Глава 10
Театральная
Не так страшен черт,
как гример-любитель.
С репетиции пришлось выползать. Медленно и с чувством. Чувством глубокого неудовлетворения ролью и частично – реквизитом. Сидеть за одним иллюзорным кустиком с Жабкой в обнимку – это, я вам скажу, не каждому дано испытать. Мне довелось. Господи, я так много грешила? Я не со зла. Честно, это просто жизнь такая. Насыщенная.
Рядом ползла Кира, которую судьба тоже не пощадила. Она у нас изображала девушку активную и хваткую, в двух местах одновременно присутствующую. За нами плелись, прихрамывая, наши парни болотные. И последней – королевой банды – шла Вита. Вот уж кто был создан для своей роли! Серый кардинал нашего мини-царства, она являла собой образчик благонравного спокойствия и уверенности. Не металась по сцене, не повышала голос, не пыталась удержать Жабку за поводья… Она просто царила.
Вы скажете: кого-то забыла? Хм, возможно. Дайте-ка подумать… Нас было семеро. Пятеро ползли, один на четырех лапах догонял, еще один… А он не устал! Ходил себе по сцене два раза туда-обратно, а потом долго смеялся с первого ряда, подрывая дисциплину. И кто?! Доблестный педагог, преподаватель со стажем, уважаемый человек!.. Испортил нам всю малину.
Поэтому, когда репетиция кончилась, мы (я, Жабка и Кира) демонстративно не включили его в список ползунов. Страшная мстя! Очень страшная! Он так смеялся, так умолял не лишать его возможности ползти со всеми! Но мы были неумолимы.
– Ваше высочество, вы хорошо справились, – отметила предательница Вита.
Эта тоже отказалась ползти. Мы переглянулись и поднялись, решая не лишать уборщиков удовольствия помыть полы тряпкой.
– Угу, тут любой бы справился, – «поддакнул» Трейс и получил легкую затрещину от Виты.
– Не у всех есть лось! – наставительно подняла указательный палец кикимора и погрозила своему «вестнику». И снова повернулась к Альтару: – Благодарим, что присоединились к нашей постановке. Надеюсь, вам нравится сотрудничать с нами.
– Более чем, – усмехнулся маг. – Никогда не думал, что театр может доставлять столько удовольствия.
Вита согласно кивнула, а я смутилась. И Кира как-то порозовела. Даже Джейс отвел глаза. Трейс угрюмо промолчал. Вот мы и выяснили, кто целовался ради кадра, а кого обделили.
Ключ от зала отправилась сдавать Вита, мы же всей компанией потопали к расписанию.
В этот предночной час только редкие адепты посещали Академию добровольно. Да и те больше походили на зомби, чем на порядочных лоботрясов, коих принято представлять. Проводив сочувственными взглядами одного из таких несчастных, корпевшего над дипломом до самого закрытия библиотеки, мы по привычке глянули, что готовит нам грядущая неделя (для меня это было особенно актуально), и пошли на выход.
– Контрольная работа по практическому применению простейших атакующих чар, – шепотом предупредил меня маг, когда мы друг за дружкой выходили из здания Академии.
– Я не сдам, – автоматически захныкала я, а потом сообразила, кому и что говорю.
Краснота – моя вторая кожа. Может, того, переквалифицироваться? Какая я кикимора, я индейка. От слова «краснокожая». Коренная жительница Латинской Америки, которая как-то попала в Европу.
Сзади послышался смешок, выражавший все, что мой доблестный преподаватель думал о столь поспешном заявлении своей нерадивой ученицы. Вот всегда так! Я на полном серьезе говорю, что не сдам, а мне не верят! Будто я не чело… кикимора! Будто права на ошибку у меня нет. А вот есть! Как раз сейчас, когда жизнь моя не зависит от учебы, право ошибаться у меня и появилось. И что поразительно? Я стала учиться лучше! Вот так-то, господа хорошие. Из-под палки добра не делают, а вот добровольно…
– Не присоединитесь к нам? – внезапно предложила Вита под общий тяжкий выдох.
Даже волк из солидарности повыл. Или это он намекал, чтобы ему обувь отдали?
Видя такое единодушие, Альтар закономерно согласился и, как он выразился, «вспомнить студенческую жизнь, полную приключений и впечатлений».
Я решила слинять от греха подальше. Благо, отмазка имелась, и весьма впечатляющая: с подписью главной целительницы и обещанием ректору вести себя хорошо. С постельки не ходить дальше столовой. Меня провожали скорбными взглядами. Да уж, вечер в компании препода – что может быть лучше?
Этикет, на который спихнули ответственность за безрассудство Виты, все мысленно возлюбили.
Я медленно брела к общежитию, едва-едва переставляя ноги. Все же я себя переоценила, когда решила податься на сцену, не оправившись полностью. Но после боя не принято махать кулаками, а я решила не жаловаться на собственную глупость.
Начинался дождь. Или это туман медленно садился на землю? Я запрокинула голову и поймала холодную каплю переносицей. Все же дождь. А я не могу остаться. Грусть воспоминаний возникла сама собой. Первый раз я гуляла вот так, одна, предоставленная самой себе, под холодным дождем, в лагере. В так называемую «последнюю ночь».
Это событие повторялось каждый год – последняя ночь лагеря. Единственное время, когда можно гулять до самого рассвета. Можно и нужно. Все чувствовали скорое расставание, чувствовали скорый отъезд. В комнатах стояли уже собранные сумки, а в шкафах гулял ветер. По корпусам звенели чашки, и можно было напиться чаю на несколько лет вперед, но важен ли сам чай? Нет, важны люди, которых я больше не увижу.
Капля пробежала по щеке, будто слезинка.
В ту ночь я гуляла под дождем. Дикий, беспощадный, он трепал деревья, что окружали наш маленький лагерь. Целый мир для поселившихся там на те три недели. Трепал, но не мог согнуть. Он и не испортил веселья – в корпусах тоже было много места, а без вмешательства вожатых мы нашли, чем себя занять.
Я гуляла одна. В корпусе, где горел свет, пили теплый, согревающий чай, смеялись и плакали друг у друга на плече… Я не могла туда пойти. Не чувствовала сил, не видела смысла, не знала, как смогу пройти мимо и не выдать того, что на сердце.
На улице лил дождь. Я сидела на качелях, глотала капли холодной воды. Соленые. Они были слишком соленые на вкус.
И ничего ему не сказала.
Губы сами вытянулись в улыбку. Жалкую, как мне кажется. Как и я в прошлом. Но это все – лишь прошлое, и я решила оставить его там. Его тени уйдут вместе с дождем, а дорогу домой найдут только теплые воспоминания. Семья, ее я не забуду никогда. Буду скучать, но смогу улыбаться. А дождь… Теперь мне не нужно гулять одной, опасаясь света.
Я толкнула дверь. Она не поддалась.
– На себя, – подсказал оранжевый, как солнечный апельсин, голос Альтара.
Потянула на себя, удивляясь, как могла ошибиться. Столько раз уже ходила этой дорогой! И удивленно замерла с поднятой рукой.
– Вы… ты собирался пойти с ними, – напомнила я.
– Решил не портить ребятам выходной, – пояснил маг и сам открыл дверь, пропуская меня вперед.
– А сейчас ты идешь в гости к Георгу?
– Нет, – коротко ответили мне. – У меня важная миссия.
– Миссия?
– Проводить тебя до комнаты и проследить, чтобы ты не убежала танцевать с ветром через окно.
– Этаж не тот, – заметила я, припоминая, сколько падать до земли. Выходило весьма болезненно.
– Кто же кикимору поймет, – пожал плечами Альтар и добавил: – Ступенька.
– Я знаю, что здесь… – начала возникать я, но едва не упала именно на первой подлой ступеньке, с которой у меня никогда не было проблем. Вот что за день?!
– Суббота, – подсказал маг. Словно мысли прочитал.
Я пригляделась к его слишком честному лицу, где ни глаз не моргнул, ни щека не дрогнула, и выдохнула:
– Нехорошо подглядывать! И ты же обещал, что не станешь!..
– Нет, не обещал, – спокойно выдал этот нехороший человек, а я смутилась.
И с какого момента он слушает мой хаос?
– Как увидел гуляющую под дождем, – успокоил меня маг. – Не волнуйся, никто посторонний ничего не услышит.
– Мне достаточно того, что видишь ты! – не выдержала я. – Это возмутительно – так поступать!
– Я приношу свои извинения, – послушно выдал мужчина. – Но если ты заболеешь, миледи Коха вновь посетит Академию, а у магистра Бродседа больное сердце и редкая борода. Ты хочешь оставить магистра без предмета обожания?
