Космическая опера
После исчезновения гастролирующей на Земле Девятой труппы с планеты Рлару, дама Изабель с лучшими музыкантами и певцами Земли отправляется в космическое турне знакомить с великой музыкой другие миры…
Глава 1
Сидя в театре Палладиум, в глубине ложи своей тетки, Роджер Вул налил себе очередной, уже третий по счету бокал шампанского. Его тетя, дама Изабель Грейс, занятая двумя своими гостями, не заметила этого, и Роджер опустился на место, испытывая удовлетворение.
Оставалось пять минут до поднятия занавеса! Казалось, воздух был насыщен золотым светом и тяжел от великолепного предвкушения. После триумфа по всему свету Девятая труппа Рлару прибыла, наконец, в Палладиум. Все знали об ее исключительной программе, подобной которой на Земле еще никогда не видели; правда, некоторые считали ее очаровательной и задумчивой, другие — что она представляет собой низкопробный декаданс.
Росту популярности и интереса к Девятой труппе способствовали споры, сопровождавшие ее по всему миру: действительно ли труппа является порождением далекой планеты, или же это просто обман, задуманный предприимчивой кучкой музыкантов? Повсюду и критики, и знатоки разделились во мнении. Да и сама музыка была очень сумбурной: с одной стороны, она казалась совершенно чуждой и необычной, а с другой — в ней постоянно проскакивали темы, напоминающие земные музыкальные произведения.
Роджер Вул не потрудился придти к какому — нибудь определенному суждению; а вот позиция дамы Изабель Грейс, секретаря — казначея Оперной Лиги, была далеко не безразличной: только благодаря ее спонсорству Адольф Гондар смог войти в мировые оперные театры и студии. В данный момент дама Изабель была полностью поглощена разговором со своими гостями. Это были Джозеф Льюис Торп, музыкальный критик из «Трансатлантик Таймс», и Эльджин Сиборо, театральный редактор «Галактик Ревью». Оба прославились своими циничными статьями относительно Девятой труппы, хотя ни тот, ни другой еще не удосужились посетить ни одного концерта. Однако дама Изабель настояла, чтобы они исправили это упущение.
Поднялся занавес, и перед зрителями предстала пустая сцена, на которую вышел импрессарио Адольф Гондар. Это был высокий темный мужчина с нахмуренным лбом, сверлящими черными глазами и безвольным подбородком — в общем, не тот тип, чтобы вызвать доверие, а значит, и не тот человек, которому слишком просто удалось бы кого — то уговорить. Он сказал вступительное слово и покинул сцену. После нескольких минут томительного ожидания на сцене появились музыканты Девятой труппы, поднялись на возвышение вдоль края сцены, почти небрежно взяли инструменты и начали играть. Музыка была утонченной и мелодичной, и в этот вечер казалась почти веселой.
Постепенно остальная часть труппы заняла место у рампы, чтобы сыграть небольшую оперетку, настолько легкую, что она казалась импровизацией, и в то же время все было точно рассчитано во времени — и получилось очень изысканным в смысле блеска и вкуса. Что можно сказать про сюжет? Действие на сцене никак не подходило для этого слова; возможно, сюжета просто и не было. Роджер наслаждался представлением и дивился поднятому вокруг него ажиотажу. Актеры казались не совсем людьми, но чувства, присущие человеку, передавали довольно близко. Они были гибкими и хрупкими, и некоторым почему — то представлялось, что их внутренние органы отличались от органов земных людей по строению и расположению. Мужчины были стройные и мускулистые, с поразительно белой кожей, со сверкающими черными глазами и такими же черными лоснящимися волосами. Женщины были мягче, с восхитительными фигурами, с пикантными маленькими личиками, наполовину скрытыми локонами черных волос. Они весело проплывали в танце от одного края сцены к другому, пели мелодичными тоненькими голосами, меняли костюмы с поразительной быстротой; мужчины же или стояли неподвижно, поворачивая лица в разные стороны, или кружились по сцене в соответствии с определенными, но мало понятными канонами. Другая часть труппы в это время была занята музыкальным сопровождением. Изящная полифония иногда казалась случайными звуками, затем, когда уже подозрение перерождалось в уверенность, заканчивалась восхитительными аккордами, которые объясняли всю предыдущую тему и расставляли все по своим местам.
«Приятно, хотя и загадочно», — подумал Роджер Вул, наливая себе еще один бокал шампанского. Бутылка звякнула о лед, и дама Изабель бросила в его сторону гневный взгляд. Роджер с особой осторожностью поставил бутылку на место.
Но вот наступил антракт. Дама Изабель отвернулась от Джозефа Льюиса Торпа и повернулась к Эльджину Сиборо, чопорно взглянув на него с победоносным триумфом.
— Ваши сомнения и заблуждения рассеялись, я правильно поняла?
Джозеф Льюис Торп прочистил горло и взглянул на Эльджина Сиборо.
— Своего рода виртуозы. Да, это действительно так.
— В том, что мы здесь видим искусную, милую и довольно хорошо сыгранную группу, нет никаких сомнений. Я бы сказал, новый свежий талант, — ответил Эльджин Сиборо. — Свежо по — настоящему.
— Да, справедливое замечание, — вмешался Торп.
Дама Изабель нахмурила брови.
— Так, значит, вы согласны, что Адольф Гондар и Девятая труппа — это не фальсификация?
Джозеф Льюис Торп натянуто усмехнулся.
— Милая леди, я могу только повторить, что нахожу их поведение далеким от того, чтобы способствовать распространению подобного мнения. Но почему они отказываются от всяческих интервью прессе? Почему бы не позволить осмотреть этих людей какому — нибудь этнологу? Все эти обстоятельства отнюдь не способствуют тому, чтобы поверить утверждениям мистера Гондара.
— Вы хотите сказать, что мистер Гондар вводит меня в заблуждение? В конце концов все турне было под моим наблюдением; я контролировала всю финансовую сторону и сомневаюсь, что вы можете обвинить меня в недобросовестности.
— Моя милая леди, я даже и не пытаюсь намекнуть на нечто подобное, — возразил Торп, — Вы, так сказать, известны своей бескомпромиссностью!
— Возможно, Адольф Гондар великолепный парень, — поддакнул Сиборо, — если не брать во внимание его попытки напустить тумана.
— Именно, — согласился Торп. — А собственно кто такой Гондар?
Дама Изабель поджала губы, а Роджер с восхищением наблюдал за происходящим.
— Мистер Гондар, — членораздельно заявила она, — очень тонкий и проницательный человек. Вообще — то, он космический капитан, посетивший не одну дюжину дальних миров. И побывав на одной из планет под названием Рлару, он сумел уговорить местную Девятую труппу совершить турне на Землю. Вот и все. Я не могу понять ваш скептицизм, особенно после всех моих заверений.
Сиборо от души рассмеялся.
— Наша профессия обязывает нас быть скептиками. Вы слышали когда — нибудь про доверчивых критиков?
— Мои сомнения частично основываются на теории музыки, а частично — на знании галактики на уровне образованного человека, — заметил Торп. — Мне трудно поверить, что чужая раса может осмысленно использовать принятые на Земле музыкальные идиомы, к тому же я никогда не слышал о планете Рлару, которая, очевидно, должна обладать довольно высокоразвитой цивилизацией.
— Ах, вот оно что, — прищурившись, сказала дама Изабель, и эта реплика заставила Роджера непроизвольно вздрогнуть, — Так вы хотите сказать, что это обычные земные музыканты, выряженные под инопланетян?
— Я не могу утверждать этого, — пожал плечами Сиборо. — Мы видим представление, которое просто великолепно, но это вполне можно отнести к умелой режиссуре. Эти артисты продемонстрировали нам характеры, которые никак нельзя назвать далекими от земных. Если бы вы представили их, как выпускной класс Театральной Кайквокской академии из Землеграда на планете Порселон, то у меня не зародилось бы ни капли сомнения.
— Глупец, — заявила дама Изабель с таким видом, что было ясно: это решение окончательное и бесповоротное.
Сиборо засопел и заерзал в кресле. Торп нервно рассмеялся.
— Вы несправедливы! Ужасно несправедливы! Мы просто обычные смертные, желающие получше разглядеть темную лошадку! Бернард Бикль, который, вероятно, знает…
Дама Изабель издала звук, выражающий высшую степень раздражения.
— Не смейте упоминать при мне этого имени! — огрызнулась она. — Это просто самоуверенный позер, к тому же абсолютно поверхностный.
— Но он, можно сказать, мировая знаменитость сравнительного музыковедения, — холодно заметил Сиборо. — Что бы вы ни говорили, но в этой области он неоспоримый авторитет.
Дама Изабель вздохнула.
— Иного я от вас и не ожидала.
И в этот момент снова поднялся занавес.
Во втором отделении Девятая труппа представляла костюмированное шоу. В нарядах из розовых и голубых, зеленых и синих, желтых и сиреневых кружев являли, представляли собой некий гибрид между феями и арлекинами. Как и прежде, складывалось впеча ление, что нет никакого определенного сюжета, никаких заранее установленных па. Музыка напоминал: щебетанье: игривая, с проблесками сладострастья, временами акцентированная хриплым воем сирены или трубным завыванием раковины. Актеры порхали с одной стороны сцены на другую, туда — сюда. Что это? Пава на? Сельский праздник? Демонстрировались явно бессмысленные движения, реверансы, фривольные прыжки и легкий галоп, продолжавшиеся без какого — либо развития и изменения; и вдруг интуитивно почувствовалось, что это вовсе не какой — нибудь фарс, не веселое развлечение, а представление чего — то мрачного и ужасного: разрывающего сердце печального воспоминания Свет померк почти до темноты. Вспышки зеленовато голубого света высветили артистов Девятой труппы застывших в вопросительно — выжидательных позах, Как будто они сами были поражены той проблемой, которую изобразили. И тут на глазах изумленной публики занавес упал, и музыка прекратилась.
