Глава 15

Вторая неделя плавания подходила к концу, не ознаменовавшись никакими событиями. На «Алиани» царили мир и спокойствие. Никто не пытался задержать шхуну, когда она покидала гавань Порт-Дайона, никто не гнался после, и бордовый корпус бригантины «Красная заря» ни разу не замаячил на горизонте. Тина и Альен, единственные понимавшие всю угрозу для команды «Алиани» в полной мере, через несколько дней отсутствия новостей успокоились и расслабились.

На следующий же день, когда шхуна покинула отныне опасный Порт-Дайон и вышла в море, Тина не стала тратить времени даром. Она выбрала момент, когда всезнающий Мартель сидел на палубе, отдыхая от работы и покуривал трубку, и пристроилась рядом, заведя разговор о пиратах. Паренек стал свидетелем того, как один морской разбойник убил другого, потому не было ничего удивительного в том, что он заговорил на их тему. Мартель, любитель поговорить и поделиться своими историями, откинулся назад и блаженно прикрыл глаза.

– Это мое последнее плавание, – сказал он Тине. – Стар я слишком. Куплю себе рыбацкую лодку и займусь промыслом, на это сил еще хватит. А от всего этого, – Колченогий указал мундштуком трубки на других матросов, – я уже дряхлый. Внука себе в помощь возьму, он у меня работящий, смекалистый.

Девушка с пониманием покивала. Мартелю уже давно перевалило за семьдесят, он немногим старше обоих ее дедов. Дедушка Ламбер тоже уже выглядел старым, но все равно был еще достаточно крепок и подвижен. А вот его сиятельство, несмотря на почтенный возраст, казался несокрушимой скалой. И трость в его руках смотрелась, скорей, оружием, чем палкой для опоры. Он оставался грациозен и статен, продолжая нравится женщинам. Впрочем, и папенька, который был уже на шестом десятке, отнюдь не выглядел пожилым мужчиной. Подвижный, сильный, язвительный, с живым блеском в единственном зрячем глазу. Казалось, только седина, все более пробивавшаяся в волосах, да морщинки вокруг глаз – остаются свидетельством его возраста.

А вот Мартель, действительно, казался древним, и на «Алиани» он был, скорей, пассажиром, чем матросом. Пусть господин Лериа и давал старику какую-то работу, но все мелкую и незначительную. Зато послушать истории Колченогого собирались многие. Рассказывать он умел. Порой даже капитан Верта присаживался рядом и слушал старого матроса, недоверчиво покачивая головой и посмеиваясь.

– Дядя Мартель, а Ржавый самый страшный пират? – спросила Тина, поглядывая из-под ресниц на струйку сизого дыма.

– Сейчас, наверное, да, – кивнул старик. – Еще та гнида.

– А раньше? Капитан Лоет был страшным пиратом? – этот вопрос мадемуазель Лоет задала просто из любопытства.

– Вэй Лоет? – Мартель усмехнулся. – Нет, он не был страшным пиратом. Но это был единственный пират с принципами. К нему в команду многие хотели попасть, он, хоть и жесткий мужик, но за своих глотку мог порвать любому. «Мои мальчишки», вот как он их называл, а они его «батя». И пусть батя мог и порешить, но это всегда за дело. Хотя, говорят, тоже дури хватало. Мог пристрелить спьяну, если кто не ко времени совался.

Тина скрыла усмешку. Про папенькину привычку палить по незваным посетителям она была наслышана. Дядюшка Самель рассказывал, что они всегда четко знали, где нужно встать, чтобы не задело шальной пулей.

– Мой бывший капитан называл Лоет – голубая кровь пиратства, – продолжал Мартель. – В нем порода была, манеры благородные знал. Женщин не трогал, верней, трогал, но им это нравилось, – Колченогий хрипло рассмеялся, а Тина нахмурилась, оскорбившись за маменьку. – С мужиками всегда резкий был. Был у него враг закадычный – капитан Берк. На море запросто не расходились, корабли друг другу дырявили. На суше морды били друг другу, а на дело, все одно, вместе. Что Берк тащил свой зад к Лоету, что Лоет не отказывал Берку. А потом при дележе опять драка. Жаден был Берк больно, а Лоет жадности не прощал. Сдох жмот вскоре после того, как Лоет в честные люби подался. Не с тем связался, характер свой гнилой показал, так его и прирезали. Черт его знает, почему Лоет щадил, но Берк всегда выживал после их схваток. А Лоет-то знатный рубака.

Про папеньку Тине нравилось слушать, и она бы еще послушала, но ее интересовал совсем другой пират.

– Дядя Мартель, а кто все-таки был страшным пиратом? – спросила девушка, возвращая старика на прежний курс.

– Страшный? Так они, малец, все страшные, – Мартель отложил трубку и сложил на животе руки. – Они же разбойники, чужое к рукам прибирают.

– И все-таки, – не желала отставать Тина.

Старик ненадолго задумался. Затем почесал щеку и оживился.

– Да, вот, например, Золотой. Был такой разбойник лет сто назад. До золота страшный охотник был, и украшал себя золотом, потому так и прозвали. Про него много жутких историй рассказывали. Он как-то свою зазнобу с другим застал… хотя, нет, тебе я не буду эту историю рассказывать, мал еще, да и воротит с нее. Так зверствовал, что даже его парни струхнули. Еще был Одноногий Орс, у того забава была. В сеть кого-нибудь посадит и за борт, а потом за кораблем сеть тянут. Выжил человек через линг, отпускал. Только разве там выживешь? Но многие соглашались, надежда – вещь такая.

