Глава 5

«Феб» уже два часа находился в открытом космосе. Артисты и музыканты труппы стояли и задумчиво смотрели в сторону покинутой Земли. Дама Изабель не выходила из своей каюты, страдая, как гласили слухи, от острого приступа космической болезни. Слухи подтверждались частыми визитами к ней доктора Шенда, корабельного врача.

Адольф Гондар, теперь капитан Гондар, неотлучно находился на мостике вместе с Логаном де Апплингом, молодым симпатичным астронавигатором. Роджера Вуда можно было встретить в разных концах корабля; его неусидчивость, необычайную нервозность и бледность все списывали на космическую болезнь. Бернард Бикль появлялся то тут, то там, отвечал на вопросы, успокаивал разнервничавшихся новичков, поддерживал моральный дух труппы, в то время как сэр Генри Риксон инспектировал в трюме состояние музыкальных инструментов, он хотел удостовериться, что взлетная вибрация не повредила два огромных рояля.

Вскоре объявили о начале первого обеда на борту: это было совершенно неформальное мероприятие, выдержанное в духе закуски в кафетерии. Заметив, что Роджер во второй раз подходит к подносам, стюард кафетерия весело воскликнул:

— Посмотрите, вот человек с хорошим аппетитом! Ешьте, как он. И вы все скоро станете толстячками!

Роджер покраснел.

— Я просто сильно проголодался, — коротко бросил он и быстренько отошел с подносом.

— Обидчивый паренек, — заметил стюард Джорджу Джемсону. — Будем надеяться, что на корабле таких не много.

— Это племянник дамы Изабель, — ответил Джемсон. — Она держит его на очень коротком поводке, поэтому нет ничего удивительного в том, что он такой капризный.

— Хотелось бы мне посмотреть, куда он все это запихает, — съязвил стюард. — На вид не скажешь, что он любит поесть.

В следующий раз, во время ужина, на прожорливость Роджера снова обратили внимание.

— Вы только поглядите, — сказал посудомойщик, — этот друг куда — то потащил поднос из салона. Он что, клептоман какой — то, что ли?

В дальнейшем Роджер стал осмотрительнее, однако ловкости ему не хватило: очень скоро стюард кафетерия заметил, что мистер Вуд откладывает кусочки пищи в мешочек.

А уже через два часа исполнительный посудомойщик сообщил Роджеру, что дама Изабель хочет немедленно с ним поговорить.

Когда Роджер входил в каюту дамы Изаабель, ноги у него были словно налиты свинцом. Лицо тети, приобретшее из — за космической болезни цвет овсянки, было каменным.

— Садись, Роджер, — сказала она. — Я хочу поговорить с тобой о нескольких вещах. Но сначала я хочу заметить, что из всех человеческих пороков одним из самых презренных я считаю неблагодарность. Я понятно выражаюсь?

— Если говорить в общем смысле, то — да.

— Ну, а если говорить о частностях, то я имею в виду присутствие твоей так называемой «невесты» на борту корабля, — она подняла руку, предупреждая возражения. — Не надо меня перебивать. Раньше я очень хорошо к тебе относилась и собиралась, покидая этот свет, оставить тебе немалую долю своего состояния. События последнего часа заставили меня в корне изменить мои намерения. Мне нечего добавить к этому, кроме уведомления, что первый порт захода будет у нас на Планете — Сириус, где ты и эта женщина покинете борт корабля.

— Но, тетя Изабель! — в отчаянии воскликнул Роджер. — На самом деле все не так, как вы себе представляете! Позвольте мне все объяснить!

— Факты говорят сами за себя. Твоя любовница находится в данный момент под попечительством капитана Гондара, думаю, он уже организовал что — то вроде камеры в грузовом отсеке. Тебе еще повезло, что с тобой не поступили точно так же. А теперь уходи. Мне очень жаль, что мои страдания от этой ужасной космической болезни отягощены еще и бесстыдством собственного племенника.

— Одно последнее замечание, — строго сказал Роджер. — Она мне не любовница, а невеста! И это вовсе не потому, что какие — то мои попытки оказались тщетными. Она, пока мы не поженились, а это, надеюсь, вскоре случится, не позволяла мне ничего, кроме поцелуя в щеку. И избавьте меня от вашего лицемерия; я слышал кое — какие рассказы о вас, относящиеся к тому времени, когда вы были лет на пятьдесят моложе. И если они правдивы, то мисс Росвайн можно было бы и не прятать.

— Вон отсюда, нахальный щенок, — воскликнула мадам Изабель глубоким носовым голосом, который всегда свидетельствовал об ее крайнем раздражении.

Роджер вышел из ее каюты и, опустив голову, побрел по коридору. Да, положение было незавидное: тетка от него отреклась; наследства он лишился; и, впридачу ко всему этому, он покрыт позором! Роджер горько усмехнулся: чувства Медок Росвайн, питаемые ей к нему, компенсируют все с лихвой. Он пошел на мостик, чтобы поговорить с капитаном Гондаром и, к своему удивлению, столкнулся с Медок Росвайн, спокойно сидящей там на скамейке. Она взглянула на него, но потом снова потупила глаза. Девушка казалась такой беспомощной, такой одинокой, находящейся в таком отчаянии, что Роджер еле сдержался, чтобы не броситься ее успокаивать. Но вместо этого он повернулся к капитану Гондару, выглядевшему в своей темно — синей форме еще более строгим и угрюмым.

— Как я понял, моя тетя передала мисс Росвайн на ваше попечительство.

— Совершенно верно, мистер Вуд.

— Вы позволите мне сказать ей несколько слов наедине?

Ответ капитана Гондара привел Роджера в замешательство:

— Разве вам недостаточно того зла, которое вы уже причинили?

Выражение лица капитана было натянутым и злым, не обещающим ничего хорошего. Однако он всего лишь пожал плечами:

— Если мисс Росвайн желает поговорить с вами, то я возражать не буду.

Медок Росвайн бросила на Гондара очень странный взгляд, который озадачил Роджера: казалось, она о чем — то молит его. Капитан Гондар сделал непонятный порывистый жест и отвернулся от нее. Девушка поднялась и молча последовала за Роджером в коридор. Молодой человек попробовал обнять ее, но она резко отпрянула в сторону.

— Пожалуйста, мистер Вуд, скажите, что вы собирались сказать, и оставьте меня…

— Дорогая! — вырвалось у Роджера. — Что случилось?

— Что случилось? — переспросила она с усмешкой. — Вы втянули меня в гнусную аферу и наговорили про меня тут такого… Интересно, что после всего этого осталось от моей репутации!

— Ничего не понимаю, — обиженно сказал Роджер. — Я просто…

— Я никогда в жизни не попадала в столь неприятное положение, в какое вы меня поставили! Еще спасибо, что я узнала, какой вы самовлюбленный проходимец, до того как вы успели вовлечь меня во что — то худшее! А теперь уходите и больше не пытайтесь со мной даже разговаривать! Капитан Гондар настолько добр, что по крайней мере организовал мне место для сна и проследил, чтобы я не ходила голодной.

Ошалев от услышанного, Роджер повернулся и чуть было не наткнулся на капитана Гондара, стоявшего в дверях мостика.

Последний час спустя предстал с докладом перед дамой Изабель.

— Ну, капитан? Как идут дела?

— Все отлично, мадам. Я отдал все необходимые распоряжения, чтобы устроить ту юную леди, чуть было не ставшую жертвой вашего племянника.

— Что? Какая у него может быть еще жертва, кроме меня? Не имеете же вы в виду эту маленькую шлюху! — возмущенно воскликнула дама Изабель.

Лицо капитана Гондара потемнело.

— Очевидно, вам придется услышать всю правду, мадам. На данный момент юная леди не только полна раскаяния, но и готова возместить весь ущерб, который она непреднамеренно нанесла.

— Вы говорите какими — то загадками, — отрезала дама Изабель. — Как она могла сделать что — то «непреднамеренно»?

— Дело в том, что мистер Вуд заманил ее на борт. Он напичкал ее наркотиками, и она проснулась уже в закрытом грузовом отсеке. К тому же, мистер Вуд периодически делал попытки изнасиловать ее, слава богу, пока безуспешно.

Дама Изабель издала хриплый смешок.

— Если это правда, а я очень сомневаюсь в этом, то это именно тот уровень, на который Роджер, по — моему, только и способен. Не смочь справиться с девушкой, которую закрыл в трюме и напичкал наркотиками! Ну и ну, бедный Роджер.

— Юная леди слышала, что вы страдаете от космической болезни, и была этим очень расстроена. Она сказала мне, что знает специальный способ борьбы с этой напастью и готова помочь вам.

Дама Изабель потерла свой бледный лоб.

— Я себя чувствую так, что готова принять помощь хоть от самого дьявола. А в чем заключается этот способ?

— Я доставлю ее к вам, и мы посмотрим, что можно будет сделать.

Через несколько минут в каюту дамы Изабель привели Медок Росвайн. Какое — то время она внимательно глядела на даму Изабель, затем задумчиво кивнула головой и тихо сказала несколько слов капитану Гондару. Тот вышел, а Медок Росвайн приблизилась к больной.

— А теперь, мадам, закройте глаза и расслабьтесь, а я попробую простимулировать нервы, которые сжались в результате новых непривычных условий. Капитан Гондар пошел за лекарством… это старый деревенский рецепт с холмов Уэльса…

И она стала легкими массирующими движениями притрагиваться к горлу, шее, лбу дамы Изабель.

Вскоре вернулся капитан Гондар, неся стакан с густой пенящейся жидкостью.

— Что это такое? — подозрительно спросила дама Изабель.

— Сера, мед и несколько капель виски. Выпейте, и вы почувствуете себя другим человеком.

Дама Изабель сделала глоток, скорчила недовольную мину и сказала:

— Либо я вылечусь, либо помру.

Медок Росвайн продолжала касаться разных точек ее тела, она буквально поглаживала их кончиками пальцев. Наконец дама Изабель выпрямилась в своем кресле и удивленным голосом сказала:

— Вы знаете, я действительно чувствую себя лучше!

— Я очень рада, — промолвила Медок Росвайн и тихо вышла из каюты.

— Хм, — сказала дама Изабель после некоторых раздумий. — Она, несомненно, кое — что может… Какое странное создание… И все же она должна быть высажена на Сириусе. Но пока проследите, чтобы ее устроили поудобней; я обязана сделать для нее хотя бы это. Хм. А во всем виноват мой непутевый племянник. И что на него, ради всего святого, нашло?

* * *

«Феб» прогрызал космическое пространство, как червь гнилой желудь, и скользил вперед с быстротой мысли. Солнце превратилось в маленькую точку, а Сириус замаячил впереди яркой звездой. Музыканты были заняты тем, что играли этюды, а солисты пели вокализы и репетировали. На фоне этого происходили неизбежные вспышки темперамента, образование и распад всевозможных групп, возникло несколько романов и примерно столько же ссор, велись пустые разговоры, звучали высказывания, содержащие тонкие намеки или язвительные выпады; и за всей этой активностью большая часть путешественников забыла про свои приступы космической болезни.

Накануне первой остановки дама Изабель устроила торжественный вечер с шампанским, на котором обратилась к членам труппы с речью:

— Я очень довольна тем, как все приспособились к походным условиям. Впереди у нас лежит Сириус и Планета — Сириус; для большинства из нас это будет первым чуждым миром, с которым придется столкнуться. В отношении атмосферы и гравитации Планета — Сириус совершенно не похожа на Землю. По отношению к Сириусу А и Сириусу Б она занимает, как вам, наверное, известно, «троянскую позицию». Она получает в десять раз меньше солнечного излучения, чем Земля, и все же имеет приемлемую для нас температуру, поддерживаемую как внешним излучением, так и парниковым эффектом атмосферы. Флора и фауна этой планеты не похожи ни на что из известного нам, и вообще, слова «флора» и «фауна» могут быть здесь даже и неуместны, так как существующие на Сириусе формы жизни или не подходят ни под одно из этих определений, или же вполне подходят и под то, и под другое. Здесь обитает разумное население, которое и является причиной нашего визита. Через несколько минут мистер Бикль расскажет вам подробнее о местных аборигенах. Я опережу его и скажу вам, что эта раса не является музыкально — ориентированной; образ местной цивилизации может показаться с первого взгляда очень примитивным, так как существа эти живут в пещерах и норах. И все же, нам следует избегать обособленности, потому как бизантуры — так называется местное население — возможно, считают нас такими же примитивными, как и мы — их.

