Глава 28

Очередной погожий денек на море казался Тине настоящим чудом. Сегодня у нее было столько дел, что глаза разбегались, хотелось всего и сразу. Девушку распирало от желания действовать, и действовать немедля. Она спешно привела себя в порядок и помчалась на палубу. Смешно сморщив нос и прикрыв один глаз от слепящего света, Тина огляделась, решая, что сделать в первую очередь. Мадемуазель Лоет посмотрела налево – папенька, посмотрела направо – господин Даэль. Немного подумав, между капитаном и боцманом она выбрала капитана. Девушка приблизилась к нему и вытянула по струнке, зычно доложившись:

– Мой капитан, я готова приступить к своим обязанностям.

Лоет смерил дочь насмешливым взглядом, затем заложил руки за спину и грозно свел брови:

– Что, сопляк, спится сладко? Рожу хоть утюгом гладь, до сих пор мятая. Порядок на корабле для всех един. Будешь отлеживать бока, выкину за борт, мне ленивое барахло без надобности.

– Папень…

– Папенька остался на берегу, – отчеканил Лоет. – Будешь распускать сопли, напялю юбку и навяжу банты… дамочка.

– Я не дамочка! – обижено воскликнула Тина.

– Тогда утри слюни и вали к боцману, – не глядя на нее, закончил Вэй и окончательно потерял всякий интерес.

– Да, капитан! – воскликнула мадемуазель Лоет, устремляясь к Даэлю.

Боцман стоял на носу, широко расставив ноги и заложив за спину руки. Нартан Даэль, рожденный в семье аристократов, как и его капитан, и так же избравший когда-то стезю пиратства на бриге «Счастливчик», отказавшись от положения в общества, связей и дворянства, наслаждался возможностью вернуться к своим прежним обязанностям. Старше всех на бриге, он словно помолодел за это плавание. В поблекших от возраста глазах, сияли мудрость прожитых лет и задор, которому могла позавидовать молодежь.

– Что, сучьи дети, разжирели на берегу, зад перевешивает? А ну шевелись! Рябой, рыло начищу! – самозабвенно орал он на матросов. – Господин Даэль, – позвала его Тина, дергая за рукав, потому что боцман на ее старательное сопение не обратил внимания. Он резво обернулся.

– А-а-а, – почти издевательски протянул Даэль, – кто это у нас? Никак изволили от подушки оторваться, ваше величество. В следующий раз окончу из ведра, если не встанешь вместе со всеми. А ну живо на камбуз! Жрать и работать… Сопляк.

– А-а… – опешив, протянула Тина, глядя на спину боцману, уже потерявшего к ней интерес.

– Э-э-э… Он тут же развернулся, приподнял брови, затем наклонился и проорал мадемуазель в ухо:

– Глухой, Сопляк?! Я сказал, иди жрать! – и, придав девице, вдруг официально ставшей юношей, ускорение коленом под зад, вернулся к прежнему занятию.

– Рябой, у тебя хозяйство лишнее? Так я отрежу, если оно тебе мешает! Повинуясь пинку, Тина отбежала в указанном направлении, обернулась и окинула быстрым взглядом матроса, носившего прозвище – Рябой, который сейчас карабкался по снастям. Обижено шмыгнув носом, девушка утерла его тыльной стороной ладони и поспешила к Самелю, надеясь получить у него пояснения происходящих перемен.

– Явился?! – грозно прорычал кок, оглушив Тину, но тут же добавил почти шепотом. – Проходи, деточка, я сейчас тебя накормлю. – И снова громко.

– Садись жрать! Тощий, как цыпленок, брюхо уже к спине прилипло. В следующий раз будешь ходить голодным! – Шепотом. – Я тебя не сильно пугаю? Нам запрещено с тобой сюсюкать. – Трубным ревом. – Набивай брюхо и вали отсюда! – Шепотом.

– Капитан сказал, раз девчонка хочет быть мужиком, пусть насладится своей мечтой в полной мере. – Угу, – промычала Тина.

– Понятно. Альен? Он так же со мной будет разговаривать?

– Этот сам себе на уме, не знаю, – развел Руками Самел, присаживаясь напротив и подпирая щеку кулаком. – Бедная девочка, о-ох.

– Выдержу, – деловито кивнула мадемуазель Лоет, запихивая в рот блинчик.