– А еще?

– Еще… Ларс Биглоу. Вот уж тварь была, – Тина встрепенулась. – Кстати, тоже был с принципами, как и Лоет. Слов на ветер никогда не бросал, его пуще дьявола боялись. Самый удачливый пират своего времени. Говорят, золото из его карманов, как горох сыпалось. Мог купить себе остров, но жаден был настолько же, насколько богат. Ни одной ржавой миты не оставил своим наследникам, а они у него были. Все спрятал. Спрятал и проклял то место, пролив там кровь своего брата. Говорят, место гиблое, туда не подобраться. А еще говорят, что тому, кто найдет сокровища Биглоу, перейдет его удача. Сколько народа уже голову сложили за этот клад, а ведь не сдаются. Ищут, ищут. Глотки друг другу режут, корабли топят, команды под корень изводят. Биглоу оставил карту, даже не прятал ее. Сказал, кому карта достанется, тот получит и сокровища. В первый же час после его смерти, трое его сыновей умерли в попытке завладеть картой, каждый хотел быть первым. И понеслось. Как только карта попадает в чьи-то руки, так и расплата рядом. Правда, еще говорят, что было какое-то условие. Только я его не знаю. Вроде как он зашифровал свое послание на обратной стороне карты. Может, тому повезет, кто расшифрует? А как расшифровать то, чего нет? Враки это все.

– Враки, – задумчиво повторила Тина. – Это все враки. Ой, – она вскочила на ноги, – кажется, меня хозяин звал. Побегу, а то снова гадом станет.

– Беги, малец, – усмехнулся Мартель, снова набивая свою трубку.

Своего нанимателя Тина нашла в капитанской каюте, где тот разговаривал с капитаном Верта, потягивая вино из серебряного стаканчика и чему-то посмеиваясь. Мадемуазель Лоет остановилась на пороге, приплясывая от нетерпения и делая жуткие рожи, показывая всю значимость своего визита. Альен приподнял брови в насмешливом изумлении:

– Мальчик мой, у тебя лицо свело, или же тебя мучит нужда, а ты забыл, как она справляется и пришел об этом спросить у меня? – поинтересовался Литин.

– Гарпун вам в печень, хозяин, – от души ответствовала Тина.

– И тебе доброго дня, Сверчок, – усмехнулся молодой человек. – Что случилось?

– Вы мне нужны, господин Альен, – взяв себя в руки, произнесла мадемуазель Лоет.

– Приятно знать, что в тебе нуждаются, – Литин поднялся на ноги. – Оставлю вас, капитан Верта.

– Разумеется, – улыбнулся Верта. – И поспешите, а то эти дьяволовы дыры сопят так, что способны разбудить морского дьявола.

– Чтоб вас черти полюбили, капитан, – с чувством пожелала ему Тина и первой направилась в каюту Альена.

В каюте девушка схватилась за перо. Господин Литин остановился рядом и наблюдал, как подрагивает перо в нетерпеливой руке, как рождаются прыгающие строки. Возбуждение Тины не давало усомниться в том, что она узнала что-то важное. Когда она поставила точку и сдвинула лист в сторону своего нанимателя, тот рассматривал уже не строчки, а саму мадемуазель Лоет. Тина подняла голову и застыла, пойманная внимательным изучающим мужским взглядом в ловушку. Щеки тут же опалило огнем, и неугомонное создание испытала сильнейшее смущение. А следом пришел страх, заставивший кровь отхлынуть от лица. «Он знает», – вдруг подумала девушка.

Однако Альен Литин не задал ни одного вопроса, которых Тина боялась, как огня, вместо этого молодой человек взял в руки исписанный лист и вчитался, все больше хмурясь. Пока Альен изучал новости, принесенные Сверчком, мадемуазель Лоет терялась в догадках, заподозрили в ней девицу, или же испытующий взгляд наниматель имел какое-то иное значение. Пока она размышляла, Литин взял перо, и вскоре Тина прочла: «Достань карту».

Она тут же полезла за пазуху, но опомнилась и отвернулась, на всякий случай. А когда вновь посмотрела на Альена, он уже сидел на стуле и повторно перечитывал то, что написала Тина. Девушка не стала рассказывать про проклятье и то, что все хозяева карты непременно гибнут, решив, что это лишнее… пока лишнее. Зато рассказала про скрытую информацию и про то, что клад Биглоу баснословен. Должно быть, Литин почувствовал подвох в том куске сыра, что ему подсовывала хитрая девица, потому лицо его вновь стало мрачноватым, и во взгляде появился огонек сомнения.

Забрав из рук своего слуги футляр, Альен сам достал карту и перевернул ее обратной стороной. Желтоватые и бурые пятна на ней, наводили на мысли о том, что карта много раз бывала в переделках. Молодой человек бросил на Тину скептический взгляд и постучал пальцем по бурым пятнам, давая понять, что ей не провести своего наниматели.

– Ты должен рассказать мне все, – негромко произнес Альен. – В твоей истории слишком много белых пятен, а пятен крови вот здесь достаточно. Пиши, что утаил, а я подумаю.

– Хозя…

– Пиши, Сверчок, пиши, – не пожелал слушать слугу Альен.

