– Интересной штукой оказался этот ваш «Красный вариант», – сказал Ион, положив руку на плечо Эльзы и чувствуя внимательные взгляды остальных. Даже Шест, кое-как устроившись в углу стены со связанными руками, смотрел на него, и в его взгляде было все меньше ярости и все больше любопытства.

– Вот я почти не знаю, как люди жили до Катастрофы, – продолжал Ион. – Тут окружение играет большую роль. Я понимал, что не предназначены мы для жизни под землей. Когда человек заперт в клетке, он начинает что-то изобретать. Например, теории, что все кругом – враги, ответственные за его паршивую жизнь. Так появился «Красный вариант» – версия, что на Красной ветке кто-то выжил. Ведь кто подходит под образ врага больше всех? Гости с других городов? Нет. Даже поверхность так сильно не пугает, как неизвестные пустоты рядом с нами, на Красной линии метро. Уверен: если бы можно было в любой момент попасть туда и обнаружить, что там пусто, – жители Креста сильно бы расстроились. Ведь это означало бы, что больше нечем обосновывать свои потери, кроме как собственной глупостью.

Последние сутки в моей жизни были самыми странными. Я задумался о некоторых вещах. Что же случилось с Красной веткой? В принципе, Кипарис именно такую и ставил мне задачу. Мол, возьми Эльзу, проведи к доктору и разберись, действительно ли Давид пришел с Красной ветки. Что интересно, Кипарис не подумал, что Давид может быть из наших. Или вообще из другого города. Нет, мне нужно было разобраться, что там с красными, а остальное неважно.

Вот тогда мне в голову пришла мысль – а что же, действительно, с красными случилось? Я еще решил, что этого мне никогда не узнать. Но мне надо было сразу задать себе простой вопрос, на который мне намекнул Аист: что вообще надо сделать, чтобы целая ветка оказалась погребенной? Если бы я задумался об этом как следует, то сразу разгадал бы странности своего путешествия. И действительно – что надо?

– И ты все-таки сообразил? – спросил Кондор.

– Да. Надо, чтобы люди, живущие на ветке, сами решили себя похоронить. Все сразу. Чтобы синхронно, внезапно, не сговариваясь, решили замуроваться.

– Ну, это особо не секрет, – сказал Феникс. – Мы примерно так все и представляли. Рад, что ты догадался. Мы только не знали, зачем они это сделали.

– На это тоже можно ответить, – сказал Ион. – Кто-то заставил их захотеть сделать это.

– Что значит «заставил»?

– Путем психической обработки, – ответил Ион. – Кипарис знал, что Мафусаил до Катастрофы занимался этими технологиями. Потому он и отослал нас с Эльзой к старику как к мозгоправу. Меня – просто как проводника, потому что у Эльзы разум, как у замкнутого ребенка, а я вроде как нахожу с ними общий язык. У нас с ней установилось взаимопонимание – правда, девочка?

Эльза по-прежнему внимала голосу учителя, не подавая признаков активности ума. Ион обнаружил, что всех присутствующих она немного смущала, и понял, что свыкся с ее состоянием окончательно. При том, что, как он надеялся, ей предстояло скоро из него выйти.

– За время нашего с ней путешествия к Мафусаилу и назад я встречал много странностей, – продолжал Ион. – Но смутно чувствовал, что между ними есть что-то общее. Эльза периодически принималась что-то рисовать, когда попадала в зону нужного освещения. Ей ни разу не удалось довести рисунок до конца. Я не сумел понять, что эти каракули означали. Что-то подобное было с Давидом, который иногда, находясь под определенным светом, на миг приходил в себя. Потом я понял, что эти общие черты их поведения были, вероятно, тем же самым, что могло происходить с красными. Ведь чтобы замуровать себя, они тоже должны были попасть в особые условия.

– Под лампочку, что ли? – спросил Кондор.

– Нет. Скорее, был некий устный приказ, отданный всем и сразу. Можно предположить, что приказу сопутствовало некое излучение, заставлявшее их слушаться. Или акустическая волна. Я вертел это в голове вдоль и поперек, все не мог понять, как это должно было работать. Кто-то или что-то приказывает человеку, и он выполняет. Но, скажем так, чересчур усердно.