Затем дама Изабель перешла к музыкальной теме:

— Я очень долго думала над нашей первой программой. Задача выбора оказалась намного сложнее, чем можно было предположить. В данном случае необходимо выдержать разумный баланс. Мы хотим общения с неподготовленной аудиторией, и в то же время мы должны поддерживать наши художественные особенности на должном уровне. Исходя из этой точки зрения, следует выбрать произведения, предполагающие наиболее широкий контакт с местной средой обитания, демонстрирующие ситуации, сходные с местными условиями существования. Я решила, что для начала мы предложим им «Фиделио», так как большинство действий там происходит в пещере, напоминающей те норы, в которых живут бизантуры.

— А теперь мистер Бикль расскажет нам подробней об этих аборигенах и их образе жизни, — дама Изабель кивнула музыковеду, предлагая продолжить познавательную лекцию.

Мистер Бикль поднялся и чопорно поклонился. На нем был свободный костюм из черного шелка, облегающий в коленках и на поясе, с нарядными золотыми и серебряными кантами; его маленькие серебряные усы торчали, как щетина проволочной щетки. С вежливой самокритичной улыбкой он произнес:

— Дама Изабель вполне подробно описала ситуацию, но я позволю себе добавить несколько деталей, касающихся бизантуров и природы их обитания, так как я уже три… а может, даже четыре раза побывал на этой планете. Во всяком случае, я хорошо знаком с комендантом местного поселения Больценом и с радостью предвкушаю возобновление нашей дружбы.

После ироничного вступления Бернард Бикль перешел к конкретным вопросам:

— Как заметила дама Изабель, Планета — Сириус довольно темна, ее дневной свет напоминает земные сумерки. На глаза достаточно быстро привыкают к этому полумраку, и местный ландшафт приобретает своеобразный шарм. Поселение землян на Сириусе лежит у подножья Трапеции Вулкана, а ближайшее к нему племя Великих королевских Бизантуров считается, пожалуй, самым цивилизованным. Боюсь, что на первый взгляд, эти существа так же, как и местный ландшафт, покажутся вам уродливыми. Конечно, их нельзя отнести к антропоидному классу: у них четыре руки, четыре ноги и очень похоже, что две головы, но впоследствии становится понятно, что это всего лишь органы чувств, так как сам мозг у них находится в теле. Несмотря на свою кошмарную внешность, это вполне приветливые существа, готовые воспринимать многие человеческие манеры, методы и инструменты; правда, когда считают, что это вполне им подходит. Это утверждение особенно верно в отношении Великих королевских Бизантуров района Трапеции, проживающих в местных пещерах. Они занимаются, в основном, чем — то вроде земледелия, и их лишайниковые террасы довольно интересны. Это вполне миролюбивые создания, которые нетерпимо относятся только к преступникам и бродягам, ведущим, естественно, не такой спокойный образ жизни.

— Я уверен, что от этого визита мы получим намного большую прибыль, чем просто приобретение знаний об этих существах, может быть, мы сумеем своим музыкальным наследием зажечь искру в совершенно отсталых в этом отношении созданиях. Кто знает? Может быть, именно наш визит даст толчок к перевороту всей жизни бизантуров! — торжественно заключил мистер Бикль.

После этого дама Изабель захотела сказать еще несколько слов.

— Вполне возможно, что вы испытаете некоторую неловкость, выступая перед совершенно чуждыми существами. Но я могу сказать только одно: сделайте все, что в ваших силах! Мы, конечно, внесем по возможности какие — нибудь незначительные изменения в соответствии с местными чувствами. Вероятно, вам придется столкнуться с некой пустотой и отсутствием ответной реакции, но повторяю: сделайте все, что в ваших силах!

Во время выступления дамы Изабель и Бернарда Бикля Роджер сидел в дальнем конце зала и мрачно пил шампанское. Незадолго до начала банкета он еще раз попробовал встретиться с Медок Росвайн, но, как и при предыдущих попытках, она отказалась разговаривать с ним. Устав от болтовни и смеха, Роджер вышел из зала и пошел бродить по всем сферам корабля и соединяющим их трубам. Но настроение от этого не поднялось. Проходя мимо капитанского мостика, он увидел стоящих рядышком Медок Росвайн и капитана Гондара. Те смотрели на Сириус, или, скорее, на его изображение на экране, которое передавалось с носа корабля колоннами насыщенного света. К тому времени капитан Гондар уже отдал свой кабинет Нейлу Хендерсону, главному механику, и поселил Медок Росвайн в освободившейся каюте. О чуткой заботе капитана свидетельствовал и находившийся на девушке голубой комбинезон из корабельных запасов.

Несколько минут Роджер наблюдал за ними. Парочка вела оживленный разговор: беседа, очевидно, касалась курса корабля, так как капитан постоянно показывал рукой куда — то вправо от Сириуса, а девушка внимательно следила взглядом за его рукой.

В коридоре показался астронавигатор Логан де Апплинг; стройный молодой человек со скуластым лицом, поэтической курчавой черной шевелюрой и яркими голубыми глазами. Он бросил взгляд в сторону мостика и неодобрительно покачал головой.

— Знаете, что я думаю? — обратился он к Роджеру. — Нашему капитану вскружили голову. Едва ли я заблуждаюсь в этом.

Он быстро развернулся и пошел прочь, оставив Роджера в грустных размышлениях.

Глава 6

А между тем первый этап космической одиссеи подходил к благополучному завершению.

Уже отчетливо была видна Планета — Сириус: сумрачный серый мир с тяжелыми шапками, нависшими над полюсами, кучкой мелководных экваториальных морей, парой огромных пятен суши, состоящей из плоских серых равнин, горных цепей и дымящихся вулканов. «Феб» лег на орбиту на высоте около двадцати тысяч миль над планетой; и почти сразу же, вычислив расположение местного поселения, капитан Гондар передал по радио уведомление о прибытии.

Вскоре в ответ на него пришло подтверждение приема и разрешение на посадку. Гондар ввел соответствующую программу в автопилот, и «Феб», сорвавшись орбиты, устремился вниз.

Тусклый серый шар начал быстро увеличиваться, за бортом корабля зашуршала и зашипела атмосфера планеты. Поселение людей на Сириусе располагалось на краю долины Педвей, в тени нависающих гор Трапеции. Именно здесь «Феб» и совершил посадку.

В течение первых трех дней атмосфера на корабле постепенно подгонялась по давлению и составу к местной, а всем пассажирам и команде, во избежание биологических эффектов от смены условий выдавались строго дозированные лекарства. После этих мероприятий никаких препятствий для высадки не осталось. Верхний люк открылся, оттуда спустили наклонный трап, и путешественники начали осторожно выбираться наружу. Первыми из корабля вышли капитан Гондар, дама Изабель и Бернард Бикль, за ними последовали члены труппы. Открывшийся им пейзаж глаз не радовал; над головами висело темно — серое небо, на котором холодным белым сиянием мерцал Сириус. Примерно в четверти мили от корабля виднелась линия бетонных зданий, больше похожих на бараки, чем на административные корпуса и торговые представительства.

Прибывших встретил комендант Дайрус Больцен, худощавый мужчина со светлыми волосами и суровым лицом, на котором застыло выражение сухого скептицизма. Его сопровождал один из помощников. Шагнув навстречу, комендант с удивлением уставился на оживленно переговаривающихся членов труппы.

— Я — комендант Дайрус Больцен. Добро пожаловать на Планету — Сириус! На первый взгляд, наше поселение не так уж привлекательно, но, поверьте мне, при ближайшем изучении оно будет казаться еще хуже.

Капитан Гондар вежливо рассмеялся.

— Я — Адольф Гондар, капитан этого корабля. А это — дама Изабель и Бернард Бикль, которого, как я полагаю, вы знаете.

— Да, конечно. Здравствуйте, Бернард. Рад снова видеть вас.

Гондар продолжал:

— Остальных людей я представлять не буду, замечу только, что перед вами всемирно известные музыканты и оперные певцы.

Песочные брови коменданта Больцена полезли наверх.

— Оперная труппа? Что ее сюда занесло? Боюсь вас огорчить, но на Планете — Сириус нет ни одного театра.

— У нас на корабле оборудован собственный театр, — вмешалась дама Изабель, — и мы бы хотели сыграть здесь «Фиделио». Конечно, с вашего разрешения.

Дайрус Больцен почесал затылок и оглянулся в сторону Бернарда Бикля, но тот сделал вид, что изучает местный ландшафт. Он перевел взгляд на капитана Гондара и столкнулся с его ничего не говорящими глазами. Не скрывая недоумения, комендант вновь обратися к даме Изабель.

— Это очень приятно, даже мило, да только здесь наберется всего лишь пять землян на всю планету, и то двое из них сейчас в разведывательном походе.

— Естественно, мы будем рады видеть вас на нашем представлении, — сказала дама Изабель, — но, пожалуй, мне следует кое — что разъяснить вам. Мы рассматриваем себя, как неких миссионеров музыки: мы планируем выступать перед разумными представителями разных миров Вселенной, не имеющих никакого представления о земной музыке. Бизантуры вполне подходят под эту категорию.

Дайрус Больцен почесал подбородок, переваривая услышанное, и с явным удивлением переспросил:

— Насколько я понял, вы собираетесь играть оперу для бизантуров?

— Именно так! И не просто оперу, а «Фиделио»!

Больцен снова задумался и через некоторое время начал рассуждать вслух.

— Одной из моих главных задач, является предотвращение оскорбления и эксплуатации «тьяров», и я не нахожу, что постановка оперы может принести им какой — либо вред.

— Конечно же, нет! — поспешно заверила дама Изабель.

— Надеюсь, вы не собираетесь устанавливать входную плату? В противном случае я должен буду вас разочаровать: «туры» полностью лишены коммерческих понятий.

— Если это необходимо, наши представления будут совершенно бесплатными, без каких — либо условий.

Больцен пожал плечами.

— Тогда валяйте. Мне самому интересно будет посмотреть, что из этого получится. Говорите, вы привезли с собой собственный театр?

— В этом и заключается суть нашего турне. — И, не меняя интонации, дама Изабель обратилась уже к сопровождавшим ее лицам. — Капитан Гондар, позаботьтесь о том, чтобы установили сцену и собрали аудиторию. А вы, Андрей, проследите, чтобы не возникло недоразумений с местами.

На эти распоряжения последовал немедленный ответ.

— Непременно, мадам. Все будет сделано.

И капитан Гондар вместе со сценическим директором поспешили на корабль.

А дама Изабель тем временем принялась изучать местный ландшафт.

— Я ожидала увидеть нечто более впечатляющее. Возможно, какие — то города… или памятники культуры, — обратилась она к коменданту.

Больцен рассмеялся:

— Бизантуры разумны, в этом нет сомнений. Но они применяют свой разум исключительно для собственных нужд. Вы меня понимаете?

— Боюсь, что нет.

— Хорошо, попытаюсь сказать иначе. Они используют свой разум точно так же, как мы наш — чтобы сделать жизнь проще, удобнее, безопаснее. Об этом свидетельствуют их постройки из камней и террасы с лишайниками — вы можете их видеть вон там, на склонах. Но, когда они сидят в своих норах, в головы им приходят такие мысли, которые могут очень озадачить нас.

— Они что, не могут их правильно связать? — поинтересовалась дама Изабель. — А как же они обмениваются идеями?

— Я не хочу так далеко забираться в свои рассуждения. Они достаточно умны, когда хотят этого, а многие вполне сносно говорят на нашем языке. Но всякий раз, когда вас что — то поражает в них, а не поразиться вы не можете, вам в голову невольно приходит мысль об имитации разума.

