Глава пятая
Датчанин. Великая Библиотека

В Полис его занесло в поисках работы. С одной стороны, ему нравилось здесь бывать. Яркий свет, какого не было больше ни на одной станции метро, даже на Ганзе, напоминал о прежней жизни. Да и обстановка, созданная браминами, способствовала отдыху – здесь можно было отойти душой от тяжелых будничных впечатлений: жилища, устроенные в арках, двери, коврики на пороге; столы посреди станции, за которыми брамины в серых халатах негромко обсуждали что-то, судя по всему, очень важное; и книги, множество книг – чуть ли не в каждом жилище. Да и книжные развалы в переходах манили. Здесь продавалась и газета «Новости метро», выпускаемая на желтоватой плотной бумаге – не чета тем, что были до Катастрофы, конечно, зато позволяла быть в курсе последних событий.

С другой стороны, пробыв здесь немного, сталкер начинал тяготиться. Ему казалось, что брамины с их татуировками, как и военные-кшатрии, играют в какие-то свои игры, напуская на себя чрезмерную важность. И он совсем уже собрался уходить, когда встретил Костика и Левшу. Они и подбросили идею – сходить в Великую Библиотеку за книгами. Дело это было небезопасное, зато в случае удачи намечалась неплохая прибыль. Брамины давали хорошую цену за нужную им литературу. К тому же, после Катастрофы Датчанин там еще ни разу не был – интересно было посмотреть, что там теперь творится.

Он слышал, конечно, что рассказывают о нынешних обитателях Библиотеки. Все сходились на том, что там хозяйничали явно не звери. Но и сходство этих созданий с представителями рода человеческого уже не очень-то просматривалось. Датчанина одолевало какое-то болезненное любопытство: «Можно ли предположить, что эти твари – потомки прежних хранителей Библиотеки? Ведь сами они не могли так измениться? Или могли? А что, если с покрытой шерстью морды глянут вдруг знакомые глаза – кого-то из тех, кого я встречал в прежней жизни? Нет, невозможно! И все же…»

Левша, обстоятельный и неторопливый, предложил обсудить маршрут до мелочей. Расположившись за одним из столов посередине станции, они развернули схему.

– Вот здесь выходим – возле Достоевского, – бурчал Левша. – Назад, на Кремль, не оборачиваемся, а если угораздило обернуться – под ноги смотрим, не наверх. Да, еще учтите – я пойду впереди, а вы за мной. Потому что я один знаю, как надо мимо турникетов идти.

– Там еще книжный есть, напротив Библиотеки, – озабоченно произнес лысоватый, щуплый Костик. – Если в Библиотеке стремно будет, лучше уж туда.

– В книжном таких редкостей не найти. В Библиотеке, если повезет, можно в главное хранилище попасть. Тогда с хорошей добычей вернемся. Там – реально старые книги… Очень старые, редкие, – убеждал Левша.

Повисла пауза. Казалось, все одновременно подумали об одном: можно ведь и не вернуться.

«Старые книги охраняют старые боги», – ни с того ни с сего подумал вдруг Датчанин. И засомневался: стоит ли вообще идти.

– Вот тут у меня схема, брамины дали, глядите и запоминайте. Потом уже не до этого будет. – И Левша достал разрисованный листок бумаги в клеточку, потершийся на сгибах. Все трое уставились на чертеж.

– Я ничего не понял, – сообщил Костик. – Стрелочки какие-то, переходов полно. Прям лабиринт.

– Неважно, – сказал Левша. – Ты постарайся запомнить, а в нужный момент сориентируешься. А еще мне один брамин рассказывал, что там призрак бродит.

– Какой призрак? – заинтересовался Костик.

