34
Сознание пришло тоже вместе с темнотой. Темнотой и болью. Я медленно села, не в состоянии разглядеть что-либо вокруг. Яростная боль пронзила череп, меня чуть не стошнило. Снова боль, когда я села на корточки и нагнула голову к коленям.
Через мгновение тошнота прошла. Я прислушалась. Только стук моего сердца. Я посмотрела на руки, но они потерялись в темноте. Вдохнула. Гниющее дерево и мокрая земля. Я осторожно протянула ладонь.
Я сидела на земляном полу. Сзади и с обеих сторон – стены из неотесанных круглых камней. В дециметре от моей головы начинался деревянный потолок.
Дыхание стало коротким и отрывистым, я пыталась побороть панику.
Я в ловушке! Надо выбираться!
Неееееет!
Крик звучал лишь в моей голове. Я не совсем потеряла над собой контроль.
Я закрыла глаза и стала дышать реже. Сцепив руки, попыталась сосредоточиться на чем-то одном.
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
Паника медленно рассеивалась. Я встала на колени и протянула руку вперед. Ничего. От боли в левой коленке брызнули слезы, но я поползла в чернильную пустоту. Полметра. Два. Четыре.
Не встречая на пути препятствий, начала успокаиваться. Я в туннеле, а не в каменной клетке.
Я села и заставила работать не отключившуюся часть мозга. Где я, как долго здесь пролежала, как сюда попала?
Я начала вспоминать.
Гарри. Домик. Машина.
Райан! Боже, о Боже!
Пожалуйста, нет, нет! Только не Райан!
Желудок снова свернулся в клубок, во рту появился горький привкус. Я сглотнула.
Кто стрелял в Райана? Кто принес меня сюда? Где Гарри?
В голове пульсировало, я заледенела от холода. Плохо. Надо что-то делать. Я глубоко вздохнула и встала на колени.
Шаг за шагом я продвигалась по туннелю. Варежки потерялись, руки онемели от холодной земли, больная коленка гудела. Боль держала меня в сознании, пока я не дотронулась до чьей-то ноги.
Я резко разогнулась и ударилась головой о дерево, крик захлебнулся в горле.
"Черт, Бреннан, держи себя в руках. Ты специалист в криминалистике, а не истеричка-свидетельница".
Я нагнулась, все еще парализованная ужасом. Не из-за похожего на гробницу места, а из-за того, с кем я его разделила. Пока я ждала признаков жизни, рождались и умирали поколения. Ничто не говорило, ничто не двигалось. Я глубоко вдохнула, чуть подползла и снова дотронулась до ноги.
Кожаные ботинки, маленькие, на шнуровке, похожи на мои. Я нашла вторую ногу и проследила ее до верха. Тело лежало на боку. Я осторожно перевернула его и продолжила свои исследования. Край одежды. Пуговицы. Шарф. В горле встал ком, потому что пальцы узнали материю. Даже не дотрагиваясь до лица, я знала, кто это.
Но такого не может быть! Не может.
Я стащила шарф и потрогала волосы. Да. Дейзи Жанно.
Боже! Что происходит?
"Двигайся!" – приказал мозг.
Я потащилась вперед на одном колене и одной руке, ощупывая другой стену. Пальцы натыкались на паутину и еще что-то, о чем даже думать не хотелось. Я ползла по туннелю, а со стен крошился и падал на пол мусор.
Через несколько метров темнота почти рассеялась. Рука на что-то наткнулась, я ощупала предмет. Деревянные перила. Подмостки. Подняв голову, заметила тусклый квадрат янтарного света. Шаги наверху.
Я встала на лестницу, проверяя каждую ступеньку. Через три шага очутилась под потолком. Руки нащупали доски крышки, но, когда я нажала, она не поддалась.
Я прильнула ухом к дереву, и рычание собак наполнило страхом каждую клеточку моего тела. Звук казался приглушенным и далеким, но понятно было, что псы возбуждены. Человеческий голос отдал какую-то команду. Тишина. Потом рычание возобновилось.
Прямо над головой ни голосов, ни шагов.
Я налегла плечом, и крышка немного отошла, но не откинулась. Изучив полоски света, я заметила тень с правой стороны посредине. Попыталась поддеть ногтями, но дыра оказалась слишком узкой. Я в отчаянии сунула пальцы в щель чуть выше и повела дальше по щели. В кожу вонзались занозы, ногти обламывались о доски, но я все равно не могла добраться до щеколды. Слишком узко.
Черт!
Я подумала о сестре и собаках и Дженнифер Кэннон. О себе, собаках и Дженнифер Кэннон. Пальцы замерзли так, что уже ничего не чувствовали, и я сунула их в карман. Правая рука наткнулась на что-то твердое и плоское. Я удивленно вытащила предмет и поднесла к щели.
