Глава 29

Долгий Марс, почти полтора миллиона шагов на восток. Более сорока дней последовательного пути.

И вдруг перед планерами багровая равнина, насыщенная действием.

Фрэнк сидел за управлением «Тора», Салли – у него за спиной. Сначала Фрэнк увидел пыль, поднимающуюся от машин, стадо несущихся громадных зверей, блеск металла – и огонь, словно вылетающий из огнеметов во вьетнамских джунглях.

Первой его реакцией было потянуть ручку управления на себя, подняв нос планера вверх. Он закричал Уиллису в «Одине»:

– Вверх! Вверх! Если не хочешь, чтобы тебя подпалило этим оружием!

– Понял, – ответил Уиллис более спокойно. – Но я не думаю, что это оружие, Фрэнк. Присмотрись повнимательней.

Плавно подняв планер, Фрэнк взглянул еще раз через свою консоль, где можно было увеличить изображение одним прикосновением. Он снова увидел больших животных («насколько больших?» – его мозг даже отказался предположить), которые неслись по равнине стадом. Их было около дюжины – больших и поменьше, взрослых и детенышей. С высоты они выглядели как сошедшие с книжных иллюстраций динозавры – с могучими туловищами, длинными шеями и хвостами, быстрыми ногами.

– Похожи на зауроподов, кажется, – предположил он.

– Может быть. Только эти «зауроподы» крупнее кого-либо, кто жил на Земле, – заметил Уиллис. – У меня отмечено, что общая длина от носа до кончика хвоста – сто пятьдесят футов. Это как если выложить в ряд восемь голубых китов. А высота примерно пятьдесят футов. Даже намного больше, чем амфицелии, которые, как я только что прочитал, были самыми крупными зауроподами на Земле. Вот что марсианская гравитация делает. И у каждого по дюжине пар ног. Неудивительно, что они такие быстрые. И в броне – на спинах у них панцири.

– У песочных китов тоже была дюжина пар плавников, – заметила Салли. – Такая же анатомия.

– Думаю, эти животные – местная версия тех китов. Они произошли от какого-то общего предка. Посмотрите на шеи – они как трубы, и на эти широкие рты. И, о боже…

Один из зверей остановился и повернулся, забуксовав в пыли вроде бы очередного высохшего озера.

Он выпрямился, расправившись так, что две, три, четыре пары конечностей оторвались от поверхности, и, подняв свою могучую шею, навис над машинами, которые его преследовали – Фрэнк еще не успел их как следует рассмотреть, – и, раскрыв свой огромный, как у песочного кита, рот, изверг сгусток пламени. Огонь лизнул охотников, и те развернули свои машины и разъехались в разные стороны.

– Вот тебе и огнемет, Фрэнк, – проговорил Уиллис.

– Они им дышат, – добавила Салли. – Ну и зрелище.

– И явно не умеют летать, – подметил практичный Фрэнк.

Уиллис хмыкнул из своего «Одина»:

– Наверное, просто воспламеняют метан из своей пищеварительной системы.

Фрэнк выдавил смешок.

– У нас на службе был парень, который свой пердеж поджигал зажигалкой.

– Не разрушай волшебство, – сказала Салли. – Это самый настоящий дракон, какого я только видела в жизни.

– А ты задумайся, – проговорил Уиллис. – По какой-то причине Марс оказался полон жизни – и жизни кипучей. Так зачем зверю такого размера нужны броня и огнемет? Представьте, какие тут настоящие хищники.

– Настоящие хищники?

– Не те, что эти охотники внизу, Фрэнк. И кстати, нам уже слишком поздно скрываться.

Фрэнк, сделав над собой усилие, оторвал взгляд от огромного загнанного зверя.

Небольшая эскадра машин, следовавших за огнедышащим драконом, рассыпалась и сбавила ход, а когда пыль вокруг нее осела, Фрэнк сумел различить ее детали. Машины оказались без колес – скорее это были песочные яхты, скользившие по поверхности под парусами. Покрытые пылью, они казались такими примитивными технологически, что он подумал, они сделаны из дерева или какого-то местного его эквивалента. Те, кто на них ехал – по двое-трое на машину, – как оказалось, не имели ничего общего с людьми. Это были ракообразные, уже встречавшиеся им ранее, но на этой эволюционной арене развившие гибкие, защищенные броней тела с длинными подвижными конечностями, в которых держали оружие – копья и луки.

И да, планеры не остались незамеченными. Фрэнк увидел вроде бы, как им грозили хитиновыми кулаками и даже метнули в воздух копьем, пусть и тщетно.

