Куртка Вильяма осталась у меня. Он забыл о ней, когда мы распрощались на парковке. Я решила отдать ее Бекки в университете, но Вильям позвонил на следующий день перед первой лекцией и сказал, что заберет сам. Я ждала его на университетской парковке, сидя в машине, доедая завтрак и перелистывая конспект лекций по инфекционным болезням кошек. Токсоплазмоз – что может быть интереснее с утра в понедельник?

Через пять минут после звонка явился Вильям, и я вылезла к нему навстречу, кутаясь в кардиган.

– Спасибо, что не дал замерзнуть, – сказала я.

– Спасибо, что подвезла, – ответил он.

– Не за что, – ответила я и сунулась было обратно в салон дочитывать конспект, но Вильям коснулся моего рукава и спросил:

– Лори, что ты решила с переездом?

– Я съезжаю, Вильям. Не могу остаться…

Он ничего не ответил. Просто прикрыл глаза и молча покачал головой, словно слышал полнейшую чушь.

– Ладно. По крайней мере я попытался. Но Бекс расстроится. Ты же понимаешь?

Я молча кивнула, опуская глаза. «Главное, что не расстроишься ты».

– Ну тогда… Прощай? Спасибо за все, что ты сделала. Я про тот день, когда я слег с ожогами. И про перевязку…

– Все что угодно, лишь бы мама была спокойна, – вернула я его фразу.

– Именно.

– Если что, обращайся. Я соглашусь быстрее, чем любой серийный маньяк, – грустно улыбнулась я.

Вильям замер и всмотрелся в мое лицо.

– Теперь ясно, в чем причина этого побега. Ты слышала наш с Бекки разговор.

– Да, прости, – вздохнула я. – Но у меня больше нет ни обиды, ни гнева. Только желание поскорее избавить вас всех от моего присутствия.

– Лори…

– Все так, как и должно быть! Я была безумным ребенком и конкретно облажалась. Ты пострадал и не можешь простить. Я все понимаю. Незачем больше мозолить друг другу глаза…

– Я простил.

– Что? – заморгала я.

– Я простил. Давно. Ты изменилась, и мне не сразу, но все же хватило ума осознать это. Теперь ты можешь просто оставить все как есть? Не съезжай. Бекки без ума от тебя…

– Ты в самом деле простил? Вильям, правда? – выдохнула я, не в силах поверить в то, что произошло. На огромное, грязное, черное пятно, что все эти годы было на моей совести, только что вылили самый лучший отбеливатель.

– Спасибо, – охрипла от волнения я. – Спасибо! – Я неловко его обняла, и Вильям потрепал меня по волосам.

– Теперь ты останешься? – спросил он.

– Если есть кто-то, кто этого хочет, то да.

Моя щека лежала на его груди, руки обвили его плечи, и я чувствовала его теплую ладонь на своей спине – на том самом месте, в котором у ангелов прорастают крылья.

Наверное, они вырастут и у меня…

Нет, уже выросли.

Попрощавшись с друзьями после лекций, я направилась к парковке. Ярко светило солнце, хотелось петь и кружиться. Я сняла с рук перчатки, стянула с шеи шарф и подставила лицо ветру. Свобода – вот какой у нее запах: свежего воздуха и мокрой листвы. Сейчас я заброшу рюкзак и куртку в багажник, включу веселую, беззаботную песню, опущу стекла и поеду домой, наслаждаясь этим волшебным днем – днем, когда мне простили самый ужасный поступок!

Машина была окружена старшекурсницами: человек пять-шесть. Некоторых я видела на той самой вечеринке, на которой впервые встретила Вильяма. Они обступили мою машину, курили и смеялись. А на капоте бессовестно расселась сама Айви, болтая ногами и постукивая каблуками по решетке радиатора.

– Что вам нужно? – спросила я.

– О, а вот и наша девочка-целочка. Хотя подождите… За эту машину крошке Долорес точно пришлось расплачиваться, так что, боюсь, мы поторопились с выводами, дамы, и наша девочка на самом деле… вообще… не целочка. Упс!