— Искусно, — пробормотал Торп, — но слишком рудиментарно.
— Я заметил некое отсутствие дисциплины, — заявил Сиборо. — Достойная похвалы пышность, попытка оторваться от традиционных форм, но, как вы сказал и, рудиментарно.
— До свиданья, мадам Грейс, — сказал Торп. — Большое спасибо за приглашение. До свиданья, сэр.
Последнее адресовалось Роджеру. Эльджин Сиборо эхом повторил сказанное коллегой и оба удалились.
Дама Изабель встала.
— Парочка фигляров. Пойдемте, Роджер.
— Думаю, на этом я вас покину, — заметил Роджер. — У меня назначена встреча.
— Ничего подобного. Вы отвезете меня на званый ужин к Лиллиан Монтигль.
Роджер Вуд легко согласился. Он в большой степени зависел от щедрости своей тетки, и поэтому считал целесообразным оказывать ей мелкие услуги. Они по кинули ложу, вышли на крышу, где из посадочное колодца был подан маленький скромный воздушный экипаж Роджера модели Герлингфосс. Дама Изабель, отказавшись от протянутой Роджером руки, грузно уселась на переднее сиденье.
Лиллиан Монтигль жила за рекой в старинном дворце, перестроенном в соответствии с современными стандартами. Ее финансовое состояние было сравнимо с состоянием дамы Изабель. Лиллиан была известна своим пристрастием к изысканным развлечениям, но сегодняшний ужин был относительно неформальным. То ли не подумав, то ли легкомысленно желая насолить подруге, она пригласила в этот вечер Бернарда Бикля, выдающегося музыковеда, космического путешественника, лектора, который должен был стать сегодня гвоздем программы.
Когда ему представили даму Изабель, та едва заметно поджала губы и не стала упоминать о своей связи с Адольфом Гондаром и Девятой труппой Рлару.
Но, конечно же, была затронута и эта тема; сама Лиллиан Монтигль, бросив косой озорной взгляд в сторону дамы Изабель, спросила мистера Бикля, не присутствовал ли он на представлении, которое наделало столько шума.
Бернард Бикль, улыбнувшись, покачал головой. Это был приятный мужчина, среднего возраста, с легким шармом во внешности, с бросающейся в глаза щетинкой усов.
— Я видел небольшой кусочек по телевизору, но не обратил на это особого внимания. Большинство людей на Земле стремятся к чему — то новому, модному и проходящему. Это только на руку Адольфу Гондару: если дураки и бездельники хотят ему платить, то чего же ему отказываться от денег?
— Милый мой мистер Бикль, — запротестовала Лиллиан Монтигль, — вы говорите так, будто сомневаетесь в подлинности этой труппы!
Бернард Бикль спокойно улыбнулся.
— Скажу вам больше, я никогда не слышал о такой планете, как Рлару, или как там это произносится. А, как вы знаете, я достаточно попутешествовал по космосу.
Молодая леди на другом конце стола подалась вперед.
— Но мистер Бикль! Думаю, вы чудовищно несправедливы! Вы даже не были ни на одном представлении! А я была и потрясена увиденным до глубины души.
Бернард Бикль пожал плечами.
— Адольф Гондар, кем бы он ни был, фантастически хороший шоумен.
Дама Изабель откашлялась. Роджер расслабился, сидя на стуле: действительно, а чего ему переживать или напрягаться? Что будет, того уже не избежать; благодаря своему возрасту, полу и командной позиции дама Изабель никогда не теряла достоинства, и оппозиция, как правило, моментально отступала.
— Должна вам заметить, что Адольф Гондар — совершенный дилетант в области шоу — бизнеса, — возразила она. — Зато он, вероятно, очень компетентный космический капитан, ведь это его основная профессия.
— Да? — вопросительно изогнул одну бровь Бернард, Бикль. — Это, конечно, придает определенную яркость его заверениям. А что касается меня… — он поднял свой бокал с вином, внимательно изучая его красный блеск, — …отложим в сторону скромность, я очень близок к вершинам того, что называют сравнительным музыковедением, символическим благозвучием или же просто музыковедением. И я не желаю, чтобы меня надувал какой — то таинственный мистер Гондар. Его музыка понятна, и это выдает его с ног до головы. Музыка — это как язык, вы не поймете ее, пока не выучите, точнее говоря, с ней просто надо родиться.
— Вот видите, — прошептал кто — то.
Дама Изабель резко повернула голову, чтобы посмотреть на наглеца. Затем ледяным тоном заявила:
— Значит, вы отказываетесь верить в то, что обладающие чувствами разумные существа одного мира могут понять артистические усилия, включая сюда и музыку, таких же чувствующих разумных существ — из другого?
Бернард Бикль понял, что столкнулся с еще той мегерой, и решил ретироваться.
— Нет, конечно же. Вовсе нет. Мне припомнился один курьезный случай на четвертой планете Капеллы, представляющей малюсенький жалкий мирок, кстати, если кто захочет его посетить, то не советую! Во всяком случае, я присоединился к минералогической партии, совершавшей поход в глубь страны. Однажды мы расположились на ночь лагерем недалеко от местного племени: Бидрачат Дендисапс, как если известно?.. — он оглядел стол. — Нет? Ну, в общем, это довольно милые существа, около пяти футов ростом с густым черным мехом. У них две маленькие ножки, а что там под шерстью, одному Богу известно. Короче говоря, как только мы разбили лагерь, около тридцати этих самых капсов пришли нас навестить. Мы выложили серу, которую они использовали примерно так же, как мы соль, а ради смеха я включил свой портативный магнитофон, знаете, такой маленький «Доудекс» с долгоиграющими кассетами. Прочный маленький приборчик, правда, с не очень широкой полосой, но нельзя же получить все сразу. Капсы, скажу вам, прямо — таки впали в какой — то транс. Они сидели, уставившись на эту маленькую коробочку, целых три часа и не пошевелили за это время ни единым мускулом. Они даже позабыли про свою серу, — при воспоминании об этом Бикль улыбнулся.
Вдоль стола пробежал шепоток удивления. Лиллиан Монтигль сказала:
— Действительно, это очень трогательно. Возможно, они впервые услышали хорошую музыку!
— Ну… а эти капсы проявили какое — нибудь понимание или хотя бы одобрение услышанного? — спросил кто — то.
Бернард Бикль рассмеялся.
— Давайте скажем так. Я уверен, что они не уловили никакого смысла в Брандербургских концертах. Но они с таким же вниманием слушали и сюиту из «Щелкунчика», так что в поверхностности их никак не обвинишь.
Дама Изабель нахмурилась.
— Я не уверена, что полностью уловила смысл сказанного. Все — таки вы признаете универсальность музыки?
— Ну, в каком — то смысле, если выполняются определенные условия. Музыка — это средство общения… эмоционального общения, в этом нет никакого сомнения и все это связано с основами символики. Вы меня понимаете?
— Естественно, — отрезала дама Изабель. — Я — секретарь — казначей Оперной лиги; если бы я ничего не понимала в музыке, я вряд ли долго продержалась бы на этом месте.
— В самом деле? Я не знал о вашем… скажем так, околопрофессиональном положении.
Дама Изабель резко кивнула головой.
А Бикль продолжил:
— Так вот, что я хочу сказать. Музыкальная символика проста и сложна одновременно. Медленный тихий ритмичный звук является хорошим успокаивающим. Серия резких, отрывистых, пронзительных звуков в форме стаккато, наоборот, всегда возбуждает. Это абстракция первого уровня. Когда мы рассматриваем аккорды, обращение аккордов, созвучия, мелодические структуры, то мы имеем дело с объектами, у которых символическое значение в отношении условности имеет более высокую степень. Даже среди разнообразия земной музыки нет согласования относительно этих значений. В символических же образах музыки других миров галактики мы можем рассматривать только возможные соответствия. Вполне вероятно, что посредством окультуривания или параллельного развития… — он поднял руку, так как кто — то из присутствующих хихикнул. — …Не стоит так рано выражать свой скептицизм! Диатоническая гамма — это отнюдь не какой — то каприз и не случайное открытие! Она основана на фундаментальных гармонических соответствиях. На пример, начнем с любой произвольно взятой ноты. Для простоты выберем «до», которую используем в качестве базового тона, тоники. Даже детское ухо услышит «до», которое находится на октаву выше или ниже, так как инстинктивно почувствует явное созвучие. Частотное соответствие в данном случае будет 2:1. Почти таким же базовым будет созвучие с частотным соответствием 3:2. В данном случае, это будет нота «соль», так называемая доминанта. Какая же нота займет для «соль» то же место, которое «соль» занимает для «до»? Это будет нота «ре». А если тоникой выбрать «ре», то доминантой в данном случае будет «ля». А выбрав «ля», мы получим в качестве доминанты «ми». Двенадцать нот связаны между собой подобным образом и в конце концов мы окажемся опять очень близки к ноте «до». Теперь сдвиньте все это на равное число октав, выверите их, и вы получите знакомый вам диатонический звукоряд. Ничего сверхъестественного, обычная механическая процедура. И что из всего этого получается? А вывод очень прост: не будет ничего удивительного, если среди какой — то совершенно незнакомой расы, на какой — нибудь неведомой планете, мы обнаружим подобные нашим музыкальные инструменты, основанные на уже знакомых нам «до», «ре», «ми», «фа», «соль», «ля», «си», «до».
