Глава двадцать третья
Дверь стенного шкафа распахнулась, и оттуда вышла госпожа Корнель в белом платье с рассыпавшимися по плечам черными волосами. Она увидела в моей руке пистолет и усмехнулась.
— Надеюсь, вы не собираетесь меня пристрелить.
Я убрал пистолет.
— Вы видели, как я уронил тот бумажный шарик, — сказал я. — Во дворе.
— Верно, — подтвердила она. — И прочитала записку. — Усмешка исчезла, элегантный подбородок слегка приподнялся. — Алиса — моя хорошая подруга. Я не хочу, чтобы вы или кто-то ее обидел. Мне подумалось, раз вы тайком встречаетесь с ее слугами, кто-то должен за этим следить, в ее же интересах.
— Вы полагаете, ее интересы в опасности?
— Вовсе нет. Но присмотреть никогда не мешает.
— Теперь вам лучше?
— Нельзя сказать определенно. — Она внезапно нахмурилась. — О, господи, который час?
Я достал часы.
— Без двадцати восемь.
— Совсем забыла про ужин. Нужно успеть переодеться. — Она прошла через комнату, положила ладонь мне на руку и взглянула на меня своими огромными черными глазами. — Приходите ко мне сегодня, — торопливо произнесла она. — После сеанса. Мы все обсудим.
— Непременно, — сказал я.
Когда я вернулся в наши апартаменты, дверь в комнату Великого человека была все еще закрыта. Я снял пиджак и бросил его на кровать. Постучал в его дверь и развязал галстук.
— Гарри!
Я стащил галстук, скомкал его и тоже швырнул на кровать. Потом начал расстегивать пуговицы на рубашке. И снова постучал в дверь костяшками пальцев.
— Гарри!
Через дверь до меня донесся его голос.
— Фил? Вы один?
— Нет, привел с собой тромбониста. Сгодится? — Я снял рубашку и тоже бросил ее на постель.
— Так с вами никого нет, Фил?
— Никого, Гарри, я один.
Дверь приоткрылась, и Великий человек высунул голову. Посмотрел на меня, потом оглядел комнату, как карманный воришка на балу у полицейских. Затем снова взглянул на меня.
— Она ушла, — сказал он.
— Кто?
Он рывком открыл дверь и влетел в мою комнату, широко раскрыв серые глаза. На нем был смокинг и жесткий черный галстук-бабочка. Он зачесал волосы назад, напомадил, но они все равно завивались на висках, подобно серебристой проволоке.
— Где вы были, Фил?
Я расстегнул ремень брюк.
— Я же говорил. Рыскал повсюду. Так кто ушел?
— Сесилия Фицуильям. Она была здесь.
Я вылез из брюк и швырнул их туда же, на постель.
— Чего она хотела?
— Сказала, хочет со мной поговорить. И так и не ушла, Фил. Все колотила в дверь и требовала, чтобы я ее впустил.
Я пошел к стенному шкафу.
— А вы не впустили, так?
— Разумеется, нет, — сказал он возмущенно.
— Ну и правильно, Гарри. — Я снял с плечиков чистую рубашку и надел.
— Почему эта женщина меня преследует?
— Наверное, она все еще в вас влюблена, — обрадовал его я. Снял с вешалки брюки и подтяжки и прикрепил подтяжки к брюкам. То и другое я взял напрокат в Лондоне.
— Фил, вы же обещали, что это больше не повторится.
— Я поговорю с ней, Гарри, — сказал я.
Настроение за ужином у всех было довольно подавленное. Предполагалось, никто не знает, что граф умер, но, я думаю, об этом уже знали все, за исключением, может быть, госпожи Аллардайс и мисс Тернер. Лорд Боб так и не показался: леди Перли сказала, что он плохо себя чувствует. На ней было роскошное черное платье, которое вполне могло бы сойти за траурное, а нет, так просто за шикарное черное платье. Она выглядела усталой, хотя время от времени улыбалась несколько натянутой улыбкой и даже пыталась поддерживать беседу с тем или иным гостем. Некоторые из гостей в ответ принимались болтать, пока не начинали слышать в окружающей тишине эхо собственного голоса. Тогда они замедляли темп, как туристы, приблизившиеся к краю пропасти, и замолкали.
Мисс Тернер не произнесла ни слова. Она сидела и только переводила взор с одного гостя на другого. И всякий раз, встречаясь взглядом со мной, быстро отводила глаза. Любопытно было бы узнать, что скрывается за их ослепительной синевой.
Я думаю, все полагали, что излишняя веселость обидит леди Перли.
