Глава 1

Далекие миры в большинстве своем оставались безлюдными даже в 2045 году, спустя тридцать лет после Дня перехода. И жить там можно было в совершеннейшем одиночестве. Одному в целом мире.

Это сыграло забавную штуку с твоим рассудком, подумал Джошуа Валиенте. После нескольких месяцев одиночества ты стал настолько восприимчив, что, наверное, сможешь теперь сказать, когда появится другой человек – пускай даже он будет совсем один, – чтобы разделить с тобой этот мир. Еще один человек, быть может, на другой стороне планеты. Но никакая Принцесса на горошине тут ни при чем. Лишь ночи, холодные и бездонные, и звездный свет, что весь изливается прямо на тебя.

Но все же, подумал Джошуа, даже в пустом мире под пустым небом другие люди всегда теснились у него в голове. Такие, как его живущие далеко отсюда жена и сын, былая компаньонка по путешествиям Салли Линдси и все население Базовой Земли, страдающей после Йеллоустоуна и спустя пять лет после извержения.

И Лобсанг. Как всегда, Лобсанг…

Ввиду своего необычного происхождения Лобсанг не мог не стать кем-то вроде авторитета по части труда, известного на Западе как «Тибетская Книга мертвых».

Пожалуй, для тибетцев более привычным названием из всех было «Бардо Тодол», что переводится примерно как «Освобождение посредством слушания». Этот погребальный текст служил для того, чтобы проводить сознание через этап между смертью и перерождением, но не имел ни одной согласованной редакции. Появившись в VIII веке, он прошел через множество рук, и это привело к возникновению массы различных версий и интерпретаций.

Временами, когда Лобсанг исследовал состояние Базовой Земли, первого дома человечества, в первые дни, месяцы и годы после Йеллоустоунского суперизвержения 2040 года, он находил утешение в звучном языке древнего текста.

Утешение на фоне новостей, поступавших, например, из Бозмена, штат Монтана, Запад-1, через считаные дни после извержения. Новостей, на которые откликнулись его близкие друзья…

В любой другой день поселение, растущее в этом стоящем «одной ногой» на Западе Бозмене, было бы типичной последовательной колонией, подумал Джошуа, снова натягивая защитный комбинезон. Россыпь бревенчатых хижин Эйба Линкольна врезалась в лес, древесина которого безостановочно переправлялась на Базовую Землю. Загон для скота, маленькая часовня. Пожалуй, этой копии Бозмена не хватало удобств, которые можно найти дальше по Долгой Земле – таких, как гостиницы, бары, городская ратуша, школа, поликлиника. Находясь в такой близости от Базовой Земли, было слишком просто вернуться домой ради всего этого.

Но этот день, 15 сентября 2040 года, не был обычным ни в одной из последовательных Америк. Потому что спустя семь дней после первого взрыва большой кальдеры извержение Йеллоустоуна на Базовой Земле все еще продолжалось. А Бозмен, Монтана, находился всего милях в пятидесяти от затянувшегося взрыва.

И, оказавшись в шаге от катастрофы, Бозмен, Запад-1, изменился.

Хотя день был ясным, небо – синим, трава – ярко-зеленой и нигде ни намека на извержение вулкана, город заполнился людьми, которые набились в хижины, разместились в наскоро возведенных палатках или просто сидели на расстеленном по земле брезенте. Все были покрыты таким слоем вулканического пепла, что приняли равномерно серый цвет – кожа, волосы, одежда, – как будто персонажи из какого-то древнего черно-белого ТВ-шоу «Я люблю Люси», вмонтированные цифровым способом в залитую солнцем зелень этого прекрасного осеннего дня. Мужчины, женщины и дети кашляли и мучились от тошноты, будто привыкли курить, как в 1950-х.

Территорию вокруг городка тем временем занимали представители ФАЧС и Национальной гвардии, которые разметили землю лазерными лучами, полицейскими лентами и даже просто мелом, чтобы подогнать ее под план кварталов и домов Базового Бозмена. Некоторые линии уходили в лес и чащи кустарников, ранее остававшиеся нетронутыми. Чиновники пронумеровали и пометили эти кварталы, а переходящие волонтеры, перенеся компьютерные карты на свои планшеты, раз за разом возвращались на Базовую Землю, чтобы убедиться, что в поселении никого не забыли.

Все это в некотором смысле было отражением главной загадки Долгой Земли, подумал Джошуа. Уже прошло четверть века со Дня перехода, когда он и другие дети по всему миру скачали схему простого электронного прибора под названием «Переходник», повернули ручку согласно инструкции – и перешли, не влево или вправо, не вперед или назад, но в совершенно ином направлении. Шагнули в мир лесов и болот, по крайней мере, если начать в Мэдисоне, штат Висконсин, как это случилось с Джошуа. Мир, во всем похожий на Землю – древнюю Землю, Базовую Землю, – за исключением того, что он полностью безлюден. До тех пор, пока в нем, выскочив прямиком из воздуха, не появились такие дети, как Джошуа. И как он быстро определил, можно было сделать еще один шаг, а затем еще – пока не обнаружишь, что шагаешь по целой цепи параллельных миров, которые все сильнее отличались от Базовой Земли, – но так и не встречая ни единой души. Миры Долгой Земли…

И вот она – жестокая реальность. Базовую Америку сейчас покрывало обжигающее одеяло из вулканического пепла и пыли – тогда как здесь, всего в одном шаге в сторону, казалось, что никакого Йеллоустоуна вообще не существовало.

Салли Линдси появилась, допивая кофе из полистироловой чашки, которую аккуратно поместила в контейнер для очистки и повторного использования. Старая пионерская привычка, отвлеченно подумал Джошуа. Она была в чистом цельном комбинезоне, но пепел осел у нее на волосах, шее, лице и даже на ушах – везде, на всех местах, что не скрывались под маской ФАЧС или ее ремешками.

Ее сопровождал солдат Национальной гвардии, совсем еще мальчик, с планшетным компьютером в руках. Он проверил их личности, номера на груди костюмов и городской квартал, куда они собирались на этот раз.

– Опять собираетесь перейти?

Салли принялась снова закреплять на лице маску, дыхательный фильтр, очки в стиле стимпанк.

– Мы этим уже семь дней занимаемся.

Джошуа тоже потянулся за маской.

– И сдается мне, нескоро это закончится.

– А где сейчас Хелен?

– Думаю, Черт-Знает-Где.

Парнишка из Национальной гвардии приподнял брови, но Джошуа всего-навсего говорил о своем доме в Верхних Меггерах, поселении более чем в миллионе шагов от Базовой Земли, где он жил со своей семьей – Хелен и его сыном Дэном.