– Библиотековеда одного. Забыл, какого. Там история какая была: этот библиотековед в свое время эмигрировал, но прах свой после смерти завещал похоронить на родине. Ну, и собрание книг своих Библиотеке завещал. И вот, привезли книги и урну с прахом и до поры поставили урну на полочку где-то в хранилище. А потом то ли забыли, куда поставили, то ли после очередного перемещения она куда-то делась… В общем, так и осталась та урна где-то там, среди книг…

– По мне, уж лучше с призраком столкнуться, чем с теми… – пробормотал Костик. Он, как и многие другие, из суеверия старался не поминать нынешних обитателей Великой Библиотеки всуе.

– Может, библиотековед этот нам, наоборот, чего-нибудь подскажет, полезные книги укажет. Ведь книги – они для людей. А не для тех, лохматых, не к ночи будь они помянуты, которые сидят в Библиотеке и воображают, что охраняют их – от нас. Вот скажите – для кого они их теперь охраняют? – Левша хмыкнул. – А еще народ поговаривает, что ведьма там живет. Ну, не в Библиотеке, а дальше, в подземельях. Там же весь холм Ваганьковский ходами изрыт – кто только ни копал. Какие-то темницы подземные еще от Ивана Грозного остались, ход к Кремлю, поговаривают, есть там. Потом археологи копали. Но немного успели раскопать: то у них там обваливалось чего-то, то запрещали им. Тоже ведь неспроста это. Видно, наверху-то кое-что знали и боялись – как бы те не раскопали чего лишнего. Так что место намоленное, как говорится, туда идти – не всякий сдюжит. Как начнет чертовщина всякая мерещиться… Потому поодиночке в Великую Библиотеку лучше даже не соваться.

– Да там и кроме ведьмы наверняка призраков полно, – полушутя сказал Датчанин. – Ведь тут, поблизости от Кремля, в старину вроде казематы пыточные располагались.

«Намоленное место… Старые боги… Ведьма», – это были любимые телеги Ксюхи. Наверное, она могла бы тоже многое порассказать. Такое, что пропала бы всякая охота соваться куда не следует. Но с тех пор как Маша умерла, он перестал дорожить жизнью.

Странно, почему-то ему припомнился тот, давний, поход в магазин возле самого Кремля. Наверное, потому, что они тоже тогда были совсем недалеко от Великой Библиотеки, только шли с другой стороны. А может, это было какое-то предчувствие? Ведь тот, с первого взгляда удачный поход обернулся бедой для большинства его участников.

Датчанин старался гнать от себя дурные мысли. Но ближе к выходу настроение у него резко испортилось. Может, из-за того, что пришлось обойтись без привычной дозы грибов. Ему уже хотелось отказаться от затеи: зачем ему, по сути, было видеть, во что теперь превратилась Великая Библиотека? Но останавливала мысль, что в таком случае он прослывет ненадежным, и вряд ли кто в другой раз возьмет его в компаньоны. Потому он предпочел на предчувствие не обращать внимания, как бы погано на душе ни было.

И все же, когда они поднимались по ступенькам, которыми теперь очень редко пользовались люди, когда разглядывали в пыли отпечатки чьих-то ног, убеждение, что все затеяно напрасно, только окрепло. Впрочем, в следующий момент Левша вскинул руки, указывая на вичуху, которая нарезала круги в ночном небе, и Датчанину стало не до предчувствий.

– Главное – не оглядывайся назад, – сказал Левша каким-то странным голосом. Совсем как сам Сергей тогда, давно, внушал Кишке, Скелетону и Сане. Скелетон пропал еще по пути. Саня и Кишка исчезли потом. «Забрали, – равнодушно подумал вдруг Датчанин. – Их, молодых, забрали. А меня оставили. Интересно, кого заберут на этот раз?» Он поглядел на Левшу и не увидел лица за панорамной маской – только черноту. Словно бы это уже и не Левша был. Словно что-то другое говорило за парня.

Вичуха, немного покружив, улетела куда-то в сторону Храма Христа Спасителя – то ли не заметила людей, то ли предпочла не связываться. Теперь можно было и осмотреться.