Возмущенно сопя, мадемуазель Лоет все-таки решилась рассказать все, что узнала от Мартеля. В общем-то, сомнения господина Литина не были лишены основания, Тина это признавала. По карте было отлично видно, что путь ее был долог и тернист. И раз уж никто до сих пор не нашел сокровища Биглоу, значит, не все так радужно и просто, как пыталась сказать об этом девушка.

– Это след от огня, – Альен указал на небольшое черное пятно. – Ее держали над свечой, пытаясь увидеть скрытое послание. Похоже, оно так и не проявилось.

– Или исчезло вновь, – прошептала Тина, отрываясь от своего занятия.

– Проверим, – согласно кивнул Литин, зажигая свечной огарок.

Он некоторое время держал карту над огнем, под встревоженным взглядом мадемуазель Лоет, а затем разочарованно задул маленькое пламя. – Ничего. Может, нет послания? Или карта ненастоящая.

– Настоящая, – не согласилась Тина. – Там и подпись стоит. И вон, какая старая.

– Не факт, – пожал плечами Альен. – Ты знаешь руку того, кто это чертил? Вот и я не знаю. Да, бумага старая, но подделку могли составить много лет назад и выдать за оригинал. Мог и сам… хозяин составить намеренную фальшивку, если уж он был такой скупердяй.

– Он был с принципами и всегда держал свое слово, – вновь возразила Тина.

– И все-таки, Сверчок, – молодой человек присел на край своей койки, – представь, что это все одна большая шутка, и мы сейчас лезем в петлю из-за миража.

– Дьявол меня дери, хозяин, если я поверю в это, – жарко возразила девушка. – Это подлинник!

Альен усмехнулся и вернул Тине карту, забрав у мадемуазель Лоет ее небольшую письменную работу. Прочитав то, что написала девушка, он окинул ее мрачным взглядом и кивнул на дверь.

– Иди, мне нужно все это обдумать.

– Много думать – голова разболится, – проворчала мадемуазель Лоет и направилась к двери, на ходу пряча карту.

– Ты, наверное, вообще головной болью не страдаешь, – усмехнулся Альен Литин, и Тина наградила его тяжелым взглядом перед тем, как скрыться за дверью.

Чтобы тогда не думал господин Литин, но картой после этого он интересовался еще несколько раз. А не так давно два заговорщика попросили разрешения у капитана посетить его каюту и посмотреть карты. Господин Верта был немного удивлен, но все-таки отказывать не стал. И Тина с Альеном углубились в изучение местоположения острова, таящего в себе несметные богатства Ларса Биглоу.

– Я ничего толком не понимаю, – признался Альен. – Ты понимаешь?

– Понимаю, – кивнула Тина. – Ах, кабы сюда господина Бержара или па…пару других географов, – пробормотала девушка после небольшой заминки, которую Литин заметил, но не показал вида. – Так, значит, нам нужно к проливу, потом… дьявол, нужна более полная карта.

Пока они занимались просмотром еще нескольких карт, появился капитан, и Литин заговорил господину Верта зубы, рассказывая о том, что Сверчок пытается доказать, что он не неуч.

– Да, – подхватила Тина. – Хозяин не верит, что я знаю больше, чем местоположение соседней деревни.

– Устраиваете мальчишке экзамены, – понятливо усмехнулся капитан. – И как?

– Названия по карте читает хорошо, – насмешливо ответил Альен. – А вот без карты… Можешь без карты?

– Могу, – насупилась Тина.

Но экзамен так и не состоялся. Капитана позвали на палубу, и пара авантюристов решила последовать за ним. Мадемуазель Лоет называла страны, какие ей приходили в голову, Альен кивал и кидал на спину капитана досадливые взгляды. Он рассчитывал, что Сверчок догадается назвать те государства, что лежат по ту сторону пролива, и Верта сам найдет нужную карту для сверки, после чего маленький слуга мог бы сунуть в нее нос под любым предлогом.

Впрочем, Альена Литина занимали не только сокровища. Личность его второго слуги интересовала молодого человека не меньше. Теперь наблюдать за Сверчком стало одним из любимых занятий Альена. Ради этого младший Литин теперь находился на палубе гораздо больше, чем в каюте, отложив в сторону книги. Перед ним был ребус, куда как интересней.

Вскоре Альен отметил, что Сверчок никогда не посещает гальюн на носу корабля, как другие матросы. Мальчишка приспособил себе для личных нужд ведро, честно украденное у команды в первый же день плавания. Справлял свои нужды Сверчок без свидетелей и выливал в море свой импровизированный горшок под смешки команды с невозмутимым видом.

Чистоту парень старался соблюдать, обзаведясь ковшом, в который с вечера наполнял водой, но, опять же, старался приводить себя в порядок, когда команда была на палубе. Одевался неизменно в рубашку и наглухо застегнутый жилет, и даже в жару, когда команда обнажалась по пояс, не изменял своим правилам. А однажды, мальчик, не боявшийся высоты и обожавший море, отказался искупать вместе с остальными, когда капитан разрешил своим людям освежиться. Парень с нескрываемой завистью смотрел на мужчин, прыгавших прямо с борта, но так и остался стоять на палубе. Более того, увидев, что двое матросов полностью обнажились, стыдливо покраснел и отвернулся, рассматривая горизонт.

