Глава 35
В отличие от клуба Макса, «Запретный плод» не мог похвастать ни местоположением, ни популярностью, ни ажиотажем. Стиснутый в бетонных объятьях одной из переквалифицированных промзон он не мог похвастаться даже вывеской. Наполняя морозный декабрьский воздух никотином, Серафима созерцала полупустую парковку, отгороженную от улицы потрепанным шлагбаумом, и монотонно-серые стены корпусов с редкими прямоугольниками дверей.
Даша опаздывала.
Серафима чертыхнулась, в который раз пожалев, что приехала на такси. Зимний ветер проникал под капюшон куртки, бил по глазам, заставляя щуриться, кусал за пальцы. Щербатый асфальт, облагороженный снежным покрывалом, холодил ноги сквозь подошву почти элегантных, но безнадежно осенних сапог. Увы, конспирация требовала жертв. И для поддержания легенды о походе в клуб с подругой пришлось и приодеться, и накраситься, и оставить дома пистолет. А еще позвать Дарью, с которой после памятного знакомства в исследовательском центре Серафима периодически переписывалась. Повезло, у рыжей оказался внезапно свободный вечер и в клубе она бывала раньше.
Остатки сигареты с тоскливой обреченностью погрузились в грязный сугроб. Серафима подышала на озябшие пальцы и натянула рукава пуховика по самые кончики бордовых в черноту ногтей.
– Хоть бы предупредила, что опаздывает – буркнула она в негостеприимную темноту.
Место ей не нравилось. Не нравилась вязкая, давящая тишина, скудное освещение и собственная уязвимость. Да, стимуляторы магического происхождения, которые Серафима, наплевав на возможные побочные эффекты, начала принимать сразу после медкомиссии, сделали ее сильнее и быстрее – теперь она запросто могла уложить мужчину вдвое крупнее себя. Но мужчина это должен быть человеком.
Попытки пообщаться на кулачках с тем же Захаром заканчивались быстро и, в общем-то, бесславно. Пусть оперативник Первого отдела и признавал: для обычной девчонки она очень даже ничего.
Увы, просматривая в замедленном режиме его тренировки с Аргитом, Серафима тихо материлась. И плевать, что сейчас Захар дрался уже в состоянии частичной трансформации, а Аргит – с оружием. Признавать собственную слабость было нелегко.
Серафима злилась. Но, помня бабушкины наставления, злилась продуктивно: тир, тренировки, матчасть по антропоморфным мифологическим сущностям высшего и не очень порядков. Первая зарплата ушла на амулеты. Хорошо, хоть заговоренные пули, ультрафиолетовые фонарики и прочие спецсредства сотрудникам Управления выдавали бесплатно. Разумеется, с соответствующим допуском. И Серафима загнала себя до засыпания над ужином, чтобы этот допуск получить. А получив, в который раз попыталась отказаться от сопровождения Аргита. Тот умиротворенно взирал на ожесточенно жестикулирующую Серафиму, почесывая пузо развалившегося на диване корги.
– Серьезно, хватит за мной таскаться! – исчерпав все заготовленные аргументы, Серафима рубанула воздух ладонью.
– Има говорит непонятно. Что значить таскаться?
– Ходить! Перестань везде за мной ходить! Я тебя в охранники не нанимала! А в няньки так тем более!
Неуловимым жестом Аргит извлек из-за полосатой подушки планшет и зарылся в словари. Айн недоуменно дернул папой, затем требовательно тявкнул, выждав время, перевернулся и попытался поддеть сачкующего, с собачьей точки зрения, хозяина носом. Тщетно.
Отвлекшись на собаку, Серафима не заметила, как с каждой открываемой вкладкой словаря, взгляд Аргита затягивался штормовой пеленой. А когда воин Туата де Данан нарочито медленно – это уж Серафима знала наверняка – поднялся с дивана, из глаз его смотрела буря.
– Я – в голосе мужчины слышался рокот волн, – Аргит, сын Финтина из рода Нуаду. Воин. Не слуга. Нельзя платить. Нельзя заставить. Дети Дану не иметь – он скривился, словно перед ним поставили блюдо с тухлятиной, – хозяина. Има не говорить так больше. Никогда.
Последнее слово он произнес очень тихо, но от этой оглушающей тишины у Серафимы по рукам побежали мурашки. Она подобралась, подавляя подступающее желание сделать шаг назад. И еще один, а лучше вообще убежать и спрятаться под кроватью, как в детстве. И лежать в обнимку с плюшевым медведем, доставшимся в наследство от брата. Вдвоем бояться грозы было не так страшно.
Аргит заметил, как Серафима немного развернула корпус, поднимая руки к груди. На долю мгновения пальцы, стягиваемые в кулак, дрогнули и от застывшей, словно перед тренировочным боем, девушки пахнуло страхом. Короткая вспышка. Обжигающая, как пламя в горне Гоибну. Сбоку послышалось жалобное поскуливание Айна.
