Мюнхен

Мюнхенский поезд

Пятница

18 мая

Дорогая Евангелина!

Прошлый вечер был одним из самых неприятных в моей жизни. Господин Бомон, Ганфштенгль и я ужинали в Ванфриде, в доме Рихарда Вагнера, который, к счастью для нас, провел вечер под огромным гранитным камнем в саду, но его жена Козима, к сожалению, к нему не присоединилась.

На первый взгляд она производит впечатление милой старушки. Но стоит ей открыть рот с тонкими бледными губами, как из него, точно грязь из сточной канавы, вырываются всякие мерзости, гадости и гнусности.

А ее дочь Ева с невесткой Уинифред (кстати, она англичанка и родом из Гастингса) и того хлеще.

Ты в курсе, Ева, что евреи захватили весь мир? Вступив в тайный заговор, еврейские банкиры и биржевики пролезли в правительства всех стран мира и теперь тайно управляют нами, несчастными. Ты наверняка помнишь господина Сасскинда, хозяина продуктового магазина рядом с овощной лавкой? Так вот, невзирая на его безобидный вид, он тоже, как и все евреи, причастен к этому тайному заговору. Пока мы с тобой рассматривали дешевые конфеты, он корпел над докладом об антиеврейском сопротивлении в Торки.

За ужином присутствовал и муж Евы, тоже англичанин, совсем чокнутый старик по имени Хьюстон Стюарт Чемберлен.

Знаешь, Ева, а Иисус, оказывается, немец! Настоящее его имя Ханс, и родом он из Эссена. И не хлебом он тогда накормил голодающих, а крендельками и колбасой. И…

Ну да ладно. Не хочу больше говорить о них. Они отвратительны.

О чем я не успела написать в последнем письме? Да, об Эрике и винтовке.

Если коротко, немецкая полиция уверена, что в господина Гитлера стреляли не из той винтовки, которую подбросили на берег канала недалеко от места покушения. Не помню, писала ли я тебе, но Эрик не только экстрасенс, он еще и «психометрист». Стоит ему подержать в руках какой-нибудь предмет и настроиться на него, как он может много чего рассказать о его владельце. Это как-то связано с вибрацией и гармонией, насколько я понимаю или не понимаю, что вполне естественно.

Так или иначе, Эрик просил, чтобы полиция разрешила ему подержать винтовку. Он надеялся, что сможет сказать, кто ее хозяин.

Когда мы с господином Бомоном разговаривали с Биберкопфом, я спросила его, что будет, если Эрик скажет, что из этой винтовки не стреляли. Он на полном серьезе ответил, что в этом случае подозреваемым станет сам Эрик. Сержант не верит в психические явления.

Итак, сегодня, пока мы с господином Бомоном и Ганфштенглем играем в прятки, прыгая с одного мюнхенского поезда на другой (это долгая история, Ева), Эрик, возможно, подвергает себя опасности, общаясь с сержантом Биберкопфом.

Я, похоже, совсем поглупела. Даже если сержант Биберкопф заподозрит Эрика, думаю, у него найдется железное алиби на то время, когда прогремел выстрел. И поскольку шансы, что я когда-нибудь снова увижу Эрика, равны нулю, мне следует обо всем, этом скорее забыть. Выбросить из головы. Без всякой жалости.

Но я не люблю пребывать в неведении. (Смею надеяться, это полезная черта для пинкертона.) И надеюсь, сегодня мне удастся позвонить Эрику. Только ради того, чтобы убедиться, что у него все в порядке.

Мюнхен уже скоро. Оттуда я и отправлю письмо.

С любовью,

Джейн

Отправить