Долорес хорошо перенесла операцию. В тот день у меня все валилось из рук, все нервировало и раздражало. Я хотел быть с ней рядом, но меня снова вызвали на допрос. Потом я и Ральф разбирались с материалами дела. Как много шума из-за банального самосуда над ублюдком. Я понимаю, что если каждый начнет наказывать людей на свое усмотрение, то в стране начнется хаос. Но можно ли отнести к категории «человек» того, кто калечит и насилует? Вряд ли. А раз так, почему бы не посчитать, что я просто наступил на таракана? Упс!

После операции мне не дали повидаться с Лори. Вернее, она сама не хотела, и ее родные посоветовали подождать и дать ей прийти в себя.

О’кей, я подожду. Если это хоть как-то поможет…

В четверг вечером мы с Бекки отправились в гости к Сейджу на «экстренное военное совещание», куда уже приехали его родители из Атлона.

Настроение было хуже некуда. У меня отобрали Долорес и свободу. Или, что вероятней, я их сам у себя отобрал.

– И как, ты думаешь, отреагирует Айви, когда ты предложишь ей расстаться? – спросила Бекки.

– Однажды она поставила мне условие: или я рассказываю всем о болезни Долорес, или мы расстаемся. Она распоряжалась будущим наших отношений так же легко, как какой-нибудь… изношенной одеждой. Так что не думаю, что это станет для нее громом средь ясного неба. Все и так давно катилось по наклонной…

– Однако не исключено, что после всего случившегося она переосмыслила ваши отношения. Ну, знаешь ли… воспылала чувствами к тебе, потому что ты отомстил за нее. Или теперь не сможет доверять незнакомым парням, будет бояться новых отношений и только поэтому вцепится в тебя еще сильнее…

– Я все-таки надеюсь, что просто выставит меня за дверь, и дело с концом. Как Долорес.

– Мне так жаль, Вильям… – вздохнула сестра.

– Ничего, у меня еще есть запасной вариант: мисс Бэкстер.

– Это еще кто?

– Надзирательница в местном отделении полиции. Похожа на мужчину, носит дубинку и усы, но она, по крайней мере, не была бы против, если б я задержался у нее на денек-другой…

– Меня радует, что ты не теряешь чувства юмора, даже оставшись с одной-единственной спичкой посреди снегов Антарктиды.

– И я сдохну, но разожгу этой спичкой пламя…

– Я надеюсь, что Лори вернется к тебе. Я очень на это надеюсь, – попыталась подбодрить меня Бекс. – А теперь давай произведем на Макбрайдов хорошее впечатление.

– Зачем? Они уже видели мое досье.

– Ты сегодня прямо-таки звезда стендапа, – фыркнула Бекки.

Это из-за стресса.

– Удивительно, я снова еду к Макбрайдам. Если бы кто-нибудь сказал, что однажды это случится снова, я бы расхохотался ему в лицо.

– Жизнь такая непредсказуемая штука, – кивнула сестра. – Непредсказуемая, как дикая обезьяна. Неизвестно, что случится в следующий момент. Может, воздушный поцелуй, а может, дерьмишко в лоб.

– Точно.

– Но ты на всякий случай не теряй присутствия духа, о’кей?

– Это предупреждение?

Бекки только нервно рассмеялась в ответ и заглушила мотор у двухэтажного дома в симпатичном спальном районе, где уже стояла машина Сейджа.

– Что-то мне не нравится твой смех. Вообще.

Мы вышли из машины и подошли к двери.

– Проходи, будь как дома. – Бекки попыталась взять себя в руки, но чем больше старалась, тем заметней была ее нервозность.

– В смысле «проходи, будь как дома»? Это же дом Сейджа, – заметил я.

Бекки сделала глубокий вздох, открыла дверь и вошла внутрь. Без стука! Я остался стоять на пороге, глядя на нее, как на сумасшедшую.

– Бекс, ты что творишь?

– Проходи, проходи…

– Вот так вот просто?

– А что, ты так не делаешь? – хмыкнула она, явно намекая на незаконное проникновение в дом Фьюри, и втащила меня внутрь.

Я переступил через порог и тут же увидел на стене картину, на которой были изображены новорожденные оленята в снегу. Такую же я видел у нас дома, в Норвегии. Потом внезапно заметил один из плащей Бекки, уже висящий на крючке прямо перед моим носом. А потом взгляд упал на лежащий на полу коврик, на котором было написано «Velkommen».

– Проходи, Вильям, – тихо повторила Бекки, помогая мне раздеться.

– Как это понимать? – пробормотал я.

В прихожую заглянул Сейдж, сжимая по бутылке вина в каждой руке.

– О-о! А вот и вы! Я, наверно, не слышал стука? Тогда молодцы, что вошли…

– Сейдж, он уже догадался, – закусила губу Бекки. – Сейчас поднимает с пола челюсть и поздравит нас.