Все, кроме госпожи Аллардайс и Великого человека. Великий человек всегда говорил монологами и никогда в жизни не волновался, обидят его речи кого-либо или нет. Госпожа Аллардайс продолжала засыпать его вопросами, и он отвечал, обращаясь ко всем нам. Гарри рассказал нам о своем невероятном погружении под лед на реке Детройт. Затем о столь же невероятном побеге из тюремной кареты в Москве. Он напомнил и о таком же невероятном одиночном полете в Германии — в 1909 году и о совершенно невероятном триумфальном полете в 1910 году в Австралии — самом первом в той стране.
Почти все гости вежливо слушали, даже мадам Созострис и господин Демпси, хотя оба знали, что Великий человек специально приехал сюда, чтобы разоблачить их как мошенников.
Но только не сэр Дэвид. Он время от времени злобно ухмылялся или демонстративно отворачивался. Иногда он наклонялся к госпоже Корнель и что-то нашептывал ей на ухо. И что бы он ей ни шептал, она либо хмурилась, либо отмахивалась. Вдруг он зашептал в ту минуту, когда госпожа Корнель принялась резать ростбиф, — она тотчас остановилась и, повернувшись к нему с каменным лицом, что-то тихо и быстро сказала. Он вежливо улыбнулся и отправил в рот очередную порцию горошка в сметане.
Мне казалось, надвигается какая-то беда, но я знал, что не смогу ее отвратить, пока она не грянет. Если она и правда грянет.
У меня не было случая поговорить с Сесилией с глазу на глаз. Но, похоже, она тоже не горела желанием побеседовать со мной. В основном она следила за Великим человеком. И, как ее мать, слегка улыбалась, когда это было к месту.
Беда настигла нас в гостиной. Мы сидели за разными столами. Дойл курил трубку и рассказывал мне о загробной жизни, уверяя, что там гораздо лучше, чем здесь. Справа от Дойла сидели сэр Дэвид и доктор Ауэрбах, а также леди Перли, госпожа Корнель и мадам Созострис. Слева от меня Великий человек рассказывал господину Демпси, госпоже Аллардайс и мисс Тернер о своем могучем прессе.
— Годы закалки, — говорил он, — превратили мускулы Гудини в сталь. — Он встал и расстегнул смокинг. — Пожалуйста, — обратился он к госпоже Аллардайс, кивая на свой живот, — не стесняйтесь, ударьте.
Госпожа Аллардайс вытаращила на него глаза.
— Простите? — сказала она.
Я заметил, что сэр Дэвид сунул в рот сигару и внимательно наблюдал за происходящим.
— Ударьте же меня, — настаивал Великий человек. — Не стесняйтесь.
Теперь уже за ним наблюдали все. Я же следил за сэром Дэвидом. Госпожа Аллардайс моргнула.
— Вы хотите, чтобы я вас ударила?
— Ну да, — подтвердил Великий человек, — в качестве демонстрации.
Госпожа Аллардайс снова заморгала.
— Право же, мне неловко.
— Зато я могу, — сказал сэр Дэвид. Он положил сигару в пепельницу и встал. — С огромным удовольствием. — Он был почти на фут выше Великого человека.
— А, — сказал Великий человек, все еще стоя с распахнутым смокингом. И улыбнулся. Он был доволен. Ему представился случай показать свое превосходство над тем, кого он считал паразитом. — Не стесняйтесь, бейте сильнее…
Сэр Дэвид нанес удар правым кулаком в живот Великого человека, развернувшись на левой ноге и вложив в удар весь свой немалый вес. Великий человек зашипел, согнулся и схватился за живот.
Дойл стремительно поднялся.
— Да вы что!
Сэр Дэвид усмехнулся и отступил назад. Великий человек все еще не мог выпрямиться. Сэр Дэвид сказал Дойлу:
— Он же сам попросил.
— Но он не успел подготовиться, — возмутился Дойл. Великий человек резко вскинул правую руку, и она повисла над ковром. Несколько секунд все молчали. Все еще держась левой рукой за живот, он медленно поднял плечи и выпрямился. Опустил обе руки. Побелевшее лицо блестело.
Он улыбнулся — улыбка казалась совсем не натужной.
— Сэр Артур совершенно прав, — сказал он, обращаясь к сэру Дэвиду, — я был не готов.
Голос у него звучал чуть выше обычного, но это мог заметить только тот, кто его хорошо знал.
— Поэтому, — сказал он, — если не возражаете, этот удар не засчитывается. — Он снова распахнул пиджак и уперся кулаками в бедра. — Бейте еще, — сказал он.
Сэр Дэвид улыбнулся Великому человеку.
— Хочу заметить, в Оксфорде у меня был разряд по боксу.
— Это, — заметил Великий человек, — не имеет никакого значения.
Сэр Дэвид расставил ноги, как дровосек, отвел правую руку назад и со всего маху нанес Великому человеку удар в живот.
Великий человек слегка качнулся, и мне показалось, что нога его скользнули назад по ковру на пару дюймов. А так он остался стоять как стоял. На лице все та же улыбка.
