Глава 44
Ключ не повернулся.
Медленно, словно в руках у нее оказался хвост королевской кобры, Серафима потянула связку. Прислушалась. Захлестнувшая ее тишина мгновенно переродилась в панику. Рванув дверь, Серафима влетела в квартиру. – Айн?!
Тихо. Как же тихо.
И пусто.
Она побежала, оставляя на полу зимнюю грязь.
Кухня.
Спальня.
Корги нашелся в гостиной – белое пятно на ламинате.
Падая на колени, Серафима прижала руку к мохнатому боку. И вдохнула так, что казалось, еще чуть-чуть, и легкие разорвутся.
Бок был теплый. Он поднимался и опадал под дрожащими пальцами. Но медленно. Очень медленно.
– Айн, – позвала она, сдерживая подступающие слезы. – Айн, просыпайся, мохнатая ты задница.
Серафима тормошила корги, обещая ему угощение, прогулку и новые игрушки. Разрешила спать в ее кровати. Никогда не носить комбинезоны.
Пес не шевелился.
Аргит опустился рядом. Провел пальцем по бело-рыжей голове. Придержал, когда Серафима собиралась поднять собаку.
– Пусти, – процедила она сквозь зубы. – Его нужно к врачу.
Он наклонился, прижался ухом к мерно вздымающемуся боку и замер вслушиваясь.
– Аргит!
Серафима попыталась оторвать его от собаки. Сердце колотилось где-то в горле и каждый удар отсчитывал утекающее время.
– Аргит! Какого?!
– ш-ш-ш, – раздалось со спины. – Мы будить Айн. Сейчас.
Он перехватил ее под грудью и притянул к себе. Серафима дернулась, но почувствовав под пальцами шерсть, замерла. Аргит накрыл ее ладонь своей.
– Има думать Айн, – приказал он. – Сильно.
И ее смыло теплой волной.
Закрутило. Оглушило. Опутало. И не банально руки-ноги, чувства.
Волшебное тепло лилось по сосудам. Веточками капилляров пробиралось в самые темные уголки Серафиминой души: плавило лед, смывало горечь.
Давно ей не было так хорошо.
Она поджала к груди ноги и качалась, качалась, качалась в этом ласковом небытие.
– Вороненок, – голос донесся откуда-то сверху, – ты должна позвать Айна. Сейчас.
Айн?
– Вот, – Тема протянул коробку, из которой торчало рыжее ухо.
– Что это?
Серафима, покачнувшись, отступила в спасительный полумрак коридора. Голова трещала от принятой накануне ударной дозы сорокоградусного снотворного.
– Мой гонорар, – вздохнул доктор Даманский, опуская коробку на пол, – оперировал недавно одну. Вот, отблагодарила.
Из коробки показался нос.
– А я тут при чем? – горло драло нещадно.
Раньше в квартире она не курила.
Из-за бабушки.
А теперь… Теперь уже все равно.
– Химеон, – на полу материализовался пакет собачьего корма, – ну куда мне собака? У меня дежурства. А ты сама говорила, что хотела такую.
Бело-рыжая мордочка, смышленые глаза. Лапы короткие и потому картонный бортик для малыша – серьезное препятствие.
– Ну, помнишь, носилась еще с этим мультом японским. И собаку, говорила, себе такую же заведешь. И назвать еще хотела, как там.
Сделав очередную безрезультатную попытку выбраться из коробки, щенок жалобно тявкнул.
Серафима остолбенело смотрела на воплощение своей подростковой мечты.
– Нет. Тема, нет.
– Да, Химеон, да. Вот тут игрушки его, миски, подстилка и еще какое-то барахло заводчица передала. А мне пора. У меня дежурство.
Артем уронил на пол пакет и с небывалым проворством поскакал вниз по ступенькам.
Как была, в пижаме и босиком, Серафима вылетела на лестничную клетку.
– Тема! Тема, твою мать!
За спиной послышалось шуршание и жалобный скулеж.
Прорычав вслед заботливому соседу еще пару ласковых, она вернулась к подарку.
– Завтра, – сказала Серафима, присаживаясь у коробки, – я отдам тебя этому…
Мелкие коготки вновь заскребли по картону.
Серафима вздохнула, подхватила щенка под мягкий живот.
– А пока ты, наверное, есть хочешь.