Но самое примечательное произошло дней пять назад. Настроение мальчишки стало часто портиться, он сидел, болезненно морщась и поглаживая живот. На вопрос о самочувствие раздраженно ответил, что с ним все хорошо, и живот болит потому, что съел что-то не то. На возмущение кока огрызнулся и ушел с палубы, а на месте, где он сидел, осталось небольшое красное пятнышко. Альен тут же наступил на него, скрывая от случайного взгляда, и попросил Рени, немного оклемавшегося, принести вина. Получив вино, Литин «случайно» пролил его себе под ноги, виновато растер ногой, извиняясь за свою неуклюжесть, а вечером Сверчок перебрался в отдельную каюту. Альен договорился об этом с капитаном, объяснив заботой о приболевшем мальчишке. Следующие несколько дней Сверчок не спешил выходить на палубу, пользуясь положением больного, а вчера вышел, как ни в чем не бывало, довольный жизнью и собой.

Нужны ли были еще доказательства мужчине, сложившему воедино все странности в поведении и в облике мальчика? Нет, Альен окончательно уверился, что полукружье маленькой женской груди в вырезе расползшегося ворота рубахи ему не почудилось. Его Сверчок был девушкой. Можно было припереть ее к стенке и добиться правды, кто она, откуда, и зачем солгала, но молодой человек решил этого не делать. Хочет быть мальчиком, почему и не доставить девице такого удовольствия? Тем более наблюдения за ней от этого стали лишь интересней.

Теперь, когда пол самозваного Эмила Мулера стал известен Альену, само их знакомство предстало в ином свете. Отважная девчонка бросилась ему на помощь, видя численное превосходство разбойников. Молодой человек не мог не признать, что восхищен ею. И все же свою линию поведения он менять не собирался. Во-первых, это раскрыло бы то, что он знает главную тайну своего Сверчка, а во-вторых, Альен по-прежнему считал, что девице нельзя давать спуску. Даже наказанная она умудрилась перейти дорогу кровожадному пирату, а что будет, если дать ей волю? Поэтому только два изменения коснулись юной мадемуазель. У нее появилась каюта, и Рени получил от хозяина запрет на конфликты с мальчиком.

– Говори мне, я сам разберусь, – велел Литин, Рени деваться было некуда.

Сама Тина некоторое время терзалась подозрениями, что Альен догадывается об ее истинном происхождении, однако ничего не менялось, и молодой человек все так же посмеивался над ней, если девушка давала ему повод, и мадемуазель Лоет успокоилась. Правда, каюта несколько смутила ее, но объяснение, что Сверчок, по сути, еще ребенок, и что наниматель несет ответственность за свою прислугу, пришлись ей по душе, вновь успокоив всколыхнувшуюся подозрительность.

– Доброе утро, – улыбнулась Тина солнечному зайчику на стене. – Сегодня будет чудесный день?

– Будет, если поднимешь свой королевский зад с постели и принесешь господину Альену завтрак, – послышался из-за двери Рени.

– Ты под дверями стоял? – изумилась девушка, глядя на дверь.

– Да, ваше величество, – язвительно ответил мужчина. – Всю ночь ждал, когда вы глазоньки откроете.

– Тогда принеси мне горячий шоколад и свежую булочку с клубничным джемом, – осклабилась Тина, не спеша откидывать одеяло.

– Живо вставай! – рявкнул Рени, и мадемуазель Лоет услышала сердитые удаляющиеся шаги.

– Осел, – проворчала девушка, поднимаясь с койки.

Теперь ей не приходилось беспрестанно оглядываться, чтобы убедиться в отсутствии случайных свидетелей, и ухаживать за собой стало намного проще. Умывшись, одевшись и причесавшись, Тина поспешила на камбуз. Барту встретил ее неприветливой миной, он все еще обижался за пустой навет, а девушка не могла сознаться в истинной причине своей хвори.

– Доброе утро, господин Барту, – произнесла Тина.

– Завтрак для хозяина там, – не глядя на нее, указал кок на приготовленный поднос.

– Сегодня чудесный день, – попробовала подлизаться мадемуазель Лоет.

Мужчина промолчал, и Тина решила не сдаваться. Она подошла ближе и поставила локти на стол, подперев щеки кулаками.

– Что готовите? – спросила она.

– Лично для тебя добрую порцию яда, – едко ответил Барту. – Чтобы уж точно моя стряпня тебя в бараний рог скрутила.

Мадемуазель Лоет виновато потупилась.

– Ну простите же меня, господин Барту, – заканючила она, шмыгая носом. – Должно быть солнце мне напекло голову, вот живот и разболелся, а я брякнул по дурости…

– Вот-вот, по дурости. Этого у тебя по самую маковку, – проворчал мужчина.

– Я больше никогда не скажу про вас и вашу стряпню гадости, честно-честно, – клятвенно заверила Тина, приложив руки к груди. – Пусть меня на дно утащит дьявол, а черти жарят на огромной сковороде, если я вру!

Барту скосил на парнишку глаза и усмехнулся.

– Неси завтрак хозяину, а то он тебя пожарит раньше чертей, – все еще ворчливо произнес кок, но было заметно, что он немного оттаял.

Тина чуть не поцеловала мужчину в щеку, но опомнилась, что она не девчонка, поэтому просто кивнула и протянула руку. Кок снова усмехнулся, но протянул руку в ответ, и мир был скреплен рукопожатием. После этого Тина схватила поднос и поспешила к Альену Литину, не желая попадать под новое наказание, до Тарвана оставалось всего четыре дня.