– Ну или на пути туда. Она сказала, так безопаснее для Дэна.

– И то верно. На Базовой и Ближних Землях бардак теперь затянется на много лет.

Он знал, что она права. На Ближних Землях происходили незначительные геологические изменения, отражающие большое извержение на Базовой, но «бардак» в молодых мирах стал результатом мощного нашествия беженцев с нее.

Салли посмотрела на Джошуа:

– Держу пари, Хелен не обрадовалась, когда ты отказался к ней возвращаться.

– Да, нам тогда нелегко пришлось. Но я вырос в Базовой Америке и не могу так просто ее бросить.

– Поэтому решил остаться и использовать свои сверхспособности к переходу, чтобы помочь страждущим.

– Не надо так, Салли. Ты ведь тоже здесь. Сама же выросла в Вайоминге…

Она изобразила ухмылку.

– Да, но у меня нет жены, которая пытается утащить меня отсюда прочь. Серьезный аргумент, правда? Или это просто один из долгих периодов, когда она на тебя дуется?

Он отвернулся, сердитым рывком закрепил ремешки маски на затылке и натянул капюшон. Она засмеялась над ним, но из-за маски ее смех звучал приглушенно. Он знал Салли вот уже десять лет, с тех пор как впервые отправился в пробную прогулку в глубь Долгой Земли – лишь затем, чтобы узнать, что Салли была уже там. И за все это время она совсем не изменилась.

Парнишка из Нацгвардии подвел их к полицейской ленте.

– Дом, куда вы идете, прямо перед вами. Двое детей уже оттуда вышли, но мы недосчитались троих взрослых. Судя по записям, у одного из них фобия. Фамилия семьи – Брюэр.

– Ясно, – сказал Джошуа.

– Правительство Соединенных Штатов ценит то, что вы делаете.

Джошуа посмотрел сквозь маску в глаза Салли. Этому мальчишке едва ли больше девятнадцати. Джошуа было тридцать восемь, Салли – сорок три. Джошуа поборол искушение взлохматить светлые волосы парнишки.

– Конечно, сынок.

Затем он щелкнул своим головным фонарем и потянулся к руке Салли.

– Готова?

– Как всегда, – она взглянула на держащую ее руку. – Ты уверен, что твоя фальшивая рука все это выдержит?

Протез левой руки достался ему после их последнего длительного путешествия вместе.

– Возможно, даже больше уверен, чем во всем остальном.

Они пригнулись, зная, что сейчас должно произойти.

– Три, два, один…

И шагнули в ад.

Зола и пемза били их по плечам и по головам; пепел был словно дьявольский снег – серый, тяжелый и горячий, а пемза падала пенистыми кусками размером с гальку. Стоявший перед ними автомобиль был завален камнями, которые уже засыпало пеплом. Фоновым шумом непрерывно звучал гулкий рев, из-за которого невозможно было общаться. Столб дыма из Йеллоустоуна поднялся в воздух уже на двадцать миль; небо, затянутое пеплом, газом и смогом, почти совсем почернело.

И стояла жара. Будто в кузнице пионерского городка. Было трудно поверить, что сама кальдера находится аж в пятидесяти милях отсюда. Некоторые говорили, что даже на таком расстоянии падающий пепел мог снова расплавиться и течь как лава.

Но дом, который они пришли проверить, стоял прямо перед ними, как в плане Гвардии, – одноэтажный дом с обвалившимся под тяжестью пепла крыльцом.

Салли двинулась вперед, обходя погребенный автомобиль. Им нужно было пробиться сквозь пепел, который местами лежал в фут глубиной, словно тяжелый, горячий и плотный снег. И огромная его масса была лишь началом тех проблем, что он обычно приносил. Если дать ему волю, он мог ободрать кожу, превратить глаза в зудящие гнезда боли и расцарапать легкие в фарш. А если дать ему несколько месяцев – то и убить, даже если и не удалось раздавить человека сразу.

Входная дверь, судя по всему, была заперта. Салли не стала тратить время – просто подняла ногу и ударила ботинком в створку.

Комната внутри оказалась устлана обломками. В свете своего фонаря Джошуа увидел, что деревянная рама конструкции давно уже сдалась под грузом пепла и пемзы, поэтому крыша и чердак провалились сквозь потолок. Мусора в гостиной было не меньше чем серых сугробов пепла. На первый взгляд казалось невозможным, что кто-то мог здесь выжить. Но Салли, всегда быстро соображающая в сложных ситуациях, указала на угол, где стоял квадратный обеденный стол. Несмотря на толстый слой пепла на столешнице, он выглядел крепким и устойчивым.

Они двинулись в его сторону. В местах, где они ботинками соскребали с пола мусор, Джошуа заметил алый ковер.

Стол был занавешен шторами. Распахнув их, они обнаружили там троих взрослых. Те выглядели как холмики пепельно-серой одежды; головы были целиком обмотаны полотенцами. Но Джошуа быстро распознал мужчину и женщину средних лет, пожалуй, около пятидесяти, и еще одну женщину, которая выглядела гораздо старше и немощнее, лет восьмидесяти – ссутулившись в углу, она будто бы спала. По туалетной вони, которой повеяло из этого маленького приюта, Джошуа предположил, что они пробыли здесь уже какое-то время, наверное, несколько дней.

Встрепенувшись при виде Джошуа и Салли в их масках «ядерно-тревожного» типа, парочка отшатнулась назад. Но затем мужчина снял полотенце, явив запачканный пеплом рот и покрасневшие глаза.

– Слава богу.

– Мистер Брюэр? Меня зовут Джошуа. А это Салли. Мы пришли, чтобы вытащить вас отсюда.

– Никто не будет брошен? – улыбнулся Брюэр. – Прямо как обещал президент Каули.

– Кажется, вы здесь недурно устроились, – заметил Джошуа, оглядевшись. – Припасы, средства для защиты от пепла, для глаз, для легких…

Мужчина, Брюэр, выдавил из себя улыбку.

– Да, мы сделали все так, как сказала умная молодая леди.

– Что за «умная молодая леди»?

– Она появилась за пару дней до того, как пеплом стало конкретно засыпать. Носила на себе все это пионерское снаряжение, только так и не сказала, как ее зовут. Думаю, она из какого-то госоргана. Дала нам толковые советы, как выжить, очень понятные. – Он посмотрел на пожилую женщину. – И очень доходчиво объяснила, что планетарное регулирование ничего не могло с этим поделать и что это не кара небесная. Мою тещу это, кажется, успокоило. Мы тогда на ее советы не обратили особого внимания, но на следующий день вспомнили. Да, мы все правильно сделали. Правда, припасы у нас заканчиваются.