— Ха, ха! — воскликнула дама Изабель, — Это имен но то, что я и говорю тем глупцам, которые придираются к Адольфу Гондару и Девятой труппе.
Бернард Бикль с улыбкой покачал головой.
— В этом нет ничего общего! Согласие с тем, что такие вещи, как шарнир, блок или теорема Пифагора являются универсальными понятиями, никак не влияет на скользкий случай с Адольфом Гондаром. Нет… — он подчеркнуто вскинул руку, — …не надо обвинять меня в противоречии. Я просто с трудом могу поверить в то, что музыкальные символы и соответствия чужой расы, каковой по утверждению является Девятая труппа Рлару, способны оказаться близки к нашим настолько, что смогут эмоционально воздействовать на нас. Разумно?
— Очень разумно, — ответила дама Изабель, — настолько разумно, что никак не скрывает ужасных брешей в вашей логической цепи. Факт остается фактом: я лично спонсирую мистера Гондара; я полностью контролирую всю финансовую сторону этих гастролей, и я не из тех женщин, из которых можно делать дуру.
Бернард Бикль рассмеялся.
— Ну, в таком случае мне придется переосмыслить мои рассуждения и попробовать найти эту «ужасную брешь» в моей логике.
— А я предлагаю вам просто посетить один из спектаклей, — сказала дама Изабель. — Если хотите, можете, присоединиться ко мне в моей ложе на завтрашнем представлении.
— Я посмотрю, что у меня запланировано на завтра, и если отыщется такая возможность, то обязательно приму приглашение, — мрачно ответил музыковед.
* * *
Но Бернарду Биклю так и не удалось насладиться выступлением Девятой труппы из роскошной ложи да мы Изабель. В эту ночь Девятая труппа исчезла — исчезла полностью, не оставив ни следа, ни намека, словно растворившись в воздухе.
Глава 2
После того, как Роджер Вул отвез даму Изабель в ее прекрасный старый дом Беллоу, стоящий в одноименной долине, он решил заночевать там, так как вечер был уже потерян, и возвращаться домой, в город, не имело никакого смысла. Таким образом, он находился в комнате, когда дворецкий Холкер поставил на стол для завтрака видеотелефон, пробормотав:
— Мистер Гондар, мадам. Срочное сообщение.
— Спасибо, Холкер.
Дама Изабель нажала кнопку, и на экране появилось лицо Гейдара. Его глаза были злее, чем обычно, лицо имело отсутствующее выражение без всякого следа тех богатых эмоций, которые свойственны всем импресарио.
— Да, Адольф? — сказала дама Изабель. — Какие у тебя затруднения?
— Очень простые, — ответил Гондар. — Девятая труппа исчезла.
— Исчезла, говоришь, — и дама Изабель одарила Гондара долгим задумчивым взглядом, заставившим Роджера подумать о том, что замечание Бернарда Бикля оказалось более весомым, чем это пыталась изобразить его тетя. — И при каких именно обстоятельствах?
— После сегодняшнего представления я проводил всю труппу на базу отдыха театра. Они поели и начали спокойно устраиваться на ночь, хотя, должен отметить, что мне они показались несколько возбужденными. Можно сказать, какими — то озорными. Накануне я пообещал им экскурсию: поездку на яхте мистера Сейверино, и поэтому решил, что причиной их возбуждения является именно это… А утром их здесь просто не оказалось. Швейцар клянется, что никого на улицу не выпускал, а дежурный по базе божится, что ни один воздушный экипаж в течение ночи на базу не прибывал и с базы не отлетал.
— Это очень серьезно, — заметила дама Изабель. — В данном случае замешана моя личная репутация. Должна заметить, что такой поворот дела меня совершенно не утраивает.
— Не устраивает? — взревел Гондар. — С чего бы это? Вы получили все до последнего пенса из того, что мы заработали за последние три месяца. Уж вам — то нет никаких оснований жаловаться.
— Похоже, оправдались мои худшие предположения. Насколько вы знаете, в отношении труппы проскакивали некие цинические замечания. Я, естественно, не обращала на них никакого внимания, но теперь мне очень интересно узнать, как и почему исчезли гастролеры.
Мрачное выражение лица Гондара совершенно не изменилось.
— Я бы с большим удовольствием разорвал наши отношения, — заявил Гондар. — Все, что для этого требуется, так это вернуть мои деньги.
— И не подумаю, — ответила дама Изабель. — Я настаивала на существующих условиях, имея в виду именно такое развитие событий; предполагая нечто подобное, я рассчитывала вернуть потраченные мною деньги. На данный момент я совершенно не удовлетворена сложившейся ситуацией. К тому же, вы мне почти ничего не рассказали о Рлару, и прежде чем я выдам хоть какие — то средства, я должна быть абсолютно уверена в своей позиции.
Гондар недовольно кивнул головой.
— Вы будете дома сегодня утром?
— Перед лицом сложившихся обстоятельств, да.
— Тогда я приеду через полчаса, — экран видеотелефона потух. Дама Изабель повернулась к Роджеру и недовольно фыркнула:
— Иногда мне кажется, что весь наш мир состоит из подделок и грязи.
Роджер поднялся из — за стола.
— Так как у меня…
— Сядь, Роджер. Ты мне потребуешься здесь.
Роджер покорно сел обратно.
Вскоре Холкер объявил о прибытии Адольфа Гейдара. На импресарио был строгий темно — синий костюм белыми кантами и алыми клиньями на бедрах и темно — синяя свободная фуражка с кокардой космонавта. В руках он держал небольшой дипломат, который при входе отставил в сторону.
— Хотите кофе? — спросила дама Изабель. — Или вы предпочитаете чай?
— Спасибо, ни того, ни другого.
Он кинул взгляд в сторону Роджера, подошел к стол и встал напротив дамы Изабель, одетой этим утром элегантное милое платье из кружев и синего атласа.
— Присаживайтесь, пожалуйста, мистер Гондар.
Гондар придвинул к столу стул и, усевшись на него сразу приступил к делу.
— Думаю, что мне стоило бы получить свои деньги, — сказал он. — Я выполнил все условия…
— Вот именно это я и хотела бы обсудить, — строго произнесла дама Изабель. — В нашем договоре гарантируется отсутствие «подлогов, неточностей и подтасовки фактов». Я старательно соблюдала все эти уело вия.
— Равно как и я!
— Вы были не слишком — то откровенны. Вы раздули вокруг себя ужасную таинственность и скрыли от меня существенные факты, так что я вправе считать наше соглашение недействительным.
Гондар остолбенел от неожиданности.
— Что вы этим хотите сказать?
— Я расторгаю наш договор и отказываюсь выдать заработанные труппой деньги.
Лицо Гондара побелело и застыло.
— Я считал вполне достаточным изложить вам только конкретные факты.
— Но вы мне рассказали далеко не все? Как и где точно вы наняли Девятую труппу? Почему они исчезли? И где они находятся в данный момент?
Гондар решил ответить только на последний вопрос.
— Полагаю, они просто вернулись домой.
— На Рлару? — в голосе дамы Изабель прозвучал явный скепсис.
— Да. Хотя, откуда мне знать? Эти существа используют такую технику и научные достижения, о которых мы и понятия не имеем. Но я думаю, что они решили возвратиться на свою планету.
— Используя, как я полагаю, телепортацию? — со слов дамы Изабель так и сочилось презрение.
— Мне это тоже любопытно. Кстати, я и сам как — то пользовался этим. И вообще, я сталкивался на Рлару с такими вещами, которые невозможно даже описать… В том числе и с совершенно потрясающими музыкальными произведениями. Думаю, вы назвали бы это операми.
У дамы Изабель разыгрался интерес.
— Это какие такие оперы? Наподобие представлений Девятой труппы?
— О нет. Однако и Девятая труппа не совсем комический ансамбль, хотя их репертуар и относится к тому, что мы с вами называем легким жанром.
— Хммм, — некоторое время дама Изабель смотрела в окно. — И что вы им пообещали, чтобы уговорить на земные гастроли?
Теперь настало время задуматься Гондару.
— Я был на Рлару около четырех месяцев, выучил за это время основы их языка. Когда я увидел качество их спектаклей, то упомянул, что у нас, на Земле, тоже существует нечто подобное и что было бы недурно организовать некий культурный обмен.
Роджер хотел было рассмеяться, но, заметив взгляд дамы Изабель и выражение недовольства на лице Гондара, подавил смешок.
— Никаких трудностей с ними у меня не возникло, — продолжил Гондар. — Я привез Девятую труппу на Землю и должен был, согласно договоренности, отправить на Рлару творческий коллектив с Земли. Но теперь… — он развел руками, — …не знаю, как быть. Я ничего не понимаю.
Дама Изабель налила из серебряного кофейника чашку кофе и протянула ее Гондару.
— Вы сможете еще раз найти эту планету — Рлару?
— Если возникнет такая необходимость.
Дама Изабель нахмурилась.
— Сложилась очень неприятная ситуация, и в наших обоюдных интересах прекратить всякие нежелательные слухи. А могла ли труппа просто отлучиться куда — нибудь, не предупредив вас?
Гондар покачал головой.
— Я считаю, что они вернулись на Рлару, но почему это произошло, мне остается только догадываться.
— Наука этой планеты находится на высоком уровне?
— Я не стал бы так утверждать. Видите ли, все не так просто… На самом деле там совершенно другая ситуация: похоже, никто не трудится в поте лица, разве что за исключением представителей самых низких классов.
