Глава 2

Совершив последний переход, Салли осторожно вышла примерно в полумиле от забора, окружающего базу Космо-Д. За ним находилось нечто, напоминающее тяжелый машиностроительный завод: блоки, купола и башни из бетона, кирпича и железа, причем над некоторыми тянулись шлейфы дыма или пара от испарений криогенных жидкостей.

Уиллис Линдси, ее отец, указал конкретный день, когда Салли должна была тут появиться. Что ж, чем бы ни обернулась эта новая затея, она откликнулась на его просьбу. И теперь стоит здесь посреди январского дня, вернувшись в крайне странный уголок этого подобия северо-западной Англии, более чем в двух миллионах шагов от Базовой Земли. На первый взгляд это был типичный для Британии зимний день, тусклый и прохладный.

И все же вечность была на расстоянии одного шага.

Луна светила в вышине, но это была не та луна, к которой она привыкла. Астероид, который умники из Космо-Д прозвали именем Беллос, обильно усеял эту луну лишними кратерами, почти полностью стершими Море Дождей, а кратер Коперника разрушил новым мощным ударом, трещины от которого протянулись через пол-лунного диска. Беллос появлялся, блуждая, во многих последовательных небесах, его траектория полностью зависела от воли космического случая, то приближаясь к Земле, то отдаляясь. Неисчислимые миллиарды Земель он пропустил, оставив нетронутыми. Но нескольким десяткам миров вроде этого не повезло оказаться достаточно близко на его пути и пострадать от многочисленных ударов отколовшихся фрагментов. А одна Земля и вовсе получила удар такой силы, что оказалась полностью разрушена.

Подобные вещи, должно быть, происходят по всей Долгой Земле. Кто там говорил, что если в бесконечной вселенной что-то может случиться, то это непременно где-нибудь произойдет? Что ж, в таком случае это означает, что на бесконечной планете… Все, что может произойти, должно где-нибудь произойти.

Салли Линдси нашла эту огромную рану вместе с Джошуа Валиенте и Лобсангом. Дыру в цепочке миров. Их твен провалился в космос, в вакуум, в ослепительный солнечный свет, что бил словно нож… Тогда они вернулись назад и выжили.

Воздух здесь был холодным, но Салли вдыхала его, пока не опьянела от кислорода. Однажды она пережила падение в эту Дыру. А сейчас – действительно ли она собиралась возвращаться?

Да, собиралась. С одной стороны, ее позвал отец. С другой – там сейчас работали люди. В Дыре, в космосе. И это была их база, в одном шаге от Дыры.

Морской бриз ощущался таким же, как в ее воспоминаниях о последнем визите сюда вместе с Моникой Янсон пять лет назад – еще в другую, дойеллоустоунскую эпоху. Большое небо, крики птиц – все осталось по-прежнему. В противном случае она вряд ли узнала бы это место. Даже забор перед ней превратился из шаткой ограды в настоящую Берлинскую стену – сплошной бетон и наблюдательные вышки. Внутри самой базы, несомненно, все было напичкано усиленными антипереходными системами безопасности.

Цель всего этого предприятия была очевидна. Она уже могла видеть очертания одной ракеты – элегантные, классические и легко узнаваемые. Это действительно был космодром. Но не такой, как мыс Канаверал, поменьше. Здесь не было вздымающихся пусковых башен, и ракета, которую она заметила, была короткой, приземистой, ничуть не похожей на огромные корпусы шаттлов или «Сатурна-5», совершенно точно не предназначенной для того, чтобы преодолевать хватку земной гравитации. Но ведь ей и не нужно было бороться с силой тяжести Земли: она не полетит в небо, а перейдет в пустоту соседней вселенной.

В целом, вместо того чтобы оставаться такими же милыми дилетантскими задворками ракетостроения, как раньше, база и все подходы к ней выглядели сейчас как одна большая инженерная детская площадка. Насколько она знала, за последние несколько лет Дыра превратилась в серьезный бизнес, с тех пор как правительства, университеты и корпорации с Базовой Земли постепенно оценили его потенциал. Сейчас рекламные щиты пестрели именами всех основных промышленных компаний, известных Салли: от «Локхид» и «Ай-Би-Эм» до Торговой Компании Долгой Земли – включая, конечно же, и Корпорацию Блэка. Это место превратилось в одно из самых густонаселенных поселений по ту сторону Вальгаллы, величайшего города Верхних Меггеров.

