражами. Эдеард не без иронии отметил, что этого следовало ожидать. Двадцать лет назад людей беспокоила собственная безопасность и бандиты на дорогах, а теперь они переживают из–за кражи овец.
Но через три недели, если все пройдет хорошо, он наконец сможет выйти из комитета по делам организованной преступности при Высшем Совете, созданного Финитаном. За два с половиной десятилетия эта организация достигла всех целей, поставленных Эдеардом. Они начали с того, что вылавливали оставшихся членов банд, которых в городе набралась не одна сотня. После изгнания лидеров и избрания Финитана мэром бандиты занялись своими привычными делами, словно ничего и не произошло. Они больше не были организованы, как во времена Буата и Иварла, но Ранали и ее сообщники играли большую роль в преступном мире Маккатрана. Разобщенность бандитов привела к тому, что констеблям приходилось следить за каждым по отдельности, чтобы поймать на месте преступления. Потом начиналось судебное разбирательство, но зачастую дела были настолько мелкими, что влекли за собой не заключение, а штраф, но сроки обычно не превышали нескольких месяцев, что не решало проблемы.
В качестве альтернативы штрафам и заключению Эдеард и Финитан разработали схему реабилитации, предусматривающую для осужденных общественные работы наравне с командами из ген–форм. Оба они были уверены, что это необходимо, чтобы разорвать порочный круг нищеты и преступности. Введение схемы потребовало колоссальных усилий и политической борьбы в Высшем Совете, и Финитану почти весть второй срок пришлось работать только над этой проблемой. Мастеров гильдий убедили брать мелких преступников на испытательный срок в качестве подмастерьев, чтобы у них появилась хоть какая–нибудь перспектива. Уровень физической преступности в городе стал медленно, но неуклонно снижаться.
Но оставался и другой слой недовольных. Со временем Эдеард покончил и с остатками движения «Единый народ», что оказалось намного труднее. Этих людей не за что было привлечь к суду или обязать проходить программу реабилитации, так что он действовал по–другому. У сторонников «Единого народа» участились неудачи в бизнесе, банки отказывали им в ссудах, а положение в обществе — что очень важно для членов благородных семейств — страдало из–за многочисленных слухов и сплетен, в результате чего их не принимали в клубах и не приглашали на светские мероприятия. Если не действовали методы такого рода, оставалось еще формальное расследование со стороны налоговой гильдии. За прошедшие годы многие из этих людей просто покинули Маккатран, а Эдеард проследил, чтобы они равномерно расселялись по провинциям и не поддерживали тесных контактов друг с другом.
После этого остались только благородные семейства, которым комитету, строго говоря, нечего было предъявить. Их влияние обусловливалось богатством, охраняемым искусно и ревностно. Финитан без особой огласки увеличил численность гильдии клерков, а Эдеард позаботился об устранении самых коррумпированных ее членов. Налоговые сборы в городскую казну значительно возросли. Но полная ревизия деятельности благородных семейств и крупных торговцев требовала демократизации общества, что могло растянуться на всю жизнь Эдеарда, хотя основные пороки уже удалось устранить.
И вот через три недели жители Маккатрана будут голосовать за кандидатуру Эдеарда на пост главного констебля. «Помилуй, Заступница!» В каждом новом преступлении все жители Маккатрана, особенно члены благородных семейств, видели признаки какого–то разрушительного, почти революционного заговора. Таков был неизбежный результат успеха констеблей и созданного Эдеардом комитета, сумевших значительно снизить уровень преступности не только в самом городе, но и по всей равнине Игуру. Теперь заслуживающим внимания становилось любое преступление, от недопоставки ящика овощей в лавку до кражи плаща из Дворца Оперы. Все случаи приписывались организованным преступникам, и потому в каждом расследовании требовалось личное руководство Идущего–по–Воде.
«Три недели, — думал он, проходя по Лилиала–холлу. — И тогда я сумею покончить с этим проклятым Заступницей мусором. Три недели. А если проиграю выборы, мне могут предложить и отставку». Этим предположением он не делился ни с кем, даже с Кристабель, хотя сам не раз об этом задумывался. Все правильно, ведь работы у специального комитета в последнее время было не очень много. Штат констеблей по сравнению с составом пятнадцатилетней давности уменьшился почти в четыре раза, а большинство оставшихся временно были переведены в столицы провинций или корпели над делами, тянувшимися не один год.
«Так или иначе, комитет пора закрывать. Я должен заняться чем–то другим».
Яростный ураган над его головой раскручивался все быстрее и быстрее. Спиральные завитки туч стремительно темнели и сгущались. Сначала он не смог рассмотреть его центр, это было лишь еще одно темное пятно. Затем посреди него вспыхнула звезда, и Эдеард остановился, завороженный зрелищем. Центр бури постепенно расчистился, открыв клочок звездного неба. Такой картины на потолке он не припоминал, хотя за последние годы проходил здесь довольно часто. Тучи стремительно разбегались, открывая в небесной высоте отчетливое мерцание звездных туманностей Бездны. Вскоре показался и Браслет Гикона, все пять его малых планет распределились по потолку и засияли так ярко, как не сияли никогда прежде. Близнецы Марса, словно два злобных красных глаза, по–прежнему совершенно одинаковые. Вили, самая яркая из пятерки, полностью закрытая ледяным панцирем, отражающим солнечный свет сквозь разреженную атмосферу. Алаккад, мертвая черная скала, словно пульсирующими венами пронизанная оранжевыми потоками лавы. И, наконец, Рурт, безвоздушная пустыня, за миллионы лет покрывшаяся бесчисленными кратерами от падения комет и астероидов.
Эдеард восхищенно замер, глядя на великолепную панораму, неожиданно представшую перед ним во всех красочных деталях. Он провел немало времени, разглядывая каждый из малых миров Браслета. Он давно уже не смотрел в небо через телескоп — несколько десятков лет, с тех пор как обосновался в Маккатране. И теперь, внимательно рассматривая устоявшийся квинтет планет, заметил, что среди них появилось что–то еще. Рядом с Алаккадом засиял бледный радужный огонек.
— Что там такое? — озадаченно пробормотал он.
Это не могла быть туманность — слишком маленькое пятнышко, слишком устойчивое свечение. Кроме того, потолок показывал ему весь Браслет, а значит, пятно находилось поблизости от Кверенции. Хвоста у него не было, значит, это не комета. То есть…
Эдеард, словно молясь, упал на колени и обратил вверх восторженный взгляд.
— Милостивая Заступница!
Он никогда его не видел, никогда не представлял себе, как это будет выглядеть. Но все равно точно знал, что он видит.
Эдеард еще раз заглянул в телескоп, предварительно удостоверившись в правильности настроек. Он понятия не имел, почему линзы располагались посередине большой латунной трубы. Астроном, у которого он покупал прибор, говорил что–то о фокусном расстоянии увеличительных стекол, но для Эдеарда его слова не имели никакого смысла. Устройство работало, и это все, что ему было нужно. Полдня он потратил на то, чтобы установить его в оранжерее напротив кабинета, где Кристабель держала все бумаги по управлению поместьями. К этому времени о новом увлечении Идущего–по–Воде успели узнать все обитатели особняка, вплоть до третьего этажа, не говоря уже об астрономах Маккатрана, быстро распространивших новые слухи. Еще немного, и в курсе будет весь город. И тогда его жизнь снова может стать интересной.
«Вот в чем для меня и заключается истинная проблема в этом мире. Все чертовски правильно и аккуратно».
Он выпрямился, потянулся, снимая напряжение в мышцах, и окинул про–взглядом окутанный сумерками город. Кто–то за ним наблюдает. Но не тот скрытный незнакомец, его оттенок мыслей он уже давно выучил. Про–взгляд Эдеарда протянулся к району Мико и тому самому четырехэтажному дому, выходившему фасадом на Верхний концевой канал, к его окнам, откуда на улицу проливался слабый голубоватый свет.
«Привет, Эдеард», — получил он телепатический посыл Ранали.
Она стояла в своем кабинете, ранее принадлежавшем Буату и Иварлу. Эдеард обратился непосредственно к восприятию города и увидел, что на Ранали длинное шелковое вечернее платье с расклешенными рукавами. В волосах и на шее у нее сверкали драгоценные камни. Вместе с ней в комнате были еще две девушки, похожие на младших дочерей из благородных семейств, каких она часто вовлекала в свои династические схемы. Во всяком случае, их платья наверняка стоили больше, чем у девиц на нижнем этаже, а их восхищение Ранали нельзя было не заметить. Кроме них присутствовал темноволосый парень лет двадцати, одетый в одни только шорты. Высокомерный вид выдавал в нем аристократа. Ранали не часто приглашала к себе подобных посетителей, но и уникальным этот случай назвать было нельзя.
Эдеард вздохнул, глядя на троицу. Врываться с отрядом констеблей, чтобы освободить невинных жертв из ее капкана, было бесполезно, такую ошибку он уже совершал. Дело кончилось так плохо, что пришлось возвращаться в прошлое.
Избавить Маккатран от Ранали можно было только одним способом, но он на это не пойдет. Как она нередко говорила, подобный поступок опустил бы его на один уровень с ней. Эдеарду оставалось только смириться и постараться помешать ей законными методами.
Вдобавок ко всем исходящим от нее неприятностям Ранали прекрасно сохранилась — благодаря своим связям с Хоньо, как считал Эдеард. Ее кожа до сих пор оставалась гладкой и без единой морщинки, а рождение четырех детей никак не отразилось на стройной фигуре. Чтобы догадаться о ее истинном возрасте и мастерстве, надо было подойти к ней вплотную и заглянуть в гипнотизирующие глаза, чего Эдеард избегал, как только мог.
«Добрый вечер», — бесстрастно ответил он.
«Интересная у тебя появилась игрушка».
«Твое внимание мне, как всегда, очень лестно».
«Зачем тебе понадобился телескоп?»
«Чтобы увидеть приближающийся конец твоего мира».
«Как остроумно. Я ведь все равно узнаю».
«Конечно, узнаешь. Через несколько дней я сам объявлю об этом во всеуслышание».
«Очень интересно. Мне в тебе всегда нравилась способность делать мир интереснее».
«Кто твои новые друзья?»
Ранали с улыбкой оглянулась на молодых людей.
«Приходи, присоединяйся к нам, и все узнаешь».
Она подала сигнал девушкам, и те немедленно начали ласкать и целовать парня.
«Нет, благодарю».
«Все еще сдерживаешь свою истинную сущность? Это печально».
«Знаешь, мое объявление тебя вряд ли порадует. Я намерен помочь даже самым слабовольным людям отвернуться от твоего образа жизни».
«Что–то ты сегодня очень расстроен. Неужели сертификаты на скот так важны?»
