Глава 18

В нос проник аромат шоколада.

— Эй, открой глазки, — произнес Костин.

Я разлепила веки.

— Евлампия Андреевна, дорогая, — зачирикала Лиза, — ох, и напугали вы нас!

— Сердце перевернулось, — добавила Маргарита.

Я села.

— Здравствуйте.

— Очнулась, — констатировал Костин и сделал глоток из чашки, которую держал в руках.

— Кто или что вас напугало? — поинтересовалась Лиза.

— Расскажите скорей, — попросила ее свекровь, — мы немедленно примем меры.

— Уволим каждого, кто посмел довести вас до обморока, — заверила Елизавета.

— Медведь, — выдохнула я.

— Кристина Павловна? — изумилась Маргарита. — Да она милейший человек.

— Человек? — повторила я. — А почему Люся ее называла медведем?

Елизавета укоризненно цокнула языком.

— Людмиле не хватает должного воспитания. Неприлично обращаться к людям по фамилии.

Я заморгала:

— Медведь это фамилия?

— Да, — подтвердила Маргарита Федоровна, — Кристина Павловна. Массажист, физиотерапевт. Уникальный специалист. Десять лет работала в цирке, представляете, какие там нагрузки, травмы? Великая школа! Медсестра поступила невежливо, но почему вы запаниковали?

— Они хотели меня посадить в печку, пропарить и маслом потом помазать, — пожаловалась я.

Маргарита Федоровна улыбнулась.

— У нас прекрасная аппаратура, в СПА новейшее оборудование. В «Теремок» из Москвы на разные процедуры народ приезжает. Инфракрасная печь, имитирующая русскую паровую баньку-бочку, одно из последних наших приобретений.

— Эффект потрясающий, — заверила Лиза, — кожа потом как у младенца. Отлично помогает при радикулите. А если маслицем ароматическим потом намазаться! М-м-м! Восторг.

— Они жаловались на голод, — прошептала я. — Медведь очень страшная, лапы с когтями. А Люся все время твердила, что не поела как следует. Вот они меня пропарят и поужинают. Слопают ножку, грудку…

— Огромная проблема найти хорошую медсестру, — пожаловалась Маргарита, — увы, приходится брать то, что пришло. Я категорически запрещу Людмиле сообщать гостям о своих проблемах. Не пообедала? Терпи. Почему вы испугались?

Я молчала. Признаться, что я приняла доктора за настоящую медведицу, а Люсю за ее помощницу-каннибалку? Никогда!

Костин расхохотался.

— Лампа решила, что ее сейчас сварят заживо и сожрут! Ой, не могу!

Маргарита и Елизавета вытаращили глаза и хором повторили:

— Сожрут?

— А вы бы что подумали? — начала отбиваться я. — Привезли в кабинет, там медведиха, то есть медведица… А по коридору волчица шла! Зачем медики носят такие костюмы?

— Санаторий называется «Теремок», — пустилась в объяснения Лиза. — А кто-кто в нем живет?

— Колобок, — бойко ответил Вовка.

— Говорящая булка из другой сказки, — возразила я.

— У нас масса клиентов с детьми, — продолжала Елизавета, — малыши побаиваются людей в белых халатах. Да я и сама их опасаюсь, знаю, каких специалистов медвузы выпускают. Пятку от локтя не отличат.

— Чтобы дети не впадали в истерику, врачи ведут прием в образе животных, — перебила ее Маргарита, — да и многим взрослым это нравится.

Костин стал хохотать еще громче.

— Печка, медведь, сетование на голод, волчица в коридоре. О несчастная Лампа!

— Мы и помыслить не могли, что кто-то примет Кристину Павловну за живого медведя, — пробормотала Маргарита, — издали видно, что морда, лапы — все это костюм.

Я потерла глаза кулаками.

— У меня голова кружится и словно шапка на макушке сидит.

— Надо померить давление, — засуетилась Лиза.

— А еще лучше к доктору поехать, — посоветовала Маргарита, — к хорошему кардиологу. У нас прекрасные врачи, но необходимой диагностической аппаратуры нет.

— Я никогда не жаловалась на сердце, — возразила я, — недавно проходила обследование, никаких отклонений не нашли. Просто понервничала.

— Любая беда начинается внезапно, — вздохнула Маргарита, — все под Богом ходим. Сегодня жив, а завтра нет.

— Давай, правда, скатаешься в клинику, — встал на сторону дам Костин, — свожу тебя туда-обратно.

— Вечер на дворе, — сопротивлялась я.

— Тем более, — всплеснула руками Лиза, — вроде здоровенькой ложитесь спать, да всякие бяки с людьми, как правило, в предрассветный час случаются. В четыре-пять самый пик инсультов-инфарктов.

Маргарита кашлянула.

— Не хочу ни в кого бросать камни, но в Полынове не самый лучший медцентр, а «Скорая» оттуда прикатит. Лучше ехать в Москву. Врач, у которого хорошая аппаратура, увидит инфаркт в самой начальной стадии и сможет остановить его развитие. Лучше перебдеть, чем недобдеть.

— Лампудель, иди в машину, — приказал Вовка и вынул из кармана телефон: — Слушаю. Интересно. Сейчас перезвоню.

— Меня не будет несколько часов, — протянула я. — Киса самостоятельная девочка, она спокойно остается дома одна. Но на ночь мы ее никогда не покидаем. А если вынуждены с мужем задержаться на службе, с малышкой всегда находится няня. Кисуля может испугаться. Нет, со мной все в порядке.

— Наверное, вы видели Анфису Ивановну? — осторожно поинтересовалась Лиза.