Но любопытство дамы Изабель этим не удовлетворилось.

— И у них нет письменности? Нет навыков рисования? — продолжала она пытать коменданта.

— Королевские, это те, которые живут в районе трапеции, умеют писать и читать, по крайней мере, некоторые из них. У них есть своя математика, однако, такая, которую ни один из наших математиков не поймет. К сожалению, я имею только поверхностные представления о бизантурах. Но для того чтобы узнать этот народец хотя бы настолько, надо несколько лет прожить с ними.

— А что вы скажите о их музыке? — настаивала дама Изабель. — У них есть хоть какой — нибудь музыкальный слух? Они сочиняют мелодии? Есть ли у них народные музыкальные идиомы?

— Полагаю, что нет, — ответил Дайрус Больцен с осторожной вежливостью. — Но я, конечно, не могу быть в этом полностью уверен. Я руковожу этим поселением уже около шести лет, и все равно периодически сталкиваюсь с поражающими меня вещами.

В знак благодарности за информацию, дама Изабель кивнула головой. Хоть она не нашла в его поведении ничего подобострастного, но и обижаться ей было не на что. После этого она церемонно начала представлять членов труппы, краем глаза наблюдая за реакцией Дайруса Больцена. Известные всему миру имена, похоже, не произвели на него никакого впечатления.

Чуть позже дама Изабель высказала Бернарду Биклю свое мнение:

— Как я подозреваю, это совершенно безграмотный в музыкальном отношении человек.

После знакомства с музыкантами Дайрус Больцен сводил их на экскурсию в поселение, состоящее из четырех бетонных зданий и небольшой огороженной территории. Два здания являлись обычными складами: одно для импорта, другое — для предметов экспорта: здесь хранились чаши, подносы, бокалы, вазы, столовые приборы из полированных местных камней: прозрачного обсидиана, бирюзы, сердолика, жадеита, темно — синего дьюмортерита и черного базальта. Особое внимание экскурсантов привлекли драгоценные камни и хрусталь, люстры с подвесками из бриллиантов, изумрудов и сапфиров, подвески для дверей и окон из турмалина. В поселении музыканты впервые столкнулись с бизантурами. Команда из четырех существ, вооруженных метлами и шлангами, очень тщательно и сосредоточено убирала территорию. В действительности они выглядели еще более несуразными, чем на фотографиях; это впечатление усиливали движения четырех рук и ног, мимика на двух странно посаженных головах, кожа, такая же грубая и серая, как гранит.

— Но эти существа довольно дружелюбны и даже кротки, — заметила дама Изабель.

Больцен рассмеялся.

— Этих четверых, не сумев подобрать лучшего слова, мы называем старцами. Каждый день, по причине, которая выше моего понимания, они приходят сюда и наводят порядок. Видите платки у них на шеях? Они сделаны из каменистых волокон. Их цвет имеет определенное значение, как у старых шотландских пледов. Черный, синий и коричневый — цвета Великих королевских Бизантуров, а длина материи указывает на общественное положение.

Он подозвал одного из бизантуров, и тот подошел, стуча толстыми негнущимися ногами по бетону.

— Друг кьянт, — обратился к нему Больцен. — Эти люди прилетели с неба на большом корабле. Они хотят показать друзьям кьянтам много интересных вещей. Они приглашают друзей кьянтов к ним на корабль. Хорошо?

Откуда — то из недр грудной клетки послышался урчащий голос.

— Может быть, и хорошо. Но друзья кьянты боятся.

Дама Изабель тут же вышла вперед и мягко, но уверенно произнесла:

— Вам нечего бояться. Мы — вполне законная оперная труппа, мы покажем вам спектакль, который, несомненно, доставит друзьям кьянтам большое удовольствие.

— Может быть, хорошо, мы пойдем посмотрим никчемных желтых кьянтов. Может быть, не испугаемся.

Увидев замешательство гостей, Больцен принялся объяснять:

— Нельзя сказать, что они чего — то боятся в буквальном смысле этого слова, просто они не любят вылезать из своих туннелей без особой необходимости. Они испытывают при этом унижение.

— Интересно! Но с чего бы это?

— Это определенные социальные условности. Бизантуры выдворяют своих преступников и нонкомформистов в равнину, где те либо дичают, либо сколачиваются в бандитские шайки. Так что, как видите, равнина представляет для кьянтов нежелательное место для прогулок.

— Все понятно, — сказала дама Изабель. — Но наш спектакль состоится внутри корабля, так что им нечего опасаться унижения от того, что их могут наблюдать со стороны равнины.

Больцен повернулся к старцу:

— Ты слышал, что сказал небесный человек? Они покажут вам интересные вещи, приятный шум, и все это будет не на равнине, а внутри корабля. Ты и твои Друзья только перейдете равнину и заберетесь в корабль. Там и будете смотреть. Хорошо?

— Хорошо. Я пойду и расскажу об этом друзьям кьянтам.

Бернард Бикль остался с комендантом Больценом повспоминать старые деньки, а остальная часть труппы вернулась на «Феб». Корабль к тому времени уже заметно преобразился. Под руководством капитана Гондара в центре пятиугольного пространства, ограниченного трубами и сферами, была воздвигнута мачта. От нее натянули тросы, а на них накинули полотна металлизированной ткани. Все эти сооружения образовали палатку. Сцена была уже открыта, оркестровый колодец организован. Дама Изабель, пришедшая с проверкой, осталась весьма довольна увиденным. И даже не рассердилась, обнаружив в театре Медок Росвайн, которая аккуратно приводила в порядок откидные кресла.

«Хмм, — подумала про себя дама Изабель. — Старается быть полезной, чтобы я ее не высадила».

Она мрачно хмыкнула и поискала глазами Роджера, но того нигде не было.

Вскоре вернулся Бернард Бикль и поспешил поделиться с дамой Изабель новостями.

— У нас с комендантом Больценом произошел весьма интересный разговор, и мне кажется, я сумел разъяснить ему нашу точку зрения. В его душе еще копошатся сомнения, но все же он согласился с тем, что никакого вреда от нашего представления не будет, а, возможно, мы сумеем достичь и каких — то положительных результатов.

Дама Изабель усмехнулась:

— А я в этом ни капли не сомневаюсь.

— Он также пригласил меня, вас и капитана Гондара к себе на обед, во время которого он попробует рассказать нам еще что — нибудь о бизантьярах.

— Очень мило с его стороны, — заметила дама Изабель. — Я с удовольствием принимаю приглашение.

— Я так и думал, поэтому сразу принял приглашение от лица всех троих.

Тремя часами позже Сириус уже висел над горизонтом так низко, что его нижний край касался полоски мягкого белого тумана, покрывавшего долину. Вся труппа собралась посмотреть наступление сумерек и стала свидетелем впечатляющего зрелища: Сириус опускался в облака, окрашивая их перламутром в розовые и зеленоватые тона.

После этого Дама Изабель, Бернард Бикль и капитан Гондар отправились на званый обед. А несчастный Роджер, побродив по долине, возвращался тем временем на корабль и совершенно случайно стал невольным свидетелем чужого разговора. Он остановился возле трапа, чтобы взглянуть на закат Сириуса, совершенно не подозревая, что Медок Росвайн и Логан де Апплинг, скрытые от него полотняной перегородкой, сидят на нижней ступеньке.

Роджер узнал слегка хрипловатый голосок Медок Росвайн и застыл как вкопанный.

— Логан, пожалуйста, не надо так больше говорить… ты совершенно не прав.

— Нет, прав! — голос де Апплинга дрожал от переполнявших его эмоций. — Ты не знаешь его так, как я.

— Капитан Гондар был более чем просто добр ко мне; он отнесся ко мне с большим сочувствием и никогда не позволял себе никакого давления на меня, как это делал Роджер Вуд, которого, кстати, мне вообще не хочется вспоминать.

У Роджера покраснели уши, а по лицу пробежали мурашки, как будто его обдало ледяным ветром. Слышать такое было просто невыносимо, но он решил остаться.

— Гондар просто старался завоевать твою симпатию, — возразил де Апплинг. — Он очень тяжелый человек, дорогая…

— Пожалуйста, Логан, не надо меня так называть.

— …он очень эгоцентричный и беспринципный человек. Я — то знаю! Я видел, как он действует.

— Нет, Логан, не надо на него наговаривать. Он помогает мне остаться на корабле, он пообещал, что дама Изабель не высадит меня. Он делает для меня все возможное.

Последовала пауза, во время которой Логан обдумывал сказанное. Роджер тоже задумался, но не о капитане Гондаре с его возможнотями, а о своем, о личном.

Наконец, Логан де Апплинг спокойно заговорил:

— Почему для тебя так важно участие в этом турне?

— Ну… я даже не знаю, — замялась с ответом Медок, и Роджер представил себе, как она передергивает плечиком, склоняет головку и кривит губки. — Полагаю, мне просто так хочется. А ты хочешь, чтобы меня высадили?

— Нет, и ты это прекрасно знаешь. Но обещай мне, что ты никогда не…

— Что «не», Логан? — нежно спросила Медок Росвайн.

— Не позволишь Адольфу Гондару играть с тобой! — яростно воскликнул де Апплинг. — Меня от одной мысли об этом бросает в холодный пот. Я думаю, что в этом случае я или его убью, или себя, или вообще сделаю что — нибудь ужасное… например, разнесу весь этот проклятый корабль…

— Логан, не надо так переживать. Давай лучше любоваться восхитительным закатом Сириуса. Посмотри, разве это зрелище не великолепно? Так таинственно и необычно! Я никогда не думала, что один заход может настолько отличаться от другого!

Роджер глубоко вздохнул, отошел в сторону и побрел вокруг корабля, пытаясь придти в себя после услышанного.

* * *

Дайрус Больцен благодаря, как он сам признался, тому факту, что корабль обеспечения был на планете всего три недели назад, устроил очень приличный обед.

— Хоть мы и расположены близко от Земли, сравнительно близко, конечно, и все равно это очень за брошенная планета. К нам крайне редко заглядывают такие случайные посетители, как вы. А уж со столь амбициозными проектами, как у вас, гак и вообще никого никогда не бывало.

Дама Изабель расценила это заявление как комплимент и поспешила перевести разговор в свое русло.

— Так вы считаете, что мы можем достичь понимания у бизантьяров? — спросила она. — По своему поведению они кажутся очень далекими от людей.

— В каких — то случаях это так, а в каких — то — нет. Иногда меня просто поражает, как близки порой оказываются наши суждения. А иногда я просто недоумеваю, как одни и те же простые вещи можно рассматривать под такими разными углами зрения. Скажу вам больше: если вы хотите, чтобы ваша программа нашла отклик у бизантьяров, то ее надо делать, учитывая их обычаи.

— Естественно, — согласился Бернард Бикль. — Мы к этому готовы. Какие — нибудь у вас есть конкретные предложения и пожелания?

Больцен налил всем присутствующим вина и на некоторое время призадумался.

— Что ж, давайте порассуждаем. В первую очередь важен цвет, они к нему очень чувствительны. Желтый — это цвет бродяг и деклассированных элементов, поэтому все отрицательные персонажи должны быть одеты в желтое, герои и героини — в синее или черное, а второстепенные персонажи должны быть в сером и зеленом. Немаловажен и вопрос секса или любви, романтики — называйте это, как хотите. Дело в том, что у бизантьяров довольно странный способ размножения и три различных сексуальных процесса, причем на два из них способны все особи. Поэтому, если в этой области вы не сделаете некоторых изменений, то возможно сильное непонимание. У них нет такого проявления чувств, как поцелуи или объятия, избранного партнера бизантуры просто опрыскивают липкой жидкостью. Но я сомневаюсь, что вы сможете подогнать соответствующие сцены под такой стандарт.

— Скорее всего — нет, — согласился Бернард Бикль.

— Ну, давайте подумаем еще… насколько я помню «Фиделио»… там ведь некоторые сцены изображены в пещере, не так ли?

