Тринадцатый сон Иниго
Архивный зал находился на третьем подземном уровне Спиральной башни, где располагалась штаб-квартира гильдии оружейников. Всего на этом этаже было двадцать помещений, объединенных одним кольцевым коридором. Во всех хранились самые секретные образцы оружия и боеприпасов, известные мастерам гильдии. Здесь, за тройными дверями, закрывавшими вход в каждый зал, многие столетия лежали и скорострельные ружья, и длинноствольные пистолеты, давно забытые всеми остальными жителями Кверенции. Здесь же хранились механизмы для производства этого оружия и слитки необходимых редких металлов.
Попасть даже в саму Спиральную башню было довольно трудно: единственный вход в нее всегда надежно охранялся. Все посетители могли пройти только в сопровождении мастеров гильдии. На первом и втором подземных этажах тоже круглосуточно дежурили вооруженные охранники. На случай проникновения нарушителей под покровом маскировки в коридорах и на лестницах имелись хитроумные ловушки.
Но для тех, кто собрался в архивном зале через два дня после того, как скромная экспедиция Топара покинула Маккатран, секретность была необходима. Грандмастер Овейн тепло приветствовал каждого из одиннадцати своих гостей. При виде просторного сводчатого зала никто из них даже не пытался скрыть трепета и волнения. В центре зала стоял простой деревянный стол с тринадцатью стульями. Вдоль всех свинцово-серых стен возвышались стеллажи с кожаными свертками, где хранились образцы всех видов оружия и пуль, изготовленных оружейниками гильдии за два тысячелетия. С выгнутого потолка свисали длинные светильники, выполненные в виде падающих капель.
Последним в зал вошел Байз. Он улыбнулся друзьям, и три массивные двери зала закрылись за его спиной. Сложные замки повернулись, задвигая стальные засовы и надежно закрепляя их.
– Мой бедный мальчик, – ласково приветствовала бывшего главу Сампалока госпожа Флорелл. – С возвращением домой.
– Спасибо, бабушка.
– Ты получал провизию, что я тебе посылала? Я специально заказывала в пекарне на улице Джоселл булочки с малиной, которые ты так любил еще в детстве.
– Да, конечно, это очень любезно с вашей стороны.
– Ссылка была ужасной, да?
– Довольно неприятной.
– И довольно дорогой, – добавил Таннарл. – Половина твоей семьи остановилась в моем охотничьем домике.
– За что ты получишь достойную компенсацию, – примирительно произнес Овейн. – Ну, ну, мы здесь не для того, чтобы ссориться из-за мелочей. Близится наш день.
– Он близился два года назад, – заметил Байз. – А потом появился этот.
– Сейчас Идущий-по-Воде рыщет по провинциям в поисках бандитов, – сказал Буат. – А когда найдет, уже не вернется.
– Не будь так уверен в этом, – возразил Овейн. – Он обладает невероятно сильным даром телекинеза. Маккатран не видел ничего подобного со времен Раха. И даже Раху было не под силу изменять городские постройки.
При воспоминании о своем особняке Байз сердито вспыхнул.
– Осторожнее, кузен, – сказал Таннарл. – Ты близок к ереси.
– Я просто констатирую факт.
– Неужели вы всерьез верите, что он сможет избежать расставленной мной ловушки? – спросил Буат. – Мы специально выманили его за хрустальную стену, чтобы лишить преимуществ, которыми он пользуется в городе.
– Результат почти неизбежен, – заявил Овейн. – Даже если он выживет, ему не к кому будет возвращаться. Об этом мы позаботимся. Наши союзники готовы.
– Без сопротивления не обойтись, – предупредил Буат.
– Прокляни их Заступница, – бросил Таннарл. – Я настаиваю, что нельзя ждать…
В архивный зал сквозь пол плавно поднялся Идущий-по-Воде. Черный плащ окутывал его тело, словно потухшая туманность. Он внимательно всмотрелся в лица всех собравшихся. Кое-кто из них вскочил на ноги и потянулся за пистолетом, но после его презрительной усмешки все оставили эту идею.