Что и стало одной из причин, почему она годами здесь не появлялась. И почему сделать шаг вперед ей было так трудно, словно она страдала от фобии. Она подумала, что Джошуа Валиенте в этой ситуации справился бы лучше. Старина Джошуа, казалось, чувствовал себя как рыба в воде, находясь в таких умеренно стесненных социальных обстановках. В то время как Салли была одиночкой и убежденным мизантропом.

Но сюда ее позвал отец, а его ничто не могло изменить – хорошо это или плохо. Уиллис Линдси, дорогой папочка – создатель Переходника, прибора, украденного, наверное, из ящика прямо из-под носа Пандоры и выпущенного в ничего не подозревающий мир. В этом был весь папа: ремесленник и еще раз ремесленник. Если у вас не получалось его найти, надо было просто идти в сторону взрывов и завываний сирен «Скорой помощи»…

Пока она стояла, колеблясь в неуверенности, он смело вышел ей навстречу из ворот базы. Как он узнал, что она здесь? Хотя, конечно, он должен был знать.

Он был выше ее – она всегда больше походила на маму – и тоньше, чем когда-либо, словно весь состоял из одних только костей и сухожилий. После смерти матери он долгие годы жил, казалось, лишь на одном бренди, картошке и сахаре.

Приблизившись к ней, он остановился. Некоторое время они осторожно разглядывали друг друга.

– Пришла все-таки?

– Чего ты хочешь, папа?

Он изобразил слишком хорошо знакомую ей, слегка сумасшедшую ухмылку.

– Все та же Салли. Сразу к делу, да?

– А есть мне смысл спрашивать, чем ты занимался после… черт, да после того, как перевернул весь мир с ног на голову в День перехода?

– Всякими проектами, – пробормотал он. – Ты же меня знаешь. Ты бы или не поняла этого, или вообще не захотела бы знать. Достаточно просто сказать, что это для общего блага.

– По твоему мнению.

– По моему мнению.

– И меня ты сюда притащил из-за какого-то нового проекта?

– Сюда? – он оглянулся на базу Космо-Д. – Это только путевая станция по дороге к нашему конечному пункту назначения.

– И что же это за пункт?

– Долгий Марс, – без уловок ответил он.

Салли Линдси было не привыкать к удивлениям. Она выросла в переходах, ребенком посетила бесчисленное множество миров. Но когда отец произнес эти слова, она почувствовала, как Вселенная закружилась вокруг нее.

У ворот базы их встретил парень, которого отец представил как Эла Раупа. Сверху он был гладко выбрит, но подбородок обрамляла густая черная борода, отчего у Салли возникло странное ощущение, будто его голову перевернули по оси на уровне носа и прикрепили вверх ногами. Он был в холщовых шортах, неряшливых кроссовках без носков и черной футболке, слишком тесной для его живота, с линялым лозунгом:

На вид он мог быть любого возраста в промежутке между тридцатью и пятидесятью.

– Зовите меня мистер T-т-т, – сказал он, протягивая ей ладонь. Та-та-та.

Она проигнорировала его руку.

– Здравствуйте, Эл Рауп.

Уиллис приподнял бровь:

– Сэл, девочка, будь повежливей.

– Пойдемте. Позвольте, я покажу вам свою вотчину.

Рауп провел их через барьеры безопасности, и они вошли на территорию комплекса. Салли услышала рычание большегрузных транспортных машин, вдохнула запах кирпичной пыли и влажного бетона, увидела гигантские краны, вздымающиеся над отверстиями в земле. Вокруг бродили рабочие в желтых касках. Время от времени ей попадались знаки, предупреждающие об опасности радиации, которых не было во время ее последнего визита. Может быть, здесь разрабатывают ядерные ракеты?

Она заметила группу троллей, трудящихся за бетономешалкой, – они были явно довольны своей жизнью. Салли не слишком заботили ни технологии, ни люди, но не животные.

– Ну вот, – сказал Рауп, – добро пожаловать на мыс Ботанверал, марсонавты!