Разбитый скребок!
Пожалуйста!
С немой молитвой я вставила лопатку в проем. Подошла! Дрожа, продвинула ее к щеколде. Кажется, скрежет разносился на километры вокруг.
Я застыла и прислушалась. Над головой ничего. Едва дыша, я продолжила. За пару миллиметров до цели скребок выскользнул из рук и упал в темноту.
Черт! Черт! Черт!
Я спрыгнула с лестницы и уселась на землю. Проклиная свою неловкость, начала просеивать комочки влажной земли. Через мгновение пальцы наткнулись на скребок.
Обратно на лестницу. Теперь каждое движение заставляло полыхать огнем всю ногу. Я втолкнула скребок обеими руками и нажала. Ничего. Я вынула и переставила лопатку, подвигала из стороны в сторону в щели.
Что-то щелкнуло. Я прислушалась. Тишина. Налегла плечом. Крышка поддалась. Ухватив ее по краям, я подняла панель и тихо опустила на пол. Сердце билось как бешеное, я подняла голову и выглянула наверх.
Комнату освещала единственная масляная лампа. Что-то вроде кладовой. На трех стенах – полки, на одних стоят коробочки, на других – банки. Кипы картонок загромождали углы слева и справа от меня. Оглянувшись, я затряслась от страха так, как не дрожала даже от холода.
Вдоль стены выстроились несколько десятков пропановых баков, их эмаль поблескивала в скудном свете. В голове появился образ: военная пропаганда – фотография боеприпасов, сложенных в аккуратные ряды. Трясущимися руками я оперлась на пол и встала на последнюю ступеньку.
Как их остановить?
Я посмотрела вниз на лестницу. Квадрат желтоватого света падал на земляной пол, едва задевая лицо Дейзи Жанно. Я вглядывалась в застывшие холодные черты.
– Кто ты? – пробормотала я. – Я думала, ты командуешь представлением.
Абсолютная тишина.
Я несколько раз глубоко вздохнула и поднялась в кладовую. Радость от освобождения сменилась страхом неизвестности.
Кладовая вела в похожую на пещеру кухню. Я похромала к двери в дальнем конце, прижалась спиной к стене и вобрала в себя все звуки. Скрип дерева. Свист ветра и льда. Хруст замерзших веток.
Едва дыша, я повернула ручку двери и выскользнула в длинный темный коридор.
Звуки шторма ослабели. Я почувствовала запах пыли, горящего дерева и старого ковра. Похромала вперед, придерживаясь за стену. В эту часть дома не проникал ни единый луч света.
Где ты, Гарри?
Я подошла к двери и прижалась к ней. Ничего. Коленка болела; я гадала, сколько еще смогу пройти. Потом услышала приглушенные голоса.
"Прячься!" – закричал разум.
Ручка повернулась, и я окунулась во тьму.
* * *
В комнате пахло приторной сыростью, как от цветов, покинутых умирать в вазе. Казалось, волосы у меня встали дыбом. Вроде что-то двинулось? Снова. Я затаила дыхание и услышала какие-то звуки.
Кто-то дышал!
Во рту пересохло, я сглотнула и попыталась уловить малейшее движение. Кроме ритмичных вдохов и выдохов, ничего не было слышно. Я медленно прокралась вперед, пока из темноты не стали появляться отдельные предметы. Кровать. Человеческое тело. Тумбочка со стаканом воды и вазочкой с таблетками.
Еще пара шагов, и я рассмотрела длинные светлые волосы на лоскутном одеяле.
Неужели правда? Неужели Бог ответил на мои молитвы так быстро?
Я кинулась вперед и повернула голову лежащей женщины, чтобы увидеть лицо.
– Гарри!
Боже, да. Гарри.
Голова качнулась, сестра глухо застонала.
Я тянулась к вазочке с таблетками, когда за запястье меня поймала чья-то рука. Она схватила меня за горло, сжимая гортань и перекрывая доступ воздуха. Другая рука зажимала рот.
Я дернула ногами и попыталась ногтями выцарапать свободу. Каким-то образом мне удалось стряхнуть чужие пальцы с запястья и выкрутить руку, зажимающую лицо. Прежде чем она ушла за спину, я заметила кольцо. Черный квадрат с мальтийским крестом и мелкозазубренными краями. Вырываясь, я вспомнила рану в мягкой бледной плоти и поняла: этот человек без колебаний заберет мою жизнь.
Я пыталась кричать, но убийца Малахии сжимал мне горло и закрывал рот. Потом мою голову повернули в сторону и прижали к костистой груди. В полутьме я увидела бледный глаз и полосу белых волос. Несколько световых лет прошло, пока мне удалось вдохнуть. Легкие горели, пульс бился как бешеный, я то теряла сознание, то приходила в себя.