– Выборы дали нам мэра и Высший Совет, – заговорил Идущий-по-Воде. – Никаких изменений или революций не будет. Мы не станем единым народом, пока сами этого не захотим.
– И что же ты предлагаешь? – спросил Овейн.
– Я ничего не предлагаю. Ваше время истекло.
– На этот раз – да, – сердито буркнул Байз. – Но будут и другие возможности.
– Их не будет, – заявил Идущий-по-Воде. – Я уже видел, что произойдет, если вы победите.
Странное утверждение заставило Овейна нахмуриться. Из-под его обычно непроницаемого мысленного щита прорвалось ощущение неуверенности.
– Ты не можешь нас арестовать, – заявила госпожа Флорелл. – Мы не подвластны обычному суду. А в Высшем Совете, где тебе придется утверждать арест, у нас много сторонников.
– Верно, – согласился Идущий-по-Воде. – Это было бы бессмысленно.
Таннарл пересек зал и третьей рукой потянулся к замку. Механизм на внутренней двери звонко щелкнул, и засовы скользнули в гнезда. Дверь распахнулась. За столом раздались изумленные возгласы. Вместо коридора за дверью показалась гладкая серая стена. Выхода из зала больше не было.
– От ваших последователей я частенько слышал, что слишком слаб, – продолжал Идущий-по-Воде. – Что мне не хватает решительности. Если и вы так считаете, значит, вы плохо меня знаете. Ваша революция закончится здесь и сейчас. Без вас ее бы не было. Без скорострельных ружей попытка переворота обречена. В Маккатране сохранится демократия.
Его плащ распахнулся, из-под него показалась рука, обращенная ладонью вниз. Из-под пола поднялось скорострельное ружье, и пальцы Идущего-по-Воде сомкнулись.
– Нет, – воскликнул Овейн. – Это противоречит всем твоим убеждениям.
– Нельзя верить всему, что говорит разочаровавшаяся девочка-подросток.
Овейн поморщился, ощутив укол страха.
– Ты не посмеешь, – заявила госпожа Флорелл. – Моя семья не позволит.
– Теперь это моя семья, – спокойно возразил Эдеард.
Одиннадцать третьих рук протянулись к Эдеарду, стараясь отыскать слабое место в его защите, но тщетно. Между непроницаемыми стенами заметались телепатические посылы с призывом о помощи.
– Я всю жизнь знал, что часто надо сделать что-то неправильно, чтобы потом выйти на верный путь, – сказал Идущий-по-Воде. – Теперь я постиг истину этой фразы. Именно так я и поступлю.
Его палец нажал на спусковой крючок. И держал до тех пор, пока магазин не опустел.
В пятом зале хранилось три сотни скорострельных ружей. Все они, завернутые в промасленную ткань, были аккуратно расставлены на стеллажах вдоль стен и готовы к бою.
Эдеард вернул использованное оружие на место. А потом попросил город избавиться от ружей. Пол под стойками изменил структуру, стал пористым, и смертоносное оружие кануло в забвение.
Эдеард про-взглядом обследовал остальные хранилища. В восьмом зале обнаружились патроны для скорострельных ружей. Город бесшумно поглотил все ящики. Во втором зале были сложены длинноствольные пистолеты. В семнадцатом он обнаружил огромные орудия со стволами толще его ноги, укрепленные на небольших колесных подставках. Рядом стояли пирамиды железных шаров величиной с кулак – Эдеард понял, что это пули к ним. Он содрогнулся, представив себе причиняемые ими разрушения. Всё тихо опустилось под землю. Последними в твердом полу утонули стеллажи с образцами из архивного зала.
Тайному могуществу гильдии оружейников пришел конец. В Маккатране больше не было внутренней угрозы мэру и Высшему Совету.
«Кроме выборов. И споров между гильдиями. И изворотливых торговцев-взяточников, готовых на все ради выгоды. И благородных семейств, стремящихся к неограниченному могуществу».
Эдеард улыбнулся своим мыслям. Непостижимая и потрясающая жизнь Маккатрана. «Но теперь это забота Финитана».
Теплое полуденное солнце посеребрило белые столбы, обрамляющие Золотой Парк. Последние цветы на кустах и лианах своей пышной красотой славили уходящее лето. Эдеард прошелся по аккуратным дорожкам, собираясь с мыслями и копя решимость для следующего поступка.