— Мать Вероники? — уточнила я.

— Да, — кивнула Королева, — она не упускает возможности появляться перед посетителями зоопарка, когда те чай в избушке пьют.

Я улыбнулась.

— Успела с ней познакомиться и от души пожалела дочь пожилой дамы.

Маргарита горестно вздохнула.

— Старческая деменция. Тяжелое испытание для родственников больного. Не все выдерживают контакт с психически нестабильным человеком.

— Анфиса Ивановна тронулась умом, — продолжала Лиза, — но физически была здорова на зависть многим. Казалась здоровее слона.

Меня царапнуло беспокойство.

— Была? Казалась? Вы употребили глаголы в прошедшем времени.

Елизавета опустила глаза.

— Ночью она скончалась. Говорят, пошла в туалет, дверь заклинило, открыть ее она не смогла, испугалась. Много ли пожилой даме надо? Инфаркт. Нельзя доверять своим ощущениям. Лучше вам к доктору съездить.

— Как назло, трагедия произошла ночью, — сказала Маргарита. — Вероника и Леша спали в своей комнате, наверное, не слышали криков снизу. А может, Анфиса тихо умерла. У нас точной информации нет.

Я чихнула раз, другой, третий…

— Эй, ты заболела! — встрепенулся Володя. — Грипп! Поэтому и голова плохая.

Я провела ладонью по лицу.

— Меня перед визитом к массажисту угостили… апчхи… морсом!

— Это безалкогольный глинтвейн, — уточнила Маргарита, — нечто вроде компота со специями. Он у нас постоянно здесь стоит, очень всем нравится.

— Сейчас его нет, — отметила я, — апчхи.

— Напиток закончился, скоро новый принесут, — пообещала Лиза. — Хотите?

— Апчхи… спасибо, нет, — отказалась я, — возможно, на кухне в емкость с глинтвейном без алкоголя подлили спиртное.

— Это исключено! — отрезала Маргарита. — У нас здесь дети!

— Невозможно, — вторила ей невестка.

Я снова чихнула. Костин вскинул брови:

— Маргарита Федоровна, понимаю, вы не спаиваете малышей, но настоятельно рекомендую… Хотя… секундочку…

Володя быстро вышел.

— В нашем глинтвейне нет водки, коньяка и чего-то подобного, — возмутилась Елизавета. — Почему вам столь странная мысль в голову пришла?

Раздались быстрые шаги, появился Костин с небольшой коробочкой.

— Лампудель, давай! — сказал он, протягивая мне алкометр.

Я живо дунула в отверстие в крышке, Володя глянул на прибор.

— Опаньки! Понятно, почему госпожа Романова вела себя столь глупо. Ясно теперь, и по какой причине она испугалась врача в карнавальном костюме, приняв его за настоящего медведя. Евлампия Андреевна, вы пьяная фея.

— Не может быть! — ахнула Маргарита.

Костин убрал тест в карман.

— Лампа принадлежит к малочисленной группе людей, у которых в желудке отсутствует какой-то фермент. В свое время мне наш эксперт подробно проблему описал, да я все умные названия забыл. Нормальный человек опрокинет бокал, второй, третий и постепенно окосеет. С Евлампией получается иначе. Отсутствие фермента плюс вес пятьдесят кило делают ее пьяной от чайной ложки спиртосодержащего напитка. Все равно какого: вино, коньяк, водка, ликер. Лампа косеет даже от кефира, потому что сей кисломолочный напиток обладает градусами. Госпоже Романовой можно принимать спиртное в количестве двух капель через нос или глаз. Тогда у нее есть крохотный шанс не превратиться в веселого поросенка. Если в организм жены моего босса Макса таки попадает малая толика горячительного, то мы получаем эффект, который имеем сегодня. Вскоре после того, как глоток красного, белого или бесцветного опустился в желудок, у Евлампии начинает кружиться голова, потом на макушке возникает «шапка». Одновременно Лампа принимается щуриться, у нее перед глазами словно серая марля трясется. Все это случается за пять-десять минут. Затем у девицы-красавицы возникает ощущение, что она как будто во сне. Есть и хорошая новость. Это состояние длится недолго. Минут через тридцать-сорок все проходит, на Евлампию нападает головная боль, она принимается тереть глаза, засыпает на мгновение, потом выныривает из забвения, и следует завершающая фаза — безудержное чихание. Я правильно описал ситуацию?

— Апчхи! Да! — ответила я. — Сначала я вздрогнула, увидев в кабинете медведя, потом подумала, что это человек в костюме. И тут спиртное окончательно затуманило мозг. Но мне в голову не пришло, что я пьянею, я же ничего не пила. Не догадалась подумать про глинтвейн. Обычно я ощущаю запах спирта, его вкус. Но сегодня все забил аромат корицы-гвоздики, еще каких-то ярких специй. Не надо мне к врачу. Я совершенно здорова. Сейчас выпью крепкого чая и перестану… апчхи… чихать.

Маргарита схватилась за голову:

— Алкоголь в детском напитке! Ужас! Как он туда попал?

— Кто-то налил, — резонно заметила Лиза, — у нас банкет в сиреневом зале. Устроители заказали глинтвейн. Возможно, официант перепутал одну чашу, на праздник принес детский напиток, а нам…

— Боже! — воскликнула Маргарита, и они с Елизаветой убежали.

— День, полный событий, — пробормотала я.

Костин засмеялся.

— Отлично, сейчас закажем чай в номер. Поговорить надо.

— Только сначала Кису в кровать уложу, — предупредила я.