Перед ними возвышалась Великая Библиотека – огромное серое здание с высокими колоннами. На крыше когда-то были статуи, Истомин помнил, но теперь их не было видно. То ли попадали, то ли сливались с темнотой. Несмотря на предупреждение, он чуть было не обернулся к Кремлю, туда, где красными сполохами мерцали звезды. Вовремя опомнился. Нельзя было поддаваться влиянию заточенных в них демонов. Один старичок-брамин, впрочем, призывал его не верить байкам. Мол, звезды сделаны из такого минерала, который светится сам по себе. «Минерала, ха! – Он что-то отвык доверять ученым. Особенно за последние лет двадцать. – Лучше уж верить в худшее, чтобы не разочароваться потом».

Пройдя мимо памятника Достоевскому, который сидел, сиротливо сгорбившись, словно удрученный тем, что ему последнее время доводилось видеть перед собой, сталкеры осторожно приблизились к хранилищу книг. Слева – первый подъезд, тяжелые двери хорошо сохранились. Сергей помнил их тяжесть, он когда-то ходил сюда, в читальный зал на втором этаже. Но почему-то его охватил вдруг беспричинный страх, он чувствовал, что сейчас туда лучше не заходить. Чуть правее – второй подъезд, там были всяческие службы и администрация, старенький лифт с зарешеченной дверью. А справа стены образовывали тупик, в котором располагался третий подъезд – и Истомину показалось, что туда-то можно толкнуться.

Костик и Левша, наоборот, уверяли, что надо идти в главный читальный зал или во второй подъезд, откуда можно попасть в Главное книгохранилище. В итоге сталкеры, так и не придя к согласию, решили, что каждый пойдет, куда ему хочется, но будет следить по возможности за сигналами остальных. Три круга фонарем – это если все нормально. Три коротких вспышки – тревога.

Датчанин, вспоминая потом все до мельчайших деталей, думал, что это и была их главная ошибка – ни в коем случае нельзя было разделяться. В тот момент, когда они приняли это решение, они сами обрекли себя на неудачу. И, как водится, он во всем винил себя – кажется, из всей их троицы он и на этот раз был самым старшим и опытным. Да вот только – показалось ему или нет? – возле Кремля даже думалось как-то иначе. Словно засевшая там загадочная разумная биомасса и впрямь начинала исподволь навязывать людям свою волю. А ее логика, ее цели и желания наверняка в корне отличались от человеческих.

Костик и Левша дернули дверь второго подъезда, и та с трудом поддалась. Сталкеры вошли внутрь.

И вдруг Датчанина словно осенило: «Ну конечно, они наверняка надеются… Надеются, что им повезет, и они сорвут главный куш, найдут ту самую книгу, за которую брамины Полиса ничего не пожалеют».

Темные эти слухи пересказал ему один знакомый еще пару лет назад. Мол, есть в Великой Библиотеке одна книга – с виду такая же, как другие, но если ее открыть, обнаружишь, что страницы у нее – аспидно-черные. И на черных этих страницах золотыми буквами якобы написаны древние пророчества. Было этих книг несколько, но осталась, вроде бы, только одна, и в ней сказано о будущем, остальные – утрачены. И вот за ней-то и гоняются брамины. Хотят, наверное, вернуть себе власть надо всеми – при помощи тайных знаний. Да только знакомый добавил еще, что, по слухам, книга эта объявится лишь избранному – сама даст знать, где ее искать. «Неужели парни купились на подобные байки?» Он хотел крикнуть, позвать их, но испугался, что на шум могут сбежаться те, другие. Оставалось только надеяться, что у напарников его хватит благоразумия вовремя вернуться.