– Что вам нужно? – повторила я, стараясь не терять присутствия духа.

– Да так… поболтать о парнях. Интересно, тот громила – в самом деле твой бойфренд?

Я схватилась за ручку двери, но одна из девушек – та самая Дженни, что была на вечеринке, – захлопнула дверь перед моим носом.

Внезапный страх парализовал меня. Одно дело ругаться с Айви посреди кафе в сопровождении друзей, и совсем другое – в одиночку, на улице, с численным перевесом не в мою пользу.

– А если у тебя уже есть парень, то какого черта ты вешаешься на моего, Макбрайд?

– Что за чушь?

– На том самом месте, где ты сегодня утром тискала Вильяма, до сих пор огромное пятно на полу.

– Что? – пробормотала я, не понимая ни слова.

– Что-что… Пятно! И знаешь, от чего, подруга?

– От чего? – повторила я машинально, как робот.

– Ну как от чего, – закатила глаза Айви. – От твоих слюней, конечно же. Их там целая лужа натекла.

«Зачем я сняла перчатки, зачем сняла перчатки?! – вопила я мысленно. – Ведь теперь не смогу себя защитить…»

Не слушая их хохот, но все сильнее поддаваясь панике, я вынула из кармана телефон, чтобы набрать Бекки. Она сможет спасти меня от этой тошнотворной компании, если поторопится…

– Не торопись. – Дженни выхватила из моих пальцев телефон и бросила его Айви, который та ловко поймала. – Разве тебе не нравится наша компания?

Я схватила ее за рукав и попыталась оттащить от двери своей машины, чтобы забиться внутрь. В тот момент было плевать даже на телефон, который останется у Айви. Но Дженни выдернула руку и оттолкнула меня, улыбаясь во все тридцать два. Я ударилась спиной о стоящую рядом машину, и та разразилась панической сиреной.

– Какая же ты неуклюжая, Макбрайд, – зацокала языком Дженни.

Все, мне больше было не жалко рук. Я припечатала к лицу Дженни такую пощечину, что она охнула и потеряла равновесие. Айви соскочила с капота, налетела на меня и ударила по лицу. Я схватилась за щеку и тут же получила второй удар по другой. Кто-то вцепился в мои волосы и резко дернул…

Я вырвалась и бросилась бежать – и чуть не угодила под машину. Мне засигналили, я резко поменяла траекторию движения, как перепуганный насмерть олень, и пустилась к дверям университета. Там я смогу укрыться у администратора и позвонить. Если он еще не ушел. Боже, только бы административная стойка не пустовала, иначе не знаю, как буду вызывать скорую…

И в эту секунду я увидела Вильяма, который стоял на ступеньках университетского крыльца с Ричи, Адамом и парой других парней. Вряд ли это было хорошей идеей – искать защиты у человека, за прикосновение к которому мне только что врезали. Но ничего лучше я не придумала. Вытерев слезы, я бросилась к нему, содрогаясь от окриков и смеха за своей спиной.

– Вильям. – Я тронула его за плечо, и он обернулся. – Мне нужно позвонить. Могу я взять твой телефон?

Я старалась говорить как можно спокойнее, не хватало еще разреветься перед ним и его друзьями, которые разглядывали меня с веселым любопытством.

Вильям вытащил айфон и протянул мне, и в этот момент я услышала позади топот каблучков Айви.

– Долорес, кажется, мы друг друга не так поняли.

Она подошла к Вильяму и положила голову ему на плечо, довольно улыбаясь.

– Что происходит? – спросил он, переводя взгляд с меня на нее и обратно.

– Да так… Ерунда. Я решила напомнить Лори, что это не слишком красиво – западать на чужих парней, а она расстроилась и убежала…

Кто-то хохотнул. Мои щеки запылали от обиды и гнева. Хотелось наброситься на нее с кулаками, но вдруг накатила такая апатия и такое отчаяние. Мне придется пропустить две недели в университете из-за собственной глупости. Не нужно было прикасаться к нему вообще! Какая же я дура…

Я отошла в сторону и трясущимися пальцами набрала номер скорой. Меня лихорадило так, что стучали зубы.