Вот простой пример. С помощью своего влияния я велю вам закрыть дверь, и вы ее закрываете. Пока речь идет о конкретной двери, и если ситуация требует, чтобы ее закрыли, – все понятно. Но предположим, что объект воздействия через несколько дней окажется в другом месте, и там тоже будут двери. Он примется их закрывать. Остальным его действия будут казаться странными, хотя он просто будет отрабатывать старую программу.

– Значит, эти двое получили ментальный приказ? – спросил Аист. – Девочка и этот… как тебя… Давид? Получается, они с Красной станции?

– Нет, – покачал Ион пальцем. – Не значит. Это значит, что они, вероятно, нашли одну из установок Красной ветки. А чтобы это сделать, они должны были найти проход на Красную станцию. Я думаю, что они так и не попали вниз. Установка их остановила.

– Кто-то с Красной ветки отдал им приказ, который в итоге заставил их поехать крышей?

– Ты почти угадал. Только я не думаю, что это был «кто-то». Думаю, они сами отдали себе приказы.

– Как это?

– Неосознанно. Путем случайно брошенных фраз, которые могли иметь совсем другой смысл. Простые слова, уместные в разговоре между ними. Но они, сами того не зная, оказались в зоне действия установки – такой, как эта.

Ион показал на стоящий на полу прибор.

– То есть, им тупо не повезло? – спросил Ворон.

– Похоже, что так. Я не сразу к этой мысли пришел, пока Мафусаил не посоветовал мне найти «Флору».

– «Флору»?

– Да, ту самую. Обычный справочник по деревьям, которые росли до Катастрофы и, может быть, сохранились сейчас где-то на земле. Тут я и задумался. История с «Флорой» и выдирание из нее страниц – точно такая же аномалия, как то, что случилось с красными, с Эльзой и Давидом. Подумайте сами. В метро есть куча экземпляров «Флоры», и в каждом не хватает одного и того же листка. Значит, кто-то его вырвал изо всех книг тиража. Зачем этим заниматься? Не затем ли, что кто-то получил приказ вырвать листок из какого-то одного, конкретного, определенного экземпляра, а потом просто спроецировал полученную команду на все другие экземпляры – в момент, когда они оказались в метро вместе и еще не распространились по станциям? Нет, я был убежден, что никто и не планировал портить все книги. Просто кто-то навсегда остался в этом состоянии и каждый раз, когда видел «Флору», вырывал из нее определенный листок.

– Парень, ты совсем чердак запутал, – сказал Аист. – Я подозреваю, что ты ведешь к какому-то выводу, потрясающему в своей простоте. Допустим, ты вычислил, что у красных что-то там распыляли. Объясни, как ты догадался, что у Метрограда есть хреновина, которая ставит мозги на место?

– Вот как, – Ион сунул руку за пазуху и вытащил экземпляр «Флоры» из Комнаты.

– Ого, – сказал Аист. – Это то, о чем я думаю?

Феникс сделал шаг вперед, не скрывая интереса.

– Да, – сказал учитель. – Уцелевший экземпляр «Флоры». Похоже, единственный в мире. Я его нашел в библиотеке Датаполиса, в Комнате Социального дня.

– И как ты его нашел?

– Я нашел, потому что искал, удачно оказавшись в нужном месте. Кипарис сказал, что Мафусаил раньше занимался наполнением библиотеки Датаполиса. Только он мог сделать так, чтобы книга оказалась там. Он спас нужный экземпляр до того, как, повинуясь приказу, пошел вырывать страницы из всех остальных.

– Так это твой старикан вырывал страницы?

– Да. Потому что он попал под действие излучателя. Так же, как Эльза и Давид.

– Многие слышали про Мафусаила, – сказал Воробей. – Старикан уже много лет жил на Бориспольской. Он ее толком не покидал. Он никак не мог быть из красных.