– Это было бы жестоко, – согласилась я, но гнев на милость не сменила.
Мы поднимались по лестнице.
Комната замаячила на горизонте раньше, чем я успела придумать, почему не хочу приглашать своего кавалера… спутника в комнату. Отмазки одна другой бредовее возникали в голове, и я уже собиралась высказать лидера своих дум, когда совершенно неожиданно для себя спросила:
– А у тебя есть горячий шоколад?
Альтар выпал из реальности, видимо, мысленно проверяя запасы на своей кухне.
– Есть. Но приготовить его здесь мы не сможем.
– На улице дождь, – напомнила я, разочарованно вздыхая.
В горле першило, предвосхищая утренний ужас.
– Ты забыла, где имеешь честь обучаться.
– Разве? Мне не дают забыть, – укорила я собеседника.
Не слишком приятно слышать, что ты не молодец, а рассеянная клуша, пусть все и так красиво сказано.
– Я не хотел обидеть. Прости.
– Ничего. Просто сегодня…
Попыталась подобрать определение, но оно или не подходило, или мне не нравилось. Так ничего и не выбрав, я принялась многозначительно отмалчиваться на пороге собственной комнаты. Пустой комнаты. В субботу вечером. Стоя с мужчиной. Сплетники, ау, вы где?
– Я убрал свидетелей, – поделился секретом маг, а я рассмеялась.
Почему? Решила не думать, чтобы не выдавать себя совсем уж с потрохами.
– Горячий шоколад? – напомнил мужчина.
– Только ненадолго, – согласилась я под бурное ликование организма. Подсказывали мне седьмое чувство и оракул-желудок, что одним шоколадом дело не кончится.
Мы ушли по-английски: Альтар без лишних движений открыл портал и просто кивнул мне, дескать, заходи. На том конце маячила знакомая библиотека, маньяков с разделочными ножами не было видно, и я решила рискнуть. Убежала же однажды – значит, смоюсь и сейчас.
Я с нескрываемым удовольствием выдохнула: в доме мага было тепло. Не знаю уж, сколько и кому он платит за отопление, но система того стоит. Хотелось лечь на пол и просушиться. Наверное, я опять думала слишком громко, потому что мой спутник по-доброму улыбнулся и указал на паркет:
– В твоем распоряжении.
Я решила смутиться и… передумала. В конце концов, ну что тут такого? Захотелось одинокой и мокрой кикиморе полежать на чужом полу с подогревом. Можно даже в прихожей, если в гостиной общественность смущается. Мне же не принципиально! Здесь везде тепло.
И я уселась на пол, размышляя, как бы помягче прилечь. Доски – они и в Африке доски, а мне бы одеялко. Или коврик? Пожалуй, коврик бы подошел, если не очень топтанный. А то к мокрому всякая грязь липнет только так! Отмываться потом…
Скорбь на моем лице была столь безгранична, что меня закутали в плед.
– Спасибо!
Вежливость – залог двойной порции!
– Тройной, – поправил меня хозяин дома, колдуя на кухне.
– Тройной, – быстро поправилась я.
Чтобы я – и от шоколада отказывалась? Не было такого! Как пить дать, не было! А кто видел – тому приснилось!
– Ты странная, – заметил Альтар, измельчая настоящую плитку шоколада.
Я с недоумением проследила за процессом. Думала, мне какао дадут, а тут – настоящий шоколад. Потребую еще и питье!
– Ты тоже, – вернула комплимент я.
Это же похвала, верно? А то если подколка… Нет ничего вреднее обиженной кикиморы!
– И я, – подтвердил маг, но веселья в его словах не было.
Да и лицо будто окаменело. Даже шоколадная крошка, попавшая на щеку и таявшая прямо на глазах, не могла изменить ситуацию. Альтар выглядел обеспокоенным.
– Я могу помочь?
Не могла не спросить. Все же я в какой-то мере мешаю ему, заставляю кормить старую знакомую, отрываю от дел.
– Ты не виновата, – вновь читая мои мысли, предвосхитил вопрос мужчина.
– Перестань! Мне не нравится, что ты все читаешь! – надулась я и подползла на попе ближе к кухне. Здесь не только пол, но и воздух был тепел, свеж и пах шоколадом.
– Прости.
– Когда перестанешь, тогда прощу, – поставила условие я, укутываясь в плед поглубже.
Челка еще была сырой, а с прядок капало.
– Это… сложно.
Альтар подошел к шкафчику и извлек ковшик.
– Так я могу помочь?
– Ответь честно, – не глядя на меня, сказал он.
– Задай вопрос, – внутренне сжимаясь, разрешила я.
Вопрос я не могла предугадать, но предчувствие было не из лучших.
– Данька… Дана. – Он повернулся ко мне. Мы встретились глазами, и отвести взгляд я уже не сумела. – Этот мир – не твой родной?
Он произнес это так, что едва ли походило на вопрос. Скорее, делился догадкой. Даже не так… Разгадкой, в правильности которой был уверен. Он не спрашивал, он хотел еще раз убедиться. Убедиться в том, что уже знал.
Я дернулась и вскочила. Бросилась к двери, но замок был закрыт и не поддался. Я ударила дверь. Больно… В сериалах почему-то дверь с первого раза поддавалась, а плечо у человека-тарана не болело. У меня же… Похныкивая, я поползла обратно, чтобы высказать все, что я думаю об этом провокаторе, и смыться в окно. Об исполнении решила не думать – и так трусила идти сдаваться.
Альтар все так же стоял и готовил. Как будто не видел моего бегства, не слышал боя с дверью, не замечал моих горестных стонов… Нет, последнее он заметил и быстро направился ко мне. Я не успела отстраниться прежде, чем мое плечо ощупали, и легкий холодок пробежал по коже, проник вглубь, снимая боль.
– Я прав?
Его руки лежали на моих плечах. Он смотрел на меня, ожидая ответа, который уже знал. И все же – ждал. А я не хотела отвечать. Не хотела признаваться, проводить черту между собой и этим новым миром, делить нас на противоположные стороны. Не хотела.
– Да…
Другого ответа быть не могло.
Он тяжело выдохнул и обнял, притягивая к себе. Я не сопротивлялась – просто стояла и слушала. Его дыхание, долгие вдохи и такие же тяжелые выдохи. Наконец он захотел отстраниться. Я не отпустила.
Пусть делает, что хочет, но я буду висеть на нем макакой и затыкать рот ладошкой всякий раз, когда он решит кому-то что-то сообщить!
– Шоколад подгорает, – напомнил Альтар и сжал пальцы вокруг моего запястья. – Я помешаю и тут же вернусь, хорошо?
Хорошего в его уходе было мало, но в горелом шоколаде – еще меньше, и я магистра отпустила. Сама же (бежать наверх было глупо) осталась на пороге кухни.
– Хочешь?
Он опустил ложку в топленый шоколад и протянул мне.
– Горячий, – предупредил, чтобы не обожглась.
– И что теперь?
Дело было не в шоколаде, и мы оба это понимали.
– Я получил ответ, – подумав, произнес маг.
– Эксперимент?
Говорить много не получалось. Слова выдавливались с трудом: шоколад тоже требовал внимания.
– Нет. Я не позволю.
– Ты. А если кто-то другой?..
– Коха тоже не позволит. И твои друзья. Они же знают?
– Болотники, – подтвердила я. – Кире… ей мы не говорили.
– Но из программы эксперимента вывели, – кивнул своим мыслям Альтар.
– Ты против?
Мне почему-то стало обидно. Не за себя – за болотных! Опять мы не угодили!
– «Мы»? Ты считаешь себя одной из них?
– Считаю, – серьезно ответила я и вернула ложку. – Пока они считают меня своей, я буду с ними.
– В таком случае…
Договорить он не успел. Хлопнула дверь, и в комнату вошли.
Родственники – они созданы для того, чтобы приходить в самые неподходящие моменты. Приходить и наводнять дом своими проблемами и грязными носками.
Уже знакомый мне брат Альтара (Лиан, кажется) был слегка не в себе. Он едва держался на ногах и тяжело опирался на другого – коренастого и небритого – мужчину, при виде которого мне захотелось достать телефон и сфоткать. Увы, смарт остался дома. Да и Ютуба тут не существовало, чтобы поделиться с друзьями зрелищем настоящего гоблина.
– Лорк, отнеси его в угловую, – распорядился Альтар, закрывая за внезапным посетителем дверь. – И что опять случилось?
Гоблин странно покосился на меня, потом – снова на мага, как будто убеждался в его трезвом уме. Трезвость я готова была подтвердить, а вот наличие ума… Альтар неодобрительно погрозил пальцем. Не очень-то и хотелось!