— О? Значит, там классовое общество?
— Думаю, можно сказать и так. На вершине их общества находятся аристократы, одновременно являющиеся музыкантами и актерами. Далее следует что — то вроде нашего среднего класса, у которого тоже есть свои творческие натуры. На самом дне находятся своего рода бродяги, индивидуалы безо всяких талантов. Если на этой планете и есть какие — то ученые или промышленные предприятия, то я, во всяком случае, с ними не сталкивался.
— И вы не проводили тщательного исследования?
— Нет. Мне дали понять, что совать свой нос куда не просят не совсем, гм, безопасно.
— Так, так. Это очень интересно. Определенно, контакт между нашими двумя планетами должен продолжаться. Роджер, а что ты думаешь по этому поводу?
— Совершенно с вами согласен. У меня нет никаких вопросов.
— Сегодня вечером соберется Оперная лига, — сказала дама Изабель. — Я доложу там обо всем, что вы мне рассказали, и буду рекомендовать продолжить программу культурного обмена.
— Очень хорошо, — монотонно заметил Адольф Гондар, — но как насчет денег?
— Всему свое время, — сказала дама Изабель. — Деньги находятся в сохранности и продолжают расти. Но вы были довольно небрежны… очень небрежны.
Гондар, похоже, очень удивился этому замечанию.
— Как так?
— Вы не сказали мне ни слова об обязательстве послать на Рлару музыкальный коллектив. А такие дела с кондачка не делаются.
Гондар задумчиво потер свой длинный подбородок. Он бросил взгляд в сторону Роджера, затем перевел его на даму Изабель.
— Не думаю, что это осуществимый проект… Особенно теперь, в свете последних событий…
Взгляд дамы Изабель стал каменным.
— Мистер Гондар, я никогда не допускала в своих поступках никакой двусмысленности и всегда действовала так, чтобы мне можно было доверять, и от тех, с кем я имею дело, я требую того же самого. Вы только что заверили меня, что Девятая труппа с Рлару прибыла на Землю, осуществляя половину программы культурного обмена.
— Да, конечно, но…
— То, что вы мне сейчас сказали, это правда или нет?
— Естественно, правда. Однако…
— Если это правда, то наши обязательства вполне определены. К тому же, ваша репутация, равно как и моя, находится под угрозой. Мы должны поставить на место тех, кто подвергает ее сомнению. Вы с этим согласны?
— Да, конечно. Я полностью согласен с вами.
— И, организовав поездку на Рлару группы представительных музыкантов, мы можем убить двух зайцев сразу.
Гондар скривил кислую Мину.
— По личным мотивам я не собираюсь пока покидать Землю. Боюсь, на данный момент это невозможно.
— Тогда мне придется использовать благотворительные средства, находящиеся под моей опекой. Я не вижу другого пути доказать нашу порядочность.
Гондар глубоко задумался, потом издал покорный вздох.
— Ладно. Организовывайте свое турне. Вреда от этого не будет.
— Хорошо. Я уверена, что Оперная лига с большим энтузиазмом поддержит этот проект.
* * *
Однако Дама Изабель ошиблась. К ее великому удивлению, директорат Оперной лиги отказался от всякого спонсирования этих гастролей.
— Мы должны побеспокоиться о нашей репутации, — сказал Штильман Гордвейнер, президент Лиги. — Из достоверных источников мне известно, что Адольф Гондар обыкновенный шарлатан. На мой взгляд, мы должны полностью от него отречься, а в будущем быть более осторожными.
— Согласен с каждым вашим словом, — заявил Бруно Бруновский. — Этак дело дойдет до того, что в следующий раз мы будем спонсировать группу танцующих медведей.
Дама Изабель заявила самым ледяным тоном, на который только была способна:
— Мне совершенно ясно, что дирекция хочет уйти от всякой ответственности. Я считаю ту политику, о кото рой только что объявил Совет директоров, безвкусной, бесплодной, недалекой и глупой; у меня не остается иного выбора, кроме как с этого момента подать в отставку Я сама возьму на себя ответственность за это турне на| Рлару. Если вы выберете сейчас нового Секретаря — казначея, я тут же передам ему все документы и счета.
Глава 3
Когда Роджер Вул прочитал в утренних газетах планах своей тетки, то первой его реакцией было изумление, второй — испуг, а третьей — слепое инстинктивное желание действовать, пока еще не было слишком поздно.
На звонок по видеотелефону ответил Холкер, он передал аппарат тетке Роджера, которая сидела в тот момент за своим секретером и просматривала какие — то программки и записки. Наигранным веселым тоном Роджер спросил:
— Тетя Изабель, вы не читали еще сегодняшние газеты? Там опубликованы очень забавные сообщения.
— Да? — Дама Изабель даже не оторвалась от своего занятия. — Нам надо заполучить Бианколлели. И Отто фон Шеерупа. — Затем, наконец — то, подняла глаза к видеотелефону. — Да, что ты говоришь?
— Я говорю про газеты, — сказал Роджер. — В них говорится о фантастических слухах, будто вы отправляетесь в космос с музыкальным турне… глупее не придумаешь. Думаю, вам следует подать в суд на… на…
— На что, Роджер?
— На оскорбительную клевету, вводящую в заблуждение публику.
— Роджер, не тараторь. В газетах написано все правильно. Я действительно собираюсь организовать оперную труппу и отправиться с ней на Рлару.
— Но, тетя, вы только подумайте! Расходы, трудности! В оперной труппе должно быть не менее полсотни человек…
— Я думаю, нас вполне устроит коллектив в семьдесят два или семьдесят три человека. Труппа должна быть очень гибкой, все участники должны быть в состоянии взять на себя любые эпизодические роли.
— Но ведь для этого придется нанять целый космический корабль: с командой, с необходимым обеспечением…
— Я заинтересовала, мой друг, этим проектом адмирала Рателоу; он обеспечит меня кораблем по вполне подходящей цене за чартер. Это — то как раз самая малая из проблем.
— Но вы же не можете просто так отправиться в космос! Подумайте хотя бы об опасностях!
— Ерунда. Как говорил мистер Бикль, он везде встречает сердечный прием. Ты, Роджер, просто начитался бульварных романов; твоей неуемной энергии, очевидно, нужен какой — то выход. Возможно, тебе следует подыскать работу.
— Я говорю серьезно, — возразил Роджер, — вы и понятия не имеете о тех проблемах, деталях, заботах, с которыми вам придется столкнуться.
— Для того, чтобы решить все эти проблемы, я, естественно, найму компетентных специалистов.
— Но каковы будут расходы! Такое мероприятие потребует миллионов!
Дама Изабель пожала плечами.
— У меня весьма приличное состояние; какой толк от него будет, когда я умру?
Против такого аргумента спорить было глупо. Однако, являясь самым ближайшим родственником своей тетки, Роджер рассматривал себя как ее наследника, и деньги, которые она собиралась спустить на столь экстравагантное мероприятие, он вполне мог воспринимать как уже свои.
— Вероятно, мы можем надеяться даже на прибыль, — бодро заявила дама Изабель. — Я вовсе не собираюсь ограничиться выступлениями только на Рлару. Я твердо уверена в универсальности музыки, а рассказ мистера Бикля об этих мохнатых существах, которые слушали его магнитофон, тронул меня до глубины души.
Роджер хотел было что — то сказать, но потом решил, что лучше промолчать.
— У меня очень далеко идущие идеи, — продолжала дама Изабель. — Мы все признаем, что у жителей дальних планет зачастую нет музыкального восприятия подобного нашему; и, тем не менее, любое наше начало, любая искра, которую мы сумеем разжечь, могут привести к очень драматическим музыкальным событиям. Разве сам мистер Бикль не высказывал предположения, что, может быть, именно среди таких существ и зародится новая музыка будущего?
— Мне казалось, что ты считаешь мнение мистера Бикля слишком поверхностным, — тоскливо заметил Роджер.
— У каждого есть своя собственная точка зрения. По крайней мере, мистер Бикль говорит, основываясь на своем обширном исследовательском опыте, в то время как такие господа, как мистер Торп и мистер Сиборо, все свои познания выудили друг у друга.
Роджер недовольно хмыкнул.
— Я бы ни на йоту не доверял мистеру Адольфу Гондару. Что вы вообще знаете о нем?
— Я знаю, что он должен во всем мне помогать, в противном случае он не получит ни пени из того, что заработал. А раз уж мы затронули вопрос о заработках, то, по — моему, для тебя настало время подыскать себе какое — нибудь занятие. Вчера мне звонили и просили уладить дела с кое — какими твоими счетами. Я довольно либерально отношусь к твоему поведению, но такую расточительность нахожу трудно объяснимой…
Роджер почувствовал, что пора заканчивать разговор, и мрачно подумал о будущем. Он более — менее привык к эксцентричным выходкам дамы Изабель, но эта затея была чересчур монументальной, скорее даже слишком радикальной, чем экстравагантной. Роджер никак не мог подобрать для нее соответствующее слово.
Что же касалось его собственного положения, то туг было над чем призадуматься. Работа, служба. Эти понятия Роджер отождествлял с пущенным на ветер драгоценным собственным временем. А ведь это могло стать просто необходимостью, так как на свой абсурдный дорогостоящий каприз дама Изабель могла спустить все, что имеет. И тут Роджер вспомнил про Бернарда Бикля: если кто и сумеет отговорить ее от этой затеи, так только он. Не раздумывая, заботливый племянник позвонил в гостиницу «Номад».