Мадемуазель Лоет выскочила на палубу, сияя счастливой улыбкой.

– Сверчок, где там притаились неприятности? – крикнул Рябой Жайон.

Тина повернула голову в его сторону, не заметила каната и полетела на палубу, грохоча посудой и опустевшим подносом.

– Они были под носом, – захохотал другой матрос.

– Да что же ты за ходячее бедствие?! – воскликнул за ее спиной Барту, выглядывая с камбуза.

– Сверчок, глаза нужно открывать, как только просыпаешься, – смеялся Рябой.

– Ими еще нужно уметь пользоваться, – усмехнулся боцман.

– Руки-крюки, – сплюнул в сердцах кок, отправляясь заново готовить завтрак.

Красная, как свекла, Тина вскочила на ноги, озираясь по сторонам. Кулаки ее сжались, и девушка топнула ногой, тут же взвыв и запрыгав на месте.

– Да что ты с ним будешь делать, – всплеснул руками господин Лериа. – Теперь ногу осколком порезал. Прыгай сюда, недотепа, осмотрю.

От досады Тина готова была разреветься. Да что же это такое?! Теперь кругом виноватая, еще и порезалась! На палубе появился Рени, он оглядел произошедшее и поспешил назад.

– Ябедничать побежал, – сварливо отметила девушка. – Огузок.

И, действительно, вскоре на палубе появился Альен Литин. Он подошел к своему маленькому слуге, перед которым присел боцман. Внимательный взгляд остановился на кровоточащей ране.

– И как ты это делаешь? – не без любопытства спросил молодой человек. – Похоже, чтобы не попасть ни в какую историю, тебе лучше всего сидеть в каюте. Горе ты мое.

Альен поднял девушку на руки, отчего ее щеки вновь стали пунцовыми от смущения.

– Я сам, – почти шепотом произнесла она.

– Сам ты уже все сделал, что мог, – усмехнулся молодой человек и строго добавил, как только Тина попыталась избавиться от его помощи. – Не дергайся. Иначе сниму штаны и выпорю у всех на глазах. Глядишь, через зад добавится сноровки и разума.

– Меня уже пороли, не помогло, – проворчала мадемуазель Лоет, но вырываться перестала, угроза оказалась действенной.

– Тебя пороли? Должно быть, пару раз ладонью хлопнули? – с улыбкой спросил Альен, открывая дверь в свою каюту.

– Угу, – промычала Тина. – Чтоб вас так хлопали. Ремнем! Я потом неделю сидеть не мог.

– Врешь? – прищурился мужчина.

– Чтоб я сдох! – жарко заверила его девушка.

Альен рассмеялся и усадил ее на стул. Тина удивленно наблюдала за тем, как ее наниматель открывает свой саквояж, достает свернутый бинт и какое-то лекарство. Мадемуазель Лоет ничего не боялась, почти ничего, но перед докторами отчаянно пасовала и сбегала от них при каждом удобном случае. Ей было проще ввязать в драку, чем выпить горькую настойку, или помазать ранку щипучим лекарством. А как-то ей зашивали рваную рану на бедре, когда девушка неудачно спрыгнула с забора, напоровшись на здоровенный гвоздь, вот тогда Тина устроила целое представление, и папенька, бранясь на трусиху, лично держал ее, не позволяя дать стрекоча.

– Будет больно? – нервно спросила девушка, не спуская взгляда с флакона.

– Еще как, – без тени улыбки ответил Альен. – Полноги сразу отвалится.

– Не на-а-адо, – жалобно заскулила Тина.

Однако это делу не помогло, только снова развеселило молодого человека.

– Как интересно, – заметил он с улыбкой, подставляя таз под ногу девушки, – значит, кинуться на разбойников в ночном лесу ты не боишься, а простая обработка раны приводит тебя в ужас?

– Докторов придумал дьявол, – уверенно заявила Тина.

Альен рассмеялся, поднимая кувшин с водой и поливая на ногу мадемуазель Лоет. Девушка кусала губы, не зная, куда себя деть, пока ее наниматель собственными руками смывал кровь и грязь со ступни. Руки его оказались на удивление… приятными. Касался ступни мужчина бережно, стараясь не сделать больно, чем окончательно привел девушку в смятение. Альен поднял голову, отметив страдальческую мину своей пациентки, и сразу же опустил глаза, пряча очередную улыбку. Ему было приятно смущение девушки, уверявшей, что она мальчик. «Любопытно, сколько ей лет на самом деле?», – подумал Альен. – «Если учесть, что она девица, то на взгляд… лет шестнадцать – восемнадцать, хоть бы так». Последняя мысль смутила самого молодого человека, и он мотнул головой, отгоняя ее.

– Ай, – вскрикнула Тина.

– Прости, – пробормотал Альен, сообразив, что сжал рану. – Это случайно.

Он все так же осторожно промокнул кожу ступни чистым полотенцем, затем взялся за флакон, бросив быстрый взгляд на девушку. Теперь мадемуазель Лоет была белой, как снег, взгляд ее был прикован к флакону, от былого смятения ни осталось и следа.

– Ох, маменька, – прошептала девушка, отчаянно жмурясь.

– Глупышка, – рассмеялся Альен и поспешил исправиться, – какая же ты глупышка, Сверчок.