— Совершенно верно, — сказала дама Изабель, — почти весь второй акт.

— Вы должны помнить, что пещера для бизантьяра — это священное жилище. Бунтари, возмутители спокойствия выселяются в долину, где сбиваются в банды. Между прочим, предупредите своих актеров, чтобы они никуда не ходили в одиночку. Бродяги не обязательно должны быть агрессивными, но могут быть слишком непредсказуемыми. Особенно, если у них в руках есть камни.

— Так, так, так, — медленно произнесла дама Изабель. — Полагаю, мы довольно легко можем изменить некоторые сцены, можно даже весь первый акт сыграть в пещере, а начало второго — на открытом воздухе.

— Нечто подобное я и предлагал, — кивнул головой Больцен.

— Что ж, так мы и сделаем, — объявила дама Изабель. — Стоило ли проделывать такой путь, чтобы разочаровать нашу публику?

— Действительно, зачем разочаровывать? — отозвался эхом Бернард Бикль.

Дайрус Больцен продолжил:

— А теперь о костюмах. Вы знаете, как кьянты называют нас на своем языке? Небесные вши. Да — да, именно так. Как я понимаю, они испытывают к нам дружелюбное презрение. В их глазах мы — раса, которую надо эксплуатировать, эксцентрики, готовые менять сложные металлические предметы на полированные камни!

Дама Изабель беспомощно взглянула на Бернарда Бикля, который спокойно разглаживал усы.

— Надеюсь, — растерянно сказала она, — наш спектакль поможет им изменить свою точку зрения.

— И опять — таки… я, правда, не знаю, рискнете ли вы зайти так далеко, но, с точки зрения вашей аудитории, спектакль будет иметь успех лишь в том случае, если они смогут отождествить себя и свою жизнь с тем, что будут показывать актеры.

— Но мы же не можем переписать оперу, — взмолилась дама Изабель, — в таком случае мы будем играть уже не «Фиделио», а непонятно что.

— Я все понимаю и не собираюсь ничего рекомендовать вам, я просто стараюсь снабдить вас информацией, которую вы можете как принять к сведению, так и проигнорировать. Например, если вы оденете ваших актеров, состоящих из «небесных вшей», в костюмы бизантьяров, то достигнете большего внимания.

— Все это очень хорошо, — запротестовала дама Изабель, — но скажите мне, ради Бога, где мы можем сейчас достать такие сложные костюмы? Это же просто невозможно!

— Пожалуй, в этом плане я могу вам помочь, — сказал Дайрус Больцен.

Он опять налил всем вина и принял задумчивый вид. Дама Изабель и Бернард Бикль терпеливо и внимательно следили за ним.

— У меня на складе, — наконец сказал он, — есть какое — то количество дубленых шкур бизантьяров, предназначенных для Британского музея. Они вполне могут подойти вместо костюмов, по крайней мере, мне так кажется. Если хотите, я могу распорядиться, чтобы их привезли вам на корабль. Все, что я прошу, так это поаккуратнее обращаться с ними.

— Вы очень добры, — сказала дама Изабель. — А что думаете по этому поводу вы, мистер Бикль?

Бернард Бикль захлопал глазами.

— Ну… Я определенно согласен с тем, что раз уж мы намерены заинтересовать космические народы му зыкой, именно земной музыкой, то мы должны честно приложить для этого все наши усилия.

Дама Изабель решительно кивнула головой:

— Да, именно это мы и должны сделать.

— Хорошо, я отправлю шкуры к вам на корабль, — заключил Дайрус Больцен.

— И еще один вопрос, — подалась вперед дама Изабель. — Я назначила спектакль на три часа пополудни. Сколько это будет по местному времени?

— Три часа, — повторил Дайрус Больцен. — Наш день тянется двенадцать часов двенадцать минут, так что и полночь, и полдень попадают на три минуты одиннадцатого. Три часа — вполне подходящее время.

— Надеюсь, вы сделаете все возможное, чтобы бизантуры пришли на наш спектакль?

— Обещаю сделать все, что в моих силах. И прямо с утра отправлю шкуры к вам на корабль. — Больцен поднял свой бокал вина. — За успех вашего спектакля!

* * *

Ночь была темной. Со стороны долины и подножия гор долетали странные звуки: тихие крики, дребезжащие визги, раза два раздавались жалобные свисты. Ни Бернард Бикль, ни капитан Гондар не могли сказать ничего определенного о происхождении этих звуков. Но оба сошлись во мнении, что источник относится к низшим формам жизни планеты.

Никто не отходил от корабля далеко, хотя у многих и возникало трепетное желание отойти на пятьдесят — сто футов от трапа, встать в ночи Сириуса и посмотреть на изменившиеся созвездия, послушать таинственные звуки.

Вскоре после четырех часов небо посветлело, а в пять Сириус, сияющий белый шар, поднялся над горами Трапеции. А через час или два, верный своему слову комендант Больцен прислал джип, нагруженный шкурами бизантьяров.

Гермильда Варм играющая в «Фиделио» роль Леоноры, с отвращением вскрикнула и повернулась к даме Изабель.

— Вы же не можете серьезно полагать, что я натяну на себя такое.

— Это почему же? — спокойно возразила дама Изабель. — Ради нашей аудитории мы пойдем на какие угодно уступки.

Герман Скантлинг, исполняющий партию Пизарро, негодующе всплеснул руками:

— Может, вы мне тогда объясните, как я буду выражать свои чувства четырьмя руками? И которую из двух голов я должен использовать для того, чтобы просунуть туда свою собственную. И что, хотя бы приблизительно, мне делать с этими складками и вырезами сзади?

— Шкуры довольно дурно пахнут, — заметил Отто фон Ширап, поющий в «Фиделио» партию Флорестана. — И вообще, вся эта затея мне кажется довольно странной.

Рот дамы Изабель превратился в узкую полоску.

— По этому поводу не может быть никаких споров. Это ваши костюмы для сегодняшнего спектакля, и я больше не потерплю никакого нарушения субординации. В ваших контрактах это положение определено вполне четко. От вас не могут потребовать рисковать здоровьем, но с небольшими неудобствами вы должны примириться. Так что не надо устраивать никаких истерик, и давайте больше не будем возвращаться к этому разговору, — она повернулась к стоящему невдалеке Роджеру. — Вот тебе, Роджер, случай проявить хоть какое — то участие. Отнеси эти шкуры к мистеру Сцинику в раздевалку и помоги ему подогнать их для участников сегодняшнего представления.

Роджер скорчил недовольную гримасу и подошел к стульям. Гермильда Варм с трудом сдержала гневный вздох:

— Я никогда еще не сталкивалась с таким оскорбительным обращением.

Проигнорировав ее, дама Изабель отправилась на очередное совещание к Дайрусу Больцену. А артисты принялись обсуждать столь не понравившееся им нововведение…

— Вы слышали о чем — нибудь более фантастичном? — поинтересовался Герман Скантлинг.

Отто фон Ширап отрицательно покачал головой.

— Подождите, мы сообщим об этом безобразии в Гильдию! Все что я могу посоветовать, так это немного потерпеть! Подождите, еще полетят клочья чьей — то шкуры.

— Ну… а сейчас? — спросила Района Токстед, игравшая в сегодняшнем спектакле Марселлину. — Мы что, должны будем это одеть?

— Мы будем судиться, — заявила Джулия Бианколелли, правда, довольно тихо.

Ни Герман Скантлинг, ни Гермильда Варм, ни Отто фон Ширап ничего не ответили. Лишь Района Токстед подвела печальный итог:

— Полагаю, что в турне подобного рода надо быть готовым к любым неожиданностям.

Так прошло утро. В шесть минут одиннадцатого наступил полдень, в час тридцать на флаере прилетел Дайрус Больцен с помощником. На коменданте были габардиновые бриджи, тяжелые сапоги и куртка с капюшоном, на поясе висело оружие. Он пошел к даме Изабель, занятой внесением последних изменений в либретто.

— Извините, но я не смогу присутствовать на нашем спектакле. Нам предстоит одно очень неприятное занятие. Только что донесли, что банда каких — то неизвестных бродяг направляется в нашу сторону. Их надо остановить, пока они не причинили вреда террасам.

— Какая жалость! — воскликнула дама Изабель. — И это после того, как вы нам так помогли! Кстати, вы убедили местных жителей, чтобы они пришли на представление?

— О да. Они все знают об этом и в три часа будут здесь. Если повезет, то по возвращении я еще успею застать последний акт!

Он вернулся на флаер, который тут же поднялся в воздух и полетел на север.

— Как жаль, что он пропустит оперу, но, полагаю, здесь уж ничем не поможешь, — сказала дама Изабель. — А теперь внимание, это касается всех! Нигде нельзя использовать слово «пещера». Мы заменяем его на слово «пустыня».

— Но какая разница? — поинтересовался Герман Скантлинг. — Мы поем на немецком языке, которого никто из местных жителей даже не слышал.

Дама Изабель заговорила с той мягкостью, которая должна была предупредить ее подчиненных о последствиях:

— Наша главная цель, мистер Скантлинг, лежащая в основе всего, это — правдивость. Если декорации на сцене изображают пустыню, а это уже сделано, и вы будете петь про подземелье, пусть даже на немецком, то это будет звучать очень фальшиво. Я ясно все объяснила?

— Произошла замена, — прорычал басом Отто фон Ширап. — «Пещеры» на «пустыню».

— Вы должны сделать все возможное, чтобы произвести приятное впечатление, — произнесла дама Изабель, и на том назидания закончились.

Приближалось время спектакля. Музыканты уже собрались в оркестровой яме, сэр Генри Риксон занял место дирижера и быстренько пролистал партитуру. В сопровождении недовольных высказываний, выдавленных сквозь зубы проклятий и вздохов отчаяния шкуры бизантьяров были переделаны на костюмы и, насколько это было возможно, подогнаны под участников представления.

Без пяти три дама Изабель вышла наружу и посмотрела на равнину.

— Наша аудитория, определенно, должна уже быть в пути, — сказала она Бернарду Биклю, — надеюсь, никакого непонимания относительно времени у нас не произошло.

— Чертовски жаль, что Больцена так не вовремя вызвали, — заметил Бикль. — Может быть, кьянты ждут, что кто — то должен их сюда привести или что — то в этом роде. По рассказам Больцена, они выбираются на равнину с большой опаской и неохотой.

— Вы правы. Так может быть, вы, Бернард, сходите к пещерам и посмотрите, что там случилось.

Бикль нахмурился, подул себе в усы, и, так и не найдя подходящей отговорки, он покорно направился в сторону поселения. А дама Изобель вернулась за кулисы, чтобы убедиться в том, что все идет своим чередом. Но, зайдя туда, она лишь покачала головой. Где то достоинство, та легкая элегантность, которую она так хотела увидеть? Наверно, глупо было искать это здесь, среди рассерженных теноров, сопрано и басов. Вместо изящества здесь царил бедлам: у некоторых шапка была только на одной голове, другие умудрились засунуть в каждый рукав плаща по две руки, третьи закидывали лишние руки через плечо. Дама Изабель развернулась на каблуках и вышла.

Через четверть часа к ней зашел Роджер и объявил, что вернулся Бернард Бикль вместе с бизантурами.

— Великолепно! — воскликнула дама Изабель. — Роджер, будь так добр, пойди в зал и помоги всем рассесться. Но помни, чем длиннее у кьянта шарф, тем выше его положение в обществе.

Роджер согласно кивнул и побежал доказывать, что может быть полезным. Появившийся Бернард Бикль доложил:

— Они уже были в дороге, просто шли несколько обходным путем, поэтому, наверное, и задержались. Я притащил их за собой, и вот они здесь!