На звонок ответил сам Бикль и сообщил, что с большим удовольствием готов принять Роджера прямо сейчас.
Незамедлительно Роджер сел на воздушный автобус и отправился на встречу. Бикль встретил его в фойе отеля и предложил выпить чашечку кофе в близлежащем кафе «Звездный пассажир».
Когда они уселись за столиком, поставив перед собой кофе и вазочку с пирожными, Бикль вопросительно посмотрел на визитера.
— Вы, вероятно, догадываетесь, зачем я пришел к вам, — сказал Роджер.
— Ни малейшего понятия, мой юный друг.
— Разве вы еще не слышали о новой затее моей тетушки?
Бикль покачал головой.
— Меня не было в городе. Что — нибудь интересное, как я полагаю?
— «Интересное», — с горечью повторил это слово Роджер. — Она набирает оперный театр, чтобы отправиться с ним в турне на эту планету Рлару. Она намерена, не моргнув глазом, истратить на эту затею несколько миллионов.
Бикль слушал, время от времени кивая головой и капризно поджав губы.
— Ваша тетушка относится к той категории людей, которая сейчас почти исчезла: богатый, очень эксцентричный любитель. Впечатляющая женщина… но, к сожалению, я не могу разделить ее веру в капитана Гондара.
— Это ужасно! — заявил Роджер. — Он втянул ее в проект, который стоит целое состояние. А еще она хочет посетить попутно и другие миры, кстати, именно вы вдохновили ее к этому своим рассказом о том, как Бидрачат Дендисапс слушал музыку на вашем магнитофоне.
Бернард Бикль от души рассмеялся.
— Как забавно! На самом деле эти примитивные существа были просто поражены тем, как я сумел загнать столько много насекомых, а местные насекомые издают довольно громкий свист, в такую маленькую коробочку. Вы уж меня извините за откровенность, но в данном случае идея вашей тетушки глупа донельзя. Да эти дендисапсы не отличат концерта от стука в дверь.
Роджер натянуто рассмеялся.
— Однако на нее очень подействовал ваш рассказ. Я даже не знаю, как бы вам это сказать, но не могли бы вы попробовать разъяснить ей истинное положение вещей?
Бернард Бикль нахмурился и погладил свои красивые серебряные усики.
— Я, конечно, буду счастлив дать вашей тетушке несколько советов, но я же не могу просто так начать ее отговаривать и навязывать свое мнение.
— Послушайте, что я вам скажу! — воскликнул Роджер. — Приезжайте — ка сегодня ко мне в гости в Беллоу. Не сомневаюсь, что моя тетушка будет очень рада встретиться с вами.
Бернард Бикль слегка пожал плечами.
— У меня на сегодня нет никаких дел… так что я с удовольствием приму ваше приглашение.
— Отлично! Мы можем договориться на любое удобное для вас время.
— Ну… скажем, в два часа?
— Великолепно! Я заеду за вами на своем воздушном экипаже.
Около трех часов дня Роджер и Бернард Бикль прибыли в Беллоу. Роджер приземлился на взлетной площадке, где их встретил Грумиано, старый швейцар, который взял на себя заботу поставить экипаж в гараж.
Бернард Бикль медленно прошелся по балюстраде, осмотрелся и восторженно произнес:
— Какое великолепное место, настоящее дворянское гнездо! Этому поместью, наверное, несколько сотен лет!
— Да, место великолепное, — согласился Роджер. — И мне не хотелось бы видеть, как оно пойдет с аукциона… Мы, вероятно, найдем тетушку в розовом саду или на южной террасе.
Дама Изабель действительно сидела за мраморным столиком на южной террасе и записывала на диктофон письма, одновременно делая звонки по видеотелефону. Очевидно, не узнав Бернарда Бикля, она сухо кивнула в сторону Роджера и его гостя.
— Садись, Роджер. Я сейчас освобожусь. У меня на связи Марцик Ипсигори, и я пытаюсь обговорить с ним условия контракта. Я уверена, что он к нам присоединится.
Мужчинам пришлось ждать, пока дама Изабель переговорит со знаменитым баритоном, который, естественно, не смог дать никакого определенного ответа, так как должен был выполнить свои обязательства по уже существующим договорам на текущий год.
Закончив беседу, она повернулась к племяннику.
— Ну, Роджер, познакомь меня со своим другом. Ба, да это же мистер Бикль!
— Да, мадам, это именно я. И я счастлив посетить ваш дом и увидеть его столь роскошное окружение.
Дама Изабель кивнула.
— Лучше всего здесь бывает летом. Роджер, найди Холкера и скажи, чтобы он приготовил чай.
Когда Роджер вернулся, дама Изабель и Бернард Бикль прогуливались по восхитительному саду роз и оживленно беседовали. Время от времени дама Изабель громко, от чистого сердца смеялась, музыковед тоже выглядел очень довольным. «По крайней мере, — подумал Роджер, — тетушка слушает пока без возражений. Возможно, она и сама уже начала понимать всю сложность задуманного». Роджер с облегчением вздохнул: обратиться со своей проблемой к Бернарду Биклю было поистине мудрым решением.
Холкер накрыл стол для чаепития, и все трое расположились за ним для продолжения беседы.
— У меня хорошие новости, Роджер! — воскликнула дама Изабель. Действительно очень хорошие! Мистер Бикль согласился присоединиться к нашему не большому турне по планетам! Он будет нашим музыкальным консультантом. Правда, к сожалению, за очень высокую плату… — она шаловливо хихикнула, — …но зато, надеюсь, нам сильно помогут его специализированные знания.
Роджер с болью и удивлением посмотрел на Бернарда Бикля, который, улыбаясь, кивал головой.
— Я скажу вам честно, — заявил Бикль. — Лучшего человека для такой цели вам не найти. В космосе существуют дюжины ловушек, в которые вы без опытно го совета обязательно попадетесь.
Роджер поднялся; дама Изабель удивленно взглянула на него:
— Разве ты не останешься с нами обедать, Роджер?
— Нет, — ответил тот, — я только что вспомнил, что у меня назначена встреча.
Он мрачно поклонился Бернарду Биклю и удалился.
Дама Изабель вздохнула:
— Не могу я понять Роджера. Хороший паренек, но, как и многие другие люди его поколения, слишком беспечен. Я договорилась о месте для него на бирже ценных бумаг «Атлантик Секьюрити». Говорят, этот мир акций и облигаций прямо завораживает, и я уверена, что обязательное рабочее время окажет на него благотворное влияние.
— Совершенно верно, — согласился Бернард Бикль, — вы приняли очень разумное решение.
Глава 4
С журналистской точки зрения, мировые события вступили в фазу застоя. Общество не будоражили никакие политические соглашения; скандальный процесс «Холл против Андерсена» закончился; восстановление древних Афин было завершено; Лохнесского чудовища никто не видел уже несколько месяцев. Пищу для слухов и размышлений черпать было практически неоткуда: бракоразводный процесс Барбары Бенквиллер и Великого герцога Тибетского был предрешен; демонстрация новых моделей воздушных экипажей должна была состояться только в ближайшем будущем. Конечно, время от времени какие — то события все — таки происходили, например общество голубых купило несколько миллионов акров земли в центральной Мавритании, с центром в Себкра де Чинчана, и теперь отпускники могли наслаждаться древней кочевой жизнью; появились на рынке полые сухарики, содержащие тринадцать унций пива; команды «Лос Вегас Доджерс», «Осака Эаквокерс», «Сант — Луис Браунс», «Милан Грин Сокс» и «Бангалор Аватарс» готовились к упорной борьбе в предстоящем мировом первенстве. Но все это были мелочи. Поэтому проект дамы Изабель относительно турне по дальним планетам вызвал оживленный мировой интерес. Эксперты бурно комментировали это событие на все лады; их заявления обсуждались и взвешивались, и вскоре яростный спор охватил все интеллектуальное общество. Сторонники одной точки зрения называли даму Изабель просто чокнутой а весь ее проект — не иначе как музыкальной чепухой; другие отмечали, что надо, по крайней мере, учесть опыт всех заинтересованных сторон. В связи с разгоревшейся полемикой Бернард Бикль написал убедительную статью для «Космолоджисьян». В ней говорилось: «Вполне возможно, что каждый индивидуал любой планеты полностью воспримет репертуар, тогда это окажется своего рода толчком; в худшем случае представление вызовет просто удивление новым звукам и цветам, в лучшем — энтузиазм, возможно, чисто интуитивный ответ (не надо забывать, что в основе репертуара лежит классическая опера, вычурная и утонченная форма музыки). Мы можем встретиться с расами, у который существует своя продуманная звуковая структура, я сам уже несколько раз сталкивался с таким явлением. Другие расы могут оказаться совершенно глухими, таким просто не дано представить, что такое музыка. Тем не менее, никто не должен остаться равнодушным перед величием классической оперы и энтузиазмом артистов, участвующих в постановке. Мы достигнем, по крайней мере, хороших общественных связей; а в лучшем случае передадим хоть какую — то часть нашего опыта расам, которые оказались в этом плане беднее нас».
В другой статье Бернард Бикль осторожно затронул вопрос о планете Рлару: «К сожалению, я сумел увидеть только маленький кусочек того спектакля, который ставила Девятая труппа. Должен сказать, что эти souzon дали мне богатую пищу для размышлений. Что же касается расположения Рлару, то ничего конкретного вам сказать не могу: даже путешествующие музыковеды смогли посетить только малую толику обитаемых миров. Но я хотел бы сделать замечание на тему, которая пока еще не затрагивалась: Девятая труппа, согласно всем сообщениям, состояла из индивидуумов как очень близких к людям, так и очень от них далеких, но, тем ни менее, они явно относились к одному из многочисленных антропоидных типов. Если внешние черты, анатомия и строение могут продемонстрировать факт параллельного развития, то почему бы подобному не произойти и с музыкальными идиомами, особенно, если учесть, что гармония является такой же объективной наукой, как, скажем, химия.