Тина всхлипнула, но, хвала Всевышнему, не позволила себе распустить нюни. А через пару мгновений облегченно вздохнула, лекарство не щипало. Литин перевязал ногу и поднял взгляд на мадемуазель Лоет.

– Вот и все. Ты выжил?

– Кажется, да, – прошептала Тина.

– Тогда будем завтракать, – весело ответил Альен, убирая таз и кувшин. – Рени!

Несмотря на то, что слова нанимателя вызвали в душе мадемуазель Лоет странное волнение, заставляя щеки снова румяниться, а глаза прятаться под длинными ресницами, в душе Тина не могла не позлорадствовать, что Огузок лопнет от ярости, когда узнает, что прислуживать ему придется не только хозяину, но и Сверчку. «Не плюнул бы в тарелку», – забеспокоилась девушка. Она заерзала на стуле, чем привлекла внимание Литина. Он чуть приподнял брови, вопросительно глядя на Тину.

– Я, пожалуй, пойду, – неуверенно произнесла она. – Я не голоден, честное слово.

– Глупости, – отмахнулся Альен. – Ты недавно встал, еще не завтракал. К тому же сейчас ты не в том состоянии, чтобы мотаться по кораблю.

– Я вам баба что ли?! – возмутилась Тина.

– Конечно, не баба, Сверчок, – улыбнулся молодой человек. – Какая же ты баба? – «Ты девица», – закончил он про себя, но вслух сказал иное. – Ты будущий мужчина, Эмил, а чтобы быть сильным мужчиной в будущем, тебе стоит хорошенько питаться сейчас, пока ты еще мальчишка.

В это мгновение раздался стук, и в двери каюты появился Рени. Он мазнул равнодушным взглядом по Тине, хранившей на лице не менее непроницаемое выражение, и склонил голову, едва ли, не с обожанием глядя на хозяина.

– Вы меня звали, господин Альен? – пропел Рени.

– Да, идем, – коротко ответил молодой человек и подмигнул девушке, в изумлении округлившей глаза.

– Куда? – опешил старший слуга.

– На камбуз, Рени, на камбуз, – усмехнулся господин Литин, не скрывая иронии. – Сегодня ты обслуживаешь меня, а я своего воспитанника.

– Кого?! – в один голос возопили Рени и Тина.

– Воспитанника, – ехидно повторил Альен.

Мадемуазель Лоет поднесла два пальца к виску и с чистой совестью застрелилась, вот только воспитателя ей сейчас и не хватало. Молодой человек иронично хмыкнул, заметив «самоубийство» недавнего слуги и первым вышел из каюты. Одарив паренька тяжелым мрачным взглядом, за ним последовал вновь единственный слуга своего хозяина – Рени. И как только дверь за мужчинами закрылась, Тина застрелилась еще три раза, затем удавилась на невидимой петле и, должно быть, для верности, задушила себя собственными руками, от души сложив гневную тираду.

Воспитанник? Какой воспитанник? За что?! Что она такого сделала господину Литину, чтобы стать его воспитанником? Глаза девушки сузились. Она вдруг увидела коварный план. Конечно, каюта, стало меньше работы, эта неожиданная забота – да он считает ее, Адамантину Лоет, неженкой! Белоручкой! Слабаком!!!

– Я не слабак! – гневно воскликнула Тина и с силой ударила кулаком по столу, но попала по его краю и взвыла отчаянно махая рукой. – Меня точно сглазили, – мрачно подвела итог всему произошедшему девушка. – Этот хмырь и сглазил. У-у-у, дьявол синеглазый. И смотрит еще так… так… – определения она не смогла подобрать, только вздохнула и повторила совсем тихо. – Он так смотрит…

Тина вспомнила, как Альен присел на корточки, опираясь одним коленом о пол, как осторожно, даже трепетно он промывал ее рану, вспомнила улыбку на губах молодого человека, когда он поднимал на нее взгляд. Что-то незнакомое и странное шевельнулось в груди, впервые вызывая желание не нестись куда-то сломя голову, а задержаться рядом. Просто сесть где-нибудь в уголке и понаблюдать оттуда за тем, как Альен Литин пишет или читает, просто послушать звук его голоса и увидеть эту улыбку. Не насмешку, не его ироничную ухмылочку, а именно ту улыбку, что была на его губах совсем недавно…

– Дьявол меня дери, что за сопли?! – потрясенно вопросила себя мадемуазель Лоет.

На ум ей пришло прочитанное перед отъездом из отчего дома: «О, Алиная, как же я восхищен вашими чудесными волосами». Девушка машинально подняла руку и потрогала свои остриженные волосы и скривилась. «Они подобны водопаду в горах, а ваш смех так же хрустален, как его чистые струи». Тина вспомнила свой смех и преисполнилась сарказма. Папенька говорил, что она смеется заразительно и звонко, но когда мадемуазель Лоет расходилась, смех переходил в «возмутительные похрюкивания», – как мог бы сказать его светлость. А порой ее смех напоминал вопли умирающей чайки, так ей говорил Сверчок, но это было дружеским подтруниванием, и девушка не обижалась на друга.

– Я восхищен вашими волосами, – кривляясь, вполголоса передразнила Тина. – Тут, вон, и восхищаться нечем. – Девушка застыла с непередаваемой гримасой на лице, как только до нее дошло осознание происходящего кошмара – она позавидовала героине любовного романа. Любовного! – Фу-у-у, какая мерзость, – с отвращением протянула мадемуазель Лоет.

