Книга: Между прошлым и будущим
Назад: Элеонор
Дальше: Элеонор

Глава 35

Хелена

Сестра Кестер только что закончила завязывать мои башмаки, когда в комнату вошла Элеонор с корзинкой в руках. В ее облике что-то изменилось, но вовсе не так, как на фотографиях женщин до и после работы стилиста, что так любят размещать в женских журналах, которые я всегда старательно прятала от Бернадетт. Она выглядела как человек, которому удалось дотянуться до солнца, и теперь он живет для того, чтобы поведать об этом всему миру.
– Финн звонил. Сказал, что Джиджи пошла на поправку. Мозговая активность пришла в норму.
Я прижала ладонь к сердцу, пытаясь унять едва уловимый трепет, словно там порхали сотни невесомых бабочек, но этого было достаточно, чтобы напомнить мне, что я все еще жива.
– Хорошо, – сказала я, как будто это могло заставить меня забыть путь в преисподнюю и обратно, на который я ступила, заставив Элеонор сыграть тот самый ноктюрн.
– Куда это вы собрались? – спросила она, заметив сумку в моих руках, туфли на ногах и помаду, которую по моей просьбе сестра Кестер нанесла мне на губы. Я, конечно, знала, что из-за этого выглядела как клоун в цирке, но не могла отделаться от старой привычки.
– Мы с вами собираемся поехать пообщаться с Магдой.
Она нахмурилась.
– Не уверена, что в состоянии сейчас вести машину…
– Думаю, вы с этим справитесь. Или, если хотите, я сама могу сесть за руль.
– Нет, – ответила она. – Не стоит беспокоиться. Уверена, что справлюсь. Не хотите ли потом заехать поесть мороженого?
– Только если будете хорошо себя вести, – строго сказала я. – И если к тому времени у нас еще останется аппетит.
Я впервые не промолчала при упоминании маленькой Женевьевы и увидела, что Элеонор насторожилась. Это был лишь крошечный шажок вперед, но все же он был сделан. Визит сестры Элеонор, Евы, словно открыл мне глаза. Раньше я думала, что между сестрами не может быть таких теплых отношений, какие были у нас с Бернадетт и Магдой, что никто в этом мире не может понять, что такое иметь одну душу на троих.
Оказывается, я ошибалась. Наблюдая за Элеонор и Евой и слушая их разговор, я словно видела перед собой себя и сестер. Этот неожиданный подарок судьбы дал мне возможность понять, что двое людей могут знать друг о друге ужасающие вещи и все же испытывать обоюдную любовь. Это давало мне надежду на то, что, если бы у Бернадетт было больше времени, она бы тоже это поняла. Как печально, что мужество, благодаря которому она решилась принять горсть снотворных таблеток, не было использовано на то, чтобы попытаться простить свою сестру.
Усадив меня с закрытой корзинкой на коленях в «Кадиллак», Элеонор уселась за руль и некоторое время не шевелилась, пристально уставившись на него, а потом решительно вставила ключ в замок зажигания.
– Все будет в порядке, – произнесла я. – Солнце светит, и все будут ожидать, что вы поедете со скоростью десять миль в час, потому что едете на такой роскошной машине.
Она слегка улыбнулась, завела мотор и медленно тронулась с места, вцепившись в руль, словно боязливая старушка.
Мы припарковались рядом с церковью, как и в прошлый раз, когда приезжали проведать Магду. Правда, сейчас было раннее утро, и жара еще не наступила. Странно, но мне казалось, что я нашла новый источник энергии, обрела легкость бытия. И все же потребовались все силы Элеонор и мои собственные, чтобы выбраться из машины.
– Мы забыли красные тюльпаны, – спохватилась Элеонор.
– Ничего, в другой раз.
Мы медленно шли через кладбище, и я мысленно упрекала Магду за то, что она нашла свой последний приют так далеко от дома. Я бы на ее месте была бы более предусмотрительна. Впрочем, старшим сестрам, как правило, свойственно чрезмерное благоразумие.
Я остановилась возде скамейки у памятника шестнадцатилетней девочке, которая умерла более века назад. Он представлял собой высокую колонну с канелюрами, украшенную орнаментом в виде роз, верхняя часть которой обрушилась. Я и раньше сталкивалась с такими трагедиями, словно напоминающими нам, что жизнь может быть внезапно прервана в юном возрасте, и утешала себя мыслью, что, вероятно, был какой-то высший смысл в том, что мне позволили ходить по земле почти девяносто лет.
Возможно, мне не позволяли покинуть этот бренный мир, пока я не выполню свое предназначение и не завершу то, ради чего меня в него послали.
– Садитесь, – сказала я, указывая на скамью. – Посидим здесь немного. Думаю, мы достаточно близко к Магде, чтобы она могла нас слышать.
Элеонор беспрекословно выполнила мою просьбу, и я спрятала улыбку, представляя, как она сдерживала эмоции, считая, что я слишком хрупка, чтобы мне прекословить, не говоря уже о том, чтобы вынудить меня выполнить наши договоренности.
– Я слишком стара, чтобы хранить тайны, Элеонор, но все же не настолько, чтобы считать, что уже поздно учиться на ошибках прошлого. Я скорблю по Бернадетт, и мне ее бесконечно жаль. Жаль, потому что она свела счеты с жизнью прежде, чем повстречала свою Элеонор.
Я поставила корзинку на скамью между нами, но не снимала крышку, так как меня забавляло удивленное выражение ее лица.
– Я же обещала поведать вам свою историю, поэтому сейчас вы выслушаете ее до конца.
В полной тишине Элеонор взяла меня за руку и держала ее, когда я начала свой рассказ.
Назад: Элеонор
Дальше: Элеонор