Дама Изабель Посмотрела сквозь глазок в занавесе и увидела, что действительно почти весь зал заполнен бизантурами. В своем большинстве они выглядели еще более дикими и не похожими на людей, чем вчерашние. Их вид вызывал даже некоторую тревогу. Несколько мгновений дама Изабель колебалась, потом вышла из — за занавеса к рампе и произнесла вступительное слово:

— Леди и джентльмены! Я приветствую вас в стенах нашего маленького театра. Сейчас вы услышите оперу «Фиделио», которую написал один из самых за мечтательных наших композиторов Людвиг ван Бетховен. Мы привезли вам эту программу в надежде, что после нее некоторые из вас заинтересуются великой земной музыкой. А сейчас, так как я не уверена, что вы меня хорошо понимаете, я умолкаю, и пусть музыка скажет сама за себя. Итак, «Фиделио»!

Сэр Генри Риксон взмахнул палочкой, и зал наполнился музыкой.

Дама Изабель спустилась со сцены и, остановившись у входа в зал, вслушалась в увертюру. Ах, как великолепно звучала она здесь, на Сириусе! Как трогательно этот величественный дух, эта седьмая сущность земной цивилизации пропитывала атмосферу чужой планеты, проникала в души этих загадочных и непритязательных существ! Затронет ли их услышанное, поднимет ли над их каменным существованием, донесет ли до них хотя бы десятую часть красоты и возвышенности земного музыкального наследия? Какая жалость, думала дама Изабель, что она так никогда и не сможет ответить на этот вопрос с уверенностью.

Увертюра закончилась, поднялся занавес, и начался первый акт. Марселлина и Жакинно, одетые в бизан — тьярские шкуры, пели о любви и страсти, стараясь для необычной аудитории. На сцене эти экстравагантные костюмы выглядели совсем не так ужасно, как за кули — сами. В общем, все шло замечательно.

Но тут появился Дайрус Больцен с помощником. Дама Изабель издали махнула им рукой и вышла встретить их возле трапа.

— Чертовски сожалею, что все так произошло, — запыхавшись, сказал комендант. — У меня не было времени предупредить вас, что сегодня они не придут. Они слишком осторожны.

Дама Изабель вопросительно подняла брови:

— Кто не придет? Бизантуры? Но они здесь. У нас сегодня полный зал!

Дайрус Больцен удивленно уставился на нее.

— Они здесь? Не могу в это поверить! Они никогда не покидают своих пещер, если бандиты подходят к предгорью.

Дама Изабель с улыбкой покачала головой.

— Но они пришли. Они здесь и с большим удовольствием наслаждаются музыкой.

Дайрус Больцен подошел ко входу в зал и заглянул внутрь, затем медленно отпрянул назад. Когда он повернулся к даме Изабель, его лицо было пепельно — серым и дергалось.

— Ваша аудитория, — сказал он странно дрожащим голосом, — состоит из бандитов, тех самых, которых и боятся Великие королевские Бизантуры.

— Что? Вы в этом уверены?

— Да. Разве вы не видите, что они все в желтом? И у всех камни, а это значит, что у них бойцовское настроение!

Дама Изабель заломила руки:

— И что же мне делать? Прекратить спектакль?

— Не знаю, — сказал Больцен. — Но замечу, что малейший повод может вывести их из равновесия.

— Но что — то же мы можем предпринять, — прошептала дама Изабель.

— Ни коим образом не раздражайте их. Не создавайте никакого внезапного шума. А также верните лучше ваш сценарий к первоначальному варианту; любое упоминание об их нынешнем положении приведет бандитов в ярость.

Дама Изабель побежала за кулисы.

— Все меняется! — закричала она. — Возвращаемся к первоначальной версии; у нас не та аудитория!

Отто фон Ширап недоверчиво посмотрел на нее.

— Другая аудитория? Что вы хотите этим сказать?

— Это дикари, а может, даже кое — что похуже! При малейшем поводе они могут доставить нам серьезные неприятности!

Отто фон Ширап неуверенно посмотрел на сцену. Там Гермильда Варм пела о жалости Фиделио к несчастной любви Марселлины. Она достала платок, которым привыкла подчеркивать свои жесты; дама Изабель кинулась и вырвала его у нее из рук.

— Он желтый, — прошипела она пораженной при мадонне и убежала со сцены.

Сквозь глазок она посмотрела на аудиторию. Зрители вертелись и ерзали на своих местах, головы дергались и крутились угрожающим образом.

— Где мистер Бикль? — спросила она.

— В зале, объясняет смысл оперы вон тому верзиле с каменной дубиной, — показал пальцем в зал Андрей Сциник.

— Какая чудовищная ситуация! — воскликнула дама Изабель.

Она побежала через весь корабль к сфере А, где находился мостик, и обнаружила там капитана Гейдара, целующегося с Медок Росвайн.

— Капитан Гондар! — крикнула она голосом, напоминающим рев противотуманной сирены океанского лайнера. — Отложите свои личные проблемы, у нас не приятная ситуация, которую срочно надо уладить!

Она, как могла, кратко обрисовала положение вещей.

Капитан Гондар отрывисто кивнул головой и тут же по внутренней связи, объявил команде тревогу. Затем в сопровождении дамы Изабель он поспешил по соединительным трубам к сцене.

Дама Изабель сразу же бросилась к глазку на занавесе. Аудитория явно начинала нервничать. Некоторые из бандитов стояли на своих четырех ногах и раскачивались, махая руками и похлопывая головами. Певцы были сбиты с толку этим оживлением в зале и начали фальшивить. Сэр Генри Риксон энергично дирижировал оркестром, но оживление зрителей нарастало.

Бернард Бикль сидел в зале рядом с бандитом, которого он определил как старшего, и давал ему комментарии, упрощая их настолько, чтобы они были понятны собеседнику. Очевидно, он упомянул то ли желтый шарф, то ли каменную дубинку, а может быть, просто принял последнюю за какой — то церемониальный предмет. Впоследствии он так и не смог вспомнить свое замечание, выведшее его собеседника из себя. Короче говоря, создание подняло свою дубинку с явной целью остановить комментарии музыковеда, но оно недооценило способности музыкального критика, успевшего уже побывать до этого в подобных переделках. Бикль заехал вожаку по правой голове, уклонился от опускающейся дубинки и нырнул в оркестровую яму, где приземлился среди драгоценных инструментов. Громко и резко звякнули тарелки, и это, похоже, подхлестнуло хулиганов. С рычаньем и воем, размахивая каменными дубинками, они направились в сторону Бернарда Бикля и оркестровой ямы.

Всех артистов как ветром сдуло со сцены, оркестранты, оказавшиеся ближе всего к буйной аудитории, отбивались от нее своими инструментами. Капитан Гондар, выкрикивая приказы, ринулся вперед, члены команды в то время уже раскручивали пожарные шланги.

Один из певцов, буквально впав в истерику, выпрыгнул из бизантьярской шкуры и швырнул ее со сцены в зал, что вызвало еще большее беспокойство среди неуравновешенных созданий. С уханьем и гиканьем остальные актеры последовали его примеру, и в недоумении бизантуры отпрянули назад. К этому моменту заработали пожарные шланги высокого давления, и хулиганов смыло из театра прямо в долину, где они потихоньку пришли в себя и затрусили неуклюжей рысцой на север.

Через полчаса было восстановлено некое подобие порядка. Дама Изабель, Бернард Бикль, капитан Гондар, сэр Генри Риксон, Андрей Сциник и множество других музыкантов и певцов собрались в главном зале корабля. Комендант Больцен попытался дать хоть какой — то поверхностный анализ произошедшего, но его голос потонул в общем хоре.

Наконец Дайрус Больцен заставил себя услышать.

— Завтра все будет по — другому! Завтра я точно приведу сюда Великих королевских Бизантуров… и никаких дубинок!

Внезапно в комнате установилась полная тишина. Андрей Сциник подошел и что — то сказал сэру Генри Риксону, тот кивнул головой, приблизился к даме Изабель и, взяв ее под руку, отвел в сторону. Она поджала губы, набрала в легкие воздуху, будто хотела сделать решительное заявление, но потом ее охватило колебание, и, наконец, она кивнула головой. Дайрусу Больцену она ответила:

— Думаю, больше представлений для жителей Сириуса не будет. Некоторые музыканты выведены из строя, а остальные… мм, тоже неважно себя чувствуют. Мы взлетим, как только «Феб» будет готов к старту.

Глава 7

В связи со столь сильными переживаниями, связанными с первым спектаклем труппы, дама Изабель совсем забыла о своем намерении оставить Медок Росвайн в поселении Сириуса, а сама Медок в то время осмотрительно не попадалась на глаза.

Когда дама Изабель вспомнила об этом, ей осталось только с досадой пощелкать языком. А припомнив еще и увлеченность капитана Гондара, она тяжело вздохнула и засомневалась в том, что сложившуюся ситуацию стоит предавать огласке. Весьма неохотно она решила, что это, в общем — то, не ее дело, и при обсуждении с капитаном дальнейшего маршрута имя Медок Росвайн ею не упоминалось.

— Согласно нашему графику, — заявила она сугубо официальным тоном, — следующая остановка должна быть на второй планете Пси Ориона. Мистер Бикль сказал, что местное население того мира относится к гуманоидам. Это так, Бернард?

Бикль, только что появившийся в ее каюте, тут же отозвался и уверенным тоном произнес:

— Сам я не бывал на этой планете, но, насколько знаю, жители Заде, гуманоиды не только по внешности, но и проявляют культурные задатки, аналогичные нашим. Сюда входят и определенные формы, основанные на модуляции звука. Короче говоря, они знакомы с музыкой.

— Значит, это будет Заде, — согласилась дама Изабель. — Надеюсь, капитан, наш маршрут не уводит нас в сторону от Рлару?

— Нет, — недовольно отозвался капитан. — В этом плане не возникнет никаких затруднений: Пси Орион лежит в том же направлении. Но у меня есть одно предложение.

Дама Изабель вопросительно вскинула голову:

— Да?

— Я внезапно вспомнил о том, что некоторые мои коллеги упоминали планету в системе Гидра как место обитания очень интересных существ. Вряд ли туда когда — либо ступала нога человека, и это сильное упущение, ибо, насколько я понял, этот мир очень развит музыкально. Нам стоит посетить эту планету. По крайней мере, я так считаю.

Дама Изабель внимательно на него посмотрела, В голосе капитана явно слышалась фальшь.

— До этого мы собирались, согласно вашему же предложению, посетить планету Рлару. Или я не права?

— Именно так. Все совершенно верно.

— Давайте — ка задумаемся об этом, Гондар, — вмешался Бикль. — Не кажется ли вам, что настало время открыть загадку местонахождения Рлару? Мы же не убийцы и не похитители, мы никоим образом не собираемся причинить вам вред.

Вытянутое лицо Гондара искривилось в улыбке.

— Предоставьте лучше мне судить об этом… у меня есть очень веские причины для молчания.

— Но предположим, что с вами что — нибудь случится! — воскликнул Бернард Бикль. — Тогда мы просто не сможем найти эту планету, а ведь она является главной целью нашего путешествия!

Капитан Гондар упрямо покачал головой.

— Я не могу понять вашего необоснованного недоверия нам, — заметила дама Изабель, — не думаете же вы, в самом деле, что мы хотим как — то вас надуть?

— Конечно, нет. И прошу меня простить, если я дал вам повод так думать.

— Тогда к чему же такая неестественная осторожность?

Капитан Гондар на мгновение задумался.

— Буду с вами полностью откровенен, — наконец сказал он. — В основу нашего разговора вы кладете доверие друг к другу и в то же время задаете мне вопросы, свидетельствующие о явном сомнении во мне. А это вызывает во мне ответное недоверие. Вы обладаете контролем над большой суммой денег, которые по праву принадлежат мне, и именно этим рычагом вы пытаетесь на меня воздействовать. Я знаю, чего именно вы от меня хотите, и это является тем единственным фактором, которым я могу воздействовать на вас. А теперь вы уговариваете меня отдать этот рычаг полностью в ваши руки, не предлагая ничего взамен.

Дама Изабель озадачено покачала головой:

— Все, что вы сейчас сказали, имело бы смысл на Земле… Но теперь — то, когда мы уже на пути к Рлару, чего вы добиваетесь? И мистер Бикль, и я, мы оба являемся порядочными людьми. Я не могу допустить и мысли, даже в рамках нашего спора, каким — то образом надуть, или, что еще более невероятно, убить вас.