Мы ефо пофофим, угу…

– Ох, – снова вздохнул великан, – протянул руку и погладил девушку по голове- Худенькая, прозрачная, аж кости видно….Бедный ребенок.

– Я не ребенок, – проворчала Тина, смешно выхлебывая чай. И уже выбегая с камбуза, крикнула.

– Я справлюсь, дядюшка!

– О-о-ох, – понеслось ей вслед. Великан вышел на палубу, глядя на девушку, вытянувшуюся перед господином Даэлем, сокрушенно покачал головой, пробормотав: – Не парень ведь, девица. Цветочек нежный. – Угу. Чертополох, – буркнул Лоет, оказавшийся у него за спиной. – Репей на моем седалище… А, – махнул капитан рукой на страдающего кока и удалился к себе в каюту, оставив дочь на воспитание команде и бросив взгляд на «Алиани», послушно тащившуюся немного позади. В каюте Вэя уже ждали. Бонг и Альен сидели за столом, вновь самолично откупорив вино из капитанских запасов. Лоет посверлив взглядом обоих, подошел к койке, прихватив по дороге бутылку со стола.

– А я смотрю, наглость-то меры не знает, – желчно произнес он, делая глоток из горла и закупоривая бутылку. – Кругом ворье.

– Прекрасное вино, мой друг, – посмаковав, ответил невозмутимый Бонг. – Изумительное, – деловито кивнул Альен.

– Изумительное, – деловито кивнул Альен.

– Этак вы вино сейчас стащили, а скоро и бриг мой к рукам приберете? – Лоет убрал вино в сундук и вернулся на койку, припечатав своих гостей. – Пираты. Мужчины скромно промолчали, продолжая отпивать вино, подчеркивая явное удовольствие. Вэй некоторое время следил за ним, затем усмехнулся и вытянулся на койке, свесив одну ногу на пол.

– Когда закончите жрать мое пойло, сможем перейти к менгее важным делам, – сказал он.

– Мы можем это делать, продолжая жрать, – заметил лекарь.

– Доставай. Ага-а… – Лоет тут же сел и вытянул в его сторону палец.

– Что колдунишка, не терпится сунуть нос в заговоренное послание Беса? Зубы, небось, уже сводит, но как же признаться, что черти под задом огонь развели, нужно же мне нервы помотать!

– У вас нервов нет, – не глядя на него, произнес Альен.

– А еще у меня нет стыда и совести, чем и горжусь, – парировал Лоет.

– Вэй, дай карту! – воскликнул Бонг, отставив в сторону стакан. – Или мне тобой заняться? – Вот только не надо лезть туда, где все прекрасно без изъяна, – Вэйлр постучал себя пальцем по лбу.

– Мой друг… – лекарь остановил на капитане многозначительный взгляд.

– Жжет, да, Бонг? Жжет, с-с-с, – зашипел, кривясь, Лоет, ерзая на койке. – Тлеют уже волосы на твоем хитромудром заде. Еще немного и хозяйство поджарится. Кстати, дикари Оджи не брезгают данным блюдом…

– Вэйлр, в самом деле, – не без раздражения вклинился Литин. Капитан потянул носом и поморщился. – И от второго паленым потянуло. Что, сынок, тоже черти огонь разжигают, или мое вино боком вышло? Бонг, не произнося ни слова, поднялся со своего места и демонстративно подтянул рукава вверх. Лоет вскинул руки, захохотав:

– Все-все! Я чувствую себя отомщенным, я удовлетворен! Держите этот проклятый кусок бумаги. – Вэй достал из-за пазухи футляр и бросил на стол.

– Уверен, Биглоу уже в Преисподней руки потирает, поджидая новых дураков, готовых сунуть головы в пасть дьяволу.

Удостоил его мрачного взгляда только Альен. Бонг уже ни на кого не обращал внимания. Он открыл футляр и вытащил карту.

Лекарь не в первый раз пытался разгадать, что написано на обратной стороне. Впрочем, если быть точней, он пытался проверить, действительно ли, там что-то написано, или все это выдумки морских разбойников, порой чересчур суеверных для столь циничного отродья, коим многие являлись. Альен Литин не мешал колдуну. Он уже давно махнул рукой, отчаявшись что-либо найти. Молодого человека больше занимало другое.

– Вэйлр, – позвал он капитана, нагнувшегося над плечом Бонга.

