Глава 36
Вероника дернула плечом:
— Это ошибка.
— Несомненно, — согласился Володя, — вы нашли себе на редкость мерзкий вариант. Объектом страсти юной девушки стал Костя Савинов, серийный убийца. На его совести не один труп. Его осудили, отправили отбывать срок, но Савинов через два года сделал заявление: он может рассказать, где зарыл тела. Во время следствия Константин так и не сообщил о местах захоронения жертв, врал, что бросил их в лесу, не может вспомнить где. И вот спустя время амнезия его покинула. Полицейские не удивились. Уголовники хорошо знают: родственники мучаются из-за того, что не смогли сами упокоить погибших. А на зоне, где положено сидеть маньяку, очень плохо, в следственном изоляторе лучше, свободы больше, еда вкуснее. Чтобы получить «отпуск», преступник «вспоминает», куда дел трупы, его этапируют в Москву и начинают искать останки. Хитрый мерзавец сообщит о нескольких могилах, а через пару лет о других «вспомнит». Не всем, правда, удается прокатиться в столицу. А вот у Савинова это получилось.
Вовка закрыл айпад.
— Неизвестно, где Вероника познакомилась с ним, но у нее с отморозком завязались отношения. Как мы это узнали? Проверяли, кто посещал Игоря Терентьева в СИЗО, в первую очередь, естественно, поинтересовались родными. Получили ответ: ни дочь, ни жена к доктору-мошеннику на свидание не записывались. Анфиса Ивановна ни разу не переступила порог изолятора. А вот Вероника Игоревна несколько раз получала пропуск. Внимание! Девушка называла себя помощником адвоката, который защищал Константина Савинова, у нее было удостоверение сотрудницы юридической конторы. Законник, пожилой человек, давно умер, допросить его невозможно. Думаю, кто-то вежливо попросил адвоката организовать свидание Константина и Вероники. В кабинете, где адвокат беседует с клиентом, нет никакой аппаратуры, о чем там идет разговор, никто, кроме его участников, не знает. Юрист выдал Нике удостоверение. И парочка стала встречаться. Опять же, это не новая уловка. Знаю, что кое к кому в СИЗО прибегают любовницы, «сотрудницы» адвокатской конторы. Но вот чего понять не могу: как можно любить мужика, у которого не руки, а все тело по шею в крови не повинных ни в чем женщин? Неужели не страшно, что он и вас убьет, а?
— Костя жертва своей наивности, доверчивости, — воскликнула Ника, — те бабы сами виноваты. Одна ему назло изменила! Вторая не захотела родить ребенка, третья пила, четвертая врала. Мы планировали после его освобождения пожениться. И познакомились, когда Костика еще не арестовали, он был соседом по коммуналке моей одноклассницы. Правда, на меня он внимания не обращал, а потом мне письмо передали, не по почте. Там он писал, что меня давно любит… Не хочу вам все про нас рассказывать. Точка.
— Бедная Анфиса Ивановна, — воскликнула я, — мало ей своего мужа, так еще дочь решила зятя из-за решетки привести.
— Бедная?! — возмутилась Вероника. — Она мне всю жизнь сломала! Узнала про нашу с Костей любовь, вмиг отцу доложила. И моего жениха в камере убили. Адвокату наврали, что инсульт у подзащитного случился. Да кто в это поверит? После этого я с матерью дел иметь не хотела! Стала просить мне отдельную квартиру купить. Так нет! Фига! Она заорала: «Живи со мной, дура!»
— Наверное, Анфиса опасалась, что вы нового уголовника найдете, — предположила я.
— А я ей назло решила делать, что хочу, — вспыхнула Ника, — дома год провела, только ела, спала, телевизор смотрела. Анфиса дико бесилась, орала: «Иди на лекции, дура». Других слов она мне, дочери любимой, не адресовала. Слово «дура» везде пристегивала. «Обедай, дура», «Выключи телик, дура». Да хрен ей! Сделать, как она хочет? Подчиниться той, кто нас с Костей разлучил?
— Но вы пошли учиться на медсестру, — заметил Володя.
Вероника тряхнула головой.
— Самой надоело в потолок плевать, поэтому я поступила в медучилище. Мамахен требовала: «Восстановись в институте, который, дура, из-за того, что в СИЗО бегала, бросила». Да мне в лом выполнять ее желание. Стала я средним медицинским персоналом. На первую же зарплату сняла комнату в коммуналке и уехала от мамахен. Очутилась в жутком месте: народу, как огурцов в банке, в сортир очередь на километр, на кухне к плите не подойти. А я была счастлива! Матери рядом нет.