Я по широкой дуге обошла невиданный объект под кодовым названием «гоблин-доморазноситель» и уселась на диван. Даже плед по дороге подняла, чтобы никто не наступил! На дверь старалась не коситься. Как бы там ни было, появление третьих лишних могло сыграть мне на руку.
– Дана, прошу прощения, вынужден оставить вас на пару минут, – подчеркнуто официально, видать, для заглянувших на огонек, попросил Альтар. – Подождите здесь.
Ждать я не собиралась, но вот так подставлять мага перед подчиненными было нельзя, и я согласно кивнула. Кулинар-любитель не поверил, но промолчал. А я…
Я дождалась. Пока они скроются из виду. И медленно пошла. В сторону плиты. Шоколад безбожно сгорел.
Прихваткой кое-как дотащила горячий ковшик до раковины, сунула под струю воды, пытаясь горестно не вздыхать над невинно убиенным шоколадом, и задумалась.
По всему выходило, что день сегодня не мой. Настолько не мой, что даже у окружающих начинают проявляться признаки невезения. Ведь если Альтар, который до сей поры ни одного блюда не испортил, проморгал шоколад… Да уж, я могу вместо бомбы ходить. И зона поражения больше, и эффект длительней.
Хлопнула дверь, тяжелые шаги послышались в коридоре, и спустя пару минут на свет вышел гоблин. Он все так же горбился и близоруко хмурил глаза-бусинки. Руки его были свободны, но тяжесть походки осталась.
«Видимо, свойственна всем представителям вида», – сделала вывод я, домывая ковшик.
– Миледи.
Мне самым натуральным образом поклонились и, выждав, пока я кивну (больше от удивления, чем от чего другого), подошли ближе, оперевшись о стену. Там он и замер, не сводя с меня взгляд и внимательно прислушиваясь к самому тихому шороху.
– Бдите? – преувеличенно настороженно осведомилась я.
– Как приказал хозяин, – пожал плечами страж. – А вы кем будете?
– Хозяйкой? – предположила я.
– А, ну тогда ясно… – Гоблин почесал затылок. – То-то младший господин так негодовал.
– Лютовал? – посочувствовала я.
– Да не… так, выпил. Да на то и другие причины были. Просто обмолвился он, вот я и решил спросить…
– Ясно.
Сделала вид, что мне все равно, и мелкими шажками потрусила к окну. Страж даже глазом не повел. Не повел и потом, когда я мимо него и к двери входной направилась. Гоблин повернулся в мою сторону всем корпусом и промолчал. Ни слова возражения, ни даже махонького предупреждения.
– А вы не со мной? – решила внести ясность, но еще больше запуталась я.
– Если хозяйка желает, – пожал плечами гоблин и отлепился от стены.
– А если нет?
– Ну так бы и сказали, – с укоризной пробасил бедняга.
– А хозяин что приказал?
– Следить и не пускать, – бесхитростно ответил этот большой ребенок.
– И?..
– А я что? Хозяин – одно, хозяйка – другое. А мы же не дураки службу служить, когда ладу нет! – пояснил гоблин и поделился своим, местным, откровением: – Мамка-то главнее.
– Это точно, – поддержала я соображения мохнатого. – Мамку слушаться надо.
– Хозяйку! – довольно вторил мне собеседник.
– Лорк, можешь возвращаться! – приказал Альтар, выходя из дальних покоев. – Хозяйка?
Маг насмешливо взглянул на меня, потом – на помытый ковшик и едва удержался, чтобы по лбу себя не хлопнуть. По крайней мере, я бы именно так и поступила. Момент, благо, позволял.
– Поздравляю, господин, – пробасил несостоявшийся страж и проворно исчез из квартиры.
Мы вновь остались наедине.
Я молчала, стоя неподалеку от дверей и косясь на мага. Он тоже помалкивал, но в отличие от зелененьких медленно подступал к путям отхода.
– Нам надо поговорить.
Всего три слова, но каких! Пожалуй, страшнее только «я тебя люблю», но и от этих хотелось бежать далеко и сверкая пятками. Видимо, мелькнуло что-то в глазах, раз уж Альтар решительно шагнул вперед и окончательно отрезал традиционный путь отступления. Пришлось сдаваться на милость победителя. Желудок, протролленный запахом шоколада, вновь напомнил о себе, но уже коликами.
– Кушать хочу! – согнувшись от охватившего меня горя, выдавила я.
На лице Альтара отчетливо показалась тревога. Меня подхватили на руки, устроили на диване и ушли спасать от голодной смерти. По дому вновь начал распространяться такой желанный аромат. А разговор… разговор был забыт. Тщательно задвинут под диван и прикрыт свисающим пледом. От греха подальше.
– В некотором царстве, в некотором государстве, в подболотном княжестве жил-был… – излагала за кулисами Баба-яга, показывая кулак своему вестнику и пытаясь отвоевать текст у лося.
Животинка оказалась не промах и пергамент с натуральным ароматизатором «черника» просто так упускать не собиралась. Делая вид, что хочет «просто посмотреть», лосина доковылял до края кулис, боднул занавес и был уличен в поедании текста. Теперь его держали все, кроме хозяина. Альтар опаздывал, но обещался быть к своему выступлению. Мы тянули, как могли. Даже махнулись на последний номер, когда чипсы уже съедены, а антракта для пополнения запасов и поднятия настроения нет. Но больше откладывать не получалось.
На сцене показались болотный князь, который царь (явное нарушение традиции зеленых устоев!), и его сын. Заняли полагающиеся позы. Лики их были возвышенно прекрасны, словно не они только что целовались с лосиной. Целоваться с Жабкой не разрешила сама Жабка, променяв их всех на одну необлизанную меня. Но мы отклонились.
Вышли, значится, наши лоси на сцену, встали горделиво, глазами сверкнули, профиль свой гордый показали… Анфас решили приберечь для более эффектных сцен: не каждый оценит живительную маску из лосиной слюны, которой обиженный зверь наградил их за кулисами.
Вита принялась читать слова автора (коллективного и с больной фантазией невыспавшихся адептов, еженощно корректировавших сценарий по ходу проблем с реквизитом), а я поползла. Жабка гарцевала за моей спиной, сотрясая сцену. Но ей никто не сделал ни единого замечания. А мне… Мне на каждой репетиции доставалось за топорщащийся над иллюзией травки зад.
И вот ползу я, ползу… Никому не мешаю, попу не выставляю… Правильно ползу, как боец, только без винтовки. Вместо оружия зажат в зубах повод, и Жабка радостно скачет, норовя припечатать кикимору-неудачницу к сцене и облобызать, чтобы красивее стала.
Кое-как докатилась до кустика, оставленного непрозрачным, чтобы я могла уединяться и в носу ковырять, если заскучаю. Скучать не приходилось, но отбиваться от счастливой Жабки и не пускать ее в открытую зрительскому взору часть сцены было невозможно. Почему же я ползла, если никто не видел? Потому что любителей сделать занавес прозрачным с одной стороны было, как показывали практика предыдущих выступлений и, соответственно, более ранний опыт коллег, хоть отбавляй.
И вот сижу я, такая красивая: шевелюра зеленая, растрепанная, лаком стойкой фиксации от лучшей в мире компании «Жабка и К°» прядки слеплены, на лбу огурец прицеплен (морщины разглаживать), пыпурчатая тварюшка играться хочет, беснуется. Ей лось вторит. Вот уж кто нашел друг друга! Но жизнь несправедлива: нет на свете места их запретной любви.
– …сын мой, – распинался царь-батюшка, живописуя бедному Не Дураку, как он попал по воле рока.
«Да уж, наградили боги батюшкой», – видать, думал бы настоящий болотный сын, слушая исповедь родителя. Это ж позор всей расы: сел играть и полказны на ура спустил. И кому?! Светлому магу. А тот решил, что мало царя обуть, надо еще и опозорить. И давай на желания играть. Царь закономерно продул. Кто же с белым садится? Эти же играют так, что у шулера шансов не будет, не то что у абстрактного царя, созданного для сюжета и ради денежных вливаний. Господин посол, исполнявший ныне роль царя, обещал лично оплатить все декорации. Тут уж Вита не могла отказать и включила его в сценарий.
– …возьми себе стрелу, лук тугой, – брови посла неодобрительно дернулись вверх, но он удержал их на уровне переносицы, – и пусти согласно уложению в места нелюдимые, чтобы компенсацию платить не пришлось, коли в подданного попадешь. Где стрела упадет, там и свататься будешь. Но не ближе пяти километров от городской черты, а то придется штраф за мусор платить, а казна и так пустая, – наставлял отпрыска царь-батюшка.