Айн посмотрел на хозяйку с обожанием и радостно тявкнул.
Прямо в ухо.
И лицо облизал, обстоятельно так.
– Айн, тьху, отстань, тумбочка ушастая, – отплевываясь, бормотала Серафима.
А потом выпрямилась, будто через позвоночник дернули невидимую струну.
– Айн?
Пес замер удивленно глядя на хозяйку.
Серафима протянула руку. Корги подбил ладонь носом, припал на передние папы и выкатил розовый язык.
Ее драматическое заваливание набок остановили очень знакомые руки.
«Минута», – пообещала себе Серафима, откидываясь назад.
Это просто день такой.
В такой день можно отпустить себя на минуту.
Или две.
Айн собирался было гавкнуть, но промолчал, остановленный строгим синим взглядом. Поняв, что хозяевам сейчас не до него, выспавшийся и полный сил корги, упрыгал засовывать мячик в мячикометательную машину.
Очнулась Серафима резко.
Секунда ушла на то, чтобы осознать, где она и, главное, с кем. Еще минута – на мучительные размышления, как выбираться из этой ситуации.
Придушив в зачатке малодушное желание никуда не выбираться, а, наоборот, прижаться плотнее, Серафима тактично поерзала.
Эффект оказался обратным ожидаемому.
Скандалить не было ни желания, ни повода.
А вот поговорить надо.
– Аргит, – пришлось почти до хруста выворачивать шею, – а что это было? С Айном.
– Сон. Хороший.
– Хороший?!
– Да, – кивнул воин Туата де Дананн. – Когда пес болеть мой мир, он спать такой сон. Становиться здоровый. Тот, кто приходить, делать Айн такой сон.
Обрабатывая эту информацию, Серафима сосредоточилась настолько, что не заметила легкое прикосновение к макушке.
– Ты хочешь сказать, тот, кто был здесь, пришел из твоего мира?
– Да, – Аргит задумчиво пропустил между пальцами черные пряди.
В голове Серафимы словно выстрелила набитая вопросами хлопушка.
Слова-конфетти кружили перед глазами, собираясь в самые причудливые комбинации.
Версии, что этот кто-то новичок, вроде Аргита, или загадочный попаданец просто зашел в гости, Серафима отмела сразу. Для остальных оказалось слишком много неизвестных.
Надо бы осмотреть квартиру. Но вставать отчаянно не хотелось.
Начнем с малого.
Серафима глянула на ноги, на унылые лужицы под подошвами, и потянулась к шнуркам.
– Аргит, сон Айна действительно был хороший?
– Да.
Она услышала, как сзади зажужжала молния.
– Тогда зачем ты его будил?
Освобожденная от поддерживающего захвата, Серафима стянула обувь.
Снимать пуховик сейчас? Или все же в прихожей?
– Тебе быть плохо, – сказал Аргит, поднимаясь и аккуратно ставя ее на ноги.
А теперь ей хорошо.
Удивительно хорошо после такого стресса – даже курить не тянет. Вот только руки нужно куда-то деть. И желательно не под маячащую перед носом и так приветливо расстегнутую куртку.
Не придумав ничего лучше, Серафима засунула их в карманы.
– Спасибо, Аргит, – а вот взгляд прятать не стала. – Большое тебе спасибо. И извини за… За все в общем.
В темноте гостиной – свет никто так и не включил – выражения его лица было не разобрать. Серафима поймала себя на том, что ожидание ответа сопровождается подозрительной дрожью в коленях.
– Има устала, – произнес Аргит, трогая пальцем ее лоб, – говорить непонятно. Отдыхать!
– Стоп!
Помня, что у Аргита обычно следует за этим словом, да еще и произнесенным в таком тоне, Серафима отскочила к двери.
– Нужно осмотреть квартиру – выпалила она. – Проверить вещи. Гаянэ позвонить. И я в порядке. Я в полном порядке.
Воин Туата де Дананн оценил и скорость выполнения маневра, и стойку, да и план действий тоже был неплох.
– Хорошо, – согласился Аргит, мгновенно оказываясь рядом, подхватывая не успевшую даже пикнуть девушку на руки, усаживая на кровать в ее комнате и исчезая.
Засмеялся он уже в прихожей.
Серафима мысленно вернула все выписанные извинения. И замерла, так и не успев бросить вдогонку что- нибудь едкое.