Каждый раз. Она умудрялась добиться этого каждый раз. Эдеард сжал зубы, стараясь сдержать свой гнев.
— Ну, хотя бы рынок скота ты еще не прибрала к рукам, — бросил он.
Это было мелочно, но…
«Бедняжка Эдеард, столько лет прошло, а ты все еще завидуешь мне. Ты ведь не ожидал, что я добьюсь такого успеха, да?»
На эту наживку он не клюнул. Но деловые способности Ранали действительно поражали его. В отличие от предыдущих хозяев «Дома голубых лепестков», просто проматывавших деньги, она широко инвестировала в различные отрасли. К сегодняшнему дню Ранали стала владелицей двух с лишним дюжин полностью законных заведений и приобрела немалый вес в совете Коммерческой палаты Маккатрана. Теперь она никак не зависела от одряхлевшего и ослабевшего семейства Гилморн. Он, безусловно, знал, что она применяет свой зловещий дар влияния, чтобы заключать выгодные сделки и устранять соперников, но доказать этого не мог. Кроме того, она тщательно позаботилась о браках своих детей и тем самым приобрела еще большее могущество.
«Таков Маккатран, — ответил он. — Равные возможности для всех».
Ранали тряхнула головой, давая понять, что спор ей надоел.
«Нет, Эдеард. Не так. Не все рождаются равными. Ты достиг своего положения благодаря своей силе, как я и предвидела. А я добилась успеха благодаря своей силе, и тебя это возмущает».
«Так ты признаешь, что ради богатства пользовалась незаконными приемами?»
«А ты законно завоевал свою должность? Где мой отец, Эдеард? Где Овейн? Почему их исчезновение никем не расследовалось?»
«А расследование должно коснуться и их деятельности?»
«А будет ли оно беспристрастным?»
Она подняла руки и сняла заколки, распустив волосы.
«Ты и сама не хочешь».
«Нет, — согласилась она. — Прошлое принадлежит прошлому. С этим покончено. Я смотрю в будущее. Как и всегда».
Она равнодушным взглядом окинула молодых людей. Возбужденные девушки уже стянули с парня шорты и, заливаясь смехом, повалили его на широкий диван.
Эдеард с отвращением заметил, с каким благоговейным восхищением парень смотрит на подошедшую к дивану Ранали. «Слишком много воспоминаний».
«Зачем ты это делаешь? — спросил он. — Ты уже многого достигла».
Губы Ранали дрогнули в торжествующей усмешке.
«Но ты достиг большего».
«Ох, ради Заступницы!»
«Не хочешь развлечься сегодня ночью? Вспомнить, как это было? Как много ты потерял?»
«Спокойной ночи», — брезгливо ответил он.
«Подожди».
Она отвернулась от дивана.
«Ранали…»
«У меня есть кое–какие новости для тебя. Она к тебе с этим ни за что не придет».
«Что еще?» — спросил он, хотя с замиранием сердца уже понял, о ком говорит Ранали. Она никогда не поддразнивала его впустую, но каждый раз каким–то образом сообщала об очередном несчастье.
«Винтико провел вчерашний день в участке констеблей Беллиса, отвечая на весьма неприятные вопросы, — сказала она. — Странно, что ты об этом еще не знаешь. Очевидно, его задержали на ночь, чтобы завтра предъявить официальное обвинение».
«О Заступница», — простонал Эдеард.
Винтико, старший сын Салраны, считался самым никчемным бездельником во всем Маккатране. Его отцом был Тукал, брат Ранали. Узнав об этом унизительном союзе, Эдеард понял, что мир между ним и Ранали невозможен и война продлится до самой смерти одного из них.
«Что на этот раз?» — в отчаянии спросил он.
«Как мне показалось, он ошибся в выборе деловых партнеров. Какая–то неудачная сделка и огромный долг солидным торговцам. Они очень серьезно относятся к подобным вещам. Особенно сейчас, когда в городе появилась сильная власть. В конце концов, закон и порядок превыше всего».
«Я ничем не могу помочь».
«Понимаю. У тебя свои критерии. Но заключение в Трампелло разобьет сердце его матери и еще может разрушить ее помолвку. Лишить ее единственного хрупкого шанса на семейное счастье. Я упомянула об этом только потому, что мы родственники».
«В таком случае почему бы тебе самой не помочь ему?»
«Если бы я могла. Как раз сейчас у меня нет наличных денег. Все средства вложены в новые предприятия, обеспечивающие будущее моих детей. — Она похотливо улыбнулась и снова отвернулась к дивану. — Ты хочешь наблюдать за нами?»
Эдеард в ярости отвел про–взгляд, но напоследок успел ощутить ее злобную радость.
«Будь ты проклята!» — выплюнул он.
Салрана! Ее имя он не мог даже произнести в особняке Кальверит. На этот счет терпение Кристабель иссякло много лет назад. Он не раз пытался помочь Салране. Он наблюдал и ждал, что ее прошлая сущность со временем проявится снова, что моральный ущерб, нанесенный Ранали, развеется. Ничего подобного. С самого начала ее чары оказались слишком сильными, а его давление — слишком настойчивым, и новые эмоции прочно завладели разумом Салраны. Эдеарда она теперь просто ненавидела.
После долгих лет борьбы он признал свое поражение. Со временем и сама Ранали переключила внимание на более многообещающие занятия. Пять детей, рожденных Салраной от выбранных Ранали мужчин, не проявили никаких особых психических способностей. Поэтому Ранали решила просто–напросто избавиться от нее. В настоящий момент Салрана была помолвлена с Гарнфалом, мастером гильдии плотников, на шестьдесят лет старше нее. Эдеард не сомневался, что Ранали здесь ни при чем и взаимные чувства (если они были) возникли естественным путем. И тут Ранали говорила правду: Салрана получила шанс стать счастливой по–своему.
«Я не могу вмешиваться».
Но он чувствовал себя виноватым перед Салраной. И всегда будет ощущать свою вину. А это подразумевало и определенную ответственность, конца которой не предвидится.
В первый момент он подумал вернуться в прошлое на пару недель и предупредить Винтико о неблагополучной сделке. Но это означало бы еще две недели предвыборной горячки, бесконечных приемов и споров по поводу сертификатов для скота.
Эдеард лишь на миг представил себе все это и застонал. «Невозможно». Он направил телепатическое обращение в один из небольших домов в районе Илонго.
«Фелакс, у меня есть работенка для тебя».
Мысли Кристабель он ощутил, когда она поднялась еще только на шестой этаж. И усмехнулся их оттенку. Она опять была не в духе, и это позабавило его, тем более что собственный гнев уже улегся. Эдеард теперь мог не волноваться: Фелакс умелый и осторожный работник, так что проблема Винтико перестанет иметь значение еще до рассвета. Вряд ли надо было проявлять свою реакцию на нынешнее настроение Кристабель, но открывалась весьма интересная перспектива. Их дети, вероятно, тоже почувствовали настроение матери. В этот вечер никого из них в особняке Кальверит не было — разошлись по клубам или просто решили встретиться с друзьями; отсутствовал даже Ролар вместе со своей женой и детьми. И Эдеард их ничуть не винил.
«Что ты здесь делаешь?» — хлестнул его звенящий от гнева телепатический посыл Кристабель.
«Смотрю на звезды», — спокойно ответил он.
Он заглянул в кабинет сквозь высокие стеклянные двери. Силуэт Кристабель выделялся в дверном проеме на фоне освещенного холла. Отороченный мехом подол парадного официального одеяния поддерживала ее третья рука, а капюшон свободно спадал на плечи. Это позволило Кристабель обе руки упереть в бедра.
Эдеард вспомнил, когда в первый раз увидел ее в такой позе: в тот день, когда Байз в Высшем Совете отказался подписать их брачный договор. Кристабель тогда вылетела из зала заседаний с искаженным яростью лицом. Перепуганные мастера районов вслед за ней выскользнули из Дворца–Сада и быстро разошлись по домам. Даже сам Байз тогда выглядел озабоченным.
— Неплохое занятие накануне выборов, — язвительно бросила Кристабель, проходя в кабинет. — И почему здесь так темно?
— Свет все портит, — ответил он.
— Что?
— Телескоп лучше всего работает в полной темноте. Это имеет какое–то отношение к сокращению зрачка. Свет загрязняет ночь.
— Хоньо тебя побери, Эдеард. У меня реальные проблемы, у тебя свои обязанности, а ты убиваешь время с этой игрушкой для ген–форм.
— Что случилось?
— Что случилось? — Кристабель вышла в оранжерею. Она теперь носила более короткую стрижку, и ее горничные каждое утро старательно укладывали ей волосы. Этим вечером элегантные локоны полностью развились, словно на них подействовало пламя ее гнева. — Этот мелкий кретин, мастер Роньо из Тоселлы, внес уйму поправок в законопроект по торговле. Пять месяцев я старалась провести его через Совет. Пять проклятых Заступницей месяцев! Для провинции Кепсил эти тарифы жизненно необходимы. Можно подумать, у него кто–то украл разум.
— Среди крупных торговцев законопроект никогда не пользовался популярностью.
— Мы достигли равновесия, — резко указала она. — Я же не дура, Эдеард.
— Я такого и не говорил.
— И оставь этот покровительственный тон!
— Я…
Он постарался успокоиться. «После заседаний Совета она всегда такая. И в другие дни тоже часто сердится», — с сожалением признал он.
— Я хочу тебе кое–что показать, — произнес он, не скрывая волнения ни в голосе, ни в мыслях. — Пойдем.
Он подвел ее к телескопу. К этому времени уже совсем стемнело. Внизу перед ними ярким драгоценным камнем, вытянутым к берегу моря Лиот, лежал Маккатран, на фоне ночного неба поднимались подсвеченные оранжевым сиянием силуэты его башен. Темной сетью поблескивали каналы. У подножия особняка, в Главном канале можно было различить гондолы с яркими фонариками, весело качавшимися над водой. Легкий душистый ветерок приносил издалека обрывки песен. Эдеарду никогда не надоедало смотреть на город.
Кристабель наклонилась к окуляру, придерживая третьей рукой край капюшона.
— Что там?
— Скажи, что ты видишь?
— Алаккад, но он не в центре, ты неправильно навел телескоп.
«Теперь в каждом втором ее предложении критика в мой адрес».
— Он правильно установлен, — терпеливо ответил Эдеард.
Он позволил искрам волнения пробиться сквозь мысленный щит.
Кристабель раздраженно вздохнула и снова приникла к окуляру.
— Там что–то… Я не понимаю, похоже на небольшую белую туманность.
— Это не туманность.
Она выпрямилась.
— Эдеард!
— Час назад пятно было на несколько градусов дальше от Алаккада. Оно движется. И можешь не спрашивать, это не комета.
