Глава 33
Звонок матери оторвал от очередной курсовой, честно скачанной из интернета. Эту работу Игорь видел уже четвертый раз. Он заложил ручкой страницу и с легким раздражением потянулся к телефону. Виолета Георгиевна подчеркнуто не общалась с сыном весь прошлый месяц. С того самого памятного визита в клинику, где даму, с молчаливого попустительства мужа, неделю продержали под предлогом обследования. Станислав Владимирович был готов оплачивать палату люкс еще месяц, но супруга устроила такой скандал, что пришлось забрать больную домой и спешно отбыть по делам в Сочи. Причитания свекрови выслушивала Тамара, не упустив случая продемонстрировать свою почти искреннюю любовь и бесконечную заботу. В конце концов справедливо, если бабушка оставит наследство только внукам.
Игорь же стал персоной нон грата. Ему не звонили, не приглашали на совместные чаепития, молчаливо проигнорировали неявку на традиционный воскресный обед. Виолетта Георгиевна ждала покаяния, а ее всегда такой послушный мальчик не приходил. Игорь чувствовал вину, ровно до тех пор, пока доктора не сообщили, что для своего возраста здоровье у Виолетты Георгиевны отменное. А приступы? От нервов. Вот, попейте таблеточки, соблюдайте режим питания и больше гуляйте на свежем воздухе.
Железный занавес, опущенный перед носом непочтительного отпрыска, помог Игорю впервые за всю его сознательную жизнь по-настоящему разозлиться на родню. До дрожи в кончиках, столь оберегаемых матерью, музыкальных пальцев.
Он с готовностью нырнул в учебную программу второго отдела, которая, помимо нюансов дипломатического протокола, содержала весьма серьезный курс по боевой и физической подготовке. Очки пришлось заменить линзами. Игорь похудел, движения его стали резче, а холодное выражение карих глаз притягивало на первые ряды аудитории все больше вздыхающих студенток.
– Добрый вечер, мама, – он встал и сделал шаг в сторону балкона, – как твое здоровье?
– Игорь! – на том конце линии взорвалась сверхновая. – Я тебе запрещаю, слышишь! Запрещаю! Ты… Я твоя мать и ты не имеешь права так со мной поступать!
Игорь отнял трубку от уха, словно капельки слюны, извергаемые в моменты гнева Виолеттой Георгиевной, могли пройти по невидимым линиям связи и вылететь из динамика.
– Мама, – он опустился в кресло, вытряхивая из полупустой пачки сигарету, – я не понимаю о чем, ты говоришь.
– Ты не выйдешь в эту студию, Игорь, иначе, это будет конец. Слышишь, конец!
– Какую студию мама?
– Я дала тебе время осознать свои ошибки и как мать всегда готова принять тебя. Но если ты посмеешь опозорить нашу семью в этой передаче, клянусь Богом, я от тебя отрекусь!
И тут кусочки головоломки сошлись, заставляя Игоря закашляться от смеха.
– Игорь!
В голосе матери звенела плохо скрытая паника.
– Я дома, мама, и не планирую участвовать ни в каких передачах. Мы же договорились, тогда, помнишь?
– Но Марина сейчас там… – растерянно пробормотала Виолетта Георгиевна. – Марта Иосифовна позвонила мне… Я думала…
– Ты ошиблась, мама, – произнести это оказалось неожиданно приятно. – Я не имею к этому никакого отношения.
На секунду воцарилось напряженное молчание. Однако Виолетта Георгиевна не была бы собой, если б не умела быстро ориентироваться даже в самых проигрышных ситуациях.
– Но, Игорь, как она могла? После всего, что я для нее сделала… Лживая, неблагодарная… Вовремя я отговорила тебя на ней жениться. Подумать только такая змея в моем доме!
Сигарета закончилась одновременно с терпением. Игорь зло вдавил окурок в пепельницу и подчеркнуто вежливо прервал гневный монолог.