– Пожалуй, не стоит нам здесь садиться, – заключил он.

– Я бы не стала, – подтвердила Салли. – И глянь вон туда. – Она указала за плечо Фрэнка.

Там находилось еще больше охотников, преследующих драконов, дальше по равнине, и они, казалось, совсем не обращали внимание на планеры в небе. Когда одна группа догнала бегущего зверя, Фрэнк увидел, что из кожи зауропода торчали копья, а от них тянулись веревки к яхтам, что двигались за ним.

Должно быть, им требовались особые навыки, чтобы всадить гарпун между пластин брони, покрывавших туловище зверя. Одна из лодок перевернулась, разбросав своих пассажиров, и Фрэнк увидел салазки – те оказались белыми, как слоновая кость.

– Салазки похожи на кости, – заметил он Салли. – Может, эти ребята как китобои XIX века, которые использовали для своих судов части тел животных, на которых охотились… Салли, что это ты поешь?

– Называется «Гарпун любви». Просто вспомнилось – не обращай внимания.

– А вы гляньте вперед, на север, – проворчал Уиллис.

Фрэнк выровнял планер и, отведя глаза от кровавой сутолоки, посмотрел в ту сторону. И увидел ряд полос на гладкой поверхности дна, тонких, вертикально стоящих, чернеющих на фоне пурпурного неба этого мира.

Монолиты. Пять штук.

Все это было для Фрэнка уже слишком.

– Поверить не могу! Драконы, раки на песочных яхтах… и теперь еще это?

– А что, очередной мертвый Марс лучше? – спросила Салли.

– Мне уже не хватает разрешения, – проговорил Уиллис. – А в этом чертовом воздухе полно пыли и влаги. Но мне кажется, на этих плитах есть какие-то надписи.

– Что за надписи? – спросил Фрэнк возбужденно. – Последовательности простых чисел? Инструкция, как сделать червоточину своими руками?

– Может быть, что-то в этом роде, – отозвался Уиллис, относительно спокойно, если учесть обстоятельства. – Наследие Древних.

– Что ты несешь? – набросилась на него Салли. – Каких еще Древних?

– Ой, да ладно, – улыбнулся Фрэнк. – Это же Марс. И история Марса – вечно старого и разрушенного. И всегда есть какие-нибудь памятники, оставленные Древними, исчезнувшими, загадочные надписи…

– Давайте-ка ближе к реальности, – проворчал Уиллис. – Мы ничего об этом не узнаем, пока не сделаем копию этих надписей и не изучим их дома как подобает. – Его планер устремился в сторону монолитов. – Нам придется выбраться наружу и все переписать, а может быть, и взять образец самого монолита. И после этого полетим дальше…

– Даже после этого ты хочешь лететь дальше?

– Конечно. Это чудесно. Но это не то, чего я ищу. И…

В этот момент Салли вскрикнула у него за спиной:

– О боже, моя голова…

Мгновение спустя Фрэнк тоже это почувствовал.

Оставшуюся часть дня они пытались сделать все возможное, чтобы подобраться к монолитам и переписать изображения их поверхности. Но что-то преграждало им путь.

Когда они подлетали или даже когда высаживались и пытались подойти пешком, их одолевала мучительная, нестерпимая головная боль. Салли вспомнилось то давление, которое Джошуа Валиенте, как он сам уверял, чувствовал в присутствии сущности, известной как Первое Лицо Единственное Число. Или отвращение, которое тролли испытывали от плотности людской сознательности на Базовой Земле. Гуманоиды, очевидно, обладали некой способностью, чувствительностью к разуму – способностью, которой эти гипотетические «Древние» могли управлять.

Уиллис попытался обмануть механизм, перейдя в последовательный мир, подобравшись ближе к монолиту и вернувшись обратно, – но боль чуть не вывела его из строя, даже несмотря на то, что в последовательном мире не было ни следа монолитов.

Они попытались отправить дрона, но тогда в дело вступила другая защита. Маленькие самолетики, когда они достигли невидимого предела, просто оттолкнуло, и им оставалось лишь вернуться и попробовать снова. Уиллис хотел было отправить еще один из планеров под дистанционным управлением, но Фрэнк и Салли ему не позволили.

– Что бы там ни было написано, нам этого знать не положено, – печально заключил Фрэнк. – Эти Древние нас не пускают, Уиллис.

– Нет уж, мы еще не сдаемся. Мы найдем путь.

Они посадили планеры на безопасном расстоянии от песочных китобоев.