Послышались голоса, но мир уже проваливался в пустоту. Боль в коленке таяла, разум перестал различать ощущения. Похоже, меня тащили. Я ударилась обо что-то плечом. Мягко под ногами. Снова твердо. Мы миновали еще одну дверь, безжалостная рука сжимала мою трахею.
Меня поставили на ноги, что-то жесткое обхватило запястья. Руки рвануло вверх, но голова и горло освободились, я могла дышать! Я услышала собственный стон, когда легкие начали наполняться драгоценным воздухом.
С восстановившейся чувствительностью вернулась и боль.
Ныло горло, дыхание давалось с трудом. Плечи и локти вытянулись вверх, ладони замерзли и онемели высоко над головой.
"Забудь о теле! Думай!"
Большая комната, как в гостиницах и на постоялых дворах. Дощатый пол и тяжелые бревенчатые стены освещает единственная лампа. Я подвешена на балке, моя тень с высоко поднятыми руками похожа на творения Джакометти.
Я повернула голову, и яйцеобразная тень от черепа удлинилась в мерцающем свете. Двухстворчатая дверь впереди. Каменный очаг слева. Венецианское окно справа. Я запомнила расположение.
Услышав голоса позади, я повернулась одним плечом вперед и оттолкнулась ногами. Тело извернулось, и я на мгновение, пока веревка не вернула меня назад, увидела их. Узнала полосатые волосы и глаза мужчины. Но кто с ним?
Разговор прервался, потом продолжился на пониженных тонах. Послышались шаги, за ними – тишина. Я поняла, что осталась одна. Задержала дыхание и начала ждать.
Когда она появилась передо мной, я удивилась, но не сильно. Сегодня она уложила косички на голове, а не распустила их по плечам, как тогда, на улице Бофорта с Катрин и Карли.
Женщина стерла слезу с моей щеки.
– Боишься?
Ее глаза оставались холодными и жесткими. Мой страх раззадорит ее, как гончего пса!
– Нет, Элли. Только не тебя и не твою кучку фанатиков.
Боль в горле мешала говорить.
Она провела пальцем по моему носу, губам. Я почувствовала шершавую кожу.
– Не Элли. Je suis Elle. Я – Она. Женское начало.
Я узнала глубокий голос с придыханием.
– Высочайшая жрица смерти! – сплюнула я.
– Тебе не следовало нас трогать.
– Вам не следовало трогать мою сестру.
– Она нужна нам.
– Вам что, других мало? Или каждое убийство так тебя возбуждает?
"Заставь ее говорить. Тяни время".
– Мы наказываем непокорных.
– Поэтому вы убили Дейзи Жанно?
– Жанно, – резким от презрения голосом сказала она. – Злобная, путающаяся под ногами старая дура. Наконец она оставила его в покое.
Как заставить ее продолжить разговор?
– Жанно не хотела, чтобы умер ее брат.
– Даниэль будет жить вечно.
– Как Дженнифер и Амали?
– Их слабость не давала нам двигаться вперед.
– Значит, слабых вы скармливаете псам?
Ее глаза сузились и полыхнули огнем. Горечь? Сожаление? Предвкушение?
– Я подняла их из грязи и показала, как жить. Они выбрали смерть.
– В чем вина Хайди Шнайдер? В любви к мужу и детям? Ее взгляд помрачнел.
– Я показала путь, а она принесла в мир яд! Зло в двойном размере!
– Антихрист.
– Да! – прошипела женщина.
"Думай! Что она говорила в Бофорте?"
– Ты думаешь, смерть – это переход в процессе развития. Значит, ты совершенствуешься, убивая младенцев и старух?
– Новый порядок нельзя осквернять нечестивцами.
– Детям Хайди исполнилось всего четыре месяца! – Мой голос ломался от страха и гнева.
– Они были злом!
– Они были детьми!
Я попыталась достать ее ногами, но веревка держала крепко.
За дверью слышались шорохи, шаги других людей. Я подумала о детях из общины с острова Святой Елены и почувствовала, что задыхаюсь.
Где Даниэль Жанно?
– Сколько еще младенцев зарежете вы со своим мясником?
Уголки ее глаз почти неразличимо дрогнули.
"Заставь ее говорить".
– Ты прикажешь умереть всем своим последователям?
Она молчала.
– Зачем тебе моя сестра? Остальные перестали слушаться?
Мой голос звучал нервно и на две октавы выше, чем обычно.
– Она заняла освободившееся место.
– Она не верит в Судный день.
– Твоему миру приходит конец.
