Глава 41. Удачная сделка
– Эх! – От избытка чувств Медвежонок сгреб меня в охапку. – Братик мой старшенький! – приговаривал он, похрустывая моими ребрами. – Как я рад, что ты у меня есть!
– Эй, полегче… – сипел я, пытаясь дышать. – Удушишь – сестра тебя убьет… И сам без ярла останешься…
Вот же здоровенный! Какой там Медвежонок, медведь целый!
– Ярл ты мой… махонький! – умиленно прорычал Медвежонок. Но все же отпустил. Живым.
Я с удовольствием вдохнул полной грудью.
Ну да, отличная сделка вышла. И главное – понятно, не деньги, а сам Ольбард. Возможность хоть на кого-то опереться здесь, на земле предков. Которые, правда, еще не родились, то это уже мелочи. Ольбард у варягов в авторитете. Так что даже формальному наследнику их князя, моему тестю-ненавистнику Трувору, придется считаться с его мнением.
Вот тут я немного ошибся, поскольку не владел всей полнотой информации.
И узнал я об этом буквально через пару часов, во время совместного пира.
– У нас, варягов, князя Перун выбирает, – сообщил мне Ольбард после очередного кубка и соответствующего вопроса. – Кто Перуну люб, тот и правит. Князь наш Улеб – природный князь, но удача от него ушла. Сыновья погибли, силу болезнь точит. В битву воев он уже не водит. Прошло его время.
То есть, уточнил я, из князей его пора убирать?
Нет, не пора. Правило «Акела промахнулся» у них не принято. Это ж варяги, а не какие-нибудь лесовики. И Улеб – князь, а не вождь военный. Пока сам не уйдет или не умрет, княжий стол за ним остается.
– А когда этот стол освободится, кому достанется? – поинтересовался я.
– Это варяжская старшина решит, – ответил Ольбард и хитренько так прищурился.
– Трувор? – в лоб спросил я, вспомнив то, что когда-то рассказывала мне Заря о варяжском престолонаследии.
– Может быть…
Вот уж кто мне в варяжских князьях не нужен, так это Трувор. Учитывая наши нынешние с ним отношения.
Варяги – это не просто сила. Я еще не вполне понял, что они такое, однако уже догадывался, что именно это племя более или менее успешно пытается взять под контроль то, что скандинавы называют Гардарикой, а позже с отменной проницательностью назовут «путем из варяг в греки» – то есть систему водных путей с соответствующей инфраструктурой: оборудованными волоками, аналогами гостиниц, ремонтных мастерских, а главное – больших и малых контрольных пунктов-гардов, вроде Ладоги или моего недавнего приобретения.
Понятно, что у варягов есть и собственная вотчина: белозерские и приморские территории, за которые они время от времени бодаются со свеями или норегами, равно как и за право обирать местные племена вроде суоми, веси или тех же кирьялов. Однако был еще Дир, которого я не знал, но о котором немало слышал. Варяг Дир, который сидел нынче князем в Смоленске и держал дружину из таких же варягов. А Смоленск – это от Белозера совсем не близко…
В общем, если Трувор получит варяжский стол, то у меня могут возникнуть еще большие проблемы, чем сейчас.
Однако то, как было сказано Ольбардом это «может быть», внушало надежду.
Синеус, впрочем, с темы тут же съехал и принялся рассказывать, как они с Трувором и еще пятью варягами, из которых я знал только Руада, подались десять лет назад к Хрёреку в хирд за славой. И как весело и денежно было ходить по Лебединой Дороге с Хрёреком, тогда еще тоже совсем молодым и задорным, получившим на условное «совершеннолетие» драккар в подарок от уже знакомого мне конунга Харека. Того самого, самонадеянно именовавшегося конунгом всех данов, хотя я знавал датских же конунгов, которые и в грош его не ставили.