– Я смотрю, народ здесь не изменился с моего последнего визита, – уколола его Салли.

– Ах, да. Когда вы украли тех троллей.

– Когда я их освободила. Рада видеть, что ваш вид не вымер, когда это место подтянули под себя корпорации.

Рауп взмахнул толстыми пальцами.

– Так ведь мы, гики, были здесь первыми. Мы определили основные параметры того, как можно использовать эту Дыру, мы начали строительство Кирпичной Луны и передали несколько тестовых снимков еще до того, как кто-либо заметил, что мы вообще здесь были.

Его акцент напоминал среднеамериканский, но говорил он в какой-то сдавленной, показной манере, с небрежными гласными и очень четкими согласными. У нее возникло странное ощущение, что он заранее отрепетировал в голове почти все сказанное, на случай, если подберется подходящая аудитория.

– Мы отнюдь не невинные младенцы. Мы даже оформили несколько патентов. Но, в конце концов, у корпоративных парней не было никакого резона завинчивать нам гайки. Легче купить нас; мы были относительно дешевы, как они выражаются, и имели нужный им опыт. – Он ухмыльнулся. – Мы, Основатели, сейчас все долларовые миллионеры. Ну разве не круто?

Салли было все равно, поэтому она не обратила внимания на его хвастовство.

Среди гигантских промышленных строений она увидела протяженные ряды жилых домов, бары, гостиницу, кинотеатр (он же – просто театр), множество казино и игорных домов, а также более сомнительного вида заведения, которые, как она догадалась, служили стрип-клубами или борделями. Еще там стояла одна скромная часовенка, сложенная вроде бы из местного дуба, с прилегающим маленьким кладбищем за низкой каменной оградой – как напоминание о том, что космические путешествия небезопасны даже здесь.

– Я вижу, у вас есть масса возможностей спускать тут свои доллары.

– Да, это правда. У нас тут что-то вроде шахтерского городка на Диком Западе, – ответил Рауп. – Или, может, типа нефтяной вышки. Или даже раннего Голливуда, если нужен более гламурный пример. Сейчас, на самом деле, надо следить за каждым своим шагом.

– Он имеет в виду организованную преступность, – пробормотал Уиллис. – Она всегда появляется в таких местах. Уже произошло несколько убийств из-за игорных долгов и тому подобного. Один из самых распространенных способов – просто бросить человека в Дыру без скафандра и Переходника. Уснуть со звездами, как они это называют. Вот зачем такие меры безопасности – чтобы выявлять преступные элементы и отслеживать диверсантов.

– Но это по-прежнему классное место, – встрял Рауп.

Салли проигнорировала его замечание.

В сердце комплекса они прошли через своеобразную центральную аллею, по сторонам которой выстроились офисные здания, совершенно новые, из белого, незапятнанного бетона. Рауп привел их к низкому яркому зданию с бронзовой табличкой: «АУДИТОРИЯ РОБЕРТА ХАЙНЛАЙНА». У дверей толпился народ, и Раупу пришлось предъявить пропуска, чтобы им позволили пройти без очереди.

– Мы построили это, чтобы проводить пресс-конференции в духе Уолтера Кронкайта, – объяснил он, словно оправдываясь. – Так захотели наши хозяева из корпораций. Обычно тут никого нет, но вам повезло, мисс Линдси: прошел слух, что марсианские ливни достаточно ослабли, чтобы руководители миссии «Посланник» смогли осуществить посадку именно в этот день. Это хороший шанс, чтобы показать вам, чем мы здесь занимаемся.

Салли посмотрела на своего отца.

– Ливневые дожди? На Марсе?

– Это не наш Марс, – сказал он. – Вот увидишь.

Рауп привел их в центральный зрительный зал с рядами скамей перед трибуной и стенами, где висели большие экраны. Аудитория была забита болтающими техниками и учеными типами. Прямо сейчас экраны на стенах были пусты, но маленькие мониторы с планшетами по всему помещению показывали увеличенные зернистые изображения. На них Салли увидела фрагменты пейзажей, серо-голубое небо, ржаво-красную землю.

– Ничего себе, – выдохнул Рауп, посмотрев на изображения, на этот раз совершенно искренне. – Похоже, у них получилось – они посадили «Посланника». Мы первый раз смогли это сделать, на этой копии Марса.