Взгрустнул Иван Царевич, прикинул, кто за городской чертой живет, посчитал в уме и пошел сдаваться советнице мудрейшей.
Тут я отвлеклась, ибо Жабка потеряла терпение и всякий стыд и высунулась из-за кулисы. Частично. Ее язык коснулся трубы, на которую вешали занавес, и лизнул железо. Пару секунд животное задумчиво не отпускало палку, но затем… Болотные декорации стали самыми достоверными в мире. Так плеваться и чихать не способно ни одно существо в мире.
Лось приревновал и решил доказать, что и он не робкого десятка. Над головой царя-батюшки пронесся артиллерийский заряд слюны и упал в тылу врага. Я повисла на поводе, надеясь хоть на мгновение удержать животинку, если она решит сравнять счет.
Жабка была выше низменных порывов. Она напряглась и прицельно стрельнула в потолок, чтобы снаряд срикошетил от потолка, и… Судя по опасно покрасневшему лицу Виты, полы придется мыть нам. И хорошо, если тряпки выдадут.
– Жабка! – фыркнула я на животинку.
Зря. Меня она любила больше разборок с лосем. Прическа вновь стала нерукотворным эксклюзивом.
Между тем наша часть занавеса наконец открылась, и я была вынуждена поджать конечности и терпеть, не издавая ни звука. Жабка, эта мелочь нехорошая, пользовалась ситуацией, как будто в последний раз до любимого тела дорвалась.
Начался монолог Джейса, рассуждавшего о превратностях судьбы: скудоумии папаши, принцессе, что ждала его в далекой колокольне, и проклятом белом маге, который – нет чтобы деньгами взять! – отправил беднягу по болотам шляться и жабок стрелять. Взглянув на количество тушек, свисающих с пояса Царевича, любая Жабка скорее самоубилась бы о дерево, нежели радостно рванула навстречу болотнику. Любая – но не наша.
Наша выбрала третий вариант. Горделиво тряхнув головой, она стрельнула глазками в предполагаемого мужа, припомнила, как он пытался добиться ее расположения на репетициях, и… отвернулась. Трейс сквозь зубы выругался: он начал подозревать, что придется попотеть не только от зимнего парадного камзола (другой нам не уступили), но и от упертости нашей животины. Видя такую несправедливость, на дыбы встал лось. У закулисных задергался глаз. Левый. У всех.
«Как мне за себя квакушку взять? – взревел Джейс. – Квакушка не ровня мне!»
Жабка была точно такого же мнения о своем «избраннике» и гордо повернулась спиной к этому странному существу, раскричавшемуся на ее любимом болоте при ее любимой хозяйке. Такое не прощалось. Джейс сглотнул. Я поперхнулась и повисла на поводьях. Жабка ликовала. Так ее еще никогда не любили! Чую, еще немного – и выгуливать противную тварюшку придется мне. Уезжать после нашей пламенной любви она не пожелает.
– Беги! – крикнул Трейс из-за кулис.
Посол спешно отбыл домой, спасаясь от нашего зверья, а потому мы отдувались своими силами.
– Знать, судьба твоя такая!
Джейс недовольно обернулся в сторону кулис, встретился взглядом с лосем, под копытами которого треснула сцена, сглотнул и потянулся к Жабкиному поводу. Наша царевна негодовала! Ее повод! Грязными руками! Какой-то плебей! Нет, любимая хозяйка, это что за произвол?!
Я ясно читала жесточайшее негодование в больших глазах пупырчатой красавицы, но поделать ничего не могла. Работа – она такая. Приходит – и сковородкой по голове. А потом еще раз, и еще, и еще… Жабка, ты слишком рано поняла, как несовершенен этот мир. Я предательски сунула повод скорчившемуся под весом Жабкиной лапы Джейсу.
– Откормили, – шепотом простонал он.
– Похудела, – не согласилась я.
Болотник неодобрительно зыркнул на меня из-под косой принцевой челки и потащил Жабку к лосю. Нам предстояла битва титанов. Выжить мог только один.
То и дело поворачивая голову ко мне, Жабка понуро брела за кулисы, как дева на заклание. Глаза ее были так печальны (то есть так горели нескрываемым азартом), что лось невольно сдал назад и пригнул голову, отчего кончики рогов выглянули в зрительный зал. Увы, мне от этого легче не стало.
По полу потянуло холодком: местные умельцы жаждали узреть, что же так привлекло земноводное, и не постеснялись воспользоваться телекинезом, сдвигая кулисы. Я только шепотом выругалась (благо, усиление голоса на меня еще никто не кастовал) и скучковалась помощнее. Если это свои же сделали, чтобы на иллюзорные кустики сил меньше тратить, то!..
– И собрался народ, – вещала из-за кулис Вита, – и хотел он узреть величайшее событие современности. И куплены были все билеты, и ждали только выхода главного героя!
На сцену вырвался лось, пронесся за другую кулису и затих, но бывалая болотница не растерялась, взяла себя в руки и продолжила:
– Но потерялся гужевой транспорт, пробки на дороге образовались, кони взбрыкнули, и разбежался кортеж Ивана. А сам Иван подумал и решил…
На сцену вытолкнули недоумевающего Джейса. Сценарий менялся на глазах, но где наша не пропадала!
– А не пойти бы всем далеко и надолго! – озвучил больше свои мысли болотник, обернулся к Жабке, которая, может, и не обладала интеллектом вундеркинда, но намеки и интонации вполне себе понимала, и, сглотнув, исправился: – И мне пора! Опаздываю! Как есть опаздываю! К любимой моей, дорогой и нежной!
От переполнявших его чувств Джейс упал на колени и пополз за противоположную кулису. Лось был признан более надежным соратником, чем друзья, выпихивающие в спину.
Далее все шло строго по сценарию. Иллюзия кустов сменилась стеной и картиной. К зрителям выпорхнула Кира, являя собой идеал прекрасной принцессы. Ради роли девушке пришлось покраситься, чтобы цвет был самый правильный, как у настоящей принцессы. Черный как смоль. Ее ботфорты кокетливо пытались спрятаться под коротенькую юбчонку, а рукава рубахи едва прикрывали плечи. Чело венчала ярко-красная бандана, а через плечо моталась сумка-треугольник из замши. Все в ней было прекрасно и соответствовало канонам последней демонической моды.
Зал взорвался аплодисментами, а мы с облегчением выдохнули: нашу смелость оценили самые предвзятые специалисты.
– Пронесло, – в сторону бросила Кира.
– Еще как! – вторил ей зал.
– Подслушивать – нехорошо! – устыдила принцесса зрителей и начала вживаться в роль.
Тектоник мы разучивали всей комнатой, и теперь Кира была великолепна. Думаю, половина зрителей сильного пола запомнит нашу трактовку образа, а то от кринолина и бахромы над сценой уже моль стаями летала. Ныне же шло массированное штабелепадение крылатых. Падали, разумеется, к ногам. Впрочем, даже дохлая моль не испортила бы имидж прекрасной принцессы Брунгильды из далекого Нутыпристала.
Тем временем Джейс, уже восстановив дыхание, старательно изображал жертву отцовского произвола: хмурился, вздыхал и пытался не коситься на лося, возжелавшего провести матч-реванш с Жабкой.
– Ива-ан, – растягивая гласные, сказала Брунгильда, – почему ты здесь? Ты же должен быть на помолвке!
– Ты знаешь? – выпал в осадок «принц».
– Конечно, – похлопав его по плечу, подтвердила Брунгильда. – Твой отец оставил мне сообщение: ты должен присутствовать на помолвке двоюродного дедушки. Из-за проклятия ему приходится жениться на старой склизкой карге из семейства Земно-Вод, владельцев Утопного болота.
– Нет, любимая! – с горечью опроверг слова батюшки принц. – Мое сердце рвется от боли, но я должен признаться тебе. Мой отец… – Джейс всхлипнул. Надеюсь, что от смеха, а не от инфаркта, скрутившего его на сцене от нелепости реплик. – Мой отец… Ты же знаешь, он никогда не ценил меня. Государство было для него всем. Как и карточный долг. И теперь мне выплачивать эти долги. Но, любимая, каждую минуту я думал только о тебе. Всю дорогу, ведя эту противную Жабу, я думал о тебе. В мыслях о тебе я позволял ей облизывать мое лицо. О, как я несчастен. Как я страдал!
Как Джейс смог произнести это, не померев от передоза сиропа и пафоса, я даже не догадывалась. На репетициях вместо этого горестно-унылого порождения нашей полуночной фантазии болотник напевал всяческие песенки. Но позволить себе сорвать выступление? На такое он не мог пойти. И терпел.