— Иногда происходят очень немыслимые вещи, — сказал капитан Гондар с чрезвычайно мрачной улыбкой.

Дама Изабель фыркнула.

— Вы совершенно невыносимы, капитан Гондар.

— Если бы в отношении вас у нас были какие — то преступные замыслы, — вмешался в спор Бернард Бикль, — то мы вполне могли бы осуществить их после посещения Рлару, после того, как вы доставите нас туда, точно так же, как мы это сделали бы сейчас. На самом деле, если бы мы, действительно, были такими, какими вы нас себе представляете, то мы бы постарались получить точные координаты до того, как убрать вас с дороги.

Капитан Гондар покачал головой:

— Давайте оставим этот разговор. Когда настанет время, я отвезу вас на Рлару. И тогда же, я надеюсь, вы отдадите мне мои деньги.

— Полагаю, у нас нет никаких других вариантов, — натянуто сказала дама Изабель.

— А сейчас давайте поговорим о планете, которую я упомянул… думаю, что ее посещение будет весьма выгодным.

— Возможно, что и так. Но вернемся все же к Рлару. В каком хоть секторе она лежит?

— В системе Кита, — ответил капитан с жалкой улыбкой.

— Тогда… посещение планеты в созвездии Гидра уведет нас в совершенно противоположную сторону от Рлару. Нам придется сделать довольно большой крюк. Разве я не права?

Вид капитана Гондара стал почти подобострастным.

— Ну, не такой уж и большой… и это с лихвой окупится. Я на самом деле думаю, что будет большой ошибкой обойти стороной эту планету; население там вполне гуманоидное, я бы даже сказал, почти люди…

Бернард Бикль нахмурился:

— В созвездии Гидра? Что — то я не припоминаю там ни одной подобной планеты.

— Откуда у вас такая информация? — поинтересовалась дама Изабель у Адольфа Гондара.

— Тот мир мне описывал один старый космический исследователь, — сказал капитан Гондар с той же самой бесстыдной уверенностью, которая перед этим вызвала подозрения у дамы Изабель. — С тех пор я все время мечтал посетить эту планету.

— Вам придется подыскать для этого какую — нибудь другую возможность, — безапелляционно заявила дама Изабель. — Наш маршрут заранее определен; мы не можем прыгать туда — сюда по всей галактике из — за прихоти одного человека. Извините, капитан Гондар.

Гондар развернулся на каблуках и направился к двери.

— Будьте так добры, предупредите астронавигатора, что нашей следующей целью будет вторая планета в созвездии Пси Ориона, — сказала ему вслед дама Изабель.

Когда дверь за капитаном Гондаром закрылась, Бернард Бикль повернулся к даме Изабель; брови его были удивленно изогнуты.

— Странно! С чего вдруг, черт подери, Гондару так захотелось посетить этот мир?

Но дама Изабель уже выбросила этот разговор из головы.

— Какая вам разница? Мы все равно не собираемся этого делать, — ответила она.

* * *

Пока дама Изабель, Бернард Бикль и капитан Гондар совещались, Роджер Вуд, бесцельно слоняясь по кораблю, забрел на сцену, находящуюся в сфере С. Музыканты и певцы уже закончили свою ежедневную репетицию, но сцена все еще хранила следы их присутствия: запах парфюмерии, канифоли, камфары и масла для кулис. Она была освещена единственной тусклой лампой, но этого было вполне достаточно, чтобы заметить спокойно сидевшую Медок Росвайн.

Когда девушка увидела Роджера, холодное выражение ее лица не изменилось.

— Мне очень хочется узнать, — подойдя к ней, сказал Роджер, — почему ты это сделала: начала рассказывать про меня всякие ужасные небылицы… Как будто я когда — либо заставлял тебя делать что — то против твоего желания…

Она отмахнулась от него рукой.

— Тогда это казалось мне самым лучшим решением. Ты, Роджер, должен был понять, что я легкомысленна и испорчена, а вовсе не та пай — девочка, за которую ты меня принимал.

— Знаешь, у меня не проходит ощущение, что ты просто использовала меня, но вот для чего, я никак понять не могу… Когда — то мне казалось, что я тебе нравлюсь. Если это так, если я все еще нравлюсь тебе, ради Бога, объясни мне смысл происходящего, и покончим с этим ужасным непониманием.

— А никакого непонимания и не было, Роджер, — ответила Медок Росвайн.

Ее голос был ласковым, но совершенно бесцветным.

Роджер долго и пристально глядел на нее. Потом покачал головой:

— Ума не приложу, как у такого красивого, отзывчивого, умного человека может ничего не оказаться за душой!

— А тебе и не нужно что — либо понимать, Роджер. Оставь меня и беги ищи свою тетушку, у нее, кажется, есть к тебе дело.

Роджер развернулся на каблуках и быстро спустился со сцены. Медок Росвайн проводила его любопытным прищуренным взглядом, который мог означать дюжину всевозможных вещей.

* * *

Продолжая бесцельно болтаться по кораблю, в коридоре напротив салона Роджер наткнулся на свою тетушку, которая выслушивала жалобы Ады Франчини, сетовавшей на какие — то странные звуки.

Попавшись на глаза даме Изабель, он увидел в этих глазах готовность дать ему поручение.

— Роджер, ты не замечал скрипучих глухих звуков в сфере D? Они возникают через произвольные промежутки времени и непонятно откуда исходят.

— Нет, я ничего не замечал, — кисло ответил Роджер.

— Мисс Франчини сказала мне, что они сильно раздражают всю труппу. Она сообщила об этом капитану Гондару, но тот не обратил на ее жалобы никакого внимания, — продолжала обрисовывать проблему дама Изабель.

— Может быть, это кто — нибудь так храпит? — предположил Роджер.

— Я тоже сначала об этом подумала, но мисс Франчини заверила, что эти звуки совершенно не похожи на храп.

Роджер опять заявил, что не слышал ничего подобного.

— Хорошо, я хочу, чтобы ты разобрался в этом деле. Если этот звук вызван какими — то механическими при чинами, то обрати на это внимание старшего меха ника.

Роджер пообещал сделать все, что в его силах, и поплелся в сторону сферы D. Постучавшись, он вошел в каюту, где проживали Эфраим Цернер и Отто фон Ширап, и принялся расспрашивать их об особенностях этих странных звуков.

Оба: и Цернер, и Ширап с готовностью рассказали все, что знали, но их рассказы несколько расходились в деталях. Эфраим Цернер поведал о звуках, похожих на пронзительные свистки, сопровождаемые стуком и скрежетом, в то время как фон Ширап говорил о «глухих ударах и гудении, сопровождаемом треском и скрипом, что в общей сложности создает невыносимый гам». Это безобразие возникает совершенно непредсказуемо, с интервалами в день или два и продолжается около двух часов, а то и дольше.

По этому поводу Роджер расспросил и других членов труппы. Некоторые из них затруднялись ответить на его вопросы, другие охотно делились своими соображениями. Каждый по — своему описывал характер звуков, но все единодушно соглашались с теми неприятными ощущениями, которые они производили.

Несколько часов Роджер расхаживал взад — вперед по сфере D, но странные звуки так и не проявились. Он еще раз поговорил с Адой Франчини и попросил ее сообщить ему сразу же, как только эти звуки вновь возникнут, вот тогда — то он и произведет более тщательное расследование.

Шесть часов спустя такая возможность наконец — то появилась. Ада Франчини прибежала к Роджеру, который, будучи верным своему слову, немедленно отправился с ней в сферу D. Оперная дива привела его в свою каюту, подняла палец и сказала:

— Слушай!

Роджер прислушался и явственно услышал те самые звуки, о которых шла речь. Он вынужден был признать, что все те, с кем он говорил, описали этот шум вполне правильно, так как он состоял из целого сложного спектра различных звуков: глухих ударов, скрежета, скрипа, свиста и треска. Звук, казалось, исходил из стены, из воздуха, отовсюду и ниоткуда конкретно.

Он вышел в коридор, там шум стал значительно слабее. Роджер добросовестно обошел каюту за каютой и в конце концов пришел к выводу, что звук исходит из вентиляционного канала. Приложив ухо к вентиляционному отверстию, несколько минут он внимательно прислушивался. Затем решительно поднялся на ноги и отряхнул колени.

— Кажется, я понял причину этого шума, — сказал он Аде Франчини, — но сначала мне надо все тщательно проверить.

Час спустя дама Изабель обнаружила Роджера в салоне, раскладывающим пасьянс.

— Ну что, Роджер? — спросила она. — Чем ты сейчас занят? Мисс Франчини сказала, что шум стал еще хуже, чем раньше. Более того, она сообщила, что ты выяснил его причину.

— Да, — подтвердил Роджер, — я нашел его источник. Он исходит из столовой команды в сфере D и по вентиляционным каналам распространяется дальше.

— Невероятно! И что же такое там у них происходит?

— Ну… похоже, что кто — то из команды создал группу в стиле регги.

— Что? — с величайшим удивлением спросила дама Изабель.

— Что? — в тон ей повторил Бернард Бикль, вошедший следом за ней в салон.

Роджер, насколько смог, попробовал обрисовать инструментальный состав и идеологию группы, известной среди команды под названием «Таф Лак Джаг». Когда такой ансамбль начинает играть полным составом, в нем можно услышать и банджо, и губную гармошку, и стиральную доску, и казу, и медный таз, и пустую банку, а иногда даже носовую флейту.

Дама Изабель сидела с лицом, выражавшим полное недоверие услышанному.

— Но ради всего святого, объясни мне, зачем команде создавать такую какофонию? Расшалившаяся кучка детишек еще может колотить в горшки и сковородки…

— Они играют разные мелодии, — возразил Роджер. — И, надо заметить, довольно бодренькие.

— Что за ерунда, — сказала дама Изабель. — Бернард, вы когда — нибудь слышали что — либо подобное?

Бернард Бикль небрежно покачал головой:

— Как бы они ни называли этот грохот, это не дает им права донимать своим гамом весь корабль.

— Разберитесь с этим, Бернард. Господи, Что они еще придумают в следующий раз! — с тяжелым вздохом произнесла дама Изабель и на этом закрыла тему.

* * *

Космос, эта темная пустота, в сравнении со звездной системой ставшая почти осязаемой, подобной разделяющему отдельные острова океану, отступила назад, если, конечно, пустота вообще способна на какое — то действие. И все же что — то отодвинулось, так как Сириус стал меркнуть, а Пси Орион становился все ярче и ярче, и благодаря этому достигался эффект некого протекающего процесса. Роджер, проходя по салону, наткнулся на книжку, открыл ее наугад и прочитал небольшой отрывок из размышлений, вышедших из — под пера знаменитого космолога Дениса Кертеца: «Бесконечность — это очаровывающая идея, заставляющая! задуматься каждого из нас. Особенно это относится к бесконечности пространства, которая подразумевает отсутствие границ у Вселенной. Другим областям уделялось намного меньше внимания; а ведь бесконечность малых величин, простирающаяся в другую сторону, так же не имеет границ и является не менее удивительным явлением, как, впрочем, и другие примеры бесконечности.

Что случается с материей, взятой в малых дозах? Она превращается во все более тонкую структуру, которую уже нельзя ощутить не только экспериментально, но даже математически. Исходя из этого напрашивается такой вывод: вся материя, вся энергия и даже все пространство может быть выражено одним — един — ственным антитезисом: так же, как да и нет, вперед и назад, внутрь и вне, по часовой стрелке и против, закручивание или разворачивание четвертого измерения. Независимо от того, насколько малую часть материи мы возьмем, ее можно будет рассматривать как основу для получения еще меньших экстремов (но только формальных экстремов), которые будут меньше в сотни раз…»

Роджер, находящийся и без того в меланхолическом настроении, нашел эти рассуждения слишком пугающими и отложил книгу в сторону.