– Ты сопишь мне в ухо, – лекарь, не глядя, поднял руку и, ухватив Вэя за подбородок, поднял его голову, вынуждая смотреть на Альена. Лоет мотнул головой, освобождаясь от захвата, скривил гримасу, показывая, что думает о своем старом друге, и, наконец, уделил внимание Литину.

– Что? – спросил он. Альен устроился поудобней, отодвинул стакан с остатками вина и снова посмотрел на Лоета.

– Что это за морские стражи? – спросилмолодой человек. – В архиве мы с Тиной толком ничего не нашли, чтобы пояснило об этих созданиях.

– Выдумки, – отмахнулся Вэй. – Парни чего только не придумают, чтобы почесать языками. Скорей всего, имелись в виду подводные скалы. – Лоет покосился на карту, но ладонь Бонга тут же недвусмысленно прижала его к столу, и капитан проворчал.

– Колдун, ты уже дымишься. – Отстань, – отмахнулся господин Тин, вновь отключаясь от двух разговаривающих мужчин. Вэй погримасничал над его затылком, после взял лист бумаги, грифель, и поманил за собой Альена. Молодой человек послушно поднялся на ноги. Но в это мгновение «Счастливчик» нашел волну побольше. Альена качнуло, он не удержался и снова упал на стул, задев стакан с вином и разлив его.

Бордовая лужа потекла на карту. – Дьявол! – воскликнул Лоет. Бонг пробормотал что-то нелицеприятное на своем языке и, подхватив карту, поспешил к дверям, вынося ее на воздух. Литин виновато смотрел вслед колдуну, затем перевел взгляд на капитана и потупился, чувствуя себя чрезвычайно глупо. Вэйлр уже готовился съязвить, уколов «безупречного» Альена, однако дверь открылась снова, и в каюту вошел Бонг. Не глядя ни на кого, он подошел к сундуку капитана, достал вино, вынул пробку зубами и щедро плеснул на карту с обратной стороны.

– Мое вино! – воскликнул Лоет.

– Наша карта! – опешил Литин.

– За мной, – мотнул головой Бонг и снова вышел из каюты. Переглянувшись, Альен и Вэйлр последовали за горастанцем. Они нашли Бонга на палубе, поднявшего карту навстречу солнечным лучам и ветру, словно сушил ее. А когда двое мужчин приблизились к нему, колдун повернулся к ним.

– Дьявол меня дери через колено, – выдохнул Лоет, глядя, как ветер подсушивает бумагу, и на недавно еще чистом листе преступают строчки.

– Гарпун мне в печень, – хрипло произнес Альен.

– У нас получилось.

– Как хорошо, что ты растяпа, – Вэй взлохматил волосы Литину.

– Это вышло случайно, – буркнул молодой человек, мотнув головой.

– Как под руку толкнули.

– Угу, Бес – паскуда, – кивнул Лоет.

– Давно кровавую жатву не собирал. Ну что там, Бонг?

– Я не знаю этот язык, – покачал головой лекарь. Лоет отнял карту, некоторое время внимательно рассматривал письмена, даже повертел, пытаясь прочесть с разных сторон, но не преуспел, ругнулся и сунул Альену.

– Ты у нас Умник, ты и думай, а мне вредно. Могу попортить идеальное содержимое своей головы лишней ерундой, – усмехнулся капитан. Литин взял в руки карту, рассмотрел и улыбнулся. Он вдруг понял, что Лоет в своей излюбленной манере сделал ему комплимент, давая возможность проявить себя. То, что это шифр, было ясно с первого взгляда, а Альен как-то обмолвился, что его отец с детства увлечен составлением и разгадыванием шифром, и сына пристрастил к своему увлечению. Они много раз оставляли друг другу послания, в которых никто не мог разобраться. Сначала в виде игры, а после обменивались шифрованными письмами по делам своей компании. Лоет, вроде бы не слушавший, о чем разговаривает его дось и молодой человек, оказывается запомнил.

– Я заберу это с собой, – сказал Альен, удаляясь в капитанскую каюту.

– Только не забудь, что тебе сегодня тебе гонять Сопляка, – нарочито громко крикнул капитан, заметив, что дочь уже пару раз на них оглянулась.

– Мне больше нравится прозвище – Стрекоза, – усмехнулся Литин.

– А ты мне больше нравишься за бортом, – фыркнул Вэй. – Но я же держу себя в руках.