– Я рад бы тебя слышать, мама, но мне нужно работать. Передавай привет отцу.
– Ах, Игорь, я до сих пор не могу поверить…
– Пока.
Он нажал отбой, покрутил в руках пачку и, резко поднявшись, вернулся в комнату. Мигнул огонек на глянцевой панели телевизора. Конечно, Игорь знал об эфире, как знал, зачем руководство Первого отдела дало добро на частичное разглашение этой истории. Потенциальным преступникам нужно напоминать, что закон не дремлет.
Студия галдела. Эксперты наперебой высказывали мнения, дорвавшиеся до микрофона участники массовки, сочувствовали Марине, а ведущий, выдержав паузу, вмешался в этот театр абсурда.
– Разумеется, дорогие зрители. Мы с большой уверенностью можем сказать, здесь что-то нечисто, – он многозначительно подмигнул в равнодушный глаз камеры, – но… Но вы же знаете наши правила, сначала исключаем научные объяснение, а потом уже переходим к истине. Марина, это правда, что незадолго до несчастья, вы попали в больницу?
– Да, – приободренная поддержкой зала женщина, держалась увереннее. – И, знаете, сначала я думала, что ухудшение моего здоровья связано именно с этим…
– Да, вы говорили нашим редакторам, – вклинился ведущий, – и, конечно же, мы проверили эту версию. Директор клиники 'Живая вода', где несколько дней лежала наша героиня, согласилась приехать и ответить на все вопросы экспертов. Встречайте, доктор Эвелина Мединская.
Как только начальник седьмого отдела Управления ноль вошла в студию, мужчины буквально задохнулись от восторга. В безупречно сидящем деловом костюме, с платиновыми локонами, уложенными холодной волной, аккуратным макияжем, подчеркивающим идеальные черты лица и невероятно зеленые глаза, Эва Мединская могла заставить чувствовать себя замарашкой даже императрицу. И, что забавно, так оно и случалось. Раньше.
– Здравствуйте, – глубокий, бархатистый голос наполнил притихшую студию. – Добрый вечер, Марина.
– Эвелина, – ведущий машинально выпятил грудь. – Спасибо, что согласились приехать. Расскажите, почему Марина оказалась у вас в клинике?
– Марина поступила к нам вечером восьмого ноября с подозрением на острую пищевую интоксикацию. Пациентка получила соответствующее лечение и была выписана из стационара в удовлетворительном состоянии.
– После этого я похудела на четыре килограмма!
Марина с плохо скрываемой завистью смотрела на присевшую женщину.
– Я уже говорила вам, что с учетом диагноза, снижение веса за время болезни процесс естественный.
– Борис, – тучный лысоватый эксперт привлек внимание ведущего. – Я хотел бы поддержать коллегу. Действительно, при пищевом отравлении люди худеют.
Мужчина одарил Эвелину заискивающей улыбочкой. Та ответила царственным наклоном головы.
– Скажите, – Борис включился в беседу, – во время лечения, вы не заметили у Марины других заболеваний?
– Я не имею права разглашать диагноз, скажу лишь, что серьезных патологий во время обследования мы не увидели. И проверка, инициированная Мариной после выписки, никаких нарушений не выявила. Я искренне сочувствую вам, но наши специалисты сделали все грамотно, в соответствии с протоколами, утвержденными Минздравом.
– И все же мы провели независимое обследование нашей героини, – ведущий загадочно понизил голос. – Что же мы обнаружили, вы узнаете уже сейчас! Евгений Федорович, может, вы на время пересядете к нашим гостям?
– С удовольствием, – мужчина грузно протопал к диванам и, приземлившись в опасной близости от Эвелины, окатил ту вожделеющим взглядом.
– Евгений Федорович, – окликну эксперта ведущий, – поделитесь же с нами своими находками.
Доктор поерзал на белой коже, плотнее сжал ноги в потертых брюках и принялся важно вещать.
