Облик свободы
Главное наше открытие после СССР – что свобода имеет такой же непривлекательный облик.
Это, оказывается, не Сахаров, Солженицын, Лихачёв, Ковалёв и Афанасьев.
Облик свободы – это жадные политики, плохие писатели, тупая попса, кровавое побоище ТВ-экрана.
Это арифметика вместо математики и сила вместо таланта.
«За что боролись?» – рыдая хочется спросить, если ни о чём не думать по старой привычке.
Но, если пересилить себя, отбросить куплю-продажу и сесть подумать – получается в который раз, что ценности остаются прежними.
То, что лежит на поверхности, всё собирает с поверхности и прижимает к себе.
Ценности по-прежнему в других руках.
И главные новости у других.
Там и вакцины, и стволовые клетки, Е=mc², геном, бином, Марсель Пруст, Антон Чехов, Сэлинджер.
К ним прибегаешь (какое слово!), к ним прибегаешь, когда очень плохо или очень хорошо.
Когда надо решать, что делать.
А решать легко, когда есть принципы, заложенные ими.
К ним прибегаешь, когда надо спастись.
Тогда те, кто дал сегодняшний облик свободы, не возникают и не отвлекают.
А говорят те, что дают суть, находясь там – глубоко, где находятся вечные ценности.
* * *
Степь лучше моря.
Море лучше пустыни.
Горы лучше степи.
Здоровье лучше гор.
Дети важнее здоровья.
Талант важнее детей.
Радость важнее таланта.
Радость и талант – счастье.
Талант с годами взрослеет, грустнеет и просит его не беспокоить.
После семидесяти живёшь не для себя.
Одиночество не делится.
Бумага терпит – женщина отказывает.
Комары растаскивают кровь.
Женщины – здоровье.
Люди – слова.
Школьные правила: живи для других, и другие будут жить для тебя – не сбылись.
В общем, жизнь как на женском теле простыня.
Один её удерживает, а все стягивают.