– «Посланника»?

– Это серия беспилотных космических аппаратов, – Рауп обратил ее внимание на печатные изображения на стене: живописные фото видов планеты, снятые из космоса. – Первые два «Посланника» облетели Марс, и мы получили эти снимки. А сегодня была первая настоящая посадка, необходимый этап для дальнейших пилотируемых миссий. Самые последние фотографии, в прямом эфире с Марса из Дыры!

– Да, но они взяли неправильный ракурс, – фыркнул Уиллис. – Небо там совсем не такого цвета.

Салли посмотрела на своего отца. Если эта посадка на Марсе была первой, то откуда ему это известно? Но она давно уяснила себе, что выспрашивать у него что-либо не стоит и пытаться.

– Понимаете, сам зонд – это на самом деле лишь тестовый этап, – ответил Рауп. – На данный момент мы просто отработали двигательную технологию. С помощью Дыры можно много чего сделать. Мы откатали многоступенчатую ядерную ракету – инерциальный термоядерный синтез, если вам знакома эта технология, – и с этими детишками мы доберемся до Марса за несколько недель вместо семи, восьми или девяти месяцев, в зависимости от противодействия…

Салли ничего не знала и не заботилась о ядерном ракетостроении, но фотографии привлекли ее внимание. На одной был изображен диск, по-видимому, весь Марс, вид из космоса – но это был не тот Марс, который она помнила по фотографиям НАСА с Базовой Земли. Этот Марс был линяло-розовый, с прожилками кружевных облаков и серо-стальными пятнами, поблескивающими на солнце: озера, океаны, реки. Жидкая вода – на Марсе, – видимая из космоса. И зелень – зелень, свидетельствующая о жизни.

– Я же говорил тебе, – сказал Уиллис. – Это другой Марс.

– Понимаете, вы видите Марс из вселенной Дыры. Вселенной, которая находится в одном шаге отсюда, – пояснил Рауп, вернувшись к своим отработанным интонациям. – Изображения передаются на Кирпичную Луну, нашу станцию в Дыре. У нас есть хитрая система передачи пакетов данных через переход на нашу базу здесь. Наш Марс – это замороженная пустыня. А этот Марс, Марс Дыры, что-то вроде Аризоны, только на большей высоте. «Посланники» подтвердили, что атмосферное давление там выше. По поверхности этого Марса можно ходить, вооружившись лишь защитной маской и солнцезащитным кремом.

На этом этапе запусков нам не повезло, что спускаемые «Посланники» прибыли посреди худшего сезона штормов, который нам доводилось видеть с начала наблюдений за Марсом из Дыры, лет за десять, а то и больше. Никаких пыльных бурь – здесь к вашим услугам дождь, снег, град и молнии. Контроллеры не рискнули соваться в этот водоворот, и несколько недель камеры орбитальных аппаратов не отсылали назад ничего, кроме изображений молний. Но сейчас буря успокоилась, и планировщики миссии, очевидно, согласились пойти на посадку. Мы ждали лишь изображений, чтобы стабилизировать…

В этот момент техники и ученые возбужденно сгрудились вокруг телевизионных мониторов и планшетов. Изображение прямой трансляции прояснилось, как будто метель наконец выдохлась. Салли увидела бортик небольшого самолета, стоящего на поверхности, покрытой вроде бы мокрым красным песком, словно пляж, открывшийся после недавно отступившего прилива. Камера, судя по всему, была установлена на самом самолете: она ясно видела звезды и полосы, размашисто нарисованные на его корпусе.

Затем камера развернулась от него, показав неглубокую долину с бегущей речушкой и жесткой на вид серо-зеленой растительностью, облепившей берега. Живой Марс.

Очкарики, сидевшие вокруг, разразились радостными криками.

Салли с отцом и Раупом удалились в маленький буфет.

– Вот что, папочка, хватит с меня космических трофеев и туманных замечаний. – Салли посмотрела на своего отца и начала загибать на руке пальцы. – Значит, так, можно не по порядку. Объясни мне, зачем ты хочешь отправиться на Марс? Как собираешься туда добираться? И с какой радости я должна отправиться с тобой?