– Да говорю же, никто и не был из красных, – сказал Ион. – Эльза, Давид и Мафусаил – это тройка разведчиков генерала Ольшанского. Одна из тех, которые он взращивал в Метрограде. Только очень засекреченная.

Наступила короткая пауза, которую прервал вопль Шеста:

– И чего ты такой умный, а?!

– Помолчи, – обратился к нему Кондор, слегка нахмурившись, и снова посмотрел на учителя. – Тройки Ольшанского занимались исследованием мира на поверхности. Жители Креста ими быть не могли.

– Исследованием мира, да, – согласился Ион. – Но никто не говорил, что на поверхности. У генерала была еще одна разведгруппа из трех человек, действующая в Кресте. И как раз они не были непосредственно из состава Метрограда. Они были простыми жителями Креста, между которыми, возможно, поначалу не было ничего общего. Каким-то образом их всех завербовал генерал и сформировал из них слаженный костяк. Каждый из разведчиков первоначально жил на своей станции. Я не знаю, что именно они должны были делать. Вероятно, просто следить за жизнью внизу и обо всем докладывать генералу. А потом что-то случилось. Возможно, Мафусаил вычислил координаты, где могут остаться все еще работающие излучатели. Или кто-то в метро проговорился о потайном спуске на Красную линию. Этого мы уже не узнаем.

Попробую воссоздать события. Мафусаил, Давид и Эльза отправились к этому месту на поверхности, о чем-то переговариваясь, как и положено людям, доверяющим друг другу. Вероятно, Мафусаил был главным. Незаметно для себя они попали под действие излучения. А там… Случайные слова, брошенные друг другу, – и имеем, что имеем. Эльза впала в детство, каким она его помнила. У Давида начала скакать память. А Мафусаила охватила мания уничтожать определенный листок из справочника, что он и делал каждый раз, как видел эту книгу впоследствии. Со временем в метро не осталось ни единой книги, кроме этой, ради которой все и было затеяно. Очевидно, Мафусаил сообразил, что произойдет, и спас нужный экземпляр, отдав его кому-то из двух других или же случайному человеку в метро, который потом пристроил книгу в библиотеку столицы, не подозревая о ее важности и не запомнив названия.

– Да что в этой книге важного такого? – спросил Феникс.

– Хороший вопрос. Давайте посмотрим.

Открыв «Флору», Ион пролистал до шестьдесят седьмой страницы и показал всем рисунок старого дерева на фоне зеленых ветвей. Надпись гласила: «Мафусаил».

– Это не просто имя самого старого человека, который, согласно Библии, когда-либо жил на земле, – сказал Ион. – Это еще и имя собственное самого старого на планете дерева. Оно и понятно, что на пропавшем листке будет название дерева, потому что справочник им в основном и посвящен. Вот сосны, ели, пальмы, каштаны и так далее. А Мафусаил, хоть и не порода древесины, но когда-то считался самым старшим деревом на планете. Потому и удостоился отдельной страницы.

– А где дерево твое находится хоть? – спросил Аист.

Учитель вгляделся в справочник.

– Написано «Калифорния, Национальный парк Иньо», – сказал он.

– Тогда фигово, – вздохнул Аист. – По тем краям наверняка бомбили будь здоров. Думаю, нет уже твоего дерева, как и парка.

– А я думаю, что наш пожилой доктор взял себе имя в честь этого дерева, – сказал учитель. – Потому что он сам считал себя стариком. В метро не так много людей его возраста. Он считал, что он в каком-то смысле патриарх. Чего только не сделаешь для своего самолюбия? Но причина, по которой листок надо было выдернуть, у нас вот здесь.

Ион перевернул страницу. Шестьдесят восьмая была испещрена чертежами, выполненными наспех шариковой ручкой.

– Это почерк Эльзы, – сказал Ион. – Теперь я его узнаю где угодно. Думаю, это карта. Карта места, на котором они поняли, что с ними начало что-то происходить. Когда Эльза рисовала карту, все трое все еще владели собой. А когда поняли, что творится неладное, то решили уничтожить это знание. И кто-то из них – Эльза или Давид – сказали Мафусаилу уничтожить запись.