Вместо привычного прямоугольника оружейного шкафа на нее смотрела развороченная стена.
«Твою ж мать», – подумала Серафима.
А вспомнив, что было в шкафу, повторила вслух.
С выражением.
Солнце уже село, когда Киен притормозил у потрепанного забора из рабицы с колючим металлическим кантом. Оцепленная им, да голыми деревьями, Ховринка следила за городом слепыми провалами окон.
Перебросив через плечо заботливо укутанный пледом оружейный шкаф, в котором что-то гремело, Киен одним прыжком перемахнул через забор.
Ховринка воняла страхом, дурной удалью и болью. Когда-то Киен излазил ее всю: от дышащих тухлой сыростью подвалов до щетинящихся молодой порослью крыш. Фото ушли за хорошие деньги.
– Опять опаздываешь, – Глеб отвлекся от созерцания царапины на ботинке.
Ковер из осколков кирпича, стекла, осыпавшейся плитки и остатков арматуры оказался беспощаден к итальянской коже.
Глаза мужчины едва заметно светились.
– Показывай.
Аккуратно, чтобы не создавать лишнего шума, Киен опустил перед ним прямоугольный сверток. Развязал плед и отступил.
Он услышал, как Глеб громко втянул носом воздух.
– Какого… что это?
Начальник Первого отдела присел перед оружейным шкафом. Провёл рукой над металлической дверью.
– Дом женщины пустой, – спокойно ответил Киен. – Ящик я не открыл. Принес. Железо может прятать меч.
Глеб поморщился, но отчитывать вынужденного сообщника не стал. Извлек из кармана связку ключей, нащупал длинный металлический стержень. Универсальная отмычка, артефакт строгой отчетности, легко вошла в прорезь замка.
Киен подался вперед.
Сжимая и разжимая обтянутые перчаткой пальцы, он видел, как рука Глеба нырнула в темноту, а уголки его губ дрогнули. Смакуя момент, он извлек из ящика продолговатый предмет, завернутый в пакет из супермаркета.
Сердце забилось часто, как у взявшей след гончей.
Но прежде чем раскрыть сверток, Глеб протянул руку, и на сейфовый шкаф словно кинулись невидимые крысы. А когда колдун поднялся, растирая пальцами охряную пыль, останки сейфа и его содержимого уже впитались в мусорный ковер.
– Ну что ж, – сказал начальник Первого отдела, разворачивая сверток, – похоже, свою часть сделки ты выполнил.
Он отшвырнул дешевый пластик и медленно, наслаждаясь каждой секундой, потянул за полированную рукоять. Серебристый клинок выскользнул из испещренных символами ножен.
– Великолепно!
Глеб смотрел на меч так, как никогда не смотрел на Зою.
– Когда я буду приводить мой народ? – хмурый голос разбил потрескивающую от напряжения тишину Киен шагнул вперед, протянул руку, и замер, остановленный полыхнувшим ненавистью взглядом.
Нельзя позволить ему меня коснуться.
Мелькнувшая мысль не испугала. Скорее, озадачила. Ведь Глеб – союзник, он поклялся. Вот только сейчас в глазах мужчины оскалилась смерть.
Нельзя…
– Скоро, друг мой, – насквозь фальшиво улыбнулся Глеб. – Уже скоро. Я переговорю с нашим правителем, думаю, к маю, мы сможем подготовить все для прибытия твоих сородичей. Ты, – он прошелся по мечу ласкающим взглядом, – доказал, что тебе можно доверять.
Клинок скользнул в ножны, а ножны – в расшитый символами мешочек размером не больше ладони. Киен следил, как Глеб спрятал драгоценную ношу в карман пальто.
– Ты обещал, Глеб.
– Обещал, – прищурился начальник Первого отдела, – но мне нужно время.
– Хорошо, – поспешно согласился Киен, отступая в тень.
Это вспыхнувшее нельзя не позволило задавать вопросы. Оно гнало Киена прочь. Туда, где он сможет обдумать то, что сейчас произошло.
Глеб проводил взглядом быстро удаляющуюся фигуру – эликсир ночного видения еще действовал. Как раз хватит, чтобы дойти до автомобиля. Арендованного на чужое имя, разумеется.
Спрятать клинок на тайной квартире. Открыть полувековой коньяк.
Сегодня ему есть что праздновать.