Зал сочувственно хлопал. Джейсу, а не принцу. Кто-то даже пустил скупую мужскую слезу и бросил на сцену фляжку. Болотник благодарно кивнул и ногой откатил выпивку подальше за кулису до лучших времен.
– Жабу? Ты думал обо мне, а вел какую-то Жабу? Значит, со мной тебе плохо? Экстрима захотелось?!
Увы, принцесса Брунгильда не оценила героизм сбежавшего возлюбленного и, как всякая прекрасная принцесса, в первую очередь решила обидеться. Наша героиня была девушкой неглупой, но все же девушкой. А потому начала извлекать все прелести из своего обиженного положения. – Как ты мог даже в мыслях поставить меня в один ряд с какой-то Жабой! А ты и на словах это сделал. В одной фразе! Меня и Жабу!
Жабка согласно квакнула из-за кулис. Вот-вот, как он мог? Ее – и какую-то волосатую принцессу без единого пупырышка на лице! Позор на его слюнявую голову!
– Дорогая, – принц тоже, как известно, был Не Дурак, и положением умел владеть по самое не хочу, – как ты могла такое сказать! Ты – и какая-то Жаба. Вы же разные! Совсем разные! Как подобное могло прийти в твою чудесную головушку! – Он подошел к «Брунгильде» и поцеловал. – Милая, разве можно сравнивать такую чудесную девушку, как ты, с кем-нибудь из Земно-Водных?
– Так они существуют? Значит, я зря нагрубила твоему отцу?
Брунгильда занервничала.
– Не зря. И лучше, если ты никому не скажешь, что я здесь.
– А не то?..
– Не то женят меня на какой-то земноводной, и будете вы всю жизнь в моей памяти идти одной строкой.
– Такого я допустить не могу, – подумав, выдала принцесса, сцапала принца и поволокла в подвал.
Произошла новая смена декораций, а я все так же сидела в кустах. Да уж, это карма. Вот как попала в этот мир и кусты, так и продолжаю в них сидеть и за всеми подглядывать. Кто, что и куда понес, с кем и зачем, и сколько им заплатили. Полезно, наверное, но так скучно…
В носу защекотало, и я чихнула. Оглушительно, на весь зрительский зал. Повисла напряженная тишина.
– Дорогая, здесь кто-то есть?
По сценарию наши влюбленные шли в подвал для дальнейшего обсуждения планов. Подвал, как водится, совмещался с тюремными подземельями и камерами пыток. У нас даже музычка была заготовлена, но я чихнула раньше.
– Конечно! Старший брат отрабатывает новейшую методику пыток. Называется «чихощекоточная»! – не растерялась Кира. – Мы собираемся внедрять ее в общую практику. Будущему родственнику братик не откажет и даже проведет сеанс, чтобы ты оценил ее прелести.
– Как-нибудь в другой раз, – сглотнул Джейс, так натуралистично соврала Кира.
Или не соврала и такая пытка есть? Нет уж, лучше неведение.
– Пришли! – радостно оповестила Кира, когда декорации устоялись. Теперь они находились в одной из камер, разве что класса «люкс». С ярким, как в солнечный день, освещением, огромной кроватью, выходом в ванную комнату и в кабинет. – Располагайся!
– А это что?
– Это гостевые тюремные покои! Здесь папа пережидает, когда мама разозлится. Не бойся, тут свой повар. Готовит блюда любой кухни и в любое время суток. Бывший отравитель, профессионал, – поделилась вошедшая в роль девушка.
– Верю.
Нашему принцу явно поплохело, но он себя не выдал. Настоящий политик! Хотя если в роли повара тоже Кира, становится ясно, почему отравитель – профессионал.
Я сглотнула, вспомнив недавнюю попытку девушки приготовить борщ. Бордовые следы тянулись по всему общежитию. На полу, на стенах, даже на потолке имелись отметины окровавленных человеческих пальцев или протекторов ботинок. Про кухню и вовсе лучше умолчать. Отмывали вместе и в темпе, но до сих пор по общежитию гуляют слухи про маньяка, который под покровом ночи выходит на охоту, чтобы утром недосчитались кого-то из адептов.
Разумеется, все адепты оставались на месте, но портить историю никто не решался. Чувствую, следующий первый курс будет учиться питаться манной небесной и ночью в коридор не выходить. Это и к лучшему: меньше свидетелей наших разгулов.
Кира между тем поковырялась в шкафу, который мы приволокли из комнаты братьев. Более жуткого у нас не нашлось, да и не всякая иллюзия сравнится с творением их рук. Девушка извлекла чистый пергамент и карту. Для колорита еще и шариковую ручку за ухо впихнула, чтоб уж совсем продвинутой казаться.
– Итак, где ты эту Жабу подцепил? – деловито осведомилась принцесса.
– Подстрелил, – поправил принц и тыкнул в угол.
– Плохо стреляешь, – хмыкнула Брунгильда. – Надо точнее.
– Да, пара уроков не повредит, – в тон ей подтвердил принц. – Лучше стреляешь – меньше проблем.
– Ничего, разберемся, – заверила принцесса. – От меня еще никто не уходил.
Мне послышалось или она еще и костяшками хрустнула? Ну все, капут белому шутнику. Впрочем, его не жалко. Понарошку же! Да на нем все как на собаке заживает! Даром, что оборотень в ролях.
Не ушел.
Это я поняла спустя пять минуток, когда завывания огласили сцену. Следом за ними шепотом донеслись извинения, но об этом мы умолчим: травмы на производстве Фабрики Грез тоже имеют место, так что нечего сырость понапрасну разводить!
«Но волка жа-а-а-алко», – шепнула совесть.
«И мне», – согласилась я, но ничего поделать не могла.
Допрос с пристрастием по новой методике брата Брунгильды прошел успешно: боевая принцесса узнала не только то, где продается дешевая и качественная косметика, но и в какой день разрешен бесплатный вход в самый престижный клуб для иностранцев в Кирстене. Как и много другой полезной для зрителей информации. План колдуна был отметен с полного одобрения зрителей, но…
– Дорогая, может, мы узнаем, как избавиться от свалившейся на голову Жабы?
– Э… Да, милый.
Зал выдохнул разочарованно, а бедный оборотень, которого, кстати, Майком звали, – с облегчением. Ненадолго.
– Вот как ты мог! – принялась стыдить нерадивого колдуна принцесса. – Как ты мог так испортить жизнь мне…
Я стремительно заткнула уши. Опыт подсказывал, что лучше сделать это сейчас, до того, как я окончательно оглохну. Кира великолепно отыгрывала принцессу: со страстью, отдачей и оставаясь симпатичной даже с разноцветным маникюром.
Я завистливо вздохнула.
Пол перестал трястись, и я возликовала: мой выполз приближался!
Посмотрев по сторонам, оценила дислокацию и заулыбалась: пришел. Улыбались и остальные (еще бы): лось присмирел и повинился, понуро опустив голову и уперев в пол рога. Жизнь налаживалась.
Налаживалось все и у белого мага, которого перестали пытать перышком. Ему придали ускорение за кулисы, где Вита уже заготовила валерьянку и кусок сырого мяса, так и не решив, что лучше успокоит беднягу. Голубки же… они всегда одинаковые. Сидят, воркуют, уходят в закат… В моих непрозрачных кустах стало многолюдно.
– Ползите туда, – шепотом подсказала я коллегам направление.
Парочка понятливо кивнула и поползла. Да уж, и эти меня учили ползать! А сами-то!..
На сцену вышла Вита и кратко, как могла только она, обосновала необходимость развода Ивана с Жабкой. Почтенная публика, самая добрая публика в мире, не поддержала. Кикимора в ответ на свист из зала шагнула вперед, по-доброму улыбнулась, и свист сменился аплодисментами: боялись нашу кудесницу едва ли не все. Разве что… Ядоделы оскалились улыбками и хлопнули себя по карманам. Все друг друга поняли.
Влетевший на сцену Трейс, который начал нарезать круги еще в начале нашего спектакля, наконец запыхался и выскочил на сцену уже достаточно утомленный.
– Миледи! Его величество негодует: принц сбежал, и никто не знает, куда он делся. Мы должны принять меры!
– Меры? – задумчиво переспросила Вита. Ну вот не поворачивается у меня язык ее Бабой-ягой звать! – Мы их примем.
Следующая сцена была полностью посвящена маханию волшебной палочкой «Мade in China», которую мы сменяли на десять золотых монет (жадные пошли иномирцы!), вокруг Жабки. Та цвела и пахла, наслаждаясь столь щепетильным вниманием к своей особе. И даже слова актеров ее не задевали. Лишь бы продолжали таким приятным тоном пришептывать, а любимая хозяйка – почесывать брюшко.