– Нужна скорая в Тринити-колледж, – тихо заговорила я, водя ладонью по вспотевшему лбу. – Я на крыльце, и у меня через десять минут начнется сильный аллергический приступ, вплоть до отторжения кожи на лице. Пожалуйста, у меня есть всего десять минут, а потом я могу потерять сознание. Я ношу браслет с подробной информацией о моей болезни. На мне белый кардиган, голубые джинсы…

Я посмотрела на стоящую рядом компанию и стерла навернувшиеся на слезы. Никто не услышал меня: подоспевшие подруги Айви смешались с друзьями Вильяма, пересказывали друг другу что-то очень смешное и косо поглядывая на меня. Сама Айви висла на плече Вильяма, наслаждаясь своим триумфом. Но Вильям…

Он услышал.

Он развернулся ко мне всем корпусом, и на его лице застыло какое-то новое для меня выражение: странное, безумное, паническое. Его глаза были широко распахнуты, челюсти сжались, на шее пульсировала жилка.

«Теперь ты знаешь, – подумала я, встречаясь с ним взглядом. – Теперь ты знаешь, что мы узники одного и того же демона».

– Я услышал то, что услышал? – двинулся ко мне он, выпуская из объятий Айви. – Что именно произошло?!

– Да, ты услышал, что услышал. Меня ударили по лицу, вот что, – сглотнула я и протянула ему телефон.

Он не взял его, а схватил меня за плечи и легко встряхнул.

– Сколько времени прошло?!

– Что? – моргнула я.

– Сколько времени прошло с момента удара?! – Он почти перешел на крик, привлекая внимание всех людей на крыльце. Подруги Айви изумленно замолкли, парни тоже. Те, кто проходил мимо, начали оглядываться.

– Несколько минут, – всхлипнула я. – Три или четыре, я не уверена!

А дальше случилось что-то невероятное. Вильям схватил меня за руку и быстро повел за собой – чуть ли не потащил! – К парковке.

– Вильям?! – бросила ему в спину Айви. – ВИЛЬЯМ?!

Он даже не обернулся. Втащил меня в свою «Теслу», сел за руль и ударил по газам. Наша машина пронеслась мимо компании на крыльце, которая провожала нас во-о-от такими глазами. Все, как один, были в шоке: ведь Вильям попросту стряхнул с плеча свою девушку, взял за руку другую и уехал с ней. На глазах у всего универа…

Пока я прокручивала все это в своей голове, содрогаясь от ужаса, Вильям несся, как сумасшедший, прочь из университета.

– Что ты делаешь, Вильям?! Что ты делаешь?!

– Почему ты не сказала раньше?!

– Айви с ума сойдет…

– У тебя через пять минут сгорит кожа на лице, а ты переживаешь за Айви?!

– Я не хочу, чтобы у вас были проблемы…

– Господи, лучше помолчи! По какой щеке ударили? И кто? Айви?

– По обеим… Я не помню, кто…

Вильям влетел на парковку, вывел меня из машины и, ничего не объясняя, потащил в свою квартиру. Я бежала за ним, спотыкаясь и задыхаясь. Он распахнул дверь и втолкнул меня в ванную комнату. Сорвал с меня кардиган, выдергивая из рукавов мои руки. Снял с руки болеметр. Вырвал из пальцев телефон, который я все это время судорожно сжимала.

– В душевую, Лори!

Он сжал в руке насадку для душа и включил воду. Струи с визгом ударили в пол.

– Это не поможет! Родители пытались смывать прикосновения, когда я была ребенком, но это никогда не помогало!

– Какой температуры была вода?

– Да не знаю… Теплая. Иногда холодная…

– А сейчас будет почти кипяток. Но ты должна терпеть. Закрой глаза!

Я зажмурилась, и мое лицо обожгли нестерпимо горячие струи.

– Вильям! – завизжала я, вырываясь.