Но в любом случае драккар – это круто. Куда круче, чем яхты и спорткары, которые дарили своим отпрыскам олигархи моего будущего-прошлого. Потому что драккар – это не красивая игрушка, это, скажем так, средство производства. Этакий «прибор для получения всего». Если, конечно, уметь им пользоваться. Хрёрек со товарищи, несмотря на молодость, пользоваться умели. И жили, ни в чем себе не отказывая. И другие им тоже… крайне редко отказывали. Пожалуй, конфликт с Сигурдом Змееглазым был первым глобальным попадосом Хрёрека. Хотя подобная ситуация – вещь логичная. Успешный вождь поднимается непрерывно, попутно поглощая тех, кто менее успешен. Как следствие – ареал его активности непрерывно расширяется… До тех пор, пока не пересечется со сферой интересов такого же успешного лидера. И один из них поглотит другого. Так что если в какой-то момент не остановиться, то рано или поздно натыкаешься на кого-то, кто еще круче, чем ты. И поглощают уже тебя. Понятно, ситуации бывают разные, но даже сам великий Рагнар не застрахован от такой летальной неприятности.
Я размышлял и краем уха слушал героическую историю Хрёрека и примкнувших к нему варягов. Все, включая уже известную мне часть и печальную битву, в которой Хрёрек получил копье Сигурда в бренное тело.
Размышлял, задумался…
И не сразу сообразил, что Ольбард говорит уже не о днях минувших, но о насущном…
И едва сумел сохранить лицо, когда допер, о чем именно мне вещает Синеус. А говорил он ни много ни мало о том, как я, Ульф Свити, даже не подозревая о содеянном, капитально обрушил клановый рейтинг Трувора Жнеца.
– …С тех пор как ранили Хрёрека, считалось, что никто не устоит против брата в обоеруком поединке. А ты устоял. Я думал: он тебя пощадил. Но люди говорят иное. Многие даже говорили, что Трувор испугался. Вот в это я точно не верю.
– Правильно не веришь, – подтвердил я. – Мы бились на равных. Если бы он не остановился…
– То ты бы его убил, – перебил меня варяг. – Ведь это была не просто ссора двух воинов, это был суд богов, – напомнил мне Ольбард. – Ты обвинил Трувора в том, что для него желание Хрёрека важнее, чем жизни варягов, важнее, чем наше право на взятое железом. Отказавшись драться, Трувор признал, что прав ты, а не он. Не важно, ты его пожалел и он сам решил прекратить бой. Все знают, почему ты его вызвал. Все считают тебя правым и говорят, ты пощадил Трувора, потому что любишь его дочь. Будь мой брат не таким гордым, он бы отдал тебе Зарю, вы бы породнились, и все бы наладилось. Но он уперся. А еще раньше поставил себя выше правды и выше нас. Я от него ушел. А со мной ушли все лучшие. И даже сын Трувора Вильд. А потом, как оказалось, и дочь его сбежала к тебе. Что теперь говорят люди? Они говорят: не выйдет князя из того, который ставит себя выше правды и даже собственных детей не смог воспитать в уважении.
– И что теперь будет? – спросил я.
Ольбард усмехнулся:
– Теперь, – сказал он, – мы с тобой выпьем пива и поговорим о том, что будет, когда мой тесть Улеб уйдет в Ирий и князем стану я.
– И что же тогда будет? – Какой интересный поворот, однако.
– У нас, варягов, князья могут многое. Например, я могу выступить вместо отца на вашей с Зарей свадьбе, – Ольбард подмигнул. – Так по правде. У нас, варягов, князя не зря батькой называют. Князь, он каждому варягу – как отец. И твоей Заре тоже.
– А если настоящий отец обидится? – поинтересовался я.
– Значит, будет жить обиженным, – хмыкнул Синеус. – Это уже его, а не наша забота.
Политика, блин. А ведь еще недавно не было у Трувора друга ближе Ольбарда Синеуса.
В общем, Трувор купил у нас драккар. Со скидкой. Большой.
И часть боевого железа тоже приобрел.
И расстались мы с ним лучшими друзьями.
И Медвежонок заявил, что теперь он со спокойной душой может отправиться домой.
И мы все были убеждены, что Госпожа Удача нас любит, как родных детишек, хотя я уже догадывался, что когда все идет гладко…
Но забыл. И целую неделю полагал, что хожу у Госпожи в любимчиках…