Бекки прижалась к Сейджу, а он поцеловал ее в волосы.

– Мы встречаемся, Вильям. И, можно сказать, живем вместе. Я не у подруг ночую обычно, а здесь. Вот.

Как это? В смысле? Что я сейчас услышал?

В прихожую заглянула женщина, в которой я сразу же узнал мать Долорес. Они очень похожи. Миниатюрная, темноволосая, с такой же робкой улыбкой, как у Лори.

– Вильям, – выдохнула она и протянула руку. – Мальчик… Как же ты вырос…

– Здравствуйте, миссис Макбрайд…

– Зови меня Эми. Я очень рада тебя видеть, очень.

Она взяла меня под руку и повела в гостиную, где находились еще и…

Мои родители.

«Они здесь по поводу моего дела и предстоящего суда! – дошло до меня. – Приехали познакомиться с моим адвокатом и его семьей!» Но потом я увидел, как заговорщицки подмигивает моя мать матери Долорес и как оживленно болтают и курят на террасе наши отцы, – и у меня начало дергаться веко.

– Садись, Вильям, тебе чаю или кофе? – начала хлопотать Бекки, пока мама приветствовала меня и пыталась соединить руки у меня за спиной. Она выглядела счастливой и расслабленной, и от нее, клянусь, слегка пахло вином. Я еще не понял, что это, но точно не официальный визит к адвокату сына.

– Я не ожидал вас здесь увидеть, – сказал я маме и отцу, который только что вернулся с террасы с отцом Долорес. – Вы прилетели проведать меня?

– И это тоже, – ответил отец.

– Тогда не очень понятно, как вы оказались здесь.

– Я позвала наших родителей, – пояснила Бекки, вручая мне чашку с кофе. – А Сейдж позвал Ральфа и Эми. Потому что пришло время… объединить усилия. И еще кое-какие шокирующие новости…

– После тех новостей, которые я только что узнал, даже не представляю, чем меня еще можно шокировать.

Моя мать села рядом и крепко меня обняла.

– Ты знала, что Бекки встречается с Сейджем? – спросил я у нее.

– Уже два года как, – кивнула она.

– Сколько?!

– Да расскажите же мальчику наконец все. Нам не справиться без его помощи, – послышалось из кухни, и в комнату вплыла самая изумительная пожилая женщина из всех, что я видел. Она была высокой, статной, с гордо вздернутым подбородком. На ней был деловой костюм и весьма смелый макияж. В одной руке она держала бутылку красного вина, в другой – шпажку с насаженной на нее клубничкой.

– Приятно познакомиться, милый. Меня зовут Аманда. Я бабушка Лори.

Она слопала клубничку, отбросила шпажку и протянула мне тонкую, но крепкую руку.

– Какой же ты высокий. Я видела твои фото, но не думала, что настолько!

– Мои фото? – совсем офонарел я.

– Пришла пора рассказать тебе кое-что, ты только присядь, – сказала Аманда, приговаривая бокал вина.

Я присел и ни разу не пожалел об этом.

Передо мной сидели две самые сумасшедшие семейки на свете, чей изощренный замысел наконец был раскрыт.

Оказывается, досадное происшествие в доме Макбрайдов, после которого я лишился двух пальцев, не поставило крест на мечтах наших родных сделать нас счастливыми. «Ведь только рядом друг с другом вы могли познать счастье», – цитирую дословно. После перерыва в два года наши родители все-таки продолжили общаться, строить планы и надеяться, что однажды мы с Долорес вырастем и найдем общий язык.

Я был вынужден покинуть Норвегию и поступить в Тринити-колледж не потому, что родители мечтали о совершенном английском для меня. И не потому, что «туда собралась поступать Бекки, а за сестрой нужен глаз да глаз». И даже не потому, что Ирландия в будущем может стать бизнес-центром Европы, раз крупнейшие медиа-гиганты вроде Фейсбука, Гугла и Эппла уже избрали ее местом для размещения своих европейских штаб-квартир…

Нет. Меня отправили сюда для того, чтобы я оказался с Долорес в стенах одного университета. И в стенах одного жилого комплекса.

Все было подстроено, все было выверено с линейкой заранее. Макбрайды специально сняли квартиру в том жилом комплексе, где уже жили мы с Бекс. А Бекки не случайно мгновенно сдружилась с Лори и начала приглашать ее на все наши вечеринки.

Бекки к тому моменту уже давно встречалась с Сейджем, с которым так и не перестала общаться после жуткой драмы со мной, Лори и ее собакой в главных ролях.

Родители Долорес, ее бабушка, мои родители, Бекки и Сейдж, – все были замешаны в этом невообразимом плане. Все были полны энтузиазма и решимости как можно скорее познакомить нас. Ведь Долорес чуть не умерла, когда на пике своего мятежного пубертата решила поцеловать парня. Ведь я тоже постоянно попадал в больницы, пытаясь перехитрить болезнь: девушки, эксперименты, ожоги и снова ожоги… Родители мечтали бросить нас в объятия друг друга, чтобы спасти.