Женщина рядом с ним покачала головой:

– Но уйти мы не можем.

– Вы не можете остаться, – резко возразила Салли. – У вас нет воды и еды, так? Даже если вас не убьет пепел, вы умрете от голода. Слушайте, если у вас нет Переходников, мы можем просто взять вас и шагнуть…

– Вы не понимаете, – сказал Брюэр. – Мы отослали детей и собаку. Но Мэрил, моя теща…

– Экстремальная фобия, – перебила женщина. – Вы понимаете, что это значит.

Что переход между мирами, даже если Мэрил пронести туда, вызовет такую реакцию, которая может убить ее, если не успеть ввести ей целый коктейль из соответствующих препаратов.

– Держу пари, что там, где вы нас размещаете, лекарства от фобии уже закончились, – сказал Брюэр.

– И даже если они еще есть, – продолжила за ним жена, – в приоритете будут молодые и здоровые. Я не брошу свою мать. – Она пристально посмотрела на Салли. – Вы бы смогли?

– Отца, наверное, смогла бы. – Салли попятилась обратно из тесного пространства. – Пойдем, Джошуа, мы зря теряем время.

– Нет, подожди. – Джошуа коснулся руки старухи. Ее дыхание было совсем хриплым. – Все, что нам нужно, – это перенести ее туда, где еще есть лекарства. Куда-нибудь подальше от зоны вулканического пепла.

– И как же мы, черт возьми, это сделаем?

– Сквозь мягкие места. Давай, Салли, если и надо когда-то использовать твои сверхспособности, то сейчас самое время. Сможешь?

Салли сквозь маску бросила на него раздраженный взгляд, но Джошуа его выдержал.

Потом она закрыла глаза, будто пытаясь что-то почувствовать. Она прислушивалась. Нащупывала мягкие места, кратчайшие пути Долгой Земли, которыми могли пользоваться только она и еще несколько знатоков… Идея Джошуа состояла в том, чтобы перенести Мэрил сквозь мягкие места не в последовательный Бозмен, а в другое место, где будет больше лекарств.

– Да. Отлично. Есть место в паре кварталов отсюда. Я могу в два шага перенести ее в Нью-Йорк, Восток-3. Но, Джошуа, сквозь мягкие места нелегко путешествовать, даже если ты не старый и ослабший.

– Выбора нет. Давай сделаем это. – Он повернулся к Брюэрам, чтобы все объяснить.

И тут весь дом словно вздыбился.

Джошуа, согнувшегося под столом, отбросило на спину. Он услышал, как затрещали прогибающиеся брусья, а затем как зашипел, устремившись внутрь дома с еще большей силой, пепел.

Когда все успокоилось, Брюэр уставился на него широко раскрытыми глазами.

– Что, черт возьми, это было?

– По-моему, кальдера обрушилась, – ответила Салли.

Все прекрасно знали, что это означало: за последние семь дней они превратились в экспертов по супервулканам. Когда извержение наконец закончится, магматическая камера обрушится внутрь и кусок земной коры размером с Род-Айленд упадет вниз, протянувшись на полмили, – и от сотрясения вся планета зазвенит, как колокол.

– Давайте убираться отсюда, – сказал Джошуа. – Я вас проведу.

Ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы благополучно перейти с Брюэрами из их дома к невероятно яркому солнечному свету Запада-1.

И как только Джошуа шагнул обратно в пепел Базовой Земли, чтобы помочь Салли с оставшейся женщиной, до них докатился последовавший за землетрясением звук обрушения кальдеры. Небо наполнилось таким грохотом, будто все артиллерийские батареи в мире открыли огонь прямо за горизонтом. Звук, который, в конце концов, обойдет всю планету. Старушка, поддерживаемая Салли, в запятнанном сером халате и с головой в полотенцах, захныкала, прикрыв уши руками.

Посреди всего этого Джошуа гадал: кем же была та «умная молодая леди» в пионерском снаряжении?

В «Бардо Тодол» период между смертью и перерождением описан с точки зрения бардо – как промежуточное состояние сознания. Некоторые авторитеты выделяют три состояния бардо, другие – шесть. Из них Лобсанг считал наиболее интригующим «сидпа бардо», или «бардо перерождения», которое сопровождается кармически обусловленными видениями. Возможно, речь шла о галлюцинациях, являвшихся проистекая из изъянов души. Либо о подлинных видениях страдающей Базовой Земли и ее невинных миров-спутников.

Таких, как видение сказочных судов, зависших в небе над Канзасом…

Воздушный корабль ВМС США «Бенджамин Франклин» встретил «Чжэнь Хэ», корабль ВМС нового китайского федерального правительства, над версией Уичиты, штат Канзас, на Западе-1. Капитан китайского корабля Чэнь Чжун заявил о своей озабоченности касательно той роли, которую предположительно должен сыграть в текущих действиях по оказанию помощи Базовой Америке. Раздраженный адмирал Хирам Дэвидсон, как представитель перегруженного командного состава (хотя кто не был перегружен под конец этого катастрофического и уже вступившего в зиму 2040 года?), поручил капитану «Франклина» Мэгги Кауфман временно оставить спасательные работы и встретиться с Чэнем, чтобы обсудить, что его заботит.

– Как будто у меня есть время, чтобы тешить эго каких-то старых коммунистических аппаратчиков, – ворчала Мэгги, оставшись одна в своей каюте.

– Да, он такой, – сказала Шими, свернувшись калачиком в своей корзинке на письменном столе Мэгги. – Похоже, ты уже выяснила, кто он. Я и сама могла бы это сделать для тебя…

– Тебе я не доверяю настолько же, насколько далеко могла бы тебя зашвырнуть, – беззлобно буркнула она кошке.

– Пожалуй, это весьма далеко, – Шими встала и потянулась с легким, вполне убедительным мурчаньем.

Она была совсем как настоящая кошка. Если не считать искрящихся светодиодных глаз. И воплощенной в ней чопорной человекоподобной личности. И еще ее способности говорить. Шими была сомнительным подарком для Мэгги от одной из столь же сомнительных фигур, которые, казалось, следили за ее карьерой с неприятным для нее интересом.

– Капитан Чэнь приближается, – предупредила Шими.

