Приехав в Танбридж, Гай дошел до скромного дома из красного кирпича под номером 53 на Хэдлоу-стрит. Достав из кармана носовой платок, он вытер лоб под ободком фуражки. До одиннадцати утра оставалась одна минута, но ему пришлось пробежать бегом последние три улицы из-за того, что один раз он ошибочно свернул не на ту улицу. Вокруг стояла тишина, если не считать тихого пощелкивания ножниц, издаваемых садовником, подстригавшим живую изгородь. Салливан сверился с блокнотом: «Баронесса Фарина, тетя жертвы. Провела воскресенье с ФНШ. Сын Стюарт Хобкирк, ФНШ завещала ему деньги».

Получив письмо от Луизы, в котором она сообщила ему, что они с Нэнси встретились с адвокатом мисс Шор, Гай был потрясен смелостью девушек, но также и глубоко заинтересовался добытыми ими сведениями. Это подстегнуло его желание спешно договориться о встрече.

Он позвонил в дверной звонок, и дверь ему открыла молодая служанка в старомодном домашнем чепце. Она насмешливо глянула на него, но не произнесла ни слова.

— Э-э… добрый день. Я — мистер Салливан из Лондона, из железнодорожной полиции Южнобережной Брайтонской линии, прибыл к вам для встречи с баронессой Фариной, — произнес Гай каким-то извиняющимся тоном.

— Что-то вы не похожи на полицейского, — изрекла, наконец, служанка.

Неожиданный гость попытался выдавить усмешку.

— О нет. В общем, в данной ситуации я сейчас не при исполнении служебных обязанностей.

— А баронесса ждет вашего визита?

— Да, по-моему, ждет. Я посылал ей письмо. — Молодой человек откашлялся и слегка пошаркал ногами. — Могу я войти?

— Полагаю, можете. — Служанка пожала плечами и отступила в сторону от входной двери, предоставив Гаю возможность войти и самому закрыть ее. — Она дышит воздухом в саду. Следуйте за мной.

Они пересекли небольшой холл и гостиную, обставленную в стиле, для которого здесь явно не хватало пространства: на ярко-красных стенах теснились плотные ряды картин, а марокканские напольные ковры перекрывали друг друга. Гай едва не споткнулся о большого белого персидского кота, крепко спавшего на куче книг, громоздившихся возле застекленных дверей в сад.

Еще на пороге гостиной полицейский уловил аромат цветущих роз. Оказавшись в саду, он увидел пожилую леди в длинном белом платье с высоким воротником и несколькими нитями жемчуга на шее. Она сидела возле покрашенного белой краской железного стола, держа в руке театральный бинокль, и задумчиво читала газетную статью.

— Мэм, — резко произнесла служанка, — тут к вам джентльмен явился. Говорит, вы его ожидаете. — И, не удосужившись выслушать ответ госпожи, она развернулась и ушла обратно в дом.

— Вопиющая невоспитанность, — констатировала баронесса, глядя на ее удаляющуюся спину. — А вы, видимо, сержант Салливан? Подойдите. Простите, но мне слишком тяжело вставать.

Приблизившись, Гай пожал ее руку и продолжил смущенно стоять, осознавая, что загораживает ей свет.

— Присаживайтесь, присаживайтесь, — предложила пожилая дама и добавила: — Надеюсь, вы не ждете чашку чая? Он пока слишком горячий.

Ее гость с трудом сглотнул слюну, чувствуя, что капли пота угрожают пролиться по его лицу, и сел на такой же железный стул, чьи причудливые завитушки определенно создавались не для удобства сидящих.

— Нет, благодарю вас, баронесса, не беспокойтесь, всё в порядке. Я весьма признателен, что вы согласились встретиться со мной.

Фарина положила на стол газету и бинокль.

— Ради моей бедной племянницы я готова сделать все что угодно, — выразительно ответила она с легким эдинбургским акцентом.

