Луиза получила письмо от Гая, в котором тот спрашивал, не хотела бы она составить ему компанию в поездке в Корнуолл.

— «Там мне необходимо проделать некоторую следовательскую работу», — прочитала она вслух.

Нэнси уже успела откровенно излить ей душу, поведав о своих поэтических чувствах к Роланду, и этот разнеживающий солнечный день почему-то побудил Луизу сделать то же самое в отношении Гая. Нянюшка Блор, устроившись на тенистой скамейке под деревом, вязала крошечную кофточку лимонно-желтого цвета, а девушки вдвоем сидели на траве рядом с лежавшей на ковре Дебо, и Кэннон подумала, что вреда от ее откровенности никакого не будет.

— Следовательскую работу? — повторила Нэнси. — По делу Флоренс Шор? Везет тебе!

— Не болтай глупостей, — сказала Луиза, сразу пожалев о том, что прочла вслух часть письма. — Дальше он пишет: «Я собирался съездить туда на отпускную неделю ближе к концу этого месяца. Есть удобный поезд с Паддингтона до Сент-Айвза, где моя тетя содержит пансион. И я подумал, может быть, вы согласитесь поехать со мной? Там очень красиво, и вы сможете посмотреть, какой замечательный улов вытаскивают тамошние рыбаки».

— Тетушка с пансионом! — радостно подхватила Нэнси. — Разве это не означает, что вам обеспечено и жилье, и питание? По-моему, это звучит потрясающе пикантно.

— Гай не стал бы предлагать мне ничего пикантного, — возразила помощница няни, тщетно пытаясь изобразить негодование. — Кроме того, я теперь живу самостоятельно. Кто подскажет, прилично ли мне ехать с мужчиной в Корнуолл?

— Я лично полагаю, что прилично, — заявила старшая дочь лорда, — и более того, я даже завидую. Посмотри-ка, у меня даже глаза позеленели! — И, озорно сверкнув взглядом, она рассмеялась.

Этот сезон так или иначе должен был стать ее последним детским летом, и Нэнси заявила Луизе, что уже ощутила приближение зрелости, о которой так давно мечтала.

— Дело в том, что я не уверена, хочется ли мне поехать, — печально произнесла Кэннон, склоняясь и подхватывая Дебо, которая упорно, но без особого успеха пыталась перевернуться на животик. Девушка прижала малышку к себе и нежно погладила ее шелковистую головку. — Ведь мы с ним так мало знакомы. Я практически ничего о нем не знаю.

— Ну уж он-то наверняка знает, что ты понравилась ему, — заметила Нэнси.

— Ну и что, этого еще недостаточно, — произнесла Луиза непререкаемым тоном, надеясь заставить собеседницу сменить тему.

Несмотря на то что Гай ей нравился, сама идея отдыха с полицейским казалась девушке невероятной. В привычном ей обиходе полицейские считались врагами, и парочка непосредственных случайных столкновений с ними оставили у нее страшные и постыдные воспоминания. К тому же она опасалась, что кто-то из сослуживцев Салливана мог узнать ее.

— Нет, это невозможно, — заявила Кэннон.

Однако Нэнси, не заметив замешательства Луизы, продолжала мечтательно болтать:

— Если уж говорить серьезно, то мы же помогаем ему в расследовании дела Шор, верно? И, кстати, чем больше я думаю об этом деле, тем больше склоняюсь к тому, что виноват ее кузен, тот самый художник. Разве он не нуждался в деньгах? Уверяю тебя, мотив обязательно связан с деньгами.

— А ты не забыла о ее брате? Он ведь тоже унаследовал деньги и разозлился из-за того, что его кузен получил солидный куш, — напомнила Луиза.

— Оффли тогда был в Америке. Нет, наверняка виноват Стюарт, — повторила мисс Митфорд, редко отказывавшаяся от своих идей.

— А вдруг ее брат подговорил кого-то сделать это за него? — предположила Кэннон.

Но Нэнси отмела эту версию как чересчур надуманную.

— Ладно, как бы то ни было, нам это не известно, — заключила Луиза, поднимаясь с травы. — Пойду отнесу мисс Дебо в дом, ее нужно переодеть.

Луиза написала Гаю ответное письмо, сообщив, что не сможет отправиться с ним в Корнуолл. Отказываясь, она испытывала острое сожаление, но понимала, что так надо. И вскоре ей пришел унылый ответ. Салливан, уже сомневаясь, что и сам сможет поехать, написал:

«Трудно понять, надо ли вообще продолжать заниматься этим делом. Я провел все возможные расследования, но мой шеф не желает больше отпускать меня со службы для проверки новых зацепок — хотя зацепок, о которых стоило бы упомянуть, в общем-то, и нет. Если до него дойдет, что я собираюсь в Корнуолл, он, наверное, не преминет устроить мне выговор. Нам известно лишь, что некий человек в коричневом костюме сел в поезд на вокзале Виктория, а вышел, вероятно, в Льюисе. Недавно я разговаривал с проводником, и его описание этого незнакомца не слишком подходит к другу мисс Шор — он не мог быть тем самым незнакомцем.