– Вот же ж ты сволота умная, – угрюмо произнес Шест, но замолчал под взглядом Кондора.

Ион положил «Флору» Эльзе на колени.

– Я подведу итоги и расскажу, как все представляю, – сказал он. – Когда грянула Катастрофа, выжившие бросились искать убежища в метро, потеснив при этом тех, кто уже там находился. На Красной линии были размещены устройства, поразившие излучением всех жителей и побудившие их закрыться. Возможно, это были тестовые образцы. Возможно, с их помощью хотели всего лишь заставить людей закрыть все гермоворота, чтобы позволить им выжить самим и не перегружать станцию. То есть я допускаю, что не было злого умысла побудить их убить себя. Но именно это они и сделали, потому что, закрывшись от поверхности и от нас, они так и не вышли из-под действия излучателя. Они перестарались. Выжившие с Красной ветки не просто закрыли ворота изнутри. Они нашли ресурсы завалить, взорвать все выходы наверх. Отрезали себе все пути к спасению, в том числе переходы на станции Синей и Зеленой веток, на которых располагались, я напомню, ресурсы для выживания.

– Массовое помешательство? – спросил Кондор.

– Да. Думаю, оно длилось несколько дней, не больше. Может, даже считаные часы. Для обреченных этого оказалось достаточно. Они замуровали себя и обрекли на смерть. Естественно, на станциях двух других веток не могли понять, что случилось с красными. Поэтому в следующие годы мы все жили в страхе, что на Красной ветке могли остаться живые люди, которые однажды пробьют снова проход к нам, а там – неизвестность, одной которой достаточно, чтобы разрушить размеренный быт столицы.

Я рассказал о том, что было давно. Сейчас расскажу, что было три-четыре года назад.

Лидер Метрограда, генерал Ольшанский, сформировал секретную группу разведчиков. В нее входил, прежде всего, старый врач, который в первые годы после Катастрофы занимался психологической адаптацией людей, что в Кресте было очень востребовано. Найти же применение своей основной работе – созданию психотронного оружия – он не мог. Поучаствовав по молодости в создании излучателей для Красной ветки, он после Катастрофы увидел, к чему привела его работа, и ощутил груз вины, с которым и жил последующие годы. Кроме того, он был знаком с будущим смотрителем Креста. Словом, для Метрограда это был идеальный шпион. Его прикрытию помогал тот факт, что жил он не в Датаполисе, а на Бориспольской, что довольно далеко от столицы. Попутно он занимался поставкой книг в Датаполис, так он имел повод время от времени наведываться в столицу.

– Ясно. Кто второй?

– Вторым участником группы был молодой парень по имени Женя, – Ион показал на Давида. – Простой человек, который в итоге тоже обосновался на Бориспольской рядом с Мафусаилом и помогал, чем мог. Думаю, что среди его талантов была способность внедряться в разные слои общества. Евгений нравился людям и умел влиять на них. В итоге он становился своим везде, куда бы ни пошел. Он был немного романтик. Мечтал о внешнем мире, о сталкерстве, о приключениях. Он взял себе позывной – Давид.

А третьей была Эльза. Молодая девушка, умевшая делать любую работу, с отличным здоровьем и острым вниманием. Она поселилась в Датаполисе, нигде подолгу не мелькая.

Все трое ждали своего часа. Но затем что-то случилось. Возможно, наша тройка путем долгих наблюдений или при помощи слухов набрела на координаты места, где может находиться спуск на Красную ветку. Они решили выбраться наверх и найти это место. Собрались и решили.

У них имелись костюмы, защитные маски, все нужное снаряжение. Они знали, как тайком покинуть метро, как выйти на поверхность, чтобы никто не вычислил. Могли знать от генерала, где именно сейчас находятся остальные разведчики, чтобы избежать встречи с ними. Ведь другие метроградовцы ничего не знали о группе Мафусаила и могли их просто пристрелить, как подозрительных незнакомцев снизу.