Ему нелегко было отыскать про-взглядом хрупкие силуэты душ родителей. Эдеард остановился у одного из столбов на краю парка со стороны Чемпионского канала. В ярком сиянии отраженного металлом света он до предела напряг свои силы.
И призраки появились, как обычно стоя в нескольких футах от него.
«Спасибо», – поблагодарил он их.
«Ты видишь нас?» – удивленно спросила мать.
«Да, мама, теперь я могу вас видеть».
«Мой сынок».
«Отец. Я не заслуживаю вашей бесценной заботы».
«Это наш долг. Ты – все, что осталось от нас».
«Теперь уже нет. У меня есть жена. У нас будут дети. У них тоже будут дети. В них останется ваше продолжение».
«Мы должны присмотреть за ними», – сказала его мать, но голос ее прозвучал неуверенно.
«Нет, – возразил Эдеард. – Вам пора уходить. Я сам смогу о них позаботиться, и лучше, чем вы думаете. Вы слишком дорого заплатили за то, чтобы поддержать меня. Вам нельзя больше здесь оставаться. Уходите в Ядро. Еще не поздно. Никогда не поздно».
«Ах, Эдеард».
«Я здесь».
Он протянул руку. Его мать прикоснулась к ней кончиками пальцев. Волна губительного холода прокатилась по его телу, но Эдеард сдержался и даже сумел улыбнуться.
«До свиданья, мама, – сказал он и прикоснулся губами к ее губам. – Когда-нибудь мы встретимся в Ядре. Я обещаю».
Она тоже улыбнулась, несмотря на глубокую печаль и мучительную боль, и отвела руку. Отец с нежностью обнял ее.
«Счастливого пути», – пожелал им на прощанье Эдеард.
Он без сожаления проводил взглядом тающие в теплом ясном голубом небе хрупкие силуэты.
В тот день в Золотом Парке было много людей, спешивших насладиться последними летними деньками. По траве на лужайках с криками бегали и играли дети. Подмастерья, отлынивавшие от обязанностей, собирались в тени огромных мартоз, пили пиво и сплетничали о своих мастерах.
Салрана шла по потрескавшимся плиткам дорожки и радовалась жизни. Парни мечтательно смотрели ей вслед, но строгое бело-голубое одеяние послушницы служило надежным барьером, защищающим от любых попыток привлечь ее внимание. Через желтовато-коричневый мост из песчаника она вышла в район Йисидро. Впереди показалась таверна «Голубой лис», круглое трехэтажное здание со странными шестиугольниками, выложенными в медно-красных стенах. Из-за узких стрельчатых окон здание казалось выше, чем было на самом деле.
После недолгого колебания Салрана проскользнула в небольшую боковую дверь. На границе видимости ее про-взгляда что-то мелькнуло, словно туманный столбик, пронесшийся по переулку. Она нахмурилась, но больше никаких ощущений не было, и Салрана торопливо поднялась по лестнице на третий этаж.
Члены благородных семейств давно выбрали «Голубой лис» для своих тайных свиданий: исключительно толстые стены его комнат избавляли от необходимости поддерживать пелену уединения. Проникнуть в их тайны могли только самые одаренные медиумы. Салрана достала заранее переданный ключ и открыла дверь комнаты.
Цветные прозрачные портьеры рассеивали яркий солнечный свет. Такие же ткани прикрывали стены. На комоде горели свечи, распространяя сильный мускусный аромат. Широкая кровать была застелена шелковыми простынями и меховой полостью.
Рядом с кроватью Салрану поджидала ее любовь. Жар нетерпения окрасил ее щеки, и она поспешно сбросила одеяние послушницы, открыв недавно подаренный тонкий кружевной лифчик. Вознаграждением ей были нежные объятия и поцелуй. Ласковые руки спустили с плеча одну бретельку. И снова последовал поцелуй. За первой бретелькой опустилась вторая. С каждым разом поцелуи становились все более интимными и страстными. Тонкое кружево открыло грудь. Из горла Салраны вырвался восторженный вздох, и, не в силах больше сдерживаться, она бросилась в объятия, даря в ответ страстные поцелуи.