Альен остановился и развернулся, глядя с добродушной усмешкой.

– Вэйлр, как с вами уживается ваша жена? – спросил молодой человек.

– Любит без памяти, – тут же ответил капитан.

– А как вы сами с собой уживаетесь? – То же самое, – важно кивнул Вэй и хохотнул, махнув на Альена рукой.

– Займись делом, сынок, быть может ты откроешь нам нечто важное. – Он некоторое время смотрел в след удаляющемуся молодому человеку, затем нашел взглядом раскрасневшуюся Тину, постигающую науку работы на корабле, усмехнулся и проворчал. – Стрекоза…

– А затем вдруг добавил. – Зятек у меня еще тот выдумшик. – Опешил, округлив глаза и шлепнул себя по губам, тут же ринувшись на поиски жертвы, чтобы излить на нее свой яд и отойти от случайно произнесенных слов.

Альен Литин вернулся в каюту Лоета, уселся за стол и полностью погрузился в изучение шифра. Через некоторое время молодой человек заметил, что буквы и цифры и символы начали бледнеть. Поначалу он подумал, что ему кажется из-за того с каким тщание он вглядывался в шифр, но когда одна из строчек стала еле различима, Альен схватился за грифель и бумагу, переписывая послание Ларса Биглоу. Молодому человеку казалось, что он еще никогда так быстро не писал.

Однако, прежде, чем успела исчезнуть последняя строчка на просохшей бумаге и обратная сторона карты стала вновь чистой, Литин успел даже перепроверить то, что переписал.

– Ох…ть, – произнес Альен, но прикусил язык, воровато оглядываясь на дверь, и усмехнулся.

– Похоже, с нашими занятиями с капитаном, я скоро начну браниться не хуже самого капитана. Выпусти зверя, сынок, – передразнил он Лоета и снова усмехнулся. На его плече зашевелился Хон. Паук перебрался на голову, уселся там, и его лапки монотонно задвигались, даруя отдохновение и позволяя расслабиться. Альен прикрыл глаза и блаженно застонал, только сейчас заметив, что у него начало ныть в висках.

– Ты лучший доктор Хон, – сказал молодой человек, сняв с головы паука и усадил на стол.

– И что ты об этом думаешь? – Хок пискнул и вернулся на плечо, замерев эполетом.

– Я с тобой совершенно согласен, полная бессмыслица, – кивнул Альен. – Однако, если послание оказалось не сказками, то и смысл у него должен быть непременно. Понять бы только, какой ключ отпирает этот ларец. Ничего подобного я еще не встречал, как говорит мой отец, нет такого замка, к которому невозможно подобрать отмычки. – Паук снова пискнул, и Литин хмыкнул, словно поняв своего маленького мохнатого друга. – Нет, он не взломщик, он коммерсант, и я вас обязательно познакомлю… наверное. Если Бонг отпустит тебя со мной, то непременно познакомлю. И с Тиной. Адамантина Литин – звучит?

– Не звучит, – раздалось от двери. – Хватит заговаривать паука жвала. Что-нибудь понял? Литин обернулся к двери и досадливо поморщился.

– А вы что-нибудь понимаете? – спросил Литин, пододвигая капитану листок с выписанным шифром. Лоет слегка нахмурился, затем перевел взгляд на карту, и глаз его округлился.

– Как? – только и спросил он.

– Карта высохла, послание исчезло, – пожал плечами Альен.

– Едва успел переписать. Странная бумага, не находите, Вэйлр? Все с этим кладом странное. Местоположение, слухи, чрезмерная кровь. Есть хоть один владелец карты, кому она досталась без крови?

– Тина, – кивнул Лоет. – Она единственная, кто не убил за этот клочок мифических сокровищ. Значит, просохла и каракули исчезли? Забавно, – Вэй усмехнулся. – Выходит, мы можем быть не одни, кому повезло разгадать эту тайну Беса.

– Но мы будем единственными, кто расшифрует, – весело подмигнул Альен, поднимаясь с места.

– Убирайте карту, мне хватит того, что я переписал. Выйду на воздух, проветрю голову. Лоет кивнул. Он уже взялся за карту, но повернул голову вслед молодому человеку.

– Альен, – позвал капитан. – Послезавтра мы подойдем к одному милому островку. Мне нужно, чтобы ты на это время занял Тину, у нас с моими мальчишками будет небольшая работенка.