Он проницательным взглядом смотрел на нее. Ему было уже семьдесят лет, и морщинистое его лицо выглядело так, будто обтянуто дубленой кожей.

– Я объясню кое-что. Самое основное. Я хочу попасть на этот Марс, Марс в Дыре, потому что это не просто Марс. И даже не потому, что это Марс с совершенно другим климатом. Это Долгий Марс.

Она задумалась.

– То, что ты сказал… Долгий Марс. Ты имеешь в виду, что там можно переходить?

Он утвердительно кивнул.

– Но как ты узнал?.. Нет, не надо, не отвечай.

– Есть кое-что особенное, что я ищу и ожидаю там найти. Потом увидишь. Но сейчас самое главное то, что если мир Долгий, то в нем должен содержаться разум. Разумная жизнь. – Он взглянул на нее. – Ты ведь понимаешь, что это значит? Теория Долгой Земли, сочетание сознания и топологии…

У нее отвисла челюсть.

– Так, стоп. Вернемся назад. Ты сбросил на меня свою очередную концептуальную бомбу. Разумная жизнь? Ты нашел разумную жизнь на Марсе?

– Не на Марсе. На одном из них. – Он выглядел раздраженным. – И не нашел, а сделал вывод о неизбежности ее существования. Ты всегда небрежно формулировала свои мысли, Салли.

Уязвленная, она инстинктивно хотела ответить ударом на удар, как делала всегда, с тех пор как стала достаточно взрослой и утверждала собственную индивидуальность. Ее ответ прозвучал провокационно:

– Мелланье бы с тобой не согласился. Насчет разума и Долгой Земли, что Долгий мир – это почему-то продукт деятельности сознания.

– А, этот мошенник, – он пренебрежительно махнул рукой. – Что касается того, почему ты должна пойти со мной… черт возьми, а почему нет? – Он оглянулся на умников в баре, шумно отмечающих свой триумф. – Только посмотри на этих головастиков. И я знаю тебя, Салли. Тебе ведь больше нравилось, как все было до Дня перехода, когда Долгая Земля принадлежала только нам, правда? Или, во всяком случае, Долгий Вайоминг. Пока я не придумал Переходник, я не мог переходить сам, для этого мне нужна была ты, но…

– Ты тогда читал мне. Истории о других мирах Толкина, Нивена и Несбит. А я притворялась, что это все там, куда мы направлялись…

Она замолчала. Ностальгия всегда вызывала у нее ощущение собственной слабости.

– А сейчас все заполнено охламонами вроде этих. Не в обиду тебе, Эл.

– Ничего страшного.

– Салли, я знаю, что ты и сейчас много времени проводишь одна. Неужели ты не хочешь попасть в новый мир, неосвоенный, пустой, не считая нас самих… ну ладно, нас и еще нескольких марсиан? Оставить на время человечество…

И Лобсанга, подумала она.

Рауп склонился вперед, потный и раздражающе назойливый.

– Что касается того, как нам туда попасть. Может быть, вам уже сказали, что космическая программа, над которой мы здесь работаем, развивается гораздо быстрее, чем на Земле. Конечно, мы можем опираться на все, что узнали они, и повторно это применить…

– Ближе к делу, шумоголовый.

– Дело в том, что мы готовы к полету. Первый пилотируемый космический аппарат на Марс. Он ожидает на Кирпичной Луне, в шаге отсюда, в Дыре. Мы хотели подождать, пока не получим подтверждения планетарных атмосферных условий и всего остального от этих автоматических спускаемых аппаратов. Но теперь, когда они у нас есть…

– Мы? А кто конкретно собирается в эту экспедицию?

Рауп выпятил грудь и приподнял свой здоровенный живот.

– В нашем экипаже будет трое, так же как в миссии «Аполлон». Ты, твой отец и я.

– Ты.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – вмешался Уиллис. – Но ни ты, ни я – мы не астронавты, Салли…

– Так же как и этот надувной шар. Пап, без вариантов – я не смогу провести несколько месяцев в жестяной коробке с этим парнем.

– У тебя есть альтернатива? – спросил Уиллис невозмутимо.

– Парень по имени Фрэнк Вуд тут еще болтается?