Однако отложим на время решение этого непростого вопроса. Благодаря счастливому стечению обстоятельств и помощи Адольфа Гондара мы вскоре посетим эту чудесную планету и все увидим своими глазами. Верны наши предположения или же нет, мы выясним во время этой поездки. А пока я бы посоветовал воздержаться от каких — либо суждений».
* * *
Роджер все — таки устроился на работу в «Атлантик Секьюрити», так как прекрасно понимал, что трудности ему ни к чему: всегда разумнее гнуться по ходу ветра. И, конечно же, события развивались так, как он и предполагал. После недели приятного ничегонеделанья он был вызван к мистеру МакНабу, который сообщил, что в связи с определенными финансовыми тенденциями фирма вынуждена пойти на сокращение штатов. Мистер Вуд был одним из последних принятых на работу сотрудников, и поэтому должен будет первым покинуть фирму.
Роджер, постаравшись принять скорбный вид, отправился в Беллоу, чтобы объяснить сложившуюся ситуацию тетушке, но там обнаружил, что она в сопровождении Бернарда Бикля поехала в космопорт. Роджер последовал туда и нашел даму Изабель в ремонтном доке, расположенном в северной части летного поля. Ее «Феб» (так она назвала свой корабль) переделывался под те специальные цели, для которых был предназначен.
«Феб», как обнаружил Роджер, обойдя корабль в поисках дамы Изабель, оказался внушительным транспортом, состоящим из пяти сфер размером порядка шестидесяти футов в диаметре, соединенных яйцевидными в сечении трубами, достигавшими в самых толстых местах двадцати футов. Одна сфера была открыта и переделывалась под сцену. Там — то Роджер и обнаружил свою тетушку, беседующую с разработчиком. Она коротко поприветствовала Роджера, не выразив при этом ни удивления, ни раздражения. Роджер несколько раз осторожно вздохнул и расправил плечи, почувствовав, что самое худшее осталось позади, так как в прошлой подобной ситуации дома Изабель проявила неприличную говорливость. Сейчас же она внимательно слушала, как проектировщик рассказывал ей о том, как он собирается оборудовать сцену в космическом корабле. Пятигранная форма «Феба» ограничивала вполне подходящее пространство в центре, где можно было возвести опору, от нее протянуть тросы к каждой сфере, все это обтянуть легким материалом, и в результате получалось напоминающее палатку помещение для аудитории.
Вскоре к ним присоединился Бернард Бикль. Он отходил, чтобы осмотреть жилые помещения, и теперь докладывал, что там все в порядке. Правда, каюта дамы Изабель, как, впрочем, и его каюта с кабинетом, показались музыковеду несколько тесноватыми. «Нельзя ли немного расширить эти помещения?», — поинтересовался он. Проектировщик обещал рассмотреть этот вопрос.
Когда Дама Изабель несколько отвлеклась от своих космических забот, она заметила присутствие Роджера, и выражение ее лица изменилось.
— Роджер! Скажи мне, ради всего святого, что ты здесь делаешь? Почему ты не на работе?
Роджер был застигнут врасплох.
— Временный отпуск, — заикаясь, пояснил он, — по крайней мере, я так надеюсь. На рынке ценных бумаг сейчас очень тяжелая ситуация. Мистер МакНаб сказал мне, что бизнес ожидают серьезные потрясения, и он собирается перевести треть своего штата на работу по вызову.
— Правда? — ледяным тоном спросила дама Изабель. — Когда я в последний раз с ним разговаривала, он не говорил мне ничего подобного.
Роджер заявил, что в деловом мире несчастья происходят зачастую с быстротой молнии.
— Мистер МакНаб, естественно, хотел меня оставить, но побоялся, что это будет выглядеть как не здоровый протекционизм. Я ответил, что он может не беспокоиться о моих чувствах и должен сделать так, как считает нужным.
— Роджер, — вздохнула дама Изабель, — я просто не знаю, что с тобой делать. У тебя прекрасное образование, хорошие манеры, ты обладаешь определенным шармом, который умело используешь, когда тебе это надо, и впридачу ко всему у тебя невероятный талант к жизни на широкую ногу. Ну что ты будешь делать без моего пособия? Умрешь с голоду? Или ты думаешь, что запросы твоего живота неподвластны тискам реальности?
Роджер вынес эту головомойку, по его мнению, с должным достоинством. Наконец, дама Изабель закончила нравоучительную тираду и всплеснула руками.
— Полагаю, что пока у меня есть средства, мне так и придется делить их с тобой.
Поставив точку в беседе с племянником, она снова переключила свое внимание на разработчика, а Роджер с облегчением отошел в сторону.
Вдруг он заметил очень симпатичную девушку, внимательно разглядывающую «Феб». На ней был коричневый костюм с черным кантом и коричнево — черная шапочка. Она была чуть выше среднего роста и имела слегка растерянный вид. У незнакомки были каштановые волосы, карие глаза и правильные приятные черты лица. Первое, что почувствовал Роджер по отношению к ней, было симпатией, второе и третье впечатление называлось так же. Девушка просто излучала женскую притягательность; посмотрев на нее, хотелось подойти к ней, прикоснуться, заявить право на собственность. В ней было нечто большее, чем просто физическое очарование. Даже с первого взгляда, а Роджер никогда раньше не ставил высоко свою интуицию, он почувствовал в ней какую — то таинственность и экстраординарность, некий легендарный élan, который правдоподобно описать.
Девушка заметила, что Роджер обратил на нее внимание. Это, казалось, нисколько ее не смутило. Роджер улыбнулся, правда, без особого пыла: недавно полученная головомойка не прибавила ему самоуверенности. Но незнакомка рассматривала его с выражением, близким к восхищению, и Роджер подивился, неужели эта девушка чудесным образом сумела заглянуть в глубины его души и обнаружила там великолепную сущность.
И тут, о чудо из чудес, она сама подошла к нему, сама заговорила с ним: голос у нее был мягкий, речь звучала в каком — то непонятном ритме, который Роджер никак не мог уловить, но это придавало каждой ее фразе некий поэтический пульс.
— Вон та леди… это случайно не дама Изабель Грейс?
— Вы совершенно правы. Это она самая, — сказал Роджер. — Вернее не бывает.
— А кто тот мужчина, что разговаривает с ней? Роджер взглянул через плечо.
— Это мистер Бикль. Музыкальный эксперт; по крайней мере, сам он считает себя таковым.
— А вы тоже музыкант? — продолжала расспрашивать девушка.
Роджеру внезапно очень захотелось, чтобы именно так оно и было; совершенно ясно, что она хочет, чтобы он был музыкантом, что она бы это одобрила… «Ну, всегда можно всему научиться», — подумал он и решил немного приврать.
— Да… в некотором роде.
— Ух ты! Правда?
— Да, конечно, — сказал Роджер, — я играю… Я, в общем — то, могу многое… А вы кто такая?
Девушка улыбнулась.
— На этот вопрос я не могу вам ответить… Дело в том, что я и сама еще толком не знаю ответа. Но я скажу вам свое имя… если вы скажите свое.
— Я — Роджер Вуд.
— Вы ведь имеете какое — то отношение к даме Изабель Грейс?
— Она моя тетушка.
— Вот здорово! — девушка одарила его восхищенным взглядом. — И вы полетите в экспедицию к далеким планетам?
До этого момента Роджер даже и не задумывался о такой возможности. Он нахмурился, бросил украдкой взгляд в сторону тетки и испугался, встретившись с ее взглядом. Дама Изабель оценивающе взглянула на девушку, и Роджер моментально понял, что у тетки она не вызвала никакой симпатии. Дама Изабель искренне любила простых и ясных типов, безо всяких скрытых слоев или темных пятен. А у этой девушки явно были и скрытые слои, и темные пятна, и тысячи мерцающих таинственных огоньков.
— Да, — сказал Роджер, — думаю, что, возможно, я отправлюсь вместе с ними. Наверно, это будет довольно занятно.
Она торжественно кивнула головой, как будто Роджер объявил космическую истину.
— Я бы тоже с удовольствием присоединилась к этой экспедиции.
— Ты так и не назвала мне своего имени, — заметил Роджер.
— Извини, действительно не сказала. Видите ли, это странное имя, по крайней мере, мне все так говорят.
Роджер был вне себя от нетерпения.
— Так как же тебя зовут?
Ее губы дернулись:
— Медок Росвайн.
Роджер попросил ее назвать имя еще раз по буквам, и она исполнила его просьбу.
— На самом деле это уэльское имя, из графства Марионет, это к северу от Барвинских гор, но теперь там никого не осталось. Я последняя из рода.
Роджер хотел высказать ей свое сожаление, но в это время к ним частыми короткими шагами подошла дама Изабель.
— Роджер, представь мне свою подругу.
— Дама Изабель, мисс Медок Росвайн.
Дама Изабель отрывисто кивнула. Девушка сразу же воспользовалась возможностью обратиться к ней:
— Я очень благодарна, что удостоилась чести встретиться с вами, дама Изабель. Я считаю, что вы делаете замечательную вещь, и очень хотела бы к вам присоединиться.
— В самом деле? — Дама Изабель оглядела девушку с ног до головы. — Вы играете?
