Перегон до станции Дружбы Народов Ион прошел, практически не заметив. Он следил, чтобы девушка не сильно отставала, в то время как его тревожили разные мысли.

Что за люди идут за ним? Друзья так не поступают. А врагов он представить не мог. Если даже его и пасли с лазарета, то кого и почему так могла взбудоражить Эльза? Хотели бы с ними встретиться – давно бы встретились. Учитель привык решать любую задачу силой ума, но в этот раз ему не удавалось справиться со страхом. Он просто шел вперед, светил фонарем и, чтобы совладать с беспокойством, то и дело его подзаряжал, дергая зарядник чуть ли не каждую минуту. Может, ему и дали этот агрегат для самоуспокоения? Нечто похожее он видел у бойцов – синдром, заставляющий перезаряжать оружие после одного выпущенного патрона.

Вспомнив, что рожков к автомату у него не так уж много, Ион прямо в туннеле скинул рюкзак и перераспределил снаряжение по-другому, рассовав рожки в карманы. Застегнул липучки, убедился, что все прилажено достаточно удобно. Наверняка знающим людям любое расхлябанное снаряжение бросается в глаза, служит верным показателем, что перед тобой стоит дилетант, привыкший решать дела штампом в паспорте и носящий камуфлированный костюм и автомат наперевес скорее ради красоты. Учитель помрачнел. Наверное, так и растворяются в столичном социуме – потерпев неудачу в попытках завоевать уважение действительно матерых волков.

Дорога прошла спокойно, если не считать нервозности учителя. Ион даже не заметил, как они пришли к станции, пока не обнаружил дверь – точную копию ворот с Печерской. Вспомнив условный сигнал, учитель четыре раза постучал и один раз провел краем фонаря по двери. Замигала оранжевая лампочка, и дверь начала открываться. Ион шагнул назад, придерживая Эльзу за плечо.

На них тут же нацелилось дуло.

– Кто такие?! – рявкнул толстый бородач, одетый в нелепую фуфайку с меховым воротником. – Что надо?

– Здорово вы тут столичных гостей встречаете, – сказал Ион, показав паспорт. – Будут проблемы?

– Если только ты кого-нибудь на хвосте притащил. Быстрее давай, тепло уходит.

– А что у вас случилось? – спросил Ион, глядя по сторонам. Его нос уловил слабый запах дыма. – Пожар, что ли?

– Поплюй. Реорганизация небольшая.

– Революция, что ли?

– Какая еще революция? – чуть не перекрестился бородач. – Чего ты мне голову морочишь? Хочешь идти – иди или проваливай.

Ион не стал спорить. Вошел на станцию, стараясь не растерять внимания.

Об этой станции он знал мало. Дружба Народов – ничем не примечательное место, где, разумеется, никакой дружбой и не пахло. Станция жила по возможности автономно, собирая подати с купцов, чем доставляла немало головняка Кипарису. Согласно заключенным торговым соглашениям, «скифские» купцы должны были проходить через станции за определенную пошлину, но платить им приходилось не более чем один раз за весь маршрут, куда бы они ни шли, хоть на Золотые Ворота, хоть еще севернее. Причем купец имел право самостоятельно выбирать станцию, на которой он эту пошлину заплатит. Там он получал соответствующую бумагу и дальше мог путешествовать свободно. Также бумага являлась страховкой, по которой купец мог получить возмещение в случае ограбления или потери товара по иным причинам.

Замысел состоял в том, что если купцы сами будут выбирать станцию, где заплатят пошлину, то, разумеется, это будет Датаполис. И, разумеется, купцы послали смотрителя вместе с его планами и бумагами, потому что бизнес бизнесом, но дружить надо в первую очередь с ближайшими соседями. А ближе всего к Выдубичам располагалась Дружба – формально точно такая же точка Креста, что и другие. Так что купцы предпочитали башлять за проход именно местным и позже проходили с нужной бумагой через Датаполис, не оставляя в нем ни патрона. После потери нескольких грузов и предъявления заявлений о возмещении в штаб Кипариса смотритель был вынужден компенсировать затраты из столичной казны. Получилось, что деньги оседали на Дружбе, а возмещать их приходилось Датаполису, что не способствовало их теплым отношениям.

Идея пришлась «скифам» по вкусу, потому как для минимизации рисков на определенном участке торговых путей им давали дополнительную охрану, сопровождавшую их от Датаполиса до Золотых Ворот, по территории повышенной опасности, где случались прорывы всякого зверья, потревоженного сталкерами Метрограда.

При всем этом Дружба дополнительно жила бартером, принимала дань за проход водой, фильтрами, тканью и всяким бакалейным добром. Но сейчас, похоже, на станции наступили черные дни. Встречавшиеся Иону люди вовсе не выглядели сытыми. Большинство казались изможденными, словно станция находилась на грани голода. Грибы у них портятся, что ли?

Дружба обычно кишела иммигрантами, которые не могли заработать на дальнейший проход. Здесь же останавливались и все те, кому нужно было идти на юг, – Выдубичи просто так не принимали к себе посторонних с севера, не желая рисковать монополией на перевозки пассажиров через метромост. Так что для прохода через станцию в южном направлении нужно было получать разрешение от мэра, и вся эта свистопляска казалась Иону лишенной всякого смысла. Будь ты хоть заместитель Кипариса, тебе все равно нужно было получить одобрение мэра Дружбы Народов. Разница была лишь в трудностях получения заветного пропуска.