– Мы провели полное обследование Марины и не выявили каких-либо эндокринологических, аутоиммунных, генетических, онко и других патологий. Если по-простому, то я не могу назвать болезнь, которая съедает эту молодую женщину.
– Вы абсолютно уверены, доктор? – ведущий впился взглядом в и без того потеющего эксперта.
– Может, у нее анорексия? – подала голос фигуристая участница известного реалити-шоу. – Или там еще есть болячка… – она задумчиво прикусила подкачанную губу, – ей модели страдают. Знаете, когда они кушают, а потом идут в туалет и…
– Булимия, – Эвелина прервала девушку, которая, судя по виду, готова была порадовать зал знанием всех натуралистических подробностей.
– И вы опять совершенно правы, коллега!
Эксперт придвинулся на миллиметр ближе к стройному бедру, обтянутому классической юбкой. Мужчине уже виделась кружевная резинка чулка.
– У меня нет анорексии! – возмущенно взвилась Марина. – Я всегда правильно питалась и занималась спортом.
– Мы долго беседовали с Мариной, – авторитетно заметил эксперт, – и я не могу сказать, что у меня есть причины подозревать у нее эти диагнозы.
– Значит, – ведущий сделал многозначительную паузу, – вы утверждаете, что никаких известных науке заболеваний у Марины нет?
– Вы давно меня знаете, Борис. В отличие от многих моих коллег-врачей, я признаю ограниченность медицины. И не отрицаю существование иных причин для ухудшения самочувствия нашей гостьи. Изменение энергетических полей, нарушения в биоинформационных структурах… Вселенная полна самых удивительных загадок. Скажу определенно, я не вижу у Марины заболеваний, описанных в учебниках. А вы, уважаемая Эвелина?
Ведущий мысленно выругался из-за явного отступления от сценария. Время поджимало, но Эвелина ответила спокойной улыбкой и нейтральным:
– Сейчас Марина не моя пациентка, я не могу комментировать ее состояние.
– Конечно, конечно, – моментально вклинился ведущий, – итак, официальная медицина сказала свое слово. Пора передать эстафету целителям другого профиля. Встречайте победительницу девятого сезона 'Битвы магов', потомственную ведунью Любомиру Холодную!
В зал, позвякивая многочисленными браслетами, покачивая тяжелыми серьгами и оберегами, вальяжно вплыла женщина в алом балахоне. Окинув студию многомудрым взглядом зачерненных линзами глаз, она важно опустилась на диван в метре от Марины.
– Госпожа Любомира, спасибо, что нашли время в своем плотном съемочном графике.
– Ну что ты, Боренька, для доброго дела я всегда время найду. Боже заповедовал нам помогать страждущим, ибо все мы дети его. А тут без меня ну никак не обойтись было.
– Госпожа Любомира, вы ведь знаете, что случилось с нашей гостьей?
– Открыто мне сие. Как только прозрела я девицу эту, сразу поняла, недоброе с ней. Ой, недоброе.
Победительница 'Битвы магов' сокрушенно покачала головой. Массивная серьга шлепнула по пухлой щеке, Любомира поморщилась.
– Это проклятие? – голос Марины трагически опал.
Она с надеждой вглядывалась в густо набеленное лицо знаменитой ведуньи. Студия застыла в ожидании. Госпожа Любомира вскинула масштабную грудь, воздела осуждающий перст и ловко ткнула им в сторону страдалицы.
– Это расплата! За грехи твои.
Зал загудел.
– А ты что думала? Черный приворот это тебе, игрушки? – подбоченилась Любомира.
– Вы сказали приворот? – с энтузиазмом подхватил ведущих, радуясь возвращению дискуссии на рельсы сценария. – Вы уверены?
– Я… Я не понимаю, – проблеяла Марина. – Я ничего такого не делала…
– Лжица! Приворожила ты мужика своего. Думала обманом все получить. На готовенькое сесть. Нет уж, Боже все видит! И болезнь твоя – это наказание. За черную магию. Сказано ведь: воздастся каждому по делам. Вот и кайся теперь. Боренька, можно я к людям обращусь? Душа у меня болит, горит прямо!