Проводив их взглядом, Сергей пошел к третьему подъезду. Миновав чашу маленького декоративного фонтанчика, он прошел, тяжело ступая, по каменным плитам, и потянул на себя разбухшую от сырости тяжелую дверь. Та не поддавалась. Он занервничал. Мелькнула даже мысль бросить безумную затею, но представил себе взгляды товарищей – и решился. Дернул сильнее, дверь поддалась, наконец, с таким протяжным, воющим звуком, что ему показалось – сейчас сюда сбегутся все нынешние обитатели Великой Библиотеки. Он подождал немного – тишина. Заходить внутрь было страшно – когда тяжелая дверь захлопнулась за ним, ему почудилось, что он оказался в ловушке. Торопливо толкнул вторую, та открылась легче. И сталкер оказался в фойе. Справа уходила наверх мраморная лестница, на которой еще сохранились остатки красной ковровой дорожки, прямо перед ним был небольшой гардероб. Как ни странно, на нескольких вешалках что-то висело – то ли халаты, то ли еще какая ветошь. И еще один коридор уходил налево – там, Сергей помнил, была дверь в небольшой зал, предваряющий вход в абонемент для сотрудников. В прежние времена пройти сюда он не смог бы, теперь – дело другое. По полу тянулись какие-то лианы, Датчанин осторожно переступал через их толстые стебли. Кто-то из браминов говорил ему, что здесь особенный микроклимат, оттого так буйно и растут цветы. Толстенный стебель, увенчанный мясистыми цветами размером с тарелку, что-то напомнил Истомину из прежней жизни. Да, было раньше такое растение, но теперь он смотрел на него, как сквозь лупу. «Фаленопсис, – вспомнил он. – Орхидея». Не дешевое, по прежним временам, но и не из самых дорогих, он однажды купил такую матери. Ему казалось, что он попал в джунгли, и вот-вот по лианам начнут скакать обезьяны. «Кстати, об обезьянах…» – Он настороженно огляделся. Говорили, что нынешние обитатели Библиотеки не уступают этим животным в ловкости. Сталкер начал тихонько подниматься по мраморной лестнице. Второй этаж был заперт, Сергей вдруг споткнулся обо что-то. Глянул под ноги – и вздрогнул. «Голова? Тьфу, мраморный бюст. Чуть ногу не отбил».

На третьем этаже был вход в огромный зал, уставленный рядами откидных стульев. Окна были затянуты тяжелыми портьерами, в которых кое-где виднелись дыры, пыльные занавеси на сцене были полузадернуты, отчего становилось не по себе. Датчанин снова споткнулся, посмотрел – под ногами валялся разодранный портфель. Краем глаза сталкер уловил движение: «Точно ли портьера на окне вздрогнула, или показалось?» Что-то неясно белело на одном из стульев в третьем ряду. Истомин подошел ближе, нагнулся, чтобы рассмотреть, не понимая, зачем ему это надо. И тут дверь в дальнем конце зала протяжно, протестующе заскрипела, словно кто-то с силой налег на нее с противоположной стороны. Датчанин не выдержал и попятился назад, выскочил в небольшой коридорчик, идущий вдоль зала. Мельком глянул в окно – и обомлел: через двор брела фигура. Это существо можно было бы принять за человека, если бы не длинные лапы – или все-таки руки, болтавшиеся вдоль тела, и манера идти вразвалку, чуть сгорбившись. Датчанин чувствовал, что расслабленность существа – обманчива, что в любой момент неторопливое создание способно превратиться в яростную бестию. Сергею говорили, что эти твари могут атаковать с молниеносной быстротой. И хотя существо было отделено от него двумя этажами и толстым стеклом, сталкеру стало не по себе. А идущий через двор силуэт вдруг задрал голову вверх. И хотя фонарик у Истомина был выключен, и разглядеть его, Сергея, со двора, вроде бы, было невозможно, он невольно отшатнулся от окна. А существо, казалось, уставилось прямо на него – и вдруг издало резкий клекот. Датчанин, не решаясь искушать судьбу, пулей кинулся обратно к мраморной лестнице и скатился по ступенькам в нижний холл. Ему казалось, что кто-то несется следом мягкими, бесшумными прыжками, но когда он остановился внизу и обернулся, за спиной никого не оказалось. Он отдышался и принялся укорять себя за трусость. Но надо было хоть что-нибудь взять из Библиотеки – и он двинулся налево. С трудом отворил тяжелую дверь, и когда она захлопнулась за ним, снова почувствовал, будто попал в ловушку. Датчанин оказался в предбаннике, где находилась небольшая картотека, несколько ящиков валялось на полу. Он вспомнил поверье браминов – если взять наугад карточку, получишь предсказание судьбы. Но он был не настолько отважен, чтобы испытывать ее, эту судьбу. Путь ему преградил длинный, тяжелый дубовый стол. Справа, вдоль стены с несколькими небольшими окошками, на уровне груди тянулась длинная полка – видимо, раньше за окошками сидели сотрудники. Слева – окно во всю стену, заросшее лианами, и дверь в следующее помещение. Обогнув стол, сталкер подошел к огромному окну. И вдруг на низком подоконнике что-то зашевелилось. Мгновенно вспотев, Сергей схватился за автомат. Пригляделся, не зажигая фонарика, и в слабом свете, льющемся из окна, увидел цветочный горшок, из которого торчал словно бы дергающийся мешок. Сталкер долго соображал, что бы это значило. Из мешка торчал голый чешуйчатый крысиный хвост: дернулся еще пару раз и затих. «Ага, теперь понятно. Когда-то кто-то из растениеводов-любителей притащил сюда цветок наподобие росянки. Но откуда тут крыса? Говорят, библиотекари всех крыс давно сожрали?» Ему захотелось поскорее уйти. Но прежде надо было сделать то, ради чего, собственно, он сюда пришел.