Мафусаил взял с собой «Флору» – экземпляр так полюбившейся ему книги, из которой он позаимствовал себе имя. Быть может, он просто любил рассматривать картинки, любуясь рисунками давно пропавших деревьев. Возможно, он ностальгировал. Любил помечтать при свете керосинки, глядя на запечатленные растения. Это было частью его личной жизни. И он взял экземпляр справочника с собой.

Давид, Эльза и Мафусаил нашли спуск, воспользовались им, и, как полагаю, уткнулись в препятствие. Стену, дверь, люк – все что угодно. В попытках проникнуть дальше они привели в действие старый излучатель. Быть может, они сами завели генераторы, думая, что открывают проход.

Сами того не зная, они полностью изменили свою будущую судьбу.

Излучатель работал, но рядом не было никого, кто мог бы отдать жертвам устный приказ или посоветовать, например, повернуться и идти домой. Однако они хорошо знали друг друга. Они разговаривали – так, как разговаривают обычные люди, связанные общими секретами. Порой серьезно, порой шутливо. Слова, которые они адресовали друг другу, превратились в мощные психологические установки, которые поселились в их подсознании навсегда.

Что случилось с Мафусаилом, догадаться нетрудно. Обнаружив спуск вниз, Эльза решила зарисовать схему. Ей не на чем было писать, так что Мафусаил, понимая важность момента, пожертвовал для этого свою книгу. Дал Эльзе «Флору» и ручку, чтобы она набросала схему на справочнике. Полагаю, у него была закладка в книге на странице со старейшим деревом.

Когда они поняли, что совершили ошибку, то решили, что никто не должен узнать об их находке. И Метроград с генералом тоже не должны.

Эльза крикнула Мафусаилу, чтобы он уничтожил запись, уничтожил самым простым способом – вырвал листок со страницей шестьдесят восемь, на которой она вела путевые заметки. Ее слова запали Мафусаилу в самые глубины подсознания, превратившись в приказ, но тогда ему удалось оказать сопротивление и спасти книгу. Вероятно, он был против такого шага. В группе наметился раскол, и слова стали жестче. Старик спрятал книгу, хотя команда «вырвать листок из справочника» уже поселилась в нем, чтобы позже дать всходы.

Мафусаил с Давидом велели Эльзе «все забыть». Она была самой младшей и физически слабой из всех. Она была женщиной. Ей сказали что-то вроде «ты всего лишь глупая девчонка». Наспех брошенной фразы оказалось достаточно, чтобы девушка действительно отключила области рассудка, делающие ее взрослой.

Давид услышал нечто вроде совета «забудь все, что тут видел». Конечно, я не могу воссоздать точные формулировки. Но думаю, что парень услышал что-то вроде «чтобы завтра ты ничего не помнил», а ведь понятие завтрашнего дня в метро – полнейшая абстракция. Солнца-то нет. Никто уже не живет по календарю. Освещение у нас искусственное, так что каждый может сам решать, день сейчас или ночь.

Всей тройке разведчиков удалось вернуться обратно, после чего полученные психологические установки вступили в силу. Расставшись со своей книгой, Мафусаил принялся делать именно то, что ему и велели: схватил первый попавшийся учебник «Флоры» из своих обширных запасов и выдернул нужный листок. А потом взял следующую книгу и повторил. Потом еще и еще, пока не уничтожил вручную все определенные страницы.

Этот поступок имел неожиданные последствия. Книги распространились по всему метро, а когда люди, их читавшие, обнаружили, что в них всех не хватает одного и того же листка, то на пустом месте родилась целая легенда о таинственном экземпляре «Флоры», оставшемся неповрежденным.

– Так вот почему за этими книгами все гоняются, – Аист хлопнул себя ладонью по лбу. Ион кивнул ему в возбуждении и продолжил:

– Поразительно, из какой ерунды может родиться лавина слухов и сплетен, которая настолько радикально изменит общество, что обычный, ничем не примечательный справочник станет элитным товаром, предметом небывалой роскоши, за которым будут охотиться всеми путями. Популярность «Флоры» выросла настолько, что среди влиятельных жителей Датаполиса стало круто взять себе название дерева из этой книги в качестве второго имени.