Мэгги сверилась с показаниями приборов. Кошка была права: Чэнь был в воздухе. Он настаивал на том, что обоим твенам нет нужды приземляться, чтобы обменяться персоналом, но сейчас приближался в легком двухместном вертолете, который, по его хвастливым заверениям, без проблем поместится внутри «Франклина», если тот откроет один из своих грузовых отсеков. Ничто не доставляло этим новым китайцам большего удовольствия, чем демонстрация своих технических возможностей, особенно Америке, все еще обессиленной спустя два месяца после извержения. Ну и выпендрежники.

Смятенная, Мэгги выглянула из большого обзорного окна своей каюты на этот мир: среднезападное небо, просторное и голубое, с легкими рассеянными облаками, зеленый ковер последовательного Канзаса, отсюда сверху почти бесконечный и плоский – и все до сих пор нетронутое, даже на этой Земле в одном шаге от Базовой. Однако чуть более подпорченное, чем раньше. До сентября, до Йеллоустоуна, Уичита на Западе-1 была не более чем тенью своего Базового исходника, сетью разбросанных строений из бревен и ячеистого бетона, грубо копировавшей план Базового города. Была типичной в своем роде. Поселения вроде этого начинались с того, что служили источником сырья для своих Базовых версий, площадкой для новых промышленных разработок, местом для дополнительных жилых построек, занятий спортом и отдыха и поэтому непременно повторяли карты исходников.

Сейчас, спустя пару месяцев после извержения, эта версия Уичиты была окружена лагерем беженцев, состоящим из рядов спешно возведенных палаток, набитых растерянными выжившими, и нагромождений коробок с пищей, медикаментами и одеждой. Военные и коммерческие твены, способные переходить, подобно «Франклину», в другие миры, висели в небе, словно дирижабли над Лондоном в военные годы. Мрачная сцена Третьей мировой – и в самом сердце последовательной Америки.

Конечно, могло быть гораздо хуже. Благодаря почти всеобщей возможности людей переходить в параллельные миры из любого места Базовой Земли прямые потери в результате Йеллоустонского извержения оказались сравнительно легкими. Фактически беженцы были перемещены из лагерей Базовой Земли, которых достигли обычным путем, убежав по дорогам подальше от эпицентра бедствия, чтобы затем перейти в более чистые параллельные миры. Сам Базовый Канзас находился на относительно безопасном расстоянии от извержения, которое остановилось в Вайоминге. Но даже на таком отдалении пепел наносил большой вред, поражая глаза и легкие. Он стал причиной явлений с такими названиями, как «Болезнь Марии» – что-то вроде жуткого медленного удушья. Эти ужасы стали всем слишком хорошо знакомы, и вокруг медицинских палаток выстраивались очереди из измученных людей.

Погруженная в раздумья о навалившихся на нее обязанностях – а также в свои вечные сомнения о том, насколько хорошо она эти обязанности исполняла, – Мэгги вздрогнула от мягкого стука в дверь. Чэнь, без сомнения. Она резко бросила кошке:

– По уставу. – Что означало: «Заткнись».

Кошка молча свернулась калачиком и притворилась спящей.

Капитан Чэнь оказался невысоким шумным человеком и еще, по первому впечатлению Мэгги, напыщенным и самодовольным. Но при этом он как минимум смог выжить. Он был партийным чиновником, который удержал свое положение после падения коммунистического режима и отправился командующим на «Чжэнь Хэ» в престижную исследовательскую экспедицию в глубь Долгой Земли. Об этом она и упомянула, пригласив его войти.

– Экспедиция, которую вы, капитан Кауфман, уже успели бы смоделировать, если бы не это злосчастное извержение, – произнес он и, усевшись, принял предложенный кофе от проведшего его внутрь мичмана Санторини.

– Вы знаете об «Армстронге-2»? Что ж, я не единственная, чьи личные планы расстроились из-за этого.

– Совершенно верно. Но мы ведь счастливчики, не так ли?

После череды несущественных фраз – Чэнь рассказал, что его пилот, лейтенант Ву Юэ-Сай, сейчас находится под присмотром в камбузе «Франклина», – он перешел к делу. Которое, как с раздражением отметила Мэгги, имело сугубо идеологический характер.

– Позвольте мне говорить прямо, – сказала она. – Вы отказываетесь перевозить избирательные бюллетени для наших президентских выборов?

Он развел свои пухлые руки в стороны и улыбнулся. Он был из тех, кому доставляло удовольствие осложнять жизнь другим, подумалось ей.

– Что я могу сказать? Я представляю правительство Китая. Кто я такой, чтобы вмешиваться в политику США, пусть даже в конструктивном ключе? Что, если, к примеру, я допущу какую-нибудь ошибку и не смогу доставить бумаги в тот или иной округ или вообще потеряю запечатанный ящик с бюллетенями? Представьте себе, какой разразится скандал. К тому же, если посмотреть со стороны, проводить выборы в таких условиях выглядит как-то безрассудно.

Она почувствовала, как повышается ее температура, и ощутила молчаливое предупреждение в устремленных на нее кошачьих глазах.

– Капитан, это ноябрь високосного года. В это время мы проводим президентские выборы. В Америке это делается, несмотря ни на какие супервулканы. Я… мы… ценим все, что китайское правительство делает для того, чтобы помочь нам выйти из этого положения. Но…

– Но вы не приветствуете мои комментарии по поводу ваших внутренних дел, не так ли? Похоже, вам придется привыкнуть к этому, капитан Кауфман. – Он указал на планшет на ее столе. – Я уверен, что ваши последние прогнозы относительно будущего вашей страны соответствуют нашим. Наиболее вероятно, что двадцать процентов континентальной территории Базовых США в конечном счете будет покинуто, в том числе Денвер, Солт-Лейк-Сити, Шайенн. Остальные восемьдесят процентов покрыто толстым слоем пепла, достаточным, чтобы уничтожить все сельское хозяйство. Несмотря на интенсивный поток эвакуации в последовательные миры, миллионы до сих пор остаются на Базовой Земле, а запасы воды и пищи быстро заканчиваются – как и на последовательных территориях вроде этой, не так ли? И этой зимой многие будут голодать без подарков в виде, например, китайского риса, доставляемого твенами либо фрахтерами по морям Базовой Земли. Вы зависите от остальной части мира, капитан Кауфман. Зависите. И я сомневаюсь, что это изменится в ближайшее время.

Она понимала, что он прав. Ее собственные советники, входившие в экипаж корабля, говорили, что вулкан возымел глобальное влияние и последствия этого будут ощущаться еще долго. Пепел смылся довольно быстро – хотя даже лежа на земле он оставался проблемой, как сказал Чэнь, – но диоксид серы после извержения висел в воздухе, словно аэрозольные частицы, создавая потрясающие закаты, но вместе с тем отражая солнечное тепло. И пока Базовая Земля готовилась к своей первой поствулканической зиме, температура резко упала, и в следующем году весна явно должна была задержаться – если наступит вообще.