Позже, когда стало смеркаться и они принялись устанавливать палатку на ночь, Салли указала на север:

– Смотрите. Внизу у монолитов. Я что-то заметила… Там тропинка в пыли. А это что, песочные яхты?

Фрэнк, прижав бинокль к забралу, подтвердил ее слова. Трое, четверо, пятеро китобоев бежали мимо основания монолитов, словно их там и не было.

– Они даже не затормозили.

– Да что же это? – воскликнул Уиллис. – Они будто совсем не понимают, что перед ними. Для них монолиты – это как будто еще одна черта рельефа.

– И возможно, именно поэтому, – проговорила Салли, – им и удалось подойти так близко.

– Может быть, монолиты предназначены для них, а для нас нет, – предположил Фрэнк. – Слушайте, это хорошо, что мы от них достаточно далеко и они нас ночью не побеспокоят. Но рисковать не нужно. Думаю, нам стоит устроить дежурство на случай, если они сюда наведаются.

– Согласна, – ответила Салли.

Уиллис, стоя в скафандре, размышлял над предложением.

– Нам нужно поднять один из планеров. Просто чтобы удостовериться, что они не подкрадутся незаметно.

Фрэнк задумался.

– Кажется, это лишнее, Уиллис. С этим справится и дрон.

– Нет-нет. – Он зашагал прочь. – Я возьму «Одина». Лучше перестраховаться…

Разумеется, никто не смог его остановить. И разумеется, он им солгал. Он вовсе не намеревался держать для них воздушный караул.

Как только «Один» поднялся в воздух, Фрэнк и Салли ничем не могли помешать Уиллису повернуть нос планера к югу – в сторону основной группы китобоев.

– Он даже не включает радио, черт побери! – прорычал Фрэнк, распаляясь в бессильной ярости. – Какого черта он вытворяет?

Салли выглядела спокойной.

– Он отправился искать способ, как получить те изображения, которые хочет, – ответила она. – Что же еще? Так мой отец всегда и делает. Идет и получает то, что хочет.

– Да он убьет себя, вот что он там получит. Он же твой отец. А тебе хоть бы что.

Она пожала плечами:

– А что я могу сделать?

Фрэнк покачал головой:

– Если поставишь палатку, я пойду проверю «Тор». Нужно убедиться, что мы сможем быстро его оттуда вытащить, если придется.

– Разумно.

Уиллис не стал приближаться к китобоям, пока не начало светать.

Раздраженный Фрэнк, который провел бессонную ночь, поеживался в своем наполовину застегнутом скафандре. Наконец он вздрогнул, услышав негромкий сигнал по радио.

– Салли, он вышел на связь.

Она, всегда спавшая чутко, мгновенно села.

– Давай, Уиллис…

Фрэнк смотрел на экранное изображение туши гигантского насекомоподобного создания – оно было выше человеческого роста. Поверх крепкого на вид экзоскелета на нем были ремни и патронташи с разными инструментами, в трех-четырех из своих многочисленных конечностей оно держало копье с привязанной веревкой – это был гарпун. Все это Фрэнк видел в сероватой мгле. А копье создания было направлено точно в камеру.

– Конвергентная эволюция, – пробормотал Уиллис.

– Уиллис?

– Вы видите то же, что вижу я, это изображение с камеры у меня на шлеме. Конвергентная эволюция. Такой гарпун мог быть и на Нантакетском китобойном судне. Похожие проблемы находят похожие решения.

– А что за серая мгла? – спросила Салли. – Изображение смазано…

– Я в мешке выживания. – На экране появилась рука в перчатке и коснулась полупрозрачной стены. – Лежу в скафандре внутри мешка.

Мешки эти были пластиковыми, на молнии, с небольшими пакетами со сжатым воздухом. Предназначались они для использования в случаях потери давления, когда невозможно было добраться до скафандра, – тогда следовало просто запрыгнуть в мешок и застегнуться, и выпущенного внутри воздуха хватало еще на некоторое время. Подвижность при этом становилась весьма ограниченной – благодаря тому, что руки и ноги помещались в трубоподобные рукава. Но вообще оказавшемуся в мешке предполагалось ожидать, пока его спасет кто-то, имеющий лучшее снаряжение.

– Я достал несколько мешков, чтобы был местный воздух и эти ребята, китобои, смогли им воспользоваться.

Салли сдвинула брови.

– Воздушные мешки? Зачем они этим ребятам, если они и так здесь живут?

– Я записываю все, что происходит, на случай, если не сработает. Тогда вы сможете учиться на моих ошибках для следующего захода.

– Какого еще следующего захода? – спросил Фрэнк.