Гнев Кристабель испарился. Она с удивлением посмотрела на Эдеарда, потом снова наклонилась к телескопу.
— Это корабль? Он прилетел из–за границ Бездны, как тот, что принес на Кверенцию Раха и Заступницу?
— Нет. — Он обнял ее и улыбнулся, глядя в озадаченное лицо. — Это Небесный Властитель.
Мэр Трэвал через день устраивал большие приемы, неустанно двигаясь от одного района к другому, чтобы обеспечить поддержку себе и своим сторонникам из числа кандидатов в представители местной власти. В Беллисе для такого случая подходил только Морской Зал. Его вогнутые стены цвета насыщенной лазури и крыша, своей формой напоминавшая столкнувшиеся волны, полностью оправдывали это название. Кроме того, каждую из десяти высоких входных арок украшали необычные пульсирующие фонтаны. Ради торжественного события из зала удалили скамьи, а вместо них расставили столы с закусками, в центре зала играл небольшой оркестр. К подбору гостей организаторы отнеслись не менее тщательно, чем повара — к оформлению великолепных канапе. Пообщаться с самим Трэвалом и его основными союзниками пришли представители всех слоев населения Беллиса, от членов небольших торговых семейств, добивавшихся политического влияния, до лидеров уличных ассоциаций, местных членов гильдий и патриархов древних благородных семейств. Присутствовало и строго ограниченное число «простых рабочих». По своей организации прием ничем не отличался от множества других таких же вечеров, предшествующих каждым выборам. Трэвал и члены Высшего Совета знакомились и разговаривали с максимальным количеством людей, чтобы те могли рассказать своим родным и друзьям, что мэр лишен высокомерия, с пониманием относится к насущным проблемам жителей, обладает чувством юмора и знаком с последними слухами про его соперников и некоторых молодых членов благородных семейств.
Эдеард давно потерял счет подобным торжествам, которых посетил множество за последние сорок лет. Но отчетливо ощущал, что их было слишком много.
— Ладно, ладно, — негромко подбадривала его Кристабель, пока они пробирались под струями воды, обрамлявшими входную арку. — Ты можешь это выдержать.
— Есть огромная разница между «могу» и «хочу», — проворчал он в ответ.
Прибытие Идущего–по–Воде и главы Хакспена не осталось незамеченным, и по залу со скоростью лесного пожара распространились выражавшие надежду улыбки. Эдеард состроил соответствующую мину, для каждого означавшую, что он счастлив присутствовать на торжественном приеме, и удвоил излучаемый энтузиазм. Затем он помог Кристабель освободиться от алой накидки, украшенной топазами, сбросил свой знаменитый черный кожаный плащ и сдал вещи швейцару.
«Интересно, присутствуют ли сегодня здесь заядлые сплетники из Оперного театра? Их ждет обильная жатва».
— Посмотри, Максен и Кансин тоже здесь, — оживился он.
— Ты не должен к ним подходить, пока не поговоришь с дюжиной других гостей, — предупредила его Кристабель. — Если ты заболтаешься с Максеном, это продлится до конца приема.
— Да, дорогая.
Но он все равно довольно усмехнулся, поскольку упрек прозвучал не так жестко, каким он мог бы быть еще совсем недавно. В последние дни, с тех пор как Кристабель увидела Небесного Властителя, она заметно повеселела. «В любом случае, она права. Максен и я — пара древних скучных зануд».
Третья рука больно его ущипнула.
— И даже хуже.
— Да, да, дорогая.
Они улыбнулись друг другу и разошлись. Они давно поняли, что поодиночке легче работать с толпой.
Первым его взял в оборот импортер вина. Энергичный мужчина с молоденькой женой желал наладить связи с провинцией Голспит, где на каких–то удивительных виноградниках производили новые сорта вин. Не переставая говорить, он третьей рукой подхватил бокал с подноса официанта и протянул Эдеарду. Как выяснилось, он гордился тем, что в качестве спонсорской помощи предоставил напитки для сегодняшнего вечера. Эдеард сделал глоток и признал выдающийся вкус вина.
— Если бы вы поговорили со своей красавицей женой насчет убийственных тарифов…
Эдеард пообещал это сделать.
Смешно, но люди все еще считали его главным в их семье.
Потом к нему подошел старшина ассоциации уличных торговцев. Он просто заверил Идущего–по–Воде в своем желании видеть его главным констеблем и то же самое сказал о своих коллегах. Но Эдеард и так всегда старался поддерживать хорошие отношения с ассоциациями.
Следующим собеседником стал мастер гильдии рабочих верфи. Потом член местного Совета: «Меня вдохновил пример вашей жены, я выставила свою кандидатуру и теперь работаю в Совете». Три сына из проживавших в этом районе благородных семейств интересовались его мнением о службе в милиции. Хозяин магазина. Торговый агент по продаже фарфора, пятый сын третьего сына большой купеческой семьи, был необычайно доволен тем, что сумел завести собственное дело и уже наладил связи в провинциях.
— Я член Братства Абрикосового дома, — гордо заявил он Эдеарду.
— Кажется, я что–то слышал о нем, — дипломатично ответил тот.
— Это новое общество для тех, кто не желает жить за счет своих семей. Порядки на Кверенции изменились, и мы хотим самостоятельно воспользоваться новыми возможностями.
— Я очень рад это слышать, — искренне сказал Эдеард.
— Нас, конечно, еще не признают ни гильдии, ни ассоциации. Они просто боятся конкуренции. И Дворец–Сад нас тоже игнорирует, так что мы пока работаем по отдельным контрактам.
— Предоставьте это мне, — заверил его Эдеард. — Я обязательно займусь вашей проблемой.
— Все, чего мы добиваемся, — свободный рынок.
Потом к нему подошел кузнец. За ним — женщина–подмастерье из гильдии эгг–шейперов, чересчур восторженная и слегка пьяная.
Эдеард допивал пятый бокал уже набившего оскомину нового вина, закусывая третьей порцией пряного печенья, как вдруг заметил Джиску и поспешил к ней подойти.
— Ты ведь в числе приглашенных, — сказал он. — Поговори со мной.
— О, бедный папочка. Мама опять затащила тебя на прием?
— Выполняю свою норму.
— Звучит ужасно.
Она понимающе усмехнулась. Джиска была второй из их семи детей, и в ее внешности удачно сочетались красота матери и темные волосы Эдеарда. На прием она пришла в простом платье небесно–голубого цвета с узкой юбкой, что никак не соответствовало требованиям моды в этом сезоне. Но Джиска никогда не стремилась к успеху в высшем обществе Маккатрана, что Эдеарда очень радовало.
— А где же Натран?
— Он просил за него извиниться, но на корабле возникли проблемы. На новых парусах не тот такелаж или что–то вроде того.
— С его кораблем вечно какие–то проблемы. Он вообще годится для плавания?
— Папа!
— Прости.
На самом деле Натран ему нравился. Он родился в семье торговцев, но после нескольких лет работы на семейной флотилии парень решил обзавестись собственным кораблем. В будущем он собирался построить целую флотилию и самостоятельно добиваться успеха.
— Он не так уж плохо справляется, — запальчиво возразила Джиска. — Его агенты уже подготовили несколько выгодных контрактов.
— Вот и замечательно. Он умный парень и с прекрасными планами на будущее.
— Спасибо.
— Э… Ты слышала что–нибудь о Братстве Абрикосового дома?
— Да, конечно. Натран в нем состоит. В нем состоят люди приблизительно такого же положения, как и он, объединившиеся ради большего политического веса. А в чем дело?
— Ни в чем. Это неплохая идея. Я рад, что сыновья из состоятельных семей сами пробивают себе дорогу в жизни.
— Хорошо бы и именитые купцы не создавали им дополнительных трудностей. А то их методы конкуренции не всегда бывают законными.
— Почему ты мне об этом не сказала?
— А ты хочешь послушать, папа? Хочешь узнать, что мой парень за кружкой пива обсуждает с товарищами нечестные методы борьбы, жалуется, что его никто не воспринимает всерьез, что общество его игнорирует? Я могу часами говорить обо всем этом.
— Отлично. Я уверен, они найдут способ заявить о себе в Совете. Все инициативные группы рано или поздно этого добиваются.
— Отец, ты настоящий циник.
— И когда же ты собираешься пригласить его в наш пляжный домик на неделю и один день?
Она бросила на отца полный уныния взгляд.
— Бр-р! Мне казалось, ты хотел избавить Маккатран от бесполезных традиций, особенно от таких унизительных, как эта.
— Э…
— Знаешь, мне было восемь, когда я узнала, что песня «Невежа» написана о тебе. Все в школе над этим смеялись, даже мои близкие друзья… А, ладно.
— Да, я так и не простил Дибала за то, что он ее сочинил.
— Это ужасно.
— Вы встречаетесь уже пять лет, — многозначительно заметил он. — Достаточно, чтобы узнать друг друга.
— Для вас с мамой любовь с первого взгляда оказалась удачной. Но мне мало пары дней знакомства.
— Ничего себе, пара дней, — протестующе воскликнул он. — Я много месяцев старался ее соблазнить.
Тонкие брови Джиски подпрыгнули вверх.
— Папа, ты сказал «соблазнить»?
Он удрученно вздохнул.
— Если бы ваше поколение уделяло больше внимания ухаживаниям, у меня было бы больше женатых и замужних детей.
— Но мне еще и сорока нет.
— И ты еще очень красива.
Она надула губки.
— Старый льстец. Не удивительно, что мама не устояла.
— Если хочешь знать, я не буду возражать, если вы с Натраном предстанете перед Заступницей и поженитесь.
— Договорились, папочка. На самом деле мы знакомы четыре года и одиннадцать месяцев. Да и мой старший брат не теряет времени. Ты знаешь?
Она чуть наклонилась, сверкнув глазами.
— О чем?
— Мне кажется, Венали опять в положении.
Он строго посмотрел на дочь.
— Надеюсь, ты не пользовалась про–взглядом?
— Ну что ты, папа! Нет, конечно. Удивительно, что ты об этом спрашиваешь.
— Да, конечно, — проворчал он. Про–взгляд Джиски был даже сильнее, чем его собственный.
«Может, попросить ее вычислить моего таинственного наблюдателя?» Но известие о беременности Венали его отвлекло. «Третий внук. Это здорово». Ему нравилось, что по десятому этажу особняка уже бегают маленькие Гарант и Хонали (все звали ее просто Лапочкой). Ролар, его старший сын, не терял времени зря.
— Ого, — с притворным испугом протянула Джиска. — Внимание, двойняшки.