Да, в обозримом будущем Америке не обойтись без китайского риса. Но Мэгги понимала: ее задача состоит в том, чтобы помешать таким «друзьям», как Китай, воспользоваться бедствием и заполучить устойчивые позиции в американском обществе на постоянной основе. Уже и так ходили слухи, что китайцы переправляют контрабандный табак в изнывающую от никотинового голода Базовую Америку – как в Опиумные войны, только наоборот.

Однако принцип работы Мэгги Кауфман состоял в том, чтобы бороться со стоящими перед ней практическими проблемами, позволив остальному миру позаботиться о себе самостоятельно.

– Вернемся к ящикам для голосования, капитан Чэнь. Допустим, я выделю небольшую команду из моего собственного экипажа ходить с вами, пока выборы не закончатся. Они возьмут на себя все проведение операции – равно как и ответственность за любые ошибки.

Чэнь широко улыбнулся.

– Мудрое решение, – он встал. – Я также хотел бы поинтересоваться, могу ли я прислать сюда часть моего собственного экипажа – в порядке культурного обмена. В конце концов, наши правительства уже обсуждают возможность обмена технологиями. – Он пренебрежительно осмотрелся вокруг. – Хотя наши собственные корабли несколько более продвинуты, чем ваши. Спасибо, что уделили мне время, капитан.

– Какое счастье, что это наконец закончилось, – пробормотала Мэгги, когда он ушел.

– Точно, – поддержала ее Шими.

– Слушай. Напомни мне сказать старпому, чтобы обыскал этот «экипаж для обмена» с ног до головы на предмет жучков и оружия.

– Да, капитан.

– И контрабандных сигарет.

– Слушаюсь, капитан.

Как гласят некоторые версии «Бардо Тодол», в состоянии «сидпа бардо» духу дается тело, внешне неотличимое от его бывшей физической оболочки, но наделенное чудесными силами, совершенными способностями разума и возможностью действовать беспрепятственно. Чудодейственными силами кармы.

Таким образом, взор Лобсанга охватывал весь мир – все миры. Сестра Агнес, вероятно, поинтересовалась бы, летала ли его душа в вышине над землей.

И, подумав об Агнес, Лобсанг посмотрел вниз на неказистый детский дом в последовательной копии Мэдисона, Висконсин, в мае 2041 года, спустя полгода после извержения…

Как только эта первая скверная зима сменилась несчастливой весной и Америка вступила в долгий период восстановления после Йеллоустоуна, вновь переизбранный президент Каули заявил, что столицей страны временно должен стать Мэдисон, Запад-5, заменив собой покинутый всеми Базовый округ Колумбия. В ознаменование перехода города к своей новой роли он собирался произнести большую речь со ступеней новой версии здания Капитолия – большого сарая из древесины и ячеистого бетона, смелой имитации его давно уничтоженного Базового оригинала.

Джошуа Валиенте сидел в гостиной Приюта, глядя на телевизионное изображение пустого президентского подиума. Формально он прибыл сюда для встречи с пятнадцатилетним Полом Спенсером Уагонером, весьма смышленым и весьма беспокойным ребенком, с которым впервые познакомился много лет назад в местечке под названием Мягкая Посадка. Джошуа приложил усилия к тому, чтобы пристроить Пола в Приют после того, как распалась его семья. Но пока Пола не было, и Джошуа не мог удержаться от того, чтобы посмотреть трансляцию выступления президента из Мэдисона.

Каули выскочил на сцену – сверкающие зубы, прическа под звездно-полосатой рябью – новой голографической версией флага, увеличенной, чтобы отразить новую действительность последовательной экспансии нации в глубь Долгой Земли.

– Даже удивлен, что он на самом деле здесь, – заметил Джошуа сестре Иоанне.

Сестра Иоанна, урожденная Сара Энн Коутс, некогда, как и Джошуа, жившая в доме на Союзном проезде в Мэдисоне, теперь заправляла этим перемещенным заведением. Ее одежда была как всегда чистой и отутюженной. Улыбнувшись, она отозвалась:

– И чему ты удивлен? Тому, что президент выбрал Мэдисон для новой столицы? Это же самый развитый город в Ближних Америках.

– Не только этому. Посмотри, кто с ним на сцене. Джим Старлинг, сенатор. И Дуглас Блэк!

– Хм, – сказала сестра Джон. – Им стоило пригласить и тебя. В качестве местной знаменитости. Всякие идиоты твердят, что ты знаменит: Джошуа Валиенте – герой Дня перехода.

День перехода, когда каждый ребенок в мире собрал Переходник и сразу же заблудился в лесах необжитых параллельных миров. Поблизости от Мэдисона это случилось с Джошуа, который в итоге вернул потерявшихся детей домой – в том числе Сару, ныне сестру Иоанну.

– Я все время надеюсь, что люди об этом забыли, – с сожалением признался Джошуа. – В любом случае, они бы, наверное, согнали меня с трибуны из-за того, что я такой чумазый. Чертов пепел, как его ни скреби – все равно где-нибудь да остается.

– Еще ходишь в спасательные операции на Базовую Землю?

– Да, хожу, но спасать там уже некого. Сейчас мы переправляем вещи из покинутой зоны в районе кальдеры, через Вайоминг, Монтану и Горные Штаты. Там на удивление многое сохранилось: одежда, бензин, консервы, даже корм для животных. Мы выносим оттуда всю технику, которая кажется рабочей на вид. Сотовые мачты, например. Вещи, которые потребуются нам для восстановительных работ на Ближних Землях. Большинство рабочих присылают нам из лагерей беженцев. – Джошуа усмехнулся. – Они набивают карманы любыми деньгами, которые находят. Долларовыми купюрами.

Сестра Иоанна фыркнула:

– Если учесть, что экономика сдулась и рухнули рынки, эти купюры лучше всего подойдут, чтобы их сжечь и согреться.

Он хотел ответить, но она шикнула на него, поскольку Каули начал свою речь.

После рутинного начала из приветствий и острот Каули оценил ситуацию в Америке и в Базовом мире спустя восемь месяцев после извержения. Хотя зима сменилась весной, положение не улучшилось. Глобальное климатическое воздействие оказалось долговременным. На Дальнем Востоке за всю осень не было муссонных дождей. После этого практически все регионы севернее Чикаго – Канада, Европа, Россия, Сибирь – пережили самую суровую зиму, какую кто-либо мог припомнить. Теперь похожее бедствие разворачивалось и ниже экватора, по мере того как в южном полушарии наступала зима.