Он прижал меня к стене всем своим весом, пока я кричала от боли, задыхалась и плакала. Вода, по ощущениям близкая к температуре кипения, хлестала кожу на моем лице, на моей шее.

– Лори, прошу тебя, терпи…

Я больше не могла терпеть. Я судорожно вцепилась в Вильяма, чувствуя, как плохо держат ноги.

– Я не могу больше! Вильям, мне больно, МНЕ БОЛЬНО!

Но он держал меня и не выпускал. А потом вода резко выключилась, и мой плач в обрушившейся на нас тишине зазвучал оглушительно громко.

Вильям обнял меня, и мы осели на пол душевой кабинки. Облепленные промокшей насквозь одеждой, лица раскраснелись от пара, с волос капала вода.

– Все в порядке, Лори. Думаю, мы успели, – бормотал он, касаясь моего подбородка и внимательно разглядывая мое лицо. У меня перехватило дыхание от этого «мы». Я смотрела на него, не зная, что больше похоже на сон: Вильям Веланд, сидящий рядом со мной в душевой кабинке его квартиры, или мое лицо, которое все еще было целым. Я коснулась ладонями щек – на коже не было ни крови, ни волдырей.

И чем больше я понимала, что уцелела, тем сильнее меня трясло. И волна изумления и благодарности поднималась во мне все выше и выше, пока наконец не затопила полностью.

– Как? Как это возможно?!

– Горячая вода разрушает чужеродные вещества, которые срывают аллергическую реакцию. Причем быстрее и эффективней, чем любые другие средства. Но вода должна быть очень горячей. На грани того, что можно вынести. И желательно под большим напором, чтобы наверняка смыть все до последней молекулы.

Вильям вылез из душевой, позвонил и отменил вызов скорой. Потом протянул полотенце, оглядел мою вымокшую насквозь одежду и со словами «я принесу тебе что-нибудь сухое» вышел из душевой.

Я поднялась, пошатываясь, и стерла с зеркала конденсат. Мое лицо сильно покраснело и распухло от воды. По щекам струились подтеки туши, губы жгло. Но в целом ничего такого, из-за чего стоило бы нестись в госпиталь.

Ну, почти…

Я попробовала снять намокшую рубашку и обнаружила розовые следы, которые оставляли на ткани мои ладони. Они покраснели и отекли. Кое-где лопнули сосуды и наружу проступили капли крови. Мои руки – я совсем про них забыла…

Вильям постучал, вошел и протянул сухую одежду и полотенце. Я не взяла их.

– Вильям, боюсь, я испорчу вещи… Смотри. – Я показала окровавленные ладони, которые все сильнее и сильнее покрывались волдырями.

– Черт, – выругался он. – Еще и руки…

– Я ударила Дженни… И оттолкнула Айви, когда… Все случилось. Прости, я совсем забыла об этом…

Мои зубы стучали от холода. Мокрая одежда уже перестала быть теплым коконом – скорее, стала ледяным саваном.

Вильям дал два бумажных полотенца, и я зажала их в ладонях, пока он раздевал меня. Его пальцы расстегивали пуговицы и помогали мне выпутаться из мокрой одежды. Сам он уже переоделся в сухое: белая футболка и серые хлопковые штаны.

– Дальше сможешь сама? – спросил он, когда на мне осталась только тонкая вымокшая майка и трусики.

– Попробую, – неуверенно кивнула я и уставилась на алые капли на кафеле: кровь пропитала салфетки в кулаках и теперь начала капать на пол. Вильям заметил это тоже.

– Ох, ладно… Повернись спиной, я не буду смотреть. – Он помог мне снять майку и надеть ту одежду, что он принес. Это оказались его футболка и пижамные штаны. – Идем, нужно остановить кровь.

– Переживу, главное, что не лицо…

Вильям завернул в салфетки лед, и я сжала их в ладонях.

– Тебе нужно прилечь, ты совсем белая… Сейчас поищу обезболивающее. Иди в кровать.

– Я залью там все кровью.

– Не самое страшное, что может случиться.