То, что любимой хозяйке было неудобно, тварюшку не занимало, как, впрочем, и болотников, нашедших способ заставить земноводное сидеть на месте и внимать.
– Ты знаешь, это не простая Жаба, – внезапно для зрителей, но как бальзам на душу мне, сказала Вита.
– А какая?
– Это Жабкус Пустулис, – выдала внезапно кикимора, хотя должна была говорить иное. – Это же большая редкость!
– Редкость? – недоверчиво переспросил Трейс и пожал плечами. – По мне – обычная ездовая жаба.
– Обычная, да непростая, – снисходительно усмехнулась болотница. – Сходи в библиотеку и просветись. Стыдно не знать про Пустулис!
Трейсу стыдно не было – это я даже через иллюзорный барьер видела. А вот Альтар прищурился и на меня посмотрел. Я, не мудрствуя лукаво, показала ему кулак. Ну а что? Нечего насмехаться над маленькими! Мне и так нелегко здесь сидеть! Попа затекла, рука устала брюшко всяким зеленым чесать, и вообще тортик хочу! С шоколадом.
Наш «принц» усмехнулся, и… Мерзавец, как можно есть тортик за кулисами, когда его (тортик, в смысле) хочу я, но доползти не могу! Все, развод! Не будет у нас хеппи-энда. Как превратится Жабка в меня, так и сживет со свету принца. Заберем его лося (в хозяйстве пригодится) и уедем жить на болота!
Альтар прищурился и, вместо того чтобы покаяться и переместить тортик мне, вовсе его убрал. А запах! Запах-то остался! Негодяй! И я бы еще долго мысленно его костерила, прекрасно осознавая, что он все-все слышит, но пришла пора вылезать. Мы вновь вернулись к плану, и Вита распиналась перед Жабкой, что та у нас не простое земноводное, а заколдованное принцессо. Жабка внимала и поворачивала голову, следя за перемещениями болотницы. Наконец они договорили. Вита исступленно опустилась на стул-кресло-кровать (иллюзии не знают границ!), взглянула в зал и, тяжело вздохнув, удалилась как была – верхом.
Наступала пора моего выпрыгивания из-за кустов. Итак… Три, два, один…
И случилось то, чего все так долго ждали. Разверзлись кусты, и под свет софитов выползла, цепляясь подолом, злая и лохматая я. Жабка прониклась больше всех и опять меня лизнула. Уходить со сцены без любимой хозяйки она не собиралась, но и прыгать здесь по сценарию не полагалось. Оставался только один выход: затолкать ее под иллюзию.
Зал замер в ожидании. Народ не хуже меня понимал эту простую истину. Замер… и взорвался смехом. Да уж, не туда я пошла. Какая Академия? Цирк – вот наше призвание!
Жабка упиралась! Жабка цеплялась за паркет! Жабка стонала и страдала! Жабка не сдвинулась ни на дюйм!
Утомленная, я приподняла юбки, чтобы удобнее присесть, тяжело выдохнула, проверяя, как работает усилитель голоса, и начала монолог:
– Эх, жизнь моя – жестянка! Да ну ее в болото! Хочу я возвратиться и прыгать беззаботно! – с чувством продекламировала я под одобрительное Жабкино «Ква!». Вот уж кто был со мной абсолютно согласен. – Жила себе, не тужила, мамок-нянек гоняла, кредиты брала, возвращать не надо было, – начала я описывать беззаботное детство Царевны-Жабки, но угораздило сказать «Да» одному приезжему. А он каков! Даже тортиком не поделился, ирод! И почто я его полюбила? Почто мамок-нянек не слушала?! Говорили умные люди – неча по заграницам шляться, свое болото – лучшее. Не слушала я их, помчалась к иногороднему. А там! – Сколько негодования я вылила в это «там»! – Выиграл милый у белого злобного, по лбу ему стукнул, за волосенки потягал в счет долга. Кто ж знал, что кудесник так обидится?
Зал молчал и слушал. Особенно внимала женская половина населения. Кто-то даже конспектировал! Пойдет в массы печальная история, составленная на коленке за пять минут.
– И как мне быть теперь? Как расколдоваться? – продолжала стенать я. Жабка одобрительно положила мне на плечо свой липкий язык. Заботливая! – Как показать этой болотной, что я – не земноводное?
– Изготовь к царской трапезе хлеб мягкий! – подсказал за кадром голос, призванный имитировать мозг царевны.
– Точно! – прониклась царевна мыслей. – Изготовлю-ка я хлеб мягкий! По сусекам поскребу, пыли нагребу и изготовлю!
И поднялся над сценой столб пыли, и запрыгала я, изображая бурную деятельность, и подсунули готовый каравай из-за кустиков-стенок. С чувством выполненного долга я выбежала из пыльного облака и продемонстрировала свой шедевр. Публика тревожно глянула на меня, на хлеб, на облако и… промолчала. Но я же молчать не могла!
– Испекла! Сама! Старалась! Ночи не спала! Глаз не сомкнула, печь растопила, тесто поставила, – вещала я на фоне сменяющихся декораций.
Теперь, когда с нами был Альтар, мы показывали полноценное кино. Как есть – лучший знак принцессиной руки.
Поставив каравай на стул-стол-кровать, я удалилась в обжитые кусты. Жабка под покровом пыли последовала за мной. Едва мы скрылись, на сцене прояснилось. Ночь стала днем, пыль рассеялась, послышались звонкий смех и петушиный крик. Интересно, кто за музыкальное сопровождение отвечал? Это же прямая пропаганда жестокого обращения с животными. Дети ржут, а петух орет-надрывается! Цензура, ты где? Как могли пропустить такое кощунство!
Словно в ответ на мои мысли мелодия сменилась. Теперь кричал петух, орали дети, ругался низкий мужской голос и обещал этого петуха… Нет, тоже нехорошо! И почему за окном дворца (пусть и его хозяйственных построек) не может вальс играть? Обязательно крестьянам туда-сюда сновать и работать?! Знаю, что обязательно, что натуральное хозяйство, но у нас же постановка! Эх, дядя Обоснуй, ты не всегда приятен и хорош. Еще бы навозом пахнули для полноты картины…
Я едва успела зажать нос, прежде чем со сцены понесло перегноем. Маг в команде – это сила. Хороший маг – зло, но как приятно, что это зло – на твоей стороне!
Заскрипели половицы, снова взметнулась пыль. Баба-яга пришла оценивать знаки Жабки. Взглянула на каравайчик мой выстраданный, цокнула языком, сгребла в ручки загребущие, вес прикинула и унесла, чтобы… разобрать на составляющие в своей лаборатории. По официальной версии, конечно. Не поверила мудрейшая, что хлеб съедобен, вырвала у вестника своего голодного, дождалась, пока уйдет, и сама откусила.
Жабка недовольно квакнула, но кто к ней прислушиваться будет? Она-то вдоволь пирогов наелась на репетициях, а Вите еще ни одного не досталось! И даже запах ей не мешал. Подготовилась кикимора, амулетик от вони на шею повесила.
– Вкусно, – с удивлением проговорила Баба-яга, уничижающе взглянула на вестника и усмехнулась: – Но поскольку хлеб случайно пропал, то и доказательств нет. Да и не верится, что принцессы печь могут. А ради крестьянки… Незачем зря принца тревожить. Пусть себе у Брунгильды сидит-пережидает.
С этими словами Вита стремительно удалилась. Еще немного – и ей вслед полетел бы еще один пирог. Запасной. Не могла сказать, мол, все прекрасно, верю? Сократили бы количество актов. Меньше позориться пришлось! Так нет – играем по сценарию.
И я полезла на сцену. Выползла и плюхнулась на попу. Уставилась в зал и, горько вздохнув, посетовала:
– Ну вот что с этими недоверчивыми делать? Доказывать – себе дороже! Задарма работать? Так не по-болотному, еще и сами придерутся, – размышляла я, почесывая спутанную гриву. Затем обличающе выпалила, поражаясь собственной (в смысле – принцессиной) наглости: – Им бы только на бедных Жабках пахать!
Жабка согласно квакнула из кустиков. Да уж, еще чуть-чуть, и мы здесь первый болотный Гринпис откроем. В юридическом адресе будет значиться «Кусты у болота, третьи слева от четвертой кочки». Никто не ошибется!
Но нужно что-то решать, точнее, возвращаться к плану. А что у нас по плану? Рубашки? Нет, не годится! Нужно что-то весомей и заметнее. Какой-нибудь акт отмщения, чтобы всем сразу ясно стало: с Жабками не шутят!
Оглядев сцену в поисках ответа, я скосила глаза в сторону Альтара.