Все это означало, что нужно было думать о новом мире.

– Что ж, эту первую зиму мы пережили за счет жирка, накопленного ранее – в довулканические времена. Больше мы этого себе позволить не можем, поскольку все-уже-израсходовано, – Каули подчеркнул эти слова, трижды хлопнув рукой по поверхности подиума. – И мы больше не можем полагаться на поставки продовольствия от наших соседей и союзников, которые до сих пор были очень щедры, но этим холодным летом им придется решать собственные проблемы. В конце концов, Дядя Сэм сам себя прокормит. Дядя Сэм сможет о себе позаботиться!

В толпе перед подиумом раздались приветственные возгласы, высокопоставленные чиновники на сцене за спиной Каули аплодировали.

Когда камера прошлась по их лицам, Джошуа заметил среди помощников Каули совсем молодую девушку, не старше подростка, – худенькую, темноволосую, сдержанную, с умным личиком, но одетую в то, что население Базовой Земли обычно называет «пионерским снаряжением»: кожаную юбку и куртку поверх того, что напоминало поношенную блузку. Он узнал ее – это была Роберта Голдинг, с Мягкой Посадки. Джошуа встречал ее в прошлом году в школе Вальгаллы, крупнейшего города в Верхних Меггерах, в те, теперь уже далекие дойеллоустоунские времена. Они с Хелен привели туда своего сына, Дэна, думали отдать его туда учиться. Тогда она показалась ему необычайно умной, и если в таком юном возрасте ей уже удалось получить высокую должность в администрации Каули, значит, она раскрыла свой потенциал.

Странно, но Джошуа вспомнилась та семья, которой он помог выбраться из Бозмена вскоре после начала извержения. И то, что они упомянули «умную молодую леди» в «пионерском снаряжении», которая вовремя подоспела с ценными советами. Могла ли это быть Роберта? По описанию она подходила. Как бы то ни было, сам он считал, что чем больше умных советов человечество получит в такое тяжелое время, как сейчас, – тем лучше…

И Джошуа снова переключился на президента.

Поскольку дойеллоустоуновские запасы израсходованы, продолжал Каули, настало время посеять урожай и вырастить пищу, которой хватит, чтобы накормить всех будущей зимой и после нее. Проблема состояла в том, что сезон урожая на Базовой Земле в этом году, по прогнозам, должен был получиться нещадно коротким – спасибо вулканическим облакам за это. Тем временем молодые сельскохозяйственные экономики в последовательных Ближних Землях, с основания которых прошло не более четверти века, не обладали достаточным потенциалом, чтобы принять вызов. Именно поэтому на новых Землях лишь ничтожная доля всей этой последовательной территории была очищена от девственных лесов.

Таким образом, предстояло осуществить «Переселение» – новую программу массовой миграции, организованную Национальной гвардией, ФАЧС и Министерством национальной безопасности при содействии ВМФ и их твенов. До извержения на Базовой Земле проживало более трехсот миллионов американцев. Однако ни одному из последовательных миров нечего было и пытаться прокормить в этот первый год более тридцати миллионов – примерно столько населяло США в середине XIX века. А это означало последовательное расселение миллионов людей по цепи как минимум из десяти миров на Восток и на Запад. И в то же время на всех оседлых мирах должна была начаться яростная расчистка земель под сельское хозяйство. Все планировалось начать этим летом. Джошуа подумал, что им наверняка понадобятся всевозможные инструменты, дешевая одежда и вообще что угодно, что он и остальные утилизаторы смогут вытащить с разрушенной Базовой Земли.

– Это расселение станет малым подобием библейского Исхода, – сказал Каули. – Это будет такое открытие новых границ, рядом с которым освоение Дикого Запада покажется уборкой двора моей бабушки. Но мы американцы. Мы сможем сделать это. Мы сможем построить новую, пригодную Америку, и мы это сделаем. Я убежден в этом. Так же как я обещал вам, что никто не будет брошен во тьме этого проклятого пепла, я обещаю вам сейчас: в предстоящие нам трудные времена никто не будет голодать…

Следующие его слова были заглушены возгласами и аплодисментами.

– Должен признать, он хорошо справляется, – сказал Джошуа.

– Да. Даже сестра Агнес говорит, что он здорово вырос как президент. И Лобсанг так считает.

– Я припоминаю, что Лобсанг не раз предсказывал суперизвержение, – хмыкнул Джошуа. – Мы выяснили, что на Долгой Земле подобное случалось в некоторых Джокерах – разрушенных стихийными бедствиями мирах. Но он не смог предугадать наступление Йеллоустоуна.

Сестра Иоанна покачала головой:

– В конце концов, он понимал не больше геологов, на чьи ошибочные данные ему приходилось полагаться. И никак не мог это остановить.

– И то правда. – Точно так же Лобсанг утверждал, что не мог предотвратить ядерный удар террористов по Базовому Мэдисону десять лет назад. Лобсанг точно был не всемогущ. – Но держу пари, что от этого он не чувствует себя лучше…

В «сидпа бардо» духовное тело не сковано грубой материей. Оно может проходить через скалы, холмы, землю, дома. Просто сосредоточив внимание, местоположение в пространстве, что было Лобсангом, оказывалось и здесь, и там, и повсюду. Но все сильнее ему хотелось быть рядом со своими друзьями.

С такими друзьями, как Нельсон Азикиве, сидящий в доме священника в старом приходе Святого Иоанна-на-Водах…

Преподобный Дэвид Блессед, у которого гостил Нельсон, передал ему еще одну наполненную до краев кружку чая. Тот, с благодарностью приняв его, ощутил исходящее от напитка тепло. Шел август 2042 года, и на юге Англии – меньше чем через два года после извержения Йеллоустона – шел снег. Осень снова пришла до ужаса рано.

Они оба с интересом наблюдали за третьим присутствовавшим в комнате – местной женщиной по имени Эйлин Коннолли, которая сидела перед экраном большого телевизора и смотрела повторяющиеся снова и снова новости. За три дня, прошедшие после покушения в Ватикане, они выучили их уже почти наизусть. Сумасшедший крик: «Не ступала! Не ступала!» Ужас при виде мелькающего в воздухе оружия, распятия с заостренным концом. Хрупкую фигуру Папы в белом одеянии уносят с балкона. Беспомощно скорчившийся в приступе тошноты убийца, запоздало настигнутый им после перехода.