Аргит наклонил голову, нахмурился, скользнул взглядом по потертой ткани дивана с плохо застиранным кофейным пятном. По старым доскам паркета, прикрытым разноцветным ковриком, полосатым носкам, переходящим в черные леггинсы, непривычно бирюзовой вязаной кофте – подарок бабушки и носится только дома – напряженному подбородку, плотно сжатым губам и, наконец, глазам, в которых застыла упрямая решимость. И страх.
И тогда Аргит, сын Финтина, потомок Нуаду, прозванный соперниками Серебряной молнией, отступил. Он сел на диван и очень аккуратно потрепал по голове собаку.
Тяжелая, холодная волна схлынула, оставив после себя словно протрезвевшую от хмельного гнева Серафиму.
– Аргит, я… – она помялась, рассматривая непривычно напряженного мужчину, – я понимаю, что херню спорола. И понимаю, что мое не хотела, – это паршивое оправдание, но я, правда, не хотела.
Она дождалась ответного взгляда. Очень внимательного.
– Ну, сам подумай, – продолжила осторожно, – кто будет… меня защищать когда ты вернешься домой? Никто, – ее голос неожиданно дрогнул. – Мне придется рассчитывать только на себя. И лучше начну делать это сейчас.
Серафима нервно сдула упавшую на нос прядь. Аргит молчал – беломраморная статуя в простой серой футболке и потертых джинсах. Но вот уголок губ едва заметно дрогнул и воин Туата де Данан произнес:
– Нет.
Звук мотора спугнул сонную тишину.
Наконец-то!
В рассеянном свете фонаря мелькнула рыжая грива. Даша бежала, размахивая сумочкой, золотистый прямоугольник которой метался испуганной рыбкой.
– Химера-а-а, – зазвенело над парковкой. – Ты только не рычи, – Даша притормозила, балансируя на высоких шпильках. – Я не виновата. Танька вчера дернула мою блузку, а я не заметила, что вернула с пятном. Есессно, пришлось переодеваться, ну и перекрашиваться, само собой. И еще на работе сегодня завал…
Переводя дыхание, Даша одарила Серафиму взглядом кота из «Шрека». Глаза у нее были под стать: огромные и зеленющие.
А ведь работа у Даши интересная. Лучшая на свете. Правда, эти восторги не разделяла мама – почтенная ведьма в четвертом поколении и сестры – подающие надежды ведьмы в поколении пятом. Все попытки поделиться карьерными новостями пресекались строгим маминым взглядом. Особенно за столом, что в принципе неудивительно. Работала Даша судебно-медицинским экспертом-танатологом.
– Что за завал? – Серафима сменила гнев на легкое раздражение.
– Я тебе расскажу, – рыжая изучила маникюр на покрасневших пальцах. – Только давай зайдем уже. Холодно.
– я заметила.
Даша покрутила головой, не отвлекаясь на мелочи, вроде ехидного тона и выразительного взгляда подруги, наморщила курносый нос и, описав сумочкой решительный полукруг, скомандовала:
– Туда!
От вампирскости дизайна «Запретного плода» у Серафимы невольно зачесалась шея. Красное и черное. Мрамор барной стойки и бархат утопающих в кальянном дыму диванчиков, вычурные кованные люстры и глянцевые плиты танцпола. На сцене громыхала неизвестная Серафиме группа, с басистом которой у Даши, вот неожиданность, когда-то был роман.
– Он меня так любил, – вздохнула коварная ведьма, приканчивая коктейль, – замуж звал.
– А ты? – за прошедший месяц Серафима в совершенстве освоила искусство девичьей болтовни.
– А у меня работа и случай этот гадский, я жила в Центре практически.
– Какой случай?
– Ох и неромантичная ты, Химера, – наставительно заявила Дарья. – Я тебе о любви, а ты…
– А я тебе второй «Космо» заказала.
Даша стрельнула глазками в сторону одного из VIP диванчиков, поправила рыжий локон и благодушно протянула:
– Ла-а-адно. Расскажу. Было это три года назад. Да ты слышала наверняка, тогда все на ушах стояли. Тринадцать человек в Метрогородке.
– Это те, что отравились атропином во время ритуала какого-то?
Серафима нахмурилась, припоминая подробности. Тела обнаружил в лесопарковой зоне один неудачливый собачник. Бледный бухгалтер с ранней лысиной и забитым взглядом мелькал потом в студиях различных ток- шоу, рассказывая, как в одно непрекрасное ноябрьское утро вышел вслед за своим лабрадором на ту злополучную полянку.
– Атропином, как же… – буркнула Дарья, принимая у подошедшей официантки высокий бокал.
– А что, не? – Серафима приподняла брови.
– Ну, официальная версия такая.
– А неофициальная?
– А хрен его знает.