Позор! Какой позор! До чего она докатилась?! Не-ет, нужно срочно это прекращать. С чего вдруг вспомнились эти бредни, написанные для таких дур, как кривляка мадемуазель Нири и ее подруги. Но додумать, почему она пала столь низко, Тина не успела, потому что открылась дверь, и в каюту вернулся Альен Литин. На лице он сохранял невозмутимое выражение, и даже в глазах вновь мелькнула ирония, стоило ему взглянуть на новоявленного «воспитанника». Альен поставил поднос на стол и нажал на подбородок Тины указательным пальцем, закрывая рот.

– Мух ловишь, Сверчок? – поинтересовался мужчина.

– Здесь нет мух, – ответила мадемуазель Лоет.

– Конечно, нет, – покладисто кивнул Литин. – Ты же уже всех переловил. Наелся, или все-таки вкусишь и человеческую пищу, лягушонок?

Вот теперь всякие бредни из любовных романов покинули голову Тины. На не смотрел уже не тот Альен Литин, от взгляда которого отчего-то пересыхало во рту и казалось, что сам воздух вокруг становится плотней и гуще. Сейчас на нее смотрел ее прежний хозяин, который изучал Дьяволовы дыры. Вспомнив про этот казус, Тина хмыкнула. Сейчас ей выходка молодого человека показалась забавной. Мадемуазель Лоет попыталась успокоиться, но вместо этого представила со стороны, как должно было выглядеть произошедшее со стороны, и расхохоталась в полный голос. Хвала Всевышнему, не хрюкая, и не походя на умирающую чайку.

Рени, как раз вошедший вслед за хозяином, остановился на пороге и побагровел, пронзая Сверчка взглядом, как булавкой. Альен так же застыл, в недоумении рассматривая веселящуюся девушку.

– Дьяволовы ды… дыры, – сдавленно выдавила Тина, сгибаясь пополам. Смех ее стал вовсе беззвучным, только тело сотрясалось в конвульсиях, и слезы градом катились по лицу. – Дь… дья… вол… ыры-ы, – вновь донеслось до замерших мужчин, и Альен расслабился, усмехнувшись.

– Спокойно, Рени, наш Сверчок только что посмотрел на старую историю с новой стороны, – пояснил он слуге, а Тина подтвердила:

– Стороны, – это было единственное, что она осилила, все-таки хрюкнула и замолчала, краснея и опуская глаза. – Простите, – произнесла девушка, попытавшись отдышаться.

Литин ничего не ответил. Он повернулся к слуге, решив забрать у него поднос и отправить мужчину восвояси, но столкнулся с неожиданным препятствием – Рени поднос отдавать не спешил.

– Я сейчас накрою, господин Альен, – заискивающе улыбнулся слуга.

– Сам накрою, ты свободен, – решительно отказался Альен, потянув на себя поднос.

– К чему вам утруждаться, – заупрямился Рени, потянув поднос в свою сторону. – Я сейчас все мигом сделаю.

– Да я и сам с руками, – возмутился молодой человек, пытаясь отобрать поднос.

– Вы с руками, а я со сноровкой. Кого вы лучше меня найдете, – возразил Рени, и господин Литин взорвался.

– Да ты ополоумел в конец?! Ты бы так на разбойников кидался, как с мальчишкой сражаешься! – воскликнул он.

– А на этого недомерка вы не кричите, – обиженно скривился слуга.

– Прости, дорогая, – издевательски склонил голову Альен, тут же сменив издевку на гневный блеск в потемневших синих глазах. – К дьяволу, Рени! Что за сцена ревности?! Ты себя с мальчишкой равняешь? Пошел вон!

– П-п-простите…

– Во-он! – заорал Альен и едва успел выхватить из рук Рени, резво повернувшегося к двери, поднос. – Дом безумных! – уже тише воскликнул он, ставя поднос на стол и глядя на ухмыляющегося Сверчка.

Тина тут же скромно потупилась, решив за благо промолчать, чтобы не попасть под горячую руку. Молодой человек покачал головой, проворчав нечто невразумительное, и выдохнул, приводя мысли в порядок. Составив с подноса свою порцию завтрака, Альен посмотрел на девушку. Начинать завтракать она не спешила, сидела, опустив голову, сплетая и расплетая пальцы.

– Ешь спокойно, к твоему завтраку я Рени не подпустил, – усмехнулся Альен.

– Благодарю, – кивнула Тина.

Она развернулась к столу, бросила быстрый взгляд на мужчину и рассердилась на себя. Да что такое, в конце концов? Она Лоет или мямля?! Лоет! Гордо расправив плечи, девушка взялась за еду, стараясь больше не обращать внимания на соседа по столу. Вести себя запросто Тине было отчего-то стыдно. Она убрала со стола локти, подняла взгляд на Альена и произнесла:

– Приятного насыщения, господин Литин, – пожалуй, его сиятельство мог быть внучкой вполне доволен. Она не позволила себе ни единой вольности, не желая выглядеть поросенком в глазах своего нанимателя, но главное, это нисколько не злило ее. Напротив, мадемуазель Лоет вдруг захотелось показать, что ей тоже знакомо слово – манеры.