— Не профессионально. Я пою, музицирую на фортепиано и концертино, а еще я умею играть на таком пустяковом инструменте, как жестяной свисток.
— К сожалению, наш репертуар полностью состоит из классических опер, — как можно суше ответила дама Изабель, — хотя я собираюсь в него включить одно — два произведения из Раннего Декаданса.
— А разве у вас не будет каких — нибудь интермедий в промежутках между программами или каких — нибудь там эпизодических легких номеров? Я умею очень быстро осваивать новое, и вообще, я могу быть вам полезна во многом другом.
— Возможно, вы и правы, — согласилась дама Изабель. — Но, к несчастью, на корабле не так уж много места. Если бы вы были высокопрофессиональным сопрано, свободно разбирающимся в основных русских, французских, итальянских и немецких произведениях, то я бы еще согласилась прослушать вас вместе с другими шестью претендентами на это место. Наша компания должна действовать, как хорошо отлаженный механизм, каждый элемент должен органически входить в единое целое. Не вписывающиеся в общую картину фрагменты, такие, как концертино или игра на жестяных свистках, будут непозволительной роскошью.
Медок Росвайн вежливо улыбнулась:
— Конечно, я вынуждена согласиться с вашими доводами. Но если вы все же решите внести в вашу программу нечто не совсем официальное, то, надеюсь, вспомните обо мне.
— Это я могу вам пообещать. Думаю, в этом случае Роджер сумеет с вами связаться.
— Да, разумеется. Спасибо, что выслушали меня, желаю вам успеха.
Дама Изабель повернулась, чтобы уйти, и уже через плечо бросила:
— Я ожидаю тебя, Роджер, сегодня вечером в Бел — лоу. Мы с тобой должны придти к какому — то опреде ленному решению.
Внезапно осмелев, Роджер взял Медок Росвайн за руку, и от этого контакта по всей его руке пробежал нервный зуд.
— Я знаю, что делать, — объявил он. — Я возьму тебя с собой на обед, и, пока меняют блюда, ты можешь поиграть на своем жестяном свистке.
— Надо было мне сразу взять его с собой.
Роджер провел ее к своему маленькому воздушному экипажу, и они полетели в гостиницу, расположенную на вершине холма. Там у Роджера произошел самый очаровательный завтрак в его жизни. Он сделал дюжину экстравагантных заявлений, которые Медок Росвайн выслушала в равной степени с улыбкой, скептицизмом и терпимостью. Роджер старался выведать про нее все, что можно: он хотел за один час узнать всю ее жизнь, выяснить все упущенные за это время практические возможности. Прошлое Медок Росвайн, как она сама описывала его, было простым и бесхитростным. Ее семья владела куском земли и фермой в дальнем районе Уэльса; начальную школу она закончила в небольшой каменной деревушке, а среднюю — в Лланголлене. Когда ее родители умерли, она продала старую ферму и с тех пор странствует по миру. Она работала то тут, то там, не зная, чем заняться окончательно, чтобы не лишиться своей свободы. Роджер сразу решил, что именно в этом заключаются и все его трудности: он не был ни лентяем, ни бездарем, у него просто была клаустрофобия на работу. Что же касается Медок Росвайн, то ее внутренний мир так и остался тайной, сплошной непроницаемой тайной. Временами у нее проскакивали эмоции, которые он никак не мог понять, у него не было даже намека на определение их сущности.
Роджер очень болезненно это воспринял. Как бы много ни узнал он про нее, за всем этим осталось еще немало такого, что было ему недоступно… Его первоначальный энтузиазм поостыл, и вместо того, чтобы взять ее на вечер в Беллоу, он проводил ее до дома. Он просто не осмелился привести ее к тетушке.
* * *
За обедом дама Изабель подчеркнуто не упоминала о Медок Росвайн. За столом присутствовал Бернард Бикль, и разговор крутился исключительно вокруг формирования компании.
— Я настаиваю на участии Гвидо Альтрочи, — говорила дама Изабель. — Конечно, я могла бы заполучить Нельса Лессинга, кстати, он даже согласен отказаться от гонорара, а Гвидо заламывает ужасающую сумму… но я не пойду ни на какой компромисс. Нам нужно только лучшее.
Бернард Бикль одобрительно кивал головой:
— Ах, если бы таких людей, как вы, было больше!
Роджер поморщился.
— Если бы я занимался этим делом, — сказал он, — я бы просто воспользовался трехмерными записями. А почему бы нет? Вы только подумайте, насколько это упрощает дело и насколько дешевле это выйдет!
Дама Изабель покачала головой:
— Записи спектаклей всегда несовершенны, они ни когда не смогут передать жизнь, эмоции, дыхание, присутствие живой музыки.
— Для дальних планет и это чересчур хорошо, — проворчал Роджер.
— Мы и так в достаточной мере зависим от милости машин, Роджер, если еще и музыка станет механической, то нам останется признать себя побежденными и выбросить всякую надежду о будущем человечества.
— Это если поставить музыку в опере на первое место, — пробормотал Роджер.
— Извините, что вы сказали? — вмешался Бернард Бикль.
— Я просто хочу подчеркнуть, насколько это будет экономичней.
— Когда — нибудь, мой юный друг, — сказал музыковед, — вы оцените мудрость и смелость своей тетушки. Что значат несколько презренных долларов? Да ничто по сравнению с живым присутствием артистов, действующих добросовестно и грамотно, передающих восторженность должного музыкального опыта… это волнение, ощущение чуда, которое мы и собираемся донести до нашей аудитории!
Роджер мог бы найти и другие аргументы, но решил послушать, как дама Изабель и Бернард Бикль обсуждали достоинства Кассандры Праути в сравнении с Нелли Млановой; преимущество великолепного чувства сцены у Руджера Мандельбаума перед его невозможностью, в связи с тучностью, сыграть некоторые роли. Блитц Сорнер очень слаба в итальянском. Но зато никто из живых лучше нее не понимает Декаданс. Бернард Бикль предложил Андрея Сциника на должность сценического директора. Дама Изабель согласилась. И так продолжалось целых два часа, во время которых Роджер уныло сидел и рисовал ложкой круги на скатерти.
— Но вот с одним выбором у нас не может быть никаких разногласий, — объявила дама Изабель. — Дирижером у нас должен быть сэр Генри Риксон! Без него наша затея неосуществима.
Роджер оторвал глаза от скатерти и подумал, не сможет ли он как — нибудь упрятать этого сэра Генри Риксона куда — нибудь на полгода, пока тетушка не потеряет интерес к этому фантастическому, безумно дорогому пикничку.
Бернард Бикль задумчиво нахмурился.
— Сэр Генри Риксон… или Зиберт Хольгенесс.
— Конечно! Я и забыла про него, — призналась дама Изабель, — а ведь еще есть этот волшебник — молодой Ярвис Акерс.
Роджер вернул свой взгляд к кругам на скатерти. Если сэра Генри Риксона еще можно было бы посадить в заточении на каком — нибудь далеком необитаемом острове, то с дюжиной других справиться было бы весьма проблематично.
Наконец дама Изабель взглянула на племянника.
— А теперь, Роджер, давай — ка поговорим, что нам делать с тобой.
— Ну, — начал Роджер, — я почти уже решил отправиться с вами на «Фебе».
Дама Изабель энергично тряхнула головой.
— Это невозможно, Роджер. Я уже говорила сегодня твоей подруге мисс Росвайн, что на корабле и так мало места.
Роджер ничего другого и не ожидал.
— Я думаю, ты должна принять хотя бы мисс Росвайн. Она чрезвычайно талантлива.
— Сомневаюсь. И вообще, что это за девушка, Роджер? Что тебя с ней связывает?
— Ничего не связывает. Я просто случайно узнал, что она компетентный музыкант и…
— Пожалуйста, Роджер, не надо рассуждать о вещах, в которых ты ничего не смыслишь.
* * *
На следующий день Роджер опять завтракал вместе с Медок Росвайн. Ей, казалось, очень нравилось находиться в его обществе, и, когда они вышли из ресторана, она сама взяла его за руку.
На воздушном экипаже Роджера они отправились к океану. Внезапно он заявил:
— Я знаю тебя только два дня, но мне кажется, что это… ну, если честно, два самых восхитительных дня.
Медок Росвайн рассмеялась.
— Ты мне нравишься, Роджер. Ты такой непосредственный. Такой простой… Я буду скучать, когда ты уедешь.
Роджер набрал в легкие побольше воздуха и совершил галантное жертвоприношение.
— Да черт с ним, с этим космическим турне. Уж лучше я останусь с тобой. Слушай… давай поженимся!
Медок Росвайн печально покачала головой.
— Если из — за меня ты упустишь возможность отправиться в такое чудесное путешествие, то всю жизнь будешь на меня обижаться. Может быть, не сразу, но со временем ты начнешь об этом жалеть и в конце концов возненавидишь меня. Я видела, как такое случалось с другими… Поэтому я никогда не встану у тебя на пути. Отправляйся в экспедицию, а я буду жить, как жила.
— Если бы только тетя Изабель не была такой упрямой старухой! Мы бы вполне могли совершить это турне вместе! — воскликнул Роджер.
— Ах, Роджер! Это было бы так восхитительно! Но это просто невозможно.
— Возможно! Так оно и произойдет! Предоставь это мне!
— Ох, Роджер… ты такой впечатлительный!
Она обняла его за шею и поцеловала. Роджер тут же поставил воздушный экипаж на автопилот, но Медок Росвайн моментально от него отодвинулась.
— Не забывайся, Роджер. Ты чересчур горяч…
— Так ты выйдешь за меня замуж? — вопросом повторил он свое предложение.