Ведущий быстро сверился с часами и охотно согласился:
– Только недолго, у нас еще несколько участников, чьи истории совершенно необходимо рассказать.
– Быстро я, не боись, – потомственная ведунья тяжело поднялась с дивана. – Женщины! Сестры мои, не берите на себя греха, не творите черную магию, не обращайтесь к непроверенным людям. Вы же видите, – она ткнула пухлым пальцем в Марину, – что от этого бывает.
Камера взяла остолбеневшую девушку крупным планом.
– Спасибо, госпожа Любомира за такие важные слова. Марина, вы хотите что-то сказать?
Она моргнула, будто очнувшись от долгого сна, потом вскочила, закачалась на высоких каблуках.
– Это все неправда! Я ничего не делала! Я… Меня обманули. Я буду…
– Я понимаю вашу реакцию, Марина, – ведущий оборвал гневную тираду. – Но оно даже близко не сравнится с возмущением, которое чувствуют зрители.
Зал громко выразил свое возмущение.
– Однако, – Борис поднял руку, призывая к тишине, – мы всегда открываем истину, какой бы она ни была. Впереди у нас еще удивительные истории. Кто знает, чем закончатся они. Мы вернемся через несколько минут. Не переключайте!
– Чисто сработано, – Серафима откинулась на спинку дивана.
Аргит задумчиво почесывал за ухом довольно сопящего рядом Айна.
– Она сделала это потому что любовь?
– Любовь?!
От возмущенного фырканья борода Савелия покрылась мелкой взвесью молочных капель.
– Да какая тут может быть любовь у ехидны этой?
– А ты прям эксперт? – беззлобно подколола домового Серафима.
– Я, девка неразумная, жизнь прожил и людей перевидал разных. Савелий поставил на журнальный столик литровую чашку, разрисованную задорно галопирующими коровами, и, приняв профессорский вид, продолжил:
– Вот купец, Никанор Омельянович, жил я у него. Подворье богатое было, ладное, лошадушки все как на подбор: ноги точеные, гривы шелковые, глаза агатовые, – Савелий мечтательно причмокнул.
– А про любовь когда?
– Вот же ж торопыга. Женились они…
– Кони?!
– Тьху на тебя, охальница. Никанор Омельянович женились. А жених они завидный был: достаток, дом полная чаша, уважение в обчестве опять же. Невест ему предлагали чуть ли не дворянских кровей, а он, Никанор Омельянович, значится, по-своему решил. Авдотья Никитишна сирота была, попадья тамошняя ее у себя приветила, жить при церкви позволила. А уж пела девка, что твой соловей. Никанор Омельянович ее на клиросе и приметил. Но распутничать не стал, привел в дом полноправной хозяйкой. Так и прожили они душа в душу почти пятнадцать годков. А как захворала Авдотьюшка, так муж ни есть, ни пить не мог. Лучших дохторов столичных к ней возил, даже немца-эскулапа какого-то выписал.
– А что с ней случилось? – по привычке уточнила Серафима.
– Думается мне, рак это был, – уверенно кивнул Савелий. – Да только тогда и слов таких не знали. Сгорела Авдотья Никитишна тонкой свечечкой. А Никанор Омельянович так до смерти вдовым и проходил. Детей поднял, храм поставил преподобной мученицы Евдокии, портрет жены махонький у сердца держал. С ним и похоронили.
Савелий вздохнул, пожевал губами, огладил роскошную бороду и многозначительно закончил:
– Вот это любовь!
– Савели, – Аргит нарушил повисшую паузу, – я не понял много твои слова. Что значить «охальница»?
Домовой мгновенно повернулся к Серафиме.
– Я не смогу это объяснить, – она подняла обе руки, – хотите, звоните Игорю.