Завтрак проходил в тишине. Стоило начать есть, и Тина поняла, что сильно проголодалась, поэтому вопрос насыщения собственного желудка занял главенствующее место, что, впрочем, не позволило забыть о правилах хорошего тона. И, наверное, впервые девушка даже гордилось собой, а не пыталась по-быстрому натолкать пищу в рот и умчаться на поиски новых забав и развлечений с закадычным дружком. Она не томилась обязанностью сидеть подле своего нанимателя в то время, как без нее кипела жизнь на палубе. Можно сказать, что мадемуазель Лоет отдыхала.

Альен Литин так же не спешил начать разговор, он наблюдал за своей гостьей. Молодой человек отметил, что девушка умеет вести себя за столом, хотя при первом знакомстве ее, верней, Сверчка, в этом было заподозрить затруднительно. К тому же, если откинуть в сторону брань и просторечные выражения, которыми мадемуазель не гнушалась, в ее речи проскакивали фразы, говорившие о том, что она отнюдь не из простой семьи. Это же подтверждали и другие детали, подмеченные Альеном. Почерк девушки был аккуратным, писала она без ошибок, значит, чистописанием с ней занимались много и часто. Так же она имела предпочтение в книгах, об этом лже-Сверчок как-то обмолвилась, говоря о неприятии любовных романов. Так же высказалась о нелюбви к стихам, но выразила восхищение об известном приключенческом романе, сказав, что это одна из интереснейших книг. Были и иные увлечения у мадемуазель Таинственность, как именовал ее про себя Альен. Оказалось, что ее занимает астрономия, а география один из ее любимых предметов. Весьма странные предпочтения для девушки… были бы, если бы не ее всепоглощающая любовь к морю и мореплаванию.

В результате, господин Литин мог предположить, что девушка сбежала из семьи, если не аристократической, то семья ее должна была принадлежать к среднему сословию. Чтобы не просто полюбить море, а иметь представление о корабельных работах, она должна была жить рядом с морем. К тому же ее речь это подтверждала. Либо в ее доме работал бывший моряк, но эту версию Альен откинул, посчитав несостоятельной. Мадемуазель не просто слышала о жизни на кораблях, она явно была тому свидетелем. Значит, жила в городе, где есть порт. Девушка упоминала Кайтен… Вполне возможно, потому что это был второй город, ближе всего находившийся к месту их встречи. «Кто же ты, таинственная незнакомка?», – в который раз задал этот невысказанный вслух вопрос господин Литин. – «И сколько тебе лет?». Очень хотелось верить, что девушка, если и не достигла брачного возраста, то близка к этому. Впрочем, уровень знаний, которые она иногда приоткрывала, давал практически уверенность, что возраст ее отнюдь не детский. «Мне-то это на кой черт?», – рассердился на себя молодой человек. Чтобы отвлечься от странных мыслей, Альен решил нарушить тишину.

– Нам вновь придется прервать наши занятия, пока не заживет твоя нога, – произнес он, поглядывая на заметно приунывшую девушку. – Но ты уже немалого достиг за эти пару недель.

– Мало, – вздохнула мадемуазель Лоет. – Мы очень мало занимались.

– А что ты хотел за сантал? – пожал плечами Альен.

– Что?! – возмущенно воскликнула Тина. – Да как вам не совестно, хозяин! Вы же меня по миру пустите!

– Тихо-тихо, – рассмеялся молодой человек, поднимая руки в примиряющем жесте. – Я пошутил. Могу и вовсе с тебя не брать плату… как со своего воспитанника.

– Идет, – согласилась девушка, улавливая во фразе самое примечательное – бесплатно. – Вы мне должны семь с половиной санталов.

– Вот это хватка, – искренне восхитился Литин, весело поглядывая на мадемуазель, на чьем личике появилось выражение лица ростовщика, выгодно обтяпавшего дельце. – И ведь даже в душе не дрогнет, что его освободили от работы, дали пищу, кров…

– Семь с половиной санталов, – добавила Тина, и Альен расхохотался.

Мадемуазель Лоет спрятала улыбку за салфеткой, промакивая уголки рта. Оказалось, что вот так сидеть и разговаривать с чужим, по сути, для нее мужчины, весьма легко и приятно, особенно, когда не нужно стараться не наделать ошибок, чтобы не попасть под наказание. Кстати…

– Господин Альен, я хотел вас спросить, – сказала Тина, откидываясь на спинку стула.

– Спрашивай, – милостиво разрешил мужчина.

– Почему мы больше не посещали каюту капитана? Мы ведь так и не нашли, что хотели, – заметила мадемуазель Лоет.

– Во-первых, после того единственного раза ты был нездоров, а во-вторых, мы ведь можем обойтись и без набегов на обиталище любезного господина Верта, – улыбнулся Альен. – Скоро мы прибудем в Тарван и там найдем все, что нам нужно. Ты ведь не откажешься составить мне компанию? – его глаза лукаво блеснули, и молодой человек испытал удовлетворение, заметив, как в глазах мадемуазель заискрилась радость. – Правда, в первый день мне придется заняться своими делами, но как только освобожусь, я буду в твоем распоряжении. Если готов терпеть нудные и малопонятные разговоры, то предлагаю сначала вместе отправиться по моему делу, а после по нашему.

– Я весь ваш с потрохами, – провозгласила Тина.

– Беру, – азартно воскликнул Альен и снова рассмеялся.

Зачем он позвал с собой девушку, молодой человек не мог ответить даже себе, но неожиданная идея пришлась ему по душе. И теперь, и Альен, и Тина – с нетерпением ожидали прибытия в Тарван.