– В последний раз, когда я его видела, все шло отлично.
– Вы вырубаете леса, чтобы делать туалетную бумагу, и сливаете яды в реки и океаны. Это называется "отлично"?
Она подошла так близко, что я видела, как у нее на висках пульсируют жилы.
– Умирай сама, если хочешь, но оставь в покое остальных.
– Необходимо строгое равновесие. Мне явилось число.
– Неужели? И все собрались здесь?
Она отошла, но не ответила. Я заметила блеск в ее глазах, точно луч, скользнувший по разбитому стеклу.
– Они не придут, Элли. Глаза не поменяли выражения.
– Катрин не собирается умирать ради тебя. Она за несколько километров отсюда. В безопасности, со своим ребенком.
– Врешь!
– Не достичь тебе своего космического равновесия.
– Мне посланы знаки. Настал Судный день, и мы восстанем из пепла!
Ее глаза казались черными дырами в мерцающем свете. Я узнала взгляд. Безумие.
Я собиралась ответить, когда услышала рычание собак. Звук шел из глубины здания.
Я отчаянно дернулась, но веревки только туже затянулись. Дыхание превратилось в судорожные всхлипы. Я боролась неосознанно, не думая.
Я не могу! Не могу вырваться! А даже если могу, что тогда? Я у них в руках.
– Пожалуйста, – умоляла я.
Elle смотрела немигающим взглядом.
Рычание становилось все громче, я всхлипнула и снова задергалась. Я не сдамся без боя, пусть даже безнадежного.
Что делали другие? Я видела разорванную плоть и содранные скальпы. Рычание сменилось лаем. Собаки близко. Я тонула в ужасе.
Я извернулась и сумела заглянуть в боковое окно. Сердце пропустило очередной удар. Мне показалось, или снаружи кто-то двигается?
"Не привлекай внимания к окну!"
Я опустила глаза и повернулась к Elle, все еще дергаясь, но думая только о фигурах на улице. Неужели спасение близко?
Elle молча наблюдала за мной. Прошла секунда. Другая. Третья. Я извернулась и украдкой снова заглянула в окно.
Сквозь запотевшее, покрытое льдом стекло увидела тень, метнувшуюся слева направо.
"Отвлеки ее!"
Я качнулась назад и уставилась на Elle. Окно находилось слева от нее.
Лай раздавался все громче. И ближе.
"Скажи что-нибудь!"
– Гарри не верит в...
Дверь отлетела внутрь, загремел голос:
– Полиция!
По деревянному полу застучали ботинки.
Haut les mains!
Руки вверх!
Рычание и лай. Крики. Визг.
Рот Elle превратился в овал, потом в тонкую темную линию. Она вытащила пистолет из складок платья и направила на что-то позади меня.
Как только женщина отвела от меня взгляд, я схватилась руками за веревку, подтянула бедра вверх, оттолкнулась ногами и рванулась к ней. Боль пронзила плечи и запястья, тело выгнулось дугой, вырывая руки из суставов. Я взмахнула ботинками и всей силой своего веса ударила Elle по руке. Пистолет полетел в другой конец комнаты, за пределы видимости.
Ноги ударились об пол, и я поползла обратно – уменьшить давление на руки. Когда я подняла глаза, Elle застыла на месте, в грудь ей смотрело дуло полицейского пистолета. Одна темная косичка упала и висела на лбу, будто парчовый шарф.
На спину мне легли чьи-то ладони, сзади послышались голоса, они обращались ко мне. Потом меня освободили, и сильные руки наполовину донесли, наполовину дотащили меня до кушетки. Пахло морозным воздухом, мокрым деревом и английской кожей.
– Calmez-vous, madame. Tout va bien.
Мои руки будто налились свинцом, колени расплавились. Хотелось откинуться назад и заснуть навечно, но я попыталась встать.
– Ma sceur! Надо найти мою сестру!
– Tout est bien, madame.
Меня уложили обратно на подушки.
Снова грохот ботинок. Двери. Выкрики. Elle и Даниэля Жанно уводят в наручниках.
– Где Райан? Вы знаете Эндрю Райана?
– Успокойтесь. Все будет хорошо.
Английский.
Я попыталась говорить нормальным голосом.
– Райан в порядке?
– Расслабьтесь.
Потом рядом оказалась Гарри, ее огромные глаза наполнены сонной дымкой.
– Мне страшно, – пробормотала она глухим слабым голосом.
– Все хорошо. – Я обняла ее онемевшими руками. – Я заберу тебя домой.
Гарри опустила голову мне на плечо, я – ей. Потом, вспомнив кое-что из религиозных наставлений детства, закрыла глаза, сцепила перед собой руки и, тихо заплакав, начала молиться за Эндрю Райана.