Литин понятливо кивнул и покинул каюту.

Он знал, что готовится на послезавтра и понимал, что Тину придется не просто занять, ее нужно будет увести с корабля, и это было приятным известием. Они уже давно не оставались наедине. Всегда что-то мешало: то ссора, то кто-то находился рядом, чаще всего Дин. Последнее злило особенно, потому-то Альен почувствовал радостное возбуждение и даже волнение, доселе несвойственное молодому человеку. Послезавтра они, наконец, смогут остаться одни! Оставалось сделать так, чтобы Тина, упрямая дочь своего упрямого отца, окончательно оттаяла и была готова выслушать то, что занимало мысли Альена.

Молодой человек вышел на палубу, огляделся и направился к господину Даэлю. Боцман, заметив Литина, приветливо улыбнулся. Мужчина скосил глаза на Тину, возившуюся у снастей под бдительным оком еще одного матроса, затем вновь повернулся у Альену и подмигнул.

– Пришел спасти девчонку, сынок? – спросил Даэль, хмыкнув.

– После обеда, – ответил Альен.

– Сильно ей достается? – При капитане сильнее, – покачал головой Боцман.

– Батя у нас зверь. Из девки парня сделал, уж мог бы быть и снисходительней. – Мужчина вдруг заметно вздрогнул и вытянул шею, заглядывая Литину за спину, но с облегчением выдохнул и усмехнулся.

– Показалось. Уже везде капитан мерещится.

– Призрак капитана страшит сильней самого капитана? – улыбнулся Альен. – Одинаково, – махнул рукой боцман.

– Что сам зараза, что его призрак. Ох, помяни дьявола. Литин обернулся и увидел Лоета, появившегося на палубе. Невольный смешок сорвался с его губ. Высокий, широкоплечий капитан, казавшийся незыблемой скалой, с повязкой на одном глазу и горящим умом и иронией во втором, со шрамом, проходившим через всю левую сторону волевого породистого лица, Вэйлр Лоет производил устрашающее впечатление на тех, кто не знал его вовсе, или знал слишком хорошо, как его команда. Упрямый, язвительный, жесткий, решительный – все это восхищало молодого человека, и он не чувствовал перед бывшим пиратом ни робости, ни страха, несмотря на все его бывшим пиратом ни робости, ни страха, несмотря на все его угрозы и выпады. Литин уважал Лоета, и чем больше времени проходило, тем сильней крепло это чувство, несмотря на ядовитые выпады бывшего пирата. Противостоять ему было сущим удовольствием. И все же душа стремилась к младшей ветви славного семейства, к такой же упрямой, решительной, вспыльчивой, языкастой, но еще по-детски наивной и трогательной мадемуазель Лоет. Альен перевел взгляд на девушку, и на сердце у него потеплело. Тина распрямилась со вздохом, утерла тыльной стороной ладони пот со лба, и уста ее тронула светлая улыбка, не лишенная самодовольства. Чего бы не желал показать ей отец, девушка была довольна тем, что теперь может жить полной жизнью вместе с командой, как мечталось когда-то, а не торчать у борта, не зная, чем еще заняться помимо болтовни с Дином или с кем-нибудь из матросов, чтобы убить время.

– Ну как? – полюбопытствовал Вэйлр, вставая рядом с Литином.

– Все отлично, капитан! – жизнерадостно воскликнула мадемуазель. – Как это ужасно, – сокрушенно вздохнул Лоет.

– Умник, на тебя вся надежда.

– Этот источник жизнелюбия перекрыть невозможно, – рассмеялся Альен и подошел к Тине, пользуясь тем, что новой работой девушку пока не озаботили. Мадемуазель Лоет оглянулась, отыскивая взглядом боцмана, но тот разговаривал с ее папенькой, встав так, что капитан повернулся спиной к дочери, и сам оказался скрыт внушительной фигурой Лоета. Матрос, все это время стоявший рядом с Тиной, тоже исчез, и она осталась наедине с Альеном, не сводившего с девушки лучистого взгляда, от которого щеки юного создания в одно мгновение стали пунцовыми, и она опустила взгляд Молодой человек не спешил заговорить с ней, и Тина все таки посмотрела на него, чтобы в следующее мгновение опустить даже голову, прячась за рассыпавшимися волосами.

– Ты на меня смотришь, – ворчливо заметила она, чтобы нарушить затянувшееся молчание.