– Нет…

– Аллергические реакции бьют не только по коже, но и по сосудам и легким. Замечала проблемы с дыханием после каждого приступа?

– Да…

– Вот именно. Кислородной маски у меня нет. Так что если не хочешь потерять сознание от удушья, то, пожалуйста, ляг в кровать. Твои легкие сейчас страдают не меньше, чем ладони.

Не дожидаясь согласия, Вильям поднял меня на руки и отнес в кровать. Потом дал новые салфетки и уложил мои ладони на валик из полотенца. Мне и в самом деле стоило прилечь. Но что-то очень-очень неправильное было в том, чтобы лежать в его постели.

– Ты же представляешь, что будет, если Айви увидит меня здесь? – пробормотала я. – Да еще и после того, как ты бросил ее на парковке и уехал со мной… Армагеддон… Вильям, мне стоит уйти…

Я перевернулась на спину и увидела его, стоящего у окна и перебирающего лекарства в пластиковом боксе. Смотрите, как оно бывает: не так давно я лечила его.

– Айви не придет сюда, пока я сам не найду ее и не объясню все. Она жутко гордая. Так что оставайся.

Он протянул таблетку обезболивающего и поднес к моим губам стакан воды. Кровь капала из сжатых кулаков на полотенце и тут же впитывалась. От боли кружилась голова.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

Я прикрыла глаза и, сама того не заметив, провалилась в сон.

Меня разбудили тихие голоса Бекки и Вильяма. И я разбирала, о чем они говорят. Бекки спрашивала, что произошло. Вильям пересказывал историю моего появления, опуская кое-какие подробности, например, как он раздел меня до трусов…

– Айви там с ума сходит, – сказала Бекки. – Боюсь, тебе придется очень много всего объяснить ей.

– Расскажу как есть.

– Вильям, если она узнает секрет Лори, то его узнают все. Айви не станет держать язык за зубами.

– Я не стану врать ей, – возразил он.

– А придется! Секрет Лори остается ее секретом. И прежде, чем делиться им с кем-то, ты должен спросить Лори, хочет ли она, чтобы об этом знал кто-то еще…

– Хорошо! Я не скажу Айви! Что-нибудь придумаю… – раздраженно сказал Вильям и, резко меняя тему, добавил: – Я говорил сегодня с родителями… и они наконец-то соизволили объяснить мне кое-что. Они привозили меня к Макбрайдам восемь лет назад, чтобы познакомить с Долорес. У нас с ней не просто одна и та же болезнь – мы еще и совместимы…

– Я надеюсь, это наталкивает тебя на… кое-какие мысли? – многозначительно спросила Бекки.

Теперь я окончательно проснулась, приподнялась на локтях и перестала дышать в ожидании ответа. Этот ответ решит все.

– Я знаю, на что ты намекаешь, – сказал Вильям. – Но на самом деле я думаю только о том, что Айви с ума сойдет, если узнает, что я и Долорес не оставляем ожогов друг на друге…

– Ничего, переживет, – холодно сказала Бекки. – И, уверена, тут же найдет замену.

– Бекки, я не собираюсь вышвыривать свою девушку только потому, что нашел более… удобный вариант! С Айви, конечно, сложно, но мне нравятся эти сложности. Она непредсказуема, она бесстрашна, ее не оттолкнуло ни одно из моих требований вроде отказа от поцелуев в губы или обливания кипятком после каждого секса. Я люблю ее. А Долорес… Ей нужно просто помочь немного адаптироваться. Я могу научить ее жить… почти нормально. Она сможет не носить перчатки, сможет заниматься любовью с кем захочет, сможет перестать бояться и шарахаться от других людей… Я помогу ей.

Я закрыла глаза и попыталась успокоить дыхание.

В этом доме слишком тонкие стены.

Зато у моего сердца слишком толстые стенки. Ты раз за разом разбиваешь его, Вильям Веланд, а оно выдерживает это снова и снова…

Я уткнулась лицом в подушку Вильяма, вдохнула едва уловимый аромат его одеколона. Должно быть, это удивительное чувство – принадлежать кому-то. Спать в его постели. Делить с этим человеком свое тело и мысли…

Потом я выползла из кровати и вышла в гостиную. Бекки сидела на диване, укрывшись пледом. Вильям устроился в кресле с ноутом.