Заглянув в следующую комнату, он увидел там стойку, уходившие вглубь стеллажи, разбросанные книги. Прислушался, но ничего подозрительного не услышал. И тихонько пошел вдоль полок – помещение оказалось небольшим. Слева была лестница, уходившая на антресоли, но туда он решил не соваться. Когда прошел помещение до конца, в нем проснулся азарт, он подумал, что книг можно прихватить и побольше. И осторожно включил фонарик. Выяснил, что оказался в детском отделе. Начал разглядывать корешки, увлекся и чуть не забыл обо всем. Потихоньку двигался, набивая рюкзак книгами, и думал, что все-таки неплохая у него профессия: «Сейчас вот наберу литературы – для себя и на продажу. Разве в прежней жизни мог бы я зайти сюда так свободно и выбрать все, что вздумается?» Он чуть было не замурлыкал от удовольствия. Но тут вдруг повернул голову – и обомлел. Оказывается, в конце зала, за стеллажами, была не стена, а крупноячеистая металлическая сетка, отделявшая соседнее помещение. Оттуда сверкали зеленые глаза – и ничего хорошего для себя не прочел в них Датчанин. Вцепившись в сетку, на сталкера глядел нынешний хранитель Библиотеки. Сергей увидел жуткую морду, поросшую серебристой шерстью, заостренные уши и руки, заканчивающиеся кривыми когтями. Руки эти вдруг гневно затрясли сетку, существо пыталось выдавить из себя какие-то звуки. «И-де-ом», – почудилось Датчанину, а потом – «У-хо-ди».

Истомин вдруг вспомнил чье-то наставление: смотреть монстру прямо в глаза, чтобы помешать напасть, – и уперся взглядом в жутковатые зеленые глаза. Но чем больше он смотрел, тем страшнее ему становилось. Взгляд монстра явно был осмысленным и невероятно злобным. Библиотекарь словно изучал человека, пытаясь проникнуть в мысли, подчинить себе, и Датчанин в какой-то момент почувствовал, что взгляд существа затягивает его, словно воронка. Сталкер будто начал видеть глазами монстра: темнота, тишина, безмолвие, пыль. Книги. И какие-то докучливые существа, которые хотят ворваться в хранилище, нарушить установленный порядок, нашуметь, которые уносят с собой книги и плюются огнем.