Медок Росвайн задумалась и скривила ротик:
— Нет, так как в скором времени нам предстоит расстаться.
Роджер замахал руками.
— Да плевать мне на этот маленький космический пикничок! Я остаюсь здесь!
— Ну, вот, Роджер, ты опять возвращаешься к старому.
— Действительно. Я забыл. Значит, мы оба полетим на «Фебе».
Медок Росвайн грустно улыбнулась.
— Твоя тетушка высказалась по этому поводу вполне определенно.
— Положись на меня, — заявил Роджер. — Уж я — то с этой старухой договориться сумею.
* * *
Дама Изабель была в очень хорошем настроении. Сэр Генри Риксон, Андрей Сциник и Эфраим Цернер согласились отправиться в турне на «Фебе», так что переговоры с другими музыкантами такого же класса теперь не представляли никакой сложности.
Роджер сидел в углу и слушал, как сэр Генри высказывал свои соображения по составу оркестра.
— Мы будем вынуждены то тут, то там идти на компромисс, но, естественно, бессмысленно даже говорить об Оркестре в сто двадцать инструментов. Как вы знаете, я считаю маленькие оркестры более гибкими, способными на более тонкое выражение чувств. Так что, если позволите, я рассмотрю состав оркестра, основываясь на этой предпосылке.
Вскоре сэр Генри Риксон ушел; дама Изабель некоторое время посидела в задумчивости, после чего позвонила, чтобы накрывали стол к чаю. Она повернулась к Роджеру.
— Ну? Что ты скажешь о сэре Генри?
— Очень впечатляюще, — согласился Роджер. — Самое лучшее, что только можно пожелать на эту должность.
Дама Изабель сухо хмыкнула:
— Рада услышать, что ты одобрил мой выбор.
Роджер решил, что сейчас самый подходящий момент для обсуждения собственных проблем:
— Да, тетя, я все таки хотел бы присоединиться к этой поездке.
Холкер ввез сервировочный столик с чаем. Дама Изабель двумя решительными движениями налила две чашечки чая.
— Как я уже говорила, я не собираюсь брать тебя с собой. В данном случае ты, Роджер, будешь просто мертвым балластом.
— А я не пойму, почему мне нельзя найти в этом турне какую — нибудь должность, — проворчал Роджер. — Всех этих паразитов ты наняла с большим удовольствием.
— Не надо называть этих людей паразитами, Роджер; они музыканты.
— Паразиты или музыканты — это просто разные грани одного и того же. Аборигены далеких планет вряд ли поймут эту разницу.
— Не поймут? — переспросила дама Изабель с излучающей опасность мягкостью.
— Конечно, нет. И вообще, весь этот твой проект чистое сумасбродство. Все эти существа абсолютно чужды нам. Как, скажи мне ради Семи муз, они смогут воспринять любую нашу музыку, я уж не говорю о классической опере? Я могу посоветовать только одно: отмени эту затею, и ты сохранишь уйму сил и денег!
Дама Изабель снова холодно фыркнула.
— Иногда, Роджер, твоя риторика бывает весьма красноречива. Я, в частности, очень тронута твоим упоминанием о музах. Но в своих заботах о моем кошельке ты забываешь некоторые факты. Например, как ты сможешь объяснить такой потрясающий успех Девятой труппы здесь, на Земле?
Роджер сделал глоток чая.
— Ну… они были почти что людьми.
— Только в одной галактике существует около сотни различных человекоподобных рас, — спокойно возразила дама Изабель.
Роджер не стал продолжать спор, вспомнил о своей главной цели. Какое — то время он сидел, задумчиво уставившись на чашку с чаем, затем кивнул головой.
— Ну что ж… может быть, ты и права. Полагаю, ваше турне будет очень интересным, и, конечно, кому — то из вас надо будет вести аккуратный дневник, — Роджер поднял глаза, как будто его осенила внезапная мысль. — Вот за эту работу я бы с удовольствием взялся. Потом мы, несомненно, сможем издать его, как документальный отчет о нашей поездке. С фотографиями, звуковыми записями… Ты можешь написать к нему предисловие…
Дама Изабель начала было говорить, но замолчала на полуслове. Наконец, после паузы выдала:
— Ты уверен, что у тебя хватит способностей для такой работы?
— Конечно! Писать — это именно то, что у меня всегда лучше всего получалось.
Дама Изабель вздохнула:
— Ну что же, Роджер. Полагаю, это я могу себе позволить. Я прослежу, чтобы тебя включили в штат.
— Спасибо, тетя Изабель.
— Я надеюсь, ты обладаешь хоть какими — то познаниями в области истории и развития классической оперы и развил в себе хотя бы посредственный вкус. Ты попадешь в дурацкое положение, если обитатели дальних миров проявят более глубокое понимание музыки, чем ты.
— Об этом можете не беспокоиться, — заявил Роджер, и дама Изабель бросила в его сторону скептический взгляд, заподозрив бахвальство.
— Может, мне стоит ознакомиться с планом турне, — заметил Роджер, — чтобы иметь представление о том, что стоит изучить поглубже.
Дама Изабель, не говоря ни слова, протянула ему листок бумаги, который он пробежал глазами за несколько минут.
— Но некоторые из этих миров почти неизведанны!
— План наших гастролей, — заметила дама Изабель, — составлен с учетом тех планет, на которых мы можем рассчитывать на дружественную и понимающую аудиторию. Как видишь, Роджер, вопреки твоим заверениям, мы не страдаем ни непрактичностью, ни безответственностью, мы не собираемся ставить «Валькирию» перед колонией полипов или что — нибудь в этом роде. Поверь мне хоть в этом.
— И в самом деле, — Роджер снова принялся изучать список. — И какой же из этих миров является громко разрекламированным Рлару?
— Пожалуйста, оставь свой сарказм, Роджер; не забывай, что твое участие в экспедиции еще под большим вопросом. А что касается Рлару, то в свое время капитан Гондар обязательно доставит нас туда. У него есть веские причины не разглашать информацию до тех пор, пока «Феб» не покинет Землю.
— Может, это так, а может, и нет, — проворчал Роджер. — На вашем месте я бы потребовал от него хоть какие — то гарантии в том, что он не высадит нас Робинзонами на какой — нибудь необитаемой планете. И это не сарказм, а здравый смысл.
Дама Изабель начала терять терпение.
— Я полностью доверяю капитану Гондару. В довершение ко всему, я контролирую очень большую сумму денег, которую он, несомненно, захочет получить. А в третьих, если ты так уж боишься таких абсурдных неожиданностей, то тебе лучше совсем не соваться в это дело.
— Я беспокоюсь только за вас и ваше дело, — заверил Роджер. — И, естественно, я прикидываю возможные нежелательные случайности.
— Об этом я уже позаботилась сама. А теперь, если позволишь, я займусь корреспонденцией, котороя требует просмотра и ответа, а также мне надо сделать распоряжение, чтобы подумали, где и как тебя разместить.
— Ну, нам много места не потребуется, — добродушно заявил Роджер. — Мой секретарь может работать в кабинете мистера Бикля, который ему не очень — то и нужен. А что касается жилья, то наши койки можно поставить где угодно.
Дама Изабель удивленно уставилась на Роджера.
— Ради всего святого, о чем это ты говоришь? Если под «секретарем» подразумевается та ловкая молодая особа, которую я встретила в космопорту, то можешь забыть обо всей этой затее.
— Она профессиональный секретарь, — мрачно сказал Роджер, — к тому же она моя невеста.
Дама Изабель сделала губами несколько движений, будто хотела что — то сказать, но у нее возникли трудности с дыханием, ибо с языка рвалось нечто непроизносимое. Наконец она выдавила:
— Ты упустил один существенный факт. Это серьезная экспедиция, предпринимаемая людьми, увлеченными артистической идеей, а вовсе не амурный пикничок.
В тот же вечер, но несколько позже Роджер позвонил по видеотелефону Медок Росвайн. Когда она услышала от него последние новости, ее великолепный ротик печально искривился.
— Ах, Роджер, какая жалость. А может, она все — таки передумает?
— Никакой надежды. На самом деле у нее… ну… какая — то антипатия к тебе, что ли…
Медок Росвайн кивнула:
— Женщины никогда меня не любили. Почему — не знаю. Я ведь никогда не флиртую и не стараюсь привлечь к себе внимание…
— Это потому, что ты необычайно прекрасна, — заявил Роджер. — Ума не приложу, как ты согласилась выйти замуж за такого обычного человека, как я.
— А я не знаю, что я буду делать без тебя, — вздохнула Медок Росвайн. — Наверно, поеду в Париж. У меня там есть друзья; я никогда не бываю одинокой.
— Я откажусь от этой идиотской экспедиции, — взорвался Роджер. — И мне плевать, если…
— Нет, Роджер. Так не пойдет.
— Тогда, клянусь всеми святыми, ты поедешь со мной, даже если мне придется просто спрятать тебя!
— О Роджер! Неужели ты осмелишься на такое?
— Конечно, осмелюсь! Я самый отважный и самый непокорный племянник во всей Вселенной, и если ты мне не веришь, то я сейчас же приеду к тебе и заставлю в это поверить!
— Я верю тебе, Роджер… но удастся ли тебе это сделать?
— Что удастся?
— Спрятать меня.
Какое — то мгновение Роджер колебался.
— Ты серьезно?
— Да, — голос и взгляд Медок Росвайн не выказывали ни тени смнений.
Роджер глубоко вздохнул.
— Хорошо. Значит, так оно и будет.