Оружие также не найдено, что является существенной проблемой. Доктор Спилсбери сказала мне, что Шор ударили довольно большим тупым предметом, возможно, рукояткой револьвера или ручкой зонта. И если уж говорить о том мужчине в коричневом костюме — допустим, как мы полагаем, убитая его знала, — то единственными подозреваемыми, по-моему, остаются, во-первых, Стюарт Хобкирк, ее кузен, на том основании, что он унаследовал некоторую сумму денег и имеет слабое алиби, и, во-вторых, еще ее брат Оффли Шор, которого раздосадовало завещание. Однако брат живет в Калифорнии и на момент преступления даже не был в Англии. Улик явно маловато».

Луиза представила, как доброе лицо Гая напряженно склонялось над этим письмом, и он слегка хмурился, набираясь храбрости, чтобы признаться ей в своих разочарованиях и неудовлетворенности.

Внезапно ей вспомнилось то, что сказала Нэнси, когда они ехали на том поезде в гости к Роуз: что двери вагона не открываются изнутри. Для выхода человек должен открыть окно, высунуться и повернуть дверную ручку снаружи. Проводник сказал, что какой-то мужчина выскочил из поезда в Льюисе, но не упомянул, что он задержался, чтобы закрыть окно. Однако когда на следующей остановке в то купе сели железнодорожники, оба окна были закрыты.

Девушка не могла сказать наверняка, что из этого следовало. Наверняка она знала только, что расстроилась из-за Гая, поскольку он чувствовал себя несчастным, и раздумывала, как бы помочь ему.

Вечером, уложив младших детей спать, Луиза и нянюшка Блор сидели в детской гостиной за поздним ужином: какао с ломтиками хлеба, густо намазанными соленым маслом.

— А вы когда-нибудь видели Флоренс Шор? — спросила Кэннон, нарушив молчание, пока они пили это горячее какао.

— Боже мой, дорогуша, с чего вдруг ты опять задумалась о бедной мисс Шор? — спросила Блор, поставив чашку какао и извлекая из кармана передника ложку.

Из нянюшкиных карманов появлялись, казалось, самые разные и невероятные вещи. Однажды Луиза видела, как она достала оттуда пару зубных протезов, просто заметив при этом: «На редкость полезное изобретение». Хотя сама няня протезы не носила.

— Не знаю, — солгала Кэннон, — просто вдруг всплыло из памяти то дело. Так вы все-таки… виделись с ней?

— Нет, — ответила нянюшка, — она дружила с Роуз, и наши приезды к ней никогда не совпадали. Но я много лет слышала о ней от Роуз. Они познакомились еще в школе медсестер. Ее имя — Найтингейл — как ты понимаешь, сразу вызывало к ней некоторый интерес.

— А какой она была? — спросила Луиза, удобно устроившись в кресле, словно приготовилась слушать сказку на сон грядущий.

— Даже не знаю, какая доля откровений тут допустима, — ответила Блор, с угрожающим сопением втянув воздух, хотя выдох ее закончился легким покашливанием. — На мой взгляд, она ничем особым не выделялась… среди военных медсестер, я имею в виду. Они не слишком разговорчивы, просто делают свою работу. Хотя Роуз любила ее. Полагаю, Флоренс умела дружить по-настоящему. Хотя и предпочитала одиночество.

— И она никогда не выходила замуж?

— О нет, замужем она была за своей работой. Полагаю, у нее имелся вроде как сердечный друг. Какой-то кузен… художник. Но по какой-то причине отношения между ними не заладились. Кроме того, она очень привязалась к другой своей подруге, Мейбл. Фло, возможно, беспокоилась, что если выйдет замуж и переедет к мужу, то ее подруга останется одна. Бедняжка Мейбл, ей будет очень трудно пережить эту смерть…

— А чем она занималась в свободное от работы время?

— Что-то ты не в меру любопытна… Не забывай, что любопытство сгубило кошку, — резко заметила нянюшка, но Луиза знала, что она любит посплетничать и лишь для виду тянет с ответом. — В общем, она общалась с друзьями, ее всегда с удовольствием принимали. В деньгах она не нуждалась… Происходила из почтенной семьи и получила вполне солидное наследство — поэтому, на мой взгляд, могла бы жить вполне независимо.

— Если б не такой конец, — заключила Кэннон.

— Да уж, — печально согласилась ее собеседница, — если б не такой конец. Кто знает, что там произошло? На редкость несправедливое завершение для жизни, прожитой для других. Но, полагаю, на небесах ее щедро вознаградят. Зато мне не достанется никакой награды, если я буду тут часами попусту болтать. Так что пора мне отправляться на боковую, в Бедфордшир. Не забудь выключить свет.

— Конечно, — сказала Луиза. — Доброй ночи, нянюшка.

— Доброй ночи, детка.