31
Река всегда найдет путь

Приют для рабочих на Холмс-роуд некогда был маленьким викторианским почтовым отделением – вычурный городской коттедж из рыжего кирпича с витым кремовым декором, созданный в человеческом масштабе, подходившем всем. Теперь пара типовых муниципальных дверей была установлена на главном входе, а окна первого этажа зарешечены. Внутри же слепящие флюоресцентные лампы и отсутствие занавесок придавали дому вид невыносимо тоскливый. Даря такому зданию новую жизнь, муниципалитет чаще всего ограничивался распоряжением покрыть обветшалые стены очередным слоем краски.

Артур Брайант был допущен в небольшой закуток для ожидания и скучал там, пока служащая за стеной из поцарапанного плексигласа проверяла учетную книгу.

– Если вы пришли насчет того, чтобы остановиться у нас больше чем на ночь, вы должны предъявить направление от вашего врача, – выпалила служащая.

– Я не бездомный, а детектив-инспектор, – с упреком ответил Брайант.

Служащая недоверчиво рассматривала его изношенный плащ. Со вздохом досады Артур достал удостоверение и шлепнул им по стеклу.

– Я ищу человека по имени Тейт.

– Вам повезло, – громко объявила она казенным голосом, вероятно подходившим для общения с забулдыгами, но гарантированно раздражавшим всех остальных.

Сотрудница представляла собой тип личности, рожденный для муниципальной службы особого рода: правильная, холодная, законопослушная и закаленная в боях, но на каком-то базовом уровне достаточно порядочная, чтобы проявлять заботу о своих подопечных. Она захлопнула книгу и проверила панель с ключами.

– Тейт снова у нас, хотя обычно предпочитает спать на улице. Он там в любую погоду. Говорит, в помещении у него клаустрофобия.

Брайант сразу понял почему, как только рассмотрел здешние бытовые условия. Тонкие перегородки делили старые сортировочные помещения на четыре, а потом и на восемь частей. Некоторые стенки разграничивали окна и части сине-белого коридора. В каждой каморке находилось место только для односпальной кровати и крошечного фанерного стола. В общей столовой пахло переваренной похлебкой и перепрелой подливкой. На стенах были предупреждения насчет иголок, пожара, депрессии и пропавших людей, а одно, как ни странно, о бальных танцах.

– Сколько времени он у вас? – спросил Брайант.

– Меня перевели сюда из жилищного комитета всего шесть недель назад, – объяснила служащая. – Из всех документов у него только история болезни – проблемы с легкими, как у всех алкоголиков. Пару раз он уже перенес пневмонию, так что следующий раз будет последним. Мы приняли его без документов – впрочем, это обычная практика, – но, видимо, он из местных жителей. Все называют его Тейт, хотя это не его настоящее имя. Он собирает банки от патоки. Слишком безнадежен, чтобы помнить, какое имя ему дали при крещении.

– Сколько Тейту лет?

– Вероятно, под шестьдесят. Трудно определить после того, как человек столько времени провел на улице.

– Могу я его видеть?

– Вы ничего от него не добьетесь. Он не любит разговаривать.

Женщина впустила Брайанта и провела его по коридору второго этажа до конца. Она коротко постучала в дверь и вставила ключ в замок, не дожидаясь ответа.

Тейт сидел на краю постели, сложив руки на коленях и уставившись в запотевшее окно.

– Я вас оставляю, – сказала служащая, а затем, повысив голос, добавила: – Ланч через десять минут, мистер Тейт.

Брайант подождал, пока ее шаги смолкли за вращающимися дверями, а потом тоже повернулся к окну. Обитатель каморки никак не реагировал на присутствие гостя.

– Я мог бы целый день смотреть на лондонскую улицу, – признался Брайант. – Так много разных человеческих типов. А сколько всего происходит – куда больше, чем в прежние дни.

– И вы думаете, это хорошо, да? – сказал человек, сидящий в кровати.

У него оказался неожиданно культурный голос, хотя и явно поблекший за последние годы.

– Нет, просто по-другому. Теперь больше незнакомцев – приходят, уходят. Раньше я знал своих соседей.

– А, вы коп. – Тейт повернулся к Брайанту и стал его разглядывать. – Вам еще нужен этот плащ?

– Да, я к нему привык, – сказал Артур, запахиваясь поплотнее.

– Я так и понял. Вы меня арестуете?

– Ну, нам, конечно, не нравится, что вы забираетесь в частные сады и наблюдаете за их хозяевами, ведь их это беспокоит, – но нет, вы не арестованы. Чем вы занимались?

– Молился. Но будьте осторожны: от неожиданных молитв Бог вздрагивает. – Тейт улыбнулся. Зубов у него не было совсем – необычная для наших дней картина. – Зачем пожаловали?

