Миновав Тулу, танки двинулись строго на север – в направлении на подмосковный Серпухов. А от того до Москвы оставалось бы пройти всего-то километров семьдесят – семьдесят пять. Так что всё, вроде бы, постепенно шло к благополучному завершению пробега.

Всё – да не всё. Как говорится, не говори «гоп»…

В районе деревни Ревякино на пыльной дороге вдруг показалась группа мотоциклистов. Это были четыре черных мотоцикла с колясками и с тяжёлыми кофрами, прикрученными к рамам. Там было пять мотоциклистов в чёрных кожаных куртках, а возглавлял группу спецагент Шульц, любимец Фридриха Гейгера, которого полковник «активировал», то есть задействовал, только в самых крайних случаях.

Внешне отношения СССР и Германии в тот момент были вполне союзническими. Более того, именно Германия была тогда главным политическим, военным и экономическим партнёром Советского Союза. Сотрудничество началось с так называемой Веймарской Республики и продолжалось, по сути, до июня 1941 года. Сам товарищ Сталин в 1934 году заявил: «Конечно, мы далеки от того, чтобы восторгаться режимом в Германии. Но если интересы СССР требуют сближения с теми или иными странами, незаинтересованными в нарушении мира, мы идём на это дело без колебаний».

Накануне Рождества, 23 декабря 1939 года, Адольф Гитлер по-дружески поздравил товарища Сталина с 60-летием. А незадолго до этого в Москве был подписан советско-германский договор о дружбе и новые секретные протоколы, в которых были уточнены сферы интересов двух стран. И после этого из советской пропаганды исчезли антигерманские темы.

Сотрудничество развивалось в разных областях, в том числе и в спорте. В 1927 году в СССР было создано Общество содействия обороне, авиационному и химическому строительству – сокращённо ОСОАВИАХИМ. В рамках этой организации, ставшей предшественником ДОСААФа, проходили всесоюзные и международные соревнования по самолётному, парашютному, мотоциклетному, подводному, радио и всевозможным модельным видам спорта.

Так вот мотоциклисты Шульца, согласно официальной версии, участвовали тогда в составе немецкой команды в мотокроссе памяти знаменитого лётчика Валерия Чкалова. Это было соревнование немецких мотоциклов марки «BMW R75» и советских мотоциклов ИЖ-7 и ИЖ-8.

На самом же деле, группа Шульца – это был тщательно закамуфлированный отряд немецкого спецназа, относившегося к отделу «С» Шестого управления Главного управления имперской безопасности, подготовленный для проведения особого рода операций в охотничьем замке Фриденталь, в часе езды автомобилем от Берлина. Эти люди предназначались для молниеносной работы только в исключительных случаях. Сейчас такой случай настал, и спецагент Шульц, человек сильный и волевой, всегда знающий, как поступить, и умевший найти выход из любой сложной ситуации, был «активирован».

Ночью четыре мотоцикла тайно снялись с места базирования немецкой команды и отправились выполнять своё первое на территории СССР спецзадание. Русскую танковую колонну быстроходные «BMW» нагнали быстро. На ходу немецкие мотоциклисты сняли шлемы и надели на головы, пока не натягивая на лица, противогазы. При этом один из мотоциклистов открыл тент коляски, и оказалось, что там лежат заранее приготовленные газовые баллоны и какие-то шланги.

А тем временем наступил рассвет. Темно-синее небо постепенно окрасилось в нежно-розовый цвет, и выглянуло солнце. Оно было розово-красное, но света давало достаточно, чтобы можно было разглядеть, что танки, поднимая клубы пыли, идут по просёлочной дороге. Головным шёл танк под номером «2», его вёл Кошкин, а Кайрат мирно спал рядом.

В танке под номером «1» за рычагами находился Василий, а Лида и лейтенант Мизулин сидели рядом. Обоих клонило в сон, но оба сопротивлялись сну.

Танки спустились в пологий овраг. Мотоциклисты последовали за ними и незаметно пристроились за ведомым танком. В овраге было ещё темно, и свет их фар с трудом пробивал клубы пыли.

Мотоцикл с двумя седоками вплотную подобрался к танку. Задний седок ловко прицепил себя карабином к одному из поручней и быстро перелез на броню. Там он перецепил карабин к более удобной скобе и скинул часть поклажи, расчищая себе место.

В это время в танке Лида, устав бороться со сном, всё же уснула, медленно склонившись к плечу Петра. Лейтенант, конечно же, заметил это и изобразил недовольство, однако ничего не предпринял. Раненое плечо противно ныло, но он вдруг почувствовал, что ему даже приятно, и он постарался не шевелиться, боясь потревожить уставшую девушку.

Немецкий спецназовец на броне ловко поймал брошенные ему с мотоцикла шланги с горелкой. Тот, кто остался на мотоцикле, открыл вентили баллонов в коляске. Второй немец подрегулировал вентили на горелке, на миг вспыхнула зажигалка, загорелся газовый факел, и немец начал настраивать газовый резак.

В танке никто ничего не заметил. Лида спала на плече у Петра, а тот сидел в напряженной позе, тихо млея от ощущения какой-то небывалой нежности, совершенно ему не характерной.

Газовая горелка немецкого диверсанта раскалилась, он приставил её сопло к нужному месту, и пламя начало медленно, но верно плавить броню.

Остальные мотоциклы преследовали колонну.

Василий находился за рычагами. В какой-то момент он оглянулся и увидел лейтенанта, сидящего со спящей Лидой Катаевой на плече. Василий встретился глазами с Петром, и тот тут же изобразил на лице недовольство: вот, дескать, чёрт знает, что себе позволяет эта ваша сотрудница…

Лида открыла глаза, поняла, что спала на плече у лейтенанта Мизулина, смутилась и тут же отсела от него подальше. Пётр тоже смутился, покраснел, но быстро пришёл в себя и спросил у неё:

– С личными делами членов экипажей я был ознакомлен, но про тебя не знаю ничего. Отец где работает?

– Отца у нас нет. Он в Туркестане служил. Сказали, погиб в бою с басмачами.

– А мать?

– У нас на заводе работает, в бухгалтерии.

– Когда немцы на завод приезжали, ты с ними входила в контакт?

Лида не поняла вопроса.

– С ними разговаривала?

– При мне они не приезжали.

– А Шиллер?

– Какой Шиллер? Поэт?

– Ты мне дурочку не строй, – возмутился лейтенант НКВД. Потом он заглянул в свою записную книжку и прочитал: «Шиллер, инженер, октябрь 1939-го, гарантийное обслуживание пресса-4000».

– Даже не знала, – неуверенно сказала Лида. – В октябре у меня ангина была, вот. Три дня на больничном просидела.

– А друг у тебя есть? – вдруг сменил тему лейтенант. – Ну, ухажёр? Как там это у вас сейчас называется… Такая симпатичная девчонка – не может не быть.

Лида вспыхнула:

– Я в институт в Москве буду поступать! Я готовлюсь, один английский два часа в день учу. Мне некогда!

Лейтенанту этот ответ, конечно, не показался убедительным, но он его удовлетворил.

А тем временем немец проплавил небольшое отверстие в броне танка. Потом он швырнул обратно горелку и шланги. И тут же к бронемашине подъехал следующий мотоциклист и перекинул первому немцу шланг от баллона с хлором.

Немец на броне аккуратно вставил шланг в проплавленное отверстие. Потом он поднял руку, подавая знак мотоциклисту. Тот, не прекращая движения, протянул одну руку к вентилю и… Вдруг он увидел впереди красную сигнальную ракету.

А это ещё что такое?

В этот момент перед танками вспыхнул яркий свет прожекторов и включилась сирена. Танки резко затормозили. Немец на броне ловко спрятался в тени за башней. Мотоциклы тоже затормозили и резко развернулись. Спецназовец отработанным движением отстегнул карабин и спрыгнул в коляску ближайшего мотоцикла. И мотоциклы, словно призраки, растворились в утренней дымке.

Механик-водитель Василий Кривич остановил танк и выругался:

– Да что же это опять за стерва-то такая?!

– Что случилось, Кривич?

– Сейчас разгляжу, – ответил Василий. – Опять какая-нибудь дрянь.

Как потом оказалось, в районе деревни Пахомово, в тридцати километрах от Серпухова, танковой колонне преградили путь войска РККА с пушками.

Дорога, по которой двигались танки, проходила по низине, и её перегородили противотанковыми ежами, а пушки и мощные прожекторы стояли слева от дороги на холме. Включился громкоговоритель, и стал слышен голос командира подразделения:

– Внимание! Экипажам немедленно покинуть машины. В случае неподчинения – открываю огонь на поражение из противотанковых орудий.

Кошкин и Кайрат в своём танке переглянулись.

– Теперь куда, Михаил Ильич? – спросил механик-водитель. – Даём задний ход?

Кошкин посмотрел на часы, затем – в одну из смотровых щелей с защитными стёклами.

– Не знаю. Осмотреться надо.

Танки застыли вплотную друг к другу. Кошкин открыл башенный люк и аккуратно попытался посмотреть по сторонам.

Во втором танке лейтенант Мизулин тоже прижался к смотровой щели.

– Всё… Приехали… Доигрался Кошкин.

– Что там видать? – спросил Василий.

– Да плохо дело. В этот раз напролом проскочить не получится. У этих уже не сабельки.

– Дайте-ка я гляну, – попросила Лида.

Пётр уступил ей место и констатировал:

– Сдаваться надо.

Потом он открыл люк и добавил:

– Пойду к Кошкину. А то он учудит чего-нибудь, не дай Бог.

Василий попытался задержать его:

– Не лезь, лейтенант. Пристрелят.

– Не пристрелят.

– Подождите, Пётр Андреевич! – с беспокойством в голосе крикнула Лида.

Но лейтенант НКВД уже вылез наружу и начал осматриваться. Увидел Кошкина. А тот нырнул обратно в свой люк. Тогда Пётр ловко спрыгнул на землю, перебежал на танк с номером «2» и тоже нырнул в люк.

А тем временем голос в громкоговорителе не унимался:

– Даю минуту на то, чтобы покинуть машины и сдаться. Через минуту открываю огонь!

После этого командир подразделения РККА жестом отдал команду. Артиллерийские расчёты зарядили орудия и навели прицелы.

– Всё, товарищ Кошкин, – уверенно сказал лейтенант Мизулин. – Давай, в этот раз не дурить. Это уже не шутки. Сдаёмся, Михаил Ильич.

Кошкин прекрасно понимал, что лейтенант прав.

– Да я вижу, что не шутки… Но если сдадимся – не успеем на смотр.

– Не успеем, – согласился Мизулин. – А так угробим танки и людей. Сильно нам это на смотре поможет? Как вы думаете?

Кошкин пребывал в сомнении, не зная, какое принять решение.

– Да-а-а… Есть такое дело…

– Не упирайся, Михаил Ильич, – настаивал на своём лейтенант. – Успеешь ты ещё свои танки правительству показать.

– Да как ты не понимаешь, Петя! – воскликнул Кошкин. – Счёт на дни идёт, а то и на часы. Большая война вот-вот грянет, слыхал про такое?

– Слыхал.

– А что если завтра?..

– Да знаю я, – угрюмо буркнул Мизулин.

– Знает он! – вскипел Кошкин. – А вот я ещё знаю, что без этих танков нам врага не одолеть. А не успеем на смотр – не пойдём в серию. Другое решение будет принято. И тогда всё. Ты понимаешь, всё!!! Все наши усилия – коту под хвост!

Лейтенант Мизулин не знал, что и возразить.

– Я не спорю с тем, что это прекрасные танки, но там войска Красной Армии, и у них орудия, Михаил Ильич.

– А у нас броня, слышал, небось, про такое?

– Ну, вы это серьёзно что ли?

Несмотря на внешне уверенный голос, Кошкина раздирали сомнения.

– Это уже просто бред какой-то, – махнул рукой Мизулин.

– Есть такое дело…

– Да что вы, Михаил Ильич, всё одно и то же повторяете? Ладно. Вы – как хотите, а я сдаюсь.

И Пётр собрался вылезать из танка.

– Постой, лейтенант!

Мизулин остановился и с надеждой посмотрел на Кошкина. Неужели, тот смирился с обстоятельствами?

– Я пойду первым, – сказал Кошкин. – Остальные – за мной.

В это время в другом танке Лида Катаева спустилась из башни к механику-водителю Василию.

– Заводись, дядя Вася, – сказала она. – Поехали.

Но Василию было не до шуток.

– Да они сейчас стрелять начнут. Вылезай давай!

– Не вылезу, – упрямо заявила Лида. – Так что стрелять они всё равно начнут.

– С ума ты сошла, девка, – разозлился механик-водитель. – А ну, марш наверх!

– Да у них там только «сорокопятки» образца 1937 года. Да, полуавтоматические. Да, противотанковые. Но у них недостаточная бронепробиваемость. Да ещё под таким углом. Не возьмут они нашу броню. Уверена, даже краску не поцарапают.

Василий ухмыльнулся:

– Ишь ты, какая отважная. «Сорокопятки»… А ну как у них семьдесят шесть калибр есть? Слышала про такие новые орудия? А вдруг ты недоглядела?

Но Лида упрямо стояла на своём:

– И семьдесят шестой калибр не возьмёт. Если конечно мы стоять вот так, как дураки, не будем!

Василий улыбнулся, но всё ещё продолжал колебаться.

– Ну, я не знаю…

– Не знаете – можете вылезать! Я и без вас справлюсь, раз вы такой неуверенный.

– Это кто тут неуверенный? – сказал Василий и запустил двигатель.

В это время Кошкин вылез из башни своего танка и сощурился под ярким светом прожекторов. И тут он увидел, как второй танк резко тронулся с места, дал задний ход, а потом пошёл куда-то вправо от основной дороги. Михаил Ильич был готов ко всему, но не к такому повороту событий.

– Куда?! Василий! – крикнул он. – Ты что творишь?! Стой!

Но танк с номером «1» продолжал быстро удаляться. Орудия со стороны красноармейцев, как и было обещано, открыли огонь. И Кошкин со смесью радости и удивления вдруг отметил, что снаряды падают в цель, но рикошетят от наклонной брони. И тогда он спрыгнул обратно в танк и закрыл за собой башенный люк.

Пребывая в состоянии нервного возбуждения, он сообщил своим:

– Василий поехал! Надо следовать за ним!

– Куда поехал?! – не поверил своим ушам лейтенант Мизулин.

– Куда-то вправо от дороги!

– Зачем?!

– Не знаю. Давай за ним, Кайратушка!

Лейтенант принял суровый вид и скомандовал:

– Стоять, товарищ Жамалетдинов! Почему он поехал? Кто ему разрешил? Лида с ним?

– Узнаешь, если догоним! – крикнул Кошкин. – Трогай, Кайрат!

– Нет! – перебил его лейтенант.

– Так да или нет?! – возмутился механик-водитель. – Определитесь, чёрт вас всех подери?!

В этот момент в танк попал один из снарядов. Все невольно пригнулись и на секунду замерли от звона в ушах. Кошкин и Пётр Мизулин одновременно пришли в себя. И оба в один голос крикнули:

– Гони, Кайрат!

Механик-водитель не заставил себя долго ждать и рванул рычаги.

И вот и второй танк помчался в сторону от дороги. Орудия продолжали вести огонь, но танки уверенно двигались в нужном им направлении.

На позиции красноармейцев все пребывали в состоянии шока.

Командир подразделения лично подбежал к одному из орудий.

– Вы что мне тут мажете? Вас кто так стрелять учил? А ну-ка пустите!

Потом он сам встал на место наводчика.

– Заряжай!

Заряжающий закрыл орудийный замок. Командир тщательно прицелился и выстрелил. Затем поднялся и посмотрел в бинокль.

– Что за ерунда?! Это бронебойный был?

– Бронебойный! Б-240! – ответил ему молоденький лейтенант-артиллерист. – А какой же ещё?

– Тогда я вообще отказываюсь что-либо понимать…

Командир подразделения снял фуражку и провёл платком по покрывшейся потом бритой налысо голове.

– Я же точно в него попал…

– Попали, товарищ командир! И мы тоже попадали…

– Но так не бывает…

А танки тем временем растворились в облаках пыли. А вскоре их и след простыл.

Шульц и его люди из укрытия не без удивления наблюдали за всем происходящим. Когда советские танки благополучно ушли из-под огня, любимец полковника Гейгера проводил их взглядом через мощный бинокль и грязно выругался:

– Verdammte Scheiße!

Переводить на русский язык все нюансы этой фразы нет смысла, но в самом скромном варианте это при желании могло бы сойти за традиционное «Чёрт подери!» А потом он добавил такое, что переводить уж точно не стоит. После этого немцы завели свои мотоциклы и помчались вслед за танками.