Проблем, собственно, было всего две: я и Лори. Я не хотел ничего ни слышать, ни знать о Долорес Макбрайд. Меня передергивало от одного ее имени, которое я хорошо запомнил. И Лори тоже не воспылала энтузиазмом, встретив свою бывшую «жертву» на соседнем этаже. Ведь жертва выросла, возмужала и выглядела далеко не дружелюбно.

Но благодаря уловкам Бекки и Сейджа мы постоянно сталкивались нос к носу. То Лори должна была принести спринг-роллы из духовки и оказывалась на кухне со мной. То Бекс просила меня подвезти ее, потому что там «кошмарный ливень, а я заболела». То у моей машины пробило колесо, и нам срочно понадобилась помощь Лори…

– Ты проткнула мое колесо! – прорычал я.

– Прости! – защебетала Бекки. – Но я бы сделала это снова, если бы вы могли полчаса находиться с Лори в салоне одной машины.

Оба семейства с фантазией, не худшей, чем у профессионального сценариста, придумывали ситуации. А Бекки с Сейджем с удовольствием воплощали их в жизнь!

– Я схожу… воздухом подышу, – пробормотал я и вылетел на улицу.

Впечатляет. Но, похоже, все их усилия были напрасны. Одним неловким движением я сломал все, что наши семьи строили все эти годы. И я не знаю, как сказать им об этом. Сейчас они уверены, что Долорес просто подхватила грипп, ослабела от недоедания и упала на лестнице… Но, может быть, им стоит узнать, что на самом деле подкосило ее. Невыносимо слушать все, что они говорят, и как улыбаются мне, и как продолжают лелеять эту мечту…

За мной скрипнула дверь, и на порог вышел Ральф.

– Надеюсь, ты не слишком шокирован, – сказал он, хлопая меня по плечу.

– Есть немного.

– Все эти годы мы только и мечтали о том, чтобы у тебя и Лори все сложилось…

– Теперь это и моя мечта, Ральф.

Он встал рядом и тоже уставился на небо.

– Могу я быть с тобой откровенным?

– Абсолютно.

– Как отец я хочу вашего скорейшего с Долорес воссоединения. Но как твой адвокат я советую тебе не разрывать отношения с твоей девушкой, Айви Эванс.

– Почему?

– Ты совершил серьезное правонарушение, влекущее за собой уголовную ответственность. Смягчить наказание можно, если доказать, что ты находился в состоянии аффекта. А аффект в свою очередь был вызван тем, что на любимого тобой человека – человека, который тебе бесконечно дорог – было совершено покушение. Без всего этого твой поступок можно трактовать как хладнокровную расправу над тем, кто тебе не нравится. А за хладнокровную расправу можно сесть надолго. Понимаешь?

– Пытаюсь.

– Нужно убедить судью, что ты был в состоянии аффекта. И что есть сильнейшая любовь, которая его породила. Ведь только ради человека, которого ты очень любишь, ты мог впасть в такое неконтролируемое состояние? А на самом деле ты тише воды, ниже травы. Так?

– А что, если я просто хочу, чтобы подонков, подобных Фьюри, ходило по Земле поменьше, и просто… приложил к этому руку?

– Нет-нет, повторяю, это попахивает преступлением, совершенным на трезвую голову. А за такие преступления сажают на раз-два… Вильям, тебе не выкарабкаться без помощи твоей девушки, которая должна подтвердить, что между вами – безумная любовь, способная выключать твой рассудок. Вы должны изобразить такую пару и такое единение душ, чтобы судья со слезами на глазах отпустил все грехи, включая первородный. Чтобы он ослеп от сияния твоего нимба. Я не знаю, в каком состоянии ваши с Айви отношения, но хотя бы до суда тебе стоит сохранить ее расположение.

– Но Долорес…

– Вильям, без победы в суде не имеет значения, как сильно ты хочешь быть с Долорес. В таком случае ты отправишься за решетку, а оттуда очень тяжело завоевывать чье-то сердце.

Слышать все это было сущей пыткой. Ральф словно схватил меня за волосы, окунул под воду и собирался держать так как минимум до суда… Значит, разговор с Айви откладывается. Значит, все, чего я хочу, исчезает в плотном тумане, который неизвестно, когда рассеется…

– Вы просите невозможного, Ральф…

– Я знаю, тебе нужно привыкнуть к этой мысли, но ты справишься. И найдешь разумный компромисс между тем, что тебе хочется делать, и тем, что следует.

Мы вернулись в дом. Мне показалось, все нас ждали. Бекки встала посреди комнаты, как маленькая девочка, готовящаяся рассказать стихотворение на утреннике. Сейдж вытянулся рядом, обняв ее за талию и широко улыбаясь.

– А теперь те самые «шокирующие новости»: мы решили пожениться.