Эдеард сбросил маскировку. Салрана вздрогнула от неожиданности. В ее мыслях появился оттенок вины.
– Ты, – мрачно произнес Эдеард. – Я должен был догадаться.
– Но не догадался, верно? – презрительно бросила Ранали. Она набросила на плечи атласный халатик и убрала с лица пряди растрепавшихся волос. – Я думала, что ты уехал из города.
– Не ты одна так ошибалась. Твои друзья тоже. И твоя семья. И ваши приятели-заговорщики.
Ранали широко открыла глаза. Сначала в них вспыхнуло удивление, а потом, когда ее телепатические запросы остались без ответов, его сменила тревога.
– Что ты натворил? – прошипела она.
– Они тебе не ответят. Никогда.
– Отец? – воскликнула она.
– Да благословит Заступница его душу. Я уверен, больше ему не на кого рассчитывать.
– Ублюдок!
Ранали задрожала, еле сдерживая слезы.
– А мне вы готовили худшую участь, намного худшую.
Ранали совладала с истерикой и окинула его вызывающим взглядом.
– Что же ты приготовил для меня?
– Ничего. Без Овейна и твоей семьи ты ничего собой не представляешь Хозяйка борделя, только и всего.
Салрана нерешительно шагнула вперед.
– Эдеард…
– Ничего не говори. Я тебя не виню. Знаешь, что может эта стерва сделать с твоим сознанием, знаешь, что она с тобой уже сделала?
Еще не договорив, он ощутил перемену в ее мыслях: там, где раньше царила доброта и сердечность, теперь появилась резкая грубость.
– Конечно, знает, – злорадно ответила Ранали, покровительственно обнимая Салрану. А та прильнула к ней, словно ища поддержки. – Я показала ей настоящую жизнь.
– Они воспользовались твоим гневом, когда я тебя оставил. Эта… Это порождение Хоньо, она пришла к тебе в тот момент, когда ты была наиболее уязвимой. Ваша встреча не случайна. Салрана, я знаю, как действует Ранали. Ее гнусное искусство способно исказить твои мысли. То, что должно сиять красотой, после ее вмешательства оборачивается пороком. Ты не любишь ее, это извращенное влияние привлекательности, испытываемое твоей истинной сущностью.
– Нет, – с мягкой решимостью возразила Салрана. – Я сама отыскала Ранали.
– Они использовали тебя. Она, и Овейн, и другие. Их интересует лишь твое прошлое, наше общее прошлое. Видит Заступница, ты – лишь еще одно оружие против меня. Вспомни, в случае провала засады ты ведь должна была выманить меня из города, верно?
Салрана недоуменно обернулась к Ранали, потом снова посмотрела Эдеарду в лицо.
– Я бы не сделала этого.
– Ха. – Эдеард прикрыл глаза, чтобы унять боль, вызванную воспоминанием об участи Салраны. – Ты сделала. Салрана, прошу тебя, позволь мне тебе помочь. Есть и другие люди, кто сможет показать, как искажены твои мысли, как подло обманула тебя эта дрянь.
– Так вот чего ты добиваешься! – с неожиданной злостью воскликнула Салрана. – Отнять у меня Ранали? Оставить ни с чем? Опять?
– Это не…
– Я сама разберусь.
– Они собирались получать от тебя потомство. Салрана, ты же понимаешь, что это неправильно.
– Твоя сила сделала тебя Идущим-по-Воде, – сказала Ранали. – Твой талант привлек Кристабель, и теперь ты стал членом благородного семейства, в твоем распоряжении богатство и земли. Твоим детям обеспечены такие привилегии, каких в вашем жалком Эшвилле не могли и представить. Почему бы Салране не позаботиться о своих детях? Почему они не имеют права наслаждаться преимуществами обеспеченной жизни?
– Но вы ей этого не даете, – гневно возразил Эдеард. – Вы воспользовались ее беззащитностью, вы заставили ее позабыть о ее истинной сущности.