– Видите ли, мне хотелось побольше о вас узнать. Меня зовут Артур Брайант. Мне сказали, что вы не разговариваете.

– Я не разговариваю с ней. – Бродяга ткнул грязным пальцем в стену.

– Почему же?

– Ей нечего сказать. Сплошные порционные обеды и личная гигиена. У нее в душе ни грана поэзии, которая не была бы вытравлена карболкой.

– Должно быть, вы в этих местах уже давно. Кажется, все вас знают.

– Так легко вы меня не поймаете. Я не обязан отвечать на вопросы.

– Что вы, разве это вопросы? Так, разговор. Мне просто интересно. Скажите, почему вы спали в канализации, если здесь вас ждет уютная теплая постель?

– Там безопаснее.

– А что, вам кто-то угрожает?

– Нет. Пока нет.

– Но думаете, будут?

Молчание. Бродяга снова отвернулся к окну.

– Знаете, погода меняется. Туннели затапливаются. Вы не можете провести там всю зиму.

– Вода всегда найдет способ течь туда, куда ей хочется. Почему бы ей не течь в обход меня?

– Едва ли это возможно.

– Возможно.

– Но каким образом?

– Я знаю каким.

– Понятно.

– Зачем вы пришли?

– Я уже сказал: я слышал об этом районе много интересного. – Брайант сел на кровать рядом с Тейтом. – Эти дома, их обитатели, что оставляют так мало следов своего пребывания, а потом переезжают. Если призадуматься, тут много странного.

– Дома строились для семей тех, кто строил железную дорогу. Маленькие дома линейной застройки для рабочих.

– Я это понял.

– Вот поэтому и никаких украшений, понимаете? Ни лепнины. Ни панелей или фризов. Рабочим не нужно смотреть на красоту.

– Почему вы так думаете?

– А что напоминать им об их низком положении? Если красота им незнакома, они и тосковать по ней не будут.

Слушая Тейта, можно было забыть о его неопределенной внешности и осанке. На мгновение Брайант смог увидеть, каков его собеседник внутри. Он даже задумался, не был ли Тейт учителем.

– Кто вы? – мягко спросил детектив.

– Бедность и старость – ужасное сочетание. – Тейт покачал головой, едва ли слыша Брайанта. – Становишься таким жалким. Твои прошлые свершения забыты. Никто тебе не верит. Твою жизнь топчут чужаки. Ты не можешь объяснить другим, кем ты был.

– Так расскажите мне.

Тейт снова поглядел в окно. На этот раз Артур заметил в его глазах беспокойство.

– Я никто. Выплеснем все это к чертям, выплеснем прошлое, и пусть остается только новое и чистое настоящее.

Брайант решил испробовать другой подход:

– Должно быть, вы очень хорошо знаете окрестные улицы.

– Я знаю улицы, дома и то, что под ними.

– Здесь, кажется, куча историй с привидениями.

– Из-за реки, – согласился бродяга. – Что тут удивительного? Дороги были проложены поверх Cloaca Maxima, сточной канавы Флита, путепровода трупов. Чума и мор. На своем пути к ведьме Кэмден-Тауна река затапливала и гноила основания домов.

– Вы имеете в виду Матушку Красный Чепец?

Брайант вспомнил о пабе с таким названием – он был построен на месте жилища печально знаменитой ведьмы, а впоследствии по-дурацки переименован и загублен. В свое время Ковен св. Иакова-старшего, возглавляемый Мэгги Армитедж, находился на втором этаже именно этого здания.

Голос Тейта ослаб.

– В тысяча восемьсот девятом выпал толстый слой снега, который внезапно растаял под ярким солнцем. Поток Флита, сдерживаемый речными арками, набрал огромную скорость, вырвался и затопил дома бедных. Он всегда топил бедных. – Тейт задумчиво поскреб подбородок. – Раньше у меня была книга об этом. Теперь нет. Здесь нет книг, только журналы о футболе и телепрограммы. Я скучаю по книгам. У меня есть только мои специальные, но они не для чтения. Читать нечего.

– Слушайте, если я принесу вам книги, вы со мной еще поговорите?

На мгновение эта перспектива, казалось, обрадовала Тейта. Затем его глаза подернулись пеленой.

– Слишком поздно. Видите мои бесполезные руки?

Он поднял трясущиеся красные пальцы. Большой палец правой руки был сломан, кость плохо срослась.

– Я в любом случае принесу вам книги, – сказал Брайант, поднимаясь. – Пожалуйста, останьтесь здесь еще на пару дней, чтобы я мог вас найти.

Тейт опять уставился в окно.

– Я все равно не смогу уйти. Дождь не прекратится, пока река снова не найдет путь, – предупредил он. – А тогда будет уже слишком поздно.