– Э-эй, – проворковала Бекки. – Как ты?

– Более-менее, – кивнула я. – Но очень болят ладони…

– Я найду тебе обезболивающее. – Вильям встал и отправился на кухню. – И перевязать не мешало бы.

Я села рядом с Бекки, избегая смотреть ей в глаза. Мне казалось, что она сможет прочитать мои мысли. Все мои мятежные, страшные мысли.

– Это, кажется, твое. – Она протянула мой телефон. – Ой, прости, ты же не сможешь его взять… Я положу вот здесь, и ты заберешь его, когда Вильям перевяжет тебе руки.

– Спасибо, – кивнула я, боясь даже спрашивать о том, как именно Бекки забрала у Айви и ее своры мой телефон. И что они ей сказали… Наверняка кучу гадостей обо мне…

– Как поспала?

– Прекрасно. Я еще никогда не спала в постели парня, так что… Впечатлений выше крыши, – хмуро пошутила я. – Теперь ты знаешь, да?

– Что у тебя такая же болезнь, как и у Вильяма? Да, знаю, и, поверь, это никак не повлияет на мое отношение к тебе. Я восхищаюсь тобой, как восхищаюсь Вильямом. Вы не покорились болезни, вы перешагиваете через препятствия и боретесь за свое место под солнцем…

В комнату вернулся Вильям, принес таблетки, мази и бинты. Я протянула ему ладони и, пока он бинтовал их, разглядывала его сосредоточенное лицо, длинные ресницы (почему у парней всегда такие роскошные ресницы?), волосы, шрамы на предплечьях, искалеченную руку.

Ох, как же хотелось поцеловать его. Эта мысль не давала мне покоя с того самого момента, как я поняла, что мы совместимы, но сейчас стала просто невыносимо навязчивой…

«Интересно, как все сложилось бы, если бы он встретил меня раньше Айви. Смог бы он увлечься мной или нет?» – подумала я.

«А он и встретил тебя раньше. И посмотри, как все сложилось», – отозвался внутри маленький противный голосок.

– Ты должна была сказать о своей болезни, – сказал Вильям, заворачивая мои ладони в бинты.

– Зачем?

– Затем, что все это можно было предотвратить.

– Каким образом? Ты бы стерег меня день и ночь? – иронично заметила я, внезапно раздражаясь.

Вильям поднял глаза и спокойно заметил:

– Я бы мог предупредить Айви.

– А я не хочу, чтобы она знала! Она и любой другой! И я имею право на эту конфиденциальность! Слышишь?

– Слышу, – ответил он, пожимая плечами.

Больше мы не говорили.

Я вернулась в свою квартиру и поняла, каково это – быть безрукой. Я испытала невероятные сложности буквально со всем: с включением света, с приготовлением чая, с элементарными гигиеническими процедурами. Мои ладони напоминали две деревянные доски, на каждой из которых торчало пять пальцев-сучков. Древорукая Лори, которая ближайшую неделю не сможет ни ресницы накрасить, ни сесть за руль, ни убрать за собой.

Я уронила и разбила любимую чашку. Не смогла толком вытереть воду на полу и оставила, как есть. Не смогла намазать зубную пасту на щетку.

Но это все ерунда. По-настоящему плохо будет завтра, когда я проснусь и вспомню обо всем, что произошло. А именно: прекрасный принц, который смог бы спасти меня из заточения в Стигмалионе, проскакал на коне мимо. В его руках развевался флаг с гербом принцессы, которой он уже отдал свое сердце. Его доспехи покрывали отпечатки ее жадных пальцев. А мне он послал только ободряющую улыбку и волшебный ключ от потайного входа: «Воспользуйся, если хочешь. За стенами твоей тюрьмы есть мир, но бежать ты должна сама. Я принадлежу другой».