Бернард Бикль обратил его внимание на то, что космос, видимый с борта «Феба», в сущности не отличается от звездного неба, которое можно наблюдать с террасы виллы Беллоу в ясную ночь. В принципе Роджер с ним согласился, но его депрессия от этого уменьшилась не намного.

А впереди все ярче и ярче светился Пси Орион, и, наконец, наступил день, когда стала видна и вторая планета. И вскоре «Феб» вышел на посадочную орбиту.

Специальный постоянный уполномоченный, расположившийся в Землеграде, передал разрешение на посадку, и «Феб» начал спускаться на Заде.

Глава 8

Как и большинство обитаемых планет галактики, Заде был очень разнообразен с географической точки зрения. На две третьих поверхности планеты раскинулся единственный континент со множеством мысов, полуостровов, заливов, бухт и извилистых фиордов. Землеград — комплекс складских, жилых и административных построек — был расположен на берегу реки в нескольких милях от Южного океана. Специальный постоянный уполномоченный Эдгар Кам, высокий внимательный мужчина с большим носом, большим подбородком, большими руками и ногами, в очень осторожной форме попытался отговорить даму Изабель от ее затеи.

Сидя в ее каюте, он старался обосновать свою точку зрения.

— Теоретически у меня нет никаких возражений против вашей затеи. Но учтите, жители Заде в своем большинстве ни враждебны, ни дружественны: они просто непредсказуемы. Здесь обитает, по крайней мере, шестнадцать разновидностей разумных созданий, намного более различающихся друг от друга, чем земные расы. А вместе с различиями в цвете и анатомии существуют естественно и культурные различия. Всевозможных особенностей столько, что я даже не смог сделать какие — то обобщения.

— Но это же гуманоидные существа, не так ли? — спросила дама Изабель.

— Да, вне всякого сомнения. Здесь не возникает никаких вопросов. С расстояния в несколько сотен ярдов вы даже вряд ли сумеете отличить их от людей.

— И, насколько я знаю, они в каком — то смысле обладают художественным восприятием? Я хочу сказать, что они имеют понятие о творческом процессе, о замене фактов на символы, об использовании символов для, передачи эмоций?

— Так оно и есть, но здесь опять — таки существуют большие различия как в путях, так и в методах. Одной из особенностей жизни на Заде является полное отсутствие культурного обмена. Каждое племя считает себя самодостаточным и, если не считать рейдов для добычи рабов, почти не обращает никакого внимания на своих соседей.

Дама Изабель нахмурилась.

— Вы хотите сказать, что, выступая перед аудиторией на Заде, мы можем подвергнуться физической или моральной опасности?

— Вполне возможно, если вы будете настолько опрометчивы, что вторгнитесь в Коричневые горы или попробуете выступить перед Стагаг — Огог Склоубиллсами. Но это отдельные случаи, а в основном население Заде надо бояться не больше и не меньше, чем обычную земную публику. Конечно, при этом следует тщательно соблюдать все условности и обычаи, именно здесь и кроется их непредсказуемость.

— Надеюсь, вы просветите нас в этой области, — вмешался Бернард Бикль. — Мы не такие уж новички в подобных делах, и, естественно, сделаем все возможное, чтобы учесть местные особенности.

— И, тем не менее, — сказала дама Изабель, — я была бы вам очень благодарна, если бы вы организовали для нас подходящий маршрут, чтобы мы могли выступить именно перед теми племенами, которые получат от этого максимальную пользу.

— Конечно, я могу предложить вам маршрут, — довольно педантично ответил Кам. — Но не смогу организовать его. Наша позиция здесь абсолютно не подразумевает автоматического уважения к нам. На самом деле, все обстоит совсем наоборот: некоторые племена считают, что Земля — это несчастный заброшенный мир, так как для чего бы иначе нам потребовалось приложить столько усилий в освоении других миров. Короче, моя власть простирается только на территорию нашего поселения, и если вы отправитесь куда — то дальше, то там я не смогу быть вам полезен. В большинстве случаев такие путешествия не несут никакого риска, но я еще раз подчеркиваю, что жители Заде очень различны, отягощены многими условностями и абсолютно непредсказуемы.

— Как сказал мистер Бикль, — заметила дама Иза — бель, — мы не новички. И я уверена, что местные оби татели поймут наши добрые намерения.

Кам без особой уверенности кивнул головой.

— Пока вы будете осторожны, терпеливы и ненавязчивы, у вас не возникнет никаких трудностей. Я даже могу выделить вам человека, который будет выполнять роль переводчика. А что касается областей, которые стоит посетить, дайте подумать… Определенно — это водяные люди; у них хорошо развита собственная музыка, она занимает важную церемониальную роль в их жизни. Еще Стриады; добрый умный народец. Ну… кто же еще? Триножники? Скорее всего — нет, они слишком застенчивы и не очень — то умны… Ментальные воины? Точно. Не беспокоитесь о названии, оно относится к ритуалу испытания на положение в обществе. Это очень перспективный народ; возможно, самый разумный на всей планете.

— Спасибо, мистер Кам. Мы обязательно воспользуемся вашими советами, — сказала дама Изабель. — А каково ваше мнение, Бернард?

— Я с вами полностью согласен. И нам надо избежать тех ошибок, которые мы допустили на Планете — Сириус.

— Совершенно верно. Больше не будет никаких приспособлений и подгонок. Мы будем ставить оперы точно так же, как делаем это у себя дома.

Кам поднялся, чтобы раскланяться.

— Я пришлю к вам Дарвина Личли. Он поможет вам добраться до тех регионов, о которых я упомянул и, кроме всего прочего, он великолепный лингвист. Ну и, естественно, желаю вам всяческих успехов.

Он ушел, и вскоре после этого на «Фебе» появился Дарвин Личли, низенький круглый человечек с розовым мрачным лицом и лысым черепом такого же необычного цвета.

— Уполномоченный Кам описал мне ваши задачи, — сказал он даме Изабель каким — то зловещим голосом. — В общем я их одобряю, однако, боюсь, что низкое развитие непременно вызовет трудности и искажения в понимании сложности столь значительного проекта.

Дама Изабель посмотрела на него с холодным презрением.

— Вы странный самоуверенный человек, мистер Личли. После нескльких недель тщательного планирования, специальных репетиций и немалых расходов, после долгого путешествия по космосу мы, наконец, прибыли на Заде, готовые показать здесь нашу программу. А вы делаете поспешные пессимистические прогнозы и, видимо, рассчитываете, что ты в сомнениях и растерянности изменим наши планы и отправимся обратно на Землю.

— Мадам, вы меня не правильно поняли, — выпалил Личли. — Я просто хотел обрисовать вам действительное положение вещей, чтобы впоследствии вы не обвинили меня в безответственности. Хотя жители Заде и разумны, но они обладают довольно узким кругозором, а некоторые из них слишком ненадежны и непостоянны.

— Очень хорошо, вы высказали свою точку зрения, мы ее выслушали. А теперь позвольте нам изучить карты, которые, как я вижу, вы захватили с собой.

Дарвин Личли натянуто поклонился и развернул Меркаторскую проекцию единственного материка планеты.

— Мы находимся здесь, — сказал он, указав на юго — восток. — Мистер Кам, наверно, поведал вам о большом разнообразии местных аборигенов и, думаю, советовал посетить Стриадов, водных людей и ментальных воинов. Я мог бы дать вам и другие рекомендации, но давайте оставим все, как есть. Стриады находятся в зоне Терсеры… — он хлопнул рукой по карте, — их можно посетить первыми. И все же, несомненно, это очень своеобразный народ.

Пока «Феб» величаво скользил над черно — оранжевыми и желто — зелеными джунглями, Дарвин Личли вкратце описал Стриадов.

— Жители этой планеты биологически более гибки, чем люди на Земле: имея общие корни, они сильно различаются как физически, так и психологически. Например, Стриады великолепно приспособились к своим специфическим условиям. Область Терсеры является зоной постоянной вулканической активности, там много горячих источников и луж кипящей грязи, из которой Стриады строят свои замки. Это довольно крот кий народ, обладающий высокоразвитой способностью к воспроизведению звуков, которые они издают с помощью уникального в своем роде органа.

Джунгли начали редеть и взору открылась посадочная площадка, покрытая черными, похожими на бамбук стволами и большими шарами оранжевого пуха. Вдали в небо врезалась гряда серых гор. Дарвин Личли указал рукой на облако висящего в воздухе тумана:

— Это и есть термальная зона. Посмотрите внимательней, и вы увидите, как из тумана поднимаются города Стриадов.

Через несколько минут можно было ясно различить высокое, похожее на крепость строение Стриадов; тяжелое здание в шесть или семь этажей, слепленное из цветной глины.

«Феб» приземлился на плоской площадке перед городом. Незамедлительно из железных ворот появилось несколько дюжин Стриадов. Дарвин Личли, дама Изабель, Бернард Бикль и Роджер вышли из корабля и стали их поджидать.

Несомненно, эти существа относились к гуманоидной расе, высокие, с тонкими руками и ногами и с несколько массивным угловатым туловищем. Кожа у них была медно — красного цвета с зеленоватым глянцевым отблеском, головы — высокими и узкими, покрытыми черной растительностью на подобие перьев. Одеты Стриады были в рубашки из грубой ткани и бронзовые наплечники, при этом грудь и ребристое отверстие для звуковой диафрагмы оставались открытыми. Они выжидательно остановились в нескольких ярдах от корабля. Их диафрагмы начали сокращаться и дергаться, издавая мягкий приветственный звук.

Дарвин Личли заговорил с ними на резком гортанном языке, который казался одновременно и фрикативным, и грудным. После короткого совещания между собой Стриады что — то ответили.

Личли повернулся к даме Изабель:

— Они с удовольствием посетят ваш музыкальный спектакль. Должен сказать, что меня это очень удивило. Дело в том, что Стриады довольно застенчивы, и мало встречались с земными жителями; возможно, всего лишь с дюжиной коммерческих миссионеров. Когда вы хотите устроить ваше первое представление?

— Если мы сделаем это завтра, не будет ли это слишком поспешно?

Дарвин Личли обратился с этим вопросом к местным жителям, а затем проинформировал даму Изабель, что время спектакля их вполне устраивает. После этого он предупредил о нескольких простых табу, которые необходимо строго соблюдать: не входить в жилища, не бросать никакие предметы в горячие источники, никакого шумного или экстравагантного поведения, никакого особого внимания детям, которых, по словам Личли, здесь рассматривают как паразитов и очень часто поедают. Когда дама Изабель выразила ужас по поводу последнего замечания, Личли рассмеялся:

— Это всего лишь, так сказать, отношения «баш на баш». Дети платят им тем, что сталкивают взрослых в горячие источники.

Не забывая про советы Дарвина Личли, большинство членов труппы до самого вечера бродила по городу Стриадов. С удивлением они рассматривали озера бурлящей грязи: самые большие были горчично — желтого цвета, остальные — красные, серые, шоколадно — коричневые. Из этой грязи были построены высокие здания, и земляне с изумлением наблюдали, как стриады, испуская высокие звуковые и ультразвуковые колебания, кололи, обрабатывали и прессовали грязь во всевозможные удобные для использования формы.

Земные путешественники, похоже, произвели хорошее впечатление. Представитель Стриадов даже пригласил всю группу на банкет. После короткого совещания с дамой Изабель Дарвин Личли с благодарностью отклонил приглашение, заявив, что в канун музыкального спектакля труппа привыкла отдыхать.

На следующее утро была раскрыта сфера С, поставлена мачта и натянут тент, образующий театр. Для Стриадов дама Изабель выбрала «Волшебную флейту». Слишком свежи были еще воспоминания о фиаско на Сириусе, поэтому она решила не делать никаких изменений в спектакле. Местная аудитория увидит и услышит оперу в оригинальном, земном варианте.

— В конце концов, — сказала дама Изабель Бернарду Биклю, — эти неприятные мелочные компромиссы отдают каким — то унижением. Наша цель — донести до жителей отдаленных миров нашу музыку так, как знаем ее мы, во всей ее мощи и великолепии, а не нести им какие — то жалкие ободранные версии, которые не смогли бы узнать и сами авторы.