Эдеард огляделся и увидел, что сквозь толпу гостей к ним приближаются Марили и Анали. Пятая и шестая дочки были идентичными близнецами, и с самого рождения они забавлялись, одеваясь и причесываясь одинаково. Вот и сегодня они нарядились в атласные платья одного и того же покроя, только у Марили оно переливалось всеми оттенками винокрасного цвета, а Анали выбрала для себя золотисто–желтую ткань. Эдеард снисходительно улыбнулся; озорные девчонки вряд ли этого заслуживали, но разве отец мог устоять? Им уже исполнилось по двадцать пять, и в высшем обществе Маккатрана они стали признанными звездами. Высокие, как отец, и стройные, как мать, они обладали исключительным изяществом, густыми иссиня–черными волосами, унаследованными от бабушки со стороны Эдеарда, и красивыми лицами, с которых не сходили лукавые усмешки. А если к прекрасной внешности добавить и высокое положение, то нечего было удивляться, что девчонки получали все, что хотели: наряды, ласки и преклонение сверстников.
— Папочка! — радостно хором воскликнули они и запечатлели по поцелую на обеих его щеках. — Мы превосходно провели вечер.
— Мы побеседовали со многими гостями.
— И убедили их голосовать за тебя.
— Напомнили, как много ты сделал для города.
— Хоть это и было очень давно.
— О таком никогда нельзя забывать.
— И они напомнят о твоих заслугах всем своим друзьям.
— И придут на выборы со всеми своими родственниками.
— Чтобы поставить крестик в нужном месте.
— Или им придется отвечать перед нами.
Разговаривать с близнецами было все равно, что слушать оглушительные птичьи трели.
— Спасибо вам обеим, — поблагодарил их Эдеард.
— Теперь мы выполнили свой долг.
— И хотели бы уйти.
— Потому что в особняке у Франдолов сегодня грандиозная вечеринка.
— И мы нашли себе подходящий эскорт.
Они обе захихикали и просительно заглянули отцу в лицо.
— Он такой красивый.
— И высокий.
— И служит в полку милиции Фоласа и Зельды.
— Но у него имеется и свое состояние.
— Это не какой–то младший сын.
— Настоящий кавалер.
— И с радостью служит городу.
— Ладно, ладно. — Эдеард поднял руки. — Давайте, убирайтесь отсюда. Идите развлекаться.
— Мы так и сделаем.
В уши Эдеарду ударил еще один взрыв смеха, и девочки развернулись к выходу. Они одновременно подняли правые руки и повелительно поманили кого–то пальцами. В толпе гостей Эдеард успел увидеть молодого мужчину в форме милиции — ярко начищенные пуговицы и превосходно сшитый красно–синий мундир. На вид Утраллис был не старше двойняшек, но широко расправленные плечи и квадратная челюсть придавали ему уверенный вид. На всякий случай Эдеард присмотрелся к его носу, подозревая отдаленное родство с Гилморнами — он вдруг вспомнил Ранали и беспомощного парня в ее кабинете. Их взгляды встретились, и в глазах молодого человека появилось такое виноватое выражение, а щеки вспыхнули так ярко, что Эдеард не мог ему не посочувствовать. Затем близнецы с двух сторон подхватили Утраллиса под руки и увлекли к выходу из зала.
Джиска вздохнула и покачала головой.
— Такой милый молодой человек. Бедняжка. Как же так получается, что все они с восторгом начинают вечер, а наутро крадучись выскальзывают из особняка, словно удирают из самого Хоньо?
— Ну, близнецы не такие уж и плохие, — осторожно заметил Эдеард.
— Папочка, ты за ними совсем не смотришь.
Он лукаво усмехнулся.
— Зато я очень внимательно следил за тобой.
Джиска приподняла свой бокал.
— Не беспокойся, теперь за мной присматривает Натран. Пять лет — срок немалый.
— Я на тебя не давлю. Кроме того, уже через два месяца перед Заступницей предстанет Маракас.
Она улыбнулась, но не скрыла своего недоумения:
— Не могу поверить, что он женится на ней. То есть… Хелиана хорошенькая и добрая, но не более того. Неужели мужчинам больше ничего не надо?
— Конечно.
— Бедняжка Тарали.
— У нее все будет в порядке, ее ждут великие дела. Когда–нибудь она станет Грандмастером гильдии врачей.
Он не скрывал своей гордости, когда речь заходила о младшей дочери, которой еще не исполнилось и двадцати двух лет, но она уже стала помощницей мастера гильдии. Шумные вечеринки, так любимые близнецами, ее ничуть не привлекали, и девушка полностью посвятила себя изучению медицины.
— Посмотрим, — ответила Джиска. — После выборов ты станешь главным констеблем. И, раз уж Дайлорн вступил в полк милиции, мне или кому–то из двойняшек придется стать послушницей, чтобы подняться до звания Пифии, и тогда ты станешь править всем городом.
Представить одну из сестер в простом одеянии послушницы оказалось почти невозможно.
— Ты не первая приписываешь мне такие амбиции, — сказал Эдеард.
— Правда? А кто еще?
Он посмотрел на свою дочь. Умная, красивая, элегантная, привлекающая внимание всех мужчин подходящего возраста, с практически неограниченными перспективами. Но самым важным своим достижением Эдеард считал ее безопасность и радостное будущее. Битвы, в которых он одерживал победы еще до ее рождения, мало что значили для молодого поколения. Он с грустью подумал, что стал таким признанным авторитетом, что для избрания на один из важнейших постов в городе ему уже не надо ничего доказывать.
— Это старая и длинная история. Спроси как–нибудь у Максена.
— О Заступница. Я знаю, что он твой близкий друг, но уже не могу больше слушать его рассказы о старых временах.
— О старых добрых временах, — поправил он ее.
— Как скажешь, папочка.
То ли из–за скептицизма Джиски, то ли из–за приближавшегося прилета Небесного Властителя, но в этот вечер Эдеард весьма критически разглядывал своего друга, пробираясь к нему через зал. Официальное одеяние Максена, отороченное густым мехом, свободно струилось вокруг его тела. Такой незаурядный покрой, по всей видимости, должен был скрыть не менее выдающийся живот, приобретенный Максеном за последние несколько лет. И его красивое лицо тоже заметно округлилось. А в модной короткой бородке появились седые пряди.
— Эдеард!
Максен широко развел руки и энергично обнял друга, словно они не виделись несколько лет. Эдеард с некоторым смущением ответил на его приветствие. В конце концов, на протяжении последних четырех десятилетий они встречались не реже двух раз в неделю.
— Клянусь Заступницей, это не вино, а какая–то дрянь, — пожаловался Максен, поднимая бокал под луч закатного солнца, пробившегося сквозь полукруглое окно.
— Не ной, его пожертвовал один из моих потенциальных избирателей, — ответил Эдеард.
— В таком случае я почту своим долгом осушить еще несколько бутылок в честь этого замечательного парня.
«Заступница, теперь мы даже стали говорить как аристократы».
— Не напрягайся. Знаешь, мне все равно, стану я главным констеблем или нет. Согласись, в нашей жизни было немало хорошего.
Максен взглянул на него с удивлением. Боковым зрением Эдеард заметил, как нахмурилась Кансин, но ее мысли, как и всегда, были тщательно скрыты.
— Не говори за других, деревенский мальчишка. — Максен старался разговаривать легкомысленным тоном, но ему это плохо удалось. — Что бы ты ни говорил, ты далеко опередил соперников. Маккатран хочет видеть тебя на более значительном посту.
Эдеард едва не спросил «Почему?», но придержал язык.
— Наверное, ты прав.
Максен обнял его за плечи и отвел в сторонку, бросив несколько неискренних извиняющихся взглядов в сторону предыдущих собеседников.
— А ты хотел бы вернуть прошлое? После всего, что ты сделал?
— Нет… — устало возразил Эдеард.
— Вот и отлично. Я тоже не хочу, чтобы кто–то свысока оплевал все наши достижения только из–за того, что у тебя климакс.
— Нет у меня никакого… — «Может он не так уж и сильно изменился?» — Ладно, признаю, я просто немного расстроен. На днях встречался с мэром по поводу расширения области действия сертификатов на скот.
— Это я слышал. Так он отказал? Через три недели ты станешь главным констеблем. И тогда сможешь самостоятельно давить на Высший Совет.
— Но я не стану делать такое, — решительно заявил Эдеард. — Ведь Трэвал прав, не так ли? И ты это видел. Идиотская была идея, и мы не сможем распространить действие сертификатов на овец и свиней. Слишком много бумажной работы. Ты ведь помнишь, как мы составляли список из сотни имен? Мы неделями не видели дневного света, чтобы успеть заполнить необходимые формуляры и протоколы. И добавочные сертификаты только увеличат объем работы для клерков. А работать надо нам! Если уж бороться с воровством скота, то делать это должны констебли, защищающие закон. И о чем я только думал?
— Ага. Точно. Климакс.
— Я забросил все дела. Это безалаберность. Но больше я такого не допущу.
— О Заступница! И что теперь? Отправишься в провинции, взяв с собой пару отрядов? Соберешь в городе лучших людей, чтобы укрепить местную милицию и переловить всех угонщиков скота? К этому все идет?
— Нет, так быть не должно. Ты не понял. В последние несколько лет мы просто плыли по течению. У нас больше нет определенной цели. Дело не в победе над Овейном и Буатом, дело в том, что будет потом. Вот это меня и беспокоит. Очень.
— Ладно. — Максен тяжело вздохнул. — Значит, я поцелую на прощанье госпожу Сампалока и опять отправлюсь с тобой. Но не забывай, что для подобных вылазок мы становимся слишком старыми и толстыми. Может, просто будем сидеть в штабном шатре, а всю славу оставим твоему Дайлорну, моему Кастио и остальным юнцам?
Взгляд Эдеарда непроизвольно опустился к животу Максена. «Спасибо, но не все мы стали старыми и толстыми». Честно говоря, он гордился, что до сих пор не забросил утренние пробежки. И по лестницам особняка мог подняться, не запыхавшись. Мало того, теперь в городе появился клуб любителей бега, а каждую осень проводился показательный забег от городских ворот до фермы Кессал на равнине Игуру и обратно. И с каждым разом в нем принимало участие все больше людей.
— Нет, — ответил Эдеард. — С воровством придется бороться иначе. Придется изменить принцип действий капитанов участков и шерифов. Может, надо будет организовать особые группы констеблей и освободить их от обычного патрулирования.
— Еще один особый комитет при Высшем Совете?
— Нет, ничего подобного. Просто группа офицеров, более опытных и сообразительных, чем остальные. И пусть они исследуют все аспекты преступлений, чтобы выявить общие черты. Как мы сами делали. Помнишь, как я шпионил за Иварлом, чтобы узнать, что он затевает?
— Я помню, что с тобой случилось, пока ты этим занимался.