– Смотрю, – согласился Альен. – Зачем? – Тина отвернулась, наваливаясь на перила борта и устремляя взгляд к горизонту. Так оказалось проще спрятать смятение.

– Любуюсь, – ответил молодой человек, вставая рядом с ней.

Он накрыл ладонью руку девушку, сжавшую резные перила. Тина судорожно вздохнула и бросила на Литина быстрый взгляд.

– Нечем тут любоваться, – все так же ворчливо продолжила она.

– Если я любуюсь, значит, есть чем, – возразил Альен. – Иначе я бы не любовался. Разве не так.

– Так-то оно, конечно, так, – кивнула девушка, не найдя, что возразить. – Ты красивая, – улыбнулся молодой человек.

– Я?! – забыв о смущении, Тина вскинула на него взгляд, в котором застыло искреннее недоумение.

– Я же одета, как парень. И волосы у меня короткие. А еще я бранюсь и стихов не люблю. Альен легко рассмеялся, отчего мадемуазель Лоет вновь поспешила отвернуться, пряча досадливую гримаску. Описав себя, девушка вдруг поняла, что вовсе нехороша, и что не может понравиться такому мужчине, как Альен Литин, всерьез. – Ты полагаешь, что одежда, длина волос, брань, даже твоя вспыльчивость, могут сделать тебя менее привлекательной в глаза того, кто любовался тобой еще тогда, когда все считали тебя Эмилом Сверчком? Тина вновь бросила украдкой взгляд на молодого человека, но он сейчас не смотрел на нее. Его взгляд был устремлен вдаль, на губах играла легкая мечтательная улыбка, словно Альен думал о чем-то приятном, и девушка не смогла отвести взгляда, в который раз думая, что в жизни не видела никого красивей и притягательней. Невольно в памяти всплыл поцелуй в каюте, еще в Алгардте, и мадемуазель Лоет отчаянно захотелось прижаться к груди Альена, услышать размеренный стук его сердца, зарыться пальцами в черные, как ночь, волосы и потянуться губами к этой мечтательной улыбке, чтобы коснуться уголка мужских губ легким поцелуем. Собственные мысли вернули смущение. Тина вновь судорожно вздохнула и несмело накрыла руку молодого человека, все еще лежавшую поверх ее руки, второй ладонью. Он не повернулся, лишь улыбка стала более озорной.

Его свободная ладонь, покоившаяся на перилах, вновь накрыла руку девушки, и Альен произнес:

Любуюсь я твоим несовершенством, В одно мгновенье становясь слепцом. Твое мне имя кажется блаженством. Нет, я не лгу, не чти меня лжецом. Любуюсь я тобой, когда ты злишься, Когда смеешься, иль грустишь. Любуюсь, когда ночью снишься, Иль с кем-то говоришь, или молчишь. Любуюсь я открыто и украдкой. И даже, когда думаешь, что злюсь. Ты остаешься для меня загадкой, Но разгадать тебя не тороплюсь. Мне б ветром стать, чтобы игриво Запутаться в коротких волосах. Иль замереть, взирая молчаливо, На солнечные зайчики в глазах.

– Как красиво! – воскликнула Тина.

Альен снова рассмеялся, и в пронзительных синих глазах отразилось лукавство.

– Не так уж ты не любишь поэзию, – сказал он.

– Понравилось?

– Да, – неожиданно севшим голосом ответила девушка.

– Кто их написал? – Молодой человек неопределенно повел плечом, усмехнувшись:

– Да так, один поэт-бедолага, проглядевший глаза на одну своенравную особу, которая на него обижалась по всяким пустякам и вытворяла, что вздумается, не зная, что сердце несчастного готово разорваться от переживаний. – Альен сжал пальцы Тины в своей ладони, поднес к губам, целуя бережно и нежно. – После обеда у нас с тобой урок, Стрекоза. Он отошел, а Тина еще какое-то время слепо смотрела ему вслед.

– Запутаться в коротких волосах, – прошептала она и охнула, но тут же отогнала догадку. Конечно, эти стихи не могут быть о ней, надо же такое придумать…

Вздохнув, девушка вновь отвернулась, глядя на далекий горизонт, даже не замечая, что на ее губах блуждает такая же мечтательная улыбка, какая была совсем недавно на усах молодого человека, и кончики пальцев поглаживают то место, которого коснулись губы Альена Литина.