– Вот если бы у меня Кирит-трава была! – мечтательно поклянчила я.
И пусть рояль – в сказках можно. Даже положено! Иначе представление будет на три года дольше идти. Именно столько Кирит-траве расти нужно, чтобы свойства правильные приобрести.
По мановению волшебной палочки-выручалочки на краю сцены появился пучок растущей только в горах травы.
– О, случайно завалялся! – воспряла духом всеми покинутая героиня. – Сейчас я им устрою! Всем покажу!
Опускаться до членовредительства я не стала. Слегка пошкодничала: отомстила, так сказать, за минуты в кустах. С упоением засыпав травку в котел из старой столовской кастрюли, я принялась помешивать будущий краситель. Импровизированный огонь приятно лизал пальцы, но я ругалась, будто он был настоящим, и грозилась наказать за плохое поведение.
Под покровом кулисы я пробралась на царско-княжескую кухню и приступила к исполнению коварного плана, в результате которого в следующей сцене все щеголяли синими языками. Вита больше не шутила над бедным разумным животным и его человеческим заменителем.
– Вижу, скрывается в тебе дева сердитая! – не удержалась от подколки болотница. – Нет в тебе сострадания и любви к ближнему!
Еще бы! Спина затекла, голова разболелась – какое тут сострадание?! Но меня, как обычно, никто не слушал.
По спине пробежался холодок, показывая, что один слушатель у меня имеется. И пусть поговаривают злые языки, что один в поле не воин, но мы-то знаем: все от поля зависит. А на поприще лечебной магии Альтар стоил едва ли не десятерых. По моему мнению.
Жабка согласно квакнула, припомнив мне все немногочисленные (надеюсь!) грешки. Предательница! Не могла из солидарности кустистых промолчать? Хотя чего я удивляюсь? Жабка – и промолчать? Ой, не могу, смешно мне. Из вредности ткнула ее локтем. Земноводное лизнуло мне лоб.
«Квиты», – поняла я.
– Эх, непутевая ты тварюшка… – продолжала вещать советник его величества Баба-яга. – Чем же ты так колдуна-то разгневала?
Жабка недовольно квакнула из кустов, опровергая опрометчивое заявление болотницы.
– Влюбилась в абы кого! Нет чтобы в правильного парня. Доброго, честного, в карты проигрывающего! Выбрала себе шулера профессионального, он белого мага-то и надул, глупый. А маги – народ тот еще! Корыстный, злопамятный, за справедливость стоят. Вот только близорукий больно. Промазали чары, не в того попали. Бедная Жабка, непутевая. Не ты должна была лягухой стать.
Получилось! Свершилось! Улыбка моя дотянулась едва ли не до ушей! Режем сценарий, скоро все кончится! Кончатся муки, отступит радикулит, Жабка перестанет быть моим стилистом, все станут жить дружно и счастливо, пока кто-то не принесет тортик. Я с сожалением выдохнула, понимая утопичность подобных идей и реальность борьбы за вкусняшку. Вот она – цена гуманности! Тортик!
Непроизвольно облизнулась: запасной пирог все еще стоял в кустах. Жабка на него даже почти не садилась.
– И что же делать нам?
Вопрос волновал не только меня, Бабу-ягу и Альтара, которому, как и мне ранее в кустах, наскучило ожидать своего выхода, но и ту часть зрителей, что еще пыталась уследить за причинно-следственной связью полуночной женской логики, сдобренной желанием наконец-то завалиться спать.
Кусты молчали. Даже Жабка притихла, ожидая решения начальства. Лось… лось и без того грустил и сожалел. Пора было что-то делать.
– Призрака, – шепотом попросила я мага и полезла на сцену. – Это я, дух плененной царевны! Я пришел подсказать тебе ответ на твой вопрос! – Первые ряды слегли. – Найдите моего милого, притащит… приведите ко мне. Его любовь чары снимет, и будут все счастливы. Аминь!
– Аминь! – пронеслось по залу.
Да уж, шестой час постановки смотреть? Даже уважаемый ректор не удержался и прикорнул. Но нам он пока и не требовался. Мы же того – еще не женимся. Эта точка в нашем представлении значилась заключительной и бесповоротной. А то плавали! Знаем, чем кончается совместное проживание влюбленных. Посуда вдребезги, нервы в соплях, обручальное кольцо в ломбарде, а адвокаты дерутся на персидском ковре под бдительным оком своих клиентов.
Терпение зрителей подходило к концу. Все чувствовали это каждой ниточкой своих зачесавшихся носков. Необходимо было действовать – и мы действовали. Сыскные работы пали на хрупкие плечи ее высочества Брунгильды Третьей Железный каблук, тактические маневры разрабатывал Иван, на побегушках был (Трейс показал начальству кулак) бедный вестник, которого даже в титрах не упомянули. Впрочем, справедливости ради стоит отметить, что на титры нам не хватило: весь бюджет съели рогатые и пупырчатые. Даже Альтар на добровольных началах работал.
Эпической сцены не получилось. Бедный белый маг, которому уже была оказана честь пообщаться с принцессой Брунгильдой и ее закадровым братом, в приватной обстановке сдал все явки и пароли и полез в кусты есть пирог, чтобы компенсировать моральные страдания.
– А еще есть? – жуя, спросил бедняга оборотень.
– Нет, – с сожалением ответила я, глядя, как последний кусочек так и не надкусанного мной пирога исчезает во рту нашего белого.
– Жаль, – с грустью выдал этот изверг, облизывая пальцы, которые успели немного испачкаться в вишневом джеме.
– И мне, – без капли лукавства подтвердила я.
– Ква! – обличительно разнеслось по всей сцене.
Лось предпочел промолчать, не вдаваясь в дискуссии со своей гужевой коллегой.
Тем временем сыск был в самом разгаре. Кира под руку с Джейсом носилась по сцене, изображая бурную деятельность. Ей в затылок прицельно прилетали самолетики с «отчетами» детективов. Мы чуть не выпали в осадок, видя, как самолетики дублируются и несутся со сцены к зрителям. Ошарашивал не вылет в массы, а то, что было написано на крылышках.
Из зала послышался смешок. Не выдержав, мы на секунду высунулись из кустов: магистр Ганс подманивал самолетики и тщательно уничтожал. Вот она – цензура в действии. Но… уничтожить все он не успел, поскольку ушлые контрабандисты успели вынести послание из зала. Не удивлюсь, если после спектакля в каждой комнате появятся эти листовки. Ну и Трейс! Так вот о чем он с хозяином «Слонов» беседовал! Флаеры в массы – аншлаг в таверне. Кроме того, предъявителю флаера предоставлялась скидка на шпаргалки. В размере от трех до пятнадцати процентов в зависимости от суммы заказа.
Джейс не стал дожидаться, пока изничтожат все флаеры брата, и произнес свое веское слово.
– Нашел! – скупо обрадовал он напарницу.
И понеслось. Явление во дворец принца-шулера зал встретил одобрительными аплодисментами. Я с недоумением воззрилась на волчонка, требуя объяснений.
– Это Кирстенский дворец, – шепотом поставили меня в известность. – А младший принц, поговаривают, имеет страсть к картам и довольно часто появляется в игорных заведениях инкогнито. Впрочем, некоторые его уже в лицо знают, поэтому едва его высочество порог пересечет – уходят. Слишком уж хорош, мерзавец.
Весь в брата. Тот тоже куролесил в юности, но как Академию закончил…
Договорить он не успел. Явление Альтара массам вызвало фурор, и я просто не услышала того, что желал донести бедняга оборотень. А он старался! По губам видела, что речь он не прервал, наоборот, стал прилагать больше усилий, но… в зале сидело больше трех сотен зрителей. Шансы были примерно равны, но на стороне ликующих выступили демоны. Они-то и перекричали всех.
– Ваше высочество, – взял слово Джейс, – мы нашли вашу невесту.
На лице Альтара цвела и пахла осень. Его герой так обрадовался известию, что не смог сдержать сей радости и икнул:
– К-кого?
На лицах наших королевских посланцев появилось нескрываемое непонимание. Сценарий несся к чертям, и уже никто не придерживался текста. Вот как оно происходит, если хоть что-то меняется! Малое преображает великое! И ложка дегтя портит даже самую большую бочку меда. Или не портит?
Я задумалась, но химия – не тот предмет, что приходит мне на помощь в абсурдных ситуациях. Хотя, если зелья – это вариант химии…
– Ва-ша не-вес-та, – по слогам произнес Джейс. – Такая…
Болотник попытался обрисовать контур человеческого тела, но глазомер у него то ли хромал, то ли вовсе отсутствовал. Во всяком случае, если бы мне предложили такую невесту, я бы тикала в подсолнечник прятаться. Или в кукурузу. В бамбук на худой конец!