Несостоявшийся убийца был англичанином. Его звали Уолтер Николас Бойд. Всю свою жизнь он был убежденным католиком. И сам, в одиночку, построил в Риме, Восток-1, строительные леса, точно соответствующие положению и высоте балкона Святого Петра, где стоял Папа, благословляющий толпу на площади снизу. Это было самое очевидное место для возможных покушений, но ватиканские телохранители почему-то его не блокировали. Что было особенно удивительно и непростительно в эпоху терактов, совершаемых с помощью перехода. Поэтому Уолтер Николас Бойд поднялся на строительные леса, перешел оттуда с заточенным деревянным распятием и попытался убить Папу. Понтифик был тяжело ранен, но остался в живых.

Теперь, наблюдая за новостями, Эйлин начала что-то напевать.

Дэвид Блаженный устало улыбнулся.

Он сам почти пропел эти строки.

– «Иерусалим» Уильяма Блейка. Мистер Бойд протестует против того, что они называют ватиканским «захватом земель», не так ли?

– Так и есть, – ответил Нельсон. – Есть такое всемирное протестное движение под названием «Не ступала». В нем участвует и Эйлин, верно?

Эйлин, сорока четырех лет, мать двоих детей, была одной из прихожанок Нельсона, а теперь находилась еще и под опекой Дэвида Блаженного, предшественника Нельсона, который на девятом десятке лет вышел из отставки, чтобы заботиться о приходе в эти темные поствулканические дни.

– Правда. Именно поэтому она оказалась в таком клубке сомнений.

– Это трудные времена для всех нас, Дэвид. Как вы думаете, я могу с ней сейчас поговорить?

– Конечно. Пойдемте. И давайте я добавлю вам чаю.

Затем Нельсон осторожно расспросил Эйлин Коннолли, пройдясь по всей ее простой истории, о том, как она работала в магазине, как стала матерью и как потом случился развод, но жизнь продолжалась и она достойно растила детей. Очень английская жизнь, более-менее спокойная, даже несмотря на открытие Долгой Земли. И безмятежная – до тех пор, пока в Америке не проснулся вулкан.

– Вы должны уехать, Эйлин, – мягко сказал Дэвид. – Я имею в виду, на Долгую Землю. И должны забрать с собой детей. Сами знаете почему. Нам всем надо переезжать. Англия разорена. Вы видите, как местные фермеры надрываются…

Нельсон понимал почему. В этот второй год без лета сезон урожая даже на юге Англии был чрезвычайно коротким. Запоздало начав в июне, фермеры боролись изо всех сил, чтобы посадить быстрорастущие зерновые культуры, картофель, свеклу и репу в промерзлую землю, и времени едва хватило, чтобы собрать пожухлый урожай прежде, чем ударили морозы. В городах тоже остановились практически все виды деятельности, за исключением отчаянных попыток вынести культурные ценности в последовательные миры – причем правительства обещали совместно создать в дальнейшем всемирный музей Базовой Земли, где ничто не затеряется…

– И будет только хуже, – произнес Дэвид. – Еще долгие, долгие годы. В этом нет никаких сомнений. Старая добрая Англия больше не может нас поддерживать. Мы просто должны отправиться в эти дивные новые миры.

Эйлин промолчала.

– Вопрос ведь не в том, что она не может перейти? У нее же нет фобии? – Нельсон не был вполне уверен, что уловил суть.

– О, нет. Боюсь, дело в том, что ее терзают теологические сомнения.

– Теологические? – Нельсон улыбнулся. – Дэвид, это Англиканская церковь. Мы не занимаемся теологией.

– Да, но Папа им занимается, а сейчас тут все перемешалось, как видишь…

Эйлин выглядела спокойной, хотя и слегка сбитой с толку. Наконец она заговорила:

– Беда в том, что вы все слишком запутали. Священники говорят о Долгой Земле то одно, то другое. Сначала нам сказали, что пойти туда – это богоугодное дело, поскольку надо оставлять здесь все свои мирские блага, когда переходишь. Ну, почти все. Это было похоже на принятие обета бедности. Так, например, был создан Новый орден Пилигримов Долгой Земли, которые странствовали и посвящали себя нуждам возникающих там новых приходов. Это было прекрасно. Я читала о них и даже отправила туда немного денег. Но затем эти архиепископы во Франции начали говорить, что последовательные миры – падшие, что это творение дьявола, потому что Иисус там никогда не появлялся…

Нельсон читал об этом, когда готовился к встрече с Эйлин. В некотором роде это было продолжение старых споров о том, можно ли считать жителей других планет «спасенными» или нет, если Христос был рожден только на Земле. Из всей Долгой Земли, как было известно, люди эволюционировали только на Базовой. Так что пришествие Христа, несомненно, было ее уникальным событием, а само тело Христово состояло из атомов и молекул Базовой Земли. Но тогда каков теологический статус у всех этих иных Земель? Как относиться к рожденным в иных мирах Долгой Земли детям, чьи тела сформировались из атомов, не имеющих ничего общего с Христовым миром? Были ли они спасены благодаря его пришествию или нет?

Нельсон считал все это отвратительной мешаниной из превратно понятых научных теорий и средневековой теологии. Но он знал, что подобными вопросами были озадачены многие католики, даже в самом Ватикане. И судя по всему, представители других христианских течений тоже.

Эйлин снова заговорила:

– И вдруг ни с того ни с сего читаешь об этих торговцах, которые продают облатки для причастия с Базовой Земли и называют их единственно годными к употреблению, поскольку их привозят с того же мира, откуда родом Господь наш, Иисус.

– Они просто барышники, – мягко ответил ей Нельсон.

– Да, но потом Папа сказал, что вся Долгая Земля – часть Царства Божьего…

Нельсон относился к резкому изменению позиции Ватикана в отношении Долгой Земли со здоровым цинизмом. Все упиралось в демографию. Из-за продолжающегося массового исхода с большей части планеты на близлежащих мирах колонии неожиданно заполнились множеством потенциальных католиков. И поэтому так же неожиданно все эти миры обрели святость. В качестве теологического обоснования Папа привел слова из Книги Бытия, глава первая стих двадцать восьмой: «И сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею». Тот факт, что Бог не сказал прямо: «Долгая Земля», не стал проблемой. Как в 1492 году, когда оказалось, что в Библии не упомянута Америка. Вам ведь по-прежнему нужны священники для приобщения к исходящей от Папы благодати? Тогда Базовая Земля оставалась источником всей власти. И да, контрацепция по-прежнему считалась грехом!