Мэрия представляла собой будку, ни много ни мало, в три этажа – узеньких, низеньких, сколоченных из крепкой древесины, украшенной резьбой и позолотой. Полная безвкусица, что отметил даже неискушенный в этих делах Ион. На всех этажах горел свет, у входа сидел охранник, вырезавший ножом шахматные фигуры. Судя по стоявшим рядом готовым изделиям, стражник ловил от своего занятия большой кайф и был близок к завершению набора.

Ион ткнул ему паспорт.

– Мне к мэру, – сказал он.

Охранник молча отложил фигурку. Сунул нож за пояс, протер руки непонятной тряпкой, отдающей мазутом. Но касаться паспорта не стал – посмотрел так, прищурился, глянул Иону в глаза, кивнул и пошел наверх. Вошел в дверь и о чем-то долго бубнил.

Эльза глазела по сторонам, ни на чем конкретно не останавливая взгляда. В Кресте почти все станции были похожи.

– Он вас примет, – сообщил охранник, выходя наружу.

– Спасибо, – поблагодарил Ион и повел Эльзу по ступенькам.

Девушка несколько раз споткнулась.

Стучать Ион не стал – сразу вошел внутрь.

Первым делом он почувствовал запах сургуча, перебивший вонь пепла. За деревянным столом, вполоборота к двери, сидел толстяк с лоснящейся мордой и маленькими ушами – тип людей, раздражавший Иона дальше некуда. Рядом поблескивала буржуйка с закрытой дверцей. В плане пожарной безопасности мэрия представляла собой эталон дебилизма.

– Милости просим, – кивнул толстяк. – Чайку?

– Нет, спасибо. А хотя… конфеты у вас есть?

– Нет, – сказал толстяк с искренним сожалением. – Мы бы и сами были не прочь конфетки найти. Хе-хе…

– Нужен проход на юг. Для меня и леди. Организуете?

– Легко. Вижу, вы человек деловой, договоримся. Для сотрудников администрации – все что угодно.

Толстяк взял печать, вытащил небольшой квадратный кусок оранжевой бумаги, поставил щедрый штамп и что-то дополнительно написал от руки. Ион взял бумажку, прочитал.

– Тут написано только про меня, – сказал он.

Ему внезапно стало интересно, что же в данный момент горело в буржуйке. Ион был готов биться об заклад, что за время, пока он поднимался по лестнице, толстяк успел спалить пачку пропусков – сохранив, разумеется, полученную за них взятку.

– Я же сказал, что мне надо на нас двоих.

– Простите, не могу, – развел руками мэр. – Женщина может остаться тут, подождать вас.

– Это не обсуждается.

– Понимаю, я на вашей стороне, – улыбка толстяка становилась все мерзопакостнее с каждым треском пламени в буржуйке. – Но, увы, правила устанавливаю не я. «Скиф» требует шерстить всех подряд. А женщин они не пропускают к себе.

– Так они против женщин?

– Ну, скажем так, Выдубичи сейчас никого не берут. Для вас я исключение сделал, но с девушкой ничего поделать не могу. Выпустить-то вас мы можем, но на Выдубичи вы не попадете. Мне очень жаль.

Повернувшись, Ион вывел Эльзу наружу.

– Постой тут, ладно? – шепнул он. – Я быстро.

И прикрыл за собой дверь, оставшись внутри.

– Сколько? – спросил он.

Глаза толстяка забегали.

– Два рожка.

– Это несерьезно.

– Тогда ничем не могу помочь.

– Вы обязаны мне оказывать содействие.

– Вам – обязан. Но не вашей спутнице. Если у нее появится паспорт с печатью, я буду помогать и ей. Мне очень жаль.

Ион перевел взгляд на буржуйку. Смотрел на нее долго, сцепив руки на груди. Толстяк дышал все громче, начав невольно похрюкивать. «Интересно, как его зовут? – подумал Ион. – Хорошее имя для свинки было бы».

– Знаешь, что это очень хорошая печка? – спросил он. – Можно топить только углем или мелко порубленной древесиной. И у нее есть особенность. В ней очень плохо горит бумага.

– Не понимаю, – встревожился мэр.

– Спорим, что если я сейчас открою дверцу, я найду пару интересных оранжевых клочков бумаги? И даже прочту, что на них написано?

– Не понимаю…

– Предлагаю пари, – учитель шагнул к мэру, и тот чуть не подскочил. – Если я открою дверцу и найду там бумажку – я забираю ее с собой. Если бумажки там не будет – я возвращаюсь на север. Или же – вы даете пропуск на девушку и я не открываю дверцу.

Тяжело вздохнув, толстяк взял еще один листок и влепил штамп на предъявителя.

– Благодарю покорно, – сказал Ион. – Кстати, насчет печки. Мне кажется, я все перепутал. Не могу найти причин, по которым в стандартной буржуйке не могла бы гореть бумага. Видимо, я не выспался или съел что-то не то.

Приложив руку ко лбу, Ион козырнул, улыбнулся и вышел, оставив толстяка с изумлением глазеть на печку. Разглядывая снаружи новенькие визы, Ион подавил желание рассмеяться.

– Занимающие высокие посты люди всегда туго соображают, – сказал он Эльзе. – К тебе это не относится. Я верю, что ты соображаешь очень даже быстро. Просто ты забыла, как это делать.