Официально дело закрыли, но у него явно имелось решение, и если Салливан найдет его, ему будет обеспечено и продвижение в Скотланд-Ярд, и повышение жалованья, и тогда он сможет обзавестись собственным домом и жениться. В памяти молодого человека всплыла картина того, как он вместе с Луизой сидел на скамейке в Сент-Леонардсе, когда она, сунув в рот слишком горячий картофельный ломтик, сначала поморщилась, а потом рассмеялась.

Гай расправил плечи, укрепляя свою решимость, и поерзал на стуле, углубившись слегка подальше, хотя все равно испытывал странную неловкость — полицейский и не предполагал, что ему предстоит столь сложное испытание. Достав из кармана карандаш, он положил блокнот на стол.

— Боже мой, какие формальности! — заметила баронесса, издав визгливый смешок.

— Полагаю, мисс Шор приезжала к вам с визитом в воскресенье, одиннадцатого января сего года? — спросил ее гость.

Старая леди пристально взглянула на него. Видимо, ей предстоит выдержать настоящий полицейский допрос.

— Да, она приехала сюда из Лондона поездом и пришла ко мне незадолго до ланча. Мы отмечали день ее рождения. Я подарила ей золотое колье с двумя аметистовыми подвесками, но его, должно быть, стащил грабитель… — рассказала Фарина, а потом, чуть помедлив, спросила: — А вам известно, что я уже рассказывала все это полиции?

— Да, мэм, — ответил Гай, сделав запись. — Не говорила ли она вам о своих планах на следующую неделю?

— Немного. Она собиралась, насколько я поняла, поехать в гости к своей подруге в Сент-Леонардс.

— Как вам показалось, в каком настроении она пребывала в тот день?

— Можно сказать, что она выглядела подавленной. Но Фло никогда не отличалась особо живым темпераментом.

Салливан кивнул и чиркнул в блокноте еще пару строк.

— А не упоминала ли она о том, что тревожило ее душу?

Баронесса выпрямилась и холодно взглянула на собеседника.

— Она была настоящей англичанкой и не привыкла делиться душевными тревогами, — резко ответила она, но неожиданно слегка смягчилась: — Однако сейчас, подумав об этом, я вспомнила, что ее беспокоило будущее. Всего несколько недель тому назад Фло закончила свою военную службу и размышляла о пенсионном отдыхе. Основную часть своей жизни она самозабвенно работала, и будущее представлялось ей в неопределенном свете. Хотя Фло была хорошо обеспечена, по крайней мере, настолько, чтобы не беспокоиться о деньгах.

Гай предпочел пока не открывать своей осведомленности в данном вопросе, а послушать то, что захочет сообщить ему Фарина.

— Да, несмотря на работу медсестры, Флоренс происходила из респектабельной семьи. Ее мать доводилась мне сестрой. — Баронесса грозно воззрилась на полицейского, чтобы он не осмелился предположить, что черты ее собственной внешности недотягивали до истинной респектабельности. В этот момент очередная белая кошка запрыгнула на колени хозяйки и, потоптавшись по белому платью, оставила на нем грязные следы лап. А хозяйка продолжила, казалось, ничего не замечая: — Несколько лет назад ее родная сестра оставила ей солидную сумму, и она открыла фонд для моего сына с тем, чтобы он мог получить доход из него в случае ее смерти. Мы, конечно, выразили ей огромную благодарность, хотя совсем не ожидали, что это случится так скоро. — Она опустила глаза и, безуспешно поискав носовой платок, вновь простонала: — Моя бедная племянница…

— Насколько я понимаю, вы имеете в виду Стюарта Хобкирка? — уточнил Гай.

Лицо его собеседницы исполнилось гордости, а в ее выцветших голубых глазах загорелся огонек.

— Верно, Стюарт, мой сын от первого мужа. Он — художник. Необычайно талантлив… В этом году его картины будут представлены на Летней выставке. Он принадлежит к группе художников «школы Сент-Айвз» из Корнуолла.