Отдельные комментаторы искренне недоумевали: как двухтысячелетнему институту Церкви снова удалось выдержать столь крупные экономические и философские неурядицы, сравнимые с падением взрастившей ее Римской империи, открытиями Галилея, Дарвина и появлением теории Большого взрыва? Но даже некоторые католики ужаснулись тому, что было названо самым дерзким захватом земель с 1492 года, когда Папа Александр VI поделил весь Новый Свет между Испанией и Португалией. Теперь же старинная идеология утверждала гегемонию над самой бесконечностью. Тут-то и появился Уолтер Николас Бойд со своим отчаянным криком: «Не ступала!»

И Эйлин с ее крайним смятением.

– Мне не понравилось то, что сказал Папа, – призналась Эйлин. – Я бывала в последовательных мирах – путешествовала, отдыхала и все такое. Там есть люди, которые голыми руками строят дома и фермы из ничего. И еще эти животные, которых никто раньше не видел. Нет, я бы сказала, что мы должны быть смиренными, а не заявлять, что все это принадлежит нам.

– Звучит очень мудро, Эйлин… – ответил ей Дэвид.

– Иногда я чувствую злость, – продолжила Эйлин. – Да, так же как этот парень из телевизора, Бойд. Иногда я думаю, что это место, Базовая Земля, такое мерзкое и запутанное, что оно и источник всех бед. Что всем невинным мирам Долгой Земли будет лучше, если его как-нибудь закупорят. Как большую бутылку.

– Видишь, почему я попросил твоей помощи, Нельсон, – мягко проговорил Дэвид. – Люди становятся суеверными во времена апокалипсиса, как сейчас. – Он понизил голос: – Здесь, в Мач-Наддерби, бродят слухи о случаях колдовства.

– Колдовства?!

– Или, возможно, об одержимости демоном. У одного мальчика, самого смышленого из детей, – даже жуть берет. Все, конечно, пытаются успокоиться. Но теперь еще этот бред из Ватикана! – Он покачал головой. – Иногда я чувствую, что мы настолько глупы, что заслуживаем все свои страдания.

Нельсон, ставший близким союзником Лобсанга – или, как тот постановил, его «ценным долговременным вложением», – подумал, что Лобсанг пусть ненадолго, но согласился бы с этим утверждением.

– Вот что я попрошу тебя сделать. Пойди с ней, Нельсон. Перейди с ней туда хотя бы ненадолго. Видит Господь, я для этого слишком стар. Благослови ее. Благослови землю, на которой она обоснуется с детьми. Окрести их заново. Сделай все, чтобы убедить ее, что Бог не оставит ее, куда бы она ни забрала своих деток. И не важно, что говорит этот горемычный Папа.

– Конечно, – улыбнулся Нельсон.

– Спасибо тебе. – Дэвид поднялся. – Я принесу нам еще немного чая.

Лобсанг тосковал по своим друзьям.

После извержения Йеллоустоуна они хотя бы вернулись обратно на Базовую Землю, словно рвущиеся в огонь спасатели. Лобсанг же был рад их компании, даже когда они, как и Джошуа Валиенте, не могли уделить ему достаточно времени. Но спустя годы после извержения, когда ситуация стабилизировалась, они возвращались все реже и реже, с головой погрузившись в пучину своих личных жизненных проблем.

Как, например, Салли Линдси. Спустя четыре года после извержения ее можно было найти в одном из параллельных миров, примерно в ста пятидесяти тысячах шагов от Базовой Земли. Впрочем, Салли всегда было очень, очень тяжело найти…

Кто-то мог бы сказать, что жизненная цель Салли в том и заключалась, чтобы ее было тяжело найти. Хотя на самом деле в ее жизни существовало множество других целей, особенно когда дело касалось флоры и фауны Долгой Земли, к которым она была крайне неравнодушна. Вот почему поздней осенью 2044 года она пришла в ничем не примечательное поселение посреди Кукурузного пояса в последовательном Айдахо – городок под названием Фор-Уотерс.

И вот почему она аккуратно положила тело охотника, связанного и с кляпом во рту, у задней двери офиса шерифа.

Пока она это делала, парень проснулся, его поросячьи глазки тревожно вылупились на нее. Он даже не понимает, как ему повезло, подумала она. Он-то точно не считает это везением, скорее наоборот, несчастьем, которое происходит с тобой, если до ушей Салли Линдси доходит известие, что ты убил тролля – женщину, мать и беременную… По крайней мере, она не отрезала ему палец, которым он нажал на курок. Он до сих пор был жив. А мучительный зуд от ядовитых колючек очень полезного растения, которое Салли обнаружила в Верхних Меггерах, наверное, ослабнет всего через пару лет, не больше. Так что у него будет масса времени поразмышлять о своих прегрешениях, отметила она про себя. Назовем это жестокостью из милосердия.

И именно потому, что ее было так трудно найти, места, в которых она появлялась – такие, как Фор-Уотерс, хотя она посещала его нечасто и уж точно нерегулярно, – были очень полезны для выхода на связь с Салли, если вам это было очень, очень нужно.

Поэтому шериф сама вышла из своего офиса в рассветный холодок, без особого интереса взглянула на всхлипывающего охотника и подозвала Салли. Затем вернулась в свой офис и порылась в выдвижном ящике стола.

Салли ждала за дверью. Из кабинета струились мощные ароматы – концентрированная версия общей атмосферы колонии, которой ей совершенно не хотелось надышаться. Эта примечательная община с самого начала представляла собой среду, напичканную экзотической фармакологией.

Наконец шериф вручила Салли подписанный от руки конверт. Похоже было, что он пролежал в ящике ее стола не меньше года. Письмо внутри тоже было написано от руки, очень коряво, но Салли без проблем узнала почерк, хоть и испытала некоторые трудности с расшифровкой. Она прочитала письмо молча, беззвучно шевеля губами.

Потом она прошептала:

– Ты хочешь, чтобы я отправилась туда? В Дыру?.. М-да, столько лет прошло. Привет, папа.

Лобсанг скучал по своим друзьям, таким, как Джошуа Валиенте. Который обосновался на склоне холма в мире, что находился более чем в двух миллионах шагов к западу от Базовой Земли. Сбежал на пять лет из зоны бедствия, в которую превратились Базовая Земля и Ближние миры, чтобы укрыться в одном из своих долгих «творческих отпусков». Совсем один, скучающий по семье, но все же отказывающийся вернуться в свой несчастный дом.

Джошуа Валиенте, который встретил новый 2045 год, не выпив ничего крепче драгоценного кофе из своих запасов, проснулся с головной болью. И прокричал в пустое небо:

– Теперь-то что?