– Следующего захода, когда вы сами приблизитесь к этим ребятам, чтобы войти и переписать то, что увидите на монолите.

Он поднял руку: в ней оказались маленькая ручная камера и стопка Переходников.

– С камерой понятно, – проговорила Салли. – Они нужны, чтобы сфотографировать монолиты – или чтобы китобои сделали это для тебя. Но Переходники зачем?

– Я же объяснил тебе еще в самом начале. Для торговли. Переходники – это то, что должно иметь ценность для любого разумного существа, какое мы можем тут встретить. Даже несмотря на то, что для выживания в последовательных этим марсианским Джокерам мирах нужны скафандры. А если я дам им еще и пузыри для выживания, то…

Уиллису пришлось поиграть в пантомиму, когда его окружили ракообразные – шести футов ростом, умелые охотники, размахивающие копьями. Только так он мог добиться желаемого. Сначала он показал китобоям, что они могут сделать с Переходником. Закончив его собирать – подключив пару разъемов в гнезда, а затем повернув переключатель, – он перешел, чем сумел вызвать у охотников недоумение, а затем вернулся обратно перед их предводителем – его сородичи явно пришли в испуг.

– Вот так вот, ребята. Теперь вы поняли. Представьте, как с помощью такой штуки сможете подкрасться к Пыхалу, то есть дракону. Попробуй сам. Только ты должен сам закончить сборку – тогда он будет у тебя работать. И еще тебе будет нужен пузырь для выживания, а то Марс на той стороне убьет тебя при первом вдохе…

Уже через час главный рак находился в смехотворно неподходящем ему пластиковом пузыре и произвольно переходил взад-вперед, выскакивая из ниоткуда, каждый раз пугая своих товарищей. Фрэнк не мог не заметить, что одному из этих товарищей особенно крепко доставалось от этого нового устройства. Может быть, это был соперник их лидера? Или отец, брат, сын, мать, сестра? Кем бы он ни был, он то и дело страдал от наскакиваний, толчков и подножек.

– Если эти звери хоть чуть-чуть похожи на людей, то этот парень сейчас должен быть ох как зол на папу из-за всего этого, – заметила Салли.

– Ага, – пробормотал Фрэнк. – Это сердитый молодой принц или типа того.

Утро подходило к концу, и Фрэнк наблюдал за происходящим с возрастающим нетерпением. А в один момент ему показалось, что он услышал далекий гром, хотя на небе не было ни одного облака. Разве бури вообще были возможны на этой версии Марса?

Раки быстро учились: сразу осознали потенциал новой технологии и уже вскоре догадались, что в обмен на волшебный Переходник Уиллис хотел всего лишь, чтобы они поднесли ручную камеру как можно ближе к монолитам.

– Если это не сработает, то уже ничего не поделаешь. Я также дал им семян марсианского кактуса, чтобы подпитывать Переходник. Я привез его с Марса Дыры, но высока вероятность, что здесь он тоже будет расти…

– Господи, – проговорил Фрэнк. – Ты только что познакомился с этими созданиями, а уже устроил им свой День перехода.

– Это не совсем так, – строго возразил Уиллис. – Не забывай, Переходник всего лишь помогает использовать способность к переходу, – способность прежде всего врожденную. Я уверен, существуют какие-нибудь разумные марсиане, способные переходить, иначе никакого Долгого Марса не существовало бы. Но здесь от переходов куда меньше толку, потому что почти все соседние миры необитаемы и находиться там – смерти подобно. Я лишь даю им то, что у них уже есть, Фрэнк. И кроме того, этим ребятам еще нужно пережить Эпоху возрождения и промышленную революцию, чтобы понять значение Долгого Марса, не говоря уже о том, чтобы научиться делать нормальные скафандры.

– Но технологии у них довольно оригинальные, – заметила Салли.

– И смелые, – добавил Фрэнк. – А еще они быстро учатся…

– Ну ладно, ящик Пандоры открыт. Или ты, как тот говнюк Мелланье, скажешь, что это неправильный миф, Фрэнк? Слушай, нам надо задержаться в этом мире, пока не получим данные с монолита. А потом сможем двинуться дальше. Но полагаю, мы поднимем планеры в воздух уже скоро.

– Почему?

– Кажется, я начинаю понимать язык тела, на котором говорят эти ребята. Они вроде бы обеспокоены. Помните, я думал, каким должен быть хищник, заставивший двухсотпятидесятифутового зверя вырастить броню? Так вот, тот гром, что вы недавно слышали – и я тоже его слышал, – это на самом деле не гром…