Со временем эти люди сделали себе карьеру, и в результате смотритель Датаполиса, подхватив модное веяние, взял себе имя Кипарис. Вскоре его уже окружали Березы, Баобабы, Клены, Секвойи и им подобные.

– Да уж, – почесал голову Ворон. – А я-то думал, чего все прутся по этим справочникам? Оказывается, просто потому, что это круто. А почему круто – ни у кого спросить мозгов не хватило.

– Да. Вернемся к нашим разведчикам. Эльза тем временем вернулась в Датаполис. Ее рассудку был нанесен ущерб. К счастью, это было всего лишь внушение, ее мозг сам по себе не поврежден. И все же девушка сильно изменилась. До этого она не успела обрасти никакими связями или же, в силу прикрытия, не хотела этого делать. Некому было о ней позаботиться. Никто толком и не знал, что она существовала. Просто как-то внезапно в Датаполисе появилась очередная умалишенная нищенка, которая помнила, как трудиться на самых тяжелых работах. Под присмотром Тани, нашего столичного доктора, Эльза сумела кое-как закрепиться в столице, хотя продолжала механически рисовать некое подобие карты. Она рисовала глиной, грязью, углем на любой поверхности, когда было подходящее освещение.

Вот с самим Женькой-Давидом это освещение сыграло злую шутку. Сейчас я еще больше уверен, что услышанная им команда звучала примерно как «вернись сюда на рассвете». Под «рассветом» парень должен был понять искусственную смену дня и ночи. Попасть в полную темноту, заснуть, потом проснуться уже при новом свете. Однако с ним произошла удивительная вещь.

Дело в том, что у себя Давид охранял станционные часы. Стратегический объект, освещенный круглосуточно. После того как Давид вернулся с поверхности, притом совершенно не помня, что он вообще куда-то выходил, парень банально ни разу не оставался в темноте на протяжении последующих четырех лет. Он не помнил ни Эльзу, ни Мафусаила, ни Метроград. Не помнил, что был агентом генерала. Он снова был самим собой – тем, кем считал себя до вербовки. Простым рабочим парнем Женькой.

Четыре года он стоял под часами, там же ел и спал, постоянно чувствуя на себе свет, чувствуя, что вокруг него царит один и тот же бесконечный день. Иногда он отлучался в туалет или помочь знакомым по работе. Но ни разу за все время он не отключался, пребывая при этом в темноте. Это продолжалось вплоть до позавчерашнего дня, когда команда диверсантов с соседней станции, с Красного Хутора, вывела из строя трансформатор и полностью отрубила Бориспольскую от электричества. Ополчение Бориспольской сумело отвоевать и починить трансформатор, обходясь в полной темноте фонарями. Женя был с ними. Получив незначительное ранение, или, скорее, легкую контузию, он потерял сознание.

И тогда впервые за четыре года сложились оба фактора: он как бы заснул, и вокруг было темно. Биологические часы отсчитали ночь. Женька, валявшийся в одной из многочисленных ниш туннеля, пришел в себя. Возможно, он вспомнил о другой стороне своей личности – что был сталкером-авантюристом с позывным Давид. Может, он и не помнил ничего. Но он однозначно вспомнил задачу: вернуться обратно к излучателю «на следующий день».

Именно это он и сделал. Снова нашел свой костюм, который без должного ухода за несколько лет попортился от плесени. Не забудем, что Давида вел не здравый смысл, а ментальный психоз четырехлетней давности, так что он выбрался наверх прямо в старом снаряжении. Наверху он, вероятно, блуждал в поисках излучателя, пока ему не стало плохо. Он так и не дошел, по дороге потерял сознание, и затем его нашли «Птицы» Кондора, сопровождавшие Баобаба.

– Все верно, – кивнул Кондор, не пропустивший ни единого слова из долгого рассказа учителя.