И Сергей дрогнул. На мгновение отвел взгляд, прикидывая пути отхода. В ту же секунду монстр, словно по сигналу, изо всех сил кинулся на разделявшую их преграду. Проржавевшая сетка выдержала первый натиск, отбросила нападавшего назад с гулким звуком, но сбоку что-то угрожающе затрещало. Ближайший стеллаж зашатался, с полок посыпались книги. Датчанин метнулся обратно и услышал шум на антресолях, сбоку. Тут же какое-то существо с легкостью вымахнуло из-за стойки библиотекаря – словно все это время сидело там, затаившись. Сталкер, дав короткую очередь, выскочил в предбанник, с грохотом закрыв за собой дверь, кинулся к следующей двери – она не поддавалась. Он оказался в ловушке. Заметался по небольшому помещению и вдруг увидел стул. Схватил его и со всей дури запустил в окно. «А вдруг тут какое-нибудь особо прочное стекло, – запоздало подумал он. – Тогда – конец». В дверь уже ломились. Но тут стекло со звоном осыпалось. «Они не любят шум», – вспомнил Сергей и понесся так, словно от этого зависело спасение его жизни. Так оно, в общем-то, и было.

Выскочив на улицу, он увидел слабое пятно света в окне второго этажа Библиотеки. Спрятавшись за колонну, он следил за этим пятном, не в силах ни на что решиться. Вдруг одновременно случилось два события: послышался шум справа от него, а пятно света, резко сдвинувшись вниз, исчезло – словно фонарик выбили из руки того, кто его держал. И Датчанин, не выдержав, кинулся ко входу в метро. На бегу он еще раз оглянулся – пятно как-то конвульсивно плясало за стеклом, но это не было похоже ни на три круговых, ни на три коротких – вообще ни на что. Похоже было, что тот, кто держал фонарик, судорожно дергался. И сталкеру стало страшно. Он пулей влетел в метро и сам не помнил, как скатился вниз по ступенькам. В себя пришел уже на станции. Его о чем-то спрашивали, но он сначала даже не в состоянии был отвечать. Только молча разводил руками. На следующий день ему все же пришлось рассказать обо всем, что видел. Один из браминов, покачав головой, сказал, что он либо редкий счастливчик, либо хронический неудачник. Потом сухо подытожил, что, в сущности, сталкеры действовали на свой страх и риск, так что Полис за их гибель никакой ответственности не несет, хотя выводы для себя руководство сделало.

Датчанин долго не мог поверить в случившееся и смириться с этим. Сначала он надеялся, что Костик и Левша все же вернутся. Но ночь прошла, наступила другая, а никто из них так и не появился. И в глубине души Истомин уже знал, что больше не увидит ни того, ни другого – по крайней мере, живыми. И еще он понял, что после всего произошедшего ни за что больше не пойдет в Великую Библиотеку. Даже не из-за жутких ее обитателей, а из-за того, что не хочется споткнуться там о скелеты бывших сподвижников. Стало быть, теперь и это место для него было закрыто. А кому нужен сталкер, которому ни туда, ни сюда нельзя? Уж точно не браминам. Вроде бы его никто не винил – со сталкерами такие вещи случались сплошь и рядом. Но Датчанин чувствовал, что лучше было ему поскорее уйти отсюда – по крайней мере, до тех пор, пока все не уляжется.

Червячок, угнездившийся в его душе, начал точить его с новой силой. Кто-то – а может, он сам себя – убеждал: «Ты проклят. Все твои напарники с некоторых пор не возвращаются назад. Одно дело – пацаны с Китай-города, и другое – бывалые сталкеры Костик и Левша. Какие тебе еще нужны доказательства? Сиди тихо, не высовывайся, а если вздумаешь идти наверх – не бери с собой никого. Неужели мало тебе тех, что уже остались там?»