– Ничего не знаю, – в лучших традициях несознанки ответствовал Альтар, повернулся к кустам и улыбнулся.
В бой пошла Кира.
– Но как же?.. Третьего числа седьмого месяца вами было подано заявление о пропаже невесты. Мы ее нашли. Извольте получить.
– А вы точно нашли нужную? Мне уже кого только не приводили! Но все не то, не то… То тощая, то лысая, то покусанная, то оборотень с воровскими наклонностями и демонами в родне! И никто, никто не сумел отыскать мою милую…
– Мы – нашли!
Кира была уверена и перла вперед, как бронетранспортер.
– Ведите! – поколебавшись, все же позволил Альтар.
Подозреваю, продолжи он колебаться, его бы покусали. И он стал бы эльфой, причем – болотной. Интересно, а такие бывают?
Звездный час Жабки настал. Эту сцену ни разу не репетировали, потому что целоваться с нашей несравненной – удовольствие, доступное немногим. Альтар не был болотником и решил лишний раз не рисковать. Но сейчас ему предстояло совершить подвиг, а мне – вовремя выпрыгнуть из-за кустов. Я уже приготовилась прыгать, когда наш принц вновь заартачился. Ну вот и какой он после этого принц? Лосиный? Разве что!
– Это вы серьезно? Моя Васька хоть и была странной, но не до такой же степени!
Альтар обошел Жабку. Понюхал. Пальцами не тыкал, но зрелище ему явно не понравилось. Магистр слинял на другую сторону сцены, скривил свой аристократический нос и выдал:
– Уберите это!
Ах, так! Теперь уже я была зла. Не для того час сидела и на пирог смотрела, чтобы еще полчаса смотреть на сморщенный нос этого… С криком «Ату его!» я выскочила из кустов (Жабка прикрывала от части зрителей мое шедевральное появление) и придала Жабке ускорение, сдобрив его командой «Лижи». Обрадованное животное понеслось исполнять поручение любимой хозяйки, радостно открыв рот и высунув язык от усердия, аки собака.
Альтар успел увернуться, а вот я по инерции не успела, и тоже помчалась здороваться с полом. Глаза зажмурила в процессе падения, но знакомства с деревом не произошло. А вот с чем-то мягким и теплым, которое к тому же приятно пахло и заботливо обнимало… Хм, какое-то слишком знакомое тепло!
Я открыла глаза, оценила обстановку, глянула на зрителей, которые ошарашенно смотрели на наши обнимашки на сцене, и выдала:
– А-а-а, я снова не Жабка! Снова могу нюхать цветы и есть морожко!
После чего «принц» был отпихнут в сторону, а я навострила лыжи за кулисы к Трейсу, который, гад такой, где-то целое ведерко раздобыл, пока мы тут батрачили.
Опа! Меня сцапали в охапку и оттащили с середины сцены. Я упиралась, брыкалась и ныла, что хочу мороженое. Но принц был неумолим. Или это Альтар мне тот памятный вечер припоминал? Вот не может просто взять и забыть!
– Васька, ты вернулась! Теперь мы сможем пожениться, как всегда хотели!
Я замерла, пытаясь понять, о чем он вообще говорит. Мороженое занимало мои мысли куда больше нашего представления. Желудок целиком поддерживал мозг и рвался к заветному молочному, но…
– Да, это так прекрасно! – выдала я, подумала и добавила: – Почему ты меня не искал? Я ждала тебя на болоте, но ты не приходил! А эти злые люди, – я обличительно ткнула в Джейса и Киру, – плохо меня кормили. И вообще, любимый, где мой подарок на каждый четырнадцатый день месяца?! Ты обещал, что будешь делать все, что в твоих силах, чтобы радовать меня.
– Мои силы не безграничны! – заметил «принц», радость которого поумерилась, сойдя едва ли не до нуля.
– А твоя любовь? – внимательно заглядывая в глаза своему «герою», подначила я.
– А любовь не знает границ!
– Но тогда почему…
Разразиться скандалу не дала Баба-яга. Сцапав меня за шиворот, она утащила глупую кикимору в закулисье и тихо, на весь зал, стала объяснять, КАК нужно разговаривать с принцами до свадьбы. Инструкцию по бракоразводному процессу болотница тихо засунула в карман глупой принцессе, но так, чтобы всем внимательным зрителям был виден заголовок.
Из-за кулис я вышла важная как пава и неповоротливая как медведь. Еще и сердитая: не сутулиться – сложное занятие. Посидели бы с мое в кустах, вообще бы не разогнулись!
– Дорогой, я так рада тебя видеть! Ты же помнишь свое самое главное обещание? – сладко пропела я.
Джейс поперхнулся, Кира вытаращилась, Вита дала себе по лбу, Альтар… Альтар был самым эмоционально устойчивым, а потому только кивнул и подал мне руку. Со сцены уходили вместе, с почти настоящими улыбками. Жабка, попав за кулису лося, истязала бедное животное липким языком. Но даже спеша, я украдкой поправила инструкцию по разводу. Чтобы точно все заметили.
– Жабка, перестань лизать всякую гадость! – шепотом стыдила я земноводное.
– Джек, хватит уже быть тряпкой! – поучал лося Альтар.
– Давайте жить дружно! – проквакала на свой манер Жабка.
Лось с подозрением на нее покосился, но промолчал. Он вообще стал на редкость немногозвучен, стоило появиться его хозяину.
– Вроде неплохо сыграли, – тихонько поведал маг, поправляя мою прическу.
Увы, без силовой поддержки со стороны Жабкиной слюны космы отказывались повиноваться. Но… мне понравилось, как Альтар перебирал мои волосы. Так и быть! Может, и разрешу ему косы мне плести. Если заслужит. Я покраснела: нельзя так думать в присутствии человека, который эти самые предательские мысли отличненько читает.
– Ага, – выдавила я.
Оставался самый важный момент представления. Важный не потому, что от него что-то зависело, но потому, что мы втянули в постановку ректора, а его роль успела уплыть. Чтобы как-то сгладить неловкость, пришлось предложить ему вжиться в образ храмовника. Увы, ректор согласился.
– Иллюзию? – понятливо осведомился Альтар, по опыту зная, что переодеться в свадебный саван я не успею.
А если успею – то частично. О прическе и вовсе лучше умолчать, поэтому это даже не обсуждалось.
И наконец свершилось то, ради чего, собственно, мы искали лося. Наш триумфальный выезд на сцену и быстрая пробежка практичных болотников. Еще бы! Брунгильда и в кедах смотрелась как надо, а мне не положено было. Настоящая принцесса в кедах не бегает и пешком на свадьбу не ходит.
Речь ректора прошла мимо меня, как все несовместимое с долгой и счастливой жизнью: уж слишком перечень обязательств супругов был велик и ужасен. Киру перекосило на каком-то из пунктов. Она героически держала лицо, не позволяя себе скатываться в полное офигевание, но глуповая улыбка на лице брутальной принцессы смотрелась как первый признак близкого недомогания. Недомогать по сценарию будет явно Иван, ибо я верила в лучшую половину нашей труппы. Правда, это последняя сцена, и дальше можно расслабиться. Все равно призовых мест не светит.
– Ваше высочество, согласны ли вы…
Перечисление супружеских обязанностей пошло на новый круг. И так четыре раза. Для каждого присутствовавшего здесь высочества. Альтару, кстати, досталось меньше всех, словно ректор уже и сам подустал или боялся заставлять ждать своего подчиненного. Хотя после сегодняшних иллюзий… Да, я бы не стала злить Альтара.
Я? Не стала? Улыбка сама выползла на лицо, и свое «Да» я озвучила с запалом, достойным громогласного «Занято!» в очереди за халявой.
– В таком случае, – хмыкнул ректор, – если все стороны хорошо подумали и возражений нет, я объявляю вас супругами. Можете обменяться кольцами и поцеловать невест.
Все же ректор – наш человек! В положение влез и сократил церемонию. И позорно сбежал, оставляя нас самих разбираться с последствиями его слов.
Женская половина зала «прильнула к телеэкранам», а то и выпала в проход. А мы… Мы целовались, на законных основаниях попирая школьные правила приличия. Под громкие аплодисменты. Вот только шестое чувство подсказывало, что хлопали не нам. Кира с Джейсом отрабатывали сцену до последнего.
– Поднажмем? – внезапно шепнул маг.
– Ага, – немногословно ответила я.
И мы начали бороться за пальму первенства.
Конец спектакля задержался на пять минут. Кира и Джейс не выдержали первыми.