– Остальное вы все, в общем, помните, – сказал Ион. – Когда вы притащили Давида в Датаполис, естественно, его никто там не узнал. Кроме Эльзы, которая жила в лазарете, куда вы и приволокли парня. В столице – обилие разных ламп, дающих игру бликов и теней. При нужном освещении Давид немного пришел в себя и сумел даже опознать Эльзу. Кипарис же не мог понять, кто перед ним. Лишь знал, что это непонятный человек с поверхности, бродивший неподалеку от Крещатика в изношенном костюме, что создавало впечатление, будто Давид находился в нем очень долго. Кипарис закономерно предположил, что Давид – шпион Красной ветки. Чтобы докопаться до истины, смотритель решил попробовать растормошить Эльзу. Для этого нужна была помощь – вот совпадение! – Мафусаила, о связи которого с Эльзой и Давидом никто и не подозревал.

Девушке был нужен сопровождающий, так что Кипарис вызвал с Лукьяновской меня в качестве проводника. Однако Кипарис должен был также удостовериться, что Давид не из Метрограда. Сделать это он мог, только запросив сам Метроград и дав описание парня. Он отправил запрос Шесту. Я ведь прав?

– Допустим, – буркнул Шест с пола.

– Значит, прав. Только за эти четыре года Метроград сильно изменился. Генерала Ольшанского больше нет, как и системы разведчиков. Если о тройках генерала, которые бродили по поверхности, еще имелись какие-то сведения, то про команду внизу никто не знал. Ни об Эльзе, ни о Давиде, ни о Мафусаиле сведений не осталось. Во всяком случае, Кипарису дали понять, что о Давиде не слышали.

Шест усмехнулся, но ничего не сказал.

– Вы же знали, что внизу работает секретная тройка генерала, да? – спросил учитель. – Но вы не знали, кто именно. Их позывные вам ни о чем не говорили, у вас не было описания их внешности. И все же вы знали об излучателях. Знали, что они существуют. Вы очень хотели получить хотя бы один из них.

– Прошу прощения, – подал голос Аист. – А на хрена им излучатели?

– А почему рухнула система Ольшанского? – спросил Ион в свою очередь. – В его времена люди могли рассчитывать на счастливое будущее на поверхности, на покорение открытого мира, новых земель. Некоторые из разведчиков генерала даже респираторами не пользовались – настолько поверили в свое превосходство, в свою выживаемость. Ну, и поплатились. Практически все разведчики погибли от болезней. Мало кто из них вернулся из очередного путешествия. Эти четыре года многое прояснили, на многое открыли глаза тем обитателям Метрограда, что продолжали жить в торговом комплексе. Они пришли к выводу, что в ближайшем будущем им не светит выбираться на солнышко. И единственное направление, куда они могли расширяться, – вниз.

– Это как? – удивился Феникс. – Крест захватить, что ли? Конторой в тридцать человек?

– Тридцать человек и излучатель, – поправил Ион.

– А, вот оно что, – махнул рукой Феникс. – Тогда понятно, зачем им был нужен твой Женька.

Сидящий на полу Шест злобно сопел.

– Таким образом, как только Кипарис сообщил Метрограду, что они нашли неизвестного парня с поверхности, Шест сразу понял, в чем дело, – сказал Ион. – Шест выложил Кипарису все как есть – дескать, у вас там все время работали шпионы. И уже после нашего с Эльзой ухода смотритель догадался, что Давид может быть одним из них. Они с Шестом перетерли через своих посредников и договорились о выдаче Давида. И по тем же причинам им была нужна Эльза. Ведь если она узнала Давида, а он узнал ее, то они – из одной тройки. Поэтому за нами быстро отправили погоню. Двое людей Метрограда, получившие приказ догнать нас в туннеле, – вот кто шел за нами.

Однако Кипарис успел поставить мне печать в паспорте, открывавшую передо мной все двери. Быть может, он заранее что-то такое подозревал, поэтому те, кто за нами гнались, таких печатей не получили. Как и положено смотрителю, Кипарис перестраховывался, стараясь вывести конфликт с территории своей станции, притом не зная, на чьей стороне ему лучше быть. Так что нам удалось оторваться.

И все же Метроград устроил серьезную охоту на нас. Поднял смуту на станциях, чтобы нас задержать. Взбудоражил «Скиф» и «Киммерию». На Красном Хуторе уже хватало своих неприятностей, и наше путешествие не было легкой прогулкой туда и обратно. Если бы не ваша помощь, мы бы в жизни не добрались до Мафусаила и назад.