— Я пытаюсь тебе сказать, что нам пора поумнеть и научиться адаптироваться. Жизнь меняется. И было бы смешно, если бы мы сами не воспользовались этим.
Максен широко улыбнулся и крепче сжал плечо Эдеарда.
— Знаешь, в чем твоя главная беда?
— В чем? — спросил Эдеард, уже догадываясь, какой получит ответ.
— Тебе всегда мало побед.
Вот уже третью ночь Эдеард без сна лежал на кровати в большой спальне особняка Кальверит. Ему давно следовало уснуть. После многолетних изменений комната подходила ему идеально: полукруглые окна, выходившие в оранжерею, были увеличены, кольца светильников излучали слабый розоватый свет, высота потолка уменьшилась, образовавшиеся ниши Кристабель заполнила аккуратно подогнанной мебелью, а стены приобрели мягкий голубовато–серый оттенок, превосходно гармонировавший со специально сотканным ковром. Даже упругий матрас изменился, став настолько мягким, насколько этого хотелось ему и Кристабель. Спор вызвала ее склонность украшать мебель кружевом, но в итоге они сошлись на нескольких безвкусных оборочках. Даже шторы были повешены стильного красновато–коричневого цвета, но с толстыми оливковыми шнурами и кистями. Эдеард с трудом согласился на кисти, но нельзя же было их обвинять в его бессоннице.
Рядом с ним, натягивая на себя шелковую простыню, пошевелилась Кристабель. Он затаил дыхание и дождался, пока она снова не заснула. Было время, когда в такой момент он мог бы потереться носом о ее плечо, и тогда начались бы объятия и поцелуи. А потом смех и стоны, и простыни с одеялами откидывались в сторону, а их тела устремлялись к вершинам чувственного наслаждения.
Он посмотрел на Кристабель при сумрачном свете и попытался вспомнить, когда же все изменилось. Нет, не закончилось, они по–прежнему занимались любовью несколько раз в месяц. «А раньше — по нескольку раз за ночь». Кристабель сохранила свою красоту. Она уже не была молоденькой девушкой, но ему этого и не требовалось. Волосы Кристабель начали белеть, а вокруг глаз появились первые морщинки. Но она осталась очень привлекательной. Зато он прекрасно помнил все ее жалобы и недовольство после рождения каждого ребенка на неподъемную тяжесть во время беременности и ее опасения по поводу фигуры. Потом наступал период долгой борьбы за восстановление, строжайшая диета и упражнения, по сравнению с которыми его пробежки казались уделом лентяев.
Теперь она уже не надевала коротеньких кружевных сорочек, и душ они принимали раздельно. Они меньше разговаривали, почти не кричали друг на друга и давно не смеялись так весело, как бывало раньше. С возрастом и осознанием серьезной ответственности пришла сдержанность. И все тяжелее становилась ноша обязанностей, от которой оба чувствовали постоянную усталость. А ведь им нужно было лишь переложить тяжесть на плечи других.
«Просто мы изменились. И это не так уж плохо. Надо привыкнуть». Но, несмотря ни на что, его мятежный разум чуть не послал про–взгляд в «Дом голубых лепестков». Ранали наверняка развлекается с этим околдованным парнем, заставляя его выбиваться из сил и окончательно развращая. Ее сексуальный аппетит никогда не ослабевал.
«Нет!» Дело не только в сексе. За эти годы изменились их отношения. Эдеард всегда стремился к тому, чтобы утвердить полную демократию в городе, уменьшив власть Высшего Совета и расширив полномочия представителей. Переход не мог произойти быстро, он даже не надеялся, что доживет до полного завершения процесса. Но Эдеард был бы доволен, если бы ему удалось положить начало. Тем не менее, несмотря на все изменения и реформы в самом городе, несмотря на укрепление связей с провинциями, власть Высшего Совета оставалась непоколебимой, и перемены, казалось, откладывались на долгие годы. И Кристабель не помогала ему, по крайней мере не так, как он на это надеялся. Она в конце концов стала членом Высшего Совета как глава района Хакспен, и тогда появилось много других, более срочных дел. После избрания Финитана она была обязана продвигать законопроекты нового мэра, касавшиеся бюджета и налогов. И ни один из них, безусловно, не имел отношения к укреплению демократии.
Он понимал, что нельзя смешивать личные дела с работой. Но как трудно было удержаться и не обвинять ее в том, что Кристабель так и осталась частью системы благородного семейства, что ее всегда очень обижало.
Сомнения по поводу отношений с Кристабель заставляли Эдеарда ненавидеть самого себя, но после явления Небесного Властителя положение только осложнилось. В этом и крылась истинная причина его бессонных ночей. С того самого дня, когда потолок Лилиала–холла расчистился под его взглядом, он напрягал все свои чувства, чтобы ощутить мысли Небесного Властителя, но каждый раз терпел неудачу.
Разочарование затуманивало его мысли, вызывало уныние и вспыльчивость. Что еще хуже, все, кто близко его знал, заметили это, и потому он чувствовал себя еще хуже, не имея возможности раскрыть им причину.
Он снова тяжело вздохнул и осторожно, чтобы не разбудить Кристабель, скатился с кровати. Третьей рукой он подхватил одежду и бесшумно на цыпочках вышел в коридор. Одевшись, Эдеард накинул свой черный плащ и прошел к центральной лестнице. Там, вместо того чтобы спускаться по ступеням, он окутал себя маскировкой и просто перегнулся через перила и прыгнул с десятого этажа. Это было глупо и весело, и он уже несколько лет не проделывал ничего подобного. Маккатран по его просьбе замедлил падение, и Эдеард приземлился, лишь негромко стукнув подошвами о каменный пол. По пустынным переходам первого этажа он прошел прямо к принадлежащему семье причалу. Полночь давно миновала, и в Главном канале не было почти никакого движения. Эдеард все же выждал несколько минут, пока огонек единственной гондолы не скрылся за поворотом в Высокую заводь. Как только водный путь очистился полностью, он протянул третью руку и укрепил поверхность воды. Еще один прием, которым он не пользовался давным–давно.
Эдеард бегом пересек канал прямо по воде. На полпути его настиг про–взгляд. Это было настолько предсказуемо, что он почти ждал его.
— Когда–нибудь я тебя разыщу, — телепатировал он вдоль линии восприятия, протянувшейся к району Кобара. — И ты это знаешь.
Про–взгляд исчез так быстро, словно его кто–то оборвал. Эдеард усмехнулся и продолжил путь к общественному причалу, откуда по деревянным ступеням поднялся в Эйри.
Впереди высились крученые башни. В нижней части каждой из них из–под темных потрескавшихся декоративных карнизов сочился слабый оранжевый свет, падающий на пустынные извилистые улицы. А наверху, на фоне мерцающего туманностями неба, выделялись темные силуэты.
Эдеарда привел сюда инстинкт. Заступница в своем писании рассказывала, как немощные, дряхлые и просто состарившиеся люди ждали на верхушках башен, а потом, когда Небесный Властитель пролетал над городом, их души возносились к небу и покидали Кверенцию. Эдеард подошел к самой высокой из башен, откуда много лет назад его сбросили заговорщики из числа отпрысков благородных семейств. На ее вершине он будет ближе к Небесному Властителю, чем в любой другой точке Маккатрана. Он решительно отбросил мрачные воспоминания, связанные с этим местом, прошел к центральной винтовой лестнице и начал подниматься, описывая один виток за другим, пока не добрался до верхней площадки. По краю, как и прежде, возвышались восемь остроконечных зубцов, поднимающихся к небу еще на сорок футов.
Воспоминания, связанные с этим местом, действовали на него угнетающе. Здесь поджидал его Медат после того, как заманил в башню. Здесь стояли заговорщики из благородных семейств, сумевшие преодолеть его защиту и… Он поморщился, глядя на секцию ограждения, откуда его сбросили вниз. С тех пор прошло много времени, больше сорока лет, но воспоминания были удивительно отчетливыми. Настолько, что он даже обыскал про–взглядом площадку, чтобы убедиться, что кроме него здесь никого нет.
«Глупо», — упрекнул себя Эдеард. Он решительно уселся на пол, скрестив ноги, и поднял взгляд к небу. Над вершинами западного края небесного свода, почти у границы аквамаринового сияния туманности Ку сверкал Браслет Гикона. Несмотря на то что теперь Эдеард знал, где искать, невооруженным взглядом Небесного Властителя было не видно. Вместо этого Эдеард мысленно обратился к нему. Всеми силами своего разума он сосредоточился на приветствии и даже визуально представил, как единственная мысль устремляется вдаль через пространство.
И Небесный Властитель наконец ответил ему.
Финитан удалился на покой и жил в районе Тоселла, в одном из домов, которые гильдия эгг–шейперов предоставляла самым достойным из своих членов, когда те уходили на покой. Это было большое прямоугольное здание с пышным красно–зеленым орнаментом на уровне третьего этажа. У входа не стояло никакой охраны, лишь ген–пес, свернувшийся рядом с воротами, рассеянно посмотрел на Эдеарда и зевнул. В те времена, когда Эдеард только обосновался в городе, какая–то охрана имелась при каждом большом здании. Большие семьи и гильдии содержали отряды, по численности не уступавшие отрядам констеблей. Теперь они значительно уменьшились, и обязанности охранников снова перешли к ген–формам.
Через открытые деревянные ворота Эдеард прошел в центральный двор, ограниченный стенами, по которым до самых верхних балконов поднимались плети гурклозы с пышными красно–белыми цветами, а в середине, в небольшом пруду, весело журчал фонтан. Несколько ген–мартышек трудились на источающих сильный аромат клумбах, а другие подметали серо–белые плитки двора. По центральной лестнице Эдеард поднялся сразу на третий этаж.
На площадке его поджидала молоденькая послушница в безукоризненно чистой бело–голубой форме. Она слегка наклонила голову.
— Идущий–по–Воде.
— Как он?
— Сегодня немного получше. Утром боль не такая сильная. Он в сознании.
— Так он принимает лекарство?
Она с сожалением улыбнулась.
— Только когда сам этого захочет и если боль становится невыносимой.
— Я могу его навестить?
— Конечно.
Окна в комнате Финитана были узкими и длинными — от пола до самого потолка. Стены и потолок белые, а пол — блестящий, красновато-коричневый, с зелеными вкраплениями в виде мелких листьев, словно они упали и окаменели в ткани города. Обстановка тоже отличалась простотой, только стол и несколько стульев, да широкая кровать, наполовину утопленная в полукруглый стенной альков. Финитан сидел на постели, прислонившись спиной к нескольким плотным подушкам.
— Я побуду снаружи, — негромко сказала послушница и закрыла за собой массивную резную дверь.