– Шутишь?
– Если бы. Я тогда сутками на работе торчала. Их же ваша полиция нашла, сама понимаешь, нам в Центр тела не отдали. Допускали только ночью, образцы тканей, конечно, взять дали, но толку было мало. У всех внезапная коронарная смерть, у большинства никаких сердечных патологий в анамнезе. Полянку ту примы перебрали по кустику. Как и мы, нашли остаточные следы воздействия, но какого именно, хрен его знает.
Дипломированный судмедэксперт раздраженно фыркнула. Это была первая и, хвала предкам, последняя пока неудача в ее, в общем-то, идеальной карьере.
– Так там же вроде символы какие-то были, свечи, чуть пи не останки животных в костре, – вспомнила Серафима старый заголовок одного из желтых сайтов.
– Ну, насчет останков это выдумки, – отмахнулась Даша, – а символы были. Викканские. Только среди моих пациентов ни одного одаренного не обнаружилось. Ты ж уже не стажер, сложишь два и два?
– И вообще ничего?
Мысль о провале специалистов Управления оказалась Серафиме неприятна. Не нашли виновных здесь, не найдут и тех уродов, которые убили Тимку. А расставаться с этой надеждой отчаянно не хотелось.
– Не-а. Столько сил и впустую. А Димочка решил, что он мне неинтересен и с горя спутался с какой-то крашеной кикиморой.
Даша краем глаза заметила силуэт, отделившегося от VIP диванчика, и незаметно извлекла из сумочки зеркальце.
– Настоящей, – рассеянно спросила Серафима.
– А?
Рыжая подкрашивала губы и одновременно отслеживала перемещение заарканенной добычи.
– Настоящей кикиморой? – уточнила Серафима, чувствуя, как нагревается подвеска-амулет. Приближающийся к столику мужчина обычным человеком не был.
– Лучше бы настоящей! – успела бросить Дарья, прежде чем всадить в него гарпун томного взгляда.
Лед медленно таял в стакане безалкогольного «Мохито», который Серафима не любила больше овсянки. Пока подруга позволяла качать себя на волнах вполне приличного медляка – прямо перед сценой, под носом у проштрафившегося бывшего – Серафима перебирала на экране смартфона фото пропавшей девушки и задумчиво крутила в руках зажигалку. Сигареты в клубе не дозволялись: обоняние у вампиров оказалось на диво не толерантным к табаку. Надежда найти на фото какую-то визуальную зацепку, чтобы привязать Любу к 'Запретному плоду' таяла быстрее кубиков замороженной воды. Отлучиться в туалет для поисков уличающих деталей интерьера не давала Дашина сумка, оставленная на попечение Серафимы. И остро не хватало пистолета – замерший возле столика парень казался, да и был самым натуральным вампиром. Таким, классическим: длинные, аккуратно уложенные волосы, черные кожаные штаны, алая рубашка, расстегнутая на три лишние пуговицы и полное осознание собственной потрясности на лице.
– Юная леди скучает? – томно осведомился он.
– Нет, – буркнула Серафима, заталкивая подальше желание отогнать вечноюного ультрафиолетом.
Даже слишком юн. Вампиры постарше, как тот, что пригласил Дашу, предпочитали свою вампирскость не выпячивать, зато молодняк щеголяли вычурными прикидами и, как однажды выразился Макс, дешевыми понтами. Пубертату ночи прощалось многое.
– Скучает, – улыбнулся юноша подкрашенными губами, останавливая на Серафиме застывший взгляд. – И хочет присоединиться ко мне и моим друзьям.
– Не скучает и не хочет, – прежде чем ответить, она нажала кнопку диктофона. – Юная дева будет очень признательна, если вы удалитесь отсюда.
Парень удивленно моргнул. Обиженно даже. А Серафима пообещала себе выпросить у начальства еще антивампирских линз. Конечно, будь упыреныш постарше лет на триста, толку было бы немного. Но те, кто взрослели под бдительным присмотром Максимилиана, отличались почти безупречными манерами. Он, если верить Савелию, был очень строгим папочкой.
– Ты, – он наклонился ближе, накрыв Серафиму, мускусным облаком наверняка дорогого парфюма, – пойдешь со мной.
Серафима уже подумывала предъявить свой брелок и разъяснить этому сказочному дятлу, насколько глубоко он только что влип, как юный правонарушитель решил подкрепить слова действием.
От его визга лопнул стакан, обдав ошарашенную Серафиму фонтаном брызг и листиками свежей мяты. Вампир катался по полу, прижимая к груди ладонь. Его крики тонули в громыхающем гитарном соло. В следующее мгновение за спиной у Серафимы возникла фигура в черном, а вторая, миниатюрная склонилась над скулящим юношей.
– Сильный ожег, – Серафима едва различила слова, – я заберу его.
И женщина исчезла, прихватив с собой раненого вампира.