О дальнейшем догадаться нетрудно. Получив Давида, Шест быстро расколол его на предмет того, где находится излучатель. Только этим я могу объяснить, почему здесь находится эта штука. И я точно знаю, что это именно то самое психическое оружие, потому что я видел каркас от такого же в палатке Мафусаила на Бориспольской. Я ведь прав?

Шест рассмеялся. Смеялся он долго и очень паскудно.

– Да ты молодец, братан, – сказал он, с трудом поднимаясь на ноги. – Почти все вычислил. Только есть два момента.

– Поделишься с нами? – спросил Кондор.

– Охотно. Прежде всего, ваш парень ни хрена не раскололся. Эта хреновина на полу была у нас уже давно. Но она работает только на лечение. Снимает наложенные команды. Ставит мозги на место. А программировать на новые задачи этой штукой нельзя.

– То есть, это лекарство, а не вирус, – сказал учитель.

– Вроде как. Мы хотели использовать ее на этом чертиле, чтобы его отпустило и он отвел бы нас к месту, где ему крышу свернуло. Только подзарядить надо было. Про лампы ты верно сказал, потому как он встрепенулся, вырвал у меня «калаш» и положил двоих наших. В жизни такой подготовки не видел. Я думал, это потому, что мы девку ему показали. А оказывается, надо было свет выключить… тьфу, блин, только ребят потеряли почем зря…

– Кипарис сообщил тебе, что мы с Эльзой вернулись? – спросил Ион.

– Ага. Отдал ее без вопросов.

Ион вспомнил избитую Татьяну, лежащую в своем доме. У него сжались кулаки. Вот бы сейчас расплющить эту глумливую усмешку на морде Шеста…

– Зря вы так, с автоматами к нам, – сказал Шест. – Мы же как лучше хотели. Если эта штука работает, то и девочка, и кедр выздоровели бы.

– Вот сейчас и посмотрим, – сказал Ион, глядя на излучатель. Когда он впервые увидел его, на нем мигали две красные и две зеленые лампочки. Сейчас все четыре горели зеленым. Видимо, зарядка закончилась, пока он говорил.

– Агрегат уже должен работать, мужики, – не унимался Шест. – Можете включать. Только можно я послушаю, что девочка скажет? Не, пацаны, мне реально интересно.

Кондор вопросительно посмотрел на учителя.

– Да, да, конечно, – сказал Ион, тряхнув головой. – Давайте его включим.

Он подошел к излучателю, хмуро осмотрел его.

– Что, не знаешь, как оно пашет? – усмехнулся Шест. – Давай покажу.

– Покажи, – согласился Ион, готовя автомат. – Только без тупняков. Если эта штука попробует гипнотизировать – ты первый тут ляжешь.

Воробей разрезал пластик на запястьях Шестакова, и лидер Метрограда довольно потянулся.

– Да успокойтесь вы, – сказал он. – Если бы эта хреновина помогала править миром, я бы знаете что делал?

– Что?

– Правил миром.

Наклонившись над механизмом, Шест повернул два переключателя и вдавил кнопку сбоку, держа ее утопленной.

– Помнишь, я говорил, что ты упустил из виду два момента? – произнес он, глядя на учителя.

– Да, помню. О первом ты рассказал. А второй какой?

– Ну… – Шест пожал плечами, и от этого Иона охватило страшное подозрение. – Ты еще не понял? В тройках генерала никогда не служили старики.

– Что?

– Твой Мафусаил не был участником секретной разведгруппы, – произнес Шест и подмигнул. – Думаешь, мы про тебя ничего не знаем, учитель Ион? Ты сам никогда не думал, почему тебе четыре года назад внезапно приспичило открыть школу?

Ион ошарашенно посмотрел в глаза Эльзе, чувствуя присутствие Давида за правым плечом. Тут он окончательно осознал всю правду, и перед тем, как излучатель испустил невыносимо высокий писк, понял, что в присутствии этих двоих чувствует себя слишком уж привычно.