— Вы очень точно высказали мою точку зрения, — ответил Бернард Бикль. — Я не заметил никаких признаков существования музыки у этих Стриадов, но в целом они производят впечатление обходительных и творческих личностей. Вы обратили внимание на фрески из разноцветной глины у них над воротами?

— Да, действительно, очень впечатляюще. Надо напомнить Роджеру сфотографировать их, по крайней мере, это хоть как — то оправдает его присутствие на корабле.

— Похоже, он совсем не наслаждается этой поездкой, — заметил Бернард Бикль. — В истории с мисс Росвайн он выбрался сухим из воды лишь потому, что капитан Гондар монополизировал эту пташку.

Дама Изабель поджала губы:

— Я не могу вспоминать об этом без возмущения, особенно после того, как мы не осудили поведение капитана Гондара; взявшего, как вы только что справедливо заметили, это юное создание под свое крылышко.

Бернард Бикль пожал плечами.

— Похоже, это никого, кроме Роджера не задело. Она изо всех сил старается не болтаться под ногами; трудно найти более скромное создание.

— Будем надеяться, что так оно и есть, — фыркнула дама Изабель.

* * *

Приближалось время для поднятия занавеса. Певцы уже облачились в свои костюмы; музыканты оркестра, после хорошего завтрака и прогулки взад — вперед перед кораблем, собрались в оркестровой яме, где разобрали партитуры, и сидели в ожидании, обмениваясь добродушными шутками.

В это время появились и Стриады. Выйдя из своего высотного города, слепленного из разноцветной глины, они, как и вчера, шествовали с огромным достоинством и серьезностью. Безо всякой застенчивости или колебания Стриады заняли места в зрительном, зале и выжидательно замерли. Взглянув на оставшиеся пустые места, дама Изабель посмотрела в сторону города, но желающих посетить представление больше, не наблюдалось.

— И это вся аудитория? — поинтересовалась она у Дарвина Личли. — Да здесь и сотни не наберется.

— Сейчас я выясню, — ответил Личли и направился к одному из Стриадов, затем, нахмурившись, вернулся к даме Изабель. — Он сказал, что это все: здесь все ответственные лица, что — то вроде членов городского совета, как я полагаю. Они уполномочены принять любое решение, какое сочтут верным.

Дама Изабель раздраженно покачала головой:

— Не могу сказать, что я понимаю это.

— Я тоже, — согласился с ней Личли. — Но все же лучше начать оперу для этой группы. В конце концов она представляет из себя местную элиту.

— Возможно, это все объясняет, — заметил Бернард Бикль. — Я уже сталкивался с подобной ситуацией, когда своего рода культурная аристократия обладает эксклюзивной привилегией наслаждаться эстетическими таинствами.

Дама Изабель уставилась на застывшую аудиторию, внимательно прислушивающуюся к звукам настраивающегося оркестра.

— Художественная верхушка, говорите? Определен но, идея не плоха… Ну что же, начнем.

Сэр Генри Риксон поднялся на дирижерское возвышение, поклонился аудитории и поднял палочку; оркестр издал три резких отрывистых аккорда вступительного адажио. Зрители сидели не шелохнувшись.

Занавес поднялся, и представление началось: на сцене появился Томино, преследуемый змеей. Дама Изабель была восхищена сосредоточенным вниманием аудитории. Они сидели неподвижно, время от времени выражая негромкое одобрение. Особенно Стриады оживились, когда во втором акте Ада Франчини продемонстрировала им свое высокое альтовое «фа».

Когда опера закончилась, и состав вышел к рампе поклониться, зрители поднялись с мест и стали переговариваться между собой. Похоже, среди них возникли какие — то разногласия, и, игнорируя оркестр и певцов, стриады вышли из театра, чтобы продолжить дискуссию на открытом воздухе.

Грациозно улыбаясь во все стороны, в сопровождении Бернарда Бикля и Дарвина Личли дама Изабель последовала за ними.

— Каково ваше мнение о нашей замечательной музыке? — подойдя к Стриадам, спросила она, и Дарвин Личли тут же перевел ее вопрос.

Старший представитель группы что — то ответил, и лицо Личли стало озадаченным.

— Что он сказал? — обратилась дама Изабель к переводчику.

Личли, нахмурившись, посмотрел в сторону местной культурной аристократии и неуверенно произнес:

— Он интересуется наличием.

— «Наличием»? Я ничего не понимаю!

— Я тоже, — поддакнул Дарвин Личли и повел дальнейшие расспросы. Стриад начал отвечать более подробно.

Глаза у Личли стали круглыми, он что — то переспросил, потом беспомощно пожал плечами и повернулся к даме Изабель:

— Произошла небольшая ошибка, некоторое недопонимание. Я уже упоминал, что Стриады знакомы с Землей только по редким коммерческим вояжам?

— Да, да, вы об этом говорили!

— Они, кажется, приняли «Феб» за такую миссию и пришли на спектакль именно с этой мыслью, — Дарвин Личли какое — то мгновенье колебался, потом выпалил скороговоркой. — Вы не произвели на них слишком сильного впечатления. Они сказали, что им не нужны ни скрипки, ни тромбоны, их диафрагма вполне адекватна этим инструментам, но они готовы заказать двух музыкантов с гобоем и колоратуро.

— Боже милостливый! — воскликнула дама Изабель. Она бросила в сторону терпеливо ожидающих Стриадов взгляд, полный негодования. — Можете сказать им…

Но тут вмешался Бернард Бикль.

— Скажите им, — мягко сказал он, — что именно эти позиции пользуются очень большим спросом, и мы не можем гарантировать им поставку в ближайшем буду щем.

Стриады выслушали Дарвина Личли с большим вниманием и вежливостью, затем развернулись и медленно направились по направлению к городу.

Кипя возмущением, дама Изабель велела разбирать театр, и уже через несколько часов «Феб» двинулся в сторону земель водяных людей.

* * *

Медленная река вытекала из джунглей и бежала сначала на запад, потом поворачивала на север, после чего круто изгибалась на юго — запад и, наконец, впадала в большое внутреннее море, образуя дельту примерно в пятьдесят миль в длину и столько же в ширину. Вот здесь и обосновались водяные люди, эволюционировавшие в соответствии с условиями своего обитания в совершенно отличную от Стриадов расу. Они были ниже; звуковая диафрагма у них атрофировалась, а может быть, никогда и не была достаточно развита; цвет кожи был бледно — серым. В глаза бросалась жуткая гибкость, как у тюленей. Головы у водяных людей были более круглыми, а черную перьевую корону Стриадов заменяли несколько безвольных прядей черно — зеленоватых волосиков. Они были намного многочисленней Стриадов и значительно нервно — активнее. Водяные люди расширили место своего обитания до внушительных размеров, создав удивительно запутанные системы каналов, прудов, дамб, плавающих островов, по которым и вокруг которых они либо плавали, либо водили тростниковые шаланды, либо тащили баржи, груженные какими — то связками и тюками. На всей территории не было ни одного большого города, зато раскинулось неимоверное множество деревенек, состоящих из травяных и тростниковых хижин. В центре дельты, на острове примерно в милю диаметром, поднималась похожая на пагоду башня, сделанная из бревен, циновок и покрытых чем — то красным панелей.

Дарвин Личли заблаговременно описал даме Изабель и Бернарду Биклю водяных людей:

— Возможно, вы не сочтете этот народ таким же радушным и любезным, как Стриады; на самом же деле они просто склонны к холодной беспристрастности, которую легко можно принять за недовольство. Но это абсолютно не так; нельзя сказать также и о том, что у водяных людей отсутствует эмоциональная глубина. Просто они чрезвычайно консервативны и подозрительны к любым инновациям. Вы можете удивиться, почему представитель Кам послал вас именно сюда, но ответ очень прост: у здешних обитателей существует высокоразвитая музыка, традиция которой уходит корнями на тысячи лет назад.

— Ну — ну, — сказала дама Изабель, тяжело вздохнув. — Я очень рада наконец — то встретить людей, которым знакомо слово «музыка».

— В этом отношении бояться нечего, — продолжил Дарвин Личли. — Они настоящие эксперты: у них у всех абсолютный слух, они сразу же определят вам любой аккорд в любом его исполнении.

— Это действительно хорошая новость, — сказала дама Изабель. — Однако вряд ли у них существуют оркестры подобные нашему. Я права?

— Не совсем. Каждый взрослый житель является своего рода музыкантом, и с самого рождения ему отведена определенная партия в церемониальной фуге, которую он играет на унаследованном от свой семьи инструменте.

— Очень интересно! — воскликнула дама Изабель. — А у нас будет возможность послушать их музыку?

Дарвин Личли с сомнением поджал губы.

— На этот счет я ничего не могу вам сказать. Водяных людей нельзя назвать ни агрессивными, ни дружелюбными, но они, как вы скоро сами убедитесь, очень странные существа, и их надо воспринимать с учетом их обычаев. Я довольно хорошо знаком с ними, и меня они тоже хорошо знают, но вы все равно не увидите никакой теплоты или там радушия, да даже простого знака того, что они меня узнали. Но это неважно; вы хотели встретить музыкально мыслящих существ, так вот они перед вами.

— Если они действительно таковы, как вы их нам описали, — сказала дама Изабель, — полагаю, что мы сможем показать им такое, о чем они и понятия не имеют. Что вы предложите, Бернард?

Музыковед задумался:

— Может быть, Россини; например, «Севильский цирюльник»?

— Достойная идея; здесь присутствует достаточный задор, чтобы покорить фантазию таких существ, как водяные люди.

«Феб» приземлился на острове рядом с пагодой, которую Дарвин Личли охарактеризовал, как Хранилище Архива. Социальная система водяных людей была полна парадоксов и неразберихи, которые не сумел разрешить еще ни один этнолог. По большому счету, любая активность или жизненная фаза была регламентирована и систематизирована. И все это контролировалось армией наставников и наблюдателей.

Все еще продолжая обсуждать странности водяных людей, дама Изабель, Дарвин Личли и Бернард Бикль спустились по трапу. Внизу их уже поджидала делегация месных жителей, представитель которой сразу же спросил о цели визита.

Личли подробно описал цель их прибытия, после чего делегация удалилась.

— Надо подождать, — сказал Личли даме Изабель. — Они пошли сообщить о нас Музыкальному Комиссару.

Комиссар прибыл приблизительно через час в сопровождении еще одного существа, которого он представил как Местного наблюдателя. Они очень внимательно выслушали Дарвина Личли, затем Комиссар сказал несколько осторожных фраз. Личли перевел сказанное землянам.

— Он интересуется традиционными истоками музыки, которую вы собираетесь… — он замялся. — Мне не придумать подходящего слова. Разразиться? Распространить? Да. Он хочет узнать поподробнее о той музыке, которую вы хотите здесь распространять.

— Мне сложно что — либо сказать, — ответила дама Изабель. — Это очень приятная опера, без выражения каких — либо социальных вопросов, просто огромный букет великолепной музыки. Мы преследуем чисто художественные цели: поделиться своей музыкой с ним и его народом.

Дарвин Личли перевел ее высказывание, выслушал ответ и снова повернулся к даме Изабель.

— Когда вы собираетесь распространять свою музыку, как долго это продлится, и по каким поводам это будет происходить?

— Все будет зависеть от того, насколько хорошо нас примут, — хитро ответила дама Изабель. — Если мы заметим, что наша программа доставляет публике удовольствие, то мы дадим несколько спектаклей, а если нет, то уедем. Все очень просто. Наш первый концерт состоится как только сможет собраться публика, которую… Мне даже не представить, как созвать.

Между Дарвином Личли и Комиссаром опять произошел обмен словами, затем Личли объявил:

— Первый спектакль можете устроить уже завтра.

— Очень хорошо, — решительно сказала дама Изабель. — Значит, завтра в три часа.

Назад: Космическая опера

Дальше: Глава 9