Эдеард подошел к кровати, попутно прихватив третьей рукой один из стульев. Тихонько усевшись, он внимательно осмотрел своего давнего друга. Финитан сильно похудел; казалось, что болезнь пожирает его тело изнутри. Несмотря ни на что до последнего времени он неплохо держался, но теперь очень ослабел. Под кожей явственно выделялись голубые вены, а густые прежде волосы поредели и стали совсем седыми.
Про–взгляд Эдеарда обследовал его тело, обнаружив зловещие наросты в легких и грудной клетке.
— Нельзя быть таким любопытным, — прохрипел Финитан.
— Простите, я только…
— Хотел посмотреть, не уменьшилась ли опухоль и не стало ли мне лучше?
— Да, примерно так.
Финитан слабо улыбнулся.
— Исключено. Заступница призывает меня. Честно говоря, в последнее время я каждый раз удивляюсь, проснувшись поутру.
— Не говорите так.
— Ради Заступницы, Эдеард, смирись с тем, что я умираю. Я давно уже привык к этой мысли. Или ты намерен из вежливости заверять меня, что скоро поправлюсь? Укреплять мой дух?
— Я не собираюсь этого делать.
— Спасибо, Заступница. А вот негодные послушницы только тем и занимаются. Они думают, что это помогает, тогда как на самом деле только вызывает у меня депрессию. Можешь себе представить? Вокруг меня суетятся два десятка двадцатилетних послушниц, а я только и мечтаю, чтобы они заткнулись и убрались вон. Что за конец для мужчины?
— Достойный?
— Печально достойный. Я знаю, как мог бы поступить. Вот было бы здорово, да? Ошеломить всех у самого финиша.
Эдеард невольно усмехнулся, хотя ему очень хотелось плакать.
— Да, это было бы что–то. Может, спросить у доктора снадобье, которое придаст сил напоследок?
— Так–то лучше. Спасибо, что пришел. Я ценю твое внимание. Особенно сейчас, когда началась предвыборная кампания. Да, кстати, как там дела?
— Ну, в победе Трэвала сомневаться не приходится. О себе я этого сказать не могу. В частности, по словам помощников, я опережаю соперника всего на пару процентов. Главным констеблем снова может стать Йаранс.
Он постарался скрыть свое разочарование.
Финитан широко улыбнулся и откинул голову на подушки.
— И это тебя раздражает, не так ли? Ты меня восхищаешь, Эдеард. Ты так давно живешь в городе, но так и не научился скрывать свои эмоции. Единственный недостаток в твоих психических способностях, удивительно! И я прекрасно понимаю, как тебя задевает, что после всех побед на благо Маккатрана ты, Идущий–по–Воде, еще должен бороться за каждый голос.
— Да, это верно. Я не ожидал такой борьбы.
— Ха. Еще ты злишься, что люди о многом забыли. Всего сорок лет прошло после изгнания, а это уже стало историей. Так что для целого поколения ты теперь скучный урок в школьной программе, а ведь развлекаться на улицах намного интереснее.
— Спасибо.
— Политикам никогда не помешает дать хорошего пинка.
— Я не поли…
Финитан хихикнул, но смех тут же сменился кашлем. Эдеард озабоченно наклонился вперед.
— Все в порядке?
— Нет, я умираю.
— Смирение перед судьбой и болезненностью есть большая разница.
Финитан жестом попросил его помолчать. Стакан с водой, проплыв по воздуху, остановился у его губ. Он попил.
— Удивительно, но мои психические силы сохранились в полном объеме. Забавно, правда?
— Но ведь болезнь не затронула мозг.
— Ненавижу принимать варево, которое мне дают для уменьшения боли. Отвратительное на вкус, и после него я целый день дремлю. А я не хочу проводить день в дремоте, Эдеард.
— Я понимаю.
— Какой смысл? Моя душа скоро освободится. Зачем же тратить время, проводя его в постели и страдая от боли? Да простит меня Заступница, я хочу, чтобы все это кончилось.
Эдеард понял, что Финитан внимательно следит за его мыслями, и у него жарко вспыхнули щеки.
— Ага, — с удовлетворением усмехнулся старик и прикрыл глаза. — Так что же ты хотел мне сказать?
— К нам приближается Небесный Властитель.
— Благая Заступница! — Финитан резко повернулся, но тотчас поморщился от острой боли. — Откуда ты знаешь?
— Город явил его мне. А прошлой ночью я с ним разговаривал. — Он ласково улыбнулся и обхватил пальцами холодную ладонь Финитана. — Он хочет знать, не достиг ли кто–то из нас самореализации, чтобы проводить его душу в Ядро.
— Самореализация? — В глазах Финитана появились слезы. — Ты считаешь, что я достоин? Клянусь Заступницей, это было бы высокомерием с моей стороны. Но как он может нас судить?
— Финитан, мой дорогой друг, вы полностью себя реализовали. Оглянитесь на свою жизнь, вспомните, чего вы достигли! Я прошу, я умоляю вас подняться на башню Эйри. Примите помощь Небесного Властителя, чтобы попасть в Море Одина. Покажите Маккатрану, покажите всему миру, что мы вновь достойны внимания небес. Пусть люди снова обретут великую надежду, пусть поверят, что идут по верному пути.
— Если Небесный Властитель и направит мою жалкую душу, то только в Хоньо.
— Не говорите так. Поверьте мне в последний раз. Вы читаете мои чувства, а я вижу вашу душу, и она прекрасна.
— Эдеард…
— Если вы решитесь, если вы окажетесь достойны помощи, другие Небесные Властители узнают об этом и тоже прилетят на Кверенцию. И тогда все, чего мы вместе достигли, все то, чего нам стоило вырвать город из объятий тьмы, будет не напрасно.
Финитан долго молчал, потом вздохнул.
— Хоньо меня забери, я все равно умираю. Почему бы и не попробовать?
— Спасибо.
Эдеард наклонился над кроватью и поцеловал его в бледный лоб.
Принятое решение взбодрило Финитана. Его губы изогнулись в лукавой усмешке.
— Что ж, значит, с предвыборной борьбой покончено. И как ты чувствуешь себя в должности главного констебля?
— Почему вы так решили? Или все эти годы вы скрывали от нас дар предвидения?
— Ты опять станешь Идущим–по–Воде. Тем, кто призвал на Кверенцию Небесного Властителя. А потом, на глазах у всего города ты поднимешь меня на вершину башни, чтобы проводить в путешествие к Морю Одина. Именно ты, Эдеард, и никто другой. Кто же откажется отдать свой голос за такого героя?
О приближении Небесного Властителя Эдеард объявил в тот же день, когда произносил речь перед подмастерьями гильдии эгг–шейперов в районе Йисидро. После этого в зале установилась тишина, словно смысл его слов не дошел до аудитории. Затем последовал взрыв удивления и недоверия. Поднялась буря телепатических сообщений друзьям и родным, вверх взлетели десятки рук, и посыпались вопросы.
— Все очень просто, — сказал Идущий–по–Воде. — Небесные Властители возвращаются на Кверенцию. Первый из них прибудет к нам примерно через неделю. И проводит душу Финитана через Море Одина к Ядру.
— Как вы об этом узнали? — одновременно воскликнули сразу несколько подмастерьев.
— Я общаюсь с ним уже не первую ночь подряд.
— А почему с ним отправится душа Финитана?
— Потому что если кто–то из нас и достиг самореализации, то только он. Его жизнь должна стать примером для всех нас. Как только Небесный Властитель узнает его, он поймет, что души людей снова пора отправлять в Ядро.
Слухи и сплетни всегда были настоящей валютой Маккатрана, тем более ценной во время предвыборной борьбы, когда кандидаты старались опорочить своих соперников. И поэтому новость о Небесном Властителе распространилась по городу со скоростью солнечного света. Через час об удивительном заявлении Идущего–по–Воде знали уже все жители.
Ассоциация астрономов пообещала выяснить, приближается ли к Кверенции Небесный Властитель, и ученые немедленно начали обвинять друг друга в фальсификации наблюдений. Мэр Трэвал осторожно воздержался не только от критики, но и вообще от любых комментариев. Главный констебль Йаранс отделался намеком на забавный способ привлечь голоса, но его помощники быстро распространили шутку по всему городу. Они говорили об отчаянии Идущего–по–Воде, об обмане и недобросовестной борьбе. Его время прошло, заявляли они. Он мечтатель. Бывший. И агитировали за надежного и практичного человека, добивающегося реальных результатов, — вроде нынешнего главы службы констеблей.
По указанию Динлея от одного района к другому распространялись контрзаявления. Небесный Властитель реален. Он приближается к Кверенции, как и предсказывала Заступница. Душа Финитана будет направлена в Ядро, потому что он достиг самореализации, как всем нам завещала Заступница. И кто, кроме Идущего–по–Воде, мог возвестить о нашем окончательном спасении? Это он должен встать во главе народа. Эдеард поведет нас к будущему, которого мы так долго добивались.
— Хорошо бы все это оказалось правдой, — сказал Динлей пять дней спустя, когда они вместе подошли к дому, где жили удалившиеся на отдых члены гильдии эгг–шейперов.
— Не будь таким скептиком, — обиженно ответил своему старому другу Эдеард.
Из всех его друзей Динлей всегда оставался самым преданным его сторонником. И, как считал Эдеард, именно он меньше всего изменился за прошедшие годы. К тому времени Динлей уже восемь лет служил капитаном участка констеблей в районе Лиллилайт. Жители этого состоятельного района радостно приветствовали его назначение: они считали большой удачей, что за порядок на их улицах будет отвечать один из членов первоначальной группы Идущего–по–Воде. У здешних обитателей самыми важными качествами считались влиятельность и статус.
Динлей, безусловно, прекрасно отвечал этим требованиям (как и подозревал Эдеард). Он принимал участие в многочисленных общественных мероприятиях. Организовал эффективную работу участка. Тщательно следил за подготовкой нового поколения стажеров, создавая отряды вежливых и боеспособных констеблей. Выбранные им обвинители почти всегда добивались успехов в суде. По улицам Лиллилайта можно было без опаски гулять в любое время дня и ночи. Кроме того, капитан Динлей недавно объявил о своей помолвке с жительницей этого района. Опять.
Эдеард повел Динлея наверх, к комнате Финитана. У двери его встретила главный врач, сопровождаемая двумя послушницами.
— Я не уверена, что это будет полезно пациенту, — решительно заявила доктор.
— Я думаю, решение он должен принять сам, — спокойно ответил Эдеард. — В данный момент он имеет право.
— Но путешествие может убить его. Вы возьмете на себя такую ответственность, Идущий–по–Воде?
— Я обещаю, что позабочусь о нем. До башни он доберется со всеми удобствами.
— А что потом? Даже если Небесный Властитель прилетит, он ведь еще жив.