— Видите, — сказал он, — как сталь.
Женщины зааплодировали. Я обернулся и посмотрел, кто хлопает. Леди Перли, Сесилия и мисс Тернер.
— Замечательно! — воскликнул доктор Ауэрбах.
— Здорово! — подхватил Дойл.
Сэр Дэвид нахмурился. И снова сжал правую руку в кулак.
— Еще раз, — сказал он.
— Нет, — отрезал я. Поднялся, и он повернулся ко мне. Мы с ним были одного роста. — Свой ход вы уже сделали. Причем дважды. В следующий раз испытайте это на ком-нибудь другом, кто сможет дать вам сдачи.
Сэр Дэвид ухмыльнулся и ударил кулаком по ладони.
— Например, на вас, Бомон?
— Хотя бы на мне.
— Нет-нет, — внезапно забеспокоился Дойл и встал между мной и сэром Дэвидом. Посмотрел сначала на одного, потом на другого. — Я не могу этого допустить. Особенно в доме леди Перли. И уж точно не в этот вечер, перед сеансом.
Сэр Дэвид вежливо улыбнулся.
— Вы слышали, Дойл. Он меня вызвал.
— Как поступил бы любой порядочный человек. Сэр Дэвид, вы вынуждаете меня сказать, что ваше поведение возмутительно. Прошу вас не забываться, сэр, и вспомнить о правилах приличия.
Сэр Дэвид еще выше вздернул свой красивый подбородок.
— Этот человек бросил мне вызов.
— Сегодня никаких драк, — заявил Дойл.
На мгновение показалось, что сэр Дэвид собирается вмазать сэру Артуру Конан Дойлу. Но он только кивнул и небрежно поправил пиджак.
— Как угодно, — сказал он. — Не сегодня. Я буду счастлив встретиться с ним в любое другое время. — Он окинул меня взглядом и усмехнулся. — Или, может, Бомон возьмет свой вызов назад?
— И не подумаю, — сказал я.
— Тогда завтра утром? — предложил он. — Скажем, в семь? — Он повернулся к Дойлу. — И пусть это будет настоящий поединок, — прибавил он. — А вы будете судьей, если пожелаете.
Дойл задумался. Предложение застало его врасплох, но было заметно, что отчасти ему эта идея нравится. Он взглянул на сэра Дэвида, потом на меня, потом снова на сэра Дэвида, как будто пытаясь прикинуть наш вес и наши бойцовские качества. Я думаю, когда сэр Артур был помоложе, он тоже занимался боксом. Дойл повернулся ко мне:
— Господин Бомон, что скажете?
— Годится.
Он снова взглянул на сэра Дэвида. И нахмурился.
— Но, разумеется, последнее слово не за мной. — Он повернулся: — Леди Перли, вам решать. Вы не возражаете, если двое ваших гостей проведут завтра боксерский поединок?
Леди Перли колебалась недолго. Она взглянула на меня, затем на сэра Дэвида.
— Вы оба согласны?
Сэр Дэвид улыбнулся.
— Не то слово, — сказал он.
— Да, — сказал я.
Она кивнула.
— Разрешаю, — заявила она, — но с тремя условиями. Первое — получив мое разрешение, вы оба должны забыть о вашем споре на весь сегодняшний вечер. Выбросите его из головы, вы оба, чтобы мы могли спокойно провести сеанс. Второе — после поединка, как бы он ни закончился, спор будет исчерпан. И победитель, и побежденный смирятся с результатом. Вы согласны с такими условиями, господин Бомон?
— Конечно, — сказал я.
— А вы, сэр Дэвид? — обратилась она к нему.
Он коротко кивнул.
— Согласен.
Тут вмешался Дойл.
— Вы говорили о трех условиях, леди Перли?
— Да, — улыбнулась она. — Третье — поединок не должен происходить в саду. У нас и так полно забот с клумбами.
Дойл улыбнулся.
— Думаю, мы можем обещать, что не повредим ваши клумбы, леди Перли.
— Прекрасно, — сказала она. — Тогда я разрешаю.
Дойл повернулся к сэру Дэвиду.
— По правилам маркиза Куинзберри?
Он кивнул.
— Правда, без перчаток.
— Да, — нахмурился Дойл, — конечно. У нас же нет перчаток. — Он повернулся ко мне. — Не возражаете, если без перчаток?
— Нет, — сказал я.
— Десять раундов, — повернулся Дойл к сэру Дэвиду. — И я определяю победителя.
— Десять раундов, — согласился сэр Дэвид. — Не сомневаюсь, определить победителя будет легко.
Дойл взглянул на меня.
— Вы согласны на десять раундов?
— Конечно.
— Тогда решено, — сказал Дойл. — Завтра в семь утра. — Он потер руки. — А теперь, — объявил он, — приступим к сеансу.