— Вы сменили две больницы, в третьей прижились, и там познакомились с Валентином Львовичем.
— Понятия не имею, кто он, — с самым невинным видом заявила Вероника.
— Глупее ничего и не придумаешь, — не выдержала я, — вы же с врачом в одном отделении бок о бок работали.
Ника изобразила удивление:
— Так вы о Бракове! Да, конечно, мы дружили.
— А вот ваши бывшие коллеги утверждают, что Браков и медсестра Буркина состояли в любовной связи, — заметил Вовка, — несколько человек даже заявление написали главврачу, требовали вас урезонить, мол, вы разбиваете чужую семью и от работы из-за того, что амурничаете, часто отлыниваете.
— Ха! — выпалила Ника. — И что? Меня выгнали?
— Нет, вы сами ушли еще до задержания Валентина, — ответил Володя.
— Брехня все это, — отрезала Ника. — Да, Валентин Львович выделял меня из общей массы, иногда мы ходили с ним вместе в столовую. У меня несколько курсов мединститута за плечами, я намного образованнее других медсестер в клинике. Мы просто дружили. Я с юности в хороших отношениях с Лизой была. И с Маргаритой потом познакомилась. Мать Бракова предложила мне в избе работать. Я тогда от клиники устала, новая служба показалась мне лучше. Свежий воздух, коммуналка бесплатная, рабочий день нормирован. Еду можно бесплатно в ресторане брать, там много чего пропадает, зарплата идет, посетители чаевые оставляют.
— И Валентин рядом, — добавила я.
— Без гнусных намеков, пожалуйста, — возмутилась Ника, — я переживу, но зачем пачкать память покойного?
Костя встал.
— На ресепшен отеля нам рассказали, что зимой Алексей катал желающих на санях, летом в телеге, куда впрягает лошадей. И в теплое время есть еще одно развлечение: резиновые лодки. Вы нам про плавсредство ничего не рассказали.
— Только дурак, когда еще снег не сошел, про водные удовольствия распинается, — скривилась Ника. — Смешно.
— Где хранятся катамараны? — перебил ее Володя.
Вероника округлила глаза:
— Понятия не имею. Зачем мне резиновые лодки? Да еще в марте!
— Вероника, когда мы вели беседу о физическом и психическом состоянии Анфисы Ивановны, вы сообщили, что она пользовалась памперсами, — протянула я.
— Да. И что? — спросила Ника.
Володя снова открыл айпад.
— Врач «Скорой помощи», которую вызвали в тот день, когда умерла ваша мать, заполнила всякие бумаги. Там есть фраза: «Труп обнаружен на первом этаже в туалете. Дочь сообщила: мать давно находится в состоянии деменции. Ночью старуха пошла в санузел, заперлась там, не сумела открыть замок. От стресса у нее случился очередной инсульт…»
— Так и было, — подтвердила Ника, — мать до паники боялась темноты. Как на грех, когда она находилась в сортире, перегорела лампочка, Анфиса испугалась, стала дергать ручку, но не смогла выйти. Створка не открылась, голова почти не соображала. Анфиса Ивановна запаниковала, и от нервного напряжения у нее случился сердечный приступ, а потом инсульт.
— И еще одна странность, — заметил Костин, — вы и Алексей говорите, что являетесь мужем и женой. Но это не соответствует действительности. У вас нет супруга, а Алеша холостяк.
Ника закатила глаза:
— Это просто спектакль. Мы с Лешей изображали счастливую пару: лесник-ветеринар-смотритель зоопарка и домашняя хозяйка, которая рада угощать всех пирогами собственного производства с ароматным чаем. Алексей наряжался зимой в тулуп, валенки, ушанку, а летом у него была косоворотка с вязаным поясом и шаровары. Я в сарафане, на столе самовар, расписная деревянная посуда. Шоу ряженых. После того как рабочий день заканчивался, мы переодевались и не ели ложками, которые якобы хохлома. Маргарита запретила говорить хоть кому-либо правду. Вот мы с Лешкой и старались. Он тут не живет, вечером домой смывается. Я бы тоже могла уехать, но мне некуда.
Костин протяжно вздохнул.
— Вероника, вы лукавите, неужели думаете, что мы не знаем: у вас есть квартира, вы в ней прописаны.
— Так я ее сдаю, — сказала Ника, — деньги нужны. Пока маменька разум не потеряла, я нормально жила. Потом у матери крыша уехала… Знаете, сколько ей лекарств покупать приходилось? Думаете, она за свои бабки пилюли брала? Да не так это! Давайте прекратим сию беседу. Я вещи собираю, времени нет. Надо освободить избу, Маргарита нового человека на мое место наняла.
— Почему? — поинтересовалась я.
— У нее спросите, — сердито буркнула Ника, — у барыни характер непредсказуемый. Чем-то я ей не угодила.
— А нам госпожа Борисова сообщила, что вы сами уволились, — удивилась я, — сказали, что не можете находиться в доме, где любимая мама умерла.
— Врет она, — фыркнула Вероника.
— И все-таки странно, — протянула я, — вы объяснили, что Анфиса Ивановна пошла ночью в туалет, заперлась там, не смогла открыть дверь. Так?
Вероника начала терять самообладание.
— Да! Сколько можно об одном и том же тарахтеть?
— Зачем вашей матери унитаз, если она пользуется подгузниками? И опять, вы же сетовали в первую нашу беседу, что Анфиса Ивановна пребывает в глубоком маразме, она все забыла, даже то, где и как умываться. Мне ваши слова показались преувеличением. Да, пожилая дама вела себя агрессивно по отношению к дочери, с которой вынуждена жить, говорила вам при посторонних гадости, старалась уколоть вас побольней, но…
— Где хранятся лодки? — перебил меня Костин.
— Сдались они вам, — надулась Вероника.
Володя встал.
— Слишком много времени мы тратим впустую. Название плавсредства более чем оригинальное «Котоломбо». Маргарита решила назвать суденышко в честь своего любимого телесериала «Коломбо», он когда-то давно шел по телевизору. А тот, кто писал названия, никогда не слышал о фильме и вывел «Котоломбо». Правда, похоже на слово «катакомбы»? Антон был весьма испуган, когда, как ему показалось, из земли раздался голос. Мальчик мог элементарно перепутать. Возможно, несчастная твердила про «Котоломбо».
— В подвале бывшей аптеки мы нашли помещение, где Валентин держал и мучил своих жертв, — подхватила я, — но ни Браков, ни кто-либо другой не подумали, что запертая там Галя могла орать во весь голос и никто ее не услышит! А до мальчика Антона долетел шепот женщины, и шел он, как уверяет Полковников, из-под земли. Мы обыскали дом и ушли, но теперь знаем, что совершили ошибку. Пленница находится в каком-то тайнике, из которого можно было услышать ее просьбу. Я уверена, что бедняга говорила: «Котоломбо». Откуда ей знать весьма необычное слово? Есть всего лишь один ответ: несчастная находится около лодок, она увидела название. Значит, в сарае или где-то еще есть свет. Где держат резиновые шлюпки?
Ника встала.
— Сейчас отведу вас. Подождете пять минут? Свитер натяну, а то холодно куртку на футболку надевать.
— Конечно, — разрешил Костин.
Буркина ушла в коридор, мы сидели молча. Спустя минут пять из двора послышался вопль:
— Стой!
Я не успела охнуть, как в комнату вошли двое парней, они вели Веронику.
— К дому пристроен сарай, — пояснил один, — она из его окна вылезла в куртке и сапогах.
— Мы так и думали, — кивнул Костин, — хозпостройку при подходе к дому хорошо видно, в сенях есть две двери. Одна ведет в санузел, я там руки мыл. Вторая в сараюшку. Вероника, вы там дрова храните? Правильно, есть ход из дома в подсобное помещение. Летом нетрудно по двору пробежаться за поленьями, а зимой-то холодно, и осенью в дождь тоже…
Вероника опустила голову.
— Не я это придумала! Мне велели…
— Где спрятана Галина Утятина? — заорал Костин. — Хватит ломать комедию!
— Раньше она в погребе при лесном доме находилась, недолго совсем, когда одурманенная спала, — призналась Ника, — потом ее в другое помещение, где держат лодки, бросили… Оно… ой, мне плохо! Вызовите «Скорую».
Я вздохнула. Понятно. Вот когда Хухрик потеряла пуговицу от кардигана — во время короткого пребывания в бывшей аптеке.
— Вам нормально! — загремел Володя. — Не стоит разыгрывать дешевый спектакль. Кто Галине еду приносил?
— Я, — призналась Буркина.
— Только вы?
— Да.
— Более с несчастной вы не общалась? — уточнила я.
— Нет.
— Отлично, — подвел итог Костин, — значит, Галя исключительно вас видела и на вас все свалит. Но есть шанс себе помочь. Надо только ответить: где жертва сейчас?
— На втором этаже в комнате справа, она в шкафу спит, я лекарства ей даю, — прошептала Ника.
Я кинулась к лестнице.