— Идущий–по–Воде сказал, что Небесный Властитель уже близко, — пылко воскликнул Динлей. — Неужели вы откажете своему пациенту в возможности достичь Ядра?
— Я обеспечиваю ему стабильность, — сказала доктор. — И не даю никаких обещаний, основанных на мифах.
— Это не предвыборная уловка, — с растущим негодованием произнес Динлей. — И не обещание политика. Небесный Властитель направит душу мастера Финитана в Ядро.
«Он действительно верит в меня», — понял Эдеард и даже немного смутился, в очередной раз осознав преданность друга, не утраченную за четыре десятилетия. Он не знал, как уговорить эту упрямую женщину, которая всего лишь исполняла свой долг и заботилась о благе пациента.
— Доктор, — донесся настойчивый посыл Финитана. — Прошу вас, разрешите моим друзьям войти.
Доктор, всем своим видом выражая недовольство, отступила в сторону. Друзья увидели Финитана сидящим на кровати в парадном одеянии Грандмастера гильдии.
— Вы великолепно выглядите, — сказал Эдеард.
— Хорошо бы я себя так чувствовал. — Старик закашлялся. Потом отважно улыбнулся. — Давайте поскорее с этим покончим, ладно?
— Конечно.
Эдеард обхватил Финитана третьей рукой, готовясь поднять с постели.
— Мастер? — окликнула своего пациента доктор.
— Все в порядке. Я сам этого хочу. И благодарю вас и ваших послушниц за отличную работу. Вы облегчили мне жизнь, насколько возможно. Но здесь ваши обязательства заканчиваются. Надеюсь, вы с уважением отнесетесь к моему решению.
В голосе Финитана прозвучал отдаленный намек на былую властность.
Доктор смущенно поклонилась.
— Я сама провожу вас до башни.
— Спасибо, — согласился Финитан.
Эдеард поднял Финитана и осторожно пронес через дверь. Небольшая процессия спустилась по ступеням во внутренний дворик.
Снаружи уже собралась возбужденная и нетерпеливая толпа. Люди толкались на узкой улочке и отыскивали про–взглядами немощного мастера. Финитан через силу улыбнулся и приветственно махнул рукой.
— Где же Небесный Властитель? — выкрикнул кто–то. — Покажи нам, Идущий–по–Воде. Где он?
— В небе нет ничего, кроме облаков, — подхватил другой.
Динлей нахмурился.
— Это люди Йаранса, — буркнул он. — Неужели у них нет ни малейшего понятия о приличиях?
— Что поделаешь, выборы, — насмешливо заметил Финитан.
— После того, что произойдет сегодня, все это будет уже не важно, — ответил Эдеард.
На причале Скрытого канала их поджидала гондола. Эдеард уложил Финитана на длинную скамью посередине, и доктор, как могла, устроила его поудобнее, воспользовавшись подушками и пледами. Гондольер повел лодку вдоль канала, и на губах Финитана появилась довольная улыбка. Деревья фолвалы, обрамлявшие канал, свешивали над водой длинные ветви. Ярко–оранжевые цветочные почки, разбуженные весенним теплом, живописно выделялись на фоне темной синеватой коры.
За их лодкой наблюдали на всем протяжении пути. Мальчишки, стараясь успеть за гондолой, бежали по набережной, натыкаясь на деревья и пешеходов. Над головами лениво кружили несколько ген–орлов.
Гондольер свернул из Скрытого канала в Рыночный, и вскоре лодка поравнялась с храмом Заступницы. Вокруг причала толпились сотни людей, ожидавшие либо провала, либо чуда.
На верхней ступени деревянной лестницы храма их встретила полуофициальная группа во главе с Пифией, сопровождаемой шестью матушками храма. Эта пифия была новой, посвященной в сан меньше трех лет назад. Она не обладала энергией своей предшественницы и не очень активно участвовала в общественной жизни Маккатрана, но ее преданность Заступнице не вызывала никаких сомнений. Она так часто цитировала священное писание, что Эдеард рядом с ней чувствовал себя довольно неловко.
— Идущий–по–Воде, — вежливо приветствовала его Пифия.
Ее красивое лицо не выдавало никаких эмоций, как и ее тщательно завуалированный разум. Эдеард, приподняв третьей рукой Финитана, подошел к основанию лестницы.
— Он уже показался? — спросил Финитан.
Кансин, стоявшая позади Пифии, ласково пожала его руку.
— Еще нет, — негромко сказала она.
— Ждать осталось недолго, — пообещал Эдеард.
Но он и сам с тревогой оглянулся на восток, где простиралось море Лиот. Накануне вечером он разговаривал с Небесным Властителем, пока вращение планеты не скрыло его из вида. Кое–кто из астрономов клялся, что видел его. Но агитаторы Йаранса назвали этих ученых безумцами, старающимися обеспечить Идущему–по–Воде кратковременное преимущество.
Кристабель послала ему ободряющую улыбку, хотя и она не смогла скрыть своей озабоченности. Максен просто закатил глаза, излучая уверенность, граничащую с бравадой, что, по его мнению, должно было помочь Эдеарду.
Вместе с Кансин, продолжавшей держать Финитана за руку, вся группа подошла к ближайшей башне. Ее серую потрескавшуюся поверхность украшали лишь продольные бороздки, выделенные темно–красным цветом. Два прямоугольных проема у самого основания вели в огромный центральный зал. Посреди него стояла широкая колонна с входом на узкую спиральную лестницу, протянувшуюся до самой верхней площадки.
Даже за толстыми стенами башни Эдеард чувствовал, как на него устремляются все новые и новые про–взгляды горожан, наблюдающих за событием.
— Я сам вас подниму, — сказал Эдеард.
Он не очень хорошо представлял себе, что произойдет наверху башни, когда Небесный Властитель явится за душой. В писании Заступницы говорилось, что тела избранных окутывает холодный огонь. Живому человеку такое вряд ли бы понравилось.
Эдеард оглянулся на Кристабель, но она в ответ только пожала плечами.
— Если так надо… — неохотно протянула она.
— Да пребудет с тобой Заступница, — напутствовала старого мастера Пифия.
Стоявшие позади нее матушки молитвенно сложили перед собой руки.
Эдеард, держа третьей рукой Финитана, направился к узкому входу на лестницу. Рука Максена придержала его за локоть.
— Не мешкай там, — тихо посоветовал глава Сампалока. — В прошлый раз, когда ты поднимался на башню один, тебе пришлось несладко.
Эдеард усмехнулся и начал подниматься.
— Ты никогда не задумывался о том, что нас там ждет? — спросил Финитан.
Эдеард держал его перед собой, наклонив под углом почти в сорок пять градусов, чтобы маневрировать по не всегда симметричным изгибам лестницы.
— В Ядре?
— Да.
— Я не знаю. Вряд ли это будет какое–то физическое состояние, вроде второй жизни в великолепном доме у моря, со слугами, обильной едой и выпивкой.
«Это мы можем получить и здесь».
— Да, я тоже примерно так думал. Так что же там?
— Что ж, вы узнаете раньше меня.
Финитан рассмеялся.
— Ты, как всегда, практичен, Эдеард.
Они поднялись примерно на треть лестницы. Эдеард невольно поморщился и сосредоточился, чтобы не уронить старого мастера. Узкий пролет лестницы вызывал у него клаустрофобию.
— Я всегда плохо разбирался в философии, — продолжал Финитан. — Я был организатором.
— Вы провидец. И потому так многого достигли.
— Очень любезно с твоей стороны. Но что нужно Ядру от человека-провидца?
— Ох, Заступница, вы как–то очень мрачно смотрите на свое последнее путешествие.
— А вдруг все не так? — прошептал Финитан. — Эдеард, мне страшно.
— Я знаю. Но посмотрите с другой стороны: даже если Ядро вас не примет, вы все равно получите ответы на свои бесчисленные вопросы. Вспомните, кто вас ждет. Для начала Рах и Заступница. Строители Маккатрана, кем бы и какими бы они ни были. Капитан корабля, доставившего нас сюда, и он сумеет объяснить, что заставило его отправиться в Бездну. Возможно, и сами Первожители. Представьте, как много они вам расскажут. Вы узнаете причину возникновения Бездны.
— Да, это великолепная мысль. Или мы всё неправильно поняли, и Ядро — просто выход наружу.
— Наружу?
— В ту Вселенную, что находится снаружи. Если мы достигли самореализации, если доказали, что достойны, мы отправимся домой.
— Я не думаю, что для жизни снаружи от нас бы требовали хорошего поведения.
— Может, ты и прав, — сказал Финитан.
Он вздрогнул, словно от порыва холодного ветра, и Эдеард заметил выступившие на его лбу капли холодного пота.
— Вы приняли болеутоляющее снадобье перед выходом?
— Нет, конечно, — раздраженно бросил Финитан. — Неужели ты думаешь, что я намерен дремать, когда за мной прилетит Небесный Властитель?
Эдеард промолчал.
— И можешь убрать с лица эту глупую ухмылку.
— Да, мастер.
Наконец они вышли на верхнюю площадку. Как и всегда, над слегка вогнутой ее поверхностью свистел сильный ветер. По краям площадки поднимались семь огромных шпилей, наклоненных внутрь, так что зазубренные концы почти смыкались в центре, над выходом с лестницы.
Эдеард бережно усадил Финитана на пол и присел на корточки рядом с ним.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он.
— Для умирающего? Совсем неплохо. Честно говоря, я чувствую облегчение. Мало кому с такой точностью удается предвидеть свой последний миг. Это знание бодрит. И мне больше не о чем беспокоиться.
Пальцы Эдеарда осторожно убрали пряди седых волос, упавшие на влажный лоб. Прикосновение к холодной коже помогло ему осознать, что происходит с изнуренным телом Финитана. Бесчисленные про–взгляды, еще более усилившиеся, когда они вышли на открытую площадку, оказывали чуть ли физическое давление. Эдеард ощущал, что город почти замер, сконцентрировав на нем все свое внимание. Все ждали. Сейчас, когда предсказанное приближалось, умолкли даже агитаторы Йаранса.
И снова Эдеард почувствовал про–взгляд неизвестного наблюдателя, он даже проник в структуру самой башни, исследуя все уголки. Источник, как обычно, находился в районе Кобара.
— Сегодня меня нетрудно отыскать, — бросил в ответ Эдеард.
— Кто это был? — спросил Финитан.
— Не знаю. Но, надеюсь, что скоро выясню. Вы же знаете Маккатран: где–нибудь всегда закипает какая–то неприятность.
— Это больше, чем обычная неприятность. Их способности не уступают твоей силе.
— Я думаю, даже превосходят.
— Ты и раньше такое замечал?
— Да, я знал, что появляются люди с выдающимися способностями. Но сегодня это не повод для тревоги.