– Она тебе наскучила, и тогда я показала ей, что может предложить общество Маккатрана, – торжествующе заявила Ранали. – Брак, дети, семья – все это наши обычаи, начало которым положил сам Рах. Наши семейные договоры взаимовыгодны и никого не вводят в заблуждение. Кто ты такой, Хоньо тебя забери, чтобы нас осуждать?
Эдеарду невыносимо хотелось ее ударить. Но это означало бы его поражение.
– Я не брошу тебя, – сказал он Салране. – Она поступила с тобой подло и несправедливо, и когда-нибудь ты поймешь это сама. Клянусь Заступницей, я буду рядом.
Теперь и Салрана посмотрела на него с презрением. Ее лицо так точно отражало выражение лица Ранали, что Эдеарду стало не по себе. Салрана взяла руку Ранали и поднесла ее к своей обнаженной груди.
– У тебя своя жизнь, у меня – своя. Я имею на это право даже в твоих представлениях о морали. И я сделала свой выбор. Я выбираю Ранали. Мою любовь, мою повелительницу.
Эдеард заметил злорадную усмешку на лице Ранали.
– Это еще не конец, – сказал он.
Он понимал, что фактически признается в своем бессилии, но был не в силах придумать, что еще сделать.
«Ну почему она не видит, в кого превратилась? А может, она все понимает. О Заступница!»
– Сегодня ты победил, – насмешливо сказала Ранали. – Прояви немного великодушия. Идущий-по-Воде может себе это позволить.
Эдеард выскочил за дверь, даже не позаботившись набросить маскировку.
Он вернулся в особняк семьи Кальверит и, никем не замеченный, взобрался на десятый этаж. Даже сейчас он боялся, что все это окажется лихорадочным сном, что Кристабель… Он опасался, что увидит ее и все иллюзии развеются. «Старый добрый эшвилльский оптимизм. Глупо. Я знаю точно, что все это реально».
На десятом этаже он набрался храбрости и прошел в комнату, выбранную Кристабель для своего кабинета. В ней пока еще не было никакой мебели, кроме стола и стула. Отсутствовали даже портьеры на окнах, поскольку комната медленно менялась, приближаясь к варианту, придуманному Кристабель вместе с Эдеардом: с большими окнами и белыми осветительными розетками. Он знал, что стены постепенно сдвигаются, чтобы увеличить соседнюю гостиную, но процесс шел настолько медленно, что глаза не замечали никаких изменений. Перед его отъездом Кристабель отметила, что десятый этаж уже совсем не такой, к какому она привыкла в раннем детстве. Она была так счастлива и взволнованна, что Эдеард не стал возражать.
Эдеард обнаружил Кристабель согнувшейся над столом, и ее перо, как всегда, стремительно порхало по бумаге. Она морщила красивый лоб, изучая очередной толстый журнал, куда записывались все доходы семьи. На краю стола высилась целая стопка таких же гроссбухов.
«Моя жена».
– По-моему, тебе скучно, – заговорил он.
Кристабель вздрогнула и улыбнулась стоявшему в дверном проеме Эдеарду.
– Я даже не ощутила твоего приближения, – воскликнула она. – Ты подкрадывался ко мне тайком? А как ты здесь оказался? Как же бандиты? Не мог же ты так быстро их отыскать.
– Нет, конечно. Но теперь мне известно, кто это и где они находятся. Им придется подождать еще денек. Я хотел вернуться домой и побыть со своей красивой супругой.
Она радостно улыбнулась, подбежала к нему и крепко поцеловала.
– Как приятно. Хотя Финитан тебя убьет, это же очень важная миссия.
Эдеард обнял ее обеими руками, мечтая никогда не отпускать – никогда. Он бросил взгляд в окно через цветущую оранжерею, на раскинувшийся внизу прекрасный город.
– Некоторые уже пытались.
Она нахмурилась и постучала его по груди.
– Ты в порядке? Выглядишь… усталым.
– Нет. Все хорошо. Просто я только сегодня понял, что есть вещи, которые нельзя удержать, как бы ни старался.
Кристабель еще раз его поцеловала.
– Но я тебя хорошо знаю, ты будешь пытаться снова и снова. И поэтому я тебя люблю.