Салливан выглядел озадаченным.

Баронесса шумно вздохнула.

— Далекие от искусства люди так мало знают о художественной жизни…

Гай почувствовал упрек в голосе пожилой дамы, но не понял, с чем он связан.

— Ваш сын и мисс Шор… они были родственниками?

— Да, но не то чтобы это остановило… — начала Фарина и вдруг замолчала. Последовала пауза. Тишину нарушала лишь кошка, вылизывавшая свои лапки.

— Что остановило? — попытался уточнить молодой человек.

— Они были очень близки, — продолжила баронесса, — но некоторые родственники их просто не понимали. Да, Фло понимала Стюарта. Она знала, что ему суждено стать художником — такова его стезя. И она понимала, что ее деньги помогут ему добиться успеха.

— Понятно, — произнес Гай, хотя и сомневался, что именно он понял.

Фарина подалась вперед.

— Боюсь, что люди, далекие от артистического мира, могли быть шокированы, — сказала она, — но иногда, в общем, скажем попросту, не всегда можно дождаться женитьбы…

Салливан побледнел. Он действительно ничего не знал о том мире, в котором пожилые леди намекают на греховное поведение. Отвернувшись, сержант устремил взгляд на цветущую в саду розу, над тычинками которой усердно трудилась бабочка. Внутренне вздрогнув, полицейский осознал, что тут наметилась явная связь. Роуз Пил упоминала о знакомом с артистической натурой, некоем друге, высоко ценимом мисс Шор. Неужели ее родственник, мужчина, унаследовавший существенный трастовый фонд медсестры, мог также быть и ее возлюбленным? Но Гай не успел задать уточняющих вопросов, поскольку голос баронессы вдруг приобрел твердую решимость, не допускавшую прерываний.

— Из-за всего этого Оффли так абсурдно разозлился, — продолжила она, — но если уж говорить начистоту, сам-то он давно живет в Калифорнии, поэтому особого понимания от него никто и не ждал…

— Мистер Оффли Шор… брат мисс Шор?

— Да, мой племянник, — пояснила старая дама. — Вот уж характерец, даже в детстве я находила его трудным ребенком. Он прислал мне разъяренные письма. По его мнению, все деньги должны были достаться ему. На редкость жадный человек. Он ведь и так получил львиную долю. Откровенно говоря, с такими деньгами Стюарт мог бы достичь гораздо большего, чего его праздный братец в Америке, поедающий апельсины.

Значит, брат Флоренс Шор разозлился из-за того, что его обделили в завещании. Такая важная новость подразумевала, что у Гая появился новый кандидат в убийцы, о котором даже не подозревали полицейские. Сержанту хотелось задать еще кое-какие вопросы, но хозяйка дома с ворчанием столкнула кошку с колен и вновь вооружилась театральным биноклем, выразительно показав гостю, что аудиенция закончена.

— Благодарю вас, баронесса, — сказал Салливан, — вы нам очень помогли.

— Вы ведь собираетесь поймать того негодяя, верно?

— Я искренне надеюсь на это, — ответил молодой человек. — Сделаю все, что в моих силах.

— Но вы, как я понимаю, занимаетесь расследованием в одиночку? Ведь дело закрыли, если я правильно поняла?

Застигнутый врасплох Гай смог только кивнуть.

— Официально закрыли. Но это не означает, что преступник останется безнаказанным. Кто бы ни совершил это преступление, я намерен найти его.

Фарина кивнула и вернулась к газетной статье. Больше она не проронила ни слова.

Полицейский неловко встал, слегка сдвинув назад фуражку, которую он так и не осмелился снять во время разговора.

— Всего доброго, баронесса. Спасибо, что уделили мне время.

Гай удалился в гостиную через застекленные двери, обошел спящую кошку и, самостоятельно дойдя до входной двери, покинул респектабельный дом старой леди.