— Эдеард…
— Нет. — Эдеард обхватил хрупкую кисть Финитана своими ладонями. — Сегодня день ваш и Небесного Властителя. Вы должны раз и навсегда доказать, что поступали правильно. По сравнению с этим все наши волнения ничего не значат. Вот о чем я вас прошу помнить.
Финитан, прислонившись к стене, запрокинул голову, защищенную капюшоном плаща.
— Упрямство до самого конца — до моего конца. Знаешь, в тот день, когда ты впервые вошел в мой кабинет, я боялся, что ты решишь еще на семь лет остаться подмастерьем в Синей Башне. Это было бы напрасно потраченное время. И потеря для всего мира.
— Я всегда знал, что вы преувеличиваете отрицательные моменты.
— Это одно из наименьших моих прегрешений. Думаю, Заступница захочет обсудить его, если я встречусь с ней и со всеми остальными.
— Вы встретитесь. Какая замечательная будет встреча!
— Ха! Я не думаю, что она… — Финитан внезапно умолк, и на его лице появилось выражение беспредельного удивления. — О, Эдеард?
Эдеард повернулся в сторону моря. У самого горизонта над водой быстро поднималось и разрасталось странное пятно.
— Он приближается, — не скрывая своего счастья, прошептал он.
Рука Финитана крепко сжала его пальцы.
— Спасибо тебе, Эдеард. Спасибо за все.
— Я многим вам обязан.
Он уже ощутил, как изумленные телепатические посылы полетели вдоль улиц и каналов. Люди, обладавшие наиболее мощными про–взглядами, ощутили приближение Небесного Властителя к Маккатрану. Через мгновение наблюдатели стали делиться межу собой изображениями. Ошеломленные горожане излучали волны восторженного удивления.
— Я тоже тебе многим обязан, — ответил Финитан. — И теперь пришло время оставить меня здесь одного, чтобы я мог отправиться в последний путь. Скоро я получу ответы. Представь себе, совсем скоро, Эдеард.
Да.
Эдеард поднялся, посмотрел на массивную колонну, внутри которой извивалась лестница, затем перевел взгляд на край площадки.
— Иди, — со смехом поторопил его Финитан. — Будь Идущим–по–Воде. Сегодня и всегда. Побей этого простофилю Йаранса. Но не останавливайся и никогда не забывай, что ты достоин большего, чем кто–либо другой. А в конце пути я буду тебя ждать. Нам предстоит счастливое воссоединение в Ядре, Эдеард. О нашей радости услышат даже внизу.
— До свидания.
Эдеард улыбнулся. Он еще так много хотел сказать, но, как и всегда, времени не осталось. Он повернулся, подбежал к краю платформы и с торжествующим криком прыгнул вниз.
Далеко внизу послышались испуганные крики, и лица всех собравшихся повернулись в его сторону. Эдеард вызывающе рассмеялся и широко раскинул руки, так что полы черного плаща отчаянно захлопали.
Мощный про–взгляд сопровождал его в падении. А затем, в сотне футов от земли, город подхватил его и мягко опустил на мощеный тротуар у подножия башни. Толпа восхищенно ахнула. Кое–где раздались аплодисменты и радостные возгласы.
Максен встретил его иронической усмешкой. Динлей неодобрительно нахмурился. А лицо Кристабель вспыхнуло от гнева. Эдеард смущенно пожал плечами, но этого извинения было явно недостаточно. Она все еще сердилась, когда он подошел и обнял ее за плечи.
— Папочка, — осуждающе зашептала Марили. — Это было очень нехорошо.
— Научи нас так прыгать.
Он подмигнул двойняшкам.
— Небесный Властитель приближается, — уже серьезно произнес он.
Люди в толпе, не переставая возбужденно переговариваться, смотрели на восток. Сначала они ничего не могли увидеть: башни Эйри заслоняли горизонт. Но вскоре изумленные жители Мико и Нефа начали делиться увиденным.
Небесный Властитель поднялся над горизонтом и теперь летел прямо над волнующимся морем. В первый момент Эдеард не смог в полной мере осознать его размеры. Из портового района он выглядел блестящей белой луной, скользящей над волнами, но, постепенно опускаясь, становился все больше. Трудно было даже просто уловить его контуры — вся его поверхность мерцала, словно озеро в солнечный полдень, и искажения света мешали взгляду сфокусироваться. А потом Эдеард понял, что Небесный Властитель не снижался, он просто становился все ближе. Нижняя округлая поверхность держалась примерно в миле над водной гладью, что казалось невероятным — в таком случае в поперечнике он простирался на несколько миль. И все же это было так. Отбрасываемая им тень сделала черным огромный участок серо–голубого моря, а попавшие туда паруса стали серыми и яростно захлопали на ветру, который принес с собой Властитель.
Наконец над изломанной линией городских зданий показался передний край колоссального силуэта. Эдеарда, как и всех собравшихся в Эйри, охватил благоговейный восторг. Размеры этого существа невозможно было себе представить, оно подавляло разум и наводило немалый страх. Небесный Властитель накрыл бы почти половину города.
— Великая Заступница, — прошептал Эдеард, обнимая прильнувших к нему Кристабель и сестер–близнецов.
Он ощущал их близость, но спокойствия не было. Хотелось умолять разум города о защите. При виде такого величия откуда–то из глубины примитивного сознания всплыла мысль о побеге, о поисках укрытия. У Эдеарда вырвался истерический смех. Подумать только, всего несколько минут назад они с Финитаном еще сомневались в Небесных Властителях и намерениях Ядра.
Люди вокруг него падали на землю, кричали от ужаса и закрывали головы руками. На лице Пифии он увидел слезы восторга, она воздела руки к небу, приветствуя пришельца, и всем своим разумом излучала благоговейную радость.
На крышах и улицах Маккатрана вспыхнули яркие солнечные блики. Эдеард наконец рассмотрел, что Небесный Властитель состоял из миллионов тонких прозрачных плоскостей, непостижимым образом изгибавшихся и нигде не пересекавшихся между собой. Солнечные лучи проходили сквозь его корпус, преломлялись и постоянно меняли направление. Эдеард никак не мог понять, то ли он наблюдает флуктуацию света, то ли прозрачные поверхности постоянно находятся в движении. Строение тела Небесного Властителя не поддавалось логике, как его движение противоречило всем законам природы.
Небесный Властитель продолжал свой полет над городом, и вскоре его тень накрыла и Эйри, но темноту постоянно нарушали яркие радужные пятна искаженных солнечных лучей, пробивавшихся сквозь пульсирующий корпус. Вместе с тенью пришел гул, превосходивший громкостью раскаты тысячи гроз. По улицам пронесся ветер, сгибавший деревья, уносивший одежду и мелкие предметы. Вихрь цветочных лепестков, сорванных с деревьев и лиан, взвился к потемневшему небу.
И тогда же стали доступны мысли Небесного Властителя. Каждый человек ощутил на себе мощный поток благожелательного интереса. Успокаивающий и сострадательный, соответствующий колоссальным размерам и великодушию Властителя. Воспрянули духом даже те, кто перед этим кричали от ужаса. В его благожелательности — искренней, на грани смирения — уже никто не сомневался. У людей возродилась надежда, что новые обитатели Маккатрана снова достигли самореализации и заслужили того, чтобы Небесные Властители проводили их к Ядру.
— Смотрите! — закричала Марили.
Эдеард посмотрел, на что показывала дочь. Все трещины неровных стен башни озарились алым светом, как будто внутри до самого ее верха запылал огромный костер. Он поднял голову. Изогнутые шпили наливались фиолетово–белым светом, становившимся все ярче и ярче.
«Эдеард, — донесся до него сильный и устойчивый телепатический посыл Финитана. — Ах, Эдеард, он слышит меня. Небесный Властитель слышит меня. Он заберет меня! Эдеард, он проводит меня к Ядру. Меня!»
Верхушка башни исчезла в ослепительном взрыве света. Языки холодного пламени взметнулись к Небесному Властителю. Про–взглядом Эдеард увидел, что тело Финитана превратилось в пепел, мгновенно развеянный ветром. Но его душа осталась. Теперь Эдеарду уже не приходилось сосредоточивать про–взгляд, чтобы ее ощутить: призрачный силуэт стал виден всем вокруг.
Бывший Грандмастер гильдии эгг–шейперов радостно рассмеялся и поднял прозрачные руки, прощаясь с любимым городом и его жителями. Затем он вознесся кверху в столбе пламени, рвавшегося из башни, и исчез в хаосе света, проникавшего сквозь тело Небесного Властителя.
«Спасибо тебе», — обратился Эдеард к Небесному Властителю.
«Ваша раса снова достигла самореализации, — ответил он. — Я рад. Мы так долго ждали этого дня».
«Мы будем ждать следующей встречи с тобой».
Эдеард улыбнулся громадному существу, сиявшему множеством радуг и без усилий парившему над городом.
Он был не единственным, кто обращался к Небесному Властителю.
«Возьми меня!»
«Проводи меня к Ядру».
«Я достиг самореализации».
«Я прожил хорошую жизнь».
«Забери меня».
«Мой клан вернется, чтобы проводить вас к Ядру, — пообещал им Небесный Властитель. — Готовьтесь».
Небесный Властитель миновал город и стал подниматься над равниной Игуру все выше и выше, пока не взмыл вертикально в небо над вершинами гор Донсори. Эдеард собрал вокруг себя свою семью, чтобы показать им все, что видит он сам. Он был убежден, что одновременно с подъемом Небесный Властитель увеличивает скорость. Скоро за ним уже стало трудно следить, и едва заметное пятно уменьшалось с каждой секундой.
— Ох, папочка, — хором проворковали сестренки, крепко его обнимая.
Эдеард поцеловал обеих дочек. Он давно уже не ощущал такого облегчения и приятного волнения.
— Мы спасены, — сказал он. — Наши души попадут в Ядро.
«Я победил. Я сделал это».
Небесный Властитель продолжал подниматься к невидимым туманностям, уменьшаясь, пока не превратился в дневную звезду, но и она вскоре пропала из вида.
Эдеард помахал ему рукой.
— Мир почувствует нашу радость, когда мы встретимся снова, — прошептал он Финитану.
Он глубоко вздохнул и осмотрелся по сторонам. Большинство людей до сих пор стояли, глядя в чистое лазурное небо. Маккатран еще не скоро вернется к своим привычным делам.
— Ты был хорош, — поздравил его Максен. — Настоящий Идущий–по-Воде.
Кристабель метнула на него сердитый взгляд.
— Зачем ты прыгнул? Это же так опасно.
— Йаранс. теперь не знает, что ему делать, — с мрачным удовлетворением заявил Динлей. — Мы не замедлим этим воспользоваться.
